Текст книги "Игры ангелов"

Сломив большую ивовую ветвь, Броуди принялся подметать ею землю.

– Этому парню не откажешь в сообразительности, – заметил он, понемногу убирая следы. – Он унес тело – подальше от реки и каньона, затем сломал неподалеку такую же ветвь, вернулся назад и подчистил все следы. Неплохая выдержка.

Он выпрямился, окинул взглядом площадку:

– По-моему, неплохо. Может, следопыт что-нибудь и углядел бы, но я не следопыт, а простой любитель. Не исключено, притащи мы сюда бригаду экспертов-криминалистов, они бы ухитрились отыскать какой-нибудь волос. Вот только что это доказывает? – Он отбросил ставшую ненужной ветку. – Ничего. Ему достаточно было замести следы. Поблизости полно мест, где можно спрятать тело. Впрочем, будь я на его месте – и при машине, – просто бросил бы тело в багажник и увез туда, где у меня будет достаточно времени, чтобы выкопать настоящую могилу – такую, чтобы животные не пронюхали.

– Ну, знаешь, это уже не выдержка, а ледяное спокойствие.

– Убивают либо сгоряча, либо обдуманно. Но чтобы скрыть все следы, действительно нужно ледяное спокойствие. Ну что, видела достаточно?

– Более чем, – кивнула она.

9

Они зашагали назад. Рис вытащила бутылку с водой, попила, а затем передала ее Броуди.

– Говорят, нет такой вещи, как совершенное убийство.

Броуди пил жадно, большими глотками.

– Ну, говорить можно многое. Только по большей части это полная ерунда.

– Так-то оно так. И все же. Эта женщина жила среди людей. Почти наверняка у нее была работа, семья. Свой дом.

– Все это не более чем догадки.

Рис в раздражении сунула руки в карманы.

– С одним-то человеком она точно была связана. С тем, который ее убил. Наверняка между ними что-то было.

– Тоже не факт. Они могли встретиться за день до убийства, а могли прожить вместе десяток лет. А уж откуда они к нам приехали, вообще один бог знает. Может, из Калифорнии, может, из Техаса. Или же откуда-нибудь с востока. Да хоть из Франции, в конце-то концов.

– Из Франции?

– Убивают, знаешь ли, не только американцы. Суть в том, что эта парочка не обязательно из местных. Они могли приехать откуда угодно. Я даже ставлю на последнее. Народу в Вайоминге меньше, чем на Аляске.

– Поэтому ты сюда и перебрался?

– Отчасти поэтому. Когда работаешь в газете, особенно крупной, тебя в конце концов начинает тошнить от людей. Но суть не в этом. Кем бы ни были те двое, гораздо больше шансов, что они не местные, а приезжие.

– А драка эта случилась потому, что они заблудились, а он не пожелал остановиться и спросить направление? Да уж, подобная самоуверенность заслуживает хорошего пинка. Но я не думаю, что дело именно в этом. Они встретились там или пришли туда, потому что им нужно было о чем-то поговорить. Или поспорить.

Ему нравился ход ее рассуждений. Никакой прямолинейности. Это было похоже на то, как она готовит, занимаясь несколькими блюдами сразу.

– Всего лишь предположение.

– Да, предположение. И что такого? А еще я могу предположить, что они все-таки не были французами.

– Может, и итальянцами. Литовцев тоже нельзя сбрасывать со счета.

– Прекрасно. Выходит, литовская пара потерялась в этих краях, поскольку он, подобно всем прочим мужчинам, считает свой член еще и компасом. И что спросить направление – это все равно что расписаться в бессилии своего члена.

Броуди сурово сдвинул брови:

– Это страшно охраняемый мужской секрет. Как ты умудрилась разгадать его?

– Ты даже не представляешь, сколько женщин догадывается об этом. В любом случае эти двое вышли из машины и потопали к реке, поскольку это был единственный способ определить, куда они попали. Там у них завязалась ссора, и в итоге он убил свою спутницу. Ну а затем, будучи суровым литовским мачо, он умело замаскировал следы и оттащил тело к машине – чтобы впоследствии похоронить у себя на родине.

– Неплохой сюжет для детектива.

– Неужто ты пишешь подобную чушь? И как только тебя публикуют.

– Будь я автором, непременно остановился бы на французах – просто чтобы добавить истории колорита. Как бы то ни было, а мы опять остались при своем – они могли приехать сюда откуда угодно.

Пожалуй, лучше всего было думать об этом как о головоломке, перебирая один кусочек за другим.

– Если он сумел так ловко замаскировать следы, значит, он неплохо разбирается в таких вещах.

– Не такая уж трудная задача. Кстати говоря, эти двое могли бывать здесь и раньше.

Броуди и сам неплохо знал эту местность – ему не раз приходилось гулять в подобных местах. В скором времени здесь появятся первые подснежники, а за ними полезут из земли и другие цветы. Жимолость наполнит воздух своим благоуханием.

К июню здесь все изменится до неузнаваемости.

– Рановато для туристов, – прикинул он в уме. – Как правило, в это время года приезжают те, кому хотелось бы избежать летней и зимней толчеи. А может, эти двое направлялись куда-то еще и остановились здесь для короткого привала. Не исключено также, что они живут в Кулаке Ангела и являются большими ценителями твоих кулинарных способностей.

– Вот это действительно чудесная мысль. Спасибо.

– Ты видела, во что он был одет. Сможешь узнать при встрече?

– Оранжевая охотничья шляпа. Черная куртка. Я вижу это все каждый день. Надо сказать, я к нему просто не приглядывалась. Я могла бы подать ему суп и даже не догадаться, что это он. Не знаю, удастся ли мне… Боже ты мой.

Броуди тоже увидел его. На самом деле он заметил медведя чуточку раньше – секунд за десять до того, как тот попался на глаза Рис.

– Ему нет до тебя никакого дела.

– Так ты у нас, значит, еще и специалист по медведям? – Все происходящее казалось настолько нереальным, что она даже не успела как следует испугаться. – Боже, какой здоровенный.

– Мне доводилось видеть и побольше.

– Рада за тебя. Что, разве мы не будем убегать?

– Нет. Это лишь раззадорит его. Иди себе спокойно, говори о чем-нибудь… Ага, он видит нас.

Вот тут-то ее страх стал более ощутимым. Привет, медведь!

– Это хорошо или плохо?

Ей вспомнилась иллюстрация из путеводителя – человек, прикинувшийся мертвым при встрече с медведем. Похоже на позу трупа из йоги.

Рис этот вариант был как нельзя кстати. Потому что, напади на них сейчас медведь, она рухнула бы замертво от ужаса.

Впрочем, не успела она додумать эту мысль, как медведь развернулся и направился в другую сторону.

– Они редко бросаются на людей, – заметил Броуди.

– Редко бросаются… превосходно. Мне нужно сесть.

– Шагай-шагай. Впервые видишь медведя?

– Так близко – да. Я и думать забыла про них. – Она на мгновение положила руку на грудь, чтобы убедиться, что сердце все еще там. – Всегда помнить о медведях – так сказано в моем путеводителе. Ну и встреча, – она снова коснулась груди. – По-своему он был даже красив. Такая зверюга.

– Он был бы куда агрессивнее, почуй он мертвое тело. Так что труп либо увезли, либо закопали очень глубоко.

Теперь ей пришлось сглотнуть.

– Еще один приятный образ. Пожалуй, мне действительно не помешает бокал вина.

Лишь оказавшись в машине, она почувствовала себя в полной безопасности. И тут же на нее навалилась усталость. Захотелось вздремнуть. Сумеречная, тихая комната. Наглухо запертые двери. И забвение.

Когда Броуди завел мотор, она прикрыла усталые глаза – всего на минутку. И тут же скользнула в глубокий сон.

Как же тихо она спала! Ни звука, ни шороха. Голова покоилась в уголке между сиденьем и окном. Руки недвижно лежали на коленях.

И что ему прикажете теперь делать?

Так и не определившись с ответом на этот вопрос, Броуди ехал совсем медленно, чтобы немного растянуть путь до города.

Она держалась куда лучше, чем можно было предположить. Не всякий решился бы поехать на место преступления, чтобы проверить все до конца. Подавляющее большинство ограничилось бы заявлением в полицию.

Но только не Рис.

Может, все дело в том, что ей довелось пережить раньше. Или же у нее просто такой характер.

Надо же – самой лечь в психиатрическую больницу! По тону ее голоса Броуди понял, что Рис считала это чем-то вроде капитуляции.

На его взгляд, это свидетельствовало о настоящем мужестве.

То же самое касалось и переезда из Бостона. В глазах Рис он выглядел чем-то вроде бегства, тогда как Броуди склонен был отнестись к нему как к путешествию. Он и сам в свое время уехал из Чикаго. Именно уехал, а не сбежал. Бегство основано исключительно на страхе, а его поездка была своего рода отсрочкой. Эта отсрочка позволила ему обустроить жизнь в соответствии с собственными правилами, временем и календарем.

То же самое делала, на его взгляд, и Рис Гилмор. Просто она тащила с собой чуть больше багажа.

Ни разу в жизни ему не приходилось бояться чего-то всерьез, но он без труда мог представить, каково это. Как-никак именно воображение было основой его заработка. И он легко мог представить, что испытывает человек, мучающийся от боли на больничной койке. Или сомневающийся в собственной нормальности. Что уж там говорить, нелегкая ноша.

Вообще в ней было что-то трогательное. Что-то такое, что не оставило его равнодушным. А ведь он был не из тех, кто спешит вылечить птенчика, сломавшего себе крыло. Природа есть природа, и чем меньше вы пытаетесь повлиять на нее, тем лучше.

Но Рис его все-таки привлекала. Не слабостью, но той силой, которую она вновь пыталась обрести. На его взгляд, это заслуживало уважения. К тому же, что тут скрывать, она нравилась ему как женщина.

Это был совсем не тот тип, который его обычно привлекал. Стальная решимость под хрупкой скорлупой. Ко всему прочему, это делало ее зависимой, а он не очень-то любил зависимых женщин.

Ему нравились сильные и целеустремленные, с головой погруженные в собственную жизнь. Так они отнимали у него меньше времени.

Пожалуй, она тоже была такой до ранения. А может, еще и будет – но уже не совсем такой, как прежде. Сейчас она пытается заново обрести себя. Интересно, что у нее получится в итоге?

Пока же он неспешно ехал по бурой траве, по выцветшей зелени вездесущего шалфея. Пики гор отвесно устремлялись в небо. Здесь не было ни пологих склонов, ни холмов – словом, ничего, что могло бы смягчить этот пугающий порыв.

На вершинах по-прежнему лежал снег, и эта белизна, отчетливо выделявшаяся на фоне неба, лишь усиливала контраст. Горы внушали восхищение и благоговейный трепет своей запредельной мощью и внушительностью.

Броуди до сих пор помнил свое первое впечатление, когда увидел их впервые, помнил, насколько заворожила его магия этих отвесных склонов. А ведь он всегда отличался трезвой рассудительностью. Ему и прежде доводилось бывать в горах. Были среди них и более величественные, и более элегантные. Но эти горы, кольцом окружавшие его новое жилище, отличались какой-то первобытной силой.

Он и в самом деле выбрал это место потому, что народу здесь было – раз, два и обчелся. Но и горы, как ни крути, тоже повлияли на это решение.

Броуди ехал по пустой дороге, через равнины, густо поросшие шалфеем. В отдалении паслось небольшое стадо бизонов. Косматая шерсть, низко опущенные головы. Пара новорожденных телят крутилась возле матерей.

Хотя он знал, что Рис понравилось бы это зрелище, будить ее не стал.

Под летним солнцем эти равнины утонут в буйстве цветов – целое море оттенков среди нежной зелени шалфея. Как можно отыскать на таких просторах одинокую могилу? Это не под силу ни человеку, ни зверю – во всяком случае, если зарыть тело достаточно глубоко.

Он свернул в сторону Кулака Ангела, укрывшегося за сосновой рощей. Рис тихонько застонала во сне. Взглянув на нее, Броуди заметил, что женщина начала дрожать.

Затормозив прямо посреди дороги, он легонько тряхнул ее за плечо:

– Подъем.

– Нет! – Она вырвалась из сна со стремительностью спринтера. Броуди едва успел перехватить направленный на него удар.

– Давай, стукни меня, – сказал он лениво. – Получишь в ответ.

– Что такое? – она непонимающе смотрела на руку, сжавшую ее кулак. – Я спала. Я что, и правда спала?

– Или здорово притворялась на протяжении последнего часа.

– Я тебя ударила?

– Попыталась. Но больше не стоит.

– Ладно, – она постаралась успокоиться. – Могу я получить назад свою руку?

Он разжал пальцы, и ее рука безвольно упала на колени.

– Ты всегда просыпаешься так, будто услышала удар гонга?

– Понятия не имею. Я уже очень давно не спала в присутствии другого человека. Похоже, ты действуешь на меня успокаивающе.

– Успокаивающе? – он недовольно нахмурился. – Если ты и дальше будешь нести подобную чушь, я сочту за честь вывести тебя из этого заблуждения.

По ее губам скользнула улыбка.

– Такие, как ты, не бьют женщин.

– Да неужели?

– Во всяком случае, физически. Вполне возможно, что ты разбил несколько сердец – не покалечив при этом их хозяек. Тебе проще сразу уничтожить человека при помощи слов… В любом случае признательна за то, что дал мне поспать. Я настолько… Бог ты мой! Только взгляни на это!

При виде ошеломившего ее зрелища она мгновенно забыла обо всем остальном. Все так же глядя в окно, она расстегнула ремень безопасности и распахнула дверцу. Стоило ей выйти из машины, как она тут же попала под порыв весеннего ветра.

– Какие же они… первобытные. Словно проросли из земли и устремились вверх. Похожи на крепость, которая затмевает собой все вокруг. Одновременно и пугает, и завораживает.

Она прислонилась к капоту машины.

– Я смотрю на горы каждый день – из окна комнаты, по дороге на работу. Но здесь… здесь совсем другое. Когда вокруг ни домов, ни людей…

– А я что, не человек?

– Ты же понимаешь, о чем я. Здесь, наедине с этими пиками, острее ощущаешь свою человеческую природу.

Она оглянулась, довольная тем, что он тоже вышел из машины.

– Мне казалось, я заверну в этот городок, немного поработаю, а затем поеду дальше. Но каждое утро я смотрю в окно на озеро и вижу в нем отражение гор. И мое желание уехать испаряется напрочь.

– Так ты скоро осядешь здесь навсегда.

– Это не входит в мои планы. Впрочем, у меня и плана-то никакого нет. Просто я думала, что рано или поздно вернусь назад. Не обязательно в Бостон. Может, в Вермонт. Я ходила там в школу, так что место знакомое. Мне здорово не хватает зелени. Всей этой зелени с Восточного побережья.

– Луга скоро станут зелеными. Равнины и болота покроются цветами. Ты просто не узнаешь этих мест.

– Наверное, ты прав. А эти горы… даже лучше, чем бокал вина, – она с наслаждением вдыхала свежий воздух.

– Ты выглядишь сейчас совсем как в те моменты, когда готовишь.

Она удивленно посмотрела на него:

– Как я выгляжу?

– Расслабленной и спокойной. Счастливой.

– Просто сейчас я уверена в себе. Поэтому-то и расслаблена. Жаль, что я так редко ощущаю это. После того, что случилось, я вообще не могла войти на кухню. У меня украли это счастье. Или я позволила украсть его. Сейчас все понемногу возвращается. Только послушай, как поют птицы! Не знаешь, кто это?

Только теперь Броуди обратил внимание на птичью трель. А Рис уже в изумлении смотрела в другую сторону.

– Смотри, – прошептала она, схватив его за руку.

Обернувшись, он увидел уже знакомое стадо бизонов, неторопливо шествующее по полям шалфея.

– Этих тоже видишь впервые?

– Так близко – да. Просто не верится. Глянь-ка, малыши!

Последнее слово она произнесла так нежно, будто оно таяло у нее во рту.

– Почему женщины всегда произносят это в одном тоне?

Рис в ответ слегка пихнула его локтем.

– Они такие милые, а потом станут совсем большими.

– Тогда-то ты и поджаришь их у себя на гриле.

– Ради бога, не порти такой приятный момент. Сейчас мне, как никогда, хочется прокатиться на лошади. Машина тут совсем некстати. Еще хочу увидеть антилопу, – добавила она. – Правда, прежде нужно научиться ездить верхом.

– Что, на антилопе?

– Да нет, – рассмеялась она. – Хочу увидеть антилопу, катаясь тут на лошади. Беда лишь в том, что я не умею ездить верхом.

– Вроде как Ло обещал тебя научить?

Продолжая наблюдать за стадом, Рис сунула руки в карманы.

– Его интересовала не езда. Но я бы могла воспользоваться его любезностью – при условии, конечно, что он будет вести себя в рамках приличий.

– Тебе нравится, когда мужчины ведут себя в рамках приличий?

– Не всегда, – заметила она с отсутствующим видом. – Но в случае с Ло – да.

Она спохватилась лишь в тот момент, когда Броуди положил руки на капот по обеим сторонам от нее. Только тут она поняла, что оказалась в ловушке.

– Броуди.

– Ты же не дурочка, и с головой у тебя все в порядке. Нервишки не в счет. Хочешь сказать, не догадывалась, к чему дело идет?

Сердце отчаянно колотилось у нее в груди. Отчасти из-за страха. Но только отчасти.

– Знаешь, я уже давно не думала о подобных вещах. Так что это проскользнуло мимо моего внимания. Ну, почти проскользнуло, – поправилась она.

– Если тебе это не нужно, так и скажи.

– Ну почему не нужно? Просто… ох!

Последнее слово вырвалось у нее из груди, когда Броуди рывком притянул ее к себе.

– Задержи-ка дыхание, – посоветовал он ей. – Идем на погружение.

В то же мгновение она утратила способность и дышать, и думать. Погружение было резким и внезапным, так что прохладный до этого времени воздух стал обжигающе горячим. Его губы нельзя было назвать нежными или настойчивыми. Они не соблазняли и не уговаривали. Они лишь брали то, что хотели. Рис чувствовала, что уплывает – голова кружилась и была удивительно легкой.

Интересно, останется ли от нее хоть что-нибудь, когда он наконец закончит? Не успев даже додумать эту мысль, она вскинула руки и обхватила его за шею. В то же мгновение его ладони оказались у нее на бедрах. Рывок – и она вплотную прижалась к его телу.

Сердце ее вторило в такт его сердцу. Рис задрожала, однако губы ее с прежней жадностью ласкали его рот. Дрожь ее была вызвана не страхом, но шоком, который понемногу тонул в волне желания.

Броуди тянул ее вверх, пока она не села на капот. За этим последовало еще одно погружение.

«Просто безумие», – мелькнула у нее мысль и тут же исчезла. Повинуясь желаниям тела, Рис обхватила Броуди ногами.

– Коснись меня, – она еле смогла оторваться от его губ. – Прикоснись ко мне. Где-нибудь. Везде.

Тут же его руки скользнули под легкий свитерок, сжали ее груди. Тело ее напряглось, а с губ сорвался стон. Она жаждала большей близости, больших ощущений. Ладони его были твердыми и грубоватыми – такими же, как он сам. Ее тело жадно отзывалось на движения его рук.

Ее желание было столь настойчивым, что он едва не утратил чувство контроля над собой. Еще немного, и он взял бы ее прямо здесь, на капоте машины. Сорвал бы мешающие одежки и погружался в нее до тех пор, пока не утолил бы безудержную жажду.

– Стоп, – он слегка придержал ее за руки. – Давай-ка чуть остынем.

Кровь бешено стучала у нее в висках, так что она с трудом могла расслышать его слова. В изнеможении она уронила голову ему на плечо.

– Ладно. Хорошо. Бог ты мой, мы не можем… не должны…

– Конечно, можем. Но поскольку нам уже не шестнадцать, не стоит делать это прямо посреди дороги, на капоте машины.

– Конечно.

На дороге? Она с трудом подняла голову, попыталась сосредоточиться.

– Боже мой, мы и в самом деле посреди дороги. Поехали. Пора ехать домой.

Спрыгнув с капота, она пятерней причесала растрепанные волосы, затем одернула свитер и куртку.

– Выглядишь просто замечательно, – заметил Броуди.

Однако чувствовала она себя отнюдь не здорово. Рис чувствовала себя использованной – но при этом не до конца…

– Мы не можем… Я пока не готова… Я бы не сказала, что это хорошая идея.

– Я же не прошу тебя выйти за меня замуж и нарожать детей. По-моему, так поцелуй был очень неплохой идеей. А общая постель – и того лучше.

Рис потерла виски.

– Не могу думать. Голова вот-вот взорвется.

– Минуту назад мне казалось, что у тебя взорвется еще кое-что.

– Хватит. Прошу тебя. Только посмотри на нас – болтаем о сексе, а перед этим чуть не трахнули друг друга. Про убитую мы просто забыли.

– Ну, она все равно мертва. Вне зависимости от того, отправимся мы с тобой в постель или нет. Тебе нужно время, чтобы подумать? Ради бога. Пару деньков я тебе дам. Но если ты решила, что нам стоит этим ограничиться, то ты глупее, чем я думал. – Повернувшись, он зашагал к своему месту.

– Броуди, подожди минутку.

– Подождать чего?

На фоне высящихся сзади гор он казался еще сильнее и увереннее в себе.

– Не знаю. Просто не знаю.

– Тогда поехали. Я уже хочу пива.

– Не в моих правилах спать со всяким, кто мне понравится.

Он прислонился к открытой дверце.

– Если я правильно понял, то последние два года ты вообще ни с кем не спала.

– Все так. Но если ты думаешь, что можешь воспользоваться… моей потребностью…

– Ясное дело, могу, – ухмыльнувшись, он забрался в машину.

Рис открыла дверцу и плюхнулась на свое сиденье.

– Мы болтаем всякую чушь.

– Ну так помолчи.

– Даже не знаю, почему ты мне нравишься, – пробормотала она. – Может, это просто реакция на то, что у меня так долго не было… мужчины.

– Скажи уж проще – тебя давно не трахали.

– Куда уж мне до твоего красноречия. Но если я и поддалась минутной слабости, это еще не значит, что позволю затащить себя в постель.

– Звучит так, будто я собирался стукнуть тебя дубинкой по голове, а затем затащить за волосы в свою пещеру.

– Меня бы это не удивило, – она спрятала глаза за темными очками. – И хотя я признательна тебе, что ты поддержал меня в этой истории…

Он затормозил так резко, что ее бросило вперед. Удержал лишь ремень безопасности.

– Что общего между этими вещами? – голос его был выразительно холоден. – Не путай одно с другим.

– Я… – Она переждала, пока он вновь тронулся в путь. – Ты прав, звучит оскорбительно. И для тебя, и для меня. Но я ведь сказала, что не в состоянии думать. Тело взвинчено, а мозг вывернут наружу. Я рассержена, испугана и вдобавок возбуждена. Да и голова начинает болеть.

– Прими аспирин, затем ложись спать. Дай мне знать, когда возбуждение достигнет пика.

Рис рассеянно глядела на горы.

– Мне нужно к шерифу. Можешь высадить меня у офиса.

– Поезжай-ка домой, прими таблетку. Потом позвонишь ему.

– Я хочу поговорить с ним лично. Высади меня, – потребовала она на повороте к Кулаку Ангела. – А сам можешь отправляться за пивом.

Он ничего не ответил. Рис повернулась, чтобы видеть его лицо.

– Я не прошу тебя идти со мной. Мне это не нужно. Если шериф решит, что я не в состоянии постоять за себя, он вообще перестанет мне верить.

– Поступай, как знаешь.

Затормозив у офиса шерифа, Броуди взглянул на нее с рассеянным любопытством.

– А что у нас завтра на ужин?

– Прости?

– Ты собиралась меня кормить.

– Ой, я и забыла. Даже не знаю. Что-нибудь придумаю.

– Звучит заманчиво. Ладно, иди. Затем отправляйся к себе и выспись как следует. Что-то ты неважно выглядишь.

– Правда? И кто в этом виноват? – Она подождала мгновение, второе, затем схватила рюкзак и рванула дверцу машины.

– Что-то не так?

– Да нет. То есть… я надеялась, ты меня поцелуешь.

Губы его изогнулись в усмешке.

– А ты, кажется, разохотилась, Худышка.

– Ты просто свинья, – выпалила она, пытаясь сдержать невольный смешок. – В следующий раз, когда решишь добиться от меня чего-нибудь, не забудь запастись кольцом. И тюльпанами, – добавила она, уже стоя на тротуаре. – Это мои любимые цветы.

Все еще сердясь и посмеиваясь, она зашагала к офису шерифа. Только коснувшись двери, она ощутила, как в душе поднимается волнение.

Внутри пахло подгоревшим кофе и мокрой собакой. Первый она обнаружила на маленькой стойке в левом углу комнаты. Там стояла почти пустая кастрюлька, на дне которой скопилось нечто напоминавшее черную жижу. Источник второго запаха лежал, пофыркивая, между двумя столами, за которыми, должно быть, работали помощники шерифа.

Из двух столов был занят только один. Копна темных волос, маленькая бородка, светлые живые глаза, по-мальчишески стройная фигура. Денни Дарвин, так его, кажется, зовут. Любит сваренные вкрутую яйца и сильно прожаренный бекон.

При виде Рис он слегка покраснел. Судя по тому, с какой скоростью его пальцы забегали по клавиатуре компьютера, занимался он чем угодно, только не служебными обязанностями.

– Добрый день, миссис Гилмор.

– Рис, – в конце концов, не так уж на много она была старше его. – Я надеялась застать здесь шерифа.

– Он у себя в кабинете. Это прямо по коридору.

– Спасибо. Симпатичная собака, – Рис всмотрелась в нее повнимательней. – Кажется, я уже видела ее. Она любит купаться в озере.

– Это Моисей. Пес Эбби Мардсон, средней дочурки шерифа.

– Ах да. Она еще любит бросать мячик в озеро, а собака его приносит.

– Точно. Моисей коротает с нами время, пока девочки в школе.

Пес глянул на Рис одним глазом, встряхнулся и приветственно стукнул хвостом.

– У Джоани обычно остаются после обеда суповые кости. Мы могли бы отдавать их Моисею.

– Заманчивое предложение.

– Что ж, Моисей, приятно было познакомиться.

Она повернулась и направилась в сторону коридора, на который указал ей Денни. У входа в коридор располагался еще один стол – для корреспонденции.

Две камеры в конце коридора временно пустовали. Рис обратила внимание на две запертые двери. На одной из них было написано «хранилище», на другой – «туалет». Напротив, по другую сторону коридора, находился кабинет Рика Мардсона.

Сам шериф сидел за дубовым столом, назвать который новым у Рис не повернулся бы язык. Рик устроился спиной к окну и лицом к двери. На столе, помимо компьютера и телефона, стояли пара фотографий в рамках и ярко-красная кружка, служившая подставкой для ручек и карандашей. Здесь же лежали папки с документами.

На вешалке в углу висели шляпа и потрепанная коричневая куртка. Стены были обклеены красочными плакатами. На посетителей бодро взирали Джон Вейн, Клинт Иствуд, Пол Ньюмен и прочие актеры, блеснувшие в роли ковбоев.

Заметив, что Рис замешкалась у двери, шериф встал:

– Проходи, Рис, проходи. Я как раз звонил тебе домой.

– Надо будет поставить автоответчик. Найдется у вас свободная минутка?

– Конечно. Присаживайся. Хочешь самого отвратительного в Вайоминге кофе?

– Лучше воздержусь. Но все равно спасибо. Обнаружили что-нибудь новое?

– К хорошим новостям можно отнести то, что никто из местных не исчезал. То же самое касается и заезжих. Я опросил всех в округе.

– Возможно, они просто еще не хватились ее. Прошел всего один день.

– Может, и так. Я буду проверять время от времени.

– Вы считаете, что я это выдумала.

Шериф подошел к двери, закрыл ее, после чего пристроился на краешке стола. Когда он снова заговорил, в голосе его звучали терпение и доброта:

– Могу сказать тебе лишь то, что мне известно. Все женщины, проживающие в этом городе, живы и здоровы. То же самое касается приезжих. Все на месте, никто не пропадал. А еще, по долгу службы, я знаю то, что пару лет назад тебе пришлось пережить много неприятного.

– Это не имеет никакого отношения к тому, что случилось.

– Как знать. Я хочу, чтобы ты еще раз вспомнила увиденное. Вполне возможно, там действительно была парочка, которая из-за чего-то ссорилась. Может даже, дело дошло до рукоприкладства. Но ты была слишком далеко от них, Рис, чтобы как следует все разглядеть. Может статься, они оба ушли оттуда на своих ногах.

– Она была мертва.

– Ты же находилась на противоположной стороне реки. Ни подойти, ни пощупать пульс.

– Все так, но…

– Я внимательно прочел твое заявление. Ты бросилась бежать, натолкнулась на Броуди, вы с ним вернулись назад. Прошло минут тридцать, прежде чем вы оказались на месте. Что, если за это время она встала и ушла в лес? Может, в ярости, может, с парой синяков – но живая и здоровая.

Дело не в том, пуст ли стакан наполовину или полон, думала Рис. Дело в самом стакане – в том, что она видела произошедшее своими глазами.

– Она была мертва. К тому же если она ушла сама, то куда подевались следы? Нет ничего, что указывало бы на ее присутствие.

Какое-то мгновение шериф смотрел на нее молча. Когда он вновь заговорил, в голосе его звучало все то же бесконечное терпение. Оно опутывало ее, словно щупальцами, не давая вырваться.

– Ты не местная, Рис, и впервые была в горах. Прибавь сюда тот шок, который ты пережила. Река здесь длинная, так что ты легко могла спутать место. Не исключено, что все произошло полумилей выше.

– Настолько я бы не ошиблась.

– Я сделал все, что мог, но район такой большой, что обойти его весь просто невозможно. Я решил подстраховаться и созвонился со всеми близлежащими больницами. Ни в одну из них не поступала женщина с травмой шеи или головы. Завтра я еще раз созвонюсь с докторами.

Рис встала.

– Вы думаете, что я ничего не видела.

– Ошибаешься. Я думаю, ты видела нечто такое, что взволновало и потрясло тебя. Но я не могу найти ничего, что указывало бы на убийство. Будет лучше, если ты позволишь мне и дальше заниматься этим делом. Обещаю, что я продолжу расследование. Сама же выбрось это на время из головы. Ладно, я собираюсь поехать домой, повидаться с женой и детьми. Могу подвезти тебя.

– Спасибо, я лучше пройдусь пешком. Проветрюсь немного. – Она направилась было к двери, но затем обернулась. – Эта женщина погибла, шериф. Я не в состоянии выбросить такое из головы.

Когда она вышла, Мардсон вздохнул и покачал головой. Что ж, он сделал все, что мог. Большего от него нельзя было и требовать.

Пора ехать домой. Жена и дети уже ждут его за ужином.