Текст книги "Черная роза"

Глава 5

Прием закончился, гости разъехались, а Роз все не могла успокоиться. Она понимала, что если поднимется к себе, то будет метаться по комнатам, прокручивая в памяти неприятную сцену и терзаясь пережитым когда-то унижением, а потому заварила большую кружку кофе и вышла во внутренний дворик. Там можно насладиться прохладой и одиночеством и под тихий гул обогревателей, глядя на мерцающие в саду огоньки, потосковать – самую-самую капельку.

Роз знала, что Харпер сердится на нее. Сердится потому, что она не дала ему вытолкать Брайса взашей. Харпер еще слишком молод, но как настоящий мужчина, благослови его Господь, верит, что с помощью физической силы можно решить любую проблему. Правда, из любви к матери, уступив ее просьбе, он сумел подавить гнев.

По крайней мере, он сумел его подавить в этот раз.

В тот единственный раз, когда Брайс попытался войти в Харпер-хаус без приглашения, она была слишком шокирована, чтобы удержать сына. И Дэвида, если уж на то пошло. Брайс вылетел из дома в самом прямом смысле этого слова, а она испытала подленькое – чего уж кривить душой – удовлетворение от того, как ее сын вышвырнул подонка из дома. Но что это изменило?

Брайс тогда добился того же, что и сейчас: расстроил ненавистную бывшую жену.

Сколько же еще, черт побери, придется расплачиваться за одну глупую, опрометчивую ошибку?!

Дверь за спиной скрипнула, и Роз напряглась. Она вовсе не хотела обсуждать отвратительный инцидент с Дэвидом или Харпером, не хотела, чтобы мужчина покровительственно поглаживал ее по голове и просил не тревожиться.

Она просто желала сидеть и размышлять в одиночестве.

– Не знаю, как вам, но мне не помешал бы шоколад.

Роз в изумлении уставилась на поднос, который Стелла опустила на стол.

– Я думала, вы давно в постели.

– После крутой вечеринки мне всегда необходимо расслабиться. А тут еще эти шоколадные трюфели… Развалились на кухне и выкрикивали мое имя, пока я их не собрала.

Остатки трюфелей были выложены на красивую тарелку, а заметив заварной чайничек, Роз вспомнила, что Стелла не любительница полуночного кофе.

– Хейли тоже хотела спуститься, – невозмутимо ворковала генерал Ротчайлд, – но Лили проснулась и закапризничала. Наверное, режутся зубки. Как здесь красиво! Середина декабря, а не чувствуется даже легкого морозца.

– Репетируя эту светскую беседу, вы решили начать с погоды?

Прежде холодный тон Роз отпугнул бы Стеллу, но те дни давно прошли.

– Я всегда считала погоду отличной темой для беседы, особенно беседы двух садоводов. Затем я собиралась плавно перейти к обсуждению необычайной красоты пуансетий в этом году, но, пожалуй, пуансетии мы пропустим.

Стелла выбрала трюфель и вонзила в него зубы.

– А вот шоколад подвернулся весьма кстати. Господи, кто бы его ни изобрел, он должен быть канонизирован.

– Спросите Хейли. Если она и не знает, кто первым сделал шоколадные трюфели, то непременно выяснит, – и поскольку за шоколадом не надо было никуда бежать, Роз не нашла достаточно веской причины от него отказываться.

– Я живу у вас почти год, – бросила Стелла пробный камень.

– Вы ненавязчиво намекаете на прибавку к жалованью?

– Вообще-то нет, но идея хорошая. Я работаю на вас почти год, живу в одном с вами доме. И второе тянется гораздо дольше, чем я планировала.

– Нет смысла переезжать куда-то и делать это снова, когда вы выйдете замуж за Логана.

– Конечно, и я благодарна вам за понимание и за то, что мне не пришлось лишний раз выдергивать мальчиков из привычной среды. Но главное в том, что, хотя я с нетерпением жду свадьбу и переезд к Логану – особенно теперь, когда я приложила руки к его дому, – я буду скучать. И мальчики тоже.

– Приятно это слышать.

– Несмотря на ту вспышку гнева Амелии, может даже, отчасти из-за нее, я привязалась к вашему дому. И к вам.

– И это очень приятно слышать. К вашему дисциплинированному уму прилагается доброе сердце, Стелла.

– Спасибо, – Стелла распрямилась в кресле, обняла обеими ладонями кружку с чаем и посмотрела на Роз в упор. – Прожив и проработав с вами почти год, я хорошо вас узнала. Ну, как сумела. И я поняла, что, несмотря на вашу щедрость и гостеприимство, вы очень закрытый человек. Я сознаю, что вторгнусь в ваше личное пространство, если скажу, что очень расстроена. Я огорчена, и зла, и даже ошеломлена тем, что этот мерзавец осмелился войти в ваш дом без приглашения! Он ведь прекрасно понимал, что ему тут не будут рады, и явился только для того, чтобы поставить вас в неловкое положение.

Не дождавшись от Роз ни жеста, ни слова, Стелла вздохнула:

– Итак, если хотите лакомиться трюфелями и поливать грязью мерзавца, я с удовольствием послушаю. Если же вы хотите расковыривать старую болячку в одиночестве, я заберу свой чай, половину трюфелей и уйду к себе.

Роз несколько секунд молчала, цедя крохотными глоточками кофе. Затем она подумала, съела еще один трюфель и разверзла уста.

– Видите ли, живя здесь всю свою жизнь, я обзавелась приличным количеством друзей и толпой, если так можно выразиться, знакомых. Однако у меня никогда не было близких подруг. Для этого есть причина… Нет, нет, не возражайте! В какой-то мере это был мой выбор, а причина коренилась в моем раннем вдовстве. Многие женщины моего круга стали относиться ко мне настороженно. Я была молода, привлекательна, относительно богата и… доступна. Во всяком случае, им так казалось. В другом лагере сосредоточились те, кто жаждал – по призванию или по доброте душевной – свести меня с мужчиной. С любым мужчиной. Своим другом, братом, кузеном, кем угодно. И то и другое меня бесило. В результате я немного очерствела. Вас, Стелла, я считаю другом. Лучшей женщины-друга у меня никогда не было.

– Поскольку я испытываю к вам точно такие же чувства, я бы хотела вам помочь. Даже если речь идет всего лишь о паре проклятий в адрес этого сукиного сына Брайса Кларка и шоколаде.

– О, Стелла! – Голос Роз прозвучал слаще трюфелей. – Похоже, впервые за весь год вы выругались, хотя и очень незатейливо.

Стелла чуть покраснела – проклятие рыжеволосых.

– Я приберегаю ругательства для особых случаев.

– Вне всяких сомнений, случай особый, – Роз закинула голову и стала смотреть на звезды. – Он сделал это не для того, чтобы смутить меня. Это был его бонус.

– Зачем тогда? Неужели он думал… неужели он так глуп, что решил, будто вы пустите его на прием?

– Вероятно, Брайс предположил, что мое желание сохранить лицо послужит ему пропуском в приличное общество, поможет обделывать его жалкие делишки, мошенничать.

– Как же плохо он вас знает, если настолько недооценивает!

– Его знаний хватило, чтобы получить сегодня то, зачем он охотился. Вы видели молодую женщину, висевшую на нем? Мэнди очень богата и очень глупа. Вполне возможно, сегодня она его пожалеет, а на меня разозлится.

– Тогда она не просто глупа, а круглая дура.

– Может быть, но он законченный лжец и скользкий, как угорь. Я не глупа, не наивна, но и я попалась.

– Вы любили его, поэтому и…

– Милая, я его, благодарение богу, не любила! – Роз передернулась от одной только мысли о такой возможности. – Я наслаждалась его вниманием, его лестью, романтикой, по крайней мере в начале, и сексом. Плюс острый случай «синдрома опустевшего гнезда», и я упала с ветки, как переспевший плод. Я и только я виновата в том, что выскочила замуж, вместо того чтобы просто спать с ним, пока не надоест или пока не разгляжу за красивой внешностью гнилье.

– Даже не знаю, хуже это или лучше.

– И я не знаю, но это так. В любом случае Брайс хотел напомнить мне о своем существовании, о том, что он может и будет плавать в том же социальном пруду, что и я. А больше всего он хотел меня огорчить и заставить думать о себе. Обе цели достигнуты. Я огорчена и думаю. Он жаждет внимания, жаждет быть в центре внимания… лестного или скандального, неважно. Худшее для него наказание – мое равнодушие, в чем я преуспела, учитывая его возвращение в Мемфис. И сегодняшняя провокация, с точки зрения Брайса, была очень умной. Он демонстративно появился в моем доме, передо мной, перед моими гостями.

– Как жаль, что я не прибежала быстрее!.. Я была в другом конце дома, когда услышала гул и почуяла неладное. Но я не в состоянии понять, как кто-то – кто угодно! – может получить удовлетворение от публичного изгнания. Мне сказали, что именно это произошло.

– Вы не знаете Брайса. Ловкач неделями будет обедать за чужой счет, пересказывая инцидент в своей версии. – Короткие, без лака ногти Роз застучали по кружке. – В конце концов он превратится в невинную жертву. Мол, он всего лишь попытался помириться, пожелать счастья, ведь праздник и все такое. И что сделала эта стерва, то есть я? Прогнала его, унизила его спутницу, приглашенную гостью.

Роз замолчала, старательно отгоняя подступившую ярость.

– И люди скажут: «Боже милостивый, какая она холодная и жестокая, мелочная и грубая!»

– Тогда люди идиоты.

– Ну, на самом деле так оно и есть. Вот почему я редко выхожу в свет, так тщательно выбираю друзей и безумно благодарна за подругу, что сидит здесь со мной посреди ночи и ест шоколадные трюфели под мои скорбные стоны. – Роз вздохнула. – И черт меня побери, если мне не стало легче! Идемте, Стелла, поспим хоть немного. Завтра у нас будет тяжелый день. Вместе с постоянными покупателями нахлынут охотники за сплетнями.

Сторонний наблюдатель сказал бы, что она с головой погрузилась в работу, но Роз просто делала, что должна, а главное – наслаждалась каждой минутой. Она любила зимние работы в питомнике, любила запахи почвенных смесей и влажной земли, любила проводить в теплице часы, даже дни напролет, ухаживая за свежей порослью, проверяя циркуляцию воздуха и регулируя температуру.

Как и в жизни, здесь возникали проблемы, как и в жизни, здесь приходилось сражаться с паразитами. На ее черенках и ростках, саженцах и рассаде уже набухали почки. Когда Роз замечала признаки мучнистой росы или ржавчины, она отщипывала зараженные листочки, отбраковывала и выбрасывала заболевшие растения. Она ни за что не допустит заразу ни сюда, ни в свою жизнь.

Она отсекла Брайса, избавилась от этой нечисти, правда, на какое-то время потеряла бдительность и слишком поздно приняла необходимые меры, а потому теперь приходится быть начеку.

Ничего, она сильная, и ее мир не так-то легко разрушить. Они – она и ее мир – смогут отразить мелкие, хотя и досадные посягательства.

За размышлениями Роз как-то незаметно завершила намеченные на день дела и отправилась пообщаться с Харпером.

Она вошла в прививочную теплицу, прекрасно зная, что за предназначенным для растений Бетховеном и бог знает какой музыкой, звучащей сегодня в наушниках, сын не сразу заметит ее появление. Роз использовала эти мгновения для наблюдений. Старая спортивная фуфайка, еще более старые джинсы и сапоги, облепленные грязью, – верный знак того, что сегодня Харпер работал и на свежем воздухе.

Он недавно постригся, и черные блестящие волосы выглядели вполне укрощенными. Интересно, надолго ли? Насколько Роз знала своего мальчика – а она знала его хорошо, – он на долгие недели забудет о стрижке и в конце концов свяжет волосы в хвостик обрывком рафии.

Мелочи жизни. Главное, что Харпер настоящий профессионал и творец в своем деле. У каждого из ее сыновей собственный талант, собственное призвание, которые она постаралась развить, но только Харпер унаследовал ее неугасимую любовь к садоводству.

Осторожно шагая между столами, заполненными растениями, инструментами и питательными кубиками, Роз не сводила глаз с ловких пальцев сына, прививающего миниатюрную розу.

Закончив прививку, Харпер потянулся за банкой колы, которая всегда была под рукой, и Роз оказалась в его поле зрения. Его взгляд сосредоточился.

– Отличная работа. Ты не часто занимаешься розами.

– Подумал, что мы могли бы выделить место миниатюрным розам в контейнерах. Экспериментирую с вьющимися и стелющимися сортами. Хочешь колы?

– Нет, спасибо.

«Как же он похож на меня… – подумала Роз. – Как и я, в раздражении прибегает к ледяной вежливости».

– Харпер, я знаю, ты расстроен из-за меня.

– Нет смысла расстраиваться.

– Есть или нет, но ты расстроен, не так ли? – Она погладила бы его плечи, потерлась бы щекой о его щеку, но сын оцепенел бы, как и она сама, если бы не была готова к прикосновениям. – Ты сердишься из-за того, как я разобралась с ним вчера. Из-за того, что я не позволила это сделать тебе.

– Твой выбор. – Харпер дернул плечом. – Я не злюсь на тебя. Просто разочарован.

Даже если бы сын воткнул в ее сердце прививочный нож, ей было бы не так больно, она не была бы так сильно потрясена.

– Харпер!

– К чему эта чертова вежливость? Почему ты отмахнулась от меня и вывела его из дома? Неужели ты не могла на месте сделать с ним то, чего он заслуживал?

– Какая польза была бы…

– Мама! Плевал я на пользу! – В его глазах вспыхнула скандально известная ярость Харперов. – Надо было сразу же начистить ему рожу. Я должен был заступиться за тебя! Но нет, не твой стиль. Все должно быть по-твоему, а мне прикажешь спокойно стоять в стороне? Так в чем эта чертова польза?

Роз отвернулась бы, попыталась бы успокоиться, чтобы не ответить яростью на ярость. Но Харпер не нуждается в подачках, он заслуживает честности.

– Никто в мире не может обидеть меня больнее, чем ты.

– Я не пытался тебя обидеть.

– Да, умышленно ты не стал бы меня обижать. Ты очень рассержен, и я понимаю почему. Может быть, я была не права. – Роз потерла лицо ладонями. – Не знаю… Но я не могла иначе. Я должна была выгнать его сама. Пожалуйста, пойми меня! Я должна была выгнать его сама и немедленно, пока он не успел запятнать дом своим присутствием.

Роз в отчаянии опустила руки и умоляюще посмотрела на сына. Он молчал.

– Харпер, я привела его в этот дом. Я это сделала, не ты.

– Боже милостивый! Это вовсе не значит, что ты виновата и теперь обязана справляться сама. Если не хочешь полагаться на меня, не позволяешь помочь тебе, защитить тебя…

– Харпер, милый, неужели ты действительно думаешь, что я не нуждаюсь в тебе? Да я только и тревожусь о том, что нуждаюсь в тебе слишком сильно… Не представляю, что бы я делала без тебя – вот истинная правда. – Роз закрыла глаза, прижала пальцы к векам. – Он просто провокатор, задира.

– А я давно не маленький мальчик, и тебе больше не нужно защищать меня от задир, мама. Я мужчина, и теперь я буду защищать тебя. Хочешь ты того или нет. И, черт побери, нуждаешься ты в этом или нет!

Роз снова уронила руки, даже умудрилась выдавить улыбку.

– Ну, ты меня предупредил.

– Если Брайс Кларк еще раз подойдет к нашей двери, ты меня не остановишь.

Роз вздохнула и обхватила ладонями лицо сына.

– Я знаю, что ты мужчина. Я иногда сожалею о том времени, когда ты был маленьким, но знаю, что ты мужчина со своей жизнью, со своим отношением ко всему. А еще я знаю, что ты всегда будешь рядом, если я попрошу, хотя и предпочел бы встать впереди и драться за меня.

Роз поцеловала сына в лоб, хоть и понимала, что не до конца прощена.

– Я иду домой, хочу повозиться в саду. Не злись на меня слишком долго.

– Посмотрим.

– После приема остались буженина и куча салатов. Может, заглянешь на обед?

– Может, и загляну.

– Ну и хорошо. Ты знаешь, где меня найти.

В таких обширных садах всегда найдется какая-нибудь работа. Роз проверила мульчу и компост, понянчилась с саженцами, которые растила для себя в маленькой домашней теплице, и, подхватив перчатки и ножовку, отправилась заканчивать зимнюю обрезку.

Когда ее нашел Митч, Роз прилежно запихивала обрезанные ветки в маленький измельчитель, и красная машинка, громко причмокивая, так же прилежно их пережевывала.

Митч окинул взглядом потертую коричневую куртку, толстые перчатки, ободранные сапоги Роз и пожалел, что не видит ее глаза за темными стеклами очков, защищающих то ли от солнца, то ли от летящих щепок.

Он понимал, что за грохотом измельчителя Роз его не услышит, и решил просто понаблюдать за ней. Митч попытался совместить роскошную женщину в фамильных рубинах с деловитым садоводом в выцветших джинсах.

А еще была та элегантная дама в строгом костюме, что пришла в его квартиру с деловым предложением. И Роз в тропических джунглях теплицы с пятном грязи на щеке. И непринужденная дружелюбная Роз, не пожалевшая времени, чтобы помочь ему выбрать детскую игрушку.

«В ней множество граней», – решил Митч. Пожалуй, он видел пока далеко не все, но те, что видел, интриговали его и притягивали.

Зацепив большими пальцами передние карманы джинсов, Митчелл подошел поближе. Роз взглянула на него из-под козырька бейсболки и выключила измельчитель.

– Не прерывайтесь ради меня. Мне доводилось видеть похожую штуковину только в «Фарго»[8]8
  Триллер братьев Коэн, черная комедия. Там в дробилку для древесных отходов засовывают куски трупа.


[Закрыть].

– Эта вряд ли поможет избавиться от трупа, но для садовых работ годится.

Она смотрела «Фарго»! Приятно до абсурда. Будто намек на общность взглядов.

– Понятно, – Митчелл заглянул в ненасытную утробу измельчителя. – Значит, вы просто кладете туда ветки, и хрум-хрум-хрум.

– Более или менее так.

– А что вы делаете с пережеванным?

– Из веток, листьев и прочего получается отличная мульча.

– Удобно. Мне Дэвид сказал, что вы здесь… Я решил заглянуть в библиотеку, поработать немного.

– Отлично. Я думала, вы освободитесь только после праздников.

– Выдалось свободное время. Я копирую официальные документы, и понадобились кое-какие выписки из вашей семейной библии. Прежде чем копнуть поглубже, хочу наметить план, – Митчелл стряхнул с плеча Роз большую щепку. – Мне нужно назначить время для интервью с вашими домочадцами. Конечно, после праздников.

– Хорошо.

Он стоял, сунув руки в карманы кожаной куртки. Медлил. Митч понимал, что медлит, но Роз так приятно пахла… Тонкий женский аромат, чуть приглушенный запахом опилок. И, может быть, она снимет очки. Тогда он снова увидит ее потрясающие глаза.

– Забавно. Не представлял, что в саду есть работа в такое время года.

– О, работа найдется в любое время.

– А я вас задерживаю. Простите, но я хотел проверить, все ли с вами в порядке.

– Все в порядке. Все прекрасно.

– Глупо притворяться, что я не слышал шепотки о причине вчерашнего скандала. Точнее, того, что могло бы стать скандалом, если бы вы не разрулили ситуацию так… ловко.

– Именно так я и предпочитаю разруливать, по возможности.

– А если вы станете злиться каждый раз, как я затрагиваю что-то личное, возникнут проблемы с расследованием истории вашей семьи.

Поскольку он внимательно следил за Роз, учился понимать ее, он заметил раздражение, мелькнувшее на ее лице прежде, чем она справилась с собой.

– То, что произошло прошлым вечером, не имеет никакого отношения к истории моей семьи.

– Не согласен. Это имеет отношение к вам… Все, что происходит в вашем доме, касается вас.

Роз подумала, что могла бы прогнать его так же… ловко, как Брайса Кларка, но получится, что он пострадает за честность и откровенность.

– Роз, я буду выведывать и выпытывать. Для этого вы меня и наняли. Не ждите от меня щепетильности. Если вам нужны результаты, придется смириться.

– Я не вижу связи между моим прискорбным и, к счастью, коротким вторым браком и новобрачной Харпер.

За темными стеклами Митчелл не видел, как похолодел ее взгляд, однако ледяного тона было вполне достаточно.

– Новобрачная… Была она новобрачной или нет, так ее называют в ваших семейных преданиях. После того как она не на шутку разбушевалась в конце прошлой весны, вы сказали, что прежде, когда вы встречались с мужчинами и когда вышли замуж, она никогда не вела себя так, как со Стеллой.

– У Стеллы маленькие дети. Мои дети были уже взрослыми.

– Но они все равно остаются вашими детьми.

Слегка расслабившись, Роз наклонилась, подобрала несколько веточек и бросила их в измельчитель.

– Да, конечно.

– То есть мы можем предположить, что она не чувствовала угрозы со стороны Брайса… Черт побери, что за имя? Совершенно идиотское. Или она решила, что вы выполнили свой материнский долг, и ваши сексуальные отношения ее не волновали. А может быть, после определенного момента она перестает являться обитателям дома?

– Нет, я недавно ее видела.

– После того взрыва ярости?

– Всего несколько дней назад и снова прошлой ночью.

– Интересно. Что делали вы? Что делала она? К сожалению, я не захватил блокнот…

– Да ничего особенного никто не делал. Новобрачная Харпер появилась и тут же исчезла. Я не жду от вас ответа на вопросы, почему она приходит и к кому. Я хочу, чтобы вы выяснили, кем она была.

– Одна загадка связана с другой. Я должен непременно поговорить с вами без спешки. Сейчас не тот момент. Мы могли бы пообедать, например, завтра вечером, если вы свободны.

– Чтобы допросить меня, вы вовсе не должны угощать меня обедом.

– Я получил бы удовольствие. Если вы решительно не желаете смешивать бизнес с удовольствием, мне придется ждать окончания расследования, к моему великому сожалению.

– Я больше не встречаюсь с мужчинами, Митч. Я с этим покончила.

– Слово «встречаться» всегда возвращает меня в университет. Хуже того, в старшие классы школы, – Митчелл потянулся, сдвинул ее очки на кончик носа и заглянул в глаза. – Я бы сказал, что хочу проводить с вами время вне расследования.

– Для меня это значит встречаться, – Роз улыбнулась и водворила очки на место. – Но я высоко ценю ваше предложение.

– Ладно, договоримся пока об интервью. В следующие две недели я буду заезжать сюда, так что просто скажите, когда найдете время на обстоятельный разговор. Или позвоните мне домой, и мы назначим встречу.

– Хорошо.

– Ну, не буду больше вам мешать. Пойду в дом, поработаю, – Митч направился к дому, и Роз уже хотела включить измельчитель… – Да, Розалинд! Если вдруг передумаете насчет обеда, просто дайте мне знать.

– Непременно, – Роз щелкнула выключателем и сунула в машинку ветку.

Она работала до самых сумерек, затем убрала инструменты и, минуя парадный вход, поднялась по наружной лестнице к себе, мечтая о бесконечном горячем душе, мягкой пижаме и бокале холодного вина… Нет, лучше мартини. Изумительный ледяной мартини с оливками, один из шедевров Дэвида. А потом можно будет приготовить сандвич с вкуснейшей, оставшейся после приема бужениной и провести остаток вечера у телевизора. Посмотреть скетч-шоу, подумать о создании флористического отдела. И рассмотреть кучу предложенных Стеллой вариантов оформления мешков для фирменной садовой почвы.

«А на встречи, свидания у меня времени нет, – думала Роз, раздеваясь и включая душ. – Нет ни времени, ни желания вступать в близкие отношения с мужчиной, пусть даже таким привлекательным, умным и интригующим, как Митчелл Карнейги».

Даже с таким, который приглашает в ресторан женщину, засыпанную щепками.

Господи, почему бы просто не переспать с ним и не разрядить атмосферу?

Потому что, как ни жаль, она просто иначе устроена… Ей нужно больше… хотя бы чуточку больше, чем оголиться перед мужчиной физически и душевно.

«Да, он симпатичный. Да, он мне нравится», – размышляла Роз, подставляя лицо и плечи под упругие горячие струйки. И, если вспомнить, столкнувшись лицом к лицу с разъяренным привидением, Митчелл очень достойно повел себя, бросился на помощь без колебаний. И, между прочим, не надеясь ни на какую выгоду.

Другие на его месте со всех ног помчались прочь и уж точно наотрез отказались бы от работы в доме, где обитает опасное потустороннее существо.

А как мило он смущался, как искренне был озадачен покупкой детского подарка! И как сильно хотел не просто избавиться от нудной обязанности, а выбрать правильную вещь. Еще одно очко в его пользу.

Это если, конечно, вести счет.

Если бы она вновь захотела с кем-то встречаться, то, вполне вероятно, это был бы кто-то вроде Митча. Кто-то, с кем интересно поговорить, кто привлекает и увлекает ее.

И совсем не вредит то, что Митчелл Карнейги – знойный красавчик, как сформулировала Хейли.

Хотя, если подумать, в прошлый раз именно внешность сыграла с ней плохую шутку.

Но только дура может использовать для сравнения подонка вроде Брайса Кларка. Она же это знает, так почему не может остановиться? Почему уступает победу Брайсу? Если ничто другое не помогает, придется выталкивать его прочь из мыслей, как она вытолкала его из дома.

Ладно, к черту мерзавца!

Роз выключила воду и сдернула с вешалки полотенце. Пожалуй, можно обдумать – только обдумать! – предложение Митча пообедать в ресторане. Просто доказать самой себе, что Брайс потерял какое-либо влияние на ее жизнь.

Скромный обед, непринужденный разговор – совмещение полезного с приятным. И ничего дурного, конечно. Когда она соберется с духом, почему бы и не увидеться с Митчем… на личном уровне. Если они познакомятся поближе, делу сие не помешает.

Решено! Надо это обдумать.

Завернувшись в полотенце, Роз машинально потянулась за лосьоном, и ее рука замерла.

На запотевшем зеркале проступили слова:

Мужчины лгут!