Текст книги "Дуэт смерти"

Ева начала раздеваться на ходу.

– Я встречусь с Мирой, у нее уже будет готов портрет. И я пороюсь в памяти Джеми. Этот парень был там. Пусть где-то сбоку, пусть старался быть незаметным, но он был там. Он не привидение, он оставляет следы. – Она рухнула на постель лицом вниз. – Всегда остаются следы.

– Ты уже нашла следы, а еще и суток не прошло. – Рорк лег рядом, обнял Еву и притянул к себе. – Найдешь еще.

– А может, это был не преступник. Может, это была жертва. – Язык у Евы заплетался. – И он считает, что это Макмастерс виноват: недоработка… Винит копа, наказывает копа. Может быть…

В темноте Рорк погладил ее по спине, пока она засыпала. Галахад вспрыгнул на кровать и растянулся у нее в ногах. «Ну вот мы и дома, – подумал Рорк, – живые и здоровые. В эту ночь нам больше ничто не грозит».

Ей снились темные комнаты, следы, отпечатавшиеся на темных улицах ее города. Она шла по этим следам, отчаянно пытаясь их расшифровать, а они прятались в темноте. Ей снилась девочка-подросток, наблюдающая за ней мертвыми глазами.

И пока она шла по следу, в вышине ярко загорелся анимационный рекламный щит с изображением плачущей девочки. Она была испугана, изранена, беззащитна. В темноте ее плач разносился как голос боли и страха.

И он был с ней, она чувствовала его у себя за спиной, рядом, впереди. Она слышала, как он дышит, ждет, наблюдает, пока девочка молит, истекает кровью и умирает.

Он все еще был на месте, когда изображение сменилось. Теперь на экране была другая девочка – девочка в комнате, залитой мигающим и тусклым красным светом. В этой комнате маленькая девочка, которой когда-то была Ева, молила, истекала кровью и убивала.

Она усилием воли вырвала себя из кошмара. Сердце у нее стучало молотом, дыхание сбилось.

– Свет. Свет включить на десять процентов.

Руки у нее слегка дрожали, пока она осматривала их, отыскивая следы крови.

Их нет. Конечно, нет. Нет никаких следов. Это сон, кошмар, причем не из самых страшных. Закрыв глаза, она заставила сердце успокоиться. Но ей не удавалось прогнать холод, а Рорка рядом не было, чтобы ее согреть.

Пришлось стиснуть зубы, чтоб не стучали. Ева встала, нашла халат и набросила его на плечи. Она проверила время: почти половина шестого. Подойдя к домашнему монитору, она откашлялась и спросила:

– Где Рорк?

Доброе утро, дорогая Ева. Рорк в своем главном кабинете.

«Какого черта ему там понадобилось?» – удивилась Ева и отправилась на поиски.

Глупо, твердила она себе, глупо бояться снова лечь в постель и еще поспать. Осталось ведь еще целых полчаса. Но она не могла заставить себя лечь. Только не сейчас, когда она была одна.

Ева услышала его голос еще на подходе к кабинету, но слова звучали так странно, так непонятно, как будто он говорил на чужом языке. Кофе, подумала Ева с жадной тоской, надо кофе выпить. Ударить кофеином по нервам, прояснить мозги, а то ей померещилось – да что там померещилось, она готова была поклясться! – что Рорк говорит по-китайски.

Протирая заспанные глаза, Ева подошла к двери его кабинета. Может, она все еще спит? Может, ей все это снится? Потому что Рорк и впрямь говорил по-китайски. Ну, или по-корейски.

На стенном экране красовалась физиономия какого-то азиата. Он вел свою часть разговора на безупречном английском. Перед Рорком стояла голографическая модель некоего здания. Структура здания поминутно менялась, крыша исчезала, открывалась внутренняя планировка, в которую то один, то другой из собеседников вносил небольшие изменения.

Массы стекла росли, угловые стыки превращались в арки.

Зачарованная Ева прислонилась к дверному косяку, наблюдая за работой.

Рорк был уже одет, но пока не стал надевать пиджак и повязывать галстук. А это, в глазах Евы, означало, что человек на экране скорее подчиненный, а не деловой партнер.

Рорк изучал голограмму. Он повернулся, взял с письменного стола кружку кофе и, прихлебывая, вернулся к разговору. Вернее, он слушал, что говорил ему человек с азиатской внешностью о пространстве, текучести и естественном освещении. Рорк перебил его новой пулеметной очередью на китайском, указывая, как показалось Еве, на юго-западный угол здания.

Через несколько секунд то, что было глухой стеной, превратилось в стекло. Крыша в этом месте поднялась, повернулась и вновь опустилась, превратившись в полукруглый купол.

Рорк кивнул.

Ева оттолкнулась от косяка, когда разговор закончился. Экран потемнел, голограмма растаяла.

– С каких это пор ты так навострился по-китайски? Это ведь был китайский?

Рорк удивленно повернулся к ней.

– Ты чего вскочила в такую рань? Меньше трех часов спала.

– Чья бы корова… Это был китайский?

– Да, мандаринское наречие. И я знаю не больше дюжины слов. Двусторонний компьютерный перевод.

Ева озадаченно сдвинула брови, а Рорк подошел к автоповару.

– Никогда не слышала такого чистого перевода. Голос был твой, а не компьютерный.

– Мы над этим работали последнее время. Теперь продаем на нескольких ключевых рынках. – Рорк протянул Еве сваренный специально для нее кофе. – Проще заниматься бизнесом, когда ведешь нормальный разговор, а не слушаешь квакающий компьютерный перевод.

– А что это было? Голограмма?

– Мы строим комплекс неподалеку от Пекина. – Его глаза потемнели, когда он вгляделся в ее лицо. – Тебе снился кошмар.

– Типа того. Ничего страшного, все нормально.

Но Ева не стала протестовать, когда Рорк обнял ее и крепко прижал к себе. Наконец-то холод, сковавший ее изнутри, отступил.

– Прости. Мне пришлось заняться этим проектом.

– В полшестого утра?! Или даже раньше, потому что у тебя уже все было в полном разгаре, когда я вошла.

– В Пекине на двенадцать часов позже. Я рассчитывал закончить до того, как ты проснешься. – Рорк отстранил ее от себя и заглянул в лицо. – Бесполезно тебя спрашивать, не хочешь ли ты еще поспать.

– Верно, – ответила Ева. – Я собираюсь поплавать. Заплыв и кофе приведут меня в порядок.

– Ладно. Когда закончишь, мы позавтракаем. А пока у меня есть еще работа. Надо кое-что доделать.

– Еще нет шести утра.

Рорк улыбнулся:

– Только не в Лондоне.

– Гм. По-моему, это бред какой-то. – Ева шагнула назад. – И много ты «доделываешь», пока я лежу в отключке?

– По-всякому бывает.

– По-моему, это бред какой-то, – упрямо повторила Ева.

Она воспользовалась его лифтом, чтобы спуститься в бассейн.

К семи Ева была одета, заправлена любимым горючим и готова к брифингу. Она ничуть не удивилась, увидев у себя в кабинете накрытый стол: знала, привыкла уже, что Рорк заботится о том, чтобы и она сама, и ее копы хорошо питались. Интересно, почему, спросила себя Ева и решила в ближайшее же время задать этот вопрос доктору Мире.

Ева заглянула в кабинет Рорка сквозь приоткрытую дверь.

– Я собираюсь закрыть дверь. Ты уже в курсе дела.

Он что-то хмыкнул в знак согласия, не отрываясь от текста на экране компьютера.

– Передай Фини, что я освобожусь к двум часам и смогу уделить ему время.

– Ладно, передам.

Ева закрыла дверь, услышав в коридоре приближающиеся голоса Пибоди, Макнаба и Джеми.

– Берите что хотите, – приказала она, – только по-быстрому.

– Чую запах свиного мяса.

Макнаб пулей подлетел к столу. Джеми наступал ему на пятки.

Пибоди тяжело вздохнула.

– Я на диете.

– Вот это новость!

– Нет, серьезно. Мы собираемся на пляж в ближайший выходной. Я ненавижу шорты, купальники, я ненавижу себя в купальнике. А вчера была пицца. Мне кажется, она так и осела у меня на бедрах. – Пибоди опять вздохнула. – Может, там есть фрукты? Может, найдется пара листиков чего-нибудь низкокалорийного?

И Пибоди двинулась навстречу искушению. В кабинет вошел Фини:

– Бакстер со своим мальчишкой следует прямо за мной, так что лучше я поспешу прямо туда. Макнаб, прекрати пожирать кабана. Ты сам кабан.

– Я же тебе говорил, жратва будет! А ну-ка возьми себе и мою долю прихвати, не забудь, – приказал Бакстер своему юному, но уже начавшему матереть помощнику Трухарту, а сам подошел к Еве.

Как всегда, Бакстер был в щегольском костюме. Но в это утро на его красивой физиономии не было и следа обычной самоуверенности.

– Мы уже в курсе. По крайней мере на момент твоей последней рассылки. Девочку я не знал, но я знаю Макмастерса. Работал с ним в одном участке, когда сам был зеленым мальчишкой, а он – детективом-сержантом на пути к лейтенантским погонам. Он настоящий коп, лучше не бывает. Если бы ты не взяла нас в команду, Даллас, я бы сам напросился. Если будут проблемы с бюджетом, будем брать сверхурочные без регистрации.

– Нет проблем с бюджетом, но за предложение спасибо. Ценю.

– Любой в нашем отделе, да что там, во всем Управлении скажет тебе то же самое. Все готовы носом землю рыть. Мы возьмем ублюдка, Даллас.

– Это верно. Жрите от пуза, – обратилась Ева ко всем сразу, – но кончайте трепаться. Мы работаем уже почти двадцать четыре часа. Мы не можем терять время.

– Где твой? – спросил Фини.

– У него своя работа есть. После двух он в твоем распоряжении. Итак, давайте суммируем. Включить экран. – Ева остановилась, когда в кабинет вошел Уитни. – Сэр.

– Извините, что перебиваю. Хочу поприсутствовать на утреннем брифинге. И я должен вам передать, лейтенант, что капитан Макмастерс будет в вашем распоряжении здесь в девять ноль-ноль. Мне показалось, что, если вы встретитесь с ним здесь, ему будет не так тяжело, как в Управлении.

– Да, сэр. Э-э-э… Не хотите ли подкрепиться? Если стая саранчи еще не все уничтожила…

– С меня довольно чашки кофе, спасибо. Продолжайте, прошу вас.

– Суть дела вам всем известна, равно как и первые шаги следствия. Вам известно, что убита дочь копа, и мы полагаем, что жертва была выбрана не случайно. Мы считаем, что она знала своего убийцу и что все события субботнего вечера и воскресной ночи были им спланированы заранее. Обнаружились новые данные, задействованы новые линии расследования, о чем я вскоре вас проинформирую. Фини, доложи о работе ОЭС.

– Да докладывать особо нечего. Знаю, это не то, что все мы хотим услышать. Чтобы стереть и разрушить винчестер, был пущен в ход очень эффективный вирус. Мы восстанавливаем его по байту за раз. Ни на одном центре связи и обработки данных, изъятых из дома, нет ничего, что имело бы отношение к делу. Насколько мы можем определить, он никогда не звонил убитой ни по одному из домашних телефонов, и она ему ни по одному из этих телефонов не звонила. Записи на телефоне в спальне убитой были проверены с двадцати пятнадцати до двадцати тридцати трех. За этот период ничего не стерто.

– Он проверил телефон во время одного из перерывов, – заключила Ева. – И не нашел ничего такого, что могло бы его обеспокоить.

– Ему не о чем было беспокоиться, – заметил Макнаб. – Во всех ее разговорах на этом аппарате нет ни единого упоминания, ни намека на встречу с кем бы то ни было, ни слова о парне, с которым она дружит. Может, что-то и есть на каком-то девчачьем жаргоне, но я его расшифровать не могу.

– Она все держала на своем карманном. Это ее личная заветная тайна. – Ева кивнула. – Даже текстовые сообщения и разговоры о нем с лучшей подругой не доверяла основному компьютеру и телефонам. Он же ей совсем глаза запорошил. Теперь сосредоточьтесь на охранной системе.

Ева перевела взгляд на Джеми.

– Джеми, сейчас я прошу тебя покинуть комнату.

– Зачем? – Он выпрямился на стуле. – Я член команды.

– Гражданский член команды. Я тебе позвоню, когда можно будет вернуться.

– Ты не можешь меня выгнать! Я работаю! – Он обратился за защитой к Фини. – Я же делаю свою долю работы.

– Ты не имеешь права спорить с лейтенантом. Это тоже часть работы.

– Я имею право поставить вопрос о доверии. Лейтенант мне доверяет или сомневается, что я умею держать себя в руках? – Он вскочил на ноги. – Если не верит, значит, я не актив для следствия, а обуза. Речь идет о Дине. Вот и скажи мне, Даллас: я не тяну?

– Это Фини решать.

– Он тянет, – сказал Фини.

– Но я не смогу тянуть свою ношу, если меня исключают из части расследования, если у меня не будет каких-то данных. И если ты хочешь что-то сказать, чего, как ты думаешь, я не сумею выдержать, ты ошибаешься, Даллас!

– Это вовсе не то, что я хотела сказать. – Может, все-таки стоит оградить его от того, что она собиралась обнародовать? Может, не стоит. Но она не могла сожалеть об уже принятом решении. – Я нашла музыкальный диск с видео в комнате убитой. Полагаю, он был сгенерирован убийцей. Последнее добавление, безусловно, его рук дело. – Ева в последний раз взглянула на Джеми. – Компьютер, воспроизвести копию диска Н-23901 с помеченного места.

Принято…

8

Копы видят то, что не видят другие люди. То, что другим людям видеть не полагалось. Они проходили через худшее, и Ева знала, что собранная ею команда сможет пройти через это, не отворачиваясь.

Никто не сказал ни слова. Ей казалось, что все затаили дыхание, пока на видеоэкране проигрывался диск.

Ей было видно со своего места, что Джеми опустил глаза и пытается сдержать дрожь. Она видела, как Пибоди взяла его за руку. У него костяшки пальцев побелели, должно быть, он до боли стиснул руку Пибоди, но она не поморщилась.

Держа Пибоди за руку, юноша снова поднял глаза на экран и досмотрел до конца агонию своей подруги.

Он станет копом, думала Ева. Помоги ему бог, он станет копом.

Когда экран погас и страшная музыка смолкла, никто не заговорил. Ева вышла на середину комнаты.

– Он за это заплатит. – В ее голосе слышалась ледяная ненависть. Ей это было нужно, им всем это было необходимо. – Я хочу первая это сказать, и я хочу, чтобы все присутствующие в это поверили, чтобы все это усвоили. Он заплатит за Дину Макмастерс. Ей было шестнадцать. Она любила музыку. Она была стеснительна, хорошо училась в школе, у нее был свой тесный кружок близких друзей. У нее были идеалы и надежды, она хотела помочь сделать мир лучше. Она была девственницей, и он жестоко отнял это у нее. Он отнял у нее жизнь, надежды, идеалы. Но сначала он заставил ее сказать отцу, которого она любила, что это он во всем виноват и что она его за это ненавидит. На данный момент нет никаких причин сообщать об этом отцу, давать ему на просмотр то, что мы с вами только что видели. Содержание этого диска не подлежит обсуждению за пределами команды, работающей по делу, пока не будет принято иное решение. Вопросы?

Ответом ей была гробовая тишина.

– Фини, ты с твоей электронной командой будешь анализировать диск и продолжишь работу по восстановлению винчестера. Постарайся вытащить любые файлы, электронные письма, дневниковые заметки, словом, все, что убитая могла оставить в своем компьютере, начиная с апреля. Любой интернет-поиск, все, что она делала с тех пор, как познакомилась с неизвестным. Она могла все стереть или закодировать данные, связанные со знакомством, поместить их в шифрованный файл. Мы знаем, что убийца ничего не нашел, поэтому ничего и не стер. Может, нам больше повезет.

Ева взяла кружку и отхлебнула кофе.

– Бакстер, ты с Трухартом повторно пройдешься по соседям. Есть вероятность, что убийца изучал дом и окрестности до этого воскресенья, а может, еще и до официального «знакомства». Найдите мне кого-то, кто видел в квартале симпатичного парня, который мог бы сойти за девятнадцатилетнего. Парня, который мог зайти в местное кибер-кафе, в круглосуточный магазинчик. У меня есть список любимых мест убитой. Проверьте их.

– Есть.

– Я работаю над делами Макмастерса, есть несколько кандидатов. Мне они не кажутся многообещающими, но мы их все равно проверим. Когда закончите с соседями, брошу вас на эту проверку.

Ева взяла папку с приложенным диском и протянула ее Бакстеру:

– Дам вам кого-нибудь в помощь.

– Почему бы нам не начать, если вы не против, лейтенант? А помощь себе мы и сами найдем. Попросим любого, у кого найдется свободное время.

– Отлично. Оставляю это на ваше усмотрение. А пока мы с Пибоди прочешем зону парка, где убитая предположительно встретилась со своим убийцей. После чего мы встретимся с Макмастерсом здесь и проведем поиск по его делам. Связи, – добавила Ева. – Ниточки между Макмастерсом и убийцей, между Диной и убийцей, между убийцей и каким-нибудь свидетелем, пострадавшим, преступником, подозреваемым или кем-то еще в файлах Макмастерса. Если самого убийцы там нет, значит, есть кто-то, кто был ему дорог. Мы должны найти связь.

– Если это сам убийца, – начал Бакстер, – его нетрудно будет найти по возрасту. Даже если у него детское личико, на деле ему не больше двадцати шести – двадцати семи, раз уж он сходит за девятнадцатилетнего. Может, ему крепко прищемили зад за возню с наркотиками.

Джеми покачал головой:

– Нет, это просто не вписывается. Если бы он подсел по-крупному или толкал «дурь», она бы почувствовала и сразу дала бы ему от ворот поворот. Она знала все признаки наперечет. Она не стала бы общаться с обдолбанным.

– Поддерживаю. – Ева одобрительно кивнула Джеми. – К тому же уголовник, отмотавший срок, ни за что не смог бы втереть очки дочке копа, будто он чистенький девятнадцатилетний мальчик. И тем не менее мы проверим. Никого и ничего не упустим. – Она помолчала и нажала на следующую клавишу. – Джеми, я думаю, ты его видел, может, даже общался с ним.

– Я? Откуда?

– Ты знаешь Дэриана Паудерса?

– Дэра? Конечно, знаю. – Растерянность у него на лице сменилась шоком. – Даллас, ты же не думаешь, что Дэриан…

– Он чист, – торопливо перебила его Ева, – но я считаю, что он – одна из ниточек. Его студенческий был украден: скорее всего из его комнаты в общежитии во время вечеринки в канун Нового года. Ты там был.

– Я… да, был. Дэр и Коби умеют веселиться. Я их обоих знаю, вместе на лекции ходили. В сочельник они закатили грандиозную вечеруху. – Его лицо помрачнело, и Еве показалось, что тени, оставленные бессонницей у него под глазами, потемнели еще больше. – Он был там? Ты говоришь, парень, который убил Дину, был там?

– Если я права, он проторчал там ровно столько, сколько нужно, чтобы спереть билет у Паудерса.

– Но Дина знала Дэра… Ну, не то чтобы знала, но узнала бы, если бы парень использовал его билет. Если бы она увидела фотку… Клонировал, – догадался Джеми и с отвращением покачал головой. – Если знает, что делать, если есть доступ к нужным железкам и программам, он мог клонировать билет, чуть-чуть подправить, впарить свою фотку и данные.

– Основные данные скоординировать надо, – задумчиво хмурясь, изрек Макнаб. – Чтобы клонировать и подделать, надо подправки и подчистки свести к минимуму.

– Логотип тот же, тот же возраст, – подхватила Ева. – Возможно, тот же рост и примерно то же телосложение. Он должен хорошо знать кампус, расписание занятий… Может, учился там или работал. Связь с Колумбией – отличный ход, чтобы завоевать доверие Дины. Ты там учишься, Джеми, Дина туда собиралась поступать, она немного знает Дэриана. Во всяком случае, знает его по имени. Ему нужен билет – махать у нее перед носом, когда он с ней. Ходить в кино, в клубы. Ты должен подумать, Джеми, ты должен отмотать назад и вспомнить ту вечеринку. Что было до вечеринки, что было после нее. Попробуй вспомнить того, кто маячил на краю, сливался с обстановкой, но не очень общался с остальными. Он же не хочет быть замеченным, не хочет, чтобы его запомнили.

– Там была такая каша… Да я половины не знал из тех, кто там был. Я…

– Он недолго там пробыл. Но я держу пари – достаточно, чтобы понаблюдать за тобой, проверить, не ты ли привел Дину. Пойми правильно: он пришел не на вечеринку. Он был там по делу.

– Я постараюсь. Ладно, я постараюсь.

– Он наверняка бывал и в других местах, где и ты бываешь. В клубе, в библиотеке, в кибер-кафе, еще в какой-нибудь едальне. Ты скользил по нему взглядом и не замечал. Он – просто один из толпы. Вспомни, где и когда ты бывал с Диной с января по апрель. Не спеши, пусть это восстановится у тебя в голове, и дай мне знать, когда что-нибудь вспомнишь. Пусть это будет любая мелочь, неважно.

– Ладно.

– За работу, – приказала Ева.

Когда комната опустела, Уитни подошел к Еве:

– Если вы не возражаете, я хотел бы присутствовать при вашей беседе с Макмастерсом.

– У меня нет возражений, сэр.

– Ну что ж, значит, встретимся здесь. А пока, лейтенант, дайте мне задание.

– Сэр? – Ева решила, что ослышалась.

– Я все еще коп. Я еще не забыл, как делать проверку, – сердито ответил Уитни, но тут же взял себя в руки и заговорил более сдержанно: – Я умею бегать с поручениями, стучаться в двери, проводить опросы, прокачивать вероятности, прослеживать версии. Вы ведущий следователь, лейтенант. Дайте мне задание.

– Гм… – Ева растерялась. Уитни был ее начальником, ему полагалось отдавать приказы. Но она понимала, что ему нужно нечто большее, ему нужно участвовать. – У меня есть список возможных кандидатов, взятых из папки Макмастерса с полученными угрозами. Честно говоря, сэр, я не думаю, что мы там что-то найдем.

– Тем не менее и эту версию надо проверить. Я возьму.

– Практически всю эту работу можно сделать за столом. Если что-то выскочит, надо…

– Я еще не забыл процедуру, – с насмешкой перебил ее Уитни. – Найду себе где-нибудь местечко для работы.

Ева поколебалась всего секунду.

– Прошу вас, можете воспользоваться моим кабинетом и моим рабочим столом, командир.

Еле заметный огонек веселья зажегся в его глазах.

– Я также не забыл, что кабинет и рабочий стол священны. Может, в этом вашем доме найдется другое место, где я мог бы устроиться?

– Безусловно. Я попрошу Соммерсета, он вам что-нибудь подберет. – Ева взяла со стола дисковые файлы. – Вот, здесь все, что вам нужно. Мы с Пибоди вернемся к девяти.

– Удачной охоты, – пожелал Уитни и начал изучать ее доску с фотографиями.

– Давай разделимся, – обратилась Ева к своей напарнице. – Работай по зонам, показывай фото убитой каждому бегуну, каждой даме с собачкой, каждой няне с ребенком, каждому любителю выставлять свои причиндалы, подростку, восьмидесятилетнему дедуле и бездомному бродяге.

– Кто-то наверняка ее вспомнит, она же тут каждую неделю бегала. А вот он – совсем другое дело, – заметила Пибоди.

– Кто-то его видел, кто-то видел их вместе при первой встрече. С первой встречи до убийства прошло два месяца. Люди склонны забывать. Но мы заставим их вспомнить.

Ева остановилась у подножия лестницы, где ее поджидал Соммерсет, скелет, затянутый в черное, с непроницаемым лицом. У его ног терся Галахад.

– Майору Уитни нужен кабинет. Этим утром он будет работать здесь.

– Я об этом позабочусь.

«И это все? – удивилась Ева. – Ни хмыканья, ни ехидного замечания?» Она уже открыла было рот, чтобы отпустить остроту по этому поводу, но вовремя сообразила, что он знает, над чем они работают. Знает, что была замучена, изнасилована и убита юная девочка, почти такая же, как его дочь.

Не будет между ними обмена колкостями, пока расследуется это дело.

– Капитан Макмастерс прибудет к девяти ноль-ноль, – продолжала Ева тем же ровным тоном. – Если я к тому времени не вернусь, проведите его в мой кабинет и известите майора.

– Ясно. Ваша машина готова.

Коротко кивнув, Ева вышла и окунулась в благоуханное июньское утро. Если бы Дина не встретила парня по имени Дэвид, как он ей представился, может быть, она тоже отправилась бы в парк этим прекрасным утром? Может, она уже бежала бы по дорожке под музыку в наушниках плеера? Вдох-выдох, вдох-выдох, заряжаясь энергией в самом начале обычного рабочего дня, думала Ева.

Она заняла место за рулем и поехала к воротам.

– Как держится Джеми? – спросила она у Пибоди. – Мне надо знать, не уменьшить ли ему нагрузку.

– Я думаю, он справится. Ему тяжело, – добавила Пибоди, – но он держится. Он много говорил о ней вчера вечером. Это пошло ему на пользу да и мне пригодилось: еще один ракурс, еще один взгляд на нее, еще одно впечатление вдобавок к моему собственному. По крайней мере теперь я знаю, как Джеми ее воспринимал.

– А оно сильно отличается? Его впечатление от твоего?

– Не сильно, но кое в чем отличается. Он совершенно не видел в ней девушку, женщину. Она была товарищем, другом, вся такая своя в доску. И я подумала: интересно, а ей тоже так казалось? Или втайне ее это огорчало? Это может жутко обижать – когда парень видит в девочке только приятеля. – Пибоди подвинулась на сиденье, повернулась к Еве: – Хотела бы я знать, вошло ли это у нее в привычку: что парни смотрят на нее как на своего парня? Может, она с этим смирилась? «Я не из тех, на кого мальчики заглядываются, не из тех, кому назначают свидания».

– Пока ей не встретился этот парень, – вставила Ева.

– Вот именно. Этот взглянул на нее, и она ему понравилась. Во всяком случае, он заставил ее в это поверить. Мне кажется, вот почему с этим парнем она вела себя по-другому. Вот что бывает, когда начинаешь сходить с ума по парню, особенно в этом возрасте, особенно в первый раз, – продолжала Пибоди. – Судя по всему, что говорил Джеми, – мне кажется, для нее это было первое серьезное увлечение. Первая любовь, поэтому она была не такой, как всегда.

– В каком смысле?

– Ну… с ним она была не такой робкой, не такой застенчивой. С ним она была счастлива. Он делал ее счастливой. Девочка в этом возрасте, с такой историей, как у нее? И в нее влюбился студент из колледжа? Да она вся трепещет и замирает. Она готова на все, что он ни попросит, она будет говорить – может, только для виду, но говорить будет, – будто ей нравится все, что ему нравится. Она постарается стать такой, как – это она так думает – нравится ему. Я думаю, именно поэтому ему удалось уговорить ее все держать в секрете. Он так ее обработал, что она даже лучшей подруге почти ничего не сказала.

– Но если ты изначально не такая, как ему хочется, почему он в тебя влюбился? – не выдержала Ева. – Она не могла не задавать себе этот вопрос.

– Такая логика, – ответила Пибоди, – просто неприменима к первой влюбленности, особенно в шестнадцать лет. Вспомни себя в этом возрасте.

– Мне на все на это было плевать, когда я была в этом возрасте. Я только об одном и думала: как бы выбраться из системы и поступить в Полицейскую академию.

– Ты уже в шестнадцать лет знала, что станешь копом? – Для Пибоди это было немыслимо. – Я с ума сходила от музыки, кинозвезд и Дженьюари Олсена, когда мне было шестнадцать.

– Дженьюари Олсена?

– Обалденный парень, я была в него влюблена. – Пибоди вздохнула с тоской. – Я мечтала, что мы будем жить вместе, растить двоих чудных детишек и заниматься серьезной общественной работой, чтобы изменить мир к лучшему. Если бы он только взглянул на меня хоть раз или назвал по имени… А у тебя не было своего Дженьюари Олсена?

– Нет. И это значит, что мне труднее залезть к ней в голову, чем тебе.

– Ну… я думаю, на каком-то уровне мы с Диной были родственными душами. По крайней мере когда мне было шестнадцать. Я тоже была застенчивой, неловкой с парнями, но с некоторыми – своя в доску. Как и она, я собиралась трудиться на благо человечества. Да, а насчет ее внешности? Помнишь, и мать, и соседка заметили, что она стала придавать больше значения внешности? Это верный признак, что у нее появился парень. – Пибоди принялась загибать пальцы. – Постриглась, занялась своим гардеробом. Это пункт первый. Пункт второй: она перестала так тесно, как раньше, общаться с Джеми, а он и значения не придал, пока не стало поздно. Он занят учебой, своими университетскими друзьями, вот и не насторожился, когда пару раз звонил ей, приглашал съесть пиццу на двоих или сходить в кино, а она отказалась под надуманным предлогом. Она берегла время для своего парня и отдалилась от старых друзей. Это третий пункт, – добавила Пибоди. – Отрыв от своей кодовой группы. Понимаешь, девчонка, конечно, хочет показать парня своим друзьям, но в глубине души ее точит беспокойство. Вдруг парень им не понравится? Нет, лучше не рисковать и держать его пока при себе.

– Как все это сложно, – хмыкнула Ева.

Пибоди с важностью кивнула:

– Быть подростком – это такая мука… и такое наслаждение! Слава богу, это состояние длится меньше десяти лет.

Для Евы отрочество стало почти таким же кошмаром, как и первое десятилетие ее жизни. Но она поняла свою напарницу.

– Дина стала скрытной. У нее появились секреты.

– В каком-то смысле у нее начался подростковый бунт. Только она вела себя тихо, – добавила Пибоди. – И я склонна согласиться с Джеми: этот парень – не наркоман, и долгий срок он не мотал. Она бы догадалась. И такого подросткового бунта, чтобы путаться с наркоманами, у нее не было. Я думаю, в этом он прав.

– Что ж, все это дает нам ключ к тому, какую маску он носил. Но не к тому, что под ней скрывалось. А теперь он снял маску. В ней больше нет нужды. – С этими словами Ева запарковала машину в неположенном месте и включила знак «На дежурстве».

– Это хуже, чем Колтрейн, – вздохнула Пибоди.

Ева молча вылезла из машины. Пибоди вышла со своей стороны и хлопнула дверцей.

– Мы знали Колтрейн. – Темные глаза Пибоди смотрели на Еву испытующе и тревожно. – Она была одной из нас. И она была женщиной Морриса. Я думала, ничего страшнее этого мне уже не придется пережить. Но сейчас? Дочь полицейского, такая милая девочка, и такая страшная смерть. И я ее знала. От этого еще тяжелее.

– Он это знает, – отозвалась Ева. – Он прекрасно знает, что хуже этого ничего быть не может. Он именно этого и добивался, еще и видео оставил, чтоб наверняка дошло. И он уверен, что ушел чистеньким. Он на этом кайф ловит. Но мы докажем, что он ошибается, мы возьмем его.

– Ага. Ладно. – Пибоди повела плечами, как боксер перед боем. – Как я понимаю, этот разговор был для повышения боевого духа.

– Это был просто факт. Иди на север. Я возьму юг.

Прекрасный день для прогулки, подумала Ева. Легкие облачка, похожие на клочья ватки на небе чистейшей и нежнейшей голубизны. Воздух был напоен ароматом цветов, цветущие кусты, названия которых она не знала, были разбросаны тут и там яркими островками. Изумрудно-зеленая трава расстилалась ковром под высокими величественными деревьями. Стена деревьев и пышные кустарники отгораживали парк от городского шума и суеты, открывая двери в мир зелени и спокойствия.

Маленький пруд сверкал, как драгоценный камень, под изящно выгнутой аркой моста, деревья и облака отражались в нем, словно в зеркале.

Люди сидели на скамейках, пили из стаканов с крышечками, разговаривали друг с другом или болтали по телефону, что-то проверяли на карманных компьютерах. Деловые костюмы, тренировочные штаны и футболки, летние платья, лохмотья нищих – все причудливо смешивалось в этой пестрой палитре, имя которой Нью-Йорк. Даже в парке город брал свое.

Няни и неработающие родители, пользуясь хорошей погодой, катали малолетних и грудных детей в странных колесных устройствах или носили их притороченными к себе в еще более странных штуковинах, похожих на сбрую. По дорожкам в разном темпе передвигались бегуны с одиночными или двойными наушниками, с прикрепленными на поясе шагомерами и другими датчиками. Одни были в ярких свободных шортах, хлопающих по ногам, другие, наоборот, в обтягивающих трениках, подчеркивающих скульптурность мышц.