Текст книги "Небо Монтаны"

10

Снег в этом году выпал рано. Он был густым и обильным, накрыл белым покровом пастбища, пригнул своей тяжестью изгороди. У скота не хватало сообразительности искать под снегом траву, и ковбои работали днем и ночью, чтобы накормить стада.

Ноябрь еще не кончился, а долина уже угодила в объятия зимы.

Появились первые лыжники. Горожане летели самолетами на местные курорты, чтобы сломя голову скользить по заснеженным склонам, а по вечерам пить бренди у камина. Тэсс с удовольствием составила бы им компанию. Вообще-то она была не бог весть какой любительницей лыж, но бренди тоже попила бы. Во всяком случае, там будут новые люди, цивилизация, легкий флирт.

Ради этого, на худой конец, можно и потерпеть – встать на две деревяшки и немножко покататься по снегу.

Она все время звонила своему агенту, поскольку он превратился для нее в единственную нить, связывающую ее с нормальной жизнью. Тэсс писала сценарий, работа шла споро, в охотку. И еще каждый вечер она делала записи в дневнике.

Ее жизнь на ранчо вроде бы вошла в русло, хотя разве можно было это назвать жизнью?

Тэсс по-прежнему отвечала за курятник и достигла в своей новой профессии немалых успехов. Она очень гордилась тем, что может запросто выдернуть из-под ворчливой наседки яйцо, а та и не пикнет.

Правда, однажды ей довелось испытать потрясение. Она не вовремя заглянула в курятник и увидела, как Бесс уверенным, хорошо отработанным движением сворачивает шею одной из ее подопечных.

Произошел нешуточный скандал. На земле валялись две умерщвленные курицы, а женщины кричали и размахивали руками.

В тот день на ужин Бесс приготовила пирог с курятиной, однако Тэсс к этому блюду не прикоснулась. Отныне она уже не пыталась давать своим пернатым подружкам человеческие имена.

Каждый вечер Тэсс отправлялась поплавать в бассейне, расположенном в южной части дома. Это было настоящее наслаждение – нежиться в теплой воде и смотреть через стеклянную стену на снег.

Зато по утрам, глядя в окно на заснеженные равнины, Тэсс тяжело вздыхала и грезила о пальмах и ресторанах.

Уроков верховой езды она так и не прекратила – из чистого упрямства. Мышцы уже не ныли, в седле она держалась уверенней, а свою кобылу Мэйзи даже полюбила. И все же скакать верхом под снегом и ветром, с ее точки зрения, было забавой более чем сомнительной.

Холодным снежным днем сестры вышли из дома.

– Господи боже! – охнула Тэсс, кутаясь в толстую вязаную куртку. Она пожалела, что не надела вторую пару кальсон. – Как будто вдыхаешь толченое стекло. Как они тут только это выдерживают?

– Адам говорит, что после такой зимы весна радует вдвойне.

Зябко кутаясь от ветра, Лили потуже замотала шарф. Вообще-то ей зима нравилась. Она тут была такая мощная, величественная, а горы, закованные в ледяной панцирь, казались барельефом, высеченным на синем полотнище неба. У подножия гор темнел окоем лесов, а серебристые хребты и скалы были похожи на складки гигантского волшебного одеяла.

– Здесь так красиво. Целый океан белизны. Только сосны темнеют. А небо такое синее, что смотреть больно. – Лили улыбнулась. – В городе снег совсем не такой.

– Я вообще к снегу не привыкла, поэтому сравнивать мне не с чем.

Тэсс пошевелила замерзшими пальцами.

Сестры направлялись к конюшне.

«Во дворе еще ничего», – думала Тэсс. Тропинки протоптаны, дороги расчищены. Юный Билли с удовольствием прицепил к джипу снегоуборочную насадку и расчистил завалы.

Тэсс выдохнула облачко пара и хотела было сказать еще что-нибудь нелестное по поводу здешней зимы, но передумала. Что ж, тут действительно красиво. Небо такое пронзительно синее – того и гляди лопнет, как сосулька. А горы просто неправдоподобны – такие бывают только на картинке. Снег вспыхивает мириадами ослепительных искр, а когда подует ветер, над равниной взметается целое облако бриллиантовой пыли.

Пальмы, солнечные пляжи и кулинарные изыски остались где-то на другой планете.

– Чем она сегодня занимается? – спросила Тэсс, надевая солнечные очки.

– Кто, Уилла? Уехала утром на джипе.

– Одна? – недовольно спросила Тэсс.

– Она почти всегда ездит одна.

– Ох, напросится. – Тэсс засунула руки поглубже в карманы. – Она думает, ей все нипочем. А если убийца бродит где-нибудь неподалеку…

– Ты ведь так не думаешь?

Лили встревоженно огляделась по сторонам, словно из сугроба мог вылезти маньяк.

– Полиция же ничего не обнаружила. А я думаю, что это сделал человек, который прятался в горах. Если так, то он уже давно ушел. С тех пор ведь прошло несколько недель.

– Все это так, – кивнула Тэсс, хотя доводы Лили ее ничуть не убедили. – В такую погоду никакой маньяк в горах не продержится. Но все равно мне не нравится, что Уилла ездит повсюду одна. Это меня раздражает. – Она прищурилась, разглядев, что по дороге едет джип. – А вот и она, легка на помине.

– Может быть, ты сама… – Лили не договорила.

– Давай уж, договаривай. Что «я сама»?

– Может быть, ты сама ее раздражаешь? Как будто нарочно стараешься.

– Это получается само собой, без стараний, – скривилась Тэсс. – Даже с удовольствием.

Тут и джип подъехал.

– Ставила рекорд на морозостойкость? – спросила Тэсс, когда Уилла выглянула из кабины.

– А ты все еще здесь? Я-то уж думала, что ты отправилась на курорт плескаться в джакузи и приставать к мужчинам.

– Подумываю об этом.

Уилла взглянула на Лили:

– Если ты едешь куда-то с Адамом, далеко не уезжайте. Скоро начнется снегопад. – Она посмотрела на небо, где над самым горизонтом клубились темные тучи. – Скажи Адаму, что я видела на северо-западе стадо оленей. Примерно в полутора милях. Вам будет интересно на них посмотреть.

– Да, очень интересно. – Лили похлопала себя по карману. – У меня и фотоаппарат с собой. Может, поедешь с нами? Бесс выдала нам здоровущий термос с кофе.

– Нет, дел много. Нэйт должен заехать.

– Правда? – с небрежным видом спросила Тэсс. – А когда?

Уилла включила первую передачу.

– Позже, – коротко ответила она и отъехала.

Она отлично понимала, что Тэсс положила на Нэйта глаз, и Уилле это совсем не нравилось. Ни к чему Нэйту связываться с этой хищной голливудской пираньей.

Нашел на кого клюнуть. Мужики всегда дуреют в присутствии красивых, наглых баб. Уилла вылезла из машины, прихватив с собой термос. Что ж, Тэсс и красивая, и наглая, подумала она не без зависти. Уверенная в себе, скорая на язык. Она умеет использовать женственность как оружие. И вертит мужчинами как хочет.

«Наверное, и я выросла бы такой, будь жива мать, – подумала Уилла. – Тогда я бы воспитывалась в нормальной женской обстановке, знала бы все про прически, юбки, про губную помаду и духи.

Но мне все это не нужно, – уверила себя она, входя в дом. – Зачем нужны все эти глупые волнения и вздорные занятия. Хотя, как оказывается, без всей этой чепухи чувствуешь себя перед мужчинами такой беззащитной…»

А уверенность ей бы не помешала. Во всяком случае, в отношениях с одним мужчиной.

Она сняла пальто и шапку, поднялась наверх, в кабинет. Термос прихватила с собой.

В кабинете все оставалось по-прежнему, как при отце: охотничьи трофеи на стенах, бутылки виски в баре. Каждый раз, садясь за письменный стол, Уилла ощущала, как внутри у нее все сжимается.

От чего? От горя? Или от страха? Она сама не знала. Но в этой комнате на нее волной накатывали неприятные воспоминания и тягостные думы.

Она редко входила сюда, пока отец был жив, – разве что если Джек специально пошлет за ней. В подобных случаях Уилла садилась на стул напротив письменного стола, а отец начинал ее за что-нибудь отчитывать или же просто поручал какое-нибудь новое дело.

Она видела его перед собой как живого: между пальцев зажата сигара, на подносе – стакан виски.

Он называл ее «девочка». Почти никогда по имени. «Девочка, опять ты села в лужу», «Девочка, ты должна уметь за себя постоять», «Найди-ка себе поскорей мужа, девочка, и нарожай мне внуков. Больше от тебя все равно никакой пользы не будет».

Хоть раз поговорил он с ней по-доброму? Уилла потерла виски. Вспомнить хотя бы один такой момент, хоть один случай, когда она вошла в этот кабинет, а отец ей улыбнулся. Ни разу, ни единого разу не сказал он, что гордится ею, что она поступила правильно.

Улыбки и добрые слова были не в стиле Джека Мэрси.

А что бы он сказал сейчас? Вошел бы, увидел ее, узнал бы, какая каша заварилась на ранчо после его смерти.

Он сказал бы: «Ну, девочка, и наломала же ты дров».

Уилла уронила голову на скрещенные руки. Она знала, что ни в чем не виновата, но ответственность давила на нее тяжким грузом.

– К черту, – прошептала Уилла, выдвинула ящик и достала оттуда бухгалтерские книги.

Нужно было еще раз проверить поголовье, нагул, сведения по зерновым и пастбищам. Скоро приедет Нэйт проверять отчетность. Все должно быть идеально.

Противно, конечно, что приходится отчитываться перед чужим человеком, но тут уж ничего не поделаешь.

Уилла приступила к работе…

Милях в двух от ранчо Лили щелкала фотоаппаратом, фотографируя стадо оленей. Они были ужасно смешные в своих лохматых зимних шубах и с полнейшим презрением к окружающему миру. Лили знала, что в отличие от матери фотографирует плохо и снимки получатся не в фокусе, но все равно рассматривать их будет интересно.

– Извините, я вас задерживаю, – сказала она Адаму. – Увлеклась.

– Время еще есть, – откликнулся Адам, внимательно посмотрев на облака. Обернувшись к Тэсс, он сказал: – А вы стали неплохо ездить. Понемногу учитесь.

– Инстинкт самосохранения, – небрежно ответила она, хотя похвала была ей приятна. – Не хочу натирать себе задницу, как в первые дни. А катаюсь, потому что мне не помешают физические упражнения.

– Бросьте. Я же вижу, что вам верховая езда нравится.

– Ну хорошо, нравится. Но если похолодает, я предпочту дожидаться весны.

– Да, будут холода и посильнее. Но ваша кровь привыкнет, загустеет. – Адам потрепал своего коня по холке. – И вас от верховой езды уже за уши не оттащишь. Каждый пропущенный день будет для вас мукой.

– Для меня мука – жить вдали от бульвара Сансет. Но я терплю.

Адам рассмеялся:

– Когда вы вернетесь на свой бульвар, будете тосковать по здешнему небу и горам. И снова приедете.

Тэсс заинтригованно посмотрела на него поверх солнечных очков.

– Это еще что такое? Индейский мистицизм и предсказание будущего?

– Нет. Элементарная психология. Лили, можно я воспользуюсь фотоаппаратом? Хочу сфотографировать вас обеих.

– Хорошо. Ты ведь не возражаешь? – спросила Лили у сестры.

– Никогда не бегала от света юпитеров.

Тэсс довольно ловко развернула лошадь и подъехала поближе к Лили.

– Ну как?

– В самый раз. – Он навел фокус. – Две красавицы на одном снимке. – Щелкнул два раза. – Когда увидите фотографию, вам станет ясно, до чего же вы похожи… Та же форма лица, одинаковый румянец, даже в седле вы сидите одинаково.

Тэсс недовольно расправила плечи. Она в принципе неплохо относилась к Лили, однако считала, что родственные чувства тут ни при чем.

– Адам, дайте-ка камеру мне. Я вас тоже сфотографирую. Виргинская Магнолия и Благородный Туземец.

Тэсс закрыла рот ладонью.

– Ой, извините. Дурацкая привычка. Даю всем прозвища. Я не хотела вас обидеть.

– А мы и не обиделись.

Адам передал ей фотоаппарат.

Тэсс ему нравилась. Сразу видно, что эта женщина знает, чего она хочет, и прямо об этом говорит. Вряд ли ей понравится, если она узнает, что точно такие же качества импонируют ему и в Уилле.

– А как вы называете себя? – спросил он.

– Мое прозвище – Пустышка. Вот почему мои сценарии так хорошо продаются. Ну-ка, улыбочка.

– А мне нравятся твои фильмы, – сказала Лили, когда Тэсс опустила камеру. – Они веселые, захватывающие.

– Соответствуют вкусам толпы, – резюмировала Тэсс. – Хотя я лично ничего плохого в этом не вижу. Когда пишешь для масс, мозги прячешь подальше. Тут чем проще, тем лучше.

– По-моему, вы недооцениваете свою аудиторию, – заметил Адам, вглядываясь в близлежащую рощу.

– Может быть, но… – Тэсс не договорила. – Ой, там, среди деревьев, что-то шевельнулось.

– Да, вижу. Но сторона наветренная, не чувствую запаха.

Как бы между прочим он положил руку на приклад винтовки.

– Медведи ведь сейчас в спячке? – спросила Тэсс, облизывая внезапно пересохшие губы. Она старалась не думать о человеке с ножом в руке. – Это ведь не может быть медведь?

– Иногда они просыпаются. Вот что, поезжайте-ка домой. А я съезжу посмотрю.

– Вам нельзя ездить туда одному!

Лили инстинктивно схватилась за поводья его лошади. Испугавшись внезапного движения, конь вздыбился, ударил копытами по насту.

– Не делайте этого! Мало ли что там!

– Ничего там быть не может, – сказал Адам, успокаивая лошадь. В воздухе мирно кружились снежинки, но, кажется, идиллия скоро нарушится, подумал он. – Я съезжу посмотрю и догоню вас.

– Лили права, – передернулась Тэсс, вглядываясь в деревья. – Да и снегопад начинается. Едем-ка отсюда.

– Не могу. – Адам смотрел в глаза Лили. – Скорее всего это просто ерунда. Но всего в миле отсюда убили человека. Нужно проверить. Поезжайте на ранчо, дорогу вы знаете. А я вас догоню.

Лошадь вела себя очень странно – явно чего-то боялась, но пугать женщин было нельзя.

– Да, но…

– Пожалуйста. Очень прошу. Я не задержусь.

Лили поняла, что спорить бесполезно, и развернула лошадь.

– Не отставайте от нее, – сказал Адам старшей сестре и поскакал к роще.

– С ним все будет в порядке, – сказала Тэсс, клацая зубами от страха. – Скорее всего это какая-нибудь белка.

Вообще-то для белки ветки колыхались слишком уж сильно.

– А может, лось. Вот вернется Адам, и мы еще посмеемся над тем, как он рисковал жизнью, спасая слабых женщин от свирепого лося.

– А если нет? – тихим, но звонким голосом спросила Лили. – Вдруг полиция ошиблась, и этот человек еще бродит здесь? – Она натянула поводья. – Мы не можем оставлять Адама одного.

– Но ведь у него ружье.

– Нет, я его не брошу.

Лили было очень страшно ослушаться Адама, но тем не менее она развернула коня.

– Эй, постой… Ах, чтоб вы все провалились! Прекрасный эпизод для сценария, – пробормотала Тэсс и поскакала вслед за сестрой. – Но учти, если он нас по ошибке пристрелит, виновата во всем будешь ты.

Лили лишь покачала головой, пустив коня галопом.

– Ты сможешь вернуться домой одна? – крикнула она, оборачиваясь.

– Думаю, да, но что за дурацкий разговор? Давай-ка лучше…

Звук выстрела прогрохотал раскатом грома.

Тэсс в ужасе вцепилась в гриву коня, а Лили приподнялась в седле и помчалась еще быстрей.

Нэйт приехал не один, а с Беном, причем Маккиннон прихватил с собой жену брата, Шелли, и маленькую племянницу.

Шелли прямо с порога принялась жизнерадостно стрекотать.

– Я знаю, нужно было позвонить, но Бен сказал, что уже выезжает, поэтому я наскоро подхватила Абигайль и увязалась за ним, – частила она, распеленывая ребенка. – Так надоело сидеть одной. Я знаю, Уилла, сколько у тебя дел, но мы с Эби тебя не задержим. Уедет Бен – уедем и мы. Ты ведь не возражаешь?

– О чем ты говоришь! Я так вам рада.

Она и в самом деле была рада приезду Шелли, ее звонкой болтовне, ее счастливому смеху. Вот идеальная жена для Зака, думала Уилла. Они все время цапаются, ругаются, но при этом живут душа в душу. Оба такие веселые, энергичные.

Ребенок, избавленный от одежды, сучил ножонками на диване, а Шелли сняла шапку и занялась своими золотистыми волосами. Стрижка у нее была короткая, очень шедшая к ее хорошенькому личику, а глаза – цвета горного тумана.

– Я даже не спросила Бена, хочет он нас с собой брать или нет. Но, честное слово, мешать вам не буду.

– Не говори глупостей. Я так соскучилась по твоей девочке. Как она выросла! Правда, солнышко? – Уилла склонилась над малюткой, взяла ее на руки. – Смотри-ка, у нее глаза зеленеют.

– Да, глаза у нее в Маккиннонов, – согласилась Шелли. – Я-то надеялась, что девчонка пойдет в меня, – ведь это я таскала ее в пузе целых девять месяцев. Так нет, она решила, что будет похожа на своего папочку.

– А уши у нее твои, – сказала Уилла, чмокая ребенка в носик.

– Правда? – оживилась Шелли. – Представляешь, ей всего пять месяцев, а она уже спит всю ночь, не просыпаясь. Меня так пугали бессонными ночами, а на самом деле… – Она замахала руками. – Ну вот, я снова завелась. Я же обещала, что не буду вам мешать. Зак говорит, что я кого хочешь заболтаю.

– Он сам заболтает кого хочешь, – вставил Бен. – Поразительно, что Эби не начала стрекотать с первой минуты своей жизни. – Он пощекотал малышке пухлую щечку и улыбнулся Уилле. – Хорошенькая штучка, правда?

– И с хорошим характером, не то что остальные Маккинноны, – съязвила Уилла и не без сожаления отдала матери гугукающую крошку. – Шелли, загляни на кухню. Бесс будет очень рада видеть вас обеих.

– Когда разберешься с делами, заезжай к нам в гости, ладно? – сказала Шелли, коснувшись ее руки. – Сара тоже хотела приехать, но не смогла вырваться. Мы о тебе все время говорим.

– Обязательно заеду. Скоро. А ты будь с Бесс полюбезней – может, она даст тебе кусок пирога, который приготовила на ужин. – Обернувшись к мужчинам, Уилла сказала: – Идемте наверх. Бумаги у меня в кабинете.

– Сама понимаешь, Уилл, мы это только так, для проформы, – промямлил Нэйт. – Чтобы никто не упрекнул нас, будто мы нарушаем условия завещания.

– Все понятно. Никаких проблем, – сухо ответила она и первой начала подниматься по лестнице.

– Что-то твоих сестер не видно, – сказал Нэйт.

– Катаются верхом с Адамом. Наверное, скоро вернутся. Голливудская девочка слишком хлипкая, чтобы продержаться на морозе больше часа.

Нэйт уселся возле стола, протянул свои длиннющие ноги.

– Я вижу, вы с ней по-прежнему друг друга обожаете.

– Стараемся поменьше мозолить друг другу глаза. – Она протянула ему бухгалтерскую книгу. – Пока это удается.

– Зима будет долгая, – вздохнул Бен, присаживаясь на краешек стола. – Вам лучше помириться. Или уж пристрелить друг друга, да и дело с концом.

– Честной дуэли не получится. Вряд ли она отличит «винчестер» от телеграфного столба.

– Ничего, я ее научу, – пробормотал Нэйт, внимательно проглядывая цифры. – В остальном все нормально?

– Более или менее.

Уилла нервничала, а потому сидеть на месте не могла – прохаживалась взад-вперед.

– Люди уверены, что убийца Маринада покинул эти места. Полиция, как вы знаете, ничего не установила. Ни следов, ни орудия убийства, ни мотивов не обнаружила.

– А что ты думаешь? – спросил Бен.

Она взглянула ему в глаза.

– Я тоже хотела бы так думать. Ведь все-таки прошло три недели.

– Но ведь ты по-прежнему осторожна? – негромко спросил он.

Она кивнула:

– Да, я не расслабляюсь. Ни в каком смысле.

– Что ж, по-моему, все в идеальном порядке, – сказал Нэйт, передавая книгу Бену. – В целом год для ранчо получился неплохой.

– Надеюсь, следующий будет еще лучше, – сказала Уилла и сделала паузу – у нее пресекся голос. – Весной я хочу засеять часть пастбищ природными травами. Отец с этим был не согласен, но я считаю, это будет правильно: нужно сеять такие травы, которые естественны для наших мест.

Бен заинтригованно покосился на нее. Уилла впервые заговорила о каких бы то ни было переменах на ранчо.

– Мы перешли на эту систему еще пять лет назад, – сказал он. – Результаты хорошие.

Уилла взглянула на него.

– Да, я знаю. И еще я намерена почаще менять пастбища. Не больше трех недель на выпас. – Она все расхаживала по комнате, не замечая, что Бен отложил бумаги и внимательно ее разглядывает. – В отличие от отца, меня интересует не столько количество скота, сколько качество породы. Уже несколько лет у нас проблемы, потому что телята рождаются слишком крупными. Конечно, сначала такая перемена скажется на прибылях, но надо ведь думать о будущем.

Уилла открыла термос, стоявший на столе, и налила себе почти остывшего кофе.

– Я поговорила с Вудом о зерновых. У него есть кое-какие идеи, с которыми отец в свое время не согласился. А по-моему, стоит попробовать. Мы отводим шестьсот акров под зерновые, и я хочу разрешить Вуду действовать по-своему. Не получится – пусть. Годик-другой мы можем на это потратить. Вуд хочет построить силосную башню.

Уилла пожала плечами, как бы мысленно отвечая на возражения тех, кому все эти новшества не понравятся. Что ж, у нее были собственные планы: вплотную заняться зерновыми и силосом, поручить Адаму увеличить конский табун. Кое-кто скажет, что Уилла пренебрегает скотом, который на протяжении поколений был главным и чуть ли не единственным занятием семейства Мэрси. Нет, ничем она не пренебрегает. Просто смотрит в будущее. Уилла поставила чашку.

– Я хочу спросить вас, душеприказчиков, имеете ли вы что-нибудь против моих планов?

– Я – нет, – ответил Нэйт, поднимаясь. – Но ведь я не скотовод. Давайте-ка я лучше спущусь на кухню, попрошу кусок пирога, а вы обсудите эту проблему вдвоем.

Когда Уилла осталась наедине с Беном, она спросила:

– Ну?

– Что «ну»? – Он взял ее чашку. – Черт, кофе-то холодный. – Поморщился, но все-таки выпил. – Да и перестоялся к тому же.

– Я тебя не о кофе спрашиваю.

Он поерзал на краешке стола, посмотрел на нее:

– Откуда взялись все эти идеи?

– У меня есть собственная голова на плечах. И собственное мнение.

– Это уж точно. Но прежде я не слышал, чтобы ты планировала какие-либо изменения. Это что-то новенькое.

– Пока был жив отец, я не могла с ним спорить. Он меня все равно не слушал. Но я кое-чему научилась. – Она засунула руки в карманы. – Может, я и не училась в колледже, как ты, но я не дура.

– Я и не говорил, что ты дура. Впервые слышу, что ты хотела учиться в колледже.

– Теперь это неважно.

Вздохнув, она отошла к окну. Приближалась буря. Очаровательные облачка в небе сулили непогоду.

– Сейчас важно, что будет завтра и через год. Зима – время планирования, время, когда нужно делать расчеты. Этим я и занимаюсь.

Она почувствовала, как его руки опустились ей на плечи, и замерла.

– Тихо ты. Я же на тебя не набрасываюсь, – сказал он и повернул ее лицом к себе. – Если тебя интересует мое мнение, я думаю, что ты права.

Уилла сама удивилась, как обрадовали ее эти слова.

– Очень хотелось бы в это верить. А то ко мне уже стервятники подбираются.

Он улыбнулся:

– Застройщики?

– Да, так и обсели. Обещают золотые горы, если я продам им земельные участки. Хотят устроить тут шикарный курорт или игрушечные ранчо для голливудских ковбоев. – Если бы у нее были клыки, она бы непременно сейчас ощерилась, подумал Бен. – Но им не удастся прибрать землю Мэрси к своим жирным лапам.

Он принялся массировать ей плечи.

– Значит, ты дала им от ворот поворот, дорогая?

– Один звонил на прошлой неделе. Говорит: «Зовите меня просто Арни». Я сказала ему, что, если он посмеет сюда сунуться, я заживо сдеру с него кожу, а труп кину на растерзание койотам. – Уголки ее губ чуть дрогнули. – По-моему, он передумал приезжать.

– Только так с ними и можно разговаривать.

– Да, но как быть с этими двумя? – Она отвернулась, посмотрела на снег, на горы, на равнину. – Ведь они пока не знают, о каких деньжищах идет речь. Шакалы заплатят миллионы, лишь бы захапать такое ранчо. Наша голливудская девочка рано или поздно это сообразит. И тогда… Их двое, а я одна, Бен.

– Согласно завещанию, земля не подлежит продаже в течение десяти лет.

– Я знаю. Но все меняется. Если не пожалеть денег, да еще нажать на кое-какие рычаги, все еще можно изменить.

«Да и десять лет – ерунда, когда речь идет о таких вещах», – мысленно добавила она.

Ведь она задумала превратить «Мэрси» в самое лучшее ранчо на свете.

– Когда кончится год, у меня не хватит денег, чтобы выкупить их доли. Уж я думала, думала, но никак не получается. Деньги, конечно, есть, но не в наличности, а в земле и скоте. Когда кончится год, у них будет два голоса против одного моего.

– Нет смысла беспокоиться из-за того, что невозможно изменить. Да и мало ли что еще может случиться. – Он погладил ее по голове один раз, второй. – Тебе бы отвлечься от всего этого. Хоть чуть-чуть. – Бен покачал головой. – Ну что ты от меня шарахаешься? Я ведь после того раза только о тебе и думаю. – Их лица почти соприкасались. – Видишь? И ничего страшного не случится.

Губы Уиллы задрожали, но ощущение было на удивление приятным.

– Давай не будем начинать все сначала. У меня и без тебя развлечений хватает.

– Милая. – Он коснулся ее губ своими. – Именно меня-то тебе и не хватает. Держу пари, что нам обоим от этого станет только лучше.

Он обнял ее, поцеловал.

– Мне, например, уже стало лучше, – прошептал он и поцеловал ее еще раз, уже всерьез.

Электрический разряд, жар, томление – все слилось воедино, и закружилась голова, и заныло тело. Уилла сразу забыла и об усталости, и о беспокойстве, и о страхе. Когда Бен держал ее в объятиях, все остальное исчезало.

Отодвинуться оказалось неимоверно трудно, но она все же одержала над собой победу.

– Я тоже об этом думала. – Она уперлась рукой ему в грудь. – Но окончательных выводов еще не сделала.

– Я подожду. Только ты расскажи о них мне первому. – Он намотал ее волосы себе на палец. – Давай-ка лучше спустимся вниз, а то я не удержусь и добавлю тебе пищи для размышлений.

Тут она увидела в окно, как по равнине скачут три всадника. Бен сказал:

– Это Адам возвращается с твоими сестрами.

– Что-то не так, – встревожилась Уилла. – Что-то случилось.

Бен и сам видел: что-то произошло. Адам снял Лили с седла, прижал к себе.

– Пойдем выясним.

Они спускались по лестнице, когда входная дверь распахнулась. Первой вошла Тэсс. От холодного ветра лицо ее разрумянилось, глаза казались огромными, но губы были совсем белыми.

– Это был всего лишь олень, – сказала она. – Точнее, олениха. Мама Бэмби. – В глазах ее блестели слезы. Из кухни появился Нэйт. – Боже, кто и зачем учинил над ней такое?

– Тише. – Нэйт обнял ее за плечи. – Присядьте-ка, милая.

– Лили, ты в порядке?

Та покивала головой, крепко держа Адама за руку.

– Со мной все нормально. Правда. Давайте я приготовлю чай. Это будет лучше всего.

– Что такое стряслось, Адам? – спросила Уилла, недоуменно глядя на хлопочущую Лили. – Вы что, подстрелили оленя?

– Нет, это сделал кто-то другой. – Адам, скривившись, снял куртку, повесил ее на вешалку. – И раскромсал бедное животное на куски. Не для мяса, не для рогов – просто так. Ну, и волки там поработали. – Он устало провел ладонью по лицу. – Я выстрелил, чтобы разогнать стаю и посмотреть, чем они там кормятся. А тут подъехали Лили и Тэсс.

– Сейчас я оденусь, – сказала Уилла.

– Нет смысла, – остановил ее Адам. – Там уже все равно ничего не осталось, а я видел достаточно. Олениху убили выстрелом в голову. Потом выпотрошили, разрезали на куски и бросили. Хвост зачем-то прихватили с собой. Очевидно, он и стал трофеем.

– Значит, все как в те разы…

– Да.

– А следов не осталось? – спросил Бен.

– Это было как минимум два дня назад. С тех пор был снегопад. Да и сейчас идет снег. Если бы я сразу пустился по следу, может, что-нибудь и обнаружил бы. – Он мотнул головой в сторону сестер. – Но не мог же я оставить их там одних.

– Давай все-таки съездим посмотрим, – сказал Бен, надевая шапку. – А Нэйт отвезет Шелли домой.

– Я с вами, – сказала Уилла.

– Пустая трата времени, – пожал плечами Бен.

– Я все равно поеду. Только оденусь.