Текст книги "Повести дерева Зы. Притчи про Лю и Мяо. Часть 2"

– Ты занят только самим собой, погружён в себя… Придётся побольше уделять времени изучению жены с последующим перевоспитанием. Для начала научи её трудиться и не хотеть большего, чем она готова получить.

– Тогда она уйдёт от меня, – с непонятной грустью сказал Хитсу.

– Если ей будет с тобой интересно – не уйдёт! – Лю ответил с таким знанием дела и уверенностью, что Хитсу решил попробовать взять в руки собственную жизнь…

Говорят, в конце концов ему это удалось… Правда, третья жена очень скоро от него сбежала, но зато четвертая!.. Она была прекрасна, любила и Хитсу, и его детей от предыдущих браков, даже не догадываясь, каким занудой был раньше её муж.

Впрочем, если быть честным до конца, догадывалась, но для неё это ничего не меняло.

194. Как советник Лю отказался от заманчивого предложения.

Советник Лю открыл общеобразовательную школу для местной детворы. В роли учителей в ней выступали: он сам с женой, его друзья и знакомые, а также некоторые из старших учеников.

Трудней всего оказался вопрос с помещением на время дождей и холодов.

Один из богатейших купцов столицы предложил ему снять домик в обмен на излечение от тяжёлой болезни, коей он страдал, и неизменный успех в его купеческих делах.

– Нет, – ответил советник на "щедрое" предложение, – помещение мне нужно, но не такой ценой.

195. О том, как Миру вылечил «вредного» соседа.

Один из соседей советника Лю был въедливым приверженцем порядка. Самого императорского советника он уважал и немного побаивался, но взятых им под опеку собачат – ненавидел. Те отвечали соседу той же монетой и пользовались любым случаем, чтобы облаять его, выскочив за ограду.

Подойти с претензиями к советнику Браду, а именно так звали соседа, не решался. Возможно из-за того же отношения к порядку: как-никак советник императора находился намного выше на общественной лестнице, чем он. А государственный статус для этого человека ценился превыше всего.

Наверное поэтому он подошёл со своими претензиями не к самому Лю, а к садовнику Миру.

– Собака должна сидеть на цепи! – требовал Браду и ничего не хотел слушать, что бы Миру ни пытался ему объяснить.

В итоге Миру пересказал всё советнику, что, собственно говоря, и стало поводом для усиленного собачьего перевоспитания, которым занялся Таглу в окружении шумной детской компании.

Так уж случилось, что через месяц-другой Браду крепко занемог. Заболевши, он пошёл самым простым путём: обратился за помощью к просвещённому соседу.

Советник Лю не отказался принять больного, но, сказавшись на крайнюю занятость, предупредил, что приём проведёт его ассистент.

Каково же было удивление незадачливого соседа, когда в качестве ассистента к нему вышел Миру.

И это был не уже знакомый ему садовник; перед ним стоял старый опытный целитель Миру, хорошо известный, между нами говоря, в двух галактиках и трёх независимых звёздных системах.

Струхнувший Браду не посмел перечить; он рассказал свои проблемы, покорно принял рекомендации и лечение травами, в коих Миру был несравненным специалистом.

– Цепи существуют не только у общества, но и у Природы – для тех, кто пренебрегает её законами, – как бы между прочим сказал Миру, заставив пациента тут же проработать правильное поведение, мышление и чувствование, чтобы убрать причину его плачевного состояния…

Говорят, что излеченный Браду готов был молиться на целителя Миру, рассказывая про него в восторженных тонах всякие небылицы. Впрочем, от Миру лесть отскакивала, как эхо от стены.

Нам вопрос Сайи, почему при таком мастерстве, он работает садовником, Миру ответил:

– Я работаю не просто садовником, а садовником в доме советника Лю… Нам с ним всегда найдётся о чём потолковать…

196. Как Чу прочитал притчу о петухе,

который хотел быть нужным.

"Жил-был петух. Обычный-преобычный. Подобно всем своим собратьям он громко кричал с восходом солнца, за что его и ценили на птичьем дворе. Но этого петуху казалось мало; он хотел блистать и другими талантами. Сам о себе он думал, как о незаурядном певце, и именно этим старался снискать себе признание окружающих. На самом деле петух просто хотел быть очень нужным, а потому и уважаемым.

И вот, решив, что он хорошо поёт, глупый петел стал голосить весь день напролёт, а иногда желание распеться посещало его и среди ночи.

Одним его пение вроде бы нравилось, другим – не очень, но они не успели донести до певца своё крамольное мнение, ибо хозяева, уставшие от ора "свихнувшегося" петуха, забили его и приготовили обед.

Когда душа бедной птицы отделилась от тела и предстала перед Советом богов душ животного мира, она воскликнула:

– Как можно было хозяевам так жестоко поступать с певцом! Разве это справедливо?!

– Ты ведь всего лишь хотел быть нужным, – напомнили ему птичьи боги, – а попав на стол, именно таким и стал. Твоё заветное желание сбылось.

– Но я – певец! – никак не могла успокоиться душа.

– Как певец ты был очень ограничен в возможностях, а потому – и в задачах… Увы, из-за тщеславия ты неверно понял, зачем был нужен и стал обузой.

Затем перед петушиной душой проплыл целый ряд картинок из его жизни, окончательно убедивших его в правоте Совета."

– Весёленькая история, – сказал Наги, когда Чу закончил чтение своей новой притчи, – пойду подумаю о своём предназначении…

– У людей многое происходит иначе, – утешил его советник Лю, – но на "обед" они могут попасть так же легко, как и эта замечательная птичка.

Наги не понял, его утешают или огорчают.

– Учитель, на обед к кому? – осторожно спросил он.

– Да мало ли кто гоняется за душами… Боги или сущности, которых никогда раньше не было, а затем человечество их придумало. Вот они и ищут дураков или фанатиков – кто бы отдал им свою бессмертную душу.

– Упс! – напрягся Чу, услышав совершенно неожиданное толкование своей байки, – оказывается, правильно говорят, что не надо плодить сущностей без крайней на то необходимости…

197. Как советник Лю удовлетворил незнакомку одной фразой.

Как-то в парке, где советник Лю с друзьями прогуливались по аллее, к ним довольно бесцеремонно обратилась какая-то женщина:

– Представляете, меня только что обругали!

Далее следовало красочное описание, как она спросила дорогу у двух дам, видимо матери и дочери, которые явно только что поругались. Мать ответила традиционным "Не знаю" после чего замолчала и отвернулась, дочь вообще попросила отстать от неё.

– Я – не местная! Ужас как здесь воспитаны люди! – вновь и вновь повторяла говорунья, глядя советнику прямо в глаза.

Лю хотел отмолчаться, но незнакомка назойливо обращалась именно к нему.

– Что поделаешь, видно, судьба такая, – ответил советник.

Как ни странно, женщина этим вполне удовлетворилась и успокоенная, отправилась дальше.

– Ничего себе ситуация!.. – подумал Чу, глядя ей вслед.

198. Чу и Сайи помогали Миру строить систему

капельного орошения.

Чу и Сайи по поручению учителя помогали Миру делать в саду систему капельного полива. Трудились они с удовольствием, но Сайи не давал покоя вопрос, почему Лю поручил эту работу именно им, а не многочисленным младшим ученикам.

– Учитель ничего не делает случайно, – уверенно ответил ему Чу, не отвлекаясь от установки тяжеленных брёвен.

– Странно, – рассуждал Сайи, – чтобы поливать растения по капелькам, приходится ставить такие капитальные опоры. Может, это и есть та самая мысль, которую надо было понять.

И успокоенный догадкой, продолжал делать что положено: прибивал горизонтальные лаги, тянул и крепил трубы, сделанные из бамбука и просмоленной ткани, сверлил в них по указанию Миру многочисленные дырочки…

Ближе к вечеру к ним присоединился и советник Лю.

Когда совсем стемнело, все четверо устроились у костра ужинать, после которого, как всегда были разговоры о всяком разном…

– Ну, и что вы поняли сегодня? – поинтересовался Лю после обмена текущими новостями.

Сайи высказал свою версию об опорах, Чу только молча пожал плечами…

На следующий день систему запустили, предварительно наполнив баки водой. Капли весело стекали под стебли растений, для которых такой полив, казалось, стал приятной неожиданностью.

Чу долго смотрел на эту картину:

– Хорошо, – наконец промолвил он, – и экономно, и полезно. Наверное, так и информацию ученикам надо давать… чтобы успели усвоить? Тогда они ценят каждое слово…Учитель? – обратился он к Лю.

– Да, есть такой метод, один из многих, и Миру – главный специалист по нему. Это ведь его идея привлечь вас к работе…

Ученики слегка поклонились обоим учителям, сложив руки в намастэ.

Те весело переглянулись.

– Ладно, – махнул рукой советник, обращаясь к Миру, – хорошего понемножку. Завтра задашь им свою следующую задачку.

– Значит, у нас всего одна ночь на усвоение этого урока, – заключил Сайи, предвкушая завтрашние открытия. Что-что, а загадки он любил.

199. Как Лю, Мяо, Миру, Чу и Сайи стреляли по палкам.

Как-то советник Лю в тесной компании упражнялись в стрельбе из лука.

Надо сказать, в кругу учеников и друзей советника стрелять без промаха считалось нормой.

– Лук и стрелы – прекрасное средство научения, – считал Лю. Никто с ним и не думал спорить: так думали все.

В этот раз все пришли со своим личным оружием: Лю, Мяо, Миру, Чу и Сайи. Стрелять решили одновременно. Дали залп и по мишени. Все пять стрел попали в цель. Стреляли ещё и ещё, и ещё… К всеобщему удовлетворению, никто не мазал.

– Отлично – сказал советник – давайте теперь проверим ещё кое-что.

Каждый из стрелков взял по толстой палке, сделал её своей, поставив значок или прицепив к ней личную вещицу. Затем они вбили свои палки в землю на некотором расстоянии друг от друга.

И снова стреляли. В три палки попали все пять стрел, в две – ни одной. Эти две принадлежали Лю и Миру.

Лучники пускали стрелы снова и снова, но результат оставался неизменным.

– Всё ясно, – обратился советник к Мяо, Чу и Сайи, – стреляете вы хорошо, но совершенно не защищены, разве что своими стрелами. А этого недостаточно.

…На том и разошлись по домам. Думать.

– Все попадают в цель по одной причине: хорошо прицелились, а промахиваются – по разным, – заметил по этому поводу Сайи.

– Каждый – по своей (причине), – съехидничал Наги, лопаясь от зависти и пребывая в наивной уверенности, что уж кто-кто, а он попал бы в каждую из пяти мишеней.

И кто бы стал ним спорить?

200. Как Чу вновь ощутил себя душой.

Когда Чу спросил советника Лю и Цзинь, как они умудряются так долго жить в любви и согласии, их совместный ответ в целом свёлся к следующему:

– Нас воспитали разлука, трудности и ежеминутная возможность потерять друг друга. Неважно, сколько мы ещё проживём: 10, 50, 100 или 200 лет – всё равно в итоге покажется мало… И каждому из нас ясно, что мы не хотим потом сожалеть о ранах, нанесённых друг другу по пустякам, из-за амбиций, по настроению или по убеждению. Потому что думаем, что все убеждения, наносящие такую боль – ложны. Мы уже не раз теряли друг друга и не хотим повторять эти ситуации по собственной воле. Лечить раны любимого человека всегда лучше, чем наносить их собственной рукой.

– Но у вас и с друзьями такие же вежливые отношения! – заметил Чу.

– Мы считаем, что дружба нуждается во взаимной учтивости, уважении и терпении. Это одно из условий её существования. И нам очень жаль, что не получается так относиться ко всем. Люди вправе выбирать, какими им быть, а потом, естественно, отвечать за своё поведение.

– Но большинство из них не умеют выбирать, они даже не понимают, как им следует себя вести! – Чу видел многое и, как ему казалось, имел основание так считать.

– Для этого и существуют учителя, – усмехнулся Лю, – правда, они тоже бывают, ой, какие разные!

– Мы все учителя и ученики одновременно, – добавила Цзинь, – и, как правило, это происходит даже без права выбора.

– Без свободы выбора?

– В большинстве случаев подсознание выбирает быстрее сознания и настаивает на своём несравненно настойчивей. Воспитание и наработки души решают всё.

Как всегда при таких разговорах Чу снова почувствовал себя душой, смотрящей через собственное тело на мир, и ощущал себя в этот момент значительно старше и мудрей, чем обычно, здесь, в текущей жизни.

201. Как некий нахин не был честен перед самим собой.

"Некий нахин (название племени, живущего в пустыне – прим. переводчика) постоянно что-то придумывал о себе: то он казался себе непобедимым борцом, то могучим львом, то орлом. Нахин жил своими выдумками, боясь признаться самому себе в том, чем являлся на самом деле.

Однажды он нос к носу столкнулся с настоящем львом. Бедняга вспомнил, как много раз представлял себя львом, и грозно зарычал на царя зверей. Тот принял вызов и не долго думая бросился на наглеца. Нахин сообразил, что всё идёт не так, как воображалось, и бросился наутёк. Он собрался было забраться на высокое дерево, чтобы отсидеться в безопасности, но, как назло вспомнил, что знаменит как борец сокрушительной силы. Затормозив у самого дерева выдумщик подобно единоборцу принял бой с хищником. Разумеется, первым же ударом лапы лев сбил глупца с ног.

Но судьба бывает благосклонна к дуракам: на этот раз он выкрутился и забрался на дерево повыше в надежде переждать опасность. И тут, как назло, решил, что может летать подобно орлу. Заклекотав, нахин попытался взлететь с толстой ветки, но, естественно, камнем рухнул на землю, где и стал лёгкой добычей льва."

Чу раскланялся, закончив чтение притчи. Слушатели зааплодировали.

– А мне почему-то жаль беднягу нахина, – вдруг сказал Наги, – ведь такой был забавный… и, в сущности, безвредный. Почему же он у тебя погиб?

– Потому что не был честен перед самим собой, – печально ответил Чу, – ведь это, по сути – единственная обязанность любого человека.

Он собрался было уходить с импровизированной сцены, но внезапно остановился.

– Кстати, это реальная история. Кое-что я изменил: иллюзии, лев да и сам нахин – выдумка, но всё остальное – чистая правда! – Чу ещё раз откланялся и быстренько сбежал от дальнейших расспросов.

202. Как Чу услышал «хлопок одной ладонью».

Чу не раз слышал давешнюю историю о том, как советник Лю хлопал перед аудиторией одной ладонью.

– Учитель, – однажды решился он задать вопрос, с тех пор крепко засевший у него в голове – что такое "хлопок одной ладонью"?

– Далёкий обвал в горах – ответил советник.

В следующий раз на эту тему Чу заговорил только тогда, когда созрел, а это случилось не скоро. Но никто его и не торопил.

– Учитель, – сообщил он, – я понял смысл хлопка одной ладонью. Это – причина и следствие, которое уже произошло, не ещё не вернулось к причине. Хлопок прозвучал, но остался незавершённым. Верно?

Лю удивлённо взглянул на ученика, вдохновлённого своим открытием.

– Несомненно, ты проснулся, – ответил советник так, будто констатировал очевидный факт.

– Например, я закричал в горах, далеко-далеко из-за моего крика сошла лавина. Действие свершилось, но оно пока не коснулось меня. Вот если кто-нибудь попадёт под эту лавину и это вернётся мне через карму, вот тогда обе ладони сомкнутся в хлопке, хотя он прозвучал значительно раньше.

– Определённо, проснулся, – сам себе кивнул Лю и устроился поудобней слушать ученика дальше.

– То же произошло недавно и в провинции Сиэнь. Когда тамошний правитель спровоцировал войну и сбежал, это был хлопок одной ладонью. Недавно он нелепо погиб в придорожном трактире… Подозреваю, что тогда ладони встретились – хлопок завершился.

– Отлично, – похвалил Лю, – кто ясно мыслит, тот спокойно спит! Получается, вся наша жизнь – сплошной хлопок одной ладонью…

– Наверное, – Чу не отступался и был намерен дальше развивать тему, – один хлопок завершился, но продолжают звучать ещё десятки, сотни и тысячи!

– Что ж, будешь писать, черкни и об этом тоже… Когда ладони встретятся, тогда (!) это, может, кому и пригодится…

203. Как ученики советника Лю учились на судьбе

прилипшей к варенью мухи.

Как-то ученики попросили советника Лю рассказать о "вредных привычках".

На следующее утро он принёс им блюдце с вареньем, к которому прилипла уже сдохшая муха.

– При чём здесь вредные привычки? – недоумённо спросил Осторожный Ухэн, – ведь варенье мухам не вредит…

– Она погибла не от переедания, – усмехнулся Лю.

– А от чего? – Ухэн был готов копать до полной ясности.

– От застоя, – ответил советник и вышел…

– Ну, и что надумали? – спросил он, вернувшись через некоторое время.

– Вредно с ногами залазить в варенье! – простодушно сострил Наги.

– Не просто залазить, а сразу всеми шестью: оттолкнуться-то нечем! – в тон ему добавил Мыг.

– А крылья ей зачем? Чтобы вытащить из варенья ноги, – деловито рассудил Ухэн.

– Значит, подъёмная сила крыльев недостаточна, чтобы преодолеть вязкость варенья плюс вес самой мухи, – рассудил Сайи, кое-что усвоивший из лекций учителя по естествознанию и более-менее точным наукам.

– Уходить от темы размышления – тоже вредная привычка, – рассмеялся Лю, – так что же нам надо ещё понять, чему учит нас судьба прилипшей мухи?

– Наверное, привычка – это то, что часто повторяешь, ведь повторение – и есть, в некотором смысле, прилипание. А прилипание с обездвиживанием, когда не можешь двигаться дальше, можно назвать "вредной привычкой", – медленно, словно соизмеряя скорость слов и мыслей, сказал Ухэн.

– Неплохо, – одобрительно кивнул советник, – ещё мысли есть?

– Учитель, – спросил Наги, – в созерцании и в медитации мы находимся в полной неподвижности. Разве это не ведёт к умиранию?

– Во-первых, да, ведёт, но только к умиранию суеты. Во-вторых, созерцание само по себе и есть громадная подвижность, но не тела, чувств и мыслей, а души. В-третьих, оставаясь в созерцании можно и двигаться, и работать, и сражаться, что и составляет основу боевых тренировок, – ответил Лю, знаком призывая учеников встать.

– Пора потренироваться, поумничали и будет, – сказал он при этом, – а то говорильня легко может перерасти во вредную привычку.

– Учитель, а привычка много и бессмысленно двигаться – не относится к вредным? – поинтересовался Наги, одолеваемый ленью.

– Хороший вопрос, – похвалил его Лю, – вот чтобы не привыкать к бездумной жизни, завтра утром принесёте список своих привычек и качеств, из-за которых вы застреваете в Пути.

И дал нагрузку, вдвое больше обычной.