Текст книги "Семетей, сын Манаса. Книга 3"

– Такова была воля Тенгри, – сказал Семетей.

– Он был опорой для меня в жизни, – продолжил Шайымбет. – Теперь остался я без поддержки.

– У тебя есть родня, – сказал Семетей. – Положись и на нас.

– Спасибо, Семетей, – продолжил Шайымбет. – Я должен отомстить за отца. Помоги мне в этом.

– Отомстим вместе, за всех, – сказал Семетей. – Не переживай.

– Нет, Семетей, – продолжил Шайымбет. – Ты меня не понял. Если ты поедешь на войну, я останусь в тени. Ты никуда не езжай, а я поеду сам и перебью всех наших врагов во главе с Конурбаем. Не отправляй на войну и братьев-чоро тоже.

Семетей понял, что Шайымбет хочет отличиться на войне и заслужить уважение народа тем, что сам отомстил Конурбаю за смерть своего отца. Его чувства были понятны Семетею. Он сам тоже один поехал в Чет-Бейджин, чтобы отомстить за своего отца Манаса.

– Он очень коварный враг, – начал Семетей.

– Я знаю, Семетей, – перебил его Шайымбет. – Дай мне скакуна Тайбуурула и твою одежду – аколпок-безрукавку.

Семетей сначала покачал головой. Он не мог предположить, что Шайымбет будет выпрашивать скакуна и боевую одежду аколпок. С другой стороны, враг уже побежал. Когда враг бежит, его и баба побьет. Пусть Шайымбет почувствует поддержку родни. Пусть всегда думает, что он не один в этом мире, а целый народ во главе с Семетеем стоит горой за него.

– Ну, хорошо, брат мой, – согласился Семетей.

Шайымбет поехал за Сарыканом вдогонку на Тайбууруле в сопровождении аскеров и воинов, которые принимали участие в похоронах хана Жамгырчы.

* * *

Сарыкан во главе войска кыргызов на своем Туучунаке спустился в земли Сары-Озен вслед за врагами. Далее его войско двигалось до земель Кен-Каркара, где он обнаружил, что кангайцы устроили лагерь и не собираются дальше бежать в Чет-Бейджин. Предстояло следующее кровавое сражение, чтобы кангайцы убедились в том, что нельзя посягать на святые земли бурутов. Пока Сарыкан поджидал сбора своего войска вблизи лагеря кангайцев, солнце клонилось к закату. Он велел разбить лагерь…

К раннему полудню следующего дня оба войска выстроились лицом к лицу. К тому времени из Таласа прибыли еще более мощные силы бурутов во главе с Шайымбетом, который красовался на скакуне Тайбууруле. Войско бурутов пошло на наступление по знаку Сарыкана. Он предполагал то же самое, что и Бакай. Раз побежал враг, его можно бить малыми силами. Но вскоре он почувствовал, что враг не думает дальше бежать, он оказывает ожесточенное сопротивление. Он решил, что нужно уничтожить главную силу врага – Конурбая. Он стремительно нападал на него, устраивал поединки с ним прямо во время сражения. Бился с ним на пиках, топорах и саблями. Пытались они сокрушить друг друга палицами, секирами и мечами. Личная охрана Конурбая всегда уводила его от ударов Сарыкана, нападая на бурута со всех сторон. Аскеры и жайсаны бились ожесточенно и остервенело. Они сражались и убивали друг друга. Множились трупы, лилась кровь ручьями. Аскеры и жайсаны ходили по трупам, спотыкались о них и становились ими от ударов сабель, палиц и копий. Сарыкан беспрестанно бился с врагом, ища поединка с Конурбаем. Но тот не выходил на встречу с ним. Обессилевший от битвы, отъехал Сарыкан на своем Туучунаке от усталости в сторону и увидел, как враг увлекает за собой, отступая, Калыка и Байтайлака. Они с боем заехали в глубину вражеского лагеря, где силачи накинули на них сети и взяли в плен. Сарыкан не в силах был отбить из вражеских рук своего сына Калыка. Он сам еле держался на Туучунаке. Он заметил Конурбая, который выскочил на поединок на скакуне Алгаре. Поискав глазами, Сарыкан увидел с противоположной стороны Шайымбета, который приготовился ударить Конурбая копьем, красуясь на Тайбууруле. Конурбай сделал вид, что не обращает на Шайымбета никакого внимания. А Шайымбет, одурманенный жаждой мести за отца, ударил пятками по бокам Тайбуурула, который понес его к убийце хана Жамгырчы. Удар пришелся по щиту Конурбая. Шайымбет решил снова ударить копьем. На этот раз Конурбай сделал вид, что испугался удара Шайымбета, и поскакал в глубину своего лагеря, где сидели в засаде богатыри Орок и Майтаман. Сарыкан видел, как накинули сеть на Шайымбета и стащили его с седла Тайбуурула. Несколько жайсанов повели самого Тайбуурула за повод к коновязи. Сарыкан велел своим помощникам трубить отход войска в сторону Таласа…

Конурбай хохотал от удовлетворения.

– Тайбуурул в наших руках, – говорил он радостно. – Теперь Семетей без «крыльев». Мы теперь легко победим бурутов.

– Удачно вы его заманили, – похвалил его Акыяр и спросил: – Кто этот богатырь, кому отдал своего коня великодушный Семетей?

– Семетей в великодушии превзошел своего отца еще раз, – ответил Конурбай. – По всей видимости, это сын Жамгырчы хана. Спроси сам у него.

– Хорошо, таксыр мой, – сказал Акыяр. – Дайте мне его.

– Ты следи за ним, – сказал Конурбай. – Отдадим рабом Карыкану.

* * *

Окровавленный Сарыкан, весь в ранах, появился во дворце матери Каныкей, рядом с садом Манаса, в низовьях долины Торт-Куль, в землях Таласа ранним утром. В таком безобразном виде он не хотел показываться на глаза Семетею. Каныкей быстро посадила Сарыкана в приемных покоях дворца и принялась очищать его раны. Сарыкан появился с шумом и нетерпеливо вздыхал при обработке ран, поэтому Каныкей отправила гонца Бакаю, чтобы мудрец приехал сам, не дожидаясь Сарыкана, чтобы услышать, как кангайцы приготовились в землях Сары-Озен к великому сражению с кыргызами. Когда приехал Бакай, Сарыкан поведал ему, что кангайцы дали жестокий бой, где кыргызы потерпели небывалое поражение от врага. Кангайцы взяли в плен Байтайлака, Калыка и Шайымбета вместе со скакунами. Тайбуурул попал в руки Конурбая, который радовался от такой удачи, будто сам Семетей пришел к нему с повинной. У Бакая потемнело в глазах от таких плохих новостей. Особенно огорчили его обстоятельства пленения Шайымбета со скакуном Тайбуурулом. Весь народ говорил, что скакун Семетея стал талисманом кыргызского народа. Когда Тайбуурул был под седлом Семетея, всему кыргызскому народу нечего было переживать, что ноги любых врагов ступят на земли Манаса.

– Почему я не погиб вместо Манаса, – вымолвил Бакай дрожащим от огорчения голосом, – чтобы не видеть, как мучается мой народ. О-о, Тенгир мой! Забери меня к себе!

– Мудрый ава, мужайтесь, – сказал Сарыкан. – Рано радуется Конурбай. Наши богатыри еще не перевелись.

– Мне горько оттого, Сарыкан, – в слезах сказал Бакай, – что сам Манас всегда прислушивался к моему мнению во всех делах. Посмотри, что творит этот простачок Семетей. Как он посмел отдать скакуна Тайбуурула в другие руки, не уведомив старших!

– С малых лет он рос самостоятельно, ава, – сказала Каныкей. – Я постараюсь образумить Семетея в дальнейшем.

– Произошла большая беда, – сказал Бакай. – Такое чувство, будто Семетей собственноручно отдал скакуна врагам. Нужно его вернуть любым путем.

– Я постараюсь убедить наших богатырей, – обещала Каныкей.

Она отправила вестника, чтобы тот пригласил во дворец Каныкей всех ее сыновей, Семетея, Кюлчоро и Канчоро. Когда она увидела в приемных покоях всех троих вместе, она заплакала, причитая о немыслимой утрате всего народа.

– Семетей, сынок мой, – говорила она. – Ты поступил очень легкомысленно, отдав скакуна Тайбуурула сыну Жамгырчы хана Шайымбету.

– Что с ним случилось? – спросил Семетей.

– Случилось непоправимое, – ответил Сарыкан. – Конурбай овладел скакуном Тайбуурулом.

– Это страшная потеря всего нашего народа, – сказал Бакай. – Он стал талисманом кыргызов. Лучше бы я погиб, сражаясь с врагом, чем отдать ему скакуна Тайбуурула.

– Что с Шайымбетом? – спросил Кюлчоро.

– Он попал в плен к кангайцам, – ответил Сарыкан.

– А как стал Тайбуурул талисманом народа? – спросил Кюлчоро.

– Его подарила еще жеребенком дева Сайкал Манасу, для его будущего сына, для Семетея, – ответил Бакай. – Когда его привязали к коновязи, Каныкей забеременела в ту ночь.

– Почему она подарила жеребенка Манасу?

– Это долгая история, – сказала Каныкей.

– Все же расскажите, мать Каныкей, – попросил Канчоро.

– Манас устроил поединок с девой Сайкал в ее землях Лопнор, чтобы жениться на ней, – начала рассказ Каныкей, – и проиграл с правом на повторное сражение. Услышав о его неудаче, я приехала в Лопнор и помогла Манасу готовиться и упражняться для повторного поединка. Слава Тенгри, во втором поединке он связал деву Сайкал и привез ее ко мне. Мы с ней поговорили, и она отказалась стать женой Манаса.

– Что случилось, мать Каныкей? – спросил Кюлчоро. – Вы ее попросили не выходить замуж за Манаса?

– Нет, – ответила Каныкей. – Я была бы рада, если бы она согласилась выйти замуж за Манаса. Просто она испугалась за нашу совместную жизнь.

– Тогда почему она подарила скакуна Тайбуурула? – спросил Сарыкан.

– За то, что Манас согласился с отказом девы Сайкал, – ответила Каныкей, – она подарила жеребенка для его будущего сына.

– Откуда она узнала, – спросил Канчоро, – что у Манаса родится сын, а не дочь?

– Ей рассказал ее отец Карача, который был на поминках Кокетея, – сказала Каныкей, – что благословил хан Кошой жену Манаса Каныкей на рождение сына. Она говорила, что благословение святых людей обязательно исполняется.

– Манас вернулся из Бейджина после великой войны на скакуне Тайбууруле, – сказал Бакай. – И скакун Тайбуурул вытащил Семетея из реки Кара-Суу, когда тот оказался на камне в середине течения.

– Выходит, что Тайбуурул не только «крылья» Семетея, но и его спаситель и большой друг, – утвердительно сказал Сарыкан.

– Да, да, – заторопился Бакай. – Поэтому я молил Тенгри, чтобы не видеть такой большой потери нашего народа. Она равносильна смерти Манаса.

– Дети мои, – Каныкей обратилась к двум чоро. – В первую очередь отбить нужно скакуна Тайбуурула от врага, пока он не попал в Чет-Бейджин.

– Если попадет Тайбуурул в руки Карыкана, – сказал Бакай, – считайте, что наш народ оказался в беде. Будет еще хуже, чем изгнание кыргызов из земель Ала-Тоо Алооке ханом и Молто ханом.

Семетей слушал речи мудреца Бакая и матери Каныкей с большим сожалением. Ему стало жалко народа. До него только теперь дошло, что он сам принадлежит народу, а не народ ему. Каждое его движение должно быть посвящено интересу народа. Поэтому никогда нельзя рисковать народным интересом. И Тайбуурул тоже достояние народа. Переглянулся он с братьями-чоро.

– Мы вернем Тайбуурула, – сказал Семетей. – Мать моя и Бакай ава! Более не переживайте.

Он направился к выходу. Кюлчоро и Канчоро тоже поспешили на выход вслед за Семетеем.

– Оседлай себе скакуна Тайтору, – сказала Каныкей сыну вдогонку.

* * *

Прежде чем ехать, Семетею нужно было решить, как действовать в стане врага, чтобы освободить скакуна Тайбуурула. Он задумался, представляя себя среди вражеского войска с гурьбой аскеров и отчаянными братьями. Враг не даст ему возможности свободно разгуливать в поисках скакуна. Они будут рады взять в плен всю гурьбу богатырей бурутов в своем стане.

– Гурьбой ехать к врагу нельзя, – сказал Семетей, когда к нему подошли братья. – Только один человек может поехать.

– Почему? – спросил Канчоро.

– Несколько человек вызовут интерес и подозрение у врага, – ответил Семетей. – А один человек сумеет быстро менять обстановку вокруг.

– Я поеду, ава, – попросился Кюлчоро. – Вы правильно решили, что нужно ехать одному из нас.

– Береги себя, дорогой, – сказал Семетей. – Кроме тебя, некому ехать за Тайбуурулом…

– Ждите меня десять дней, ава, – сказал Кюлчоро и начал собираться в опасную дорогу.

Он поехал в сторону кангайцев через перевал Таш-Кыя, который был ближайшим к землям Сары-Озен. Окольными путями Кюлчоро на верном скакуне Суркоене близко подобрался к вражескому лагерю. Ему нужно было определить место, где враги могли держать скакуна Тайбуурула. Он привязал скакуна Суркоена в укрытии, чтобы вражеское войско не могло обнаружить его. Свое оружие спрятал в тайнике. Оставил себе кинжал Актинте на поясе на всякий случай.

Переоделся по-калмыцки и пошел в толпу людей, что сидела вокруг костра, коротая будний день в ожидании решения калдаев. Он постарался, чтобы его никто не заметил, никто не обратил внимания. Он не присоединился к толпе, а пошел дальше, чтобы создать у других впечатление, будто вышел из толпы. Постепенно продвигаясь среди жайсанов, он дошел до места, где можно было увидеть события, происходящие вокруг походного шатра Конурбая. Покрутился среди людей, пока не заметил человека, который тоже болтался один. Незаметно подошел поближе к нему, отвернулся и стал наблюдать за лагерем, за движением людей вокруг шатра большого калчи. У него в голове крутился один единственный вопрос: «Кто же может знать, где Тайбуурул?» Конечно, Конурбай. Но у него невозможно спросить, вокруг шатра стоит сильная охрана, а это большое препятствие. Кроме него могли знать только калдаи, приближенные самого Конурбая, и люди, которые их обслуживали. Он приметил одного калдая, который приходил в шатер Конурбая и долго не выходил из него. После того, как этот калдай вышел из шатра, Кюлчоро проводил его глазами до другого жилища. Поведение калдая подсказало Кюлчоро, что он хозяин этого походного шатра.

Наступила ночь. Постепенно прекратилось всякое движение в лагере. Казалось, что весь лагерь заснул в одно мгновенье. Кюлчоро двинулся к шатру калдая, который долго беседовал с Конурбаем. Он обошел охрану кошачьими прыжками и беззвучными движениями. Темная ночь ему помогла стать невидимым. Кто-то крикнул рядом. Кюлчоро сильнее припал к земле.

– Шуйкучу!

– Что случилось?! – ответил голос из шатра.

– Нужно поговорить, – потребовал голос того, кто стоял снаружи.

В шатре зажегся свет. Человек быстро юркнул в шатер. Был слышен тихий разговор двух человек, которых невозможно было узнать. Вдруг разговор прекратился, и из шатра вышел человек высокого роста. Он в темноте направился в сторону Кюлчоро, который вынужден был бесшумно повалить его на землю и перерезать горло. Кюлчоро выждал некоторое время, пока не потушит огня калдай в шатре…

Он быстро нашел на ощупь спящего калдая, потряс его и приставил к его горлу кинжал Актинте.

– Тихо! – предупредил Кюлчоро шепотом.

Он почувствовал, что калдай задрожал от страха. У Кюлчоро появилась уверенность, что он ответит на все вопросы.

– Кто ты такой у Конурбая? – спросил Кюлчоро у него.

– Меня зовут Шуйкучу, – еле выговорил калдай. – Советник у Конурбая и жайсанбашы у Карыкана.

«Очень большой человек, – подумал Кюлчоро, – он даже при смерти помнит и дорожит своим положением».

– Где скакун Семетея Тайбуурул?

Калдай немного замешкался с ответом, но все же вынужден был ответить.

– В двадцати чакырымах к востоку от лагеря, – ответил дрожащим голосом Шуйкучу. – Его охраняет тысяча жайсанов из племени сазаншон.

Калдай вынужден был рассказать все, что нужно Кюлчоро.

– А кто вышел из твоего шатра? – спросил Кюлчоро у Шуйкучу.

– Хан тыргоотов эр Тагылык, – ответил Шуйкучу.

Кюлчоро не мог его оставить в живых. Он ударил его кинжалом прямо в сердце…

Когда он садился на Суркоена, Вечное Синее Небо начало просвечиваться солнечными лучами. Он помчался сначала на север, чтобы объехать лагерь издали незаметно для охраны. Когда найдут трупы Шуйкучу и Тагылыка, он уже будет очень далеко от вражеского стана…

* * *

После того, как Конурбай представил его хану сазаншонов Дынше бурутом, Акыяр очень оскорбился на слова своего хозяина. Ему было обидно, что Конурбай никогда не забывал напомнить всем о том, что Акыяр приходится сыном бурутам. Когда разговор зашел о сыне Алмамбета Кюлчоро, которого Семетей считает родным братом, Шыйка сказал, что Кюлчоро должен служить кангайцам, а не бурутам, так как Алмамбет был сыном кангайского народа, точнее жунгаров. Конурбай с радостью согласился с выводами калдая Шыйка. Значит, они намекнули, что сын бурута должен служить кыргызскому народу. Он почувствовал себя настоящим бурутом тогда, когда срубил голову самому близкому человеку, Жамгырчы аве. Он срубил ему голову, чтобы тот не страдал от боли, чтобы ему было легче отправиться на небеса. А то никогда бы не простил себя за мучительную смерть Жамгырчы авы. Если бы Акыяр узнал его раньше, он бы не позволил кангайцам нанести ему несколько смертельных ран. Защитил бы его ценой своей жизни. С тех пор Акыяр провел множество бессонных ночей в раздумьях о славных временах своей жизни. Да, как только его захватили кангайцы, они сперва пустили его «жеребцом» к женщинам, у которых тела были покрыты длинными волосами. Одна из них родила ему сына по имени Тюктаман, что стал, когда вырос, большим силачом в рядах племени сазаншон. Но он, Акыяр, не испытывал никаких родственных чувств к Тюктаману и его матери. Его недавно убили буруты, когда тот охранял водоем Бурган-Суу. Акыяр сам себе удивился, что у него не появилось никакой жалости по погибшему сыну.

Он всегда был благодарен Конурбаю за то, что тот взял его в свою охрану, и служил ему с радостью и верностью. Конурбай женил его на красавице-жунгарке, показавшей ему все прелести взрослой и семейной жизни. За что Акыяр еще больше стал уважать калчу кангайцев. Он был уверен, что по первому зову Конурбая окажется там, где потребуется отдать за него жизнь. Он начал узнавать Конурбая после того, как появился в землях кангайцев Семетей, чтобы отомстить за отца. Конурбай чаще стал напоминать Акыяру о том, что тот сын бурутов. Только было ему не понять, гордиться ему этим или плакать, принимая как оскорбление. Он всегда гордился своей принадлежностью к бурутам после того, как они спасли кангайцев от людоедов-сазаншонов. Однако ему приходилось усомниться в своей гордости, когда Конурбай с огромной ненавистью произносил проклятия бурутам, которые унизили его перед всем миром кангайцев. Недавно знатоки решили, что готовы посадить Кюлчоро на трон его предка, хана Чылаба, утверждая простую истину, что сын кангайского народа должен служить кангайскому народу. «А я, сын бурута, выходит, должен служить бурутам?»

Акыяр перевернулся с одного бока на другой. Поговорить бы с ним, с Кюлчоро, помечтал Акыяр. Сейчас он охранял скакуна Тайбуурула Семетея. Это Конурбай поручил ему охранять ценную добычу. Он всегда поручал Акыяру самые важные дела, которые должны были выполняться самыми надежными людьми.

– Позвольте, таксыр мой! – заглянул к нему в шатер помощник по имени Канжар.

– Что случилось? – спросил Акыяр.

– К нам едет какой-то всадник, – ответил Канжар. – На большом сером коне.

– Езжай навстречу, – велел Акыяр. – Нельзя, чтобы он увидел, кого мы пасем здесь.

Канжар вышел из шатра.

«Это только он – Кюлчоро», – подумал Акыяр. Воин на сером коне творил на поле битвы в первый же ее день удивительные чудеса сражения. Он был как молния, косил направо и налево, поражая всех противников своим оружием. Он не управлял конем, скорее, его конь будто показывал, кого сразить топором, а кого саблей и мечом. Оказывался серый конь именно там, где Кюлчоро смог бы нанести смертельные удары вражеским жайсанам. Акыяр вспомнил о своем желании встретиться с Кюлчоро и спросить, не думает ли тот служить своему, кангайскому народу. Он вышел из шатра и посмотрел на запад. Канжар на своем керике приближался к богатырю на сером коне.

«Да, это он, Кюлчоро», – узнал богатыря Акыяр и пожелал ему удачи от всего сердца. Он понимал, что Кюлчоро приехал за скакуном, и ему очень захотелось, чтобы тот сумел освободить Тайбуурула. Он зашел обратно в шатер…

* * *

Кюлчоро ехал на Суркоене на восток, оглядываясь по сторонам, чтобы увидеть какие-то знаки пребывания людей, которые охраняют скакуна Тайбуурула. Ехать ему пришлось очень долго, почти весь день, пока он не заметил скопление людей вокруг какого-то животного. Кюлчоро повернул Суркоена в сторону толпы. Он не хотел, чтобы его кто-то заметил. Он повернул к предгорью, заслонившему его своим величием. Однако большой шатер на холме озирал всю окрестность, будто на ладони. Те люди, которые находились рядом с шатром, без усилий могли увидеть передвижение людей и животных на всех близлежащих землях. Как и предполагал Кюлчоро, из шатра выскочил человек и помчался к нему на огромном керике. Вскоре Кюлчоро заметил, что из шатра вышел еще один человек и посмотрел в его сторону. Он всматривался в него недолго и зашел обратно в шатер. Тем временем человек на керике быстро приближался к нему.

– Стой! – крикнул он и задал вопрос: – Кто такой?!

Кюлчоро не ответил, но продолжал двигаться вперед к шатру, что стоял на холме. Но он не мог оторвать взгляда от богатыря, скакавшего навстречу с угрожающим видом, с длинным копьем в руке. На поясе у него были развешены палица, сабля и секира. Кюлчоро заметил, что богатырь по приметам тоже из племени сазаншон. Об этом говорил весь его облик, вплоть до сплошных волос по всему телу. На лице были заметны только большие глаза и зубы. Все остальное лицо было покрыто волосами. Огромное туловище богатыря говорило о неимоверной его силе. Кюлчоро остановил Суркоена и поднял левую руку, когда тот подъехал совсем близко. Видно было, что человек на керике отвечает за что-то очень ценное. Он тоже остановился, спросив:

– Кто такой?! – голос у него гремел, будто гром прокатился.

– Я Кюлчоро, – спокойно ответил брат Семетея. – Я ищу коня моего брата.

– Какого коня?! – не понял калдай. – Откуда ты появился?!

– Скакуна Тайбуурула, коня Семетея, – сказал Кюлчоро. – Он где-то здесь. Мне сказал Шуйкучу.

Имя Шуйкучу произвело на калдая большое впечатление. Он растерялся на некоторое время.

– Да, Тайбуурул здесь, – ответил калдай. – Мы не отдадим его людям Шуйкучу.

– Я просить не буду, – сказал Кюлчоро, оглядываясь по сторонам. – Я просто отобью его у вас.

– Ха-ха, – рассмеялся калдай. – Какой смелый парень.

– Как тебя зовут?! – спросил у него Кюлчоро. – Чтобы иногда вспоминать про тебя.

– Канжаром меня зовут, – охранник беспрестанно смеялся. – Скорее, это я буду помнить про тебя, дурака.

Солнце клонилось к закату. Кюлчоро заметил, что за ними никто не наблюдает, на холме никого не было.

– Давай сражаться! – предложил он Канжару.

– Давай, давай, – согласился Канжар. – В любом случае я должен был тебя уничтожить.

Они разъехались, чтобы набрать необходимую мощь для удара копьем по противнику. Развернувшись на Суркоене, Кюлчоро посмотрел на врага. Тот еще продолжал двигаться. Только через некоторое время Канжар тоже развернулся на своем керике. Кюлчоро махнул рукой. Это было знаком для нападения. Противники стрелой помчались навстречу друг другу, чтобы нанести смертельные удары. Как только Кюлчоро ударил копьем с разбега, Суркоен встал на дыбы, и копье Кюлчоро согнулось дугой от точного удара по противнику. Керик под Канжаром припал к земле, чтобы хозяин не свалился на землю. Тот сумел ударить палицей по копью противника, после того как его копье превратилось в щепки от удара по щиту Кюлчоро. Вторым ударом палицей Канжар постарался размозжить голову Кюлчоро, а тот молниеносно ударил саблей по руке врага. Вопли ярости и боли Канжара оповестили о его невосполнимой утрате. Его рука с палицей валялась на земле. В это время споткнулся керик под его седлом, видимо, он тоже растерялся от возмущения хозяина. Оголилась голова Канжара, отскочил шлем в сторону. Кюлчоро не мог упустить такую прекрасную возможность. Еще мгновенье, и сабля Жойкума впилась в шею Канжара…

Кюлчоро переоделся в одежду Канжара, чтобы его люди приняли его за своего калдая в темноте. Привязал Суркоена в укрытии и сел на керика Канжара, чтобы добраться до охраны Тайбуурула незаметно. Когда он поднялся на холм, то увидел Тайбуурула, стреноженного на склоне следующего холма и привязанного к коновязи несколькими арканами одновременно. Вокруг Тайбуурула толпились десятки жайсанов охраны, подавая ему сено и воду в бурдюках. В сумерках никто не мог отличить Кюлчоро от Канжара. Он быстро добрался до Тайбуурула и обрезал веревки, что были на ногах скакуна, и арканы, оставив только один, чтобы повести его за собой. Тайбуурул узнал Кюлчоро, он очень тихо и горестно заржал, выражая свою тоску по родным людям. Кюлчоро тоже не смог удержаться от того, чтобы обнять дорогую голову любимого скакуна. Он прижал голову Тайбуурула к своей груди и произнес шепотом: «Привет, дорогой мой». Послышался чей-то выкрик:

– Это же не Канжар!!!

Кюлчоро заметил, как кинулись к нему несколько жайсанов одновременно.

– Беги в Талас! – крикнул Кюлчоро в ухо Тайбуурула и снял узду с его головы.

Тайбуурул развернулся на месте в сторону Таласа и несколько раз ударил задними ногами в толпу жайсанов. Отчаянно заржал, прощаясь с Кюлчоро, и помчался к землям Таласа. Через мгновенье он исчез из поля зрения охраны, будто здесь вовсе не было Тайбуурула. У коновязи вся охрана окружила Кюлчоро, чтобы связать его и наказать за исчезновение коня. Кюлчоро был готов к такому развитию событий. Он вынул свою знаменитую отцовскую саблю Жойкума. Косил он врага направо и налево. Старался не подпускать близко к себе никого. Он не заметил, как кто-то ударил его сзади палицей по шее, и потерял сознание…

* * *

Через некоторое время Акыяр почувствовал, что керик Канжара проскакал рядом с его шатром. Если бы на керике ехал Канжар, то он обязательно зашел бы к нему и доложил о всаднике. Значит, на животном ехал другой человек. Акыяр посмотрел через щель сзади на всадника, но ему показалось, что сам Канжар скачет на керике. Он откинулся в недоумении, что с Канжаром случилось, будто он сошел с ума. Его следует проучить, как относиться к выше по чину калдаям. Почему он проигнорировал его, прямого своего хозяина? Кто-то крикнул: «Это же не Канжар», будто хотели сообщить ему, Акыяру, что этот всадник вовсе не кангайский жайсан. «Значит, это был Кюлчоро», – промелькнуло в его голове, и вышел он из шатра. Он увидел, что человек, которого он принял за Канжара, освободил Тайбуурула и отправил его в сторону Таласа. Толпа жайсанов напала на него. Он видел, как Кюлчоро косит людей саблей, будто они не люди, а какие-то растения. Акыяр взял палицу и стал подкрадываться к нему сзади. Улучив подходящее время, ему удалось ударить Кюлчоро по шее…

Акыяр ликовал. Как удачно для него складываются все обстоятельства! Он связал руки и ноги Кюлчоро под радостные возгласы жайсанов охраны. Он вскинул Кюлчоро на плечи и понес к своему шатру. Положил на олпок аккуратно, чтобы не ушибить. Прошло много времени, пока Кюлчоро очнулся. Первым делом он застонал от боли в шее, будто туда воткнули железное острие. Кроме того, руки и ноги были крепко связаны, казалось ему, что пригвоздили их друг к другу.

– Ну что, герой, – усмехнулся Акыяр. – Бессмертным себя почувствовал?!

– Кто ты? – простонал Кюлчоро. – Ах, это ты!

Кюлчоро узнал человека, который отрубил голову Жамгырчы авы.

– Ты что, узнал меня? – спросил Акыяр у Кюлчоро.

– Да, ты отрубил голову раненому, – брезгливо посмотрел Кюлчоро на Акыяра. – Нашему почетному аксакалу, Жамгырчы аве.

– Он приходился мне дядей, – прослезился Акыяр. – Братом моего отца. Он меня просил отрубить ему голову, чтобы избавиться от мучений.

– Кто вам поверит?! – язвительно сказал Кюлчоро.

– Почему я тебя оставил в живых? – спросил Акыяр у него. – Ты давно бы оказался рядом со своим отцом.

С одной стороны, он прав. Зачем он нужен был живым и здоровым этому калдаю охраны кангайцев? Что-то промелькнуло в голове у Кюлчоро. Он уже начал относиться к нему с уважением. Все равно нужно проверить.

– Вы хотите меня показать Конурбаю, – сказал Кюлчоро. – Чтобы оправдать себя за исчезновение Тайбуурула.

– Чтобы себя оправдать, – отпарировал Акыяр, – достаточно было бы твоей головы. Кроме того, я мог тебя взять в плен еще до того, как ты освободил Тайбуурула.

Да, он прав. Значит, этот богатырь задумал что-то невероятное. Неспроста он оставил его в живых и позволил добраться до скакуна. По сути, он позволил и расправиться с Канжаром. Это он посмотрел на Кюлчоро, выглянув тогда из шатра. При желании мог бы поднять шумиху.

– Как вас звать? – Кюлчоро был уже вежлив с ним.

– Для кангайцев я Акыяр, – ответил собеседник. – А в детстве меня звали именем Мураапы. Мой дядя, Жамгырчы ава, узнал меня и подозвал этим именем.

– С какой целью вы меня оставили в живых? – спросил Кюлчоро у Акыяра.

– Чтобы спросить, – ответил Акыяр.

– О чем?

– Тебя зовут Кюлчоро? И ты сын Алмамбета?

– Да. Все верно.

– Выходит, ты – сын кангайского народа, – подытожил Акыяр и спросил: – Почему ты не служишь своему народу?

– Кангайцы изгнали моего отца Алмамбета, – объяснил Кюлчоро. – Если бы он не сбежал в Талас, его бы убили на его же земле. Кто был врагом моему отцу, тот и мой враг.

Акыяр понял, что кангайцы зря надеются привлечь на службу сына Алмамбета. Но они задумали очень хитрый способ перетянуть Кюлчоро на свою сторону. Все же стоило проверить его.

– Конурбай хочет тебе предложить ханский престол твоего предка, – сказал Акыяр. – Трон твоего прапрадедушки хана Чылаба в городе Таш-Копуро.

– Пусть он посадит на трон моего прапрадедушки своих потомков, – усмехнулся Кюлчоро. – Мне не к чему властвовать над врагом.

Ответом Кюлчоро Акыяр остался очень доволен. Значит, он никогда не продаст своего брата Семетея. Он освободил Кюлчоро от веревок. Кюлчоро выправил осанку с помощью нескольких упражнений руками и ногами. Акыяр рассказал о том, как он сам оказался в плену у кангайцев и как проходила его жизнь среди вражеского народа. Как его использовали «жеребцом» для женщин племени сазаншон и как оказался в милости у самого Конурбая. Только из-за того, что Конурбай освободил его от обязанностей «жеребца», Акыяр далее служил ему с большой преданностью много лет.

– Кангайцы были врагами и моего отца, – с горестью сказал Акыяр. – Но я служу Конурбаю.

– Очень жаль, – заметил Кюлчоро.

– Но у меня появилась мечта, – сказал Акыяр. – Оказаться среди людей мне близких и родных.

– Когда она появилась?

– Как только я узнал Жамгырчы аву, когда он позвал меня забытым мною именем – Мураапы.

– Жалеть не будете, Акыяр ава? – спросил Кюлчоро. – Ведь много времени прошло, для чего вам это нужно?

– Жить мне осталось недолго, – ответил Акыяр. – Хочу послужить своему народу под конец жизни.

– Как вы собираетесь прийти к нашему народу? – спросил Кюлчоро.

– Я выйду на поединок перед началом войны, – предложил Акыяр. – Кто выйдет против меня из бурутов, тот меня должен увести к себе как пленника.

– Хорошо, Акыяр ава, – обещал Кюлчоро. – Я прослежу, чтобы вас взяли в плен.

– Тогда ты свободен, Кюлчоро, – спокойно сказал Акыяр. – Только прошу тебя не забывать обо мне.

– Не забуду, Акыяр ава, – ответил Кюлчоро. – Как я смогу забыть человека, который мне помог добиться своей цели.