Текст книги "Обманутые иллюзии"

В его взгляде было что-то, из-за чего ей захотелось убежать; что-то, чего раньше не было. Да, была в этом взгляде ненависть, но была и какая-то тоска, навевавшая аналогию с ржавой бритвой, которая не только бреет, но и может заразить.

– Папа велел тебе уйти.

– А ты думаешь, я боюсь этого старика? – Он оттолкнул ее к стене, скорее удивив, нежели причинив боль. – Я делаю что хочу, а в настоящий момент я хочу расквитаться с тобой. Ты мне должна, Рокс.

– Должна тебе? – Забыв об удивлении и о боли в том месте на спине, которым она ударилась о стену, она подалась вперед. – Я привела тебя в дом. Я попросила папу дать тебе работу. Я помогла тебе, а ты потом обворовал моих друзей. Да я тебе и гроша не должна!

– Ты куда? – Он схватил ее и поставил перед собой, едва она попыталась уйти. – В школу? Думаю, пока не стоит. Тебе надо немножко со мной побыть.

Он обхватил рукой ее шею. Она попыталась закричать, протяжно и громко, но не смогла набрать воздуху.

– Ты на меня настучала, Рокс.

– Я этого не делала, – удалось ей прошептать. – Но сделала бы, если б знала.

– Так это все равно, разве нет? – Он вновь толкнул ее, и на сей раз она больно ударилась головой об стену.

Страх, неосознанный и неожиданный, заставил ее впиться ногтями в его лицо. Он взревел и выпустил ее из рук. Она добежала почти что до конца переулка, когда он поймал ее.

– Сучка! – Тяжело дыша, он повалил ее на землю. Гнев и боль смешались с возбуждением. Он мог сделать с ней все, что захочет, абсолютно все, и никто не сможет его остановить.

У нее закружилась голова. Она увидела, как он приближается к ней, и встала на четвереньки. Сейчас он ударит ее, она это знала, ударит очень больно. Целься ниже, сказала она себе, и бей его со всего размаху.

Ей это не понадобилось. Пока она готовилась нанести удар, в переулок влетел Люк. Он набросился на Сэма с гортанным криком, который Роксане показался волчьим воем.

Затем последовали глухие удары кулаков о плоть. Ей удалось подняться, ноги ее дрожали. Она тут же начала искать хоть какое-нибудь оружие – деревяшку, камень, металлический прут. Выбор пал на крышку от мусорного бака. Взяв ее, она направилась к дерущимся.

Ей хватило мгновения, чтобы убедиться в том, что Люку помощь не нужна. Он уже оседлал Сэма и методично, безжалостно бил его кулаками по лицу.

– Хватит! – Она отбросила крышку в сторону и схватила Люка за неуемные руки. – Остановись! Беда ведь будет, если ты его убьешь. – Ей пришлось наклониться, чтобы посмотреть Люку в его свирепые глаза. – Люк, папа не хотел бы, чтобы ты портил руки.

Холодный, убедительный тон заставил Люка взглянуть на нее. Его запястья были все в синяках и крови. Он не мог не рассмеяться.

– Верно. – Он коснулся окровавленной рукой ее лица. Он пришел в бешенство из-за предательства Аннабель, но это было ничто по сравнению с чувствами, которые охватили его при виде лежащей на земле Роксаны и склонившегося над ней Сэма. – Ты-то как, ничего?

– Да. Хотела въехать ему по яйцам, но спасибо, что побил его за меня.

– Нет проблем, мне это понравилось. Подбирай рюкзак и жди меня там, на тротуаре.

– Ты не будешь больше его колошматить? – Она бесстрастно взглянула на изуродованное лицо Сэма. Как ей показалось, у него была сломана переносица и выбиты два зуба.

– Нет. – Он резко повернул голову в сторону конца переулка. – Иди, Рокс, жди меня.

Взглянув в последний раз на Сэма, Роксана повернулась и пошла.

– Я мог бы тебя убить за то, что полез к ней. – Люк согнулся над Сэмом. – Еще раз подойдешь к ней или к кому-нибудь из нашей семьи, учти, я тебя убью.

Люк распрямился. Сэм с трудом встал на локти. Его лицо горело, в теле было ощущение, будто на него наехал грузовик. Никто никогда его так не бил.

– Я тебе отплачу, – произнес он хриплым голосом.

Люк презрительно взметнул бровь.

– Попробуй! Мой тебе бесплатный совет, Уайатт, вали отсюда, пока можешь ходить, не то в следующий раз одним носом не отделаешься.

Когда Люк ушел, Сэм свернулся в клубок, пытаясь ослабить боль. А она, смешавшись с ненавистью, разъедала его. С трудом встав на ноги, плача, он поклялся в один прекрасный день отомстить им. В один прекрасный день они все за это заплатят.

11

Париж, 1982

– Я уже не ребенок. – Роксана вспылила. Возмущение сквозило в ее голосе, искрилось в ее глазах. Она резко оторвалась от окна, из которого открывался вид на весенний Париж.

– Сие мне известно. – В отличие от дочери Макс говорил намеренно мягким тоном. Гнев дочери, казалось, ничуть не волновал его. Он плеснул сливок в чашку с крепким французским кофе. Годы превратили его волосы в блестящее олово.

– Я имею право пойти с тобой, участвовать в твоих делах.

Макс щедро намазал маслом булочку, откусил от нее кусочек, затем промокнул губы льняной салфеткой.

– Нет, – сказал он, мягко улыбнувшись, и продолжил завтрак.

Она чуть не закричала. Одному богу известно, как ей хотелось кричать, гневаться, бесноваться. Впрочем, подобное поведение вряд ли убедило бы ее отца в том, что она стала достаточно взрослой, чтобы занять свое место в его деле.

Гостиная их люкса в отеле «Ритц» была обставлена роскошно. Роксана была одета в усеянное яркими цветами платье свободного покроя, в ушах блестели небольшие изумрудные серьги, заплетенная на французский манер замысловатая коса падала вдоль спины. Казалось, она блестяще вписывается в окружающую обстановку.

Но душа и сердце Роксаны тянулись к мрачным переулкам и закопченным крышам. Кровь, которая неслась по ее венам, закрытым нежной, как лилия, кожей, была кровью вора. Требовалось лишь убедить отца в том, что ей пора начинать.

– Папа. – Она допила его кофе, еще раз располагающе улыбнулась ему. – Я понимаю, ты хочешь меня уберечь.

– Это главная задача любого родителя.

– Вот за это-то я тебя и люблю. Но дай мне стать взрослой наконец.

Он посмотрел на нее. Хотя на губах и застыла улыбка, в глазах была невыразимая грусть.

– Никакая магия, которая есть в моем распоряжении, не смогла бы остановить тебя в этом.

– Я готова. – Воспользовавшись его долгим вздохом, Роксана взяла его руку и наклонилась вперед. Взгляд ее снова стал нежным, а улыбка убеждающей. – Я и была готова. Я ничуть не хуже Люка.

– Ты не представляешь себе, насколько хорош Люк. – Макс похлопал ее по руке и вернулся к своему завтраку.

Интересно, подумал Макс, сколько раз они обсуждали эту тему с тех пор, как в четырнадцать лет она объявила о том, что готова участвовать в его закулисном представлении. До этого он и не предполагал, что дочь знает, чем он занимается после того, как гаснут огни рампы и публика расходится по домам. Глаза ее стали ледяными. Макс чуть было не усмехнулся. Такова магия женщины, подумал он.

– Как бы хорош он ни был, – бросила она, – я могу быть лучше.

– Это ведь не конкуренция, моя любимая.

Он ошибается, решила Роксана. Она встала и вновь принялась расхаживать взад-вперед по гостиной. Это конкуренция, жестокая конкуренция, которая длится годами.

– А все потому, что я не мужчина, – горечь слышалась в каждом звуке.

– Не в этом дело. Я в определенной степени горжусь тем, что я феминист. – Макс еще раз вздохнул и отодвинул тарелку в сторону. – Ты еще слишком молода, Рокси.

Он нажал не на ту кнопку.

– Мне уже почти восемнадцать! – возмущенно выпалила она, повернувшись. – А сколько было ему, когда ты взял его с собой?

– Намного старше, – промурлыкал Макс. – Я имею в виду внутренне. Я хочу, Роксана, чтобы ты ходила в колледж, училась, познавала вещи, которым я не могу тебя научить. Познай себя.

– Я и так знаю, кто я. – Она вздернула голову, распрямила плечи. Макс на мгновение увидел в ней ту женщину, которой она должна стать. В нем загорелась гордость за дочь, она охватила его так быстро и так сильно, что слезы выступили на глазах. – Ты научил меня всему, что мне нужно было узнать.

– Не совсем, – спокойно произнес Макс. – Мы с Лили держали тебя при себе, наверное, даже слишком, потому что иначе поступить не могли. А теперь мы хотим, чтобы ты пошла своим путем, самостоятельно. Если ты вернешься, я соглашусь с тем, что тебе так лучше.

– А как насчет того, чего хочу я? – настаивала она. – Я хочу быть с тобой, когда ты пойдешь в Шоме, когда будешь открывать сейф. Я хочу на себе познать, что значит стоять в темноте с бриллиантами в руках.

Макс понимал ее, слишком хорошо понимал. Он мог бы сожалеть о том, что рассказал ей все о драгоценных камнях, об их происхождении, потрясающей красоте и магической силе. Однако он редко сожалел о чем-либо в своей жизни.

– Придет и твой черед, если суждено тому быть. Но не сейчас.

– Черт возьми, я хочу…

– Придется тебе подождать со своими хотениями. – Тон его был ровным и не допускающим никаких возражений. Одному ему было известно, какое облегчение почувствовал он, когда раздался стук в дверь. Взмахом руки он приказал Роксане открыть и принялся допивать кофе.

Ей удалось подавить в себе ярость и открыть дверь с приятной улыбкой. Улыбка угасла, как только она увидела, что пришел Люк. Взгляд, который она нацелила на него, был острым как бритва.

– Получила от ворот поворот? – ухмыльнулся он и, засунув руки в карманы, прошагал мимо нее в комнату. Дразнящий, женственный запах ее духов мгновенно зажег огонь у него в крови. Люк знал, что ничего не может с этим поделать, однако ему удавалось сделать свою реакцию на Роксану незаметной для нее, и ему не приходилось за такую реакцию расплачиваться.

– Макс, – он порылся в серебряной корзиночке со слоеными пирожными и вытащил одно, – к твоему сведению, экипировку наконец всю привезли.

– Ах, наконец-то. – Кивнув, он предложил Люку сесть. – Выпей кофе, а я схожу сам все проверю. Можешь составить компанию Роксане.

Черт бы его побрал, если бы он захотел остаться с ней наедине. Такая возможность редко выдавалась в повседневной суете. Но, черт возьми, он знал, он прекрасно знал, что под платьем на ней не было ничего.

– Я пойду с тобой. – Он уже вставал с кресла, но Макс, поднявшись, усадил его на место.

– Не нужно. Мы с Мышкой все проверим. Нам ведь уже сегодня днем надо репетировать. – Он приблизился к зеркалу, чтобы поправить галстук и разгладить усы.

Чувствуют ли они искорки, пробегающие между ними, спросил себя Макс. Сторонний наблюдатель от них, наверное, уже сгорел бы. Молодость, подумал он, вздохнув и улыбнувшись. Он увидел их отражение в зеркале. Оба они, находящиеся в разных концах комнаты, были напряжены, словно уличные кошки перед схваткой.

– Когда Лили проснется, пожелайте ей от меня доброго утра. Встречаемся в «Паласе» в два. – Он подошел к дочери и поцеловал ее в щеку. – Au revoir, ma belle[16]16
  До свидания, моя красавица (фр.).


[Закрыть].

– Мы не договорили.

– В два часа, – ответил он. – А вы пока пойдите вдвоем, погуляйте на парижском солнышке.

Едва захлопнулась дверь за отцом, Роксана повернулась к Люку.

– Ну уж на сей раз я в стороне не останусь.

– От меня это не зависит.

Она подошла к столу, за которым он сидел, и стукнула кулаком по льняной скатерти так, что посуда зазвенела.

– А если бы зависело?

Он посмотрел ей прямо в глаза. Он готов был задушить ее за то, что она стала такой прекрасной. Все последние годы она медленно, незаметно околдовывала его. Подобно вору, она подбиралась к нему, чтобы одним взглядом украсть у него дыхание.

– Я поступил бы так же, как Макс.

Это был удар. Она втянула в себя воздух. Острая боль от такого предательства пронзила ее.

– Почему?

– Потому что ты еще не готова.

– Откуда ты знаешь? – Она откинула голову назад. Струящийся из окон свет падал на ее волосы, делая их пламенно-красными. Люк испугался, что она заметит страсть в его глазах.

– Откуда ты знаешь, к чему я готова, а к чему нет?

Это был открытый вызов. Слишком открытый. У него вспотели ладони.

– Тащить камушки из виллы «Тримальда» – это тебе не обманывать зрителей всякими там чашками и шарами, Рокс.

Нуждаясь в допинге, он взял чашку с кофе. Благодаря многочисленной тренировке ему удавалось сохранить твердость руки. Он знал, что может разозлить ее. Это было бы самое лучшее. Пока она негодовала, он мог не прикасаться к ней. Так, во всяком случае, он надеялся.

– Я ничуть не хуже тебя, Каллахан. Ты даже не знал, как тасовать колоду, пока я тебя не научила.

– Ох, тяжело небось сознавать, что тебя кто-то превзошел.

Вначале она побледнела как полотно, а затем стала краснее стоящих между ними на столе роз. Она выпрямилась, и, к своей досаде, Люк увидел под платьем все очертания ее тела.

– Безмозглый ублюдок! Ты не превзошел бы меня, если бы даже стоял на ходулях.

Он лишь улыбнулся.

– А о ком больше всего писала пресса после концерта в Нью-Йорке?

– Идиот, который обкручивается цепями и залезает в сундук, который потом бросают в реку, неизбежно получает прессу.

Ее раздражало, что все его эскапады были столь блестяще исполнены. Всякий раз, когда он запирался в очередной ящик, она как будто разрывалась на две части – одна восхищалась его мастерством и хитростью, другая испытывала отвращение.

– Я получил прессу за то, что вылез, – напомнил он ей и вытащил одну из французских сигар, к которым пристрастился за последнее время, – за то, что был лучше всех. – Он щелкнул зажигалкой и задымил. – Довольствуйся своими симпатичными фокусами, Рокс, и своими симпатичными мальчиками, – каждого из них Люк готов был прикончить, – а опасную работу оставь тем, кто умеет ее делать.

Она сработала быстро. Люк всегда ценил в ней это качество. Он еле успел поднять руку и перехватить ее кулак, прежде чем последний врезался ему в нос. Держа ее за сжатые пальцы, он встал. Они стояли лицом к лицу, почти не касаясь друг друга телами. Дрожь пронеслась по ее спине. Желание вспыхнуло в ней словно неукротимое пламя. Ей хотелось ненавидеть его за это.

– Осторожно. – Предупреждение прозвучало спокойно, по меньшей мере как намек на то, что ей удалось разжечь в нем огонь страсти.

– Если думаешь, что я испугалась, дай мне сдачи…

Оба они были ошеломлены, когда он крепко схватил ее за подбородок и приблизил ее лицо к своему. Ее уста разомкнулись в удивлении и ожидании. В сознании не осталось ничего, кроме ощущения блаженства.

– Я мог бы и посильней. – Слова вылетели со скрежетом, как будто кусочки стекла попали ему в горло. – И мы оба поплатились бы за это.

Он оттолкнул ее прежде, чем успел сделать то, чего никогда бы себе не простил. На пути к выходу из номера он бросил резким, приказным тоном:

– В два часа! В костюме!

После чего захлопнул за собой дверь.

Ощутив дрожь в коленях, Роксана опустилась в кресло. После нескольких глотков воздуха она провела рукой по горлу, пытаясь проглотить образовавшийся там комок. На мгновение, на одно короткое мгновение он посмотрел на нее так, как будто почувствовал в ней женщину. Женщину, которую он может захотеть. Женщину, которую он хотел.

Она еще раз прерывисто вздохнула и покачала головой. Это смешно. Он всегда считал ее ненужной обузой. Ее это, впрочем, не тревожило. Период глупой детской влюбленности давно миновал.

Как бы то ни было, мужчины ее не интересовали. У нее были иные, более серьезные планы.

Черта с два собиралась она ждать четыре года, пока будет учиться в колледже, прежде чем претворить их в жизнь. Она сжала губы. Черта с два будет она ждать еще одну неделю. Настало время воплотить созревавшую в ее голове идею. Улыбнувшись самой себе, она положила ногу на ногу и машинально подхватила не докуренную Люком сигару. Она откинулась в кресле и принялась пускать кольца дыма в потолок. А также кое-что замышлять.

* * *

Люку оставалось лишь благодарить бога за то, что он дал ему столько забот. Даже в перерывах между репетициями представления в «Паласе» и приготовлениями к «работе» в Шоме у него не оставалось времени на мысли о Роксане. Исключение составляли те мгновения, когда, как правило в три часа ночи, он просыпался в холодном поту и в досаде после того, как она снилась ему. Это были невероятно четкие, дерзкие сны, в которых ее длинное белое тело обвивалось вокруг него. Ее роскошные волосы веером рассыпались по покрытой росой траве на глухой поляне. Ее колдовские глаза окутывала пелена страсти.

Если и был где-то ад, то Люк не сомневался, что ему гореть там за одни только эти сны. Ведь, боже мой, он же рос вместе с ней и был для нее почти братом. Единственным, что оберегало от него Роксану, была укоренившаяся в его сознании идея, будто сделав с ней то, что ему хотелось, он тем самым совершит некое духовное кровосмешение.

Кроме того, она, как ему казалось, станет смеяться над ним, если он проявит свои чувства. И этот смех высушит его до костей. Надо выйти отсюда. Он понял это после того, как десять с лишним раз прошагал взад-вперед по комнате. Подольше погулять перед ужином, понаслаждаться парижскими сумерками – это как раз то, что ему нужно. Он схватил свою черную кожаную куртку и встал перед зеркалом. Так он оставался довольно долго, теребя пальцами шевелюру.

На протяжении многих лет он не замечал изменений в своей внешности. Впрочем, мало что и изменилось. Волосы по-прежнему были темными, густыми, достаточно длинными, чтобы завиваться около воротника или быть собранными в косичку. Глаза, как и прежде, были синими, а длина его черных ресниц уже перестала удивлять его. Он понял, что его романтически привлекательная внешность имеет успех у женщин, которые придают значение таким вещам. Кожа оставалась такой же гладкой, плотно обтягивающей узкие кости. Когда-то в подростковом возрасте Люк пробовал отрастить усы, но решил, что они ему не идут. Сейчас он был гладко выбрит.

Во время одного из трюков он сломал переносицу. С тех пор все удачно срослось. Это, однако, немного огорчало его.

К двадцати одному году он вырос до метра восьмидесяти пяти. Тело было поджарым. Затравленный взгляд, столь частый в его детстве, ныне почти не появлялся на его лице. За годы, проведенные с Максом, он научился управлять телом, умом, эмоциями. Он был и всегда будет благодарен за это Максу.

Ему бы только время да побольше силы воли, и он разорвет цепи, в которые он оказался закованным из-за своих чувств к Роксане.

Он отвернулся от зеркала, вышел из номера и по длинному, устланному ковром коридору направился к лифтам. По дороге он бросил взгляд на миловидную белокурую горничную, которая везла перед собой тележку.

Надо бы сменить полотенца и ароматические таблетки на подушках, подумал он. Мальчишка, некогда спавший в канавах, настолько привык к подобной роскоши, что уже почти не замечал ее.

– Bon soir[17]17
  Добрый вечер (фр.).


[Закрыть], – промурлыкал Люк, поравнявшись с ней.

– Bon soir, monsier, – она застенчиво улыбнулась, после чего постучала в одну из дверей.

Люк был уже почти у лифтов, как вдруг застыл как вкопанный. Запах! Это же запах Роксаны! Черт возьми, неужели он настолько бредит ею, что ему повсюду чудятся ее запахи? Он встряхнулся, сделал еще один шаг и вновь застыл. Он повернулся и, прищурившись, стал внимательно изучать горничную, которая в этот момент вставляла универсальный ключ в замочную скважину.

Эти ноги. Он выдвинул вперед нижнюю челюсть и вперился глазами в длинные тонкие ноги, наполовину скрытые темной форменной юбкой.

Ноги Роксаны.

Она уже входила в номер, когда Люк ухватился за дверь.

– Что ты делаешь?

– Pardon[18]18
  Извините (фр.).


[Закрыть]. – Она смотрела на него из-под полуопущенных ресниц.

– Кончай ломать комедию, Роксана! В чем дело?

– Заткнись, – прошипела она, схватила его за руку и затащила в номер. Она была в ярости, но с этим, решила она, можно подождать. Сейчас ей нужно все выяснить.

– Как ты узнал, что это я?

Вряд ли он смог бы признаться, что узнает ее ноги, где бы они ни ходили, а посему солгал:

– Только не надо! Интересно, кого ты хотела обмануть таким нарядом?

Вообще-то наряд был идеальным. Короткий светлый парик полностью изменил ее облик. Даже цвет глаз казался другим. Цветные контактные линзы, подумал он, могут превратить изумрудно-зеленые глаза в дымчато-карие. Она обладала достаточным опытом по части косметики, чтобы слегка изменить цвет кожи и даже форму лица. Она также немного увеличила талию и, в чем Люк не сомневался, надела один из тех хитрых лифчиков, которые следовало бы поставить вне закона.

Их обоих распирали чувства, по сравнению с которыми сам повод был эфемерным.

– Шпион! – все еще гневно шептала она. – Я десять минут находилась в номере Лили, и она меня не узнала.

Все потому, что последние два года не заглядывалась на твои ноги, подумал он.

– А я вот узнал, – сказал он, не вдаваясь в причины. – Ну а теперь расскажи, какого черта ты сюда пришла.

– Я хочу украсть драгоценности миссис Мелвилл.

– Что за чертовщина?

Ее глаза вспыхнули. Может быть, сейчас они и карие, но все равно это глаза Роксаны, подумал Люк.

– Оставь меня в покое. Я пробралась сюда и с пустыми руками не уйду. Я рассчитала все до мельчайших деталей, и тебе не удастся испортить мне обедню.

– А что ты будешь делать, когда миссис Мелвилл позовет жандармов?

– Естественно, я буду шокирована, возмущена и оскорблена. Как любой другой постоялец этой гостиницы. – Отвернувшись от него, Роксана направилась к платяному шкафу. Она извлекла из кармана носовой платок, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, когда будет выдвигать ящики.

Люк издал звук, в котором смешались удовольствие и отвращение.

– Думаешь, ее камушки так и ждут тебя в ящике? В «Ритце» для таких вещей есть сейф внизу.

Роксана посмотрела на него испепеляющим взглядом.

– Она не хранит их в сейфе. Я слышала, как вчера вечером они с мужем ругались по этому поводу. Она хочет иметь их под рукой, чтобы можно было каждый вечер подбирать их к туалету.

Хорошо работает, подумал Люк. Очень хорошо. Он стал искать другое слабое звено в ее плане.

– А как ты поступишь, если кто-то из них войдет, пока ты тут роешься?

– А я и не роюсь, – быстрым профессиональным движением она задвинула ящик, – я пришла менять постель. А вы что здесь делаете?

– Ладно, Рокс, хватит. – Он схватил ее за руку. – Мы готовились к делу в Шоме несколько месяцев. И я не хочу, чтобы все накрылось из-за твоих дешевых штучек.

– Одно с другим не связано. – Она отпрянула от него. – И это не дешевые штучки. Видел, какие на ней камни?

– А может, они искусственные.

– Это уже я буду выяснять. – Взметнув вверх одну бровь, она вытащила из кармана ювелирную лупу. – Я живу рядом с Максом уже почти восемнадцать лет, – сказала она, убирая лупу в карман, – и я знаю, что делаю.

– То, что ты сделаешь, – это пойдешь отсюда ко всем… – Он оборвался на полуслове, когда услышал, как загремел ключ в замке. – Мать твою!

– Я могу закричать, – спокойно произнесла она, – сказать, что ты ворвался в номер и напал на меня.

Времени давать отпор не было.

Он угрожающе посмотрел на нее, после чего использовал свой единственный шанс – залез под кровать.

Затаив дыхание, Роксана начала снимать белье с кровати. Когда дверь открылась, она распрямилась и слегка покраснела.

– О, месье Мелвилл, – произнесла она с сильным французским акцентом. – Я должна… вернуться позже?

– Не надо, голубушка. – Это был плотный американец из Техаса пятидесяти с лишним лет; из-за проклятой французской еды он страдал несварением желудка. – Делай свое дело.

– Merci. – Роксана разглаживала рукой простыню и взбивала подушки. Она чувствовала, что его взор прикован к ее заднему месту.

– По-моему, я тебя здесь раньше не видел.

– Это не… – она еще ниже склонилась над кроватью, – мой обычный этаж. – Войдя в роль, она повернулась и окинула его взглядом из-под длинных ресниц. – Вы хотите еще полотенца, месье? Я могу вам что-то принести?

– Ну что ж. – Он нагнулся, чтобы пощекотать ее подбородок. Запах виски донесся из его рта, не сказать чтобы совсем неприятный. – Смотря что ты имеешь в виду. Может, пирожные?

Она захихикала и заморгала.

– О, monsier, вы меня соблазняете, oui?

Ух, черт возьми, как бы ему этого хотелось. Развернуть такой симпатичный сверточек намного приятнее, нежели идти в оперу, куда его тащит жена. Но на это нужно время. Забыв о несварении, он решил пока заняться похлопываниями и пощипываниями.

– Жуть как хочется попробовать французское пирожное. – Мелвилл пошлепал ее по попке, а когда она хихикнула, ухватил ее за грудь.

Люку казалось, что у него вырастают клыки. Краснея и переводя дыхание, Роксана посмотрела на Мелвилла большими карими глазами.

– О, monsier. Вы все такие, американцы.

– Я не просто американец, крошка, я техасец.

– А. – Она позволила ему коснуться губами своей шеи. В это время Люк беспомощно сжимал кулаки под кроватью. – А правда ли то, что говорят о техасцах, monsier? Что у них все… больше.

Мелвилл присвистнул и крепко поцеловал ее в губы.

– Именно так, крошка. А почему бы тебе самой в этом не убедиться? – Он забыл о жене и о желудке и повалил ее на кровать. Люк готов был выскочить и отколотить его.

– Но, monsier, я на работе. – Хихикая, Роксана высвободилась из его объятий. – Меня уволят.

– А как насчет того, когда ты не на работе?

Не выходя из нарисованного техасцем образа французской потаскушки, она вновь покраснела и маняще прикусила нижнюю губу.

– Может быть, встретимся в полночь. – Она взмахнула ресницами. – Здесь недалеко есть кафе, называется «У Робера».

– Ну что ж, думаю, что приду. – Он еще раз прижал ее к себе и схватил ее за накладные бока. – Найдешь меня там. Тебя как зовут, красотка?

– Моник. – Она провела рукой по подбородку. – Буду ждать полуночи.

Он в очередной раз ущипнул ее, подмигнул и вышел из номера, предаваясь мечтам о сексе с юной француженкой. Роксана плюхнулась на кровать и взревела от смеха.

– Да, ну и нравы, – бормотал Люк, вылезая из-под кровати. – Ты разрешила этому подонку всю себя облапать, чуть ли не залезть на тебя, и все это так, смеха ради. Мне бы надо тебя отшлепать.

Держась за бока, она выдохнула последний смешок.

– Ой, пора бы и повзрослеть.

Она задержала дыхание, когда Люк схватил ее за руку и, потянув на себя, поставил на ноги. Она увидела ярость в его глазах и решила не сопротивляться.

– Ты, по-моему, уже повзрослела за нас двоих. У тебя это, Рокс, неплохо получается. Интересно, сколько красивеньких студентиков облапало тебя потными руками?

На сей раз она покраснела по-настоящему.

– Не твое дело.

– Нет, черт возьми, мое! Я… – «без ума от тебя», едва не вырвалось у него, но он сдержал эти слова, – кто-то ведь должен за тобой последить.

– Я и сама могу. – Она локтем отстранила его, с ужасом почувствовав дрожь в спине. – К твоему сведению, куриная голова, он лапал не меня. Там, где он лапал, было столько подкладок, что ими можно матрац набить.

– Это не имеет значения. – Он попытался схватить Роксану за руку, но она отдернула ее. – Уходим отсюда. Сейчас же.

– Ты можешь идти. А я должна взять то, за чем пришла. – Она собралась расположиться в номере на некоторое время. – Мне это нужно, как никогда. Эта грязная скотина купит жене целую корзину новых драгоценностей. Так ему и надо – будет знать, как встречаться в кафе со всякими там французскими куколками.

Люк нехотя крякнул и провел рукой по волосам.

– Ты и есть французская куколка, Рокс.

– Я как раз та, которая заставит его заплатить за измену. – Глаза ее стали строгими. В них было достаточно хитрости, чтобы вызвать у Люка невольное восхищение. – Интересно, что он будет обо мне рассказывать? Скажет, что вошел в номер, увидел горничную, опишет меня – не очень подробно, потому что сам будет виноват и испуган. Лучше так, чем если бы он меня вообще не увидел. – Она подошла к шкафу и, пошарив рукой по верхней полке, улыбнулась. – Et voila![19]19
  Вот оно (фр.).


[Закрыть]

И она потянулась за трехэтажной шкатулкой с драгоценностями.

– Боже ты мой, Люк, она, наверное, весит двадцать фунтов. – Прежде чем он успел ей помочь, Роксана поставила шкатулку на пол и присела рядом с ней. – Моя! – упреждающе прошипела она, шлепнув его по потянувшейся было к шкатулке руке. Она вытащила из кармана набор замысловатых острых предметов, выбрала один из них и с его помощью принялась за шкатулку.

Вся операция заняла у нее сорок три секунды – Люк засек время. Он не мог не признать, что она была лучше, намного лучше, чем он думал.

– Вот это да! – Ее сердце забилось с бешеной скоростью, когда она открыла шкатулку. Все там светилось, блестело и сверкало. Она чувствовала себя Аладдином в пещере. Нет, скорее как сорок разбойников, подумала она. – Потрясающе! – Повинуясь непреодолимому желанию, она опустила руку в шкатулку.

– Если только они настоящие, – трудно было сдержать столь знакомую дрожь, однако твердость голоса удалось сохранить. – Кстати, профессионал не распускает слюни над добычей.

– А я и не распускаю. – Она опять засмеялась и лучезарно улыбнулась ему. – Может быть, чуть-чуть. Люк, ну разве это не потрясающе?

– Если… – его голос дрогнул, – они настоящие, – повторил он.

Роксана лишь вздохнула по поводу его близорукости и вытащила лупу.

Обследовав колье из сапфиров и бриллиантов, она встала на колени.

– Настоящие, Каллахан. – Ускорив свои действия, она изучила одну за другой все драгоценности, а затем завернула каждую в полотенца. – Не скажу, что бриллианты второй воды, скорее третьей, но и они сойдут. Я думаю, сто шестьдесят – сто семьдесят тысяч чистыми.

Он думал примерно так же, однако не хотел говорить ей, насколько одинаково они мыслят. Он поднял ее и поставил на ноги, после чего протер шкатулку и, обхватив полотенцами, поставил на место.

– Пошли!

– Ну что, Люк. – Она преградила ему путь, глаза ее смеялись. – По крайней мере, ты теперь можешь сказать, что я хорошо поработала.

– Новичкам всегда везет. – Он ухмыльнулся.

– Везение здесь ни при чем. – Она ткнула пальцем ему в грудь. – Хочешь ты того или нет, Каллахан, но у тебя появился новый партнер.