Текст книги "Отечественные мореплаватели-исследователи морей и океанов"

19. Возобновление интереса к плаваниям вдоль берегов Сибири

Во второй половине XIX в. передовые люди России вновь обратили внимание на необходимость освоения морского пути по Баренцову и Карскому морям к устьям Оби и Енисея. Быстро развившаяся Сибирь нуждалась в вывозе избытков хлеба, древесины и в доставке европейских товаров дешевым морским путем. В 1844 и 1845 гг. лейтенант Павел Иванович Крузенштерн, командуя собственной шхуной «Ермак» (150 т), пытался пройти через Карское море к устьям Оби и Енисея.

В 1862 г. по инициативе и на средства известного ревнителя Севера Михаила Константиновича Сидорова тот же «Ермак» под командой лейтенанта Павла Павловича Крузенштерна также пытался пройти через Карское море в Енисей. Вместе с «Ермаком» в плавание вышла яхта «Эмбрио» (17 т). Однако она дошла только до восточного входа в Югорский Шар и возвратилась обратно. Шхуну «Ермак», зажатую в Карском море льдами, вынесло к побережью Ямала. На 69°57′ с. ш. и 66°02′ в. д. команда покинула судно и возвратилась обратно через Обдорск (ныне Салехард).

Неудачи никогда не обескураживали Сидорова. Еще раньше – в 1859 г. – он подал енисейскому губернатору записку о возможности мореплавания из Европы в Сибирь, но ответа не получил. Тогда Сидоров едет в Петербург и представляет в Географическое общество записку, в которой сообщает о намерении послать судно на свои средства в устье Енисея. Он просил снабдить это судно инструкциями для производства научных наблюдений. Одновременно Сидоров предлагает Географическому обществу принять от него две тысячи фунтов стерлингов (около девятнадцати тысяч золотых рублей) для премирования корабля, который первым придет, из Баренцова моря в устье Енисея или Оби. Вице-председатель Географического общества Ф. П. Литке отказался принять эти деньги и заявил, что «у нас у русских еще нет такого моряка, который решился бы плыть морем в устье Енисея». От Вольно-экономического общества, к которому Сидоров обратился с тем же предложением, был получен ответ, также продиктованный Ф. П. Литке: «Такие экспедиции могут быть успешно снаряжаемы только в Англии, где в последние полвека образовались целые поколения пловцов-специалистов для ледяных морей»[350]350
  В. Ю. Визе. Моря Советской Арктики, Главсевморпуть, 1948, стр. 144.


[Закрыть].

Сидоров едет в Англию. Лондонское географическое общество заинтересовалось проектом Сидорова и при его содействии создается компания, намеревавшаяся в 1863 г. послать судно в Карское море. Экспедиция эта не состоялась. Сидоров и после этого не успокаивается. В 1867 г. он подает наследнику престола (будущему царю Александру III) записку «О средствах вырвать Север России из его бедственного положения». На эту записку воспитатель наследника генерал Зиновьев кладет классическую резолюцию, заслуживающую приведения ее полностью: «Так как на севере постоянные льды и хлебопашество невозможно, и никакие другие промыслы немыслимы, то, по моему мнению и моих приятелей, необходимо народ удалить с Севера во внутренние страны государства, а вы хлопочете наоборот и объясняете о каком-то Гольфштроме, которого на Севере быть не может. Такие идеи могут проводить только помешанные»[351]351
  В. Ю. Визе. Моря Советской Арктики, Главсевморпуть, 1948, стр. 144.


[Закрыть].

К высказываниям Литке и Зиновьева нельзя относиться только как к простым фразам. Подоплекой было то, что торгово-промышленные и помещичьи круги Европейской России того времени боялись, чтобы дешевый сибирский хлеб не вышел по дешевому морскому пути на мировой рынок. Мы знаем, какие ограничительные пошлины были наложены на сибирский хлеб, даже привозимый через Урал в Европейскую Россию.

Следует особенно остановиться на высказываниях Ф. П. Литке, который четыре навигации подряд, с 1821 по 1824 год, плавал в Баренцовом море и, казалось бы, должен был бы знать историю полярного мореплавания. Странно поэтому звучат его слова о том, что у русских не было таких моряков, которые решились бы плыть в устье Енисея, и что экспедиции в Енисей могут быть совершены только англичанами, накопившими за последние полвека большой опыт ледового плавания. В этом отношении сами англичане, однако, расходились с мнением Литке.

Так, в 1826 г. английский мореплаватель Парри на корабле «Гекла» достиг северного побережья Шпицбергена и в бухте Трауренберг устроил базу. В 1827 г. Парри предпринял попытку достигнуть полюса на санях, но смог дойти только до 82°45′ с. ш.

В связи с подготовкой этой экспедиции Российская Академия наук по просьбе англичан опросила поморов-груманланов об условиях жизни на крайнем севере Шпицбергена, в частности насколько далеко на севере они бывали. Поморы ответили, что из Милой гавани (называемой теперь Лифдефьордом) они плавали на маленьких ботах до небольшого островка, лежащего на северо-восток от Шпицбергена. На вопрос о том, согласятся ли они перевезти несколько изб и поставить их на льду для предполагаемого путешествия к полюсу на некотором расстоянии одна от другой и сколько бы это стоило, груманланы ответили: «как мы щитаем это за невозможное, то и наняться никто не захочет». Опрос и ответы поморов, опубликованные в 1818 г.[352]352
  М. Ставницер. Русские на Шпицбергене, Главсевморпуть, 1948, стр. 35.


[Закрыть], ясно показывали умение поморов плавать среди льдов и знание ими ледовой обстановки. Уже приводилось замечательное предсказание кормщика Новожилова, три раза зимовавшего на Шпицбергене, о том, что «они (т. е. участники экспедиции Парри.—Н. 3.) будут итти по льду, как белка в колесе»[353]353
  Съемка Лапландского берега лейтенантом М. Рейнеке в 1826 году, «Записки Гидрографического депо», ч. V, 1837, стр. 124.


[Закрыть].

Это предсказание полностью оправдалось. Действительно, Парри и его спутники по льдам двигались к северу от Шпицбергена, а льды в это время относили их к югу. Не нужно было поморам учиться у англичан, и Литке следовало бы это знать.

В 1868 г. Сидоров едет в Норвегию, беседует с норвежскими тюленебоями, заинтересовывает впоследствии знаменитого шведа А. Э. Норденшельда своими планами освоения морского пути в устья Оби и Енисея. Уже в следующем году он снова обращается в Географическое общество с проектом о проведении отдельной или совместной со Швецией или Норвегией научной экспедиции в Карское море. Но и на этот раз Географическое общество отказывает Сидорову в поддержке его проекта.

После отказа Географического общества принять от него две тысячи фунтов стерлингов как премию первому кораблю, прошедшему с моря в устья Оби и Енисея, Сидоров опубликовал объявление в заграничной прессе. На это объявление откликнулся английский капитан Джозеф Виггинс.

В 1874 г. Виггинс на пароходе «Диана» отправился в Карское море и дошел до 86° в. д. на 76° с. ш.

Новая техника (пароход) впервые появилась в Арктике и сразу добилась больших успехов. Так, с 1874 по 1894 год Виггинс провел одиннадцать успешных торговых плаваний в устья сибирских рек и обратно. Справедливо поэтому сказать: мысли и средства русских, слава – иностранцам.

С 1875 г. начал свою деятельность на севере нашей страны Норденшельд. На зверобойной шхуне «Прэвен» он совершил удачное плавание в Карское море. В частности, он посетил остров Диксон, названный им так по имени купца, на средства которого была организована экспедиция. В 1876 г. Норденшельд, в основном на средства выдающегося деятеля Сибири Александра Михайловича Сибирякова[354]354
  В честь А. М. Сибирякова был назван ледокольный пароход, на котором было в 1932 г. совершено первое сквозное плавание по Северному морскому пути в одну навигацию.


[Закрыть], организовал новую научную экспедицию на пароходе «Имер». Попутно «Имер» завез в устье Енисея некоторые товары из Европы. Таким образом, 1876 год надо считать началом так называемых «Карских операций», т. е. грузовых операций, проводимых по морскому пути из Европы в устье Енисея и обратно.

Правильно говорит Визе, что, не умаляя заслуг Виггинса и Норденшельда, вдохновителем этого дела все же надо признать Сидорова, который все свое огромное для того времени состояние (около 1 700 000 рублей) истратил на проведение Карских операций. Ему пришлось бороться с мнением многих влиятельных тогда лиц, в том числе Ф. П. Литке и Ф. П. Врангеля. «Но в этой борьбе, – писал в 1882 г. Сидоров, – меня воодушевляла мысль, что если я достигну цели, то мои труды и пожертвования оценит потомство»[355]355
  В. Ю. Визе. Моря Советской Арктики, Главсевморпуть, 1948, стр. 147.


[Закрыть].

Итак, освоение морского пути из Европы в устья Енисея и Оби из-за пренебрежения правящих кругов России к вопросам Севера, хотя и было вдохновлено (и обеспечено средствами) такими патриотами, как М. К. Сидоров и А. М. Сибиряков, все же было начато иностранцами, использовавшими новую технику. Из-за того же пренебрежения нам суждено было испытать не одну обиду национальному самолюбию.

В 70-х и 80-х годах прошлого столетия среди западных географов существовало мнение, что в Ледовитом океане много чистой воды и что на обыкновенном корабле, лавируя между льдами, нетрудно добраться до полюса.

Горячим поборником этой идеи был немецкий географ Август Петерманн. По его настоянию для поисков открытого пути к северному полюсу между Гренландией и Шпицбергеном было отправлено несколько экспедиций. Неудачи этих экспедиций не остановили Петерманна. По его инициативе в 1872 г. была снаряжена австрийская экспедиция на судне «Тегехгоф», возглавлявшаяся Вайпрехтом и Пайером. Экспедиция должна была попытаться пройти к северному полюсу между Шпицбергеном и Новой Землей.

Мысль Петерманна о существовании в этом районе свободного от льдов моря и о возможности прохода к полюсу на обычном корабле как будто подтверждалась удачными плаваниями в этом районе русских и норвежских промышленников.

Замечательно, что, изучая, подобно Петерманну, ледовые условия в районе между Шпицбергеном и Новой Землей, известный русский революционер и географ П. А. Кропоткин пришел к совершенно иным выводам. В своей записке об исследовании полярных стран, написанной в 1870 г., Кропоткин на основании своих собственных соображений, а также на основании предположений, высказанных русским морским офицером Н. А. Шиллингом, говорил следующее: «Вряд ли одна группа островов Шпицбергена была бы в состоянии удерживать огромные массы льдов, занимающих пространство в несколько тысяч квадратных миль, постоянно на одинаковом положении между Шпицбергеном и Новой Землей. Не предоставляет ли нам это обстоятельство, равно как и сравнительно легкое достижение северной части Шпицбергена, право думать, что между этим островом и Новой Землей находится еще не открытая земля, которая простирается к северу дальше Шпицбергена и удерживает льды за собой?»[356]356
  В. Ю. Визе. Моря Советской Арктики, Главсевморпуть, 1948, стр. 147.


[Закрыть]. Такое же предположение, как мы видели, высказывал и Ломоносов.

На деле оказалось, что Петерманн глубоко ошибался, предвидение же Кропоткина блестяще оправдалось.

«Тегехгоф» в августе 1872 г. был затерт льдами у северо-западного побережья Новой Земли, и его понесло на север. 30 августа 1873 г. совершенно неожиданно для участников экспедиции они увидали предсказанную Кропоткиным землю, названную ими Землей Франца-Иосифа. В 1874 г., покинув свой корабль у Земли Франца-Иосифа, австрийцы на лодках, поставленных на полозья, добрались до Новой Земли, где их взял на борт своей шхуны «Св. Николай» промышленник Ф. Воронин.

В 1878–1879 гг. А. Э. Норденшельд на паровом судне «Вега» прошел с одной зимовкой весь Северный морской путь из Атлантического океана в Тихий – путь, пройденный по частям нашими мореходами еще в XVII веке.

Надо напомнить, что Норденшельд, швед по национальности, родился и учился в Гельсингфорсе, хорошо говорил по-русски, много путешествовал по Сибири. Надо напомнить также, что к исследованию Северного морского пути его привлек М. К. Сидоров и что А. М. Сибиряков внес большую сумму на организацию его экспедиции. Таким образом, экспедиция Норденшельда была в сущности русско-шведской экспедицией.

А царское правительство по-прежнему не интересовалось вопросами Северного морского пути.

20. Плавание шхуны «Утренняя Заря» из Енисея в Петербург
(1877)

В 1877 г. по инициативе и на средства Михаила Константиновича Сидорова было совершено плавание парусной шхуны «Утренняя Заря» из Енисея в Петербург, Длина «Утренней Зари» была 56 футов, ширина 14 футов, водоизмещение 50 т, грузоподъемность около 3000 пудов. Команда шхуны состояла всего из пяти человек.

История этого плавания, напоминающего плавания наших древних поморов «по морскому мангазейскому ходу», началась совсем на другом судне. 13 июля 1876 г. шхуна «Северное Сияние» под командой «вольного шкипера» Давыда Ивановича Шваненберга вышла из Енисейска с целью совершить плавание в Петербург. Кроме Шваненберга, на шхуне были штурман Густав Нумелин, фельдшер (он же повар) Чесноков, матросы Табурин и Коротков. На шхуну были погружены образцы древесины ангарских и енисейских лесов и, кроме того, коллекции для Петербургского и Московского университетов и звери и птицы для Петербургского зоологического сада. Только 16 сентября шхуна вошла в Енисейский залив. Здесь ее встретили штормы, которыми разорвало паруса, сломало мачту. Начавшиеся морозы заставили Шваненберга повернуть обратно в Енисей и стать на зимовку у Мало-Бреховских островов.

Отсюда Шваненберг на собаках отправился вверх по Енисею в расчете приобрести где-нибудь парусину. По пути он узнал, что в устье реки Курейки, впадающей в Енисей, зимует английский пароход «Темза».

Капитан «Темзы» Джозеф Виггинс согласился продать Шваненбергу парусину. Однако в это время на «Темзу» прибыл местный пристав, который конфисковал парусину как товар, не подлежащий продаже. По этому поводу пристав и Шваненберг поссорились, и в результате пристав запретил в подведомственной ему округе давать Шваненбергу подводы, а старшине поселка, ближайшего к «Севернохму Сиянию», – снабжать его команду свежим мясом.

Команда «Северного Сияния» переехала в построенную из плавника хижину. Вскоре птицы и звери от холода и голода погибли. От непосильной работы и недостатка в свежем мясе заболели цынгой матросы Табурин и Коротков. 25 декабря они слегли и больше уже не вставали.

Нумелин на собаках отправился к ближайшему селению за мясом. Однако старшина селения, напуганный угрозами пристава, в этом ему отказал, и Нумелин вернулся с пустыми руками. Выехавший с зимовки с тою же целью Чесноков пропал без вести. Через четыре дня после его отъезда к зимовью вернулись его собаки с пустыми нартами.

Нумелин решил еще раз рискнуть. Оставив больным матросам остатки пищи и запас дров, он помчался к селению Гольчиха. Приказание пристава еще не дошло до Гольчихи. С тушей оленя, безвозмездно представленного местными жителями, которым он рассказал о печальном положении «Северного Сияния», Нумелин поспешил обратно, но матросов в живых уже не застал.

Оставшись один, Нумелин продолжал борьбу за существование и в то же время не прекращал метеорологических наблюдений.

29 апреля 1878 г. к зимовью подъехали на собаках посланные Шваненбергом на помощь штурман Мейвальд, ссыльный солдат Андрей Иванович Цыбуленко и два ненца, согласившиеся проводить Мейвальда от Дудинки к зимовью. Они застали Нумелина уже в бреду. Однако благодаря уходу, хорошей пище и начавшейся весне Нумелин быстро поправился.

Вскоре начались новые беды. Весенним паводком и ледоходом «Северное Сияние» было выжато на залитый водой высокий берег за версту от зимовья. Вскоре все Мало-Бреховские острова оказались под водой. Погрузив в лодку запасы провизии, все вместе со сворой собак перебрались на крышу хижины. Так в постоянной тревоге они прожили 20 дней.

6 июня из Дудинки пришел речной пароход, на котором вернулся Шваненберг с матросом Кузиком.

После неудачных попыток закупить в Сибири материалы для парусов Шваненберг отправился в Петербург, где М. К. Сидоров дал ему 25 000 рублей и разрешил в случае невозможности отремонтировать «Северное Сияние» приобрести новое судно.

Убедившись, что «Северное Сияние» для дальнейшего плавания не годится, Шваненберг со всей командой отправился на шлюпке вверх по Енисею, рассчитывая где-нибудь приобрести или заказать новое судно.

Вскоре он встретил парусную шхуну «Ибис», на которой находились английский коммерсант Сибом и капитан Виггинс с командой «Темзы».

Плавание «Утренней Зари» из Енисея в Петербург (1877).

Оказалось, что «Темза», перезимовав в Енисее, вышла вниз по течению с полным грузом графита. Однако у Игарки она плотно села на мель. Весь груз графита был выброшен за борт, но это не помогло. Тогда Виггинс оставил судно на произвол судьбы, а сам на «Ибисе» стал спускаться по Енисею, в надежде вернуться в Англию пассажиром на «Северном Сиянии».

Узнав о гибели «Северного Сияния», Виггинс предложил Шваненбергу отвезти его и команду «Темзы» на «Ибисе» из Енисея в устье Оби., куда должен был прибыть английский пароход. По предложению Виггинса, «Ибис» должен был до устья Оби итти под английским флагом. В награду за это Виггинс обещал, по доставке его в устье Оби, подарить «Ибис» Шваненбергу и заплатить каждому из русской команды по тысяче рублей.

Шваненберг от этого дела отказался и в свою очередь предложил Виггинсу продать ему «Ибиса», обещая доставить англичан, но под русским флагом, не только в устье Оби, но и в любой порт Европы.

Виггинс после отказа Шваненберга вести «Ибис» под английским флагом решил пойти в Обь самостоятельно, но его команда решительно отказалась итти в плавание без помощи русских.

В конце концов Виггинс и Сибом продали «Ибис» со всем снаряжением Шваненбергу, а сами вернулись в Англию сухим путем.

1 августа Шваненберг поднял на «Ибисе» русский флаг и назвал это судно «Утренней Зарей».

Команду «Утренней Зари» составляли капитан Шваненберг, штурманы Нумелин и Мейвальд и матросы Кузик и Цыбуленко.

Из навигационных приборов на «Утренней Заре» были два больших секстана, один октан, три компаса, лаг, барометр, пять термометров, ручной лот, подзорная труба, три карты и морской альманах на 1877 год. Хронометров не было.

Научные коллекции, оставшиеся на «Северном Сиянии», были перегружены на «Утреннюю Зарю». Кроме того, во время захода по пути в село Гольчиху там были собраны для Академии наук коллекции, характеризующие быт племен, населяющих нижнее течение Енисея.

Гольчиха оказалась прекрасным пунктом для сбора таких коллекций. Сюда на летнюю путину приезжали из тундры ненцы, маду, саха (долгане), нганасаны (тавгийцы), кочующие в долине реки Пясины.

Во время недельной стоянки в Гольчихе команда «Утренней Зари» в сопровождении кочевников из племен маду, саха и ненцев совершила поездку к так называемым «шайтан-сопкам» – древним погребениям.

Здесь были собраны предметы вооружения и религиозного культа и черепа. Кроме того, у рыбаков племени саха выменяли комплект праздничной одежды, у ненцев – верхнюю зимнюю одежду из шкур диких оленей, у маду – обувь из шкур оленьих ног, луки с набором ядовитых стрел и т. п.

9 августа «Утренняя Заря» вышла из Гольчихи и вскоре в Енисейском заливе встретила немецкий пароход «Фразер» под командой капитана Дальмана. О своей встрече с Дальманом Шваненберг рассказал:

«Капитан парохода „Фразер“ Дальман стращал нас льдами и предлагал нам возвратиться морем на своем пароходе, но мы, воодушевленные примером отважных русских моряков и промышленников, плававших на Новую Землю и Шпицберген, осмелились плыть через Карское море и, смею думать, доказали, что в настоящее время русские моряки не боятся ледяного моря»[357]357
  Е. И. Владимиров. Героический рейс шхуны «Утренняя Заря», Главсевморпуть, 1940, стр. 28.


[Закрыть].

Уже 12 августа «Утренняя Заря» была у острова Белого. На острове подняли русский флаг, оставили записку о посещении, собрали ботанические и геологические коллекции.

Отсюда Шваненберг решил итти в Байдарацкую губу, для того чтобы, во избежание неприятностей, высадить там ссыльного Цыбуленко, а взамен взять кого-нибудь другого. Однако это намерение не удалось. Свежие ветры загнали «Утреннюю Зарю» далеко на северо-запад, почти к Маточкину Шару, у которого были встречены тяжелые льды.

Об этом участке пути Шваненберг рассказывает:

«И здесь-то во время тумана мы встретили льды до 3 сажен высоты и потому надобно было итти обратно. Вообще много раз мы возвращались назад и ходили в разные стороны, отыскивая проходы между льдами, так что невозможно было заметить на карте всех извилин нашего пути. Он определялся положением льдов… По нашим наблюдениям мы были у Маточкина Шара, у которого стоял сплошной лед, и, следовательно, надобно было отказаться от намерения пройти Маточкиным Шаром. Мы пошли к Карским воротам возле сплошного льда, пробираясь во время тумана между льдами»[358]358
  Е. И. Владимиров. Героический рейс шхуны «Утренняя Заря», Главсевморпуть, 1940, стр. 31, 32.


[Закрыть].

17 августа при ударе о льдины был поврежден форштевень и сломан руль. Стали на якорь и быстро исправили повреждение.

На подходе к Карским Воротам шхуна опять ударилась о льдину и снова повредила форштевень. Началась течь, а помпа, как нарочно, испортилась. Трое вычерпывали воду ведрами, двое – исправляли форштевень. Благодаря тихой погоде и это повреждение удалось быстро исправить.

18 августа шхуна прошла Карские Ворота, причем однажды чуть не наскочила на небольшой надводный камень, а в другой раз чуть не села на мель.

В дальнейшем шхуна благополучно вошла в Баренцово море и 29 августа стала на якорь у мыса Цып-Наволок (Рыбачий полуостров). Здесь поморы устроили «Утренней Заре» теплый прием. 30 августа отважным мореплавателям был устроен торжественный обед.

31 августа «Утренняя Заря» покинула Цып-Наволок и в тот же день подошла к норвежскому порту Вардё. Посчитав почему-то маленькую «Утреннюю Зарю» подозрительным судном, комендант крепости выслал ей навстречу военное сторожевое судно. Но когда командир этого судна узнал о плавании «Утренней Зари», он взял ее на буксир и привел в Вардё. В честь шхуны крепость произвела салют. Военные норвежские моряки вынесли наших моряков на руках на берег и устроили им торжественный прием. Во все страны были посланы телеграммы о замечательном плавании.

Из Вардё Шваненберг намеревался пойти вокруг Скандинавии под парусами. «Но моряки скандинавских стран из чувства глубокого уважения к героическому экипажу не позволили этого и наперебой считали за великую честь для себя без всякой оплаты буксировать „Утреннюю Зарю“ от одного порта до другого».

В Кристиансанде наши моряки встретились с пароходом «Фразер», возвращавшимся из Енисея. Капитан Дальман, поздравляя Шваненберга с блестящим плаванием, просил принять его извинения за сделанное им в Енисейском заливе предложение отвезти русских моряков в Европу на его пароходе.

В столице Норвегии Христиании (ныне Осло) по просьбе населения «Утренняя Заря» задержалась на 11 суток. В честь наших моряков устраивались обеды, вечера, концерты. Множество народу за эти дни побывало на шхуне, и все удивлялись, как можно на таком маленьком судне совершить такое плавание.

Когда шхуна уходила из Осло, «крепость сделала салют четырьмя выстрелами из пушек, спуская и поднимая флаг»[359]359
  Е. И. Владимиров. Героический рейс шхуны «Утренняя Заря», Главсевморпуть, 1940, стр. 36.


[Закрыть].

В Гётеборге «Утренней Заре» также был устроен торжественный прием. Отсюда ее повели знаменитым Гётеборгским каналом через Швецию в Стокгольм. Находившийся в это время в Париже шведский профессор Адольф Эрик Норденшельд, узнав о плавании «Утренней Зари», приехал в Стокгольм специально для участия в торжествах по случаю ее прибытия.

«Утренняя Заря» прибыла в Стокгольм 11 ноября, и в этот же день Шваненберг сделал в Шведской академии наук доклад о своем плавании.

Из Стокгольма «Утренняя Заря» направилась в Кронштадт. Увы, здесь ее ожидала совсем иная встреча. Как только шхуна появилась на кронштадтском рейде, к ней подошли катера морской полиции. Полиция, получившая от русских консулов сведения, что на «Утренней Заре» находится ссыльный солдат Цыбуленко, произвела тщательный обыск, арестовала Цыбуленко и в кандалах увезла с собой на полицейском катере.

Затруднения чинили не только полицейские, но и таможенные власти. Наконец, Обществу содействия русскому торговому мореходству удалось выхлопотать «Утренней Заре» разрешение пройти в Петербург.

19 ноября 1877 г. шхуна стала на якорь у таможни на Васильевском острове. Несмотря на позднее время дня, ей была устроена торжественная встреча.

22 ноября балтийские моряки в зале Морского музея устроили в честь моряков шхуны обед, на котором не присутствовал только один Цыбуленко, находившийся под арестом. Чествование команды «Утренней Зари» научными, морскими и общественными кругами заставило в конце концов царское правительство изменить свое отношение и к Цыбуленко: он был освобожден и даже награжден серебряной медалью.

Команда «Утренней Зари» получила много приветствий с разных концов нашей родины. Получались приветствия и из-за границы. Одно из наиболее характерных приветствий было получено от Норденшельда, собиравшегося в это время в сквозное плавание по Северному морскому пути на пароходе «Вега» (1878–1879). Норденшельд писал:

«Сердечное поздравление смелому подвигу, который всегда будет вспоминаться с гордостью в летописях русского мореходства. Пусть „Утренняя Заря“ рассеет мрак, который препятствовал верному суждению о состоянии судоходства в Сибири…»