Текст книги "Харитон Лаптев"

Николай Тюрин
Харитон Лаптев

© Текст, иллюстрации, оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2020

* * *

Север – край, где могут произойти удивительные и прекрасные вещи. Здесь люди становятся сильнее и честнее, ведь слабым и бесчестным не выжить. Здесь испытываются на крепость отношения и верность данному слову. Здесь, под переливающимся северным сиянием небом, понимается и осознаётся истинное предназначение человека и цели становятся чётче.

В этом краю нашёл свою цель и великий русский исследователь Севера Харитон Прокофьевич Лаптев. Он исследовал суровый край и на легендарном корабле «Якуцк», и на собачьих упряжках. Его точные карты актуальны и сейчас, 250 лет спустя.

Эта книга расскажет о его жизни, а может быть, и воодушевит юных читателей последовать его путём – продолжать изучать Русский Север.

Мама была против собаки. На все просьбы, уговоры, ультиматумы отвечала твёрдо: «Нет. Хватит и дворовых». И это было удивительно и непонятно, потому что во всём остальном четырнадцатилетний Харитон Лаптев не знал отказа с самого рождения. Конечно, в рамках возможностей обедневших дворян, владевших крохотной деревенькой в Новгородской губернии. Но ведь владение собакой вполне вписывалось в эти возможности!

А собаку очень хотелось. Ни дружба с крестьянскими детьми, ни соперничество с двоюродным братом Димкой, чей отец владел соседним, таким же маленьким и бедным селом, ни великие битвы в снежки село на село – ничто не согревало душу Харитона так, как мечты о своей собственной собаке. Тем более что у его кумира, царя Петра Первого, собака была. И какая! Одна кличка – Тиран – чего стоила! Мама, выслушивая этот аргумент в очередной раз, тепло улыбалась, понимающе кивала, но повторяла: «В доме не место псу». Отец сочувствовал Харитону и всё же матери не перечил. Сказал только Харитону что-то взросло-непонятное: «Не все желания сбываются… Всему своё время…» Ерунда какая-то.

Чтобы развеять мысли о недоступной мечте, Харитон проводил всё время в играх и охоте. Благо условия для этого были идеальными: вокруг деревни – дремучие леса, рядом река, которая была когда-то частью древнего пути «из варяг в греки». Да и сейчас по ней ещё ходили купеческие суда, хотя, говорят, обмелела…

Однажды, играя в лесу, Харитон с друзьями наткнулся на стоянку небольшого торгового судна. Путники отдыхали после обеда, и появление шумной ватаги подростков стало для них неприятной новостью. Купец, руководивший этой компанией, был в диком раздражении – а что, если бы это были не пацаны, а настоящие разбойники?! Лихих людей по лесам много. Почему его пёс не отреагировал на чужих? Зачем он тратится на корм?! Кто-то из подручных сказал, что их собака – едва подросший щенок, что нужно подождать ещё полгода, прежде чем она сможет охранять купеческое добро как положено. Жестокость купца была нисколько не меньше его жадности: он приказал немедленно утопить пса.

Харитон, видя, что дело плохо, вступился за собаку и немедленно получил удар палкой. Друзья его в страхе разбежались. Когда Харитон упал, купец не остановился и несколько раз с силой дал под дых мальчишке, осмелившемуся перечить ему. От боли Харитон потерял сознание.

В себя он пришёл оттого, что испуганные друзья поливали его речной водой из ладошек. Корабль уже отошёл от берега. Харитон вскочил и увидел, как купец лично сбрасывает с кормы связанного щенка, и не задумываясь бросился в воду.

Лаптев доплыл до того места, где ещё недавно щенок камнем ушёл под воду, вдохнул и, впервые в жизни, нырнул. Давление воды оглушило его. Он вылетел на поверхность как пробка. Купец, видя его тщетные попытки, кричал и глумился. Лаптев понял: чтобы спасти собаку, ему нужно не только нырнуть, но и сделать это с открытыми глазами, иначе найти щенка не получится. Друзья, чувствуя себя в относительной безопасности на берегу, стали швырять камни в уходящий корабль. Купец скрылся на секунду в трюме, затем появился с мушкетом.

Харитон вдохнул, ушёл под воду. Неимоверным усилием воли он открыл глаза и увидел дёргавшегося в судорожных попытках освободиться щенка. Воздух закончился. Харитон вынырнул, увидел, как купец палит по берегу из мушкета, и снова нырнул. Теперь он знал, куда плыть: не открывая глаз, доплыл до дна, схватил щенка и потянул вверх. Подняв его над поверхностью, Харитон почувствовал, как наваливается страшная слабость: и от ударов купца, и от волнений, и оттого, что наглотался воды, ныряя первый раз в жизни… К счастью, несколько его товарищей уже были рядом. Они подхватили полуживых щенка и Харитона и поволокли в лес, подальше от бешеного купца, продолжавшего выкрикивать проклятия и палить.

Мама, ничего не знавшая об этой истории, увидев Харитона в обнимку с щенком, сначала нахмурилась, потом грустно улыбнулась.

Лаптев спокойно посмотрел ей прямо в глаза:

– Матушка, познакомься. Это мой друг, он будет жить у нас в доме.

Мама немного растерялась: она ещё никогда не видела сына настолько серьёзным и уверенным в себе. Отец, заметив эту растерянность, тут же подыграл сыну:

– И как зовут нашу собаку?

Судьба Тирана была решена. Тиран. Именно так Лаптев-младший назвал щенка. Чем он, в конце концов, хуже пса Петра Первого?!

Наконец-то заветное желание Харитона исполнилось! Тиран быстро рос и превратился в крупного, быстрого, сильного, бесстрашного пса. Он участвовал в играх, охранял сон своего молодого хозяина, смело бросался на волков, отгоняя их в лесу. Но главное – с появлением собаки Лаптев получил супероружие в войнах с соседним селом: едва услышав лай несущегося на них Тирана, «солдаты противника» позорно убегали, сверкая голыми пятками. Единственно, кого до ужаса боялся Тиран, – хозяйка дома Лаптевых. И было это совершенно необъяснимо: она не то что никогда его не била, даже не прикрикнула ни разу…

«Царь» был вне себя. О том, что сегодня будут рубить бороды, объявлено было ещё третьего дня, но стащить у бати саблю или хотя бы топор за всё это время так и не удалось. А кузнец, у которого тоже можно было разжиться инструментом, и вовсе был на войне, так что кузня была закрыта.

И вот он, «государь всея Великия и Малыя и Белыя…», вместо сверкающего сталью символа своей безграничной власти, должен рубить бороды какой-то дубовой палкой…

Отблески костра носились по испуганным лицам «бояр». Ужас был настолько велик, что у «Нарышкина» всё время отваливалась борода. Он незаметно подклеивал её сосновой смолой. Тиран, тонко чувствуя ситуацию, поглядывал на «бояр» и злобно рычал. «Самодержец» залез на пенёк и нахмурился:

– Ну…

«Бояре» втянули головы к торчащим ключицам, «нарышкинская борода» снова предательски отпала, так и не дожив до касания «десницы государевой». «Царя» передёрнуло.

– Враги России хотят, чтоб мы были отсталыми поставщиками пеньки[1]1
  Пенькá – грубое волокно, полученное из стеблей конопли.


[Закрыть] и соболей. Дудки! Враги не пройдут!

В этот момент в лесу затрещали ветки – кто-то шёл. Тиран сначала бросился с лаем на этот треск, но через секунду вылетел из леса поджав хвост: на опушку вышла мама Харитона, который и был в сегодняшней игре царём-батюшкой.

– Это что ж вы тут устроили, разбойники?! Матери-то вас по всей округе ищут. А ну, живо по домам!

«Бояре» бросились врассыпную, теряя на бегу приклеенные чем попало бороды из мха. «Троеруков», боясь царского гнева, на ходу запихивал мох за пазуху – авось «царь» догонит и надо будет-таки дать что-то отрубить. Но «государю» было не до того.

– Мам, ну ты чего?! Мы же играли…

– Во что?

– Я… Россию из ада боярского вытащить собирался.

Мама посмотрела на Харитона, улыбнулась, покачала головой:

– Сто раз говорила отцу, чтоб при детях следил за словами… Где это видано – недорослю о политике судить?!

– А я хочу!

– А я хочу, чтоб к темноте ты дома сидел! Знаешь, сколько по лесам висельников беглых шатается?!

– А отчего они бегут?

– Да мало ли… По нашим лесам бродят те, кто Петербург строить боится. Много там народу сгинуло…

– А это разве не политика, мам?

– Домой беги! Умник… Там кузнец твой любимый с войны вернулся…

– Матвей Иваныч?!

– Ага. Рассказывает, как шведа на Гангуте[2]2
  Гангу́т (Гангутское сражение) – морское сражение, состоявшееся в Балтийском море у мыса Гангут в 1714 году. Первая в истории России морская победа русского флота.


[Закрыть] били.

Харитон понёсся домой сквозь лес. Тиран бежал рядом и подпрыгивал так высоко, что казалось, он спешит на самый большой праздник, какой только можно представить. Мать с грустной улыбкой посмотрела им вслед, вздохнула, повернулась к огромной луне, перекрестилась.

– Господи, сохрани сына моего, Харитона. И всю семью. И страну нашу… – Она снова перекрестилась. – Тревожно мне. Прости, Господи…

Неспокойно было всей России. Начинался восемнадцатый век. Царь Пётр Первый без жалости рушил многовековые уклады, они ломались решительно и бесповоротно. Новая жизнь раздражала гораздо больше, чем радовала. Будущее пугало. Впервые за всю историю России никто не мог предугадать, как повернётся его жизнь.

В деревеньке небогатых помещиков Пекарево, где и родился будущий великий путешественник Харитон Лаптев, было всего пять дворов. Пятый – самого помещика – не сильно отличался от домов простых крестьян.

Если бы не петровские реформы – быть бы в будущем и Харитону мелким землевладельцем, сидеть тихонько на печи да чесать затылок, решая вопросы вселенского масштаба: как бы лапти да сено выменять на мёд? Но покой, в котором Россия, лениво поворачиваясь, храпела в последние столетия, был навсегда разрушен Петром Первым. В семье Лаптевых по этому вопросу не было единства – мать мечтала о прежней жизни, отец же всей душой поддерживал царя. В каждом Петровом начинании он видел свет будущего для всей страны. Делать это было непросто, потому как возможности у крохотного хозяйства были прежними, а сборы и подати выросли многократно. А главное – было совершенно неясно, какой должна стать Россия после реформ. Объяснять это народу никто не собирался…

Когда запыхавшийся Харитон прибежал домой, то с трудом протиснулся в дверь – горница была заполнена любопытными крестьянами. У печи, в свете лучин, восседал Матвей Иванович – здоровенный мужик, бывший кузнец, которого занесла судьба в войско. Он рассказывал о войне со шведом.

«Даже из соседнего села пришли», – отметил про себя Харитон, пробираясь поближе к рассказчику. Тиран, понимая, что шуметь нельзя, следовал за Харитоном по-пластунски, чем вызывал удивлённые взгляды селян.

Кузнецу явно поднесли медовухи по поводу возвращения в село, так что и так далеко не скромный обычно мужик витийствовал напропалую:

– Прижал нас швед крепко. Как только из окопов покажемся – пушки с кораблей палят. Рядом со мной гвардейцу башку начисто снесло!

Тиран, будто понимая, о чём идёт речь, закрыл от страха глаза лапами, тихо заскулил. Народ слушал кузнеца открыв рот. Худющая крестьянка с выпученными от ужаса глазами выдавила из себя хрипло:

– А вы ж чего?

Матвей Иванович посмотрел на неё взглядом академика всех академий.

– Мы за валунами прятались. Ну что ты им, иродам, сделаешь?! Они ж далёко!

Харитон наконец дополз до Димки. Тот обрадовался двоюродному брату.

– Где тебя носит?!

– Да так… Бороды рубил…

Димка усмехнулся:

– А тут кузнец правду-матку рубит. До смерти зарубил уже…

Матвей Иванович рвал на себе рубаху.

– Я не выдержал, подбегаю к царю: «Пётр Лексеич, сколько ж терпеть можно?! Надо их корабли поганские сжечь!»

Глаза крестьянки вылезли за границы обозначенных биологией орбит.

– А он?!

Матвей Иванович подбоченился.

– Послушался меня. «Прав ты, говорит, Матвей, Иванов сын. Сейчас мы на них в атаку пойдём. Я сам, говорит, вас и поведу!»

– А ты?!

Кузнец вытер скупую слезу.

– Не побоялся я перечить царю. Государь, ты, говорю, России нужен. Давай я!

– А он?

– Стоит на своём: «Я тут командую!» Я тогда в ноги ему кинулся: «Прости, царь-батюшка, но нельзя так атаковать! Они ж нас перебьют! Надо разделиться и двумя отрядами. Пока одни отвлекают, другие сзаду на лодках подойдут и на этот… на габрондаж их!»

– На что?!

– На габрондаж! Ну, как вам, землекопам, объяснить?..

Тиран снова закрыл глаза лапами, но в этот раз было видно: ему просто немного стыдно за басни Матвея Ивановича.

Годы спустя, когда Харитон изучал историю битв, он со смехом вспоминал рассказ кузнеца. Абордаж, блестящий план операции, якобы предложенный им самому Петру… Жаль, что не мог тогда объяснить кузнец, какое огромное значение для всей истории Российской империи имела битва при Гангуте: взятые на абордаж корабли стали первыми судами нового флота, но главное – был открыт путь в Балтийское море.

А в ту ночь Харитон почти не сомкнул глаз – мечтал о морских битвах. С утра, прихватив с собой кувшин с остатками медовухи, он понёсся в кузню. Матвей Иванович спал под горном. Харитон нерешительно походил рядом. Будить кузнеца он не хотел: знал, что тот, хоть и был врунишкой, характер имел тяжёлый – если что… мог и прибить не глядя. Помог Тиран. Видя нерешительность хозяина, он звонко залаял. От неожиданности Харитон дёрнулся и пролил немного медовухи из кувшина. Если лай не смог прервать богатырский сон Матвея Ивановича, то душистый медовый аромат трав дошёл до красного, в синих прожилках, носа кузнеца. И через несколько секунд он уже с удовольствием допивал медовуху.

В благодарность за угощение кузнец рассказал Харитону о самом бое. Уже без басен о советах царю. О страхе. О крови. О жесточайшей рукопашной схватке, в которой погибли сотни матросов и солдат с обеих сторон. О том, что он дорого дал бы, чтоб больше никогда не попадать в такой ад. В этот раз Тиран не закрывал блестящих от восторга глаз. Вся его поза как бы говорила – вот бы мне в таком бою поучаствовать! Харитон вдруг спросил:

– А как же вы добирались до фрегатов? Вплавь?

Матвей Иванович вздохнул:

– Те, кому повезло, – на галерах. Они быстрые, шведам только одну потопить удалось.

– А кому не повезло?

– На плотах. Ну этих было мало. И шли они в лоб – чтоб отвлечь гадов…

Расспросив подробнее, как выглядели те плоты, и выклянчив инструменты, Харитон созвал крестьянских детей, вчерашних «бояр». «Троекуров» спешно прилеплял сохранённую с вечера бороду. Лаптев объявил, что он по-прежнему «царь», ну а «бояре» теперь – плотники-корабелы. Напоследок он всё-таки не удержался и сорвал бороду с «Троекурова» жестом рыночного скомороха. Тиран тут же, к всеобщему восторгу, разорвал её на мелкие клочья, и новоиспечённые корабелы поспешили к реке. Вместе они кое-как соорудили подобие плавучего средства, которое вполне могло выдержать одного человека.

Харитон взобрался на плот. Тот был очень неустойчивым. Но всё-таки на нём можно было плыть, неустанно балансируя. Тиран, наблюдая за всем этим, суетился: то подбегал к кромке воды, то отбегал к лесу, скуля и повизгивая. Наконец, Лаптев обратил внимание на эти манёвры.

– Ко мне!

Пёс навострил уши.

– Ко мне, Тиран!

Громко залаяв, он бросился в воду и взгромоздился, отфыркиваясь, на плот. Тот сразу же покрылся водой, но Харитон не обратил на это внимания. Подросток вдруг почувствовал неясное, неведомое ранее волнение – что там за поворотом реки? Ему очень хотелось вывести плот на быстрое течение и заглянуть за горизонт. Он стал осторожно отталкиваться от дна палкой, но тут послышался голос мамы:

– Харитоша, ты где? Пора в школу!

Услышав мать хозяина, Тиран пулей слетел с плота и убежал в чащу. Харитон, вздохнув, направил плот к берегу.

Вообще-то, Лаптев очень любил учиться. С интересом выслушивал уроки местного батюшки, отца Евлампия, о богословии и истории России. С удовольствием освоил азбуку и научился читать. Но в последнее время всё учение посвящалось одному, ставшему для отца Евлампия главным, вопросу – царя Петра подменили, на его месте теперь сам Антихрист.

Отец Харитона, узнав о таких «нововведениях» в местном образовании, разрешил сыну на уроки к отцу Евлампию не ходить. Но мать настаивала: пусть батюшка ругает царя в своё удовольствие, если он делает это между решением задач по арифметике. Харитон никогда не спорил с родителями. Уже будучи взрослым и вспоминая своё детство, он понимал, что именно хорошие отношения с ними стали гарантией того, что они, доверяя сыну, давали ему свободу. И когда мама позвала его на учёбу, он послушно пришвартовал плот, приказав «плотникам» хорошенько укрепить его, чтоб не тонул, когда на него запрыгивает Тиран, и отправился к храму.

Там его уже ждал Димка. Помолившись, отец Евлампий завёл старую песню: Россию погубит Антихрист. Пользуясь тем, что батюшка завёлся и вещал, не глядя на своих учеников, Харитон рассказал Димке о постройке самого настоящего плота.

– После урока испытаем.

Но батюшка заметил разговорчики и строго спросил:

– Харитон, повтори, что я сказал?

Харитон покраснел. Выручил Димка:

– Отче, а скажите, зачем Антихристу было корячиться на голландских верфях?[3]3
  Верфь – место постройки и ремонта судов.


[Закрыть] Зачем он учился корабли строить?

Димка имел в виду, что царь Пётр год работал простым плотником на верфи в Голландии, затем в Англии.

И тут отца Евлампия понесло… Братья слушали открыв рот. Батюшке казалось, что он рассказывает об алчности Антихриста и готовности на всё, лишь бы добраться до золота Индии. О том, как до несметных богатств дорвались гишпанцы[4]4
  Гишпáнцы – имеются в виду испанцы, первооткрыватели Американского континента (Нового Света).


[Закрыть] и как разграбили они Новый Свет. Харитон же с Димкой в этой речи слышали о путешествиях и невероятных сокровищах, скрытых за океанами, которые стоит лишь переплыть и…

После урока они понеслись к реке быстрее ветра – даже пса обогнали.

Плот был готов. Димка запрыгнул на него, но тут же сошёл на берег – побоялся опрокинуться. Харитон спокойно забрался на плот. Тиран в этот раз не стал дожидаться особого приглашения и смело взгромоздился рядом с хозяином. Харитон поднял руку:

– Отправляюсь за золотом. Вернусь с этими… как их там…

Димка подсказал:

– Гишпанцами?

– С ними, иродами! Пушку на отплытие!

Харитон махнул рукой, крестьянские дети голосом изобразили выстрел пушки. Капитан плота неожиданно потерял равновесие и упал в воду. Тиран не растерялся и крепко вцепился зубами в ворот рубахи хозяина, удерживая его голову над водой. Лаптев, не смущаясь досадного недоразумения, снова взобрался на плот и, отталкиваясь жердью от дна, повёл его на стремнину. Течение подхватило путешественников, и вскоре лучшие друзья скрылись за поворотом реки.

Лаптев был возбуждён. Течение то и дело прибивало плот к берегу, но Харитон упорно возвращал его на фарватер[5]5
  Фарвáтер – часть водного пространства, достаточно глубокая для прохода судов и являющаяся судоходным путём.


[Закрыть]. Было зябко. При падении в воду вся одежда намокла, и сейчас свежий ветер здорово холодил тело. Согревала одна мысль: там, за горизонтом, его ждут новые земли. Но куда конкретно он направляется, Харитон не знал.

Хватились Лаптева-младшего только на следующий день. На вечерне отец Евлампий сказал матери, что Харитон ушёл с Димкой. Такое часто случалось, так что родители решили, что он просто остался ночевать у брата. Когда на следующий день сын не пришёл домой, мама начала следствие. Допрос Димки и отставных «бояр» поверг её в шок. Сын уплыл на какой-то горе мусора неизвестно куда. Отец, прикрикнув: «Не паникуй!» – взял лодку и с несколькими мужиками на вёслах отправился на поиски вниз по реке.

Продвигались медленно – приходилось осматривать берега. Если Харитон сошёл на одну из полян, вполне мог быть разорван медведем или стаей волков, которых в этих краях было множество. Но тогда точно были бы видны следы борьбы – отец знал, что Харитон уплыл с Тираном, а тот без боя зверью не сдался бы.

Нашли Харитона только в третьем по течению селе. Он лежал дома у местного батюшки, был в горячке – путешествуя по реке в мокрой одежде, парень здорово простудился. Тирана нигде не было. Когда отец спросил, где собака, сын только отвернулся к стене. Делать было нечего – перенесли больного Харитона в лодку и отправились домой.

Целую неделю мать выхаживала сына, не отходя ни на шаг. Отец тоже переживал. Когда Харитону стало лучше, просто спросил:

– Когда ты собирался вернуться?

– Не знаю…

– А куда ты плыл?

– Не знаю. Просто…

Мама заплакала и вышла. Отец посмотрел на сына так, что тот внутренне сжался.

– Знаешь, что отличает человека от твари бесстыжей? Ответственность. За себя. За близких.

– Батя…

Отец, не дослушав, вышел. Харитон задумался. Он и вправду не мог понять, почему даже не подумал о том, что родители будут беспокоиться о нём. Досада и боль от потери верного Тирана жгли и рвали душу. Родные всегда доверяли ему, никогда ничего не запрещали, любили и заботились… Сейчас больше всего он хотел бы всё изменить – непременно получить благословение родителей на путешествие. Тогда было бы всё иначе… Всё… И любимый пёс был бы жив…

Но, несмотря на произошедшее, Харитон понимал, что жажда странствий, жажда открытий новых мест овладела им навсегда. После страшных приключений на реке о том, что он останется в спокойной и размеренной обстановке деревни, речи быть не могло.

Родители ужинали, когда в комнату пошатываясь вошёл сын. Мать хотела встать и поддержать его, но замерла, наткнувшись на взгляд отца. Харитон заметил это, закусил губу, затем прокашлялся.

– Я… Не надо было так. Простите. Пожалуйста.

Отец быстро встал, помог Харитону сесть за стол. Мама обняла, поцеловала мокрый лоб.

– Проголодался?

– Нет. А можно Димку позвать? Мне с ним поговорить надо…

Отец строго посмотрел на Харитона:

– А нет больше Димки. Всё.

Лаптев-младший сжался от ужаса:

– Как нет?! И он?.. Он…

Мама обняла Харитона за плечи.

– Его в Петербург забрали. Морским офицером будет.

Выяснилось, что, пока Харитон лежал в горячке, по указу Петра Первого среди дворянских недорослей северных губерний производился набор во вновь созданную Морскую академию. Так что Димка теперь в столице, готовится стать морским офицером, гардемарином[6]6
  Гардемари́н (фр. garde-marine, дословно – морская охрана) – офицерское звание в ряде государств. В России звание было введено Петром I для присвоения выпускникам Морской академии.


[Закрыть].

Родители не знали, как Харитон отреагирует на эту новость. Боялись, что сильно расстроится – ведь если бы не его дурацкий поход на плоту, он тоже уже был бы в столице. Но тот просто кивнул и вышел. Мама задумалась.

– Они с Димкой соперничали всю жизнь – неужели ему теперь всё равно?..

Благодаря заботе матери выздоровел Харитон быстро, простуда отступила. Всё вроде бы вернулось на круги своя. Но былые игры и забавы не приносили прежнего удовольствия. Когда друзья расспрашивали о путешествии, о судьбе Тирана, Лаптев-младший замыкался, уходил в лес: он всё чаще хандрил.

Отец понял это и решил, что прийти в себя Харитону поможет физический труд. Он привёл сына на кузню, подозвал Матвея Ивановича.

– Вот тебе подмастерье. Гоняй как сидорову козу, чтобы дурью не маялся, не страдал и чтоб мысли пустые в голову не успевали лезть!

Харитон не сопротивлялся. Кузня так кузня. Вот только задания Матвея Ивановича он выполнял хоть и старательно, но без своего обычного задора, без огонька. Так прошла неделя. Наконец кузнец не выдержал:

– Так и будешь страдать-помирать из-за собаки?

– Да нормально всё…

– Нормально – это когда утром вскакиваешь ради работы, а вечером к бабе своей несёшься, чтоб… Хотя это… Я чё-то… Короче! Ты думаешь, я не понимаю, что тебя жаба давит из-за Димки?

– Сам ты жаба! Я рад за него!

– Врать сборщикам податей будешь.

– Да ну тебя!

Харитон развернулся и побежал к реке. Он прыгнул в воду прямо в одежде. Окунувшись в холодную воду, он как наяву увидел на дне связанного щенка. Нет. Только не это! Не-е-ет!..

Мама готовила обед, когда в дом вбежал плачущий Харитон.

– Мама! Мамочка…

Он обнял её и зарыдал. В голос, с надрывом. Так, как не плакал никогда. Мама не мешала, не требовала объяснений. Просто гладила сына по вздрагивающей голове и тихо плакала. Когда прошла первая волна, Харитон рассказал, что тогда произошло на реке.

Не зная фарватера, он всё время направлял плот на быстрое течение, радуясь, что так они с Тираном смогут дальше уплыть. Когда это получалось, наслаждался скоростью и мечтал о дальних горизонтах. Тиран чувствовал радость хозяина и начинал заливисто лаять каждый раз, когда они ускорялись. Но в тот раз… Течение вынесло их на мощный водоворот. Плот, слепленный неумелыми «корабелами», развалился. Друзья оказались в воде. Выбраться из водоворота казалось нереальным. Харитон уже терял силы и мысленно начал прощаться с жизнью, когда почувствовал мощный толчок в бок – это Тиран выталкивал его из водоворота из последних сил. Харитон рванулся и…

Больше он не помнил ничего. Видимо, этот рывок спас ему жизнь. Рывок, ставший успешным благодаря Тирану. А пёс, отдав последние силы спасению друга, утонул в том омуте… Местный батюшка нашёл Харитона в беспамятстве на берегу…

Мать вздохнула:

– Я рада, что ошибалась. Твой Тиран был настоящим другом. Но теперь тебе придётся научиться жить без него.

Харитон неуверенно кивнул.

– Мам… Я хочу знать…

– Конечно, мой хороший. Что?

– Почему ты не разрешала мне заводить собаку?

– Я знала, как тяжело тебе будет терять любимого друга. Хотела уберечь. Ты у меня такой… Но если захочешь завести ещё раз… я возражать не буду…

Мать поцеловала его в лоб, перекрестила. Харитон вышел. Мама закрыла лицо руками, тихо заплакала.

– Зачем разрешаешь ему новую собаку?

Мать повернулась. Увидела мужа. Он был в глубине комнаты и слышал разговор. Она вытерла слёзы, вздохнула:

– Во-первых, я люблю своего сына и приму любое его решение. А во-вторых… Я знаю. Поверь – собаки у него больше не будет никогда.

Харитон не спал всю ночь. Мысли о Морской академии не давали сомкнуть глаз. Утром он пришёл на кузню.

– Матвей Иваныч, у меня к тебе два вопроса.

– И ты здравствуй.

– Теперь три. Во-первых – здравствуй…

– Неплохое начало…

– Во-вторых – прости. Не должен был я так с тобой…

– Принято. Дальше давай.

– Дальше. Не Димке я завидую, а доле его. Морским офицером будет. Это ж… Короче – рад я за него.

– Так в чём вопрос?

– Не могу я тут жить. Всё о Тиране напоминает. Как… Как мы с ним…

Харитон с тоской оглядел обожаемую ещё недавно деревню. Кузнец усмехнулся в бороду.

– Хочешь свалить отсюда? Ну так Морская академия – самое оно.

– Думаю об этом всё время. Но как? Димку вон воевода забрал и других так же. А кто меня в Петербург повезёт?

Кузнец вздохнул:

– Учат вас, дуралеев, учат, а толку…

– Ты про что? Кто учит-то?

– Отец Евлампий, кто ж ещё?

– Ну… Он сейчас в основном про Антихриста и это… арифметику ещё немного.

Матвей Иванович подбросил угли в горн, указал на меха:

– Качай давай.

Харитон стал к мехам, начал качать, нагоняя в печь воздух. Пламя ожило, зашевелилось. Кузнец с удовольствием наблюдал за этим. Наконец Харитон не выдержал:

– Ну так что насчёт учёбы? Я не понял!

Матвей Иванович вздохнул:

– «Просите, и дано будет вам». Читал вам такое Евлампий?

– Да я и сам грамотный, сам и читал.

– А толку? Вот я, скажем, читать не умею. А знаю, что там не только это, но и «стучите, и вам отворят».

– Да куда стучать-то?

– В башку свою постучи!

Харитон бросил меха.

– Матвей Иваныч!

Кузнец закинул в горн заготовку для подковы, повернулся к Харитону:

– Столица далеко. Если сам туда подашься – примут за беглого. В лучшем случае – в кандалы и сваи на Неве бить.

– А если не сам по себе…

– О! Оно самое! «Стучите, и отворят».

Харитон на секунду задумался – почему он даже не попробовал попросить родителей о помощи? Из раздумий его вывел голос Матвея Ивановича:

– Качай давай. Нам теперь тут с тобой до конца жизни…

Фразу юный Лаптев не дослушал – уже бежал по направлению к дому.

Мать и слышать ничего не хотела о поездке в Петербург и поступлении в академию. Мысленно она благодарила Бога за то, что в тот момент, когда через их село проезжал воевода, собиравший недорослей по указу Петра, Харитон был в беспамятстве. Правду говорят: что ни делается – всё к лучшему! Она тогда решила, что это знак – быть Харитоше помещиком, принять отцовскую деревеньку, жениться, детишек рожать… А теперь он сам просится отвезти его в Петербург. Она гневно посмотрела на мужа. Тот отмалчивался. Харитон видел, что отец колеблется, что шансы есть. Сын снова и снова объяснял родителям, зачем ему нужно в столицу. Какой-то внутренний голос подсказал, что они не поймут криков, требований и ультиматумов. Хотя кричать от отчаяния очень хотелось. Наконец отец встал. Харитон сжался.

Отец посмотрел ему в глаза.

– Подумать надо.

Радости и обещания лёгкого пути в его словах не было. Мама вздохнула с облегчением. Харитон кивнул, вышел.

В следующие дни парень работал в кузне так, что Матвей Иванович не успевал давать поручения. Харитон был спокоен и сосредоточен. К концу третьего дня на кузницу заглянул отец.

– Дыму у вас тут, как в аду…

Матвей Иванович почесал бороду:

– У кузнеца руки черны, да хлеб бел. Чё надобно, барин?

– Телегу проверь. Дорога мне далёкая.

Матвей Иванович покосился на Харитона.

– В Новгород? На ярмарку?

Отец подошёл к сыну.

– В Петербург.

Харитон покраснел. Показалось, что в дымной кузнице ярко запылал ещё один горн. Кузнец улыбнулся:

– Это по какому же поводу?

– Понимаешь, Матвей Иваныч, тут, оказывается, у меня сын из недорослей в мужи вырос. Знает, чего хочет. Родителей уважает. Повезу-ка я его в Морскую академию – авось человеком станет.

Во время этой речи Харитон боялся даже дышать. Когда отец закончил, Харитон крепко обнял его.

– Спасибо, батя…

Путешествие в Петербург было нелёгким. Но Харитону было плевать на трудности – у него начнётся новая жизнь!

К его ужасу, по прибытии в академию выяснилось, что набор окончен, а когда будет следующий – пока не известно. Как ни старался отец Лаптева пристроить сына – ничего не получалось. Набором руководил немецкий капитан, очень плохо говоривший по-русски.

– Ихь объясняйт паследний рас – мест найн!

Совершенно убитые такой неудачей, вернулись Лаптевы к своей телеге. Матвей Иванович, бывший в этом путешествии за кучера, встретил их, радостно потирая руки:

– Ну что – медовухи за вступленьице?

Харитон, ничего не говоря, тяжело рухнул на телегу. Отец махнул рукой:

– Не вышло. Сейчас Димку найдём, отдадим гостинцы и домой. Ничего, сынок. Не всем моря боро…

Неожиданно кузнец заорал что есть мочи:

– Митька! Митька, мать твою артиллерию!

Он побежал к зданию академии, поймал на ступеньках какого-то мужика в мундире, они долго обнимались. Выяснилось, что это однополчанин кузнеца – вместе воевали в Северной войне. А сейчас он преподаёт в академии азы артиллерии. Узнав, в чём вопрос, Митька отмахнулся:

– Дурак немец просто не понял, чего вам от него надо. Вот и послал подальше – лишь бы не разбираться.

Они все вместе вернулись в академию. После долгих разъяснений, споров, уговоров и обещаний Лаптева-младшего зачислили полноценным слушателем.

Вечером все собрались на постоялом дворе. Харитон с Димкой, отец с Матвеем Ивановичем и Митька-артиллерист. Много пили и веселились. К концу застолья Матвей Иванович повис на Харитоне.

– Ну, какой вывод, гробомарин ты наш…

– Гардемарин.

– Ага. Какой вывод следует из… из…

– Из этого всего?