Текст книги "Зарубежные психологи о развитии ребенка-дошкольника. Пособие для педагогов дошкольных учреждений"

Концепция Джона Боулби

Джон Боулби считал, что поведение человека нельзя понять в отрыве от той среды, в которой оно формируется. По его мнению, дети исторически очень сильно зависят от взрослых, а потому они должны обладать особыми моделями поведения, которые бы гарантировали присутствие взрослого (ведь, оставшись один, ребенок может попросту погибнуть). Такое поведение характерно именно для детей, в подростковом возрасте происходит резкая переориентация ребенка. Если младенец нацелен на близкого взрослого и зависит от него (а потому опасается всего нового), то для подростка особую притягательную силу приобретает именно незнакомый объект. Вот почему для маленького ребенка уход родителя является событием катастрофическим – ведь оно означает возможность физической смерти. Одной из поведенческих моделей, направленных на взрослого, является плач малыша. Плач сигнализирует о бедствии. Младенец плачет, когда испытывает боль или страх, и родитель спешит на помощь, чтобы выяснить, что случилось. Еще одним действием, привязывающим родителя к ребенку, является улыбка; когда малыш улыбается, глядя на родителя, взрослый испытывает к нему любовь. К другим привязывающим действиям относятся цепляние, сосание и следование.

Дж. Боулби предположил, что сначала социальные реакции малышей не отличаются разборчивостью. Младенец будет улыбаться любому взрослому или плакать из-за ухода любого человека. Однако в возрасте от 3 до 6 месяцев дети сужают направленность своих реакций до нескольких знакомых людей, формируют явное предпочтение в отношении одного человека и затем начинают относиться с настороженностью к незнакомым. Вскоре дети становятся более подвижными и вследствие этого активнее борются за удержание рядом основного объекта привязанности. Малыш следит за тем, где находится родитель, и любой знак, указывающий на то, что взрослый может внезапно уйти, вызывает с его стороны реакцию следования.

Дж. Боулби выделил периоды, через которые, по его мнению, проходит нормальное развитие привязанности у детей. Первый период, продолжающийся от рождения до 3 месяцев, характеризуется неразборчивым отношением детей к людям – они одинаково реагируют на всех окружающих. Известно, что только что родившиеся малыши любят слушать человеческие голоса и разглядывать человеческие лица. Психологи показали, что дети уже через 10 минут после рождения предпочитают лицо другим визуальным объектам: они сильнее вытягивают шею, когда видят точную копию лица, нежели когда следуют за отдаленным его подобием или за чистым листом бумаги. По мнению Дж. Боулби, это предпочтение говорит о наличии у ребенка генетической предрасположенности к особому визуальному стимулу – лицу человека, который вскоре вызовет у малыша одно из наиболее эффективных привязывающих действий – социальную улыбку.

В течение первых трех недель дети иногда улыбаются с закрытыми глазами (обычно перед тем как заснуть). Эта улыбка еще не является социальной, поскольку она не направлена на человека. Социальная улыбка появляется в возрасте 5–6 недель, когда малыши начинают улыбаться при виде человеческого лица и глазами искать контакт со взрослым. Примерно за неделю до этого дети внимательно всматриваются в лица, как бы изучая их. Затем лицо малыша озаряет широкая улыбка. В жизни родителей этот момент часто оказывается окрыляющим; теперь они имеют «доказательство» любви малыша. Улыбка является средством, которое способствует взаимному проявлению любви и заботы – поведению, повышающему шансы ребенка на то, что он будет здоровым и жизнеспособным.

Примерно в этот же период малыши начинают ворковать и гулить. Они лепечут в основном при звуке человеческого голоса, и особенно при виде человеческого лица. Как и в случае с улыбкой, лепет первоначально не избирателен; малыши лепечут почти независимо от того, какой человек находится рядом. Лепет малыша радует опекуна, побуждая его говорить в ответ.

Плач также сближает родителей и ребенка. Однако в этот момент ребенок позволит практически любому человеку успокоить себя.

Во время второго периода (с 3 до 6 месяцев жизни ребенка) дети начинают фокусировать внимание на знакомых людях. При этом социальные реакции малыша становятся более избирательными: младенцы улыбаются, гулят и лепечут только при виде знакомых людей. Кроме того, в этом возрасте плачущего ребенка гораздо быстрее успокоит тот взрослый, которого предпочитает малыш. К 5 месяцам малыши начинают тянуться к человеку и хвататься за него, но только в том случае, если знают его.

Третий период (с 6 месяцев до 3 лет) обычно характеризуется наличием привязанности ребенка к определенному человеку, которая становится все более интенсивной и исключительной. Наиболее ярко это проявляется в реакциях малыша на разлуку: он плачет и всячески проявляет тревогу. Если на предыдущих стадиях ребенок мог протестовать против ухода любого человека, который смотрел на него, то теперь его расстраивает главным образом отсутствие лишь одного человека, как правило, матери. Когда мать возвращается, малыш обычно тянется к ней, хочет, чтобы она взяла его на руки, и, когда она это делает, он обнимает ее и издает радостные звуки.

Исключительность привязанности малыша к родителю также заметна в возрасте 7–8 месяцев, когда у ребенка возникает боязнь незнакомцев.

К 8 месяцам ребенок обычно способен ползать и поэтому может активно следовать за удаляющимся взрослым. Как только у младенца появляется такая способность, его поведение начинает ориентироваться на цель, то есть он следит за местонахождением родителя и, если тот собирается уйти, настойчиво следует за ним, пока снова не окажется рядом с ним. Когда малыш приближается к родителю, то он, как правило, стремится к тому, чтобы его взяли на руки.

Конечно, ребенок часто движется не только в сторону объектов привязанности, но и от них. Он использует взрослого в качестве надежной отправной точки своих исследований окружающего мира. Как правило, дети в возрасте 1—2 лет на прогулке сначала находятся рядом со взрослыми и лишь через некоторое время отваживаются на исследования. При этом ребенок периодически оборачивается назад, обменивается со взрослым взглядами или улыбками и даже возвращается к нему время от времени.

По мнению Дж. Боулби, система привязанности функционирует на различных уровнях возбуждения. Иногда ребенок испытывает сильную потребность находиться рядом с матерью; в других случаях он не испытывает почти никакой потребности в этом. У ребенка, начинающего ходить и использующего мать в качестве надежной отправной точки своих исследований, уровень активации относительно низок. Разумеется, он следит за присутствием матери и иногда возвращается к ней, но в целом он может спокойно исследовать окружающий мир и играть на достаточном расстоянии от нее. Однако ситуация может быстро измениться. Если ребенок оглядывается на мать, а она его не замечает, то он спешит к ней. Поведенческая привязанность зависит также от самочувствия ребенка: если он болен или устал, потребность оставаться рядом с матерью будет сильнее потребности в исследовании.

К концу первого года жизни у ребенка появляется общая рабочая модель объекта привязанности, то есть на основе повседневного взаимодействия со взрослым у него формируется некое общее представление о доступности и отзывчивости опекуна. Так, к примеру, годовалая девочка, у которой возникли определенные сомнения относительно доступности матери, обычно испытывает тревогу, когда исследует новые ситуации, находясь на любом расстоянии от нее. Если, напротив, девочка придет к заключению, что мама ее любит и всегда будет рядом, она станет смело и активно исследовать окружающий мир.

Для четвертого периода, который продолжается с 3 лет до окончания детства, характерно партнерское поведение детей. Если для двухлетнего малыша информация о том, что родители «уходят на минуту к соседям, чтобы попросить молока», ничего не значит – ребенок просто захочет пойти вместе с ними, то трехлетний ребенок будет вести себя спокойнее и охотнее позволит взрослым уйти, поскольку он может представить поведение родителей, когда те отсутствуют.

По мнению Дж. Боулби, страх одиночества – один из самых сильных страхов в человеческой жизни. Можно считать такой страх глупым, невротическим или незрелым, но за ним стоят веские биологические причины. На протяжении всей истории человечества людям удавалось выдерживать кризисы и противостоять опасностям с помощью своих близких, поэтому потребность в тесных связях, как утверждал Дж. Боулби, заложена в человеческой природе. Данные, подтверждающие эту позицию, Дж. Боулби искал, анализируя поведение животных.

В зоопсихологии были выделены особые формы поведения, и в частности инстинктивное поведение. После работ Конрада Лоренца и Нико Тинбергена стали понятны особенности инстинктивного поведения животных. Было установлено, что инстинктивное поведение делится на отдельные акты. Каждый акт вызывается специальным стимулом, в качестве которого может выступить цвет окраски животного, направление его движения, размер частей тела и т. д. Важно то, что инстинктивный акт вызывается без научения, то есть такое поведение является врожденным. У всех особей одного вида это поведение одинаково. В качестве примера можно привести поведение курицы. Когда цыплята попадают в трудную для них ситуацию, они издают сигналы бедствия, на которые начинает реагировать курица-наседка: кудахтать и размахивать крыльями. Если цыплят отгородить от курицы ширмой так, что она будет только слышать сигналы птенцов, то она также воспроизведет эту форму поведения. Вместе с тем, если цыплят накрыть прозрачным колпаком так, что сигнал бедствия будет заглушаться, но курица сможет видеть их, она поведет себя так, как будто ничего не случилось. Эти наблюдения показывают, что инстинктивное поведение курицы вызывается особым звуковым стимулом, издаваемым цыпленком в ситуации опасности.

К. Лоренц описал особый вид поведения, который по своей форме очень сильно напоминает инстинктивное поведение. Однако сигнал, запускающий обнаруженную им форму поведения, не является врожденным. Такую форму поведения К. Лоренц назвал импринтингом. В качестве примера можно привести поведение только что вылупившихся диких гусят. К. Лоренц установил, что гусята готовы двигаться не только за своей матерью, но и за всяким движущимся объектом, который появится перед их взором в тот момент, когда они вылупились из яйца. К. Лоренц собрал яйца диких гусей, оставшихся без родителей, и, когда гусята вылупились, сам стал двигаться перед ними. В результате все гусята стали ходит и даже плавать за К. Лоренцом. Такая форма поведения (импринтинг) характерна не только для гусей, ее наличие было также установлено у высших млекопитающих, например, у шимпанзе. Так, оказалось, что до 3–4 месяцев шимпанзе равнодушен к окружающим его взрослым особям, однако затем детеныш начинает отдавать заметное предпочтение своей матери или другому приемному родителю. При этом он все время стремится находиться рядом с матерью. Таким образом, можно сказать, что детеныш шимпанзе привязывается к вполне определенной взрослой особи.

По мнению Дж. Боулби, у животных привязанность развивается аналогично импринтингу. Детеныши животных начинают с готовностью следовать за широким кругом объектов, но этот круг быстро сужается, и в конце периода импринтинга они обычно следуют только за матерью. На этом этапе реакция страха ограничивает способность формировать новые привязанности.

У людей происходит аналогичный процесс, хотя он развивается гораздо медленнее. Сначала дети неспособны активно следовать за объектами и поэтому реагируют на любого взрослого. Затем подобные социальные реакции сужаются и обращаются на одного человека (чаще всего на мать). В этот момент дети начинают бояться незнакомых людей и активно следовать (сначала ползать, а потом ходить) за объектом своей привязанности, то есть, по мнению Дж. Боулби, можно говорить о том, что у детей вырабатывается импринтинг, обуславливающий реакцию следования за конкретным человеком.

Однако Дж. Боулби отмечал, что не все дети способны создать отношения привязанности. Одним из факторов, влияющих на это, может быть отсутствие общения, или депривация. Оказалось, что дети, которые живут в детских домах, часто в дальнейшей жизни не могут устанавливать глубокие привязанности. Дж. Боулби объяснял это тем, что такие люди просто не имели возможности выработать импринтинг на конкретного человека, то есть не смогли установить с ним отношения любви. Следствием этого являются поверхностные отношения в дальнейшей жизни.

Как и в случае с импринтингом, установление отношений привязанности происходит во вполне определенный период развития ребенка, который ограничивается достижением девятимесячного возраста. Таким образом, если в первые девять месяцев своей жизни ребенок не имел тесного взаимодействия с одним человеком, следствием чего явилась несформированность отношений привязанности, в дальнейшем малыш будет обречен на неадекватное социальное поведение.

Не меньший интерес Дж. Боулби уделял случаям, когда у ребенка формировалась привязанность, но затем он страдал от разлуки. Разлучение с объектом привязанности, по мнению Дж. Боулби, имеет следующие стадии. Сначала ребенок протестует, плачет, кричит и отвергает заботу другого человека. Затем он проходит через стадию отчаяния. В это время ребенок затихает, уходит в себя, становится пассивным. Эту стадию сменяет стадия отчужденности, когда ребенок принимает заботу окружающих людей. На первый взгляд может показаться, что он преодолел свои переживания и теперь готов к сотрудничеству, однако на самом деле если этот период будет продолжительным, то по возвращении объекта привязанности ребенок уже не будет испытывать к нему интерес и отвергнет его. Более того, ребенок может утратить доверие ко всем людям.

Большинство педагогов сталкивались с ситуацией разлучения, особенно характерной для детей раннего и младшего дошкольного возраста в период их адаптации к дошкольному учреждению. Можно наблюдать, как ребенок реагирует на разлуку с матерью: сначала он плачет, затем успокаивается (хотя не все дети успокаиваются быстро). Обычно педагог старается отвлечь малыша, показывая интересные игрушки. В ряде случае педагогам приходится оставлять родителей рядом с ребенком, чтобы обеспечить процесс привыкания к детскому саду. Со временем ребенок начинает отходить от матери, но при этом периодически контролирует ее присутствие и в случае каких-либо затруднений просится на руки. Постепенно малыш привыкает к детскому саду, а роль матери начинает выполнять педагог, к которому ребенок обращается в сложных ситуациях.

Один из способов смягчения разлуки с матерью заключается в том, что ребенку разрешается взять из дома какую-либо игрушку (обычно это мишка или кукла, которую ребенок может прижимать к себе). Таким образом, у малыша совмещаются две знакомые ситуации: часть домашней ситуации переносится в детский сад, что способствует адаптации ребенка (ведь у него есть опыт разлучения с матерью дома). Другой способ заключается в том, что ребенок берет домой игрушку из детского сада. В этом случае также происходит совмещение благополучной семейной ситуации с ситуацией дошкольного учреждения, о которой напоминает игрушка. Эта игрушка становится символом обстановки дошкольного учреждения, которая перенесена в комфортную обстановку дома, что обеспечивает привыкание к группе детского сада в условиях семьи.

Мэри Эйнсуорт в течение первого года жизни детей наблюдала за взаимодействием малышей и их матерей в домашних условиях. Когда младенцам исполнилось 12 месяцев, М. Эйнсуорт решила посмотреть, как они поведут себя в новой обстановке. Для этого мамы приводили детей в специальную игровую комнату и сначала оставляли их с незнакомым взрослым, а затем в одиночестве. Каждое разлучение длилось 3 минуты или менее, если малыш проявлял слишком сильное беспокойство. Наблюдая за поведением детей, М. Эйнсуорт выделила три типа привязанности: надежный (характерный для 60—70% детей), избегающий (встречающийся у 20% детей) и амбивалентный (присущий примерно 10% детей).

Младенцы, для которых характерен надежный тип привязанности, довольно скоро после прихода в игровую комнату начинали использовать матерей в качестве отправной точки для своих исследований. Но когда матери покидали комнату, их познавательная активность снижалась, а иногда они проявляли заметную обеспокоенность. Когда матери возвращались, они активно ее приветствовали и некоторое время оставались рядом с ней. Как только к ним опять возвращалась уверенность, малыши с готовностью возобновляли свое исследование окружающей обстановки. Обычно матери таких детей достаточно чувствительны к своим малышам (сенситивны) и быстро реагируют на их плач и другие сигналы. Они всегда доступны детям и делятся своей любовью, когда малыши нуждаются в утешении. По мнению М. Эйнсуорт, такие дети демонстрировали здоровый тип привязанности.

Избегающие, неуверенные младенцы выглядели достаточно независимыми в незнакомой ситуации. Оказавшись в игровой комнате, они сразу же начинали изучать игрушки. Во время своих исследований дети не использовали матерей в качестве отправной точки. Они их просто не замечали. Малыши не проявляли беспокойства, когда матери покидали комнату, и не искали близости с ними, когда они возвращались. Если матери пытались взять детей на руки, малыши старались этого избежать. Подобная независимость может показаться проявлением исключительного здоровья детей, однако, по мнению М. Эйнсуорт, такие малыши на самом деле переживают сильные эмоциональные трудности. Их матери, как правило, не отличаются сенситивностью, они склонны к отвержению малышей, поэтому их дети чувствуют себя неуверенно в домашней обстановке. Попав же в новую ситуацию, дети выбирают оборонительную стратегию, не надеясь на помощь матери (поскольку та не оказала должной поддержки в прошлом), наоборот, они стараются забыть о своей потребности в ней. Когда матери возвращались после эпизодов разлучения, дети отказывались на них смотреть, как бы отрицая какие-либо чувства к ним. Дж. Боулби полагал, что такое оборонительное поведение может стать основой самонадеянной и отчужденной личности.

Психологи показали, что эти дети в дошкольном возрасте стремятся идеализировать себя в глазах других людей. Это связано прежде всего с тем, что на протяжении своей жизни они неоднократно переживали нехватку поддержки со стороны родителей. Поскольку ребенок не может понять причины такого поведения родителей, он начинает считать, что взрослые поступают так, потому что он делает что-то неправильно. Поэтому, чтобы оградить себя от дальнейших страданий, ребенок старается изобразить себя достойным родительского внимания. Он начинает демонстрировать зависимое поведение, чрезмерно ориентируясь на оценку других детей и взрослых. В дальнейшем это может привести к тому, что ребенок, найдя себе неформального лидера, будет выполнять любые его указания, поскольку будет стараться психологически «угодить» ему, попадая тем самым в психологическую зависимость. Подобные парные взаимодействия существуют уже в дошкольном детстве и могут сохраняться вплоть до подросткового возраста. Удивительно, что находящийся в зависимом положении ребенок, несмотря на явное унижение со стороны лидера, не стремится разорвать эти отношения.

Дети, для которых характерен амбивалентный тип привязанности, в незнакомой ситуации держались настолько близко к матерям и так беспокоились по поводу их местонахождения, что практически не занимались исследованиями. Они приходили в крайнее волнение, когда матери покидали комнату, и проявляли заметную амбивалентность, когда матери возвращалась. Дети то тянулись к ним, то сердито отталкивали. Дома эти матери, как правило, обращались со своими малышами непоследовательно: иногда они бывали ласковыми и отзывчивыми, а иногда нет. Эта непоследовательность в воспитании, как утверждала М. Эйнсуорт, вселяла в малышей неуверенность относительно того, будет ли их мама рядом, когда они будут в ней нуждаться. Дети очень расстраивались, когда матери покидали игровую комнату, и настойчиво пытались восстановить контакт с ними, когда они возвращалась, хотя при этом также изливали на них свой гнев. Как показали дальнейшие исследования, такие дети, с одной стороны, стараются контролировать мать, а с другой – отвергают ее.

При выполнении умственных задач надежно привязанные дети проявляют большее упорство и опираются на собственные силы. Кроме того, они успешнее справляются со стрессом (в частности, с собственными неудачами), потому что знают о том, что будут эмоционально приняты матерью, несмотря на допущенные ошибки. Эти данные подтверждают точку зрения М. Эйнсуорт, согласно которой надежно привязанные младенцы демонстрируют наиболее здоровый тип развития.

Психологи продемонстрировали, что трехлетние дети могут завершать рассказы, посвященные вопросам привязанности. Так, например, малыши могли придумать окончания истории о ребенке, который во время прогулки со своей семьей упал и ушиб колено. Как и предполагалось, надежно привязанные дети чаще всего изображали родителей как отзывчивых и готовых прийти на помощь (например, они говорили, что родитель наложит повязку на колено ребенка).

Важно отметить, что надежно привязанные дети (поскольку они обладают первичным позитивным, основанным на доверии, опытом общения с людьми и ожидают от других людей аналогичного позитивного общения) склонны к дружеским отношениям со сверстниками, в то время как ненадежно или амбивалентно привязанные дети демонстрируют в дошкольном учреждении негативные установки.

Надежно привязанные дети не являются детьми зависимыми. Наоборот, они используют взрослого в качестве твердой опоры, которая позволяет им реализовать себя в той или иной деятельности. Как показали исследования американских психологов, в дошкольном учреждении такие дети наиболее компетентны в общении со сверстниками и наиболее самостоятельны (они используют педагога лишь как ориентир в ходе собственной активности). В то время как ненадежно привязанные дети, наоборот, стараются находиться рядом с воспитателем, они «прилипают» к нему. Они даже не пытаются самостоятельно решать задачи, а сразу же обращаются за помощью ко взрослому. Понятно, что подобное поведение приводит к низкой социализированности ребенка, потому что он просто не имеет возможности общаться со своими сверстниками. При поступлении в школу эти дети испытывают большие трудности, поскольку теперь им нужно осваивать новый материал и следовать принятым нормам. В связи с тем что в школе возрастает роль объективной оценки их возможностей, они часто оказываются неуспешными в силу своей пассивности и зависимости от внешних факторов. У них снижена познавательная активность, они хуже усваивают новый материал и в конечном итоге вызывают недовольство у самих родителей. Таким образом, ситуация приобретает свойство цикличности: неуспех ребенка приводит к ухудшению отношений с родителями, что в свою очередь еще больше подавляет его активность. Задача педагога заключается в том, чтобы поддерживать таких детей. Их родителям желательно не говорить об отрицательных качествах детей. Вместе с тем, отмечая положительные качества дошкольников, нужно быть умеренным в их оценке и предлагать родителям продуктивные виды взаимодействия со своими детьми.

В ходе одного из исследований детям в возрасте 3 лет 6 месяцев показывали картинки, на которых были изображены общающиеся мать и ребенок. При этом экспериментатор фиксировал время, в течение которого ребенок рассматривал изображения. Затем детям рассказывались истории про взаимоотношения ребенка и родителя. Через некоторое время малышей просили воспроизвести эти рассказы. Оказалось, что ненадежно привязанные дети меньше, чем надежно привязанные малыши, смотрят на подобные изображения и хуже запоминают информацию, связанную с детско-родительскими отношениями. Полученные данные говорят о том, что привязанность выступает важным фактором, влияющим на познавательное развитие ребенка.

У взрослых также формируются определенные мысли и чувства по поводу привязанности, и их установки, без сомнений, влияют на то, как они относятся к своим детям. Так, Мэри Мейн задавала взрослым вопросы, касающиеся их собственного опыта привязанности. Сосредоточив внимание на открытости и гибкости их ответов, М. Мейн выработала следующую типологию рассказчиков, которая, как оказалось, тесно связана с типами привязанностей детей, полученных в исследованиях М. Эйнсуорт.

• Уверенные (самостоятельные) рассказчики говорят о собственном раннем опыте открыто и свободно. Их дети, как правило, питают к ним надежную привязанность. Очевидно, приятие родителями собственных чувств идет рука об руку с приятием сигналов и потребностей их малышей.

• Отрицающие привязанность рассказчики говорят о своем опыте привязанности так, будто он маловажен. Они, как правило, имеют неуверенных, избегающих детей; отвергают как свой собственный опыт, так и стремление младенцев к близости.

• Озабоченные рассказчики стараются скрыто или явно завоевать любовь и одобрение собственных родителей. Их собственные потребности мешают им последовательно реагировать на потребности своих младенцев.

По мнению Дж. Боулби и М. Эйнсуорт, родители должны внимательно относиться к своему малышу, следовать своим побуждениям, а не бояться избаловать ребенка. Избалованность возникает тогда, когда родители не следуют за ребенком, а берут всю инициативу на себя и изливают свою любовь вне зависимости от того, хочет этого малыш или нет. Если же родители сенситивно и быстро реагируют на сигналы своих детей, между ними возникает надежная привязанность.