Текст книги "Последняя любовь"

7

В ее жизни царит беспорядок, и виновата в этом только она сама.

Так думала Эйвери, сидя в бывшем кабинете Бекетта, который уже наполовину превратила в свой собственный. Вокруг громоздились коробки, рулоны оберточной и папиросной бумаги, ленты и банты.

Просто безумие.

Каждый год она обещала себе, что на этот раз все будет по-другому. Она сделает покупки заранее – и по списку! Отнесется к процессу покупки, хранения, упаковки и укладки рождественских подарков как разумный взрослый человек.

Эйвери действительно собиралась поступить именно так.

В следующем году уж точно.

Похоже, все ее организационные навыки распространялись только на работу и не касались личной жизни. Именно поэтому – как обычно, за три дня до Рождества – она перебирала подарочные коробки, рылась в грудах лент, паниковала всякий раз, когда не могла найти то, что положила «вот сюда» ровно минуту назад, и изнемогала от усталости.

Эйвери обожала Рождество.

Ей нравилась музыка, которая доводила остальных людей до белого каления еще до прихода праздника. Нравились огни, яркие краски, секреты и радостное возбуждение. Она любила покупать и упаковывать подарки, а потом с удовольствием разглядывать аккуратные стопки разноцветных свертков. Так почему всегда приходится заниматься этим второпях и в последнюю минуту?

Сейчас никаких изматывающих одиннадцатичасовых гонок. Она все завернет, упакует и разложит уже сегодня. В крайнем случае – завтра.

На столе ничего не помещалось, и Эйвери расположилась на полу в окружении коробок, обрывков бумаги и мотков лент. Нет, на следующий год она точно первым делом подготовит стол и купит контейнеры для бантов и прочей мелочовки. Даже подпишет, как это делает Хоуп.

Ладно, бог с ней.

Вспомнив Хоуп с ее досадной практичностью, Эйвери полюбовалась сережками, которые купила для подруги, уложила их в коробочку, выбрала серебристую фольгу, пышный красный бант и подходящий ярлычок. Кивая головой в такт песне Брюса Спрингстина «Санта Клаус приезжает в город», она аккуратно отрезала бумагу и тщательно подвернула свободные уголки. Может, с организованностью у нее и слабовато, зато подарки будут красиво упакованы.

Эйвери взяла ролик клейкой ленты, потянула и поняла, что остался только небольшой кусок.

– Вот черт!

Ничего страшного. Скотч она точно покупала.

После пятнадцатиминутных поисков, сопровождающихся нарастающим отчаянием, приступами паники и руганью, Эйвери пришлось признать, что она только хотела купить скотч.

Все поправимо, надо сейчас сбегать и купить.

Посмотрев на часы, она выругалась еще раз.

Как так случилось, что уже почти полночь? Ей срочно нужна клейкая лента!.. Еще четверть часа Эйвери безуспешно шарила по ящикам и нераспечатанным коробкам и обыскивала шкафы. Вот вам и веская причина жить в Нью-Йорке, уж там-то человек может найти все необходимое в любое время суток. И когда во время упаковочной лихорадки заканчивается чертов скотч, его всегда можно купить.

Эйвери мысленно велела себе не глупить, остановилась и окинула взглядом царящий в комнате беспорядок. Из-за поисков все оказалось верх дном, даже извлеченные из закромов потенциальные подарки, которые Эйвери приобрела летом, про запас.

Плохо дело… однако бывает и хуже. И вообще, клейкая лента наверняка есть внизу в ресторане.

Эйвери схватила ключи и, оставив музыку и свет, понеслась вниз по лестнице в пиццерию. Зажгла свет, подошла к стойке и стала рыться в ящиках.

– Ага!

Она радостно вытащила держатель для клейкой ленты, но тут же разочарованно вздохнула – скотч почти закончился. В поисках запасного ролика пришлось перерыть все шкафы, чуланы и кладовую за рестораном. Поймав себя на том, что обыскивает холодильники, Эйвери сдалась и налила бокал вина.

Она сидела за стойкой, подперев голову рукой, и размышляла о том, как отсутствие клейкой ленты способно разрушить самые благие намерения.

В дверь постучали, и Эйвери подскочила от неожиданности, едва не пролив вино. В свете фонаря стоял Оуэн, глядя на нее сквозь стеклянную дверь.

Нет, только Нью-Йорк. Здесь, в Бунсборо, женщина даже не может остаться наедине со своим кризисом из-за клейкой ленты.

Эйвери побрела к двери, щелкнула замками.

– Мы закрыты.

– Тогда почему ты сидишь здесь за стойкой и пьешь вино?

– Я упаковываю рождественские подарки.

– Странно, а такое впечатление, будто ты сидишь в пустой пиццерии и пьешь вино.

– У меня закончилась клейкая лента. Я думала, что купила, но ошиблась; здесь, внизу, тоже почти ничего не осталось. И уже слишком поздно идти в магазин за чертовым скотчем, это тебе не Нью-Йорк.

Оуэн изучающе взглянул на Эйвери. Клетчатые фланелевые штаны, похоже, пижама, футболка с длинными рукавами, толстые носки. Волосы собраны на затылке при помощи одной из тех заколок, которые напоминают большие зубы.

– Значит, ты опять упаковываешь все подарки сразу.

– И что?

– Просто констатирую факт.

– Ты зачем пришел? Почему не сидишь дома и не упаковываешь подарки? Потому что наверняка все упаковал, – с горечью произнесла Эйвери. – Упаковал и разложил по соответствующим пакетам. И я точно знаю, что вы уже вручили подарки персоналу, видела фирменные джемперы «Инн-Бунсборо».

– Хочешь такой?

– Конечно.

– Принесу завтра, если угостишь вином.

– Почему бы и нет, все равно подарки я уже не упакую.

Эйвери сходила за бутылкой и бокалом.

– Как ты здесь очутился?

– Увидел через дорогу, что свет горит, а ты мечешься как помешанная, – объяснил Оуэн. – Я проверял свой контрольный список. Мы закончили.

– Что закончили?

– Гостиницу. Конечно, ее еще нужно полностью обставить, но основная работа сделана.

– Иди ты!

– Сделана, – повторил он и торжественно поднял бокал. – Завтра ждем инспекторскую проверку.

– Оуэн! – посветлев, воскликнула Эйвери, у которой сразу улучшилось настроение. – Вы успели до Рождества!

– Да. Теперь нужно получить разрешение на ввод в эксплуатацию и использование, но с этим проблем не будет. Хоуп может переезжать. Завезем остальную мебель, приберемся… За пару недель добьем все недоделки.

– Поздравляю! Хоуп говорила, что вы близки к завершению, но я даже не подозревала, насколько.

– Да, заключительный этап. После Рождества рабочие займутся зданием пекарни.

Эйвери подошла к двери, взглянула через дорогу.

– Какая красивая! Смотрю на нее и радуюсь. Хоуп сказала, что уже номера бронируют.

– Забронируют еще больше, когда мы выложим фотографии в Интернете. На следующей неделе Хоуп дает несколько интервью. Собирается показать журналистам гостиницу с самой лучшей стороны. Мы тоже дадим интервью – расскажем о семейном бизнесе. Будет хорошая реклама.

– Будет хорошая жизнь. Slainthe![6]6
  Тост за чье-нибудь здоровье (гэльский).


[Закрыть] – сказала Эйвери, легонько стукнув своим бокалом бокал Оуэна. – Я забегу утром, перед открытием пиццерии. А потом пойду и куплю клейкую ленту.

– У меня в машине есть скотч.

Эйвери поставила бокал и прищурилась.

– У тебя в машине есть скотч?

– Ну да, в бардачке. И прежде чем умничать по этому поводу, не забудь – тебе нужна клейкая лента, а у меня она есть.

– Я хотела сказать, что очень предусмотрительно возить скотч в бардачке, – улыбнулась Эйвери.

– Не верю, но попытка хорошая. Пойду принесу.

– Сама схожу. Ты припарковался за гостиницей?

– Да, и на улице мороз. Где твое пальто и ботинки?

– Наверху. Тут рядом, дорогу перейти, и все.

Оуэн не сомневался, что, несмотря на декабрь и глубокую ночь, Эйвери побежала бы через площадь в одной пижаме и без обуви.

– Пойду я, а ты закрой переднюю дверь. Встретимся у заднего входа.

– Огромное спасибо.

Оуэн отдал ей бокал и вышел на улицу. Эйвери закрыла за ним дверь, отнесла пустые бокалы на кухню. Выключив свет, пошла на лестницу, начала было спускаться вниз, чтобы отпереть заднюю дверь, и услышала щелчок замка.

Само собой, у Оуэна есть ключ, подумала Эйвери, он же владелец дома.

Она встретила его на полпути наверх и сразу же забрала скотч.

– Я куплю сразу сто роликов этой чертовой ленты!

– Чем больше, тем лучше.

Она рассмеялась.

– Держу пари, что ты хранишь по ролику в грузовичке, дома и в мастерской.

Подняв брови, Оуэн устремил на Эйвери взгляд спокойных голубых глаз.

– Умничаешь?

– Констатирую факт. Нет, это комплимент, – решила она. – И я собираюсь последовать твоему примеру и запастись клейкой лентой.

Их лица были на одном уровне – Оуэн стоял чуть ниже. Не сводя глаз с Эйвери, он сунул руку в карман.

– Начни прямо сейчас.

– Ты принес мне запасной скотч!.. На самом деле в машине было два рулончика! – рассмеялась Эйвери и взяла ленту.

«Вообще-то, три, – подумал Оуэн. – Да кто считает?»

– Хочешь, помогу упаковать подарки?

Эйвери нахмурилась.

– И будешь умничать по поводу состояния моей упаковочной зоны – после того, как я выведу тебя из обморока, в который ты упадешь, когда ее увидишь.

– Видел я твою так называемую упаковочную зону и раньше.

– Только не в этом году. Намного хуже, чем обычно, – у меня теперь больше места для беспорядка.

Заметив движение его глаз, Эйвери слегка отстранилась.

– Оуэн, я думала об этом.

– О беспорядке?

– В некотором роде да. Думала о том, что мы оба думаем по поводу того, что мы сейчас делаем. Вначале удивлялась, почему мы раньше не сделали того, о чем оба думаем, а потом решила – черт возьми, нужно сделать это, и все. И вдруг до меня дошло: мы ничего не делали раньше потому, что не хотим все испортить. Правда, Оуэн, ты так много для меня значишь. Ты мне очень дорог.

– Забавно, я тоже размышлял над тем, о чем мы оба думаем. Думал, как бы все не испортить. Райдер считает, что все будет хорошо.

– Райдер?

– Я узнавал его мнение. Только не говори, что ты не советовалась с Клэр и Хоуп.

Она хотела было возмутиться, но сдержалась.

– Ну да. А почему Райдер так считает?

– Потому что мы много значим друг для друга и оба не глупы.

Эйвери склонила голову набок.

– Верно. И еще – раз уж мы думаем…

Не выпуская ролики скотча, она положила руки на плечи Оуэну.

– Может, все будет не так, как в прошлый раз. Можно узнать.

Он обнял ее за бедра.

– Просто проверить.

– Согласись, разумно. К чему тратить время на раздумья, если окажется, что овчинка не стоит выделки? А если все будет хорошо…

– Эйвери, тише.

Оуэн наклонился, легко коснувшись губами губ Эйвери. Просто проверить. Прижал ее к себе, снова поцеловал и увидел, что она медленно закрывает глаза. Приоткрыв губы, она негромко застонала, и Оуэн почувствовал, как его подхватывает поток энергии. Оуэн покачнулся от внезапного взрыва желания – взаимного. Где оно было раньше? Как вышло, что они его не замечали?

Острое и горячее, лимоны и огонь. И Эйвери – пылкая, открытая и страстная.

Оуэн приподнял ее, и она сразу же обвила его ногами, целуя крепче. Все ее сомнения исчезли. Оуэн медленно поднялся по ступенькам на лестничную площадку, прижал Эйвери спиной к стене. Эйвери хотела было запустить руки в волосы Оуэна – как же они ей нравятся! – и ударила его роликами скотча. Прыснув от смеха, Эйвери уронила голову Оуэну на плечо, а когда он охнул от неожиданности, рассмеялась еще сильнее.

– Прости, прости! – Она обняла его, уткнулась носом в шею. – Оуэн…

Вздохнула, мысленно повторила его имя – ласковее и мягче! – и только потом посмотрела ему в лицо.

– Это определенно стоит того, чтобы подумать.

– Хорошо, что ты сказала, по крайней мере, мне не придется давать сдачи.

– Лучше поставь меня на пол.

– Я могу подняться, упакуем подарки.

– Если мы пойдем наверх, нам будет не до подарков.

– Я говорил иносказательно.

– Понятно. – Она осторожно высвободилась из его объятий. – Пожалуй, следует подождать еще несколько дней. Не то чтобы я не доверяла мнению Райдера, но если мы подождем, это будет не просто порыв.

– А я-то думал, что зря никогда не поддавался импульсу.

– Зато я поддавалась слишком часто.

Эйвери вдруг поняла, что если бы ее так не тянуло к Оуэну, то она давно могла бы напрямую спросить, есть ли у него кто-нибудь. Сейчас этот вопрос мучил ее еще сильнее, чем раньше. Хотя…

– Ты уже договорился с кем-нибудь встречать Новый год?

– Вообще-то нет.

– Нет?

– У нас было много работы.

По лицу Оуэна Эйвери поняла, что он хочет задать ей тот же вопрос.

– А ты?

– Вроде того. С Хоуп. Вы решили, что на Новый год никакой работы, вот мы и хотим побездельничать под девчачьи фильмы и разговоры о том, как нам совершенно безразлично, что ни ее, ни меня не пригласили на свидание.

– Хочешь, приглашу тебя.

Мило, подумала она.

– Я не могу просто так бросить Хоуп, тем более в самую романтичную ночь в году.

– Я устрою вечеринку. У себя дома.

Эйвери уставилась на Оуэна, словно тот вдруг заговорил на иностранном языке.

– Ты имеешь в виду, на этот Новый год? Через неделю?

– Конечно.

– Оуэн, это называется спонтанность. Насколько я знаю, тебе она чужда.

– Я способен принимать спонтанные решения.

– Тебе нужно полгода, чтобы организовать вечеринку. Ты составляешь сводные таблицы и разрабатываешь подробный план. А спонтанность? Это не твое.

– Я устрою вечеринку, – твердо сказал Оуэн. – Дома. На Новый год. И ты останешься у меня.

У него. В новогоднюю ночь.

– Идет. И если ты не передумаешь, я не только останусь, но и приготовлю тебе завтрак.

– Договорились. – Оуэн снова обнял Эйвери и целовал до тех пор, пока не почувствовал, как она обмякла в его руках. – Я сам закрою заднюю дверь.

– Хорошо. – Глядя, как он сбегает вниз по ступенькам, Эйвери с трудом перевела дыхание. – Оуэн?

Он обернулся и одарил Эйвери улыбкой, от которой ее сердце ухнуло вниз. Неудивительно, что она влюбилась в него, когда ей было пять лет.

– Спасибо за скотч.

– Всегда пожалуйста.

Поднимаясь по ступенькам, Эйвери услышала, как внизу щелкнул замок. Все, несмотря на поздний час, никакой упаковочный марафон ей не страшен. Клейкой ленты теперь предостаточно, да и разве можно уснуть, когда все мысли только об Оуэне Монтгомери?

* * *

Похоже, у него и вправду кровь отлила от мозга к другим частям тела, иначе он никогда бы не подписался на эту вечеринку. Так думал Оуэн, ветреным днем возвращаясь из Хейгерстауна. Нужно открывать гостиницу, Рождество на носу, запущен новый проект… Какая, к черту, вечеринка через неделю?

Он притормозил у светофора и вытащил мобильник – сделать несколько заметок о еде и напитках. Проверил сообщения. Два от Райдера, оба требовательные: «Где тебя носит?»

До Бунсборо оставалось совсем немного, и Оуэн не стал отвечать. Мысли скакали. Прием в честь открытия гостиницы гораздо важнее импровизированного празднования Нового года. В основном открытием занимались мать Оуэна, его тетя и Хоуп, и почти все уже готово. Тем не менее в портфеле лежит толстая папка с информацией о приеме, а в компьютере хранится пара-тройка сводных таблиц. И… подробный план.

Оуэн решил набросать такой же для своей вечеринки, уверяя себя, что никакая это не навязчивая идея. Обычная практичность. Экономия времени и нервов.

Навязчивая экономия времени и нервов, ну и что?

Повернув на улицу Св. Павла, он бросил взгляд на «Весту» и подумал об Эйвери. Почему он просто не пригласил ее на ужин с продолжением в постели, размышлял Оуэн, заезжая на парковку за гостиницей. Потому что она заговорила о новогодней ночи, а у него случилось помутнение рассудка. Тогда все казалось вполне разумным.

Он вылез из грузовичка, немного постоял на морозе, любуясь внутренним двором, очертаниями террас и деревянной ограды. Как нелегко дались эти красота и изящество! В памяти возникли кучи строительного мусора и грязи. А еще кошмарное количество голубиного помета – ох, лучше и не вспоминать!

Но они все выгребли и сделали кое-что еще. Раз уж он тогда справился, то уж чертову новогоднюю вечеринку устроить сможет.

В фойе Оуэн остановился, чтобы взглянуть на большой полированный стол под центральной люстрой и соломенно-желтые кресла у кирпичной стены.

Да, сделали кое-что еще, подумал он, ухмыльнувшись, и пошел через арку в обеденный зал, на звук голосов.

Райдер и Бекетт устанавливали огромный резной буфет у каменной стены, кусок которой остался неоштукатуренным – для красоты. Мать и Хоуп расставляли симпатичные деревянные столики. Тупорылый растянулся в дальнем углу, но при виде Оуэна поднял голову и завилял хвостом. Оуэну вдруг подумал, что, возможно, пес видит его как огромный пончик в человеческий рост.

– Где, черт возьми, тебя носит? – осведомился Райдер.

– Ездил по делам. Отлично смотрится!

– Согласна. – Жюстина широко улыбнулась и придвинула стул к столу. – Мы хотим повесить сюда большое зеркало. То, старинное. И похоже, нам потребуется еще один сервировочный стол. Поставим его вон туда, под окном. Сейчас сниму размеры и сбегаю в «Баст», посмотрю, найдется ли у них что-нибудь подходящее.

– У тебя же есть столик, который ты купила в том шикарном французском магазине во Фредерике[7]7
  Фредерик (Frederick) – третий по количеству населения город в штате Мэриленд, США.


[Закрыть], – напомнил Райдер.

Лицо Жюстины окаменело.

– Он перекошен. Одна ножка короче остальных. Зря я его купила.

– Я же сказал, что укоротил ножки. Поставишь на него всякую дребедень, никто и не заметит.

– Персонал вел себя грубо, – вмешалась Хоуп. – Если магазин отказывается возмещать убытки за вещь с дефектом, его нужно закрыть.

– Дался вам этот столик! Я его починил.

– Его купили для фойе, – не уступала Хоуп. – Мы уже присмотрели в «Басте» подходящую замену.

– Если бы не шило в заднице кое у кого, этот столик давно бы стоял в фойе.

Жюстина метнула на сына сердитый взгляд.

– Кого ты имеешь в виду, Райдер? Ведь это я велела отнести его в подвал.

– Где я его починил, – пробормотал Райдер. – Пойду принесу. Бекетт, поможешь?

Желая убраться с линии огня, Бекетт поспешил за ним в подвал.

– Если стол сюда не подойдет, мы его уберем, – пообещал Оуэн. – Хотя он красивый.

– Бракованный, и не стоит потраченных денег. Сама виновата, – признала Жюстина, почесав за ухом пса, который подошел и потерся о ее ноги. – Ладно, поживем-увидим. Хоуп, это, должно быть, идет Кароли с кухонными принадлежностями, – добавила она, услышав шаги на центральной лестнице. – Не сходите вдвоем за мармитами и кофеваркой? Проверим, как они будут смотреться.

– Конечно.

Оуэн открыл было рот, чтобы предложить свою помощь, но от взгляда матери слова застряли в горле. Жюстина молчала, пока шаги Хоуп не стихли в отдалении.

– Я хотела, чтобы она ушла на пару минут.

Сложив руки на груди, мать смотрела, как Бекетт и Райдер затаскивают починенный столик.

– Райдер Томас Монтгомери.

Оуэн прекрасно знал этот тон, этот взгляд. Хотя сейчас они адресовались не ему, Оуэн почувствовал мороз по коже.

Опустив голову и поджав хвост, Тупорылый ретировался в свой угол.

– Слушаю, мэм.

– Я вырастила тебя не для того, чтобы ты грубил людям, рычал на женщин или срывал зло на сотрудниках. Так что будь, пожалуйста, повежливее с Хоуп, независимо от того, согласен ты с ней или нет.

Райдер поставил столик на пол.

– Хорошо. Но…

– Но?

Один-единственный слог прозвенел угрозой.

Отставив ногу в сторону, Райдер умильно посмотрел на мать.

– Ты же сама сказала, чтобы мы обращались с Хоуп как с родной. Так чего ты теперь хочешь: чтобы я был вежлив или чтобы обращался с ней как с членом семьи?

Долгое напряженное мгновение. Бекетт поспешил отойти от брата. Наконец, Жюстина шагнула вперед и крепко взяла Райдера за уши.

– Думаешь, ты такой умный?

– Ага. Весь в маму.

Она рассмеялась.

– Сын своего отца, вот ты кто, – сказала Жюстина и ткнула его в живот. – Следи за языком!

– Обязательно.

Кивнув, она отошла и встала, подбоченившись.

– Столешница покороблена, Рай.

– Чуть-чуть. Ну да, столик плохо сделан, и цена завышена, но смотрится красиво. Будет еще лучше, если поставить на него те медные штуковины.

– Пожалуй. Хотя мне обидно. Моя ошибка.

– Ага, конечно. – Райдер пожал плечами. – Ты сама обставила гостиницу площадью девять тысяч квадратных футов, выбрала все от сифонов до кроватей, и это твоя ошибка? Да ладно тебе, мам!

Жюстина бросила на него внимательный взгляд.

– А ты не дурак. Может, и правда в меня пошел.

Она повернулась к двери, когда вошла Хоуп с большой коробкой, другую несла Кароли.

– Дай-ка я возьму, – предложил Райдер и забрал коробку у Хоуп. – Я стараюсь быть вежливым.

– Больно?

– Пока нет.

Бекетт взял коробку у Кароли. Оуэн тихо стоял в сторонке. Сейчас распакуют кофеварку, достанут мармиты, подставки, разбросают упаковку и оберточную бумагу… Ладно, позже он все уберет.

Кароли говорила, что надо бы помыть фужеры для вина, мать поправляла повязку на волосах. Бекетт и Райдер договаривались принести зеркало, а потом отправиться в соседнее здание, к остальным рабочим.

Оуэн подождал, пока три женщины не оценят результат своих трудов.

– Я все равно буду знать, что он бракованный, – заметила Хоуп, пригладив волосы. – И меня это бесит. – Она перевела взгляд на Райдера. – Ладно, переживу.

– Хорошо. Давайте повесим зеркало и поскорее смоемся, пока эти женщины не нашли нам работу.

– Одну минуту, я хочу кое-что сказать, – объявил Оуэн.

– Когда закончим, – возразил Райдер.

– Нет, прямо сейчас. – Оуэн сделал серьезное лицо. – По поводу разрешения на ввод в эксплуатацию.

– Господи, только не говори, что у нас возникли проблемы. Инспектор все принял.

Оуэн вздохнул, медленно покачал головой.

– Я съездил в Хейгерстаун, хотел узнать, можно ли ускорить процесс. И… получил разрешение.

Бекетт ткнул в него пальцем.

– Ты взял разрешение на ввод в эксплуатацию?

Ухмыляясь, Оуэн ткнул его в ответ.

– Точно!

– О, господи! Кароли! – Жюстина схватила сестру за руку.

Оуэн хлопнул Райдера по плечу и улыбнулся Хоуп.

– Готова к переезду? Хочешь, мы перетащим остальные вещи? Сегодня можешь ночевать здесь.

– Конечно, готова! – Она со смехом обняла его и поцеловала в губы. – Я переезжаю!

С радостным визгом Хоуп обнялась с Жюстиной и Кароли, потом бросилась на шею Бекетту и громко его расцеловала. И замерла, дойдя до Райдера.

– А что получу я? Крепкое рукопожатие?

Хоуп снова рассмеялась, покачала головой и целомудренно чмокнула его в щеку.

– Ну вот, всегда так! – возмутился Райдер.

Он положил одну руку на плечо Оуэна, другой обхватил Бекетта.

– Вот черт! Мы это сделали!

Глаза Жюстины наполнились слезами.

– Мои мальчики, – прошептала она, обнимая всех троих.

На мгновение они замерли, обнявшись, и лишь Тупорылый пытался влезть между ними.

– Ладно, – кивнула Жюстина, шагнув назад и смахнув слезы. – Пора обедать. Я угощаю. Бекетт, позови Клэр. Оуэн, ступай к Эйвери и закажи еду, пусть накроет стол и присоединяется к нам. Хоуп, неси бутылку – нет, две – шампанского, того, что приготовили для гостей.

– Ой, я не домыла фужеры! – Кароли поспешила на кухню.

– Шампанское? За обедом? – удивленно переспросил Райдер.

– Да, черт возьми!

– Кстати, о шампанском… – Оуэн почесал подбородок. – Рай, ты с кем встречаешь Новый год?

– Хотел с хихикалкой. Но я собираюсь все отменить.

– Перед самым Новым годом? – сурово спросила мать.

– Поверь, ты бы меня поняла, если бы услышала это хихиканье. А что? – Он повернулся к Оуэну. – Хочешь пригласить меня на танцы?

– Я устраиваю вечеринку.

– На этот Новый год? – удивилась Жюстина, широко распахнув глаза.

– Да-да, на этот. Господи, что здесь такого? Просто вечеринка. Праздничное сборище с едой и выпивкой. Ты ведь придешь?

Надув щеки, Жюстина пристально посмотрела на сына.

– Конечно.

– А ты, Рай?

– Почему бы и нет?

– Клэр уже поднимается, – объявил Бекетт, засовывая телефон в карман.

– Новогодняя вечеринка у меня дома. Придете?

– В каком году?

– Старая шутка. Так вы придете или нет?

– Мы планировали остаться дома. Мальчики хотят посмотреть, как упадет шар на Таймс-сквер, но только Мерфи намерен загадывать желание. Я спрошу Клэр, может, пригласим няню.

– Отлично. – Оуэн вытащил записную книжку. – Теперь обед.

Тупорылый радостно завилял хвостом.

Из кухни донесся хлопок пробки от шампанского. Оуэн довольно улыбнулся.

– Вот теперь все официально. Добро пожаловать в отель «Инн-Бунсборо».