Текст книги "Целители Душ"

Нина Еперина
Целители душ

© Еперина Н., 2017

© Издательство «Супер издательство», 2017

* * *

Вступление

ДУША! Что такое наша Душа? Это вместилище наших возможностей, наших наработок во всех предыдущих жизнях, это заполненные ячейки наших «талантов», как называет их народ, это наше всё.

Как жаль, что размещается это сокровище в нашем физическом, не совершенном теле, иногда грубоватом, угловатом, мало приспособленном для тонкой конструкции Души и плохо просматриваемом как собственным хозяином, так и окружающими его людьми.

Именно поэтому мы иногда не понимаем друг друга, а особенно если ваше тело и ваша Душа не нашли контакта сами с собой и находятся в вечном противоречии.

Как было бы здорово, если бы наши тела были прозрачными и наши Души могли показать через этот сосуд всю свою красоту, широту и возможности. Может быть, поэтому в каждой новой своей инкарнации, Господь опять и опять сводит наши Души, для накопления опыта все с теми же и с теми же Душами, чтобы мы смогли до конца понять друг друга. Притереться.

И вот вы опять встретили свою половинку. Вы еще не знаете об этом, но ваши Души уже поняли, как им повезло в новой жизни и начитают «греться» друг об друга.

И мы для них уже не физические тела, а ГРАЦИИ в свободном мировосприятии в хрустальных сосудах своих прозрачных тел…

Две вещи приводят нас в восторг тем больше, чем страстнее мы о них думаем: Звездное небо над головой и моральный кодекс внутри нас.

Иммануил Кант (1724–1804)

«Определённые обстоятельства определяются определёнными законами, определяющими все последующие определения…» – сие есть очень забавно!!!

Мудрость мудрого человека.

Глава первая. Приговор

Приговор прозвучал, как выстрел. Он никак не ожидал его услышать от человека, глубоко им уважаемого, каковым считал своего участкового врача Владимира Ивановича.

Владимир Иванович был тот, кого называли в старину, и это очень нравилось Сергею Петровичу, земский врач. По-теперешнему это звучало, как участковый. Лет ему было уже много, но он, как истинный участковый врач, мог и в ночь, и в полночь, мчаться к больному, не спать, устраивать подешевле, или даже бесплатно, сдачу анализов одиноким бабушкам, договариваться на стационар в клинику для немощной старушки, уговаривать малыша на внутривенные уколы…

И вообще, «болеть» за своих пациентов от всего своего чистого сердца и широты большой души.

Сергей Петрович ему верил, потому, что знал историю своих соседей. У них мама болела раком и диагноз, который поставил ей Владимир Иванович, оказался единственно верным: не вырезать раковую опухоль, которая находилась в желчеточнике на самом входе в желудок, а дополнительно вшить искусственный канал, то есть трубку. Так врачи продлили жизнь больной на десять лет, без метастазов и диких болей, возникающих только от оперированного рака.

При этом родственники сидели в предоперационной и при вскрытии полости сразу принимали решение, которое предугадал, как рентген, Владимир Иванович.

А сейчас он сидел перед Владимиром Ивановичем и видел, как тому неловко произносить роковы́е слова. Да. Сердечко Сергея Петровича тревожило его уже несколько лет, но, чтобы так резко и вдруг болезнь ухватилась за него, и не отпускала ни за что, он не ожидал.

Сергей Петрович грешил на разные факторы. Во-первых, на свою тяжелую жизнь, жизнь российского бизнесмена со всеми вытекающими оттуда последствиями. Позади была перестройка, перетекающая в перестрелку. Потом ему насильно была навязана «крыша», которая закончилась бандитскими разборками с ночными вывозами в лес. Ну, а там, соответственно, с обязательным мордобоем, и отбиванием ребер и почек.

Но это было еще не все! На него навесили дикие проценты, из-под которых он с трудом вылезал долго, но вылез с минимальными, слава Богу, потерями! А потом, в довершение всего, была попытка насильно всучить ему кредит с помощью утюжка другими бандитами и так далее…

Бизнес в сфере обслуживания всегда очень тяжелый для самого предпринимателя, потому, что в нем задействованы самые короткие и «живые» деньги. А самые «живые деньги», как правило, водились у предпринимателей, которые занимались продуктами питания, именно тем, чем занимался Сергей Петрович. Его семье принадлежала небольшая пекарня и пару-тройку ларьков для реализации. В те тяжелые времена, времена денежного дефицита, они были, как красная тряпка для дикого быка, в соответствии с перестроечными настроениями.

И как тут было сохранить свое сердце от всего этого? Чем загородить его от этих неприятностей? Какой стеной, и из каких булыжников или кирпичей?

Но и это было еще не все! Пятью годами раньше в кои-то века Сергей Петрович решил поехать в санаторий под Воронежем, к вдруг нашедшемуся институтскому другу «на халяву»! Друг за эти годы стал главврачом этого санатория имени Куйбышева и с удовольствием мечтал о десяти совместных днях отдыха. Друг так зазывал провести их вместе и насладится тихим мужским кайфом и в бане, и на рыбалке, и просто за рюмочкой чая, что Сергей махнул рукой и согласился.

Кайф-то они поймали вдвоем на пару́, и на па́ру, но заодно поймали какой-то дикий и непонятный грипп с последствиями. Кто-то потом доказывал в телевизоре, что он птичий, а кто-то, что свинячий.

Суть не в этом! Суть была в том, что друг из-под гриппа не выбрался и сгорел в температуре под сорок за три дня от полного отека легких, а Сергею Петровичу повезло! До Москвы и до дому он все-таки добрался, но тоже свалился от такой же дикой температуры. Вот отдохнули, так отдохнули! Об этом отдыхе он теперь запомнил на всю оставшуюся жизнь!

Забрала его «скорая» через три дня уже без сознания, а потом пять дней откачивали из него жидкость в реанимации, потому что у самого Сергея Петровича тоже оказался полный отек легкого. Правда, его спасли и вытащили с того света, но лечащий врач так напугал жену с раннего утра после доставки в клинику фразой:

– Надеюсь, что мы сможем спасти вашего мужа, – что от такой новости его Аня чуть не упала в обморок и проторчала все пять дней по длинным коридорам клиники без сна и отдыха.

Как потом выяснил Сергей Петрович, это была «акция темных сил», а точнее америкосов, которые «потрусили» какой-то гадостью над черноземной полосой России, где и стоял славный город Воронеж, и выкосили в результате почти двадцать процентов взрослого, именно мужского населения «во самом цвете лет», на которого, видимо, и велась охота. А он вот выжил!

Ну, а потом началось! Четыре года у его жизни болезнь вырвала с мясом и с кровью! Он два раза лечил двухстороннее воспаление легких, перетекающее в плеврит, в своей клинике, хотя, если честно, не верил в свое излечение ни на грамм! Потом его уговаривали слетать на консультацию в Израиль, на целых два дня, где училась его дочь, как будто их врачи были лучше наших! Можно было и не летать, потому, что все равно, их врачи оказались на самом деле бывшие наши, иммигранты, как выяснилось в результате перезвонов! Слава Богу, он не полетел!

Потом Аня развила бешеную деятельность и купила путевку на юг Индии, на отпаивание отварами в провинцию Керала, которую добыла, громко радуясь своим связям в туристическом бюро, над чем Сергей Петрович тоже громко потешался, приговаривая:

– Если иудейские врачи ноль с палочкой, то уж об индийских я и говорить не хочу! Там же сплошная грязь, как пишут в интернете. Можно только поймать что-нибудь, а не потерять там болезнь.

Но путевка оказалась «горящей», и семья в тяжелом, спорном бою убедила Сергей Петровича рискнуть остатками средств, своим временем и здоровьем, и полететь в Индию. Тогда, морщась, но он сдался! Правда, победа жены была временная.

Что-то «кольнуло» Сергея прямо в сердечко! Наверное, страх! Перед самым вылетом он резко заупрямился, точнее, уперся «рогом», как бык, и не полетел! Перевозбудившись мыслями и жуткими фантазиями внутри себя, он с воплями возмущения вытряс из чемодана пляжные трусы и шорты, потому, что резко поверил – толку все равно будет ровно ноль!

После этого он лечился опять, но уже у себя в Москве, амбулаторно, проковыривая дырки в своей попе в поликлинике за углом, а уже потом, так и быть, собрался подлечиться даже в реабилитационном центре в Перхушково, в ближнем Подмосковье, где у Ани тоже обнаружились связи.

В конце концов, запутавшийся в его рассказах о болячках, лечащий врач в Перхушково решил сделать полный анализ всего организма Сергея Петровича. Самый полный, точнее тот, который позволяли сделать местные аппараты, на которые Перхушково было бедновато!

Анализы делали несколько дней, в результате которых было большое заседание врачебной комиссии, которая вынесла нехорошее решение. Громко озвучил его Главврач, расхаживая аистом вдоль стола и мимо Сергея, тупо крутившего следом головой взад-вперед:

– Как же вы все привыкли делать всё через «задний проход», как говорил Райкин! С вашими анализами в нашем центре нечего делать! Вначале нужно вылечиться, а уже затем проходить реабилитацию! Марш в поликлинику, а лучше в больницу!

И выгнали Сергея Петровича взашей вон, снабдив справкой, в которой черным по белому написали, что дела у него очень хреновые!

Сергей Петрович пытался ее прочитать и понять, но врачи специально пишут нам справки, в которых мы не способны понять ничего. Это у них шифровки, судите сами:

Диагноз: «ИБС: стенокардия 3 ФК. Диффузный и мелкоочаговый атерослеротический и миокардический кардиосклероз с исходом в дилятационную кардиомиопатию. Нарушение проводимости сердца: полная блокада левой ножки Гиса. ХСН-2Б, субкомпенсация. Синкопальные состояния неясного гинеза. Степень 1–2, риск 4.

Реабилитация в РНЦ МР и К противопоказана».

С этой убивающей наповал справкой, в которой ни черта не понимал, а только пугался наименований и названий, Сергей Петрович опять подался в свою поликлинику. Там над справкой долго качал головой терапевт, но согласился, что анализы пора сдать еще раз и уже все! Что нужно к этому отнестись со всей серьезностью, а вдруг там ошиблись, тем более, на старой аппаратуре!

Он выдал Сергею большой развернутый лист с перечнем в двадцать четыре позиции, который сверху был озаглавлен:

«Памятка для пациента, госпитализирующегося для хирургического лечения. Анализы по месту жительства».

Дома Сергей Петрович, запершись в кабинете, долго вчитывался в предложенные позиции и пугался перечня, но потом все-таки решился на полную сдачу анализов, правда, не до конца понимая, почему еще раз и почему там написано «для хирургического лечения»? Он не собирался чего-то у себя отрезать или что-то оперировать!

Сергей Петрович, в конце концов, плюнул на все условности и вопросы, и решился на весь перечень. Он занимался этим целых два месяца! Хорошо, что Владимир Иванович понял и помог, потому, что по дням сегодняшним, даже для предпринимателя было накладно пройти все перечисленные кабинеты за свой счет! Пару анализов тянули на сумму, не совсем понятную Сергею! Например, компьютерная и МР томография тянула аж на восемнадцать тысяч рублей за один анализ! И это было крутовато!

В конце концов, где в поликлинике, где через направления, анализы были сданы и на руки собраны все справки, расшифровки и прочие длинные листы с кардиограммами. Сергей Петрович называл их «ну, очень дорогие бумажки»!

И вот сели они напротив друг друга в кабинете в поликлинике, и Владимир Иванович выдал Сергею Петровичу свое окончательное резюме:

– Да у вас, родной мой, никакие не легкие! Это у вас точно сердечко! Врач в Перхушково прав. Сами посмотрите! Вот! Ваше эхокардиологическое исследование. Вот! «Створки смещены в ЛЖ, ЗМЕ вытянута, движение разнонаправленное». У вас сердце увеличилось почти в два раза, а левый желудочек вообще в три и полная блокада ножек Гиса! Видите, что делается?! «Верхушка ЛЖ расширена, закруглена. КДР ЛЖ 99 мм, КСР ЛЖ 81 мм. А вводный тракт ЛЖ – 24 мм». Видите?

– Я сейчас упаду в глубокий обморок от этих ММЖ и ППЖ. Расшифруйте мне, пожалуйста! – взмолился Сергей Петрович.

– Вот! Не проходит импульс на клапаны, а левое сердечко так увеличено, что в пору готово разорваться! Милый мой! Да вы с такими показаниями только на трансплантацию сердца можете рассчитывать! Этот мотор починить уже невозможно! Если бы чуть раньше, можно было бы поменять клапаны, но, боюсь, что об этом поздно даже уже и мечтать, это я вам, как врач говорю!

Вот тогда-то до Сергея и доехало, почему «хирургическое лечение»! Значит, уже тогда врачу было понятно, что Сергей Петрович болен и серьезно, хотя сам Сергей Петрович во все вот это так и не смог поверить до конца. Ну не верил он всему тому, что ему говорили эти врачи! Ну, если только Владимир Иванович…

Сказать, что Сергея Петровича ударили по голове кувалдой, не сказать ничего! От неожиданности услышанного у него случился ступор и заклинило в речевом аппарате. Совсем заклинило. Сергей не мог ничего сказать, даже выговорить одну букву или слово, тоже не мог! Горло пережало спайкой и не то, что говорить, даже дышать стало нечем! Он сидел, смотрел на Владимира Ивановича и задыхался, отчего лицо его стало краснеть и раздуваться! Владимир Иванович немедленно испугался, подскочил и побежал в регистратуру за сестричкой.

Нашатырь, подсунутый сестричкой под нос, привел Сергея в себя и вернул не только на грешную землю, но еще и к новым, и неожиданным проблемам с его сердцем.

Сергей Петрович сидел, как ошпаренный, пришпиленный кипятком к стулу и не мог пошевелиться. Ему вдруг стало страшно.

– И что может со мной произойти, если что?

– А ваше сердце, представьте себе, может в любую секунду вдруг раз и остановиться!

– То есть, я могу вдруг упасть и умереть? Сразу раз – и все?

– Да! Может произойти сбой ритма, дикая аритмия, например, и ваше сердце не сможет вернуться в ритм, а поэтому остановится.

– И все?

– И все!

– Таак! Давайте сначала. У меня мое сердце увеличилось почти в три раза? Так?

– Да! Именно! В два раза, а левый желудочек почти в три. Почти. Поэтому левая часть сердца, который гоняет кислород из легких, его не прогоняет! Не обеспечивает вас кислородом. Поэтому в организме не хватает этого кислорода, воздуха, другими словами, и вы задыхаетесь.

– Поэтому такая одышка?

– Да! Поэтому! Но этого мало. Ваши клапаны работают на внутреннем электричестве, импульсно. Вообще, в нормальном, здоровом сердце, импульс поступает на клапаны, и они сокращаются. У вас импульс не поступает никуда! Нету импульса, нету электричества и поэтому клапаны сами по себе. От этого увеличилась мышечная масса сердца, за счет чего оно пытается прогонять вашу кровь мышцами, а не клапанами, не за счет внутреннего давления, поэтому они раскрываются просто под напором крови и болтаются в сердце лишь бы как попало! А управляет импульсами блок, который называется ножки Гиса. Это оттуда должен быть импульс, а у вас полная блокада ножек Гиса! Полная блокада! Понятно?

– И именно это не ремонтируется?

– Нет! Ни шунтирование, ни смена всех клапанов, ни укрепление стенок миокарда уже не помогут! Только полная замена всего сердца! Вот такая вот новость!

– Аа-а-бал-деть! Что? Это вы мне серьезно вот это все говорите? Это все происходит со мной? Это правда? – с трудом смог выговорить Сергей Петрович, встал со стула и обреченно пошел на выход с опущенными плечами, потом постоял, постоял в двери, развернулся и вдруг проговорил:

– Но в этом есть и свои плюсы! Владимир Иванович! Дорогой! Я никогда не умру лежачим в постели от пролежней и прочей ерунды! Как говорила моя бабушка, во всем нужно находить плюсы и никогда не унывать! Класс!!! Представляете! Сразу раз – и к Ангелам, туда, вверх! – и показал рукой свой полет в небесные дали, развернув воображаемый самолет перед своим носом и сопроводив его звуком взлетающей ракеты…

Глава вторая. Мучения

Мучения начались ровно с того места, с которого взлетал ошалевший самолет!

Сергей вышел из поликлиники на ватных ногах и, стараясь не завалиться за кусты от слабости и неожиданных новостей, побрел к дому, благо поликлиника была еще в зоне его досягаемости, останавливаясь через каждые пять-шесть шагов, чтобы отдышаться. Кислороду, и, правда, не хватало. Противная старуха Смерть пережимала ему подачу кислорода своей костлявой рукой, не давая отвлечься от черных мыслей. Наверное, это была добавка лично от НЕЕ за его врожденный стойкий оптимизм и выносливость.

«Наверное, таких, как я, ОНА забирает с отдельной жестокостью и издевательством. Не любят нашего брата вот такого, самоуверенного и гордого. Наверное, ей больше понравится, если я буду на коленках ползать и умолять не забирать с собой? А я вот не буду! Ни за что не буду! Поднимем связи, постараемся найти достойного хирурга, какого-нибудь Леона Бакерия, и сделаем операцию. А что? И сделаем! Раз надо! Что, у меня связи хилые или как? – думал он, направляясь домой, медленно шагая по дорожке, и останавливаясь почти под каждым кустом! – Все-таки они оказались правы, эти врачи, ети их мать…»

Если раньше он мог за десять минут буквально добежать быстрым шагом до поликлиники, то теперь на это уходило почти час времени. Во всем была виновата противная одышка, и это заставляло задуматься уже серьезно.

Дома его ждала Аня, его жена. Она встретила его в прихожей и тут же подхватилась со стула, на который приземлился Сергей, чтобы отдышаться и разуться. Он сунул ей в руки папку с документами и надписью «ДЕЛО», а сам принялся за ботинки. Конечно, раньше сгибаться, чтобы снять ботинки, труда не составляло, а теперь приходилось потеть и пыхтеть, но ботинки он снял сам.

Аня наблюдала за ним, прислонившись к косяку двери, и молча вздыхала.

Сергей Петрович взял из ее рук папку и пошел на кухню. Анна, все так же молча, отправилась следом. На лице у нее застрял вопрос, на который она явно ждала ответа.

Сергей развязал тесемки на папке, а потом аккуратно разложил все собранные справки и бумажки, как на выставке, ровно и с обескураживающей понятностью для себя, начиная от главной, со всеми двадцатью четырьмя позициями. Он сел на стул и уставился на развернувшуюся картину. Аня бочком присела на краешек соседнего стула, подперла рукой щеку, и стала ждать, когда Сергей созреет на разговор.

Сергей молча смотрел на бумажки.

– Ну, говори чего-нибудь! Не томи! – не выдержала жена.

– Что я могу тебе сказать? Хреново, вот что.

– Что хреново? С легкими?

– С сердцем! Как и сказал главврач в Перхушково.

– И что теперь делать? Что говорят врачи?

– Говорят, что нужно делать трансплантацию сердца. Вот что они говорят.

– Что? Как трансплантацию? Менять сердце? Тебе?

– Нет! Тебе!

Сергей опять замолчал на какое-то время, рассматривая свои бумажки, а потом заговорил:

– Наше сердце, это наш мотор. Мотор работает на топливе, а у человека он работает на электричестве, которое внутри нас. Представляешь, у нас в сердце тоже есть электрическая сеть, которая посылает импульсы на клапаны, а потом клапаны работают, клапанят! А у меня они не клапанят! Потому что не получают электрического импульса! И все мои клапаны подчиняются какому-то противному Гису! Кто этот Гис, я не знаю, но эта сволочь мешаем мне жить нормально! В результате на клапаны не посылается электричество, они не работают, а попросту болтаются в сердце, как говно в проруби и только поток крови заставляет их раскрываться и закрываться. В результате у моего сердца увеличилась мышечная масса, чтобы толкать кровь мышцами и все сердце стало в три раза больше, чем у всех людей!

– И что, оно у тебя вообще… не работает, и само не будет работать уже никогда? – подала испуганный голос Аня.

– Да! Не работает, и не будет работать! – горестно вздохнув, проговорил Сергей. – Ка-а-апец! Дожился!

– И что теперь?

– Слушай! А давай в интернете посмотрим. Там всякого барахла навалом, и даже можно найти ответы на все вопросы.

Сергей собрал все бумажки по сердцу в папку «ДЕЛО», и они отправились в кабинет. Уткнувшись носом в экран, Сергей бросился в поиски, как в бушующее море! Анна молча сидела рядом, а потом взялась рассуждать:

– Слушай. А для чего нам, женщинам, дано сарафанное радио? Для информации. Пойду-ка я и сяду за телефон. Может, чего выясню? Тоже наковыряю информации! – и ушла на кухню.

Сергей весь погрузился в компьютер, громко вслух комментирую свои раскопки, чтобы было слышно Анне.

– Ух, ты! Смотри-ка, какое цветное сердце я тут нашел! Все так хорошо расписано! Ой! А оно, оказывается, состоит из двух половинок! А я думал, что оно одно и четыре отделения! А тут правая половинка сама по себе, а левая сама по себе. Это левая тащит кислород и это она у меня вся раздутая. Поэтому кровь не до конца вытаскивает из легких этот самый кислород, и я задыхаюсь. Понятно! Интересно, а где в нем эти проклятые ножки Гиса? Это из-за них оно болтается, как попало, а, значит, запросто может сбиться с ритма и остановиться. Вот что мне грозит в перспективе! Однажды раз – и помру!

– Я думаю, что ты все преувеличиваешь. Оно должно болеть, или колоть, или как-то щемить! А ты никогда не жаловался. – из кухни прокричала Аня.

– Да оно и щемило, и болело, но я ж думал, что это легкие. Ой! Смотри, что я тут нашел! Иди скорей!

Аня тут же прибежала в кабинет и устроилась за спиной у Сергея, облокотившись на плечи. На экране шла операция, и кровавые пальцы в перчатках рылись в каких-то мышцах.

– Что это? – тревожно спросила Аня.

– Видала! Это я нашел видеосъемки прямой операции на сердце. Вот видишь, это наше сердце. Хирург его сейчас в руках крутит, лишнее обрезает. Ага! Видишь, как они старое сердце вытаскивают из человека! Все вены пережали и будут сейчас новое вставлять! Фу! Какой ужас! Он и новое так неуважительно кромсает ножницами! А теперь прямо из шланга помыл и в грудную клетку! Нет! Ты видела, какой иголкой он его пришивает! Толстая и кривая! А нитки! А шов! Такой толстый шов никогда не рассосется! И будут потом на сердце шрамы на любую погоду ныть! Что-то это мне не очень нравится!

– А мне с самого начала не понравилось, как только ты сообщил. Может как-нибудь без операции можно? А?

– Я это переключаю. Мне даже плохо стало. Иди, звони своим подружкам, а я статистику лучше почитаю. – Сергей переключил на другие вставки.

– Прикинь! На западе сердец перешивают так много! У них там потоком, прямо идет, особенно в Штатах, Германии и Израиле.

– Может, Юльке дать задание узнать? Интересно, сколько у них это сто́ит?

– Давай-ка сначала узнаем, сколько это будет сто́ить у нас и вообще! Мне Владимир Иванович обещал направление в «Научный центр сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева» Это все ж при Академии РАМН! Не хухры-мухры! Может там возьмутся?

– Ой, не знаю! Без блата тебя там никто не примет, я так думаю. – прокричала Аня из кухни.

С того дня Сергей совсем пропал для жизни. Он с утра и до вечера был погружен в свое сердце. Чего только не писали люди в интернете, расхаивая операции на сердце! У многих реципиентов обнаружились болезни доноров, были заимствованы привычки и не очень хорошие предрасположенности. Некоторые стали курить или пить спиртное. Все это вычитывалось Сергеем и вечерами обсуждалось за ужином с одним и тем же вопросом:

– Ань! Слушай, может не надо мне эта пересадка? А? Что-то я боюсь, что стану или наркоманом, или начну петь украинские песни, а еще хуже начну скакать на кухне и кричать «Хто не скачэ той москаль»!!! Сейчас время такое. Эта донецкая война столько доноров наплодила, что запросто могут мне пришить хохляцкое сердце! А? Как ты думаешь? Чтой-то я боюсь!

Теперь он стал совсем задумчивый и отрешенный, а все дела по пекарне и киоскам повисли на шее у Ани. Сергей был все время занят или рассматриванием очередной операции на сердце, или читал информацию, или висел на телефоне. Особенно действовали на нервы Ани его бесконечные разговоры с мамой Мариной Сергеевной. Обсуждалось все до таких мельчайших мелочей, как утренняя моча Сережи, или меню вместе с аппетитом, или цвет кожи под глазами, или дрожание рук, а уж сердечные ритмы просчитывались каждый час, вместе с замером давления и частотой пульса по прибору.

Теперь он выходил гулять только до скамейки у подъезда, чтобы с бабушками и с удовольствием обсуждать свои болячки. Иногда он делал «марш-бросок», как называл свой поход и доходил до магазина, который был буквально за углом. В магазине он застревал на час, или два, или даже три, потому что мог встретить там знакомого или знакомую, и «зависнуть» за разговором или с соседкой, или с продавщицей, или просто с незнакомым человеком, найдя, куда приземлить свой зад.