Текст книги "История викингов. Дети Ясеня и Вяза"

Археология – в высшей степени интерпретативное занятие, где необходимо постоянно приводить в равновесие различные вероятности и альтернативы. Мы можем строить догадки и предположения, но далеко не всегда можем быть абсолютно уверены. Неотъемлемое качество хорошего исследователя – готовность признать свою неправоту, открытость для конструктивной критики. И все же, хотя выводы следует формулировать осторожно, не стоит думать, что, с учетом всех этих оговорок, по-настоящему узнать что-либо о прошлом невозможно и не стоит даже пытаться. На помощь археологам приходит обширный теоретический аппарат, постоянно развивающийся, иногда противоречивый и часто непонятный непосвященным, но тем не менее играющий в исследованиях важную роль. Сравнивая то, какими были наши представления об эпохе викингов (и вообще о прошлом) пятьдесят лет назад, с тем, что мы знаем сейчас, нельзя не испытывать изумление и воодушевление. Викинги, которых я изучал в колледже в 1980-х годах, сильно отличались от тех людей, о которых я рассказываю сегодня студентам, и то же самое наверняка можно будет сказать, когда у этих студентов появятся собственные ученики. Так и должно быть.

Есть и другие сложности. Общим для большинства археологических площадок остается вопрос сохранности материалов, во многом зависящей от типа и относительной кислотности местной почвы. Камень – материал, наименее подверженный разрушениям, хотя он тоже может искрошиться и выветриться, если будет в течение долгого времени подвергаться воздействию природных сил. Металл и керамика обычно сохраняются (хотя могут пострадать от ржавчины и тому подобного), в то время как степень сохранности костей сильно различается. Реже всего встречается органика – изделия из ткани, кожи, дерева и подобных материалов. Она почти всегда бесследно исчезает, кроме случаев, когда доступ кислорода к почве по тем или иным причинам ограничен, например когда она сильно пропитана влагой.

Все сказанное относится к предметам, лежащим в земле, но кроме этого, археологи фиксируют видимый ландшафт, для эпохи викингов наиболее очевидно представленный земляными валами, укреплениями или погребальными курганами, а также каменными памятниками, канавами или каменными изгородями сухой кладки, обозначающими границы владений, и так далее. Рельеф местности со временем может измениться – реки меняют русла, береговая линия поднимается или опускается, заболоченные участки осушают под пашню, в редких случаях природные явления, такие как извержения вулканов, провоцируют еще более радикальные изменения, – но материальные свидетельства остаются. С помощью неразрушающих методов разведки, таких как георадар и разные виды электромагнитных исследований, позволяющих выявлять скрытые особенности, канавы, ямы для столбов и очаги, можно «читать» не только видимый ландшафт, но и то, что спрятано под ним.

Сопоставляя данные раскопок, полевых исследований и геофизической разведки, мы можем восстановить общую картину поселений эпохи викингов, вплоть до мельчайших подробностей жизни людей. Данные позволяют понять, как они жили, как одевались и что ели, какие вещи изготавливали и использовали. Археологи могут реконструировать внешний вид домов и крестьянских хозяйств, сделать выводы о том, как люди обеспечивали себя пропитанием, получить представление об их экономике. На основании всех этих данных можно нарисовать схематическую картину семейного уклада и социальной иерархии – и получить приблизительное представление о политических системах и способах демонстрации власти. Кроме того, археология может восстановить обрядовые действия, связанные с живыми и с умершими, приоткрыть для нас мировоззрение и религиозные представления людей прошлого. Не в последнюю очередь все это позволяет понять, как викинги и другие народы той эпохи взаимодействовали друг с другом на территории нынешней Скандинавии и далеко за ее пределами.

За последние полвека археологическая наука кардинально изменила наши представления о прошлом не только в эпоху викингов, но и в другие исторические периоды. Анализ изотопов стронция и кислорода в человеческих зубах и костях позволяет определить, в какой местности люди жили в детстве и юности, в годы формирования организма, может сообщить нам, как часто они переезжали с места на место, и показать, чем они питались. Материаловедение позволяет идентифицировать предметы и вещества, сохранившиеся так плохо, что раньше об их природе можно было только догадываться. Научный анализ определяет происхождение употребляемых в производстве металлов, глин и минералов, виды и места обитания животных, шкуры и кость которых были использованы в качестве сырья, позволяет установить по годичным кольцам деревьев точную дату того или иного события, иногда вплоть до года и даже времени года. Археологи могут раскопать затонувший корабль в Дании и определить, что он был построен в Ирландии. Анализ древней ДНК помогает достоверно определить пол умерших, выявить их семейные связи и даже узнать цвет их глаз и волос. Он также дает возможность отслеживать масштабные миграции населения и крупные демографические изменения. Экологические исследования помогают воссоздать флору поселений и окружающей местности, определить, возделывали эту территорию или она была занята лесом, какие культуры здесь выращивали, а также определить, как и насколько изменились со временем способы землепользования.

Ни один специалист не способен одинаково хорошо разбираться во всех этих областях, но совместная работа археологов в поле, в лабораториях и в библиотеках теперь дает больше, чем когда-либо, возможностей для восстановления картины жизни людей прошлого.

Но сведения об эпохе викингов можно почерпнуть не только из материальной культуры и других природных и вещественных следов, хотя эти данные разнообразны и их количество постоянно растет. Как насчет письменных источников? Культура Скандинавии в то время была преимущественно устной и не создала литературных или документальных текстов – викинги не записывали собственную историю. Это не значит, что они были неграмотными – руническое письмо было широко распространено на Севере с его возникновения в римские времена до расцвета надписей в эпоху викингов. Однако количество этих материалов ограничено. Существуют тысячи вырезанных на камне кратких мемориальных надписей и эпитафий, иногда даже стихов, а также редкие примеры нацарапанных на дощечках повседневных записей и пометок. Но более длинных текстов в странах Севера в эпоху викингов создано не было.

Культура викингов относится к числу так называемых протоисторических культур – ее история известна нам, потому что о ней писали зарубежные современники. Однако это создает определенные трудности, и во многих отношениях именно это лежит в основе почти всех современных стереотипов о викингах – дело в том, что большинство письменных источников такого рода создавались людьми, оказавшимися на острие их агрессии. Большая часть этих записей входит в придворные хроники, обычно написанные на латыни для правящих династий Западной Европы. Ряд текстов, названных в честь монастырей, где они были созданы или хранились, повествует о Франкском государстве и Священной Римской империи на континенте, а несколько древнеанглийских рукописей, составляющих так называемую «Англосаксонскую хронику», охватывают Англию. Кроме того, у нас есть аналогичные источники из арабского мира, в частности из Кордовского халифата в Андалусии и из Византийской империи со столицей в Константинополе, – и это лишь некоторые из них.

К этому можно добавить сухие юридические документы о пожаловании земель и привилегий, в которых сохранились случайные сведения о деятельности викингов, например упоминания о местах, где когда-то располагались их оборонительные сооружения или военные лагеря. Существуют законы – раннесредневековые региональные судебники, записанные через сто с лишним лет после викингов, но часто содержащие различные полезные сведения, явно относящиеся к более древнему периоду. В той же культурной среде возникло некоторое количество текстов личного характера, написанных монахами и священниками, путешественниками, дипломатами и торговцами, шпионами, поэтами и другими людьми, встречавшимися с викингами на родине и за рубежом.

Все эти виды документов будут рассмотрены в следующих главах, но при этом важно учитывать некоторые их особенности. Во-первых, хотя они основаны на рассказах современников, иногда даже очевидцев упоминаемых событий, в своем нынешнем виде почти все они были скомпилированы, отредактированы или переписаны в более поздние времена, и этот контекст требует критического отношения. Во-вторых, хотя они часто производят впечатление непосредственного репортажа с места событий, они всегда пишутся с определенной целью – зачастую это откровенная пропаганда, задачей которой было не только представить авторов в благоприятном свете и очернить викингов, но и принизить соседние королевства или народы. Короче говоря, к ним нужно подходить с осторожностью.

Помимо более или менее современных викингам письменных источников, существуют сказания (пожалуй, одни из самых известных в мире) – выдающийся корпус исландских текстов, давших Северу собственную литературную традицию. У многих людей викинги так прочно ассоциируются с сагами, что они очень удивляются, обнаружив, что на самом деле эти захватывающие повести появились на несколько веков позже тех событий, о которых рассказывают. Для тех, кто хочет лучше понять эпоху викингов, попытка вникнуть в эти тексты только усложняет дело.

И в древнескандинавском, и в современных скандинавских языках saga означает просто «история» – буквально «то, что сказано». Как любая повествовательная традиция, саги имеют множество стилей и жанров. Их сочиняли в разное время и в разных местах, с самыми разными целями. Первые древнескандинавские саги были записаны в Исландии в конце XII века, более ста лет после номинального окончания эпохи викингов. Традиция продолжала существовать еще много веков, и, хотя ее творческий расцвет пришелся на XIII век, новые саги продолжали создавать и после Реформации, и в раннее Новое время. Таким образом, обманчиво простой термин заключает в себе огромное разнообразие текстов, от официальных исторических летописей до вечерних сказок у очага, а также все находящиеся между ними промежуточные варианты.

Два жанра саг, наиболее часто упоминаемых в связи с викингами, – это саги об исландцах, они же родовые саги, и так называемые fornaldarsögur – буквально «рассказы о древних временах», которые чаще называют легендарными сагами. И те и другие рассказывают непосредственно об эпохе викингов, но по-разному и с разной степенью достоверности (хотя вопрос об их достоверности зависит скорее от того, с каких позиций вы подходите к этим средневековым текстам).

В сагах об исландцах речь обычно идет об отдельных семьях поселенцев в этой молодой североатлантической стране и часто о небольших регионах – долине или области. Родословная поселенцев подробно прослеживается не только до момента, когда они осели в Исландии, но и дальше, до отдаленных предков в Скандинавии. Саги живо повествуют о жизни и приключениях этих людей, иногда в течение целых десятилетий, и при этом рисуют впечатляющую и убедительную картину того, как выглядела Исландия того времени: уникальный политический эксперимент – крестьянская республика в эпоху королей. Часто возникает тема вражды и мести, соседские ссоры перерастают в грабежи и убийства, волну насилия, постепенно захватывающую одно поколение за другим, пытаются остановить взаимными судебными тяжбами. Все это сплетается с рассказами о любви и сражениях, – словом, в тесных сельских общинах с международными контактами представлен полный спектр человеческих эмоций. Во многих повестях красной нитью проходит тема магических контактов с Иным миром, колдовства и предвидения, духов и сверхъестественных существ, хотя случаи непосредственного общения с богами встречаются редко. Начиная с X века и далее (согласно внутренней хронологии саг) эти обычаи все чаще сопоставляются, а иногда противопоставляются растущему влиянию Белого Христа – так исландцы называли Иисуса. Все эти события разворачиваются на фоне напряженных отношений с правящими семьями Норвегии, которые рассматривали Исландию как выгодное территориальное приобретение, и более крупных политических событий в большом мире.

В легендарных сагах, как подсказывает их название, можно встретить характерные для волшебных сказок фантастические элементы – битвы героев с чудовищами, проклятия злобных колдуний и так далее, – но они часто вставлены в повести, имеющие некоторую связь с реальной историей. В частности, в легендарных сагах встречаются рассказы о событиях, предположительно происходивших задолго до эпохи викингов, во времена Великого переселения народов, когда после падения Римской империи карта Европы претерпевала бурные изменения. Упоминаются (в целом одобрительно) такие фигуры, как гуннский полководец Аттила, а также боровшиеся за власть правители и военные вожди V и VI веков. В отличие от родовых саг в этих историях в центре внимания не всегда находится Исландия, они повествуют о многих странах Европы и даже Востока.

Существуют и другие литературные произведения, также относящиеся ко времени жизни авторов саг, в том числе «Сага о Стурлунгах» (сборник историй о политических перипетиях упомянутой семьи), епископские саги, несколько разновидностей христианских нравоучительных историй и так далее. Средневековая Исландия не была отрезана от мира, и в некоторых сагах прослеживается явное влияние европейской моды на рыцарские романы: в них отважные рыцари спасают принцесс от драконов и тому подобное. На древнескандинавский лад был пересказан даже популярный эпос о Троянской войне – в «Саге об Экторе» внимание довольно красноречивым образом сосредоточено на обреченном гомеровском герое, а не на его убийце Ахилле, что, вероятно, проливает некоторый свет на скандинавские представления о воинской чести.

Еще одну важную категорию древнескандинавских текстов составляет поэзия. Она также бывает разной – это могут быть отдельные стихотворения, но чаще встречаются стихотворные повествования о памятных событиях, и в первую очередь хвалебные песни. Кроме того, поэзию использовали и как средство сохранения и передачи мифов и преданий, и как архив героических сказаний.

Ученые в целом соглашаются с тем, что древнескандинавский поэтический корпус, в отличие от прозаических текстов средневековых саг, может быть значительно старше и действительно доносит до нас голоса эпохи викингов. Это связано с чрезвычайно сложной структурой и схемами рифмовки скандинавской поэзии, которые требовалось запоминать и повторять без изменений, иначе они теряли смысл. В эпоху викингов высоко ценился поэтический дар – завидное умение, особенно для людей, стремившихся к лидерству. Это также способствовало сохранению поэзии. Большое значение имела память о человеке, его доброе имя после смерти, и высшие слои общества сознательно заботились о сохранении такой памяти, сочиняя стихи в свою честь или оказывая покровительство тем, кто мог сделать это для них. Как раз такими профессиональными поэтами и были прославленные скальды, и надо сказать, они хорошо знали свое дело: о людях, которые заказывали у них изысканные славословия в свою честь, все еще говорят тысячу лет спустя.

Существует три основных источника древнескандинавских стихов, один из которых – это собственно корпус саг, где они местами сохраняются в виде речи главных героев. Остальное по большей части собрано в двух средневековых исландских произведениях, известных как Эдды. Происхождение и значение этого слова неясны – было предложено много объяснений, но либо в прямом, либо в переносном смысле оно, вероятно, как-то связано с поэтическим творчеством.

Одна из них, так называемая Младшая Эдда («Эдда в прозе»), представляет собой разрозненные фрагменты сочинения ученого, историка и политика Снорри Стурлусона. Оно было написано во втором или третьем десятилетии XIII века и сохранилось в нескольких поздних рукописях. Эдда Стурлусона представляет собой справочник для поэтов, руководство по стилю, разделенное на три части с прологом, с описанием жанров и размеров и отдельными рассуждениями о темах и предметах, подходящих для разных случаев и целей. Сочинение содержит огромное количество информации в виде прозаических отступлений, но главное в нем то, что Снорри чаще всего доносит свою мысль на примере цитат из других произведений. Таким образом, «Эдда в прозе» в некотором смысле противоречит своему названию, поскольку ее страницы заполнены стихами, процитированными целиком или в виде отрывков, нередко с именами авторов. Некоторые из этих материалов известны по другим источникам, но большая часть присутствует только у Снорри. В тексте встречается множество скальдических стихов, отсылки к мифологии и традиционной религии, многочисленные выдержки из преданий и списки поэтических иносказаний, обозначающих самые разные предметы и явления, в том числе сверхъестественных существ (например, там есть список имен Одина). Младшая Эдда – один из самых замечательных литературных памятников Средневековья.

Кроме этого, есть еще одно средневековое произведение, известное как Старшая (Песенная) Эдда, хотя, как и в случае с произведением Снорри, это современное название. Сохранившаяся почти целиком в двух несколько отличающихся друг от друга рукописях, а также в ряде более поздних копий, она представляет собой обширный сборник стихов неизвестных авторов на мифологические и героические темы. Мало что известно о том, почему они были собраны воедино, а также кем и зачем это было сделано. Высказывались даже предположения, что основная рукопись (так называемый Королевский кодекс (Codex Regius), хранящийся в Рейкьявике) – дело рук некоего коллекционера редкостей. Это действительно могло бы объяснить, почему произведение выглядит как маленькая, потрепанная книжечка, написанная на вторичном пергаменте – не самом подходящем материале для престижной записи. Никто не знает, что побудило исландского христианина в XIII веке собрать и сохранить коренные сказания своего языческого прошлого, но, к счастью, это было сделано. Стихи неоднозначны, допускают множество толкований и с трудом поддаются интерпретации, при этом косвенно отсылают к некоему могущественному сакральному знанию, доступному посвященным. Их трудно датировать, хотя считается, что самые ранние из них были сложены в конце эпохи викингов на основе еще более древних образцов. При всей своей неоднозначности и при том, что как источник Старшая Эдда вызывает много вопросов, она тем не менее составляет фундамент, изначальную основу всего, что нам известно о скандинавской мифологии и космологии, богах и богинях и великих героических преданиях Севера. Фрагменты эддических стихов также встречаются в сочинениях Снорри и иногда в сагах – в общей сложности их корпус состоит примерно из сорока произведений.

За исключением рунических надписей, все сохранившиеся древнескандинавские тексты созданы на несколько столетий позже эпохи викингов и были записаны христианами. Это значит, что между ними и языческой эпохой викингов, которую они пытаются описывать, лежит временна́я, культурная и идеологическая пропасть. Во многих сагах особое внимание уделяется Исландии – там происходят описываемые события, либо там были созданы сами тексты, что вносит некую географическую необъективность в изначально, вероятно, гораздо более широкое повествовательное полотно, охватывавшее всю Скандинавию. Каждый из этих текстов уникален и написан по определенным причинам, не все из которых очевидны для современного читателя. К этому следует добавить превратности хранения: тексты со временем искажались из-за ошибок переписчиков (в нашем распоряжении почти нет оригинальных рукописей), отдельные куски теряли, редактировали, изменяли или просто вымарывали, и, конечно же, произведение могло попросту не сохраниться. Иногда фрагментарность текста очевидна, и мы понимаем, чем она вызвана. Иногда нам известны лишь названия не дошедших до нас саг и краткое описание их сюжета. Во многих случаях мы даже не представляем, чего именно лишились.

Прежде чем браться за саги и любые другие древнескандинавские прозаические и поэтические произведения, необходимо ответить на обманчиво простой вопрос: что вы хотите с ними делать? Многие исследователи, изучающие тексты саг сквозь призму литературного или материального исследования, нередко бывают (как выразился Толкиен в отношении «Беовульфа»)«обескуражены, обнаружив, что произведение заключает в себе лишь само себя, а не то, что им хотелось бы найти». Саги, как следует из названия, были в первую очередь историями, предназначенными для рассказывания вслух, но потенциальным слушателям был известен их контекст. Жизнь викингов строилась вокруг внутрисемейных и междусемейных отношений, оплетавших все общество узами взаимной зависимости. Саги закрепляли людей в определенном отрезке времени и давали им чувство связи с прошлым – то, которое опять же Толкиен назвал «ощущением перспективы, прикосновением к древности, за которой стоит еще более великая и темная древность».

Это ощущение никуда не делось. Дезориентирующее воздействие родовых саг на современную аудиторию отчасти связано с тем, что они производят настолько реальное впечатление – они как будто позволяют читателю испытать на себе, каково было жить в этом чужом мире с его немногословными драмами и обостренным восприятием всего происходящего вокруг. На своей родине, в Исландии, саги и сейчас остаются вполне живыми, знакомыми каждому произведениями. Каждый может (и должен!) с удовольствием прочитать эти повести как настоящие шедевры мировой литературы, каковыми они, несомненно, являются, – но в тот момент, когда вы захотите пойти дальше и использовать их каким-либо образом, вы столкнетесь с рядом серьезных вопросов. Самый главный из них – вопрос фокуса. Что нас интересует – подлинная, реальная, происходившая в действительности жизнь викингов, которой посвящены саги, или то, как этот древний опыт был переосмыслен и апроприирован в Средние века, в тех условиях и в социальном контексте того времени, когда создавались саги? Это совершенно разные вопросы.

Прежде всего, стоит поинтересоваться, каковы шансы разглядеть настоящую жизнь эпохи викингов сквозь патину средневекового текста и есть ли она там вообще. Стоит задуматься, что будет, если ответ на этот вопрос окажется однозначно отрицательным. Даже самые скептически настроенные исследователи литературы, отказывающиеся считать древнескандинавские тексты сколько-нибудь достоверными источниками сведений о реальной эпохе викингов, не всегда могут ответить на вопрос, который прямо вытекает из этого мнения: почему в таком случае средневековые исландцы на протяжении нескольких столетий создавали столь подробное, всеобъемлющее и внутренне упорядоченное собрание историко-фантастических произведений? Некоторые ученые усматривали в сагах христианские аллегории (например, одинический воин-поэт Эгиль Скаллагримссон как олицетворение святого Павла) – но зачем было пускаться на такие ухищрения, когда скандинавы вполне могли прямо ассимилировать библейские истории? А если они хотели ретроспективно связать христианские добродетели с образами предков, чтобы иметь возможность по-прежнему ими восхищаться, не ожидая от них слишком многого, то как это объясняет существование литературного жанра, по сути пропагандирующего языческий взгляд на жизнь, идущий вразрез с господствующими нормами средневековой морали? Далеко за пределами туманного золотого века Илиады или написанной по заказу мифической предыстории «Энеиды» существовали целые циклы повестей, живописующие обреченное благородство людей, от которых в ужасе отшатнулась бы тогдашняя церковь.

Эта книга отвергает упомянутую выше точку зрения на древнескандинавские тексты и предпринимает попытку, сохраняя трезвость взгляда и способность к критической оценке, пойти по другому пути, который, как мы надеемся, приведет нас в мир викингов. Мы не будем надолго задерживаться в его позднесредневековой тени. Однако это вовсе не значит, что в этом случае мы не столкнемся ни с какими препятствиями при чтении источников. Вообще говоря, любые средневековые произведения почти никогда нельзя читать как заслуживающие абсолютного доверия и надежные репортажи о событиях, которые они якобы описывают. У этих сочинений всегда есть политическая подоплека, хотя степень достоверности у разных текстов неодинакова и всегда может быть оспорена. Саги и другие текстовые произведения древнескандинавского ума по-настоящему изумительны, но их следует интерпретировать с огромной осторожностью: мы всегда должны осознавать, какие пробелы (иногда больше похожие на пропасти) в знаниях могут стоять за ними.

Источники дают нам исходные данные, но, прежде чем двинуться дальше, необходимо сделать несколько оговорок, касающихся социального контекста, интеллектуальной ответственности и этики. Индивидуальный опыт жизни в настоящем времени всегда субъективен – то же самое верно в отношении истории, которую мы изучаем. Викинги вполне могут служить здесь показательным образцом.

За прошедшие столетия многие без колебаний использовали викингов в собственных, порой не слишком благородных целях, а кто-то продолжает делать это и сейчас. И этот неослабевающий интерес показывает, что их древняя жизнь по-прежнему находит отклик в нашей современной жизни. Я твердо уверен, что любое осознанное взаимодействие с викингами в XXI веке должно учитывать те зачастую глубоко проблематичные аспекты, которые связаны с памятью о них в настоящем. Ученым, изучающим викингов, хорошо знакомо чувство, возникающее при появлении в публичных или частных обсуждениях очередной противоречащей фактам ерунды, и поэтому нам важно с самого начала недвусмысленно обозначить здесь свою позицию.

Мир викингов, которому посвящена эта книга, был в высшей степени мультикультурным и полиэтническим, со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде мобильности населения, разнопланового взаимодействия (во всех смыслах этого слова, включая самый интимный) и необходимой в таких условиях степени толерантности. Корни этих явлений тянутся далеко в доисторическую эпоху Севера. Такого явления, как «чистая нордическая» раса, никогда не существовало, и люди того времени, вероятно, были бы немало озадачены этим понятием. Мы называем словом «викинги», в полной мере осознавая всю его неоднозначность, людей, составлявших большинство населения Скандинавии. Однако рядом с ними на этих землях жили и другие люди, в частности полукочевой народ саамов. История поселений и тех и других уходит глубоко в прошлое, вплоть до каменного века, что делает абсурдными любые современные попытки рассуждать о том, кто пришел сюда первым. Скандинавия принимала иммигрантов за тысячи лет до эпохи викингов, и нет никаких сомнений в том, что прогулка по рыночным центрам и торговым площадям того времени порождала самые яркие космополитические впечатления.

Викингов нельзя свести к единому шаблону, но если мы все же захотим выразить их влияние и способы взаимодействия с окружающим миром через абстрактные понятия, стоит вспомнить, например, их любознательность, изобретательность, многоплановую картину мира и, да, открытость новым впечатлениям и идеям. Серьезно относиться к викингам и их времени – значит принять все это и ни в коем случае не упрощать их с помощью стереотипов. Каждый из них был такой же уникальной личностью, как любой из читателей этой книги. В то же время нельзя закрывать глаза и на менее приемлемые, с нашей точки зрения, качества, в частности их агрессию, ставшую одной из причин стремительного выхода викингов в большой мир. Это был вполне реальный аспект жизни раннесредневековых скандинавских культур, и он проявлялся не только в стереотипном образе «грабителей-викингов». Викинги были воинственными людьми и жили в бурные времена, и ритуально закрепленное насилие составляло один из краеугольных камней их идеологии. Оно могло принимать крайние формы и проявляться в таких ужасах, как ритуальные изнасилования, массовая резня и обращение в рабство, и даже человеческие жертвоприношения. Мы не должны мерить викингов по мерке нашего времени, но всякому, кто видит их в героическом свете, следует подумать дважды.

В основе современного отношения к викингам должна лежать сознательность и ясность. Говорить о том, что эти северные народы действительно изменили ход истории, не значит одобрять или осуждать их, – это значит просто признать древнюю реальность и ее наследие, ощутимое и сегодня.

Традиционные исследования о викингах обычно организованы по региональному принципу, и арена деятельности викингов в них разделена на западную и восточную, хотя на самом деле этот подход – научное наследие холодной войны и разделявшего когда-то Европу непроницаемого барьера. В таких работах читателя обычно последовательно проводят по Британским островам, континентальной Европе и Северной Атлантике от первых набегов до битвы при Стэмфорд-Бридже в 1066 году, после чего отправляют в отдельный хронологический тур по востоку за тот же период. Попутно встречаются аккуратные отступления к другим темам – например, религии, о которой у нас пойдет речь в главе 4.

В этой книге мы попытаемся изменить угол зрения и не только взглянуть на мир глазами викингов, но и не забывать о том, что все эти смелые путешествия по необъятной карте культур совершали одни и те же люди – для них не существовало железного занавеса. Мы будем рассматривать их жизни как неразрывное целое, сплавляющее религию, политику, гендер, поиск средств к существованию и все прочие аспекты бытия в общую картину реальности – то есть увидим, каким окружающий мир представлялся им самим. То, что для кого-то служит лишь историческими декорациями, на фоне которых разворачивались все завоевания и достижения викингов в большом мире, здесь составляет саму суть повествования.

Текст состоит из трех основных частей, следующих примерно по хронологии событий, внутри которых представлены совпадающие по времени срезы событий, явлений и процессов.

Новый дом, в котором проснулись Ясень и Вяз, назывался Miðgarðr, или Мидгард, буквально «Срединное место» (кстати, вдохновившее толкиеновское Средиземье). Это и наш мир тоже, хотя викинги видели его несколько иначе. Его географические пределы, судя по всему, определялись исключительно через путешествия и собственный эмпирический опыт. В первой части мы исследуем это пространство, для начала познакомившись с тем, как викинги ощущали самих себя и окружающий мир, и обозначив его контуры на земле и в их представлениях. Мы познакомимся со свойственным им уникальным пониманием личности, гендера и места человека в многоплановой структуре мироздания. Здесь же нам предстоит встретиться с иными существами, обитавшими рядом с викингами в этих пространствах.