Текст книги "Ярость огня"

***

За одним караваном беженцев был другой. За другим – третий. Толпы мужчин и женщин бежали из родных мест. Везде я видел разорванную плоть, оторванные, отгрызенные части тел. Я очень быстро привык к нескончаемым стонам и плачу. Удивительно быстро для меня эти звуки стали обыденностью. Если в первые минуты они заставляли замирать сердце в груди и стыть кровь в жилах, то теперь я даже не замечал монотонного шума.

Сердце вздрагивало лишь в те моменты, когда казалось, что я замечал в толпе знакомое лицо. Но всегда ошибался. Ожидание встречи было томительной мукой. Но стоит признаться самому себе, что порой я боялся встретить того, кто расскажет о судьбе моих родителей. Что выпало на их долю в те дни? Я не ведал. Но всё ещё надеялся встретить их живыми и невредимыми. Хоть надежда и таяла по мере того, как я приближался к столице.

На дороге мне встречалось всё меньше беглецов. А я был единственным, кто шёл к Форхе, а не спасался из неё бегством. Я уже видел своими глазами некогда белоснежные стены, покрытые гарью, заволочённые дымом пожаров. Шпиль великой библиотеки всегда возвышался над остальными зданиями. Но теперь его не было – он был разрушен. Теперь город сливался цветом с горой Энакро, на которой был построен. Здания, порушенные стены и улицы сливались с серым и чёрным камнем горы. Я смотрел на Форху и не мог поверить. Эта картина казалась мне совершенно немыслимой, ненастоящей. Даже для выдумки она была неправильна и нелепа. Так не должно быть, как не должно быть и жизней, угасающих навсегда.

Наверное, именно потому, что тогда не верил в реальность происходящего, я пошёл дальше. Я не почувствовал страха, который должен был бы меня остановить. Что такое страх – узнаю позже. А пока я не ведал даже такого чувства. Какими глупыми кажутся сейчас мои мысли. Сколь многого я не ведал тогда, идя к столице. Обломки могучих стен, что испокон веков укрепляли улицы города, а теперь были разрушены, обвалены в бесформенные груды, я видел уже издалека. Но этот вид не вязался в мыслях с опасностью, которая ждёт внутри. В этот момент я был похож на младенца, который впервые видит новый для себя мир и только учится понимать, что тот сулит для него.

Сейчас я тоже вижу ту картину в своей памяти. И сейчас, конечно, я понимаю, что не было ни единого шанса отыскать в руинах Форхи хоть одну живую душу. Все, кто мог сбежать – уже ушли. И я сам встретил их на пути. А там…

…Там, ещё в пригороде столицы, когда я вошёл на улицы небом забытой деревни, у меня закружилась голова. Всё, что я видел до этого по дороге сюда – было лишь преддверием для того, что открылось мне здесь. Даже земля изменилась в этом месте: она стала угольно-чёрной, похожей на золу. Эта крупная зола предостерегающе скрипела под моими ногами. Я шёл по чёрной улице и видел разбитые окна, разрушенные дома. Чёрный цвет покрывал и стены – гарь и копоть застилала руины. Где-то ещё тлели обломки домашней утвари и мебели. Едкий дым иногда застилал глаза. Мне приходилось отворачиваться, дышать было трудно. Казалось, что деревня опустела…

Но потом в нос ударил совсем иной запах. Резкий, отвратительный, тошнотворный. В ту минуту я не мог и представить, что источает такую вонь. Но очень быстро понял, что так гниют тела алтеидов. Когда я свернул на другую улицу, то увидел их огромное количество: мужчины и женщины, замершие в нелепых, неестественных позах. Распоротые животы, глотки, оторванные конечности. И застывшие, бесцветные глаза, которые – я был уверен—смотрели именно на меня. Их было не счесть. Десятки? Сотни? Тысячи? Мир рухнул. Я не понимал, во что он превратился.