Текст книги "Бенвенуто Челлини"

Медичи на папском престоле

Джованни Медичи стал папой в 1512 году в возрасте тридцати восьми лет. Была надежда, что он положит конец бесконечным войнам не только внутренним, но и внешним. В Европе шел раздел собственности. Возвысился австрийский дом Габсбургов. Его объединение с испанским двором грозило нарушением равновесия сил в Европе. Папство переживало за свою автономию, поэтому ждало от Льва X активных действий. Он и работал, наладил отношения с Франциском I – с христианнейшим королем Франции, пытался реформировать церковь, утвердил официально появление банков, он назвал их «благочестивыми», а также подтвердил тезис о наивысшей папской власти.

Лев X старался сохранить власть католического Рима, но именно при нем в 1517 году виттенбергский священник Мартин Лютер вывесил на двери своей церкви 95 тезисов против индульгенций. Это положило начало Реформации в Германии, а потом во всей Европе. Папа Лев X жил широко. Балы, музыка, танцы, театр, охота, заказы на произведения искусства, при дворе папы блистал Рафаэль, паслась целая армия поэтов и философов. Блистательный двор Льва X посетил Эразм Роттердамский, побывал там и сам Лютер, то есть видел излишества, расточительство и безнравственность собственными глазами.

Роскошь требует больших денег. Лев X растратил все то, что оставил ему предшественник – папа Юлий II, а потому вынужден был увеличить печатание индульгенций. Возможность спасти душу в обмен на деньги приняла слишком большие размеры. Папский двор и до Льва X вел себя в высшей степени предосудительно – пьянство, разврат, а тут, когда индульгенциями стали торговать, как луком или редиской, чаша и переполнилась.

Лев X не увидел опасности в выступлении Лютера, он решил, что с реформаторами можно договориться. Он и читать тезисы Лютера не стал. Мало ли было противоцерковных бунтов. На переговоры с Лютером был послан кардинал Фома де Вио. Переговоры не дали ожидаемых результатов. Два года спустя была торжественно оглашена папская булла, осуждающая Лютера, его признали еретиком и отлучили от церкви. Все его сочинения было велено сжечь.

Реформация церкви – такое значительное событие, а Бенвенуто и словом о нем не обмолвился. Но его не интересовали все эти энциклопедические глупости, он писал только о том, что сам видел, а как там немцы с ума сходят, это их дело.

Покончив, как считал папа, с Лютером, папа вернулся к привычному образу жизни. Никому в Риме и в голову не приходило, что в католической церкви наступил раскол. Лев X скончался неожиданно, он даже не успел собороваться. Ему было сорок шесть лет. Папский престол перешел к его двоюродному брату Джулиано Медичи.

Я повторяюсь, но так удобнее читать. Лучше повтор, чем листать книгу назад и искать плохо узнаваемое имя. Кроме того, за недостатком гимназического образования мы так плохо и мало знаем культуру Возрождения, что можно и несколько раз прочитать одно и то же.

Джулиано был незаконнорожденным сыном убитого брата Лоренцо Великолепного, тот усыновил племянника. История упоминает, что папой Климент стал благодаря подкупу, впрочем, это было вполне в обычаях того времени. При Клименте VII произошло три значительных события. Первое – он, как и его брат Лев X, поддерживал в европейских распрях короля Франциска I, из-за чего произошло ужасное событие – имперские войска в 1527 году заняли и разорили Рим. Все это подробно описано Бенвенуто Челлини.

Второе значимое для истории событие – Климент VII отдал замуж свою племянницу Екатерину Медичи за сына Франциска I – Генриха II. Генрих погиб на турнире, после чего Екатерина Медичи – королева-мать – играла очень серьезную роль при французском дворе при всех своих сыновьях, поочередно занимавших трон. Она интриговала, травила, колдовала, ее личным медиком был Нострадамус. Все история Французского дома в XVI веке великолепно описана Александром Дюма.

Третье событие – именно Климент VII спровоцировал отделение Англии от папства и создание Англиканской церкви. Генрих VIII Английский хотел развестись со своей женой Екатериной Арагонской. Формально причиной развода было отсутствие наследника. Конечно, слабохарактерный Климент VII согласился бы на развод, но император Карл V был категорически против. Дело тянулось долго, Генрих VIII устал ждать, развелся, а для того, чтобы его обвенчали по всем правилам, откололся от католического Рима.

Часть II. Католицизм и папство

При жизни Бенвенуто Челлини сменилось двенадцать пап. Это понятно, они принимали сан в преклонном возрасте, но умирали не только от старости. Папа Александр VI умер в августе 1503 года. А.К. Дживелегов: «Шесть носильщиков и шесть плотников втащили в капеллу (собора Св. Петра) гроб, в котором лежало в пышных украшениях огромное, раздувшееся, страшное на вид тело с черным лицом и широко раскрывшимся ртом. Несшие шутили и дурачились, и так как распухшее тело упорно вылезало из тесного гроба, труп бесцеремонно впихивали туда ударами кулаков, срывая с него украшения. То были останки папы Александра VI, умершего накануне».

Страшная картина! Дело в том, что папа был отравлен, вернее сказать, отравился по недомыслию ядом, который сам приготовил для другого человека. Накануне Александр VI вместе с сыном Чезаре Борджиа напросился в гости к кардиналу Адриану да Корнето. Еду и выпивку, как было принято, принесли с собой. Как отравленное вино попало в рот папе и его сыну, а сам хозяин избежал отравления – неизвестно. Очевидно, кардинал угадал замысел своих гостей. Страшные деяния Александра VI послужили сюжетом для многих драматургов, романистов, сценаристов, более того, о них стали сочинять анекдоты. К.Г. Шахназаров снял на «Мосфильме» фильм «Яды, или Всемирная история отравлений». Очень смешная и поучительная история, в роли папы Александра выступил несравненный О. Басилашвили. Через пятьсот лет это действительно смешно, а рядом с неостывшими трупами жутковато, прямо скажем.

После смерти Александра VI конклав кардиналов выбрал нового папу, больного Пия III, через двадцать шесть дней правления он умер. Вот список следующих понтификов с указанием года смерти: Юлия II (в миру Джулиано делла Ревере – 1513), Лев X (1521), Адриан VI (1522), Климент VII (1534), Павел III (1549), Юлий III (1555), Марцелл (1555), Павел IV (1559), Пий IV (1565), Пий V – аскет и ревностный реформатор (1572).

Дальше школьная информация под названием «знал, но забыл». Монархическое правление во главе с папой («отцом») появилось в V веке, когда римские епископы добились подчинения прочего епископата. Папство римского архиепископа опиралось на культурное и политическое значение Рима – «вечного города, столицы мира». В VIII веке появилась Папская область со столицей Римом, папы получили светскую власть.

Были среди пап и яркие личности, им приходилось долго и настойчиво внедрять в сознание людей идею о превосходстве духовной власти над светской. Отношения Восточной и Западной христианских церквей было, мягко говоря, сложным.

После смерти папы Иоанна VIII наступило политическое и нравственное падение папства, продолжавшееся в течение двух веков. Французский историк культуры Эмиль Жебар пишет: «История пап с IX по XIII века напоминает все безумства Калигулы, всю жестокость Нерона… В X веке тускуланские графы отдают святой престол в руки куртизанок и разбойников. Семнадцатилетний Иоанн XII помещает в Латеране свой герм и рукополагает диакона в конюшне. Бонифаций VIII, свергнутый с папского престола через сорок два дня после своего избрания, убегает в Константинополь, унося с собой церковную казну». Был папой и двенадцатилетний ребенок, и женщина занимала папский престол, но это полбеды, зверства тогда были страшные. Но времена менялись, церковь богатела, постепенно забирая власть в свои руки. Возрождение папства началось с Климента II. Была отменена симония (покупка церковных должностей), непотизм (раздача чинов родственникам), запрещены браки среди белого духовенства и т. д.

Зачем я об этом пишу, какое отношение имеет Бенвенуто Челлини к событиям многовековой давности? Но папы были заказчиками ювелира, он с ними тесно общался. Все папы, с которыми он имел дело, исповедовали гуманизм, но что касается нравственности, духовного осмысления заповедей Христа, своего долга перед паствой, можно сказать, они недалеко ушли от своих предшественников. Папы возглавляли Папскую область, и светской власти они уделяли куда больше внимания, чем церковной.

За чистотой веры наблюдала святая инквизиция (дословно – расследование), по сути, это был трибунал, цель которого – розыск, суд и наказание еретиков. Фактически этот суд появился в I веке, только иначе назывался. Суд был отдан в руки епископов. Время для христианства было трудное, шла борьба с «ложными пастырями», оформлялась доктрина христианства, надо было отделить черное от белого. Тогда же появилось понятие «ортодоксия» – верная точка зрения на религию и, соответственно, неверная – ересь (ересь – «выбор»).

Со временем власть суда-инквизиции усилилась, наказания ужесточились, и каждый раз основанием тому служили вполне реальные причины. Различают три периода инквизиции. Первый – до XIII века. «Человек может найти спасение только в вере: отсюда долг христианина и особенно служителя церкви обращать верующих на путь спасения». А как? Проповедью, увещеванием, а если и это не действует – отлучением от церкви. Позднее еретиков, дабы не было соблазна для других, подвергали тюремному заключению, до сожжения на костре было еще далеко.

Но чем сильнее становилась церковная власть, тем строже были наказания. Вторым периодом инквизиции считают время после Тулузского собора 1229 года, когда появилась серьезная угроза папской власти – альбигойцы, катары и пр. Новой духовной власти предписывается действовать независимо от епископов, и она развернулась в полную мощь. С еретиками боролись беспощадно. Если в IV веке еретиков приговаривали к конфискации имущества, то с 1229 года, помимо этого, уже наказывали смертью – сожжением на костре. В 1252 году папа Иннокентий IV разрешил пытки при допросе еретиков.

Третьи периодом инквизиции называют испанскую, особенно лютую. Появилась она с полного согласия Рима. Папа Сикст IV в 1483 году направил в Испанию доминиканского монаха Томаса Торквемаду, он стал духовником королевы Изабеллы, а позднее возглавил испанскую инквизицию. После объединения Арагона и Кастилии католической церкви было чем заняться, надо было очистить страну от арабов, а заодно и от евреев. Государству нужны были деньги, конфискация имущества осужденных в ереси – самый простой путь обогащения.

Конец XV века – это смутное время, тогда в Европе ждали конца света, судя по Библии, истек срок жизни человеков. Каждому истинному христианину известно, что зачал Бог мир и творил его семь дней, а затем дал тому миру жизни по тысяче лет на каждый год создания. Значит, через семь тысяч лет должен наступить тому миру конец. Дата эта как раз приходилась на 1491—1492 годы и возбуждала во всем христианском мире величайшее волнение. Филипп Монотроп Пустынник, византийский мудрец, еще пятьсот лет назад писал, что существование мира седьмично, то есть дата конца мира должна делиться на семь, потому на Руси были столь уверены в конце света, что митрополит Геронтий отказался даже составлять Пасхалии – таблицу праздников Пасхи – на последующее тысячелетие. Что стараться, если завтра все перед Богом предстанем?

По версии католического мира Бог всемогущий назначил миру жить семь тысяч лет и еще восемь лет. Цифра «восемь» была взята не с потолка. Бог, творя мир, так определил мироздание: «Будете добродетельны – прибавлю вам, а будете злы – отниму». По католическому календарю выходило, что Господь уже признал мир добродетельным, потому что в противном случае тьма наступила бы уже два года назад. Савонарола был с этим не согласен, сумел внушить свои опасения флорентийцам, так что этим частично можно объяснить успех его проповедей. А через четыре года этот же народ привел Савонаролу на виселицу.

Был еще еврейский «Шестокрыл» – таблица лунных фаз и затмений. Согласно этим лунным таблицам выходило, что до конца света людям еще жить и жить. Иудейский счет велся по еврейской Библии, то есть по оригиналу, а не по александрийскому переводу. По «Шестокрылу» получалось, что от создания мира прошло только 6250 лет. Следовательно, человечеству предстоит еще целых 750 лет ждать второго пришествия.

Конец света не наступил, но через пятнадцать лет после назначенной даты возникла страшная угроза в католическом мире – протестантизм, или Реформация. Одним из серьезных обвинений папства была система индульгенций.

Индульгенция – первоначально это милость, разрешение от наложенной церковью епитимии за неправедные дела. Согрешившего исключали из общины, за этим следовало долгое, годовое публичное раскаяние. Еще в IV веке епископы получили право сокращать этот срок, если отлученный подтверждает свое раскаяние различными добрыми делами. «Осталось сделать один шаг, чтобы признать добрые дела удовлетворением за совершенный грех; это и случилось в Западной церкви под влиянием германских правовых понятий» – так пишет энциклопедия. Все началось, как ни странно, с древних германских законов. Эти законы допускали замену наказания денежной вирой, если пострадавшая сторона была этим удовлетворена.

Еще в IX веке купить за деньги «Божью благодать» казалось кощунственным, богохульством, но скоро жертвование денежных средств монастырям – ради отпущения грехов – стало обычным делом. Само официальное название «индульгенция» появилось при папе Александре II. Индульгенция понадобилась для поощрения крестовых походов, заявленных на Клермонском соборе. Полное или частичное отпущение грехов давалось участникам, их близким родственникам, живым и умершим, а также тем, кто помог денежно великой борьбе за освобождение Гроба Господня. Со временем индульгенции вошли в быт, ими торговали направо и налево. Появилась привычка легко относиться к прощению грехов.

Католическая церковь выработала новую философию: Христос, Божья Матерь, апостолы и святые «образовали неисчерпаемую сокровищницу добрых дел, которая предоставлена в распоряжение церкви для раздачи из нее благодати достойным». Климент VI в первой половине XIV столетия утвердил это решение, причем признал апостола Петра и его наместников, римских епископов, «хранителями накопленного сокровища». Делай добрые дела, и будешь безгрешен, беда только, что покупка индульгенций входила в разряд «добрых дел». Можно было купить индульгенцию и для умершего, тем самым избавив его от чистилища.

Во время войн индульгенция, по сути, превращалась в налог. «Бесстыдство, с которым папа Лев X в 1514 и 1515 годах, под предлогом ведения войны с турками, на самом же деле для постройки храма Св. Петра в Риме и для покрытия издержек своего двора, отдал на откуп индульгенции и наложил контрибуцию почти на всю Европу, было одним из главных поводов к германской и швейцарской Реформации».

Папа Лев X не отнесся к Лютеру серьезно: подискутирует-де и успокоится. Клименту VII было не до борьбы с Реформацией, при нем сам Рим лежал в развалинах. Павел III был последним из пап, который мог позволить себе меценатствовать и закрывать глаза на все эти безобразия – раскол в церкви. Он был стар, постоянно обеспокоен обеспечением многочисленной родни – сыну дал герцогство, внуку кардинальскую шапку, племяннику аббатство, – тут не до церковных склок. Но у Павла III были рьяные помощники, которые хорошо понимали опасность протестантизма. В Италии наступило время реакции, вдохновителем которой стал кардинал Караффа. Помощники папы были молоды, активны, безжалостны и фанатично преданы церкви. Для борьбы с инакомыслием был создан новый орден иезуитов. Павел III долго противился созданию этого ордена, но в конце концов учредил его в 1540 году. В 1545 году Тридентский собор собрал трибунал для активной борьбы с Реформацией.

Основателем монашеского ордена иезуитов (1534 год) был Игнатий Лойола. Орден был создан для борьбы «против адских чудовищ и порождений сатаны», то есть для подавления Реформации, и наделен очень большими полномочиями. Одним из главных его обетов было безоговорочное подчинение папе. Во имя служения Богу и «высокой цели» иезуиты создали свою теорию нравственности. «Цель оправдывает средства», то есть допустимы ложь, клятвопреступления, убийства, любые виды разврата и т. д. Иезуиты были неподвластны ни светскому, ни церковному суду. Их мог судить только папа, недаром Юлий II очень расширил их привилегии.

Борьба с Реформацией набирала силу. В 1587 году с реформой папы Сикста V была учреждена Верховная Священная Конгрегация Римской и Вселенской инквизиции, которая просуществовала до 1908 года.

В своей «Жизни…» Бенвенуто Челлини ни разу не упоминает слова «инквизиция, индульгенция, иезуиты», и слава богу, его это не коснулось. Был ли он верующим человеком? Конечно, вопрос – насколько. Дживелегов пишет, что религиозность у Бенвенуто была скорее данью обычаю, чем истинной, глубокой верой, общается-де он с Всевышним только в самые трудные, критические минуты жизни. Здесь Бенвенуто не исключение, масса людей, считающих себя верующими, так и поступает, а Челлини как раз обращался к Богу и со словами благодарности. Вообще это вопрос сложный, тонкий, и не буду я на этом задерживаться, скажу только, что Дживелегов издал свое эссе о Бенвенуто в 1929 году, тогда все были атеистами или хотели ими казаться, и автору хотелось видеть веру своего героя поверхностной и чисто формальной.

Рим

Главным заказчиком и покровителем Бенвенуто в Риме стал папа Климента VII, но удивительно, что первую должность при его дворе ювелир получил в оркестре. Об этом рассказ впереди.

По приезде в Рим Бенвенуто устроился в мастерскую Санти, условия обычные: треть хозяину, две трети мастеру. Старый Санти умер, его место занял сын. Сам он не работал, только деньги собирал, а лучшим мастером и фактическим руководителем мастерской был молодой Лука Аньоло. Он «с большим изяществом» делал серебряные вазы, тазы и прочую дорогую утварь. Бенвенуто удалось получить заказ от епископа Саламанки, испанца, он стал делать для него подсвечники.

В Риме Бенвенуто продолжал учиться, ходил рисовать в Сикстинскую капеллу, расписанную Микеланджело, а также в дом богатого сиенца – банкира Агостино Киджи. Дом этот был истинный дворец, там были росписи самого Рафаэля, а также Содомы и Джулио Романо. Хозяин дома очень гордился своими фресками и привечал желающую учиться молодежь. В этом доме Бенвенуто и встретил прекрасную молодую даму – «мадонну Порцию». Дама была женой брата хозяина, который приехал в Рим погостить.

Порция увидела рисунки Бенвенуто, восхитилась ими и, узнав, что он ювелир, показала ему маленькую вещицу – алмазную лилию в старинной золотой оправе.

– Во сколько вы оцените эту вещь?

– Восемьсот скудо, – не задумываясь, ответил Бенвенуто.

– Цена названа точно. А не возьметесь вы для нее сделать новую оправу, сохранив при этом старую?

Он тут же согласился и быстро набросал рисунок новой оправы. Тут в комнату вошла вторая «прекрасная благородная римская дама».

– Что вы тут делаете, Порция?

– Любуюсь, как рисует этот достойный молодой человек, который и мил, и красив.

Бенвенуто покраснел от смущения.

– Каков бы я ни был, мадонна, я буду всегда готов служить вам.

Порция тоже слегка покраснела.

– Ты сам знаешь, что мне хочется, чтоб ты мне служил.

Она отдала лилию Бенвенуто и добавила к этому двадцать золотых скудо. Вторая благородная римская донна рассмеялась и сказала:

– Будь я на месте этого юноши, я бы ушла себе с Богом.

– О нет! – воскликнула Порция. – Талант редко уживается с пороком. До свидания, Бенвенуто.

Дома он сделал маленькую восковую модель будущей оправы, затем показал ее в доме Агостино Киджи. Обе дамы были в восторге и «учинили мне такую похвальбу, что, движимый чуточкой гордости, я им обещал, что самая вещь будет еще вдвое лучше, чем модель». Наш герой редко говорит о себе с подобной скромностью, «чуточка гордости» – словно не из его лексикона.

Двенадцать дней – таков был срок работы над оправой. Бенвенуто забросил всю работу, и это сразу было замечено Луканьоло (так зовет мастера Бенвенуто). Он считал, что от крупных ваз и кувшинов гораздо больше пользы и заработка, чем от алмазной безделицы. Конечно, Бенвенуто возражал: мол, такие заказы редкость, а заплатят ему не меньше, чем за вазу. Разговор шел при свидетелях, вся мастерская принимала в нем участие. Спорщики говорили «немножко с презрительным смешком, свирепо нагнув головы».

– Устроим испытание, – сказал один.

– Идет, – согласился второй. – Кому больше заплатят, тот и выиграл.

Луканьоло делал огромную вазу для папы Климента VII. Ваза ставилась на стол, чтобы в нее во время трапезы бросали кости, очистки фруктов и прочее. «Была эта ваза украшена двумя красивыми ручками, и множеством макшер, больших и малых, и множеством красивых листьев, такой прелести и изящества, какие только можно себе представить». Бенвенуто сказал Луканьоло, что это самая красивая ваза из всех, которые ему приходилось видеть. Папа Климент VII остался очень доволен этой работой и щедро наградил мастера.

Объясню сразу: устаревший термин «машкера» – это маска, слепок, образина, личина, через «полные изящества листья» проглядывали лики людей, не исключено, что это были звери или рыбы, чьи-то изображения, одним словом. Оправа, сделанная Бенвенуто для алмазной лилии, была украшена машкерками, младенцами и животными, «так что алмазы, из которых была лилия, стали по меньшей мере вдвое лучше».

– Ах, какое чудо! – воскликнула мадонна Порция. – И что вы хотите за труды? Вы заслужили столько, что если бы я подарила вам замок, то и этого было мало. Но замок я не могу вам подарить. Так сколько?

– Величайшая награда за труды – это ваша милость, – в тон ей с улыбкой отозвался Бенвенуто, поклонился учтиво и направился было к двери.

Понятное дело, «вторая благородная римская дама» тоже здесь присутствовала. Порция сказала ей:

– Теперь видите, что таланты, которые мы в нем угадали, сопровождаются вот чем, а не пороками, – и, обращаясь к уходившему молодому ювелиру, добавила: – Мой Бенвенуто, знаешь ли ты пословицу: «Когда бедный дает богатому, дьявол смеется»?

– Ему так невесело, что на этот раз мне хочется, чтобы он посмеялся, – нашелся Бенвенуто.

– Ну уж нет, я не окажу ему такую милость, – возразила она, улыбаясь.

На следующий день слуга принес сверток от мадонны Порции. Судила исход соревнования вся мастерская, то есть дюжина работников, еще и соседи подошли. Всем было интересно, кто выиграл спор. Луканьоло и Бенвенуто сверили свертки с вознаграждением, они были почти одинаковы, но у Луканьоло, пожалуй, чуть больше. Он высыпал свои деньги на прилавок «с великим шумом», денег было много, все закричали и захлопали. Бенвенуто высыпал свои монеты без малейшего шума, и все поняли, кто выиграл. У Луканьоло было серебро, и только одна монета золотая, у Бенвенуто было только золото.

Лука очень обиделся и сказал, что «отныне впредь не желает больше выделывать этих крупных вещей», а будет заниматься выделкой такой вот мелкой дряни. Бенвенуто, утешая, ответил, что «всякая птица поет на свой лад», но не преминул добавить, что сам бы он отлично справился с выделкой его хлама, но еще неизвестно, справился бы Луканьоло с выделкой его, Бенвенуто, дряни.

Я подробно остановилась на этом случае не только из желания описать соревнование в мастерской, исход его был ясен сразу. Мне хотелось рассказать о благородных дамах, которые смущались при общении с красивым художником и его самого вгоняли в краску. Сам Бенвенуто описывает встречи с ними с явным душевным трепетом, потому что привык общаться с женщинами совсем другого сорта, там он не краснел, он знал, как себя вести. Позднее ему приходилось общаться и с фавориткой короля, и с герцогиней, но там и намека не было на бескорыстие, но зато были интриги, обиды и неприязнь.