Текст книги "Следак"

Глава 8

К отделению милиции я подошел ровно в половине десятого. Зудилина меня уже ждала. Она стояла на углу непрезентабельного двухэтажного здания из серого кирпича, почти сливаясь на фоне высокого кустарника.

Курившие возле служебной машины лимонно-синего окраса сотрудники милиции откровенно на нее пялились, видимо пытаясь рассмотреть получше. Она же делала вид, что в упор их не замечает.

– Доброе утро, Ольга Васильевна. Вы, как всегда, очаровательны, – поприветствовал ее я.

И вроде не красавица в общепринятом понимании, а умеет себя подать – глаз не отвезти. И хорошо подобранная одежда, что акцентирует внимание на женских формах, и высокий каблук, что ее стройнит и делает выше, и как будто случайно выбившаяся из прически прядь волос. И портфель сегодня выглядит уместным, с учетом того, что в нем лежит.

Одобряю, подготовилась к встрече.

– Здравствуйте. – Зудилина отзеркалила мне улыбку, но та вышла у нее немного кривоватой. Все же ей не помешает еще немного поработать над образом.

– Куда пойдем? – светским тоном поинтересовался я, бросив быстрый взгляд на наручные часы, что остались мне в наследство от Альберта.

– В соседнем дворе есть удобные лавочки, – просветила она меня.

В мое время деловые переговоры проводились в ресторанах или в офисе. Если тема для встречи была не особо важной, то можно было обойтись и близлежащим кафе. Но в любом случае выбирали место для этих целей удобное.

Здесь же мы уже второй день кочуем по лавочкам. А из удобств – тень от растущего рядом развесистого дерева. Впрочем, куда меня еще вести без галстука и с дешевыми часами?

Она уселась, аккуратно поправив юбку и устремив в мою сторону коленки. Я отвел взгляд, почувствовав, что дело дрянь. Она мило улыбнулась, уже без натянутости.

– Альберт Анатольевич, вы не передумали? – начала она деловой разговор.

– Нет, не передумал, – уверил я ее в своих самых серьезных намерениях довести дело до конца. Если, конечно, на ноги не пялиться. Иначе нам светит совсем другой финал.

– Вы вчера упомянули о пяти тысячах. Но это слишком большая сумма. – Она смотрела на меня проникновенным взглядом серых глаз.

А я, глядя на нее, размышлял. Раз Зудилина начала разговор с суммы отступных, то на саму схему она в целом согласна, вот только запрошенная мною цена ее не устраивает. Это радовало. Думал, будет сложнее. Боялся, что сегодня опять будем водить хороводы.

– Вам грозит до трех лет лишения свободы, – начал я с главного и, по сути, единственного моего козыря.

– Или штраф. – Ее ход оказался откровенно слабым.

– Или штраф, – даже не стал спорить я, – но в комплекте с приговором.

Ее карта оказалась бита. Я улыбнулся. Зудилина поджала губы. Еще партия?

– У меня нет таких денег. – Теперь ее глаза излучали печаль.

– А сколько у вас есть? – включился я в игру.

– Боюсь, не больше тысячи, – осторожно ответила она.

– Этого мало, – категорично заявил я, – за три-то года свободы. Плюс приговор, плюс лишение права управлять автомобилем на пару лет. Я и так запросил с вас по минимуму, – математически доказал я свой довод.

– Никто мне три года не даст. У меня безупречная репутация, а значит, положительная характеристика мне обеспечена. Потом, я женщина, а вы совершеннолетний. Да и не пострадали вы особо. Даже в больнице не лежали и диплом хорошо защитили, я узнавала. Так что отделаюсь штрафом и, возможно, на год лишусь прав, – представила она свой расчет.

– Плюс приговор, – дополнил я то, что она забыла в него включить.

– Итого полторы тысячи, – как-то странно подсчитала она.

– Хорошо, только ради ваших красивых ног, то есть глаз, я согласен снизить сумму до четырех тысяч. – В торге всегда приходится уступать. Упрешься, и сделка сорвется.

– Альберт Анатольевич, это несерьезно. – Ольга подняла глаза к небу. Глубоко вздохнула, а когда вернула взгляд на землю, то застала меня за разглядыванием своей груди.

– У меня только две тысячи, и давайте закончим на этом, – произнесла она, сделав еще один полный вдох.

– Пять минут назад у вас была только одна тысяча, – заметил я и, взглянув на часы, продолжил: – У нас как раз еще есть пять минут.

– Две с половиной – ни вам, ни мне, – сделала она новое предложение.

Я демонстративно посмотрел на часы.

– Но нельзя же быть таким упертым! – воскликнула она.

– Хорошо, две с половиной, – уступил я, потому что Зудилина начала нервничать. А отец меня учил, что у человека о тебе должны остаться светлые воспоминания.

Ольга устало улыбнулась.

– Я отдам их вам после того, как вы сделаете, что обещали, – выдвинула она требование, прижав к себе портфель еще крепче.

– А купюры у вас какие? – уточнил я, прежде чем спорить.

– Сторублевые, а что? – удивилась она вопросу.

– Если бы четвертные, то пришлось бы вам мне еще портфель дарить, бонусом, – объяснил я ей расклад.

– Нет. Портфель я не отдам. – Кончики ее пальцев от усердия покраснели.

– Не бойтесь, теперь не отберу, – успокоил ее я и тут же предельно жестко добавил: – Утром деньги – вечером стулья.

Зудилина пробуравила меня взглядом, но послушно полезла в портфель, загородив мне обзор клапаном.

Деловито пересчитав купюры, я засунул их в трусы, прижав резинкой.

Зудилина при этом деликатно отвернулась.

Двадцать шестой кабинет нашелся на первом этаже почти в самом конце коридора. Никакой таблички, кроме номера, он не имел.

Я открыл дверь, пропуская даму. Мы почти синхронно поздоровались с сидящим за одним из столов среднего возраста мужчиной с лейтенантскими погонами на серой форменной рубашке, отвлекая того от заполнения бумаг.

– Здравствуйте, – вопросительно уставился он на нас.

– Чапыра, – представился я. – Меня в двадцать шестой кабинет на десять часов вызывали.

– Да, да, есть такой, – начал он копаться в лежащих на столе документах, – необычная у вас фамилия, поэтому и запомнил. Вот, нашел.

Он положил перед собой скрепленные скрепкой несколько исписанных листов. Удалось разглядеть схему и протокол, что составлял гаишник.

– А вы кто? – спросил он мою спутницу.

– А я Зудилина, – ответила она.

Он вновь уткнулся в документы.

– А, понял, – произнес он и вновь поднял на нас взгляд. – Гражданка Зудилина, подождите в коридоре, а мы с товарищем пока пообщаемся.

Ольга недовольно поджала губы, но спорить не стала.

– Присаживайтесь, – указал мне на стул лейтенант, когда дама вышла.

– Вызвал я вас, – продолжил он, – чтобы определиться, будем ли мы возбуждаться по двести одиннадцатой и передавать дело в следствие.

– Не будем, – ответил я, отметив про себя забавность формулировки.

– То есть машина вас не сбивала? – уточнил лейтенант.

– Нет, что вы. Машина врезалась в столб. А я мимо шел и от неожиданности запнулся за бордюр.

– Ничего не понимаю, – лейтенант уткнулся в документы. – Напутали они, что ли? – Он перевел на меня задумчивый взгляд. – Или вы помирились с Зудилиной?

– Бордюр и столб, – стоял я на своем.

– Хорошо. Так и запишем, – не стал спорить он.

Оформление отказного материала заняло несколько минут. Зудилина вся извелась, ожидая меня. Я это понял, когда появился на пороге – она впервые искренне обрадовалась при виде меня.

– Ольга Васильевна, а сколько денег вы всего принесли? – спросил я, когда мы спустились с крыльца. – Только честно.

– Пять тысяч, – пробурчала она и зачем-то пояснила: – Мы с отцом на дачу копим.

Услышав запрошенную мною сумму, я не стал жалеть, что уступил. Все-таки она делала Альберту массаж сердца.

– Пригласите меня на дачу, когда купите? – поинтересовался я нейтральным тоном.

Зудилина сбилась с шага и остановилась.

– Вам кто-нибудь говорил, что вы наглый и самоуверенный мерзавец?

Мне тоже пришлось остановиться. Я посмотрел на нее недоуменно.

– Нет, конечно. Что за глупости, Ольга Васильевна? Мне очень жаль, что у вас обо мне сложилось такое негативное мнение. Но поверьте мне на слово, я не тот, за кого вы меня принимаете.

И ведь ни разу не соврал.

– Поверить вам на слово? – усмехнулась она.

– Я выполняю взятые на себя обязательства. В этом вы могли убедиться только что, – с оскорбленным видом напомнил ей я.

– За деньги, – процедила она.

– За деньги, – кивнул я. – А вы мне не предложили иного.

– Что я вам могла предложить? – Теперь уже она разыгрывала недоумение.

Я улыбнулся.

– Вы мне нравитесь, Ольга Васильевна.

– А вы мне нет.

– Дайте мне шанс, и я вас удивлю.

– Лучше не надо. – Женщина отгородилась от меня портфелем.

– Жаль, – пожал плечами я. – До свидания, Ольга Васильевна.

– Лучше прощайте, – предсказуемо ответила она, и мне стало скучно. Последнее слово осталось за ней.

Забежав по пути в сберкассу и отстояв небольшую очередь, я положил деньги на счет. Оставил себе лишь стольник.

Затем зашел в продуктовый магазин, где в очередной раз подивился местному сервису, и затарился продуктами. Мне удалось разжиться колбасой, ловко уведя ее из-под носа возмущавшихся потом по этому поводу долго и громко тетенек. Сгреб с полки несколько банок тушенки и кильки в томатном соусе. Долго вспоминал у стеллажа с крупами, есть ли у нас с Грегом кастрюля. Не забыл и о хлебе. На этом ассортимент магазина иссяк.

А на выходе я увидел ее – бочку с пивом. К ней тянулась внушительная очередь из мужиков. Вызнав, что тару здесь нужно приносить свою, я занял очередь и побежал вместе с полной продуктов авоськой в промтовары, где купил пятилитровый бидон. Затем обратный забег – и я был почти счастлив.

Грег при виде бидона с пивом тоже испытал радость. И мы принялись разливать на двоих. Но, увы, мне досталось меньше чем половина, потому что пришел Леха Жарков.

И нет чтобы прийти просто выпить пивка, так он еще новость принес.

– Завтра студентов юрфака на комиссию по распределению вызывают, – сообщил он с порога.

– А мы послезавтра идем, – подключился к разговору Грег.

Я промолчал и наполнил третий стакан пивом.

– А тебе чего переживать? Тебя в любом случае в какую-нибудь дыру ушлют. Хоть распределяй, хоть не распределяй.

– Это да, – заржал Грег.

– А мне надо как-то в городе остаться, – расстроенно произнес Леха, усаживаясь за стол.

– Сибирь – край невиданных возможностей, – подтрунивал над ним Красников.

– Да иди ты со своей Сибирью, – отмахнулся от него Жарков и грустно добавил: – Ленка в Сибирь не поедет.

– А что, могут и в Сибирь услать? – удивился я.

– Могут и дальше, – вздохнув, подтвердил Леха.

– В Америку, что ли? – задумался я, мысленно представляя географическую карту мира.

Парни подавились пивом.

– Ага, в Америку, но строго через Колыму, – заржал Грег.

– Или с возвратом на Колыму, – поддержал его Жарков.

– Как-то все у вас тут заковыристо, – отметил я.

Отступление

Юров взбежал по лестнице главного корпуса на второй этаж. В коридоре уже кучковались выпускники. Все как обычно. Ждут своей участи, трясутся, надеются остаться в городе. Даже целевые не всегда знают свое конкретное место работы, не говоря уже о жилье, которое им должны предоставить. А повезет далеко не всем, вот они и поглядывают друг на друга исподтишка, пытаясь вычислить везунчиков и неудачников.

Согласно расписанию комиссия начинает работу в десять утра. Но студентов пригласят не раньше одиннадцати. Члены комиссии, представлявшие различные министерства и ведомства и заинтересованные в свободных, не из целевого набора, выпускниках, изучают их личные дела и табели успеваемости, задают уточняющие вопросы по подходящим кандидатурам декану и заведующим кафедрами. Бывает, что за свободных, но перспективных выпускников разыгрываются целые сражения. И комиссии приходится вертеться, чтобы и спущенный план по обеспечению молодыми специалистами предприятий и строек страны выполнить, и свою область кадров не лишить.

Пробежав по студентам взглядом и ответив на их приветствия, звучавшие сегодня как никогда подобострастно, Юров заметил стоявшую в дальнем конце коридора Лебедеву, бывшего комсорга курса, но кивать в ответ на ее приветствие, причем довольно прохладное, не стал. С некоторых пор он считал ее катализатором своих неприятностей. Ну как неприятностей… Ничего особо катастрофичного, конечно, не произошло, но… И это очень большое «но», ведь оно произрастает из недовольства им обкома. Там его поставили на карандаш и теперь будут более пристально следить за его деятельностью. И только попробуй, когда все твои телодвижения рассматривают через лупу, где-нибудь оступиться – вот это уже будет полный крах.

Почему же в его такой, казалось бы, удавшейся и распланированной жизни все пошло наперекосяк? Как же он упустил этот момент? Как он мог просмотреть эту гниду?

Не отыскав взглядом Чапыру, Юров еще больше разозлился. Этот подлец почему-то не стоит вместе со всеми выпускниками и не трясется о своей судьбе. Не смотрит на него умоляющим взором. Ну ничего, тем большим для него сюрпризом станет место, которое секретарь комитета комсомола лично для него выбрал.

Юров даже повеселел, представив себе радость Чапыры от свалившихся на него перспектив. Так что в отведенную для комиссии аудиторию он зашел улыбающимся.

Здесь уже находилось несколько человек.

Секретарь комиссии, сотрудница ректората, которая перед началом заседания деловито сортировала по стопкам сложенные на ее столе документы.

Заведующие кафедрами гражданского права и теории права Рогачев и Иванец вполголоса переговаривались с Антониной Афанасьевной Бергер – представителем минюста, подбиравшей кадры для суда, адвокатуры и нотариата. В последний выпускники юрфака идти решительно не желали. Более чем скромные зарплаты их почему-то не впечатляли. Так что нотариату приходилось довольствоваться лишь теми, кто поступил на факультет по целевому набору.

Декан юридического факультета Роман Олегович Анисимов, чьими стараниями Чапыра получил положительную оценку на защите диплома, сейчас что-то обсуждал с еще одним членом комиссии, непотопляемым Валерием Муратовичем Шафировым.

Тот, несмотря на свою прямолинейность и беспардонность, уже несколько лет занимал должность начальника отдела кадров областного управления МВД.

Дела у него с набором идут получше, чем в нотариате. Да и вообще в их министерстве в этом плане все не так уж плохо, как любит прибедняться Шафиров. Их ряды постоянно пополняются из выпускников школы милиции. А рядовому и младшему составу вообще достаточно среднего общего образования и службы в армии.

Наверняка опять будет клянчить выпускников в следственные отделы. С тех пор как в 1968 году в МВД, тогда еще МООП, был создан следственный аппарат, укомплектованием его кадрами в области и занимается именно этот неприятный человек.

Помимо него и Бергер, другие представители профильных министерств своим вниманием комиссию не почтили. Или нет нужды в юристах, или те и так к ним придут по целевому набору.

Из прокурорских в этот раз тоже никто не присутствует. Но этим дергаться вообще смысла нет. Те, кому надо, и так к ним попадут, ибо все уже решено и распределено.

Поприветствовав членов комиссии, Юров плюхнулся на отведенное секретарю комитета комсомола место. И вовремя, поскольку в аудиторию вошел председатель комиссии ректор университета Илья Петрович Яблоновский.

– Здравствуйте, товарищи! Я смотрю, все уже в сборе. Очень хорошо.

Ректор занял свое место, и секретарь начала раскладывать перед ним ранее рассортированные ею документы. Затем женщина положила перед каждым членом комиссии списки выпускников с указанием среднего балла по успеваемости.

– Ну, пожалуй, начнем, – произнес ректор, оглядев присутствующих. – В этом году нам скинули план на восемь молодых специалистов с юридического факультета, то есть в области остается семнадцать выпускников. Остальные целевые, так что их пока не касаемся.

– Семнадцать – это лучше, чем в том году, когда с юрфака забрали почти половину, – жизнеутверждающе подключился Юров.

– Это надо будет еще посмотреть, – недоверчиво заметил Шафиров и тут же с издевкой в голосе спросил: – А блатных из этих семнадцати сколько?

– Валерий Муратович, вы, как обычно, в своем неповторимом стиле, – дежурно прореагировал на беспардонность коллеги Яблоновский, но все же ответил: – Трое. Видите, все не так уж и плохо.

– Ну, раз вы говорите – неплохо, то я забираю семерых, – усмехнулся Шафиров и добавил: – Как минимум.

– Что значит – забираете семерых? – встрепенулась Бергер. – Это неприемлемо. У меня нотариат не укомплектован!

– Антонина Афанасьевна, мы с вами претендуем на разных выпускников, – примирительно произнес полковник, – мне женщины вообще не нужны. Я беру только парней.

– Вообще-то мне мальчики тоже не помешают, – в свою очередь заметила Бергер и, возмущенно сверкнув глазами, спросила: – И чем это, позвольте узнать, вас девушки не устраивают?

– Они замуж выходят, а затем в декрет и с концами, – не стал миндальничать Шафиров.

– Товарищи! – призвал всех к порядку ректор.

– На курсе есть уже замужние и родившие, они как раз в области остаются, – вновь встрял Юров.

– Федор Александрович, предложите их кому-нибудь другому. – Голос Шафирова наполнился гневными нотками и стал громче. – Меня начальники районных отделов с дерьмом съедят, если я им опять баб притащу!

– Валерий Муратович, выбирайте выражения, – вновь сделал дежурное замечание ректор.

– Выбирать выражения, говорите? – прищурился Шафиров, не желая успокаиваться. – А вам рассказать, какой в том году у нас в управлении хай поднялся, когда вы всех мужиков за Урал сослали? А от МВД бабами откупились.

– Валерий Муратович, еще раз вас попрошу выбирать выражения, – вскинулся до этого казавшийся невозмутимым ректор. – Это у вас там ссылают, а мы здесь распределяем!

– Вообще-то не у нас, – парировал полковник, – а у Антонины Афанасьевны, но это не важно, – отмахнулся Шафиров, желая обсуждать совсем иное. – Я это к чему? К тому, что в этом году я ни одной бабы не возьму! Так и знайте. Мне прошлого года хватило вот так! – При этих словах полковник постучал себя по шее.

– Валерий Муратович, у вас по целевому набору пять человек, и все мужского пола. И на заочном от МВД восемь человек в этом году окончило обучение, и тоже почти все мужчины, – заметил декан юридического факультета.

– Еще раз повторяю – этого мало! Следователей не хватает!

– Мало, не хватает, но все равно баб не возьму! – передразнила полковника уязвленная Бергер.

– Хорошо, пусть одна из семи будет женщина, – милостиво уступил Шафиров. – Только для вас, Антонина Афанасьевна. – Он попытался изобразить изящный поклон, не вставая со стула.

После этого, не обращая более внимания на возмущенные причитания Бергер, Шафиров уткнулся в список выпускников, что лежал перед ним на столе, и стал проставлять в нем галочки против заинтересовавших его фамилий.

– Я не понял, вы что, вне комиссии определили, кого включить в план распределения? – нахмурившись, спросил Шафиров у Яблоновского.

– Нет, конечно. Там пометка стоит только против одного выпускника, – ответил ему ректор. – Но это не ко мне вопрос, а к комитету комсомола.

– У этого выпускника средний балл по успеваемости четыре с половиной. Перспективного решили отдать? – Шафиров вопросительно приподнял бровь, но ректор лишь развел руками и кивнул на Юрова.

– Неблагонадежный кадр, – коротко пояснил тот, посчитав этого достаточным, чтобы про Чапыру забыли.

Шафиров дежурной формулировкой не удовлетворился и потребовал разъяснения.

– Наглый, неуправляемый, к тому же бабник. – Юров хотел бы привести более жесткие эпитеты, но сделать этого, увы, позволить себе не мог.

– Ну, то, что бабник, это не страшно, – с ходу отмел одно из обвинений Шафиров, – нас этим не испугать. А вот про наглость и неуправляемость попрошу поподробнее.

– Наглость – это от молодости, а что касается неуправляемости, вами, Федор Александрович, упомянутой, все довольно спорно. Ведь управляли же мы им как-то эти пять лет, – высказал свое мнение Анисимов.

– Роман Олегович, вы же знаете, что он устроил перед выпуском! Зачем тогда защищаете этого мерзавца?! – все-таки вспылил Юров, задетый вмешательством декана юридического факультета.

– А что он устроил? – удивился Анисимов. – Ничего же не было.

Юров побагровел.

– Считаю, что для службы в МВД Чапыра не пригоден, – категоричным тоном все же произнес он.

– В характеристике вы это указали? – заинтересованно слушая перепалку, уточнил Шафиров.

– Нет, не указал, – выдохнул Юров.

Шафиров вообще уже ничего не понимал.

– Характеристика разве не отрицательная?

– Положительная. – Юрову ничего не оставалось, как это признать. Отрицательную характеристику написать Чапыре он так и не решился. Все-таки угрозы мимо ушей не пропустил. Они заставили Юрова подстраховаться.

– Давайте уже приглашать выпускников, – вклинился в нескончаемый диалог членов комиссии ее председатель. – Как раз посмотрите на молодых специалистов, пообщаетесь с ними, и тогда уже окончательно решим – кому, сколько и кого.