Текст книги "Искушение злом"

9

Ферма, на которой вырос Кэмерон Рафферти, за последние годы мало изменилась. Кое в чем она даже осталась такой, какой была при жизни его отца. Пятнистые коровы все так же паслись на огромном лугу за хлевом и помещением, где стояла доильная установка. Поле, засеянное клевером, слегка волновалось – весенний ветер был несильным. Куры с цыплятами клевали зерно в отведенной им ограде.

К старому двухэтажному дому вела широкая дорожка, упиравшаяся в массивное крыльцо. Краска на стенах потемнела и кое-где отслаивалась. Некоторые оконные стекла были с трещинами, а на крыше кое-где не хватало черепицы. Бифф Стоуки не любил раскошеливаться. Исключение из этого правила составляли выпивка и шлюхи. Кэм вспомнил, что два месяца назад он давал матери денег на плитку, чтобы заново вымостить дорожку, и тут же представил, как она передает чек Биффу.

Рафферти знал, что огород, которым занимается мать, содержится в образцовом порядке – там нет ни одного сорняка. Но цветы на клумбах около дома, которые она когда-то очень любила, давно уже не сажали. Теперь на их месте росли какие-то травы.

Кэм вспомнил один весенний день, очень похожий на сегодняшний, когда ему было лет пять или шесть. Он сидел на маленькой скамеечке, а мать пересаживала анютины глазки и пела. Часто ли с тех пор он слышал ее пение?

Рафферти припарковал машину рядом с почтенного возраста «бьюиком» матери. Новенького «кадиллака» Биффа нигде не было видно. Кэм подождал, пока Клер присоединится к нему. Она взяла его за руку и, прежде чем они подошли к крыльцу, быстро пожала ее.

Кэмерон постучал, и это удивило молодую женщину. Она не могла себе представить, что будет стучаться в двери дома, в котором выросла и в котором сейчас живет ее мать. Клер на минуту задумалась, придется ли ей стучаться в дом, где будут жить мама и Джерри, когда вернутся из Европы. Мысль была болезненная, и она тут же отогнала ее.

Джейн Стоуки открыла им, вытирая о фартук мокрые ладони и щурясь от солнечного света. Она сильно пополнела с тех пор, как Клер видела ее в последний раз. Ее белокурые волосы, когда-то пышные, сейчас таковыми не выглядели. Она делала химическую завивку в салоне у Бетти два раза в год – чаще не получалось. Сейчас волосы Джейн были зачесаны назад и скреплены двумя большими заколками.

Когда-то она была очень хорошенькой. Кэм еще помнил это время – тогда он гордился мамой. Все вокруг говорили, что она самая красивая женщина в их округе, а может быть, и в штате. За год до свадьбы с Майклом Рафферти она удостоилась титула «Мисс Эммитсборо». Кэм видел эту фотографию – на ней мама была в белом платье с оборками, с лентой победительницы через плечо, ее лицо светилось восторгом и верой в то, что впереди счастливое будущее.

«Как же она постарела!» – подумал Кэм и почувствовал боль в груди – там, где билось сердце. Особенно тяжело ему было видеть следы былой красоты на ее таком потухшем лице.

Она давно уже не подкрашивалась. Бифф сказал, что не потерпит, чтобы его жена была размалевана, как шлюха. Под глазами, когда-то сияющими задором и любопытством, теперь были темные круги. Вокруг губ, которые тридцать пять лет назад мечтали поцеловать все парни в Эммитсборо, залегли глубокие морщины.

– Здравствуй, мама.

– Кэмерон, – привычный испуг уступил место радости, когда она вспомнила, что Биффа нет дома. Увидев молодую женщину, Джейн подняла руку к волосам – общий жест смущения всех дочерей Евы. – Я не знала, что ты сегодня приедешь, да еще не один.

– Это Клер Кимболл.

– Я вижу. Дочка Розмари и Джека, – мать Кэма улыбнулась. – Я вас помню. А еще я видела ваши рисунки в каком-то журнале. Проходите.

– Спасибо.

Они вошли в гостиную, где одно противоречило другому: старая мебель и новенький телевизор с огромным экраном. Бифф Стоуки любил развалиться на диване, потягивая пиво, и смотреть боевики или бейсбольные матчи.

– Садитесь, – Джейн снова вытерла руку о фартук, и теперь этот жест выглядел нервным. – Я могу предложить вам чаю.

– Ничего не нужно, мама. Ты тоже сядь.

Кэм показал ей глазами на древнее кресло.

– Да, конечно, – она смотрела на Клер, севшую на стул в углу. – Сегодня жарко. И влажно после дождя.

– Мама, – Кэм потер виски, – мне нужно с тобой поговорить.

Джейн закусила губу:

– Что-то случилось? Что?.. Ты снова подрался с Биффом? Это неправильно, Кэм. Ты не прав. Ты должен его уважать.

– Уважать его не за что… Я не дрался с Биффом, мама.

«Как мне сказать ей об этом? – думал он. – Какие слова найти?»

– Бифф умер, – решился Рафферти. – Его нашли сегодня утром в лесу.

– Умер? – Джейн повторила это слово так, как будто слышала его первый раз в жизни. – Умер?

– Да, умер. Это произошло вчера ночью. – Кэм поискал слова сочувствия покойнику, но так и не нашел. – Мне очень жаль, мама, что приходится тебе это говорить.

Медленно, как марионетка, она подняла руки и прижала их к губам.

– Ты… Ты его убил. О господи! Ты столько раз говорил, что убьешь его.

– Мама… – Кэм подошел к ней, но Джейн отпрянула. – Я его не убивал.

– Ты ненавидел Биффа, – она смотрела сыну прямо в глаза. – Ты всегда его ненавидел. Он был груб с тобой, я знаю, но для твоего же блага. Для твоего блага. – Джейн стала говорить быстрее, и взгляд ее теперь пылал. – Мы испортили тебя, твой отец и я. Бифф понимал это. Он понимал это…

– Миссис Стоуки, успокойтесь, – Клер подошла к креслу и коснулась плеча Джейн рукой. – Кэм приехал, чтобы поддержать вас в трудную минуту. Мы оба здесь для того, чтобы поддержать вас.

Она тихонько погладила Джейн по голове. Кэм отошел к окну.

– Я позвоню доктору Крэмптону и попрошу его приехать, – сказал он через плечо.

– Хорошая идея. У меня есть еще одна. Почему бы тебе не сделать нам чаю?

– Он ненавидел Биффа, – Джейн Стоуки разрыдалась. – Ненавидел, а Бифф заботился о нас. Что мне было делать после смерти Майкла? Я не могла вести хозяйство одна… Не могла растить ребенка одна. Мне нужна была помощь.

– Да, конечно, – Клер протянула ей платок. – Конечно.

– Он не был плохим человеком. Не был. Я знаю, что говорят люди. Я знаю, что они думают, но Бифф не был плохим. Может быть, он иногда выпивал лишнее, но кто из мужчин этим не грешит?

«Многие, – подумала Клер. – Многие мужчины не запивают вином ни горе, ни радость».

– Бифф умер… – теперь Джейн смотрела на молодую женщину в недоумении, забыв, в чем только что обвиняла сына. – Как он мог умереть? Он же не болел…

– Произошел несчастный случай, – сказала Клер и понадеялась, что не солгала. – Кэм потом вам все объяснит. Миссис Стоуки, хотите, я кого-нибудь позову к вам?

– Нет, – из ее глаз снова потекли слезы. – У меня никого нет. У меня теперь никого нет…

– Доктор Крэмптон выехал, – в гостиную вернулся Кэм и поставил перед матерью чашку чаю. – Мне надо задать тебе пару вопросов, мама.

– Кэм, я не думаю… – начала было Клер, но смешалась под его взглядом.

– Мне нужно задать эти вопросы, – повторил Рафферти, подумав, что если не может быть ей сыном, то должен оставаться, черт возьми, полицейским. – Ты знаешь, куда пошел Бифф прошлой ночью?

– Он уехал, – Джейн порылась в кармане фартука и достала свой платок. – Во Фредерик, я думаю. Он много работал весь день и хотел немного отдохнуть.

– Ты знаешь, куда Бифф собирался пойти во Фредерике?

– Может быть, в союз ветеранов, – ей в голову пришла новая мысль, и Джейн закусила губу. – Он попал в аварию?

– Нет.

Клер метнула на Кэма сердитый взгляд и показала его матери на чашку:

– Выпейте чаю, миссис Стоуки. Вам станет полегче, – она подала чашку Джейн, но та отрицательно покачала головой.

– Во сколько Бифф ушел вчера вечером из дома?

– Около девяти, я думаю.

– Он был один? Собирался встретиться с кем-нибудь?

– Он был один. Я не знаю, собирался ли он встречаться с кем-то.

– Бифф взял «кадиллак»?

– Да, он поехал на своей машине. Он ее так любил… – Джейн прижала фартук к лицу и снова заплакала.

– Кэм, пожалуйста, не надо больше, – Клер осторожно положила руку на плечо Джейн. Она знала, каково отвечать на вопросы, заставлять себя думать, узнав о смерти любимого человека. – Нельзя ли подождать с остальными вопросами?

Кэм и сам сомневался в том, что мать может сообщить ему что-нибудь полезное. Пожав плечами, он отошел к окну. На улице была все та же идиллия – коровы, куры с цыплятами, засеянное клевером поле.

– Я побуду с ней, пока не приедет доктор, – Клер тоже подошла к окну. – Если ты не против, конечно. Я знаю, что тебе о многом… надо позаботиться.

Кэм кивнул, шагнул к матери, но тут же остановился. Он понял, что ему нечего было ей сказать. Она ничего не услышит. Рафферти развернулся и вышел из дома, в котором родился.

Когда три часа спустя Клер остановила свою машину перед полицейским участком, она могла сравнить себя разве что с выжатым лимоном. Доктор Крэмптон приехал и профессионально быстро успокоил Джейн Стоуки – сделал ей укол и уложил в постель. Они с Клер решили, что оставлять мать Кэмерона одну не стоит, и молодая женщина согласилась побыть с ней.

Клер не включила ни радио, ни телевизор – опасалась, что это может растревожить Джейн. Книг в гостиной не было, поэтому она просто сидела в кресле и думала обо всем на свете. Потом Клер поднялась на второй этаж, на цыпочках подошла к спальне Джейн и заглянула туда.

Мать Кэмерона крепко спала. По ее заплаканному лицу иногда пробегала судорога, и Клер похвалила себя за то, что не оставила Джейн одну. Тем не менее нужно было чем-то заняться, и она решила пройтись по дому.

Везде были идеальная чистота и порядок. Клер представила себе, как Джейн день за днем вытирает пыль и моет полы – комнату за комнатой. Она добрела до спальни Биффа Стоуки и застыла на пороге. Тут Клер охватили сомнения.

«Не очень-то ты уважаешь смерть», – сказала она сама себе через минуту и вошла в комнату.

Очевидно, Джейн было запрещено заходить сюда с тряпкой и щеткой. Об этом красноречиво свидетельствовала висевшая на стене оленья голова – паутина на ней протянулась от одного рога к другомуу. Белка со стеклянными глазами застыла в беге по бревнышку. Фазан с когда-то радужными, а сейчас серыми от пыли крыльями стоял на подставке, как бы застыв в полете. Охотничьи трофеи Биффа впечатляли.

В специальной пирамиде стояли винтовка и два ружья. На них не было ни пылинки.

На столе Клер увидела переполненную пепельницу и несколько пустых банок из-под пива, но ее внимание привлекли не эти вполне утилитарные предметы, а дальнейший арсенал Стоуки. В стеклянном шкафчике разместилась немаленькая коллекция ножей. Охотничий нож на оленя, другой – длинный, чрезвычайно острый, третий – с загнутым зубчатым лезвием. Четвертый, пятый… Плюс на удивление прекрасный кинжал – старинный, с эмалью на рукоятке.

Кипа порнографических журналов самого грубого толка, что называется, последнего разбора. И тут же полка с книгами. Это заинтересовало Клер – отчим Кэма вовсе не казался любителем чтения. Посмотрев на корешки и обложки, она тяжело вздохнула. Все предсказуемо – отвратительная порнография, жуткие убийства и несколько «произведений» в более легком жанре приключений для мужчин. Молодая женщина подумала, не скоротать ли ей часок, листая одно из них. Правда, название было еще то – «Наемники из ада». Она все-таки взяла книгу с полки и увидела, что за ней стоит другая. «Сатанинская Библия»…

«Интересная интерпретация Священного Писания», – подумала Клер. Бифф Стоуки был любителем неординарного чтения.

Молодая женщина поставила обе книги обратно и вытерла ладонь о джинсы. Тут она и услышала внизу стук в дверь. Клер вздохнула с глубоким облегчением.

Ее освободили от обязанностей сиделки миссис Финч и миссис Нигли. Теперь Клер сидела в своей машине перед полицейским участком и размышляла, как себя вести с Кэмом. Нужно ему помочь, но как это сделать?

Так ничего и не придумав, она вылезла из «милашки», уповая на тот самый случай, когда все происходит само собой и так, как надо.

Рафферти сидел за столом и печатал на компьютере двумя пальцами, но на удивление быстро. Рядом в пепельнице тлела сигарета, а в керамической кружке остывал кофе.

Клер сразу поняла, как он напряжен. Если бы не было того поцелуя около ее дома, она бы просто подошла к Кэму и помассировала ему шею. Но тот поцелуй – такой поцелуй – менял все. Сейчас любое прикосновение могло оказаться неуместным…

Она все-таки подошла, но села на край стола и взяла сигарету Кэма.

– Привет.

Два пальца на мгновение перестали стучать по клавиатуре, но лишь на мгновение.

– Привет.

Он все-таки остановился. Повернулся на вращающемся стуле и вернулся в исходное положение. Поднял глаза на Клер и встретил взгляд, полный сочувствия. Именно этого ему не хватало.

– Извини, что я повесил на тебя свои проблемы.

– Ты не повесил, – Клер затянулась, выпустила дым и сделала глоток кофе из его чашки. – Я сама предложила тебе поехать на ферму.

– Как она?

– Доктор сделал твоей матери укол, и она уснула. Пришли миссис Финч и миссис Нигли. Они побудут с ней.

– Это хорошо, – Кэм потер рукой затылок.

Вздохнув, она затушила сигарету, а затем обошла стол. Надо все-таки помассировать ему шею…

Рафферти тут же прислонился к Клер спиной.

– Мужчина может привыкнуть к тому, что рядом с ним заботливая женщина.

– Может, может…

Поверх его головы Клер взглянула на монитор. Это был рапорт о происшествии во всех деталях. При описании состояния трупа у нее ком застрял в горле. Почувствовав, что пальцы Клер одеревенели, Кэм обернулся и тут же развернул экран в сторону.

– Ты сделала больше, чем то, на что я рассчитывал, Худышка. Почему бы тебе не поехать домой? Поработаешь…

Руки Клер безвольно упали вдоль тела.

– Его убили…

– У нас еще нет официального заключения, – Кэм встал, и ей пришлось отступить от стола. – И мне очень не хочется, чтобы по городу поползли страшные слухи.

– А я и не собиралась ехать в кафе или магазин и рассказывать о том, что успела прочитать, всем подряд. Боже мой, Кэм! Если кто-то и знает, что такое, когда смерть человека, с которым ты так или иначе был связан родственными узами, обсуждают в парикмахерской или за кружкой пива, так это я. Я вовсе не сравниваю, но…

– Хорошо, – он взял ее за руку и слегка сжал. – Я совсем не это хотел сказать. У меня отвратительное настроение, Клер, но, уж конечно, я не должен отыгрываться на тебе.

– Уж конечно, нет, – она нахмурилась, но тут же разгладила лоб. – И знаешь, Кэм, твоя мать сказала то, что она сказала, не понимая смысла этих слов.

– Это бы хорошо… – он погладил тыльной стороной ладони щеку Клер.

– Миссис Стоуки была в шоке. Люди часто…

– Мама знала, что я ненавижу Биффа, и, может быть, чувствовала, что осуждаю ее за то, что она вышла за него замуж, – перебил ее Кэм. – Я не сказал, что сожалею о смерти ее мужа, потому что я об этом не сожалею. Я не уверен даже в том, что сожалею о том, что его смерть была такой страшной, а она действительно оказалась ужасной.

– Ты и не должен ни о чем сожалеть, – Клер накрыла его руку своей. – Тебе просто нужно выяснить, кто убил Биффа Стоуки. Этого достаточно.

– Должно быть, достаточно…

– Послушай, Кэм! Похоже, тебе надо прерваться. Хочешь, поедем ко мне? Я чем-нибудь тебя покормлю.

Он бросил взгляд на часы, затем на компьютер и на бумаги на столе.

– Мне нужно еще десять минут. Ты поезжай и жди меня дома.

– Даю тебе двадцать минут, – Клер наконец улыбнулась. – Мне тоже нужно время. Не думаю, что у меня осталась какая-то еда.

На скамейке в парке сидели трое мужчин. Малыши у них за спинами качались на качелях. Мужчины видели, как Клер Кимболл зашла в полицейский участок, и видели, как она вышла оттуда.

– Мне не нравится, что она проводит время с Рафферти, – Лэс Глэдхилл поднес к губам свою обычную самокрутку и затянулся. – Кто знает, что она рассказала этому щенку, который мнит себя шерифом, и что ей рассказала Джейн Стоуки, пока дочка Кимболла была с ней?

– Из-за этого нечего беспокоиться, – второй мужчина говорил спокойно, рассудительно. – Шериф ничего не сможет раскопать. А у нас есть более важные и, безусловно, неотложные дела. – Он глубоко вдохнул, скользнув взглядом по своим собеседникам. – Того, что произошло прошлой ночью, можно было избежать.

– Он заслужил смерть, – Лэс снова почувствовал в своих руках бейсбольную биту, и сердце его забилось в упоении властью над жизнью другого человека.

– Может быть, заслужил, а может быть, и нет, – третий вообще считал такие разговоры пустыми, ведь дело сделано. Он внимательно следил за дорогой – за машинами и людьми, которые шли по своим делам. Вовсе не нужно, чтобы их тут видели… – Случилось то, что должно было случиться, и я вовсе не собираюсь это обсуждать.

– Он нарушил закон… – начал Лэс, но второй поднял руку, останавливая Глэдхилла.

– Скандал в баре, конечно, был глупостью, но убивать за глупости еще глупее, чем их совершать. Мы называли друг друга братьями больше чем два десятилетия. Наш союз был и остается данью повелителю. Мы собираемся ради молитвы ему и ради ритуала, но уж точно не за тем, чтобы проливать свою кровь.

Лэс стал членом братства только ради того, чтобы участвовать в оргиях, и сейчас пожал плечами:

– Почему же, если один из нас нарушил закон? Ты, кстати, сам пролил много крови вчера ночью.

– Иначе поступить было нельзя. Я сделал то, что должен был сделать.

Он испытывал сложное чувство, понимал, что переступил какую-то черту, и в то же время упивался и гордился этим. Возможно, скоро в их братстве сменится власть.

– Что? Ах, да… Да, буду тебя лепить, – она вытащила из пакета упаковку с конфетами и протянула Эрни, но он отрицательно покачал головой. – Так ты меня ждал?

– Нет. Просто прогуливался.

– Это хорошо. Сегодня я не работаю. Есть другие дела. А пепси хочешь?

Эрни был недоволен, но постарался скрыть это и беззаботно пожал плечами. Юноша взял из рук Клер открытую бутылку и сделал большой глоток.

– Я же помню, что покупала это, черт возьми! Ну вот, все в порядке.

Она прошла по дорожке и поднялась на крыльцо. Эрни последовал за ней.

– Так ты сегодня не работаешь?

– Нет.

На кухне Клер сразу поставила на плиту кастрюлю с водой и открыла соус для спагетти.

– А не сложно совмещать работу с учебой?

– Справляюсь, – Эрни подошел к ней ближе и жадно вдохнул запах молодой женщины. – И вообще учиться осталось недолго.

– Хм-мм, – Клер включила плиту на максимум. – У тебя, значит, скоро выпускной бал.

– Это меня меньше всего интересует.

– Вот как? – она вскрыла упаковку спагетти. – Я вспоминаю свой выпускной… Я танцевала с Робертом Найтом… Знаешь, у их семьи продуктовый магазин? Видела Роберта только что, когда покупала все это. У него лысина величиной с тарелку. – Клер засыпала спагетти в воду и аккуратно перемешала. – Должна тебе сознаться, это заставило меня почувствовать себя старой…

– Ты не старая, – юноша поднял руку в непреодолимом желании коснуться ее волос, но тут же отдернул.

– Спасибо, – усмехнулась Клер, уловив это движение.

Эрни шагнул ближе, и молодая женщина немного напряглась. Сейчас Баттс совсем не походил на того мальчишку, каким был четверть часа назад, когда она увидела его слоняющимся около забора.

– А… – начала было Клер, судорожно думая, как бы выйти из неловкой ситуации, ненароком не обидев его.

– Привет! – на кухню вошел Рафферти. Он-то как раз все понял, кроме одного – удивляться этому или разозлиться на сопляка.

– Кэм, – она стала доставать из кастрюли спагетти. – Ты как раз вовремя.

– Как не торопиться, если тебя приглашают на обед? Привет, Эрни. Ты ведь Эрни Баттс, правильно?

– Правильно.

На приветствие мальчишка не ответил, и Кэм удивился тому, какими злыми стали его глаза, не меньше, чем Клер была удивлена блеском явного желания в них чуть раньше. Эрни отвел взгляд.

– Ну я пошел, – пробурчал он и направился к двери.

– Эрни, – Клер поспешила за ним на крыльцо, теперь совсем не уверенная в том, что правильно все поняла. – Слушай, спасибо за то, что согласился мне позировать. – Она дружески положила руку ему на плечо. – Я, наверное, смогу начать лепить завтра, если у тебя будет время.

– Может быть, – он смотрел мимо – туда, где Кэм взял из банки ложку соуса и сейчас пробовал его. – Ты сварила спагетти ему?

– Да вроде так. Увидимся, Эрни.

Он кивнул и пошел к калитке.

– Надеюсь, я вам не помешал, – этой сакраментальной фразой Кэм встретил молодую женщину, вернувшуюся на кухню.

– Очень смешно, – она выдернула у него из рук ложку.

– Да я вовсе и не думаю, что смешно.

– Действительно, не смешно, а просто глупо. Он всего-навсего мальчишка.

– За минуту до того, как я вошел, этот мальчишка собирался попробовать тебя на вкус.

– Ничего подобного!

Но тут Клер непроизвольно вздрогнула. А может быть, Рафферти прав? Или этот голодный, даже хищный взгляд ей просто показался?

«Я становлюсь нимфоманкой. У меня больное воображение», – сказала она себе, и подумала, каково это было бы произнести вслух.

– Мальчик просто одинок. Похоже, у него нет друзей, с которыми можно поговорить обо всем на свете.

– Он не одинок. Он одиночка. У него репутация скрытного парня и не самые лучшие привычки. В этом месяце Эрни Баттса дважды оштрафовали за превышение скорости. А еще Бад несколько раз видел, как он развлекался с девчонками в машине.

– Правда? – она сделала вид, что очень удивилась. – Почему-то все это напоминает мне одного старого знакомого.

Кэм усмехнулся:

– Не знаю, о ком ты говоришь, но полагаю, что один твой старый знакомый не подбивал клинья к женщине, которая намного старше его.

– Спасибо за комплимент, – она поставила перед Кэмом полную тарелку. – Ты умеешь сказать приятное.

– И все-таки подумай, как тебе себя с ним вести, и будь поосторожнее.

– Он мне интересен как модель, и этим мой интерес исчерпывается. Мне никак не надо себя вести с Эрни Баттсом.

– Вот и хорошо, – он оставил спагетти без внимания, подошел к Клер, стоявшей у плиты, и повернул ее лицом к себе. – Улыбнись мне и тоже скажи комплимент.

– Боже, да ты романтик.

– Хочешь романтики – положи поварешку.

Медленно, глядя Клер в глаза, Кэм провел пальцами по ее голове и стал перебирать волосы.

– Я хочу тебя. Пришло время тебе узнать об этом.

– Да я уже знаю, – она попыталась не менять шутливой интонации, но не преуспела в этом. – Слушай, Кэм, у меня есть кое-какие проблемы. Я… – у Клер перехватило дыхание – он наклонил голову и коснулся губами ее шеи, – я… не хочу делать новых ошибок. – Рафферти захватил зубами мочку ее уха, и молодая женщина со стоном закрыла глаза. – Я плохо разбираюсь в своих чувствах. Мой психоаналитик говорит… о боже. – Его пальцы скользнули к ее груди.

– Он говорит все правильно, – Кэм лизнул ее скулу.

– Наверное… Он, знаешь ли, говорит, что я очень… саркастична и открываюсь только тогда, когда работаю. Он считает, что поэтому у меня и не сложилось замужество, а потом отношения, которые… Боже, ты знаешь, что происходит у меня внутри из-за всего этого? Вот этого… Того самого, что ты сейчас делаешь?

Этого Кэм не знал, но «внутри его» тоже многое происходило.

– Мы еще долго будем здесь разговаривать?

– Уже закончили, – руки Клер крепко обхватили его шею. – Поцелуй меня.

– Наконец-то! Я уж думал, ты никогда об этом не попросишь.

Их губы слились.

«Долго, слишком долго, – подумала Клер, – я не чувствовала на себе мужскую руку… Долго не ощущала этого волшебного желания».

Но это было больше, чем просто желание, много больше, и она немного испугалась. Как бы ей не влюбиться…

– Кэм…

– Не сейчас.

Он обхватил ее лицо руками, сам потрясенный тем, что эта женщина сделала с ним. С его телом, душой, разумом. Рафферти нашел в себе силы посмотреть на нее – вдруг узнает ответ.

– Я думаю, нам надо радоваться, что этого не случилось десять лет назад.

– Полагаю, да, – сказала она и тут же вздохнула. – Кэм, мне нужно подумать обо всем этом.

Он кивнул и отступил на шаг.

– Хорошо, но много времени я тебе не дам.

Она провела рукой по волосам и благодарно улыбнулась.

– Я не шутила об ошибках. У меня их было много.

– У меня тоже. И что из этого? – он заправил прядь ей за ухо. – И кстати, я хочу не только тебя. От спагетти тоже не откажусь.

– Боюсь, что все безнадежно остыло.

– Но ведь это можно поправить?

– Можно. И многое другое тоже.

Бад Хьюитт совершал обычный объезд и, не переставая, жевал чипсы. Сейчас он ехал к каменоломне около отрады рыбаков – запруды. Помощник шерифа пытался забыть то, что видел сегодня, но его воображение упрямо рисовало эту картину. Искалеченное тело Биффа Стоуки так и стояло перед глазами. Ему было стыдно за свое малодушие, но Кэм вел себя, как отличный товарищ, и Хьюитт чувствовал за это благодарность.

Бад понимал, что настоящий полицейский, даже если он помощник шерифа в маленьком городке, должен иметь стальную волю, стальные нервы и стальной желудок. По третьему пункту он сегодня провалился полностью, а по первому и второму на три четверти.

Новость о смерти Биффа Стоуки уже облетела город. Элис Крэмптон остановила его на улице и попыталась выяснить хоть какие-нибудь подробности. Это заставило Бада почувствовать себя важной персоной, и он с непроницаемым лицом процитировал официальное заключение.

– Тело Биффа Стоуки было найдено у ручья Госсард. Причина смерти выясняется.

«Теперь хорошо бы пригласить ее в кино», – подумал Бад, но сделать этого не успел. Элис поспешила к кафе, сказав, что опаздывает на работу.

Хьюитт открыл новую упаковку чипсов и захрустел ими. Закончив патрулирование, он зайдет в кафе «У Марты», чтобы выпить чашку кофе и съесть кусок пирога. Затем можно будет предложить Элис проводить ее домой и по дороге упомянуть о новом фильме.

Чем больше Бад об этом думал, тем больше ему нравился разработанный план, поэтому он поехал побыстрее. В мыслях он уже видел себя рядом с Элис в темном зале.

На повороте его внимание привлек металлический блеск в кустах. Хьюитт сбросил скорость, щурясь на лучи заходящего солнца. Без сомнения, это был бампер автомобиля. Вот чертовы юнцы! Даже дождаться ночи не могут.

Он припарковался на обочине и вышел из машины. Ну разве это дело полиции – заглядывать в автомобили и советовать тем, кому невтерпеж, предаваться плотским утехам где-нибудь в другом месте?..

Только на прошлой неделе он видел Марси Глэдхилл без кофточки. Тогда Бад быстро отвел глаза, но успел разглядеть грудь старшей дочери Лэса. Там было на что посмотреть…

Да, это воспоминание намного приятнее, чем сегодняшнее. Бад зашел в кусты. Он не в первый раз собирался прочитать нотацию ребятам, загнавшим машину в орешник или ежевику, чтобы исполнить танго на заднем сиденье, но в первый раз этой машиной был «кадиллак». Хьюитт сделал еще шаг и обмер.

Это был не просто «кадиллак», а «кадиллак» Биффа Стоуки. В Эммитсборо все знали этот черный автомобиль с жемчужно-серым салоном.

Бад подошел ближе. Под ногами захрустели ветки. Машину наполовину загнали в заросли дикой ежевики, и колючки оставили на поверхности капота тонкие царапины.

«Биффа бы хватил удар, если бы он это увидел», – подумал Хьюитт и поежился, вспомнив, что Стоуки хватил не один удар. Удар чем-то очень тяжелым, причем изо всей силы.

Он попытался отогнать эти мысли и стал, чертыхаясь, вытаскивать колючки из брюк. Что открывать дверцу надо носовым платком, помощник шерифа сообразил в самый последний момент.

Стереосистема, которой Бифф все время хвалился, исчезла. «Отлично вытащили, мастерски», – сказал сам себе Бад. Открытое отделение для перчаток было пусто. О том, что свой пистолет сорок пятого калибра Бифф хранил там, в городе знали многие. Ключи валялись на сиденье.

Хьюитт закрыл дверцу. Он был очень горд собой. Тело обнаружили всего несколько часов назад, а он уже нашел «кадиллак» Стоуки. Нужно как можно скорее сообщить об этом по рации. Бад бросился к своей машине.