Текст книги "Пляска богов"

7

Он взмыл в воздух. Глаза сокола различали крадущиеся к дому фигуры. Всего он насчитал восемь вампиров – немного. Скорее всего, наблюдатели, как и предполагала Блэр. Тем не менее он сделал еще один круг, пошире, чтобы убедиться: это разведка, а не нападение.

В конце подъездной дороги, за поворотом, стоял микроавтобус. Конечно, им же нужно как-то добираться от пещер и возвращаться назад. Но он был раздосадован тем, что вампиры оставили машину так близко от дома.

Ларкин сделал еще круг, оценивая ситуацию, и устремился к земле.

Он вспомнил объяснения Гленны о том, как заводить машину. Поворотом ключа включают… как это? Зажигание. Жаль, что твари не оставили ключ в замке.

Потом он вспомнил, что колеса, на которых передвигается машина, заполнены воздухом. Если колесо проткнуть, воздух выйдет, и колесо спустится.

Ларкин подумал, что было бы неплохо – да и забавно – доставить вампирам такую неприятность.

Он превратился в единорога с белой, отливающей золотом шерстью. Потом наклонил голову и воткнул острый рог в шину. Послышался негромкий хлопок, потом шипение выходящего воздуха. Для надежности он повторил удар.

Довольный, Ларкин обежал вокруг микроавтобуса и проткнул все колеса, так что машина осела на землю. «Теперь посмотрим, далеко ли эти ублюдки смогут уехать», – подумал он.

Потом снова превратился в сокола, поднялся в воздух и устремился на юг.

Луна освещала ему путь, а прохладный ветер помогал лететь быстрее. Ларкин видел расстилавшуюся далеко внизу землю, холмы и заплатки полей.

Мерцали огни деревень и больших городов.

Он представил себе оживленные пабы, музыку, аромат пива и хорошеньких женщин. Гул голосов и смех. Потом, когда все это закончится, он придет в паб со своими друзьями, с пятерыми, которые ему стали так дороги, поднимет кружку за их здоровье. А вокруг будут гудеть голоса и греметь музыка.

Эта приятная картина развлекала его весь долгий путь до логова чудовищ.

Внизу он увидел плавный изгиб реки, которую называли Шеннон.

Прекрасная страна, подумал Ларкин, такая же зеленая, как и его родина, на берегу моря. Повернув на юго-запад, он услышал шум волн.

Дракон добрался бы скорее, но Ларкин согласился на сокола. Хорошо бы еще раз пролететь здесь в облике дракона, с Блэр на спине. Она бы рассказывала обо всем, что видит внизу: города, руины, реки и озера. Интересно, знает ли она название водопада, над которым он пролетал, – высокого и полноводного, как Фэйри-Фоллз у него дома?

Ларкин вспоминал, как ноги Блэр обхватили его, когда они поднялись в воздух. Как она смеялась. Ему еще не приходилось встречать подобную ей, воина и женщину, такую сильную и такую ранимую. Твердая рука и нежное сердце.

Ему нравилась ее манера говорить, быстро и уверенно. Нравилось, как она улыбается: ее губы растягивались сначала с одной стороны, а потом – с другой.

Он тянулся к ней, и ему это желание быть рядом с Блэр казалось таким же естественным, как дыхание. Но простым влечением дело не ограничивалось. Существовало еще что-то, более глубокое. Интересно, что все это значит.

Он пролетел над водопадом и окружавшим его густым лесом. Обогнул мерцающую гладь озера, в котором отражались звезды. Его путь лежал к лучу маяка на скалах, пронзающему тьму ночи.

Сокол устремился вниз, безмолвный, словно тень.

На узкой полоске сланца Ларкин увидел две фигуры. Женщина и маленький мальчик. Сердце замерло у него в груди. Опасно гулять рядом с пещерами в темноте. Их схватят, посадят в клетку, используют и убьют. А он безоружен и не может защитить их.

Опустившись на землю в тени за скалой, Ларкин едва не превратился в человека, собираясь сделать все, чтобы они не попали в беду. Но тут женщина со смехом повернулась к мальчику, и луна осветила ее лицо.

Однажды Ларкин уже видел ее, стоящую на высоком утесе. Это лицо он никогда не забудет.

Лилит. Самозваная королева вампиров.

– Пожалуйста, мама. Пожалуйста, я хочу охотиться.

– Вспомни, Дэви, что я тебе говорила. Мы не охотимся рядом с домом. У нас достаточно еды, а поскольку ты был хорошим мальчиком… – она наклонилась и ласково тронула пальцем его нос, – …тебе полагается угощение.

– Но это скучно, когда они уже там.

– Знаю. – Лилит вздохнула и взъерошила золотистые волосы ребенка. – Больше похоже на обязанность, чем на удовольствие. Потерпи еще немного. Когда мы переедем в Гилл, ты сможешь охотиться каждую ночь.

– Когда?

– Скоро, мой драгоценный ягненок.

– Мне здесь надоело. – Мальчик раздраженно пнул камень.

Ларкин видел, что у ребенка лицо маленького сорванца, круглое и милое.

– Хочу котенка. Пожалуйста. Почему мне нельзя котенка? Я не буду его есть, как в прошлый раз.

– То же самое ты говорил про щенка, – весело рассмеявшись, напомнила мальчику Лилит. – Посмотрим. Хорошо, давай сделаем так. Одного я выпущу, и он сможет бежать по пещерам. А ты поохотишься за ним. Будет весело, правда?

Мальчик улыбнулся, и в лунном свете на его пухлых щеках блеснули веснушки. И клыки.

– Может быть, двух?

– Какой жадина. – Лилит поцеловала ребенка, и Ларкин вдруг с отвращением понял, что это был вовсе не материнский поцелуй. – За это я тебя и люблю, мой единственный. Пойдем, и ты выберешь, кого захочешь.

Укрывшись за камнем. Ларкин сменил облик. Черная лоснящаяся крыса нырнула в пещеру вслед за длинными юбками Лилит.

Ларкин чувствовал запах смерти и видел существа, шныряющие в темноте. Они кланялись, когда мимо них проходила Лилит.

Света почти не было – только редкие факелы, прикрепленные к стенам, скудно освещали пространство. Но чем глубже они забирались, тем сильнее становилось зеленоватое мерцание, казавшееся неестественным. «Магия, – понял Ларкин. – Причем черная».

Лилит шла по лабиринту пещер, держа за руку мальчика, вприпрыжку бежавшего рядом. Вампиры бегали по стенам, словно пауки, или висели под потолком, напоминая летучих мышей.

Оставалось лишь надеяться, что кровь крысы их не очень привлекает.

Он следовал за шелестом юбок Лилит, прячась по темным углам.

Послышались стоны: это пленники не могли сдерживать невыносимые страдания.

– Кого ты хочешь, мой милый? – Лилит взмахнула рукой, не отпуская ладони мальчика, словно предлагала товар на ярмарке или угощение. – Молодого и стройного или кого-то поупитаннее?

– Не знаю. Сначала хочу посмотреть им в глаза. Потом скажу.

Клеток тут было больше, чем Ларкин мог себе представить, и шедшие от них волны ужаса мешали ему сохранять облик крысы. Ему хотелось превратиться в человека, вырвать меч у одного из охранников и ринуться в бой.

Он уложит нескольких врагов, и, возможно, ради этого стоит умереть. Но людей ему все равно не освободить.

Блэр предупреждала об этом, но он ей до конца не поверил.

Мальчик отпустил руку матери и, заложив руки за спину, стал ходить взад-вперед перед клетками. «Как ребенок, разглядывающий сладости в кондитерской», – подумал Ларкин.

Вдруг Дэви остановился и, поджав губы, принялся рассматривать молодую женщину, съежившуюся в углу клетки. Она то ли пела, то ли молилась – слова звучали неразборчиво. Но Ларкин видел, что ее глаза уже мертвы.

– На эту неинтересно охотиться. – Дэви заглянул внутрь через решетку, но женщина не реагировала. – Она больше не боится.

– Иногда они сходят с ума. Их разум слаб, как и тела. – Лилит указала на другую клетку: – А этот?

Мужчина в клетке качал на руках женщину, которая или спала, или была без сознания. На шее у нее засохла кровь, лицо было бледным.

– Сука. Что ты с ней сделала, сука? Я тебя убью.

– А вот в этом еще осталась жизнь. – С широкой ухмылкой Лилит откинула назад золотистую гриву волос. – Ты как думаешь, моя радость?

Дэви вздернул подбородок, потом покачал головой.

– Он не побежит. Не бросит свою женщину.

– Ах, Дэви, ты такой проницательный. – Она присела и расцеловала его в обе щеки, явно гордясь ребенком. – Такой милый мальчик, такой умный!

– Хочу вот эту. – Дэви ткнул пальцем в женщину, прижавшуюся к дальней стенке клетки. Ее глаза беспокойно бегали. – Она боится и думает, что может спастись, и поэтому будет бежать без оглядки. И еще его. – Дэви взмахнул рукой. – Он сошел с ума, и он хочет драться. Смотри, как трясет прутья клетки.

– Превосходный выбор. – Лилит щелкнула пальцами, подзывая одного их двух охранников, одетых в легкие доспехи и шлемы. – Отпустите этих двоих и передайте всем, чтобы их не трогали – они принадлежат принцу.

Дэви подпрыгивал, хлопая в ладоши.

– Спасибо, мама! А ты поиграешь со мной? Я с тобой поделюсь.

– Я бы с радостью, но у меня много дел. И не забудь убрать за собой после еды. – Она снова повернулась к охранникам. – Сообщите леди Лоре, что я жду ее в пещере чародея.

– Сначала ее. – Дэви показал на женщину.

Она кричала и отбивалась, когда вампир вытаскивал ее из клетки; второй набросился на тех, кто пытался защитить ее.

У Ларкина все внутри перевернулось. Он должен что-то предпринять. Хоть что-нибудь.

Дэви склонился над дрожащей женщиной и потянул носом воздух, запоминая ее запах.

– Теперь ты моя, и я буду играть с тобой, сколько захочу. Правда, мама?

– Совершенно верно, мой милый.

– Отпусти ее, – приказал Дэви охраннику. Он смотрел на женщину, и в его глазах зажегся красный огонь. – Беги. Беги, беги! Прятки! – крикнул Дэви, когда женщина, спотыкаясь, бросилась к выходу.

Мальчик прыгнул на стену, прильнул к ней, потом с улыбкой оглянулся на Лилит. И исчез в темноте.

– Люблю смотреть, как он играет. Отпускайте второго минут через пятнадцать. Я какое-то время буду у чародея.

«Он может вернуться», – подумал Ларкин. Выполнив задание, он вернется, отвлечет вампиров и откроет клетки. Даст пленникам шанс убежать. Выжить.

Но теперь, заставив себя не слышать стоны и крики, подавив собственные желания, он последовал за Лилит.

Тюрьма отделялась от жилых помещений, складов и мастерских длинным туннелем. Лилит построила целый замок под землей, понял Ларкин. Комнаты сменяли одна другую: одни были роскошно обставлены, другие наглухо заперты, с охраной у дверей.

Мужчина и женщина, оба в черных джинсах, несли в конец туннеля чистое белье. Наверное, слуги, решил Ларкин. И, скорее всего, люди. Завидев Лилит, они остановились и отвесили глубокий поклон.

Королева вампиров не удостоила их даже взглядом.

Услышав звуки сражения, Ларкин остановился, заглянул в боковой туннель. Зал для тренировок, вроде того, что они устроили у Киана. Здесь вампиры, мужчины и женщины, обучались владению мечом, булавой, кинжалом, а также приемам рукопашного боя.

Двое пленников – безоружных, закованных в цепи – использовались в качестве манекенов.

Ларкин увидел, как женщина, которую называли Лорой, скрестила клинки с огромным мужчиной. Защитные доспехи они не надевали, а мечи были острыми, как бритва.

Лора прыгнула на противника; движения были настолько быстрыми, что ее фигура казалась размытой. Мужчина успел повернуться, но она проткнула ему грудь.

Он упал, и Лора вскочила на него верхом.

– Каждый раз ты пропускаешь этот удар. – Наклонившись, она игриво лизнула выступившую кровь. – Окажись на твоем месте человек, mon cher[12]12
  Дорогой (фр.).


[Закрыть], он был бы уже мертв.

– Никто лучше тебя не бьется на мечах. – Мужчина тяжело дышал, но все же протянул руку и погладил ее по щеке. – Не знаю, зачем я пытаюсь победить тебя.

– Если я не нужна Лилит, попробуем еще раз. – Она провела пальцем по его щеке, потом слизнула кровь.

– Давай позже… ближе к рассвету.

– Если королева не позовет меня, я приду. – Она снова наклонилась, и их поцелуй был долгим и страстным.

Вложив в ножны окровавленный меч, Лора вышла из комнаты; Ларкин поспешил за ней.

Она на секунду остановилась, когда перед ней упала плачущая женщина. Лора переступила через нее и посмотрела на пару горящих глаз, выглядывавших из темноты.

– Играешь в прятки, Дэви?

– Я хотел поиграть, а она все время падает. Заставь ее подняться, Лора! Пусть бегает. Я еще не наигрался.

Лора тяжело вздохнула.

– Ça va[13]13
  Хорошо (фр.).


[Закрыть]. – Она присела на корточки, схватила женщину за волосы и приподняла. – Если ты не побежишь и не развлечешь нашего дорогого Дэви, я отрублю тебе пальцы. По одному. Сначала на руках, потом на ногах. – Она выпрямилась, таща женщину за собой. – Ну, allez! Беги.

Несчастная с плачем бросилась бежать, и Лора оглянулась на Дэви.

– Почему бы тебе не дать ей побольше форы? Так интереснее, и игра продлится дольше.

– С тобой лучше играть. С тобой всегда веселее.

– Мне и самой хочется, но твоя мама зовет меня. Может, попозже мы с тобой еще поиграем. – Она поцеловала мальчика и двинулась дальше.

Исполненный отвращения, Ларкин крался за ней.

Лора вошла в комнату. Проскользнув внутрь, Ларкин почувствовал вибрацию магии. Дверь с глухим стуком захлопнулась.

– А, Лора. Мы тебя ждали.

– Я заканчивала урок с Луцием, а потом встретила Дэви. Ему так весело.

– Он очень хотел поиграть. – Лилит протянула руку, и Лора, приблизившись, взяла ее. Они повернулись к человеку, стоящему в центре комнаты.

На нем был черный плащ с красной каймой. Серебристая грива волос обрамляла лицо с темными, словно оникс, глазами, крючковатым носом и тонкими, неулыбчивыми губами.

За его спиной горел огонь – без очага, поленьев или торфа. Над огнем висел котел, из которого поднимался светло-зеленый дым, такого же цвета, как слабое мерцание в пещерах. На двух длинных столах выстроились бутылочки и кувшины. То, что в них плавало, трепыхалось и выглядело крайне неприятно.

– Мидир, – Лилит взмахнула рукой, обращаясь к мужчине, – я хотела, чтобы Лора присутствовала при нашем разговоре. Она действует на меня успокаивающе. Ты знаешь, чего мне стоит сдерживать себя после катастрофы, случившейся несколько дней назад.

Она подошла к столу, взяла графин и налила кубок красной жидкости. Понюхала.

– Свежая?

– Да, миледи. Сцеженная и приготовленная для тебя.

Лилит отхлебнула и протянула кубок Лоре.

– Хочу спросить, ты уже оправился от ран?

– Со мной все в порядке, миледи.

– Я должна извиниться за несдержанность, но ты меня разочаровал, Мидир. Очень. Наказание могло быть более суровым, не останови меня Лора. Они стащили этих магов прямо у меня из-под носа, оставили оскорбительную надпись у моего порога. Именно ты должен был защитить мой дом от подобных напастей, но не смог.

– Я в твоей власти, миледи. – Чародей опустился на колени и склонил голову. – Я не был готов к их атаке и к той силе, которой они обладают. Этого больше не повторится.

– Конечно, не повторится, если я отдам тебя Лоре. Знаешь, как долго она может поддерживать в человеке жизнь? – Лилит с многозначительной улыбкой посмотрела на подругу.

– Был один в Будапеште, – начала вспоминать Лора. – Я держала его полгода. Могла бы и дольше, но надоело. Думаю, Мидир будет забавлять меня не один год. Но…

Лора погладила Лилит по спине.

– Он нам пригодится, chèrie[14]14
  Дорогая (фр.).


[Закрыть]. Мидир обладает огромной силой, и он связан с тобой, n’est-ce pas?[15]15
  Не так ли? (фр.)


[Закрыть]

– Он многое обещал мне. Очень многое. Молчать! – прикрикнула Лилит, увидев, что чародей поднял голову. – Именно эти обещания уберегли его от моих зубов. Но ты мой пес, Мидир, не забывай об этом.

Он снова поднял голову, на этот раз медленно.

– Я твой слуга, миледи, только твой. Я разыскал тебя и открыл тебе переход между мирами, чтобы ты могла править ими.

– И чтобы ты сам, чародей, мог переходить из мира в мир, собирая цветы магии, словно маргаритки, с помощью моей армии. Но вся твоя магия рассыпалась под ударом простых смертных.

– Да, он оказался слабоват, – подтвердила Лора. – Мидир позволил оскорбить тебя, и это непростительно. И все же живой чародей принесет больше пользы, чем мертвый. С ним мы после Самайна получим все.

– Видишь? Она меня успокаивает. – Лилит взяла кубок у Лоры. Они обняли друг друга за талию. – Ты жив только поэтому – я согласна с ней. И хорошо еще, что у тебя хватило ума наслать тьму, когда мы поняли, что враг проник к нам. Ладно, вставай. Вставай же!

Он поднялся.

– Мне позволено говорить, миледи?

– Буду молчать, как рыба.

– Я вручил тебе свою жизнь и свою силу, я служу тебе больше двухсот лет. По твоей просьбе я построил это убежище под землей и скрыл его от людских глаз. Именно я прорубил окно, чтобы ты и твоя армия могли путешествовали между мирами и ты, моя королева, могла прийти в Гилл, разрушать и властвовать.

Она склонила голову набок, и ее губы растянулись в довольной улыбке.

– Да. Но что ты сделал для меня за последнее время?

– Даже моя власть ограничена, миледи, а держать завесу очень трудно. Магия, которой владеют чужаки, сильна, но в конце концов я все-таки победил их.

– Правда, правда. Но только после того, как они побывали у меня дома.

– Они могущественны, миледи. – Руки чародея исчезли в широких рукавах плаща. – Иное было бы недостойно тебя, миледи. И твое торжество будет только сильнее, когда ты уничтожишь их.

– Льстец.

– Ему почти удалось впустить меня в дом, – сказала Лора. – Я была так близка, что почти чувствовала ее вкус. Сильные чары, сломившие волю охотницы. Можно попробовать еще раз.

– Обязательно, – согласился Мидир. – Но остается всего две недели до того, как мы снова откроем проход. Для этого понадобится вся моя сила, Ваше величество. И еще одна жертва.

– Еще одна? – Лилит закатила глаза. – Как скучно. Полагаю, опять девственница?

– Если позволите, миледи. Кстати, у меня есть подарок, и надеюсь, он вам понравится.

– Снова бриллианты? – Лилит деликатно прикрыла рот ладонью, скрывая зевок. – Мне начинает надоедать.

– Нет, миледи, не бриллианты. Нечто более ценное, как мне кажется. – Мидир извлек из складок плаща маленькое ручное зеркальце с костяной ручкой и протянул ей.

– Дразнишь меня? Такая безделушка только… – Лилит, охнула, повернув зеркальце к себе. – Это мое лицо! – Потрясенная, она коснулась рукой щеки; взгляд ее не отрывался от зеркала.

Изображение проступало словно сквозь тонкую пелену тумана, но Лилит ясно различала контуры лица, глаза, рот. От радости у нее на глазах выступили слезы.

– О! О, я могу себя видеть. Я прекрасна. Посмотри, у меня голубые глаза. Красивые, голубые.

– Дай мне… – Лора придвинулась ближе, и ее глаза широко раскрылись от удивления, когда она увидела свое отражение в зеркале. – Ой! C’est magnifique! Je suis belle[16]16
  Это чудесно! Я красавица (фр.).


[Закрыть].

– Посмотри на нас, Лора. О, как мы прекрасны!

– Гораздо лучше, чем фотография или рисунок. Смотри, мы двигаемся! А теперь прижались друг к другу щеками.

– Это я, – пробормотала Лилит. – Очень давно, еще до того, как получила дар, я видела свое отражение в стекле и в гладкой воде озера. Овал лица, обрамляющие его волосы.

Она дотронулась до своих волос, наблюдая за пальцами.

– Я видела, как я улыбаюсь, как поднимаются и опускаются мои брови. А когда я видела свое лицо в последний раз, оно отражалось в глазах того, кто превратил меня. Больше двух тысяч лет я не любовалась глубиной своих глаз. – Слеза скатилась по ее щеке, и Лилит зачарованно смотрела на отражение в зеркале. – Я тут, – тихо произнесла она, но ее голос был переполнен чувствами. – Я тут.

– Вы довольны, Ваше величество? – Мидир опустил сложенные руки на уровень пояса. – Мне казалось, это ваше самое заветное желание.

– Такого подарка мне еще не преподносили. Смотри! Как двигаются мои губы, когда я разговариваю. Мне нужно большое зеркало, чтобы видеть себя в полный рост.

– Уверен, что это возможно, но потребуется время и силы. Проход…

– Конечно, конечно. – Лилит подняла зеркало над головой и наклонила его, пытаясь разглядеть себя. – Я жадная, как Дэви. Держу в руках сокровище и требую большего. Мидир, ты безмерно порадовал меня. Я прикажу доставить все, что тебе необходимо.

Чародей поклонился, и королева вампиров подошла к нему, коснулась щеки.

– Безмерно, – повторила она. – Я не забуду, как ты потрудился, чтобы доставить мне удовольствие.

Лилит и Лора вышли, и Ларкин шмыгнул за ними. Подруги говорили только о зеркале и собственной красоте, и он решил поискать арсенал, чтобы составить представление о вооружении врага.

В облике крысы он сновал по темным коридорам, протискивался под двери. В одной из комнат он наткнулся на трех вампиров, присосавшихся к мужчине. Мужчина застонал, и потрясенный Ларкин забыл об осторожности. Один из вампиров заметил зверька, и его окровавленное лицо расплылось в улыбке.

– Не откажусь от маленькой крысы на десерт.

Вампир прыгнул, но Ларкин успел снова проникнуть в щель, пересек коридор и шмыгнул между ног охранника под дверь напротив.

В арсенал.

Оружия тут хватит на тысячу человек, понял он. Даже больше чем на тысячу. Мечи и копья, луки и боевые топоры – все сложено с военной аккуратностью, свидетельствовавшей, что это настоящая армия, а не стая зверей.

И все это враг возьмет с собой в Гилл, чтобы уничтожить страну и человечество.

Нет, все-таки сначала он устроит им кое-какие неприятности.

Превратившись в человека, Ларкин снял со стены единственный факел и поджег столы, сундуки и шкафы.

«Надо им хоть какой-то ущерб нанести», – подумал он, отбросил факел и снова превратился в крысу. Потом стремглав бросился туда, где держали пленников. Мужчины, которого выбрал мальчишка, в клетке уже не было. Значит, ни его, ни женщину уже не спасешь. Но оставались другие, больше двадцати человек, и он хотя бы даст им шанс.

Охранник прислонился к стене и, казалось, дремал, не обращая внимания на мольбы и плач. Ларкин задумался. Он рассчитывал уничтожить его. Потом превратился в человека, схватил висевший на боку вампира меч и размахнулся.

На пол посыпался пепел, и крики людей в клетках едва не оглушили его.

– Бегите!

Он сдернул ключи с крюка на стене и принялся отпирать клетки. Затем сунул меч в руки мужчины, тупо смотревшего на него.

– Этим их можно ранить, – поспешно объяснил Ларкин. – Или убить, если отрубить голову. Еще их убивает огонь. На стенах туннелей есть факелы. Используйте их. Туда. – Он отдал кому-то ключи. – Открывайте остальные клетки. Потом бегите. Кто-нибудь сможет вырваться. Я постараюсь очистить для вас путь.

Понимая, что силы у него могут закончиться, он еще раз изменил облик – на этот раз превратился в волка. Не обращая внимания на суматоху, волк одним прыжком выскочил за дверь.

Он повернул налево, рассчитывая выиграть время, и набросился на первого попавшегося вампира. Волк застал врага врасплох и разорвал ему горло. Затем побежал дальше; с морды его капала кровь.

Ларкин рассчитывал, что пожар, который он устроил в арсенале, отвлечет врагов. Но пока еще никто не поднял тревоги.

Затем он наткнулся на двух вампиров, тащивших мертвые тела к горе трупов. Словно мусор, подумал Ларкин. Не останавливаясь, он превратился в человека и выхватил меч. И одним ударом разделался с обоими.

Теперь послышались крики – не человеческие, исполненные муки, а вопли тревоги и ярости. Ларкин снова обратился в волка, рассчитывая на быстроту зверя. Он сделал все, что мог.

Свернув в туннель, Ларкин увидел мальчика.

Сидя на корточках, Дэви впился в горло выпущенного из клетки мужчины. Блестящие волосы мальчика были измазаны кровью; кровь капала с пальцев и губ.

Глухое рычание, вырвавшееся из глотки Ларкина, заставило маленького вампира поднять голову.

– Собачка! – Дэви улыбнулся жуткой улыбкой. – Сначала я. С той я уже закончил, так что можешь взять ее себе, если хочешь.

Мальчик махнул рукой, указывая на женщину, которая лежала ничком в нескольких футах от него.

– С ней было не так весело, как с ним, и я быстро расправился.

Вне себя от ярости, Ларкин приготовился к прыжку.

– Дэви, вот ты где! – Мужчина, тренировавшийся в паре с Лорой, торопливо шагал по туннелю. – Мама хочет, чтобы ты шел к себе. Люди сбежали, и им удалось устроить пожар.

– Я еще не закончил.

– Потом. Ты прикончил обоих? – Он присел и одобрительно похлопал Дэви по спине. – Молодец. Но не стоит больше есть – заболеешь. Я кого-нибудь пришлю сюда, чтобы их убрали, а ты пойдешь со мной.

Мужчина поднял голову и заметил Ларкина.

– Один из волков твоей матери? Я думал, она всех отправила…

Ларкин увидел, как изменилось его лицо, как напряглось тело. Он прыгнул, целясь в горло, но промахнулся – вампир успел отпрянуть. Волк со всего размаху ударился о стену, но тут же вскочил и бросился на врага, прежде чем тот успел выхватить меч.

Жуткий вой вампира слился с рычанием и клацаньем волчьих зубов. Та часть Ларкина, которая была волком, жаждала крови, а человеком руководила жажда мести.

Он вонзил когти в грудь и плечо вампира.

И вдруг его пронзила невыносимая боль – мальчик прыгнул ему на спину и впился зубами в загривок.

Взвыв, Ларкин отпрыгнул назад и стряхнул мальчишку. Но Дэви быстро поднялся, а распростертый на земле вампир уже тянулся к мечу.

С волком покончено, и Ларкину оставалось надеяться, что у него есть еще достаточно сил для бегства.

Тело его замерцало. На этот раз боль была сильнее, а вместе с ней накатилась и волна слабости. Он превратился в мышь, маленькую и юркую, которая скользнула во тьму и кинулась прочь из пещер, на шум моря.

Рана на шее, казалось, горела огнем. Эхо разносило по пещерам крики и топот множества ног. Силы у него заканчивались, движения замедлялись, но он упорно пробирался к тонкой полоске лунного света и реву волн.

Снаружи беглецы карабкались вверх по склону утеса. Ослабевших и раненых несли на руках. Ларкин знал, что если он еще раз изменит облик, то его самого придется нести.

Больше он ничего не мог сделать. Собрав остаток сил, Ларкин подтащил свое маленькое тельце к камню и забился в щель.

Последнее, что он увидел, было мерцание звезд, бледневших на фоне приближающейся зари.