Текст книги "Красная лилия"

Когда-нибудь у нее будет свой дом, и она посадит свой сад, воспользовавшись всеми новыми знаниями и умениями, создаст что-то прекрасное, что-то особенное! Разумеется, она посадит лилии. Красные лилии, как те, что принес Харпер, когда она рожала Лили. Множество роскошных красных лилий, дерзких и ароматных, будет распускаться год за годом и напоминать, как же ей повезло.

Тонкие водяные струйки раздразнили пчел, облепивших цветы седума, и рой разлетелся с возмущенным жужжанием.

«Возвращайтесь, когда я закончу, – подумала Хейли. – Мы все здесь охотимся за одним и тем же».

Медленно переступая промокшими полотняными кроссовками, она словно в полусне двигалась вдоль столов, заставленных растениями. Пот струился по ее шее, спине…

«Да, сад… мой сад… и Лили будет играть в траве… со щенком. У нас обязательно будет щенок. Толстый, с густой мягкой шерстью, бойкий, игривый».

А нельзя ли потом прибавить ко всему этому мужчину? Веселого и умного, такого, кто полюбит ее и Лили? И когда он будет смотреть на нее, ее сердце станет биться чуть быстрее.

Пусть он будет красивым. Какой смысл мечтать о некрасивом парне? Высокий… Да, высокий, широкоплечий и длинноногий. С изумительными шоколадными глазами и темными волосами, в которые так приятно погрузить руки. У него будут красивые скулы, которые так и хочется куснуть, и крепкие чувственные губы… И тогда…

– Боже, Хейли! Ты топишь кореопсис!

Она дернулась, конец шланга с распылителем описал широкую дугу и окатил Харпера с головы до ног.

«Отличный выстрел!» – подумала она, разрываясь между смущением и неуместным хихиканьем. Харпер с мрачным смирением опустил взгляд на свою промокшую рубашку, джинсы.

– У тебя есть лицензия на работу с этой штуковиной?

– Прости! Мне ужасно жаль. Но ты сам виноват! Не надо было ко мне подкрадываться.

– Я не подкрадывался. Я подошел.

Его огорченный голос звучит так по-южному, по-мемфисски… А сама она, когда возбуждена или расстроена, гнусавит.

– Ну, в следующий раз подойдешь погромче. Хотя мне искренне жаль. Я задумалась.

– В такую жару легко задуматься, а потом прилечь и вздремнуть. – Харпер оттянул от живота мокрую рубашку и прищурился. – Что ты сделала с волосами?

– Я? – Хейли машинально вскинула руку, запустила пальцы в волосы. – Я постриглась. Тебе не нравится?

– Нравится. Очень красиво.

Ее палец зазудел на выключателе распылителя.

– Прекрати, пожалуйста. Лесть ударит мне в голову.

Он улыбнулся. У него такая потрясающая улыбка – медленная, зарождающаяся в уголках губ и разгорающаяся в бездонных карих глазах, – что Хейли его почти простила.

– Я домой. Ненадолго. Мама вернулась.

– Уже? Они вернулись? Как они? Довольны? Ой, ты же не знаешь, ты же не был дома… Скажи им, что я жду не дождусь, когда их увижу, и что здесь все в порядке, и пусть Роз не тревожится и не спешит сюда, едва войдя в дом. И…

Харпер выставил бедро, зацепил большим пальцем передний карман древних джинсов.

– Я должен все это запротоколировать?

– Ой, уходи! – Хейли рассмеялась, отмахиваясь от него. – Я сама ей скажу.

– До встречи.

Он удалился, промокший герой ее фантазий, а она перешла к кустам в горшках и вьюнам. И, вздыхая, приказала себе не думать о Харпере Эшби, выбросить его из головы раз и навсегда. Он не для нее, она это прекрасно понимает.

Она даже не уверена, что хочет кого-то для себя… во всяком случае, сейчас. Главное в ее жизни – Лили, а после Лили – работа. Ее ребенок должен быть счастлив, здоров и защищен. А сама она хочет получше изучить садоводство. Чем большему она научится, тем меньше это будет работой и больше карьерой.

А кроме Лили, работы и новой семьи еще есть завораживающая и жутковатая миссия: выяснить, кем же была Амелия, новобрачная Харпер, и успокоить ее мятущуюся душу.

В основном эту задачу придется решать Митчу. Он профессиональный генеалог и, если не считать Стеллу, обладает самым упорядоченным умом в их сообществе. И как же здорово, что он и Розалинд встретились, когда Роз наняла Митчелла, чтобы уточнить детали своего фамильного древа и как-то пристроить на него Амелию, и полюбили друг друга! Правда, любовная часть этой истории совсем не понравилась Амелии, и призрак изо всех сил пытался помешать.

Теперь, когда Роз и Митч поженились и Митчелл будет жить в Харпер-хаусе, Амелия опять может озлобиться. Пусть привидение притихло на какое-то время, но это вовсе не значит, что оно смирилось.

Если – и когда! – призрак снова взбесится, она, Хейли, будет в полной боевой готовности.

Глава 2

С Лили на бедре Хейли вошла в благословенную прохладу Харпер-хауса, поставила малышку на ноги, бросила свою сумочку и сумку с памперсами на нижнюю ступеньку лестницы, чтобы захватить их, когда пойдет наверх. Ей безумно хотелось подняться к себе, принять душ – пожалуй, двух-трех дней под душем ей хватит – и залпом выпить банку ледяного пива… Но намного больше ей хотелось увидеть Роз.

Не успела Хейли это подумать, как Розалинд – легка на помине – вышла в холл, и ее восхищенные возгласы слились с восхищенными криками Лили, резко сменившей курс. Роз бросилась навстречу малышке и подхватила ее на руки.

– Моя сладкая девочка! – Розалинд крепко сжала Лили, уткнулась носом в ее шейку, взглянула, усмехнувшись, на Хейли и снова затормошила девочку, с изумлением вслушиваясь в ее неразборчивый лепет. – Поверить не могу, детка, что все это случилось за какую-то неделю! Что бы я делала, если бы ты не посвятила меня во все местные слухи?.. – Она снова улыбнулась Хейли. – А как поживает твоя мамочка?

– Отлично. Просто замечательно! – Хейли подбежала и обняла их обеих. – Добро пожаловать домой! Мы соскучились.

– Хорошо. Люблю, когда по мне скучают. – Роз провела пальцами по волосам Хейли. – Красиво.

– Я только сегодня постриглась. Ой, а вы какая красивая!

– И это приятно слышать.

Хейли ни капельки не преувеличила. Роз всегда выглядела потрясающе, а неделя на Карибах добавила ее природной красоте поразительное сияние. Солнце позолотило бледно-кремовую кожу, а удлиненные темные глаза Роз словно стали еще бездоннее. Короткие прямые волосы обрамляли лицо, классической, неподвластной времени красоте которого Хейли слегка завидовала.

– Мне нравится твоя стрижка. Ты выглядишь такой юной и беззаботной!

– И настроение улучшилось. После вчерашней прививки мы с Лили провели беспокойную ночь.

– Мм-м, моя сладенькая! – Роз еще потискала Лили. – В прививках никакого веселья. Попробуем стереть неприятные воспоминания. Идем-ка со мной, малышка! – Розалинд направилась в гостиную, щекоча носом шейку Лили. – Посмотришь, что мы тебе привезли.

Первое, что бросилось в глаза Хейли, – огромная кукла с копной рыжих волос и широкой глуповатой улыбкой.

– Ой, какая симпатяга! И ростом почти с Лили.

– Так и было задумано. Митч заметил ее раньше меня, и мы просто не могли не привезти ее нашей девочке. Что скажешь, малышка?

Лили потыкала куклу пальчиком в глаз, подергала за волосы и, счастливо воркуя, плюхнулась на попу знакомиться.

– Лили через годик сама назовет ее и, уверена, сохранит до самого университета. Спасибо, Роз.

– Ну, это еще не все. Мы нашли чудесный магазинчик с самыми восхитительными платьицами на свете, – Розалинд начала доставать их из пакета, и Хейли вытаращила глаза, увидев воздушные маленькие платья, богато украшенные кружевами и вышивкой. – А эти комбинезончики! Ну кто бы смог удержаться?

– Чудесные. Прекрасные. Вы ее балуете.

– Разумеется.

– Я не знаю, что… У Лили нет ба… никого, кто мог бы так ее баловать.

Роз выгнула брови.

– Хейли, не бойся. Можешь произнести это слово вслух. Я не хлопнусь в обморок от ужаса. Мне нравится считать себя почетной бабушкой Лили.

– Как же мне повезло! Как же нам повезло!..

– Тогда почему ты чуть не плачешь?

– Не знаю… В последнее время в голову лезут всякие глупые мысли… – Хейли шмыгнула носом и потерла кулаком увлажнившиеся глаза. – Я и не надеялась, даже на секунду не могла представить, что у нас будет этот дом, все вы… Что случилось бы с нами, если бы я сюда не приехала, если бы мы жили совсем одни?

– Зачем думать о том, что не случилось?

– Да, глупо. Просто я счастлива, что приехала к вам. Ночью я думала, что, наверное, пора мне подыскать местечко.

– Какое местечко?

– Дом.

– А что плохого в этом доме?

– Это самый прекрасный дом, какой я когда-либо видела.

И могла ли Хейли Филлипс из Литл-Рока в своих самых смелых мечтах представить, что будет жить в доме, где есть такая шикарная гостиная с антикварной мебелью и изысканными портьерами, с огромными окнами, из которых открывается вид на бескрайние сады…

– Я подумала, что должна переехать, но мне не хочется. Во всяком случае, не сейчас, – Хейли взглянула на Лили, с трудом таскающую куклу по комнате. – Только вы должны сказать мне – и я знаю, что, как хороший друг, вы скажете, – когда решите, что мне пора искать дом.

– Договорились. Такой ответ тебя устроит?

– Конечно.

– А не хочешь посмотреть, что мы привезли тебе?

– И мне тоже? – В голубых, с фиалковым отливом глазах Хейли вспыхнуло радостное предвкушение. – Я обожаю подарки и не стыжусь в этом признаваться.

– Надеюсь, тебе понравится, – Роз протянула коробочку, и Хейли не мешкая подняла крышку.

– Ой, ой! Они великолепны!

– Я подумала, что красные кораллы просто созданы для тебя.

– Я в них уже влюбилась! – Хейли выхватила сережки, поднесла их к ушам и бросилась к одному из старинных зеркал. Изящные, экзотические красные шарики, свисающие на тонких цепочках с блестящего серебряного треугольника, смотрелись великолепно. – Они изумительные! Боже, у меня кораллы с Арубы! Не могу поверить…

Хейли подбежала к смеющейся Роз и обняла ее.

– Они прекрасны! Спасибо вам, спасибо! Теперь нужен повод прогулять их.

– Если хочешь, устрой им тест-драйв сегодня вечером. Приедут Стелла, Логан и мальчики. Дэвид дает праздничный обед в честь нашего возвращения.

– Ой! Но вы ведь, наверное, устали…

– Устала? Мне что, восемьдесят лет? Я же вернулась из отпуска.

– Это было свадебное путешествие, – ухмыльнулась Хейли. – Даю голову на отсечение, отдохнуть вам не удалось.

– Мы спали до полудня, всезнайка.

– Ну, тогда отпразднуем. А пока мы с Лили пойдем наверх и наведем красоту.

– Я помогу тебе донести все это.

От радости Хейли забыла обо всех своих тревогах.

– Спасибо, Роз! Я так счастлива, что вы уже дома!

* * *

Как же весело прихорашиваться, надевать новые сережки, наряжать Лили в красивое новое платьице… Хейли потрясла головой, в восхищении новой прической и серьгами забывая о своей меланхолии и дурных мыслях, и решила, что ради праздника можно надеть и новые туфли. Черные босоножки на высоких шпильках, конечно, непрактичны и далеко не предмет первой необходимости, а потому идеальны. Как и нарядное короткое платье, и яркая губная помада.

– Эти туфельки были на распродаже, – доложила Хейли дочке. – И должна заметить, что они гораздо эффективнее, чем любые лекарства, от депрессий и дурацких мыслей.

Хейли покрутилась перед зеркалом. Хм-м, пожалуй, она слишком худая, но тут уж ничего не поделаешь. Зато любая одежда смотрится на ней, как на модели… или на вешалке. В целом все – платье, босоножки и новые серьги – получилось очень даже неплохо.

– Леди и джентльмены! – обратилась Хейли к воображаемой публике. – Наконец-то я вернулась.

В большой гостиной собрались все обитатели Харпер-хауса, кроме Хейли и Лили, и гости – огромный красавец Логан, рыжеволосая Стелла и мальчики. Развалившись в кресле с банкой пива, Харпер с интересом наблюдал, как Митчелл, рассказывая о самых ярких моментах путешествия, все время касается то волос, то руки Роз.

Кое-что он уже слышал, когда днем забегал на часок домой, и сейчас не столько слушал, сколько смотрел и думал о том, что все сложилось как нельзя лучше.

Харпер был счастлив за маму и спокоен. Видит бог, его мать прекрасно заботилась о себе почти всю свою жизнь, однако мысль о том, что теперь рядом с ней умный и порядочный мужчина, к тому же безумно в нее влюбленный, приносила невероятное облегчение.

Харпера так тревожили непредсказуемые приступы ярости их домашнего призрака, что, если бы не Митчелл, он сам переехал бы в большой дом из своего уютного убежища. И оказался бы в щекотливом положении, ведь здесь живет Хейли.

Всем будет гораздо комфортнее, если он останется в своем домике, перестроенном из каретного сарая. Это совсем недалеко, а психологическая проблема снимается.

– Я сразу сказала, что он чокнулся, – подключилась Роз, взмахнув бокалом, а свободной рукой похлопав Митча по бедру. – Виндсерфинг? Зачем нормальному человеку рисковать жизнью на дощечке с парусом? Но, как я его ни отговаривала, Митчелл решился.

– Я как-то пробовала, – призналась Стелла. – В университете. В весенние каникулы. Было очень весело. После того как у меня стало получаться…

– Вот именно, – пробормотал Митч, и Розалинд ухмыльнулась.

– Представьте, как он встает на эту штуковину, а через две секунды бултыхается в воду. Снова встает… Я жду, уже думаю, что он обучился всем премудростям… Бултых…

– Мне дали бракованную доску, – заявил Митч, локтем ткнув Роз под ребра.

Она закатила глаза.

– Ну конечно! Зато в ходе этого эксперимента выяснилось, что доктор Карнейги азартен. Я сбилась со счета, сколько раз он выныривал и снова залезал на доску.

– Шестьсот пятьдесят два.

– А как обстоит дело с виндсерфингом у вас, Розалинд? – спросил Логан.

– Не люблю хвастаться, – Роз потупилась, разглядывая свои ногти.

– Любит, любит! – Митч сделал глоток минеральной воды и вытянул длиннющие ноги. – Еще как любит!

– Но, в общем, мне понравилось.

– Она просто… – Митчелл плавно взмахнул рукой. – Понеслась по волнам, словно родилась на чертовой штуковине.

– У нас, Харперов, отличные физические данные и потрясающее чувство равновесия, – счел своим долгом прокомментировать ситуацию сын Розалинд.

– Но Роз не любит хвастаться, – напомнил Митч, оглядываясь на цокот каблучков по паркету.

Харпер тоже повернул голову, и его хваленое равновесие пошатнулось.

Хейли выглядела сногсшибательно. Короткое обтягивающее красное платье, босоножки на высоченных шпильках, от которых ее ноги казались бесконечными. Новая, чертовски сексуальная прическа… На пухлых губах яркая помада… Воплощенная мечта любого мужчины.

«Ты что, не видишь ребенка на ее бедре? – осадил себя Харпер. – В такой момент неправильно представлять, что ты сделал бы с этими губами и с этим телом».

Логан тихо, протяжно присвистнул, и личико Хейли просияло.

– Привет, красотка! Так и хочется проглотить тебя целиком. Ты, Хейли, тоже неплохо выглядишь.

Хейли рассмеялась и, качнув бедром, опустила Лили на колени Логана.

– Ну и держи свою красотку!

– Налить вина? – предложила Роз.

– Если честно, я мечтала о холодном пиве.

– Я принесу!

Харпер пружинисто вскочил с кресла и вылетел из гостиной прежде, чем Хейли успела вымолвить хоть слово. Он надеялся, что пробежка до кухни и обратно вернет его подскочившее давление в норму.

Она кузина, напомнил себе Харпер, ну, не кузина… родственница. И служащая. И гостья в доме его матери. И сама мать маленького ребенка. Даже каждая из этих причин по отдельности словно кричит «Руки прочь!», а вместе взятые они однозначно означают запретную зону. К тому же Хейли и не думает о нем в таком смысле. Даже близко ничего нет.

Мужчина здорово рискует, заигрывая с женщиной в подобных обстоятельствах. Запросто можно разрушить чудесную дружбу.

Харпер достал из холодильника банку и, переливая пиво в высокий стакан, обернулся на детский визг и перестук каблучков. Вбежала Лили, а за ней, покачиваясь на своих чудо-шпильках, Хейли.

– Она тоже хочет пиво?

Хейли хихикнула и нагнулась, чтобы остановить дочку, но та увернулась.

– Ты чемпион! Как всегда.

– Моя девочка! – Харпер подхватил малышку, подбросил, и раскрасневшаяся бунтарская мордашка расплылась в сладчайшей улыбке.

Притворно надувшись, Хейли вылила остатки пива в стакан.

– Сразу видно, на каком я месте в ее предпочтениях.

– Тебе пиво, мне ребенок.

Лили обхватила ручкой шею Харпера, прижалась головкой к его щеке. Хейли кивнула и поднесла стакан к губам.

– Похоже на то.

Как замечательно, что все снова собрались за большим столом, все семейство Харпер-хауса, как думала о них Хейли. Как чудесно сидеть здесь всем вместе, весело разговаривать и уплетать свинину в медовой глазури, приготовленную Дэвидом.

Хейли всегда мечтала о большой семье. Она вовсе не чувствовала себя обделенной, живя только с папой, ни в коем случае. Они с отцом были командой, сплоченной командой, и он… он был самым добрым, самым жизнерадостным, самым сердечным человеком из всех, кого она знала. Ей просто не хватало вот таких шумных семейных сборищ, даже неизбежных споров и проблем, с которыми в ее представлении ассоциировались большие семьи…

Благодаря Роз Лили вырастет в большой семье. У нее будет множество шумных трапез с тетушками, дядюшками и двоюродными братьями. Хейли покосилась на Митча и Розалинд… с дедушкой и бабушкой. А с приездом других сыновей Роз или сына Митчелла станет еще шумнее и веселее…

Когда-нибудь сыновья Роз и сын Митча женятся. И нарожают кучу детишек.

Хейли перевела взгляд на Харпера и постаралась отмахнуться от ноющей боли в сердце при мысли, что он женится, заведет детей с другой женщиной…

Она не смогла представить ее лицо, но, разумеется, миссис Эшби будет красавицей. Вероятно, блондинкой. Фигуристой. Голубых кровей. Стерва!

Кем бы и какой бы ни оказалась – а может, уже и есть – избранница Харпера, Хейли преисполнилась решимости с ней подружиться, чего бы ей этого ни стоило, даже если разобьется сердце.

– Тебе не нравится картошка? – прошептал Дэвид ей на ухо.

– Хм-м-м… Нет, что ты? Очень вкусно.

– Вот я и удивился, почему ты выглядишь так, будто запихиваешь в рот горькое лекарство, душечка.

– Просто задумалась кое о чем очень неприятном, но важном. Жизнь полна неприятностей, но твоя изумительная картошка в этот список не входит. Я даже подумала, не сможешь ли ты обучить меня разным хитростям. Я прилично готовлю. Мы с отцом возились на кухне по очереди и с базовыми блюдами справлялись. Иногда у меня даже получалось кое-что посложнее. Но Лили растет на твоей стряпне, так что не хотелось бы ее разочаровывать, когда придется готовить самой.

– Поваренок-подмастерье, которого я могу лепить по своему образу и подобию? С удовольствием.

Тут Лили начала потихоньку сбрасывать остатки еды со своего подносика на пол, Хейли вскочила.

– Кажется, кто-то наелся.

– Гэвин, почему бы вам с Люком не погулять с Лили? – предложила Стелла.

Хейли замотала головой:

– Не хочу им ее навязывать.

– Погуляем, погуляем, – согласился Гэвин. – Она любит бегать за мячом и фрисби.

Гэвин был высоким для своих неполных десяти лет, а Люк, которому недавно исполнилось восемь, почти догнал брата ростом. Они вполне могли поиграть с Лили на заднем дворе.

– Ну… Если парни согласны, я не возражаю, а Лили будет просто счастлива. Но когда она вам надоест, не стесняйтесь, приведите ее домой.

– И в награду кто-то получит отличный десерт – пломбир с сиропом, фруктами и орехами.

Объявление Дэвида утонуло в овациях.

Когда время игр и развлечений истекло и мороженое было с аппетитом съедено, Хейли пошла укладывать Лили спать, а Стелла отвела мальчиков в гостиную на втором этаже смотреть телевизор.

– Роз и Митч хотят поговорить об Амелии, – сказала она Хейли. – Ты знала?

– Нет, но не возражаю. Я спущусь, как только Лили заснет.

– Помочь?

– Спасибо, сегодня помощь не понадобится. У нее уже глазки закрываются.

Стелла ушла, и Хейли с удовольствием прислушивалась к приглушенным взрывам космических войн, бушевавших на экране в гостиной, и оживленным комментариям мальчиков. Ей не хватало этих звуков с тех пор, как Стелла вышла замуж и переехала с детьми к Логану.

Когда Лили заснула – дай бог, крепко, – Хейли проверила монитор и ночник, оставила дверь приоткрытой и спустилась вниз.

Взрослые собрались в библиотеке, где по негласному уговору обычно велись все беседы о призраке. Еще не закатившееся солнце заливало розоватым светом помещение и раскинувшиеся за окнами пышные летние цветы: сиреневые колокольчики, копья наперстянки, россыпи белых бальзаминов с изысканными вкраплениями ярко-розовой фуксии, лиловые соцветия буквицы, опушенные нежной пушистой зеленью, очаровательные бегонии со словно натертыми воском листьями, рудбекии, похожие на крупные пурпурные ромашки.

Хейли вспомнила, что пропустила вечернюю прогулку с Лили, пообещала себе назавтра погулять с дочкой среди цветов и привычно прошла к столу, на котором рядом с вазой с ярко-красными лилиями стоял детский монитор. Еще раз удостоверившись, что он включен, Хейли присоединилась к остальным.

– Раз уж все мы в сборе, – начал Митчелл, – я подумал, что должен сообщить вам новейшие данные.

– Неужели вы хотите признаться, что во время медового месяца проводили исследование, и разбить мне сердце?! – воскликнул Дэвид.

– Твое сердце в безопасности, но мы действительно иногда выкраивали минутку-другую, чтобы обсудить различные теории. Дело в том, что я получил пару электронных писем от нашего бостонского источника, праправнучки экономки Харперов времен Реджинальда и Беатрис.

– Она что-то нашла? – Харпер, пренебрегший сидячими местами и с комфортом растянувшийся на полу, резко сел.

– Я сообщил ей все, что мы знаем, рассказал о том, что мы обнаружили в дневнике Беатрис о твоем прадеде, Харпер, то есть что он не был сыном самой Беатрис. Стало быть, он сын Реджинальда и его любовницы, Амелии, как мы полагаем. Нашей бостонской помощнице пока не посчастливилось найти какие-либо письма или дневники Мэри Хейверз, той самой экономки, однако она обнаружила фотографии и перешлет их нам.

Хейли перевела взгляд на второй уровень библиотеки, на стол, заваленный книгами, ноутбук Митча и большую доску, как в полицейском участке, с приколотыми снимками, копиями писем и выдержек из дневника.

– И что это нам даст?

– Чем больше визуализации, тем лучше, – ответил Митчелл. – Она также разговаривала со своей бабушкой, которая уже не очень хорошо соображает, но может похвастаться редкими просветлениями. Так вот бабушка заявляет, что помнит, как ее мать и кузина, также работавшая в Харпер-хаусе, болтали о тех днях, в основном о приемах и о своих обязанностях. Бабуля также помнит, как кузина говорила о юном хозяине, которого называла Реджинальдом-младшим. Мол, аист разбогател, когда принес этого младенца. Мать велела болтушке заткнуться и сказала, что, несмотря на кровавые деньги и проклятия, ребенок ни в чем не виноват. Когда кузина спросила, что это значит, мать не объяснила, просто сказала, что выполнила свой долг перед семьей Харперов и ей придется с этим жить, но день, когда она навсегда покинула тот дом, стал самым счастливым в ее жизни.

Роз опустила руку и коснулась плеча Харпера.

– Мэри Хейверз знала, что моего деда младенцем забрали у матери. И если эта старушка ничего не путает, Амелия вовсе не хотела отказываться от сына.

– Кровавые деньги и проклятия, – повторила Стелла. – Кому заплатили и кого прокляли?

– Во время родов с Амелией наверняка были врач или повитуха, а может, и оба, – Митч развел руками. – Почти наверняка заплатили им. Вероятно, подкупили и кого-то из слуг.

– Я понимаю, как это ужасно, – подала голос Хейли, – но разве можно назвать такие деньги кровавыми? Скорее, это плата за молчание.

– Совершенно верно, – согласился Митчелл. – Если были кровавые деньги, значит, была и кровь.

– Смерть Амелии. – Логан подался вперед. – Она бродит здесь потому, что умерла в Харпер-хаусе. Вы не смогли найти никаких упоминаний о ней, поэтому естественно предположить, что кто-то тщательно замел следы, и легче всего это было сделать с помощью денег.

– Согласна, – кивнула Стелла. – Но как она сюда попала? Ни в одном из дневников Беатрис нет никаких упоминаний об Амелии. Беатрис не называла имя любовницы Реджинальда, не упоминала о ее появлении в Харпер-хаусе. Она написала о младенце, о том, что чувствовала, когда Реджинальд принес его и приказал ей притвориться, что его родила она. Если бы Реджинальд поселил Амелию в доме, Беатрис излила бы свою ярость на бумаге.

– Он не мог привести сюда Амелию, – тихо сказала Хейли. – Из всего, что мы узнали о Реджинальде, ясно, что он никогда бы не привел женщину столь низкого происхождения в дом, которым так гордился. Амелия удовлетворяла его физические потребности и служила средством для достижения цели. Он не позволил бы ей находиться рядом со своим сыном, которого выдавал за законного наследника. Амелия была бы постоянным напоминанием о том, что он сотворил.

– Тонко подмечено, – Харпер вытянул ноги и скрестил их в лодыжках. – Но если мы верим, что она здесь умерла, придется поверить и в то, что она здесь была.

– Может, она попала сюда как служанка, – Стелла взмахнула рукой, и ее обручальное кольцо вспыхнуло золотыми искрами. – Если Беатрис не была с ней знакома, не знала, как она выглядит, Амелия могла добиться места, например, горничной, чтобы быть поближе к сыну. Она поет колыбельные детям в этом доме, она по-своему одержима детьми, чужими детьми. Разве она не могла быть еще более одержима собственным ребенком?

– Вполне возможно, – согласился Митч. – Мы не нашли ее в списках прислуги, но такая вероятность существует.

– Или Амелия пробралась сюда, чтобы украсть сына, – Роз взглянула на Стеллу, потом перевела взгляд на Хейли. – Мать, впавшая в отчаяние, потерявшая всякую надежду и совершенно неуравновешенная… Она же не могла сойти с ума после смерти! Мне трудно в это поверить. Не логичнее ли предположить, что Амелия как-то пробралась в поместье и тут случилось что-то страшное? Если мы допускаем, что она попала сюда, то могла быть здесь убита. Кровавые деньги скрыли преступление.

– Значит, дом проклят. – Харпер пожал плечами. – И она будет бродить здесь, пока что?.. Пока за нее не отомстят? И каким же образом?

– Не исключено, что Амелия просто ищет признания, – поправила его Хейли. – Чтобы ей отдали должное. Ты, Харпер, ее прямой потомок. А может, ее успокоит только кровь Харпера?..

– Звучит логично. – Дэвид передернулся. – И зловеще.

– А то, что мы, разумные взрослые люди, сидим тут и всерьез рассуждаем о призраке, тебе не кажется зловещим? – спросила Стелла.

– Я видела ее вчера вечером…

Заявление Хейли немедленно притянуло к ней все взгляды.

– И промолчала? – возмутился Харпер.

– Я утром сказала Дэвиду, – огрызнулась Хейли. – И всем сейчас рассказываю. Я не хотела ничего говорить при детях.

– Давайте-ка это запишем, – Митчелл прошел к столу за диктофоном.

– Да особенно нечего записывать.

– Прошлым летом после двух ее взрывов ярости мы договорились все протоколировать, – Митчелл поставил включенный диктофон на край стола и снова сел рядом с Роз. – Начинай.

Диктофон несколько сковывал Хейли, но она постаралась вспомнить все по порядку.

– Я иногда слышу, как она поет, но обычно, когда захожу проверить Лили, ее уже нет. Только я все равно чувствую, что она там была. Иногда я слышу, как Амелия поет в комнате мальчиков… в бывшей спальне Гэвина и Люка. Иногда она плачет. А однажды мне показалось…

Хейли замолчала, и Митч подбодрил ее:

– Что показалось?

– Мне показалось, будто она гуляет в саду. В ту ночь, когда вы уехали в свадебное путешествие, после обеда здесь. Я проснулась… Думаю, я выпила немного больше вина, чем следовало. У меня разболелась голова, поэтому я приняла аспирин, проверила Лили, выглянула в окно и… подумала, что в саду кто-то бродит. Луна светила достаточно ярко. Я видела белокурые волосы, белое одеяние. Вроде бы она направлялась к каретному сараю. Но когда я открыла дверь и вышла на веранду, чтобы разглядеть получше, уже никого не увидела.

– И даже не вспомнила, что после того, как она чуть не утопила маму в ванне, мы договорились все записывать?! – сердито воскликнул Харпер. – Мы не можем себе позволить молчать целую неделю!

– Харпер, – осадила сына Роз. – Эта лошадь уже умерла. Хватит хлестать ее.

– Но мы договорились!..

– Я не знала наверняка. – Хейли распрямилась и хмуро взглянула на Харпера. – Я и сейчас не уверена. Если мне привиделась женщина, направлявшаяся к твоему дому, это вовсе не значит, что я видела привидение. С тем же успехом это могла быть женщина из плоти и крови. И что, по-твоему, я должна была делать, Харпер? Звонить тебе и спрашивать, не собрался ли ты заняться сексом?

– Боже милостивый!

– Вот и ответ. – Роз удовлетворенно кивнула. – Станешь отрицать, что принимаешь у себя женщин?

– Хорошо. Отлично. Прекрасно. У меня не было женщины из плоти и крови… в ту ночь. В следующий раз, Хейли, выполняй договоренность.

Митч постучал карандашом по блокноту, как учитель, призывающий аудиторию к тишине.

– Хейли, что еще ты можешь рассказать об увиденном?

– Если честно, все это продолжалось несколько секунд. Я просто стояла, надеясь, что аспирин подействует и я хоть немного посплю, и заметила движение. Я увидела женщину… грива белокурых или светлых волос и белая одежда. Моя первая мысль – Харперу посчастливилось.

– О боже… – пробормотал счастливец.

– Потом я подумала об Амелии, но, когда вышла на веранду, никого уже не было. Я упомянула об этом только потому, что если это действительно была Амелия, то, похоже, я видела ее дважды за одну неделю. Для меня это слишком много…

– На этой неделе ты была единственной женщиной в доме, – напомнил Логан.

– Разумно, – Хейли слегка приободрилась.

– К тому же она появилась в ночь после нашей с Митчем свадьбы, – уточнила Роз. – Сильный раздражитель для нее.

– Послушай, Харпер, – обратился к парню Митчелл, – мы уже второй раз получаем отчет из первых рук о том, что она шла к каретному сараю.

– Мне она не показывалась. Пока.

– Ладно, расследование продолжается. Мы все сошлись на том, что Амелия жила где-то неподалеку… скорее всего, в одном из владений Реджинальда. Я продолжу поиск в этом направлении.

– Если мы выясним ее имя – полное имя, – вы сможете собрать сведения о ее семье так же, как о Харперах?

– Полное имя – хороший старт.

– Может, она сама бы нам рассказала, если бы мы сумели правильно спросить. Может быть… – Хейли осеклась, услышав пение в мониторе. – Она с Лили… Что-то рановато явилась… Я поднимусь и проверю.

Харпер поднялся:

– Я пойду с тобой.

Хейли не стала спорить. Как обычно, она оставила включенными лампы в своем крыле, чтобы не возвращаться в темноте, и теперь, когда солнце почти село и стихли голоса Люка и Гэвина, свет ее успокаивал. Хоть она прожила в Харпер-хаусе больше года, печальный голос призрака до сих пор вызывал у нее дрожь.

– Послушай, если тебе не по себе здесь, ты могла бы перебраться в другое крыло, поближе к маме и Митчу.