Текст книги "Красная лилия"

Глава 7

– Почти как в старые времена, – заметила Стелла, устраиваясь в верхней гостиной вместе с Роз и Хейли.

– Я должна накормить Лили ужином.

Розалинд разлила по бокалам белое вино, отщипнула от кисти виноградину.

– Хейли, ты прекрасно знаешь, что мужчины ее вовремя накормят, да еще и потанцуют перед ней, а то и споют.

– Хорошая практика для Логана. Мы подумываем о ребенке.

– Правда? – Хейли впервые за долгие часы воспряла духом. – Здорово! У вас получится красивый малыш, а Гэвин и Люк с восторгом примут и полюбят братика или сестричку.

– Пока это только разговоры, но мы намерены перейти к действиям.

– Хейли, тебе лучше? – спросила Роз.

– Да. Намного лучше. Простите меня.

– У тебя есть смягчающие обстоятельства, и, думаю, тебе необходимо было выпустить пар, попереживать, поплакать.

– Поплакать? Я закатила полноценную истерику. Ничто так успешно не изгоняет мужчин, как женская истерика.

Роз кинула в рот еще одну виноградину.

– При Митче ты не хотела говорить о своем разговоре с Харпером, который, по его мнению, стал детонатором взрыва. Я не о вашем споре, а о том, что сказала ему ты… вернее, Амелия.

Чтобы не встречаться взглядом с Роз, Хейли смотрела на блюдо с фруктами так сосредоточенно, будто среди лоснящегося винограда и пылающей клубники была закодирована формула лекарства против всех болезней на свете.

– Дело не в словах. Важно то, что это произошло. Я думаю, что мы должны…

– Хватит молоть чепуху. – Эти резкие слова Роз произнесла очень ласково. – Важно все, важна каждая мелочь. Я еще не давила на Харпера, но обязательно надавлю, а пока хочу послушать тебя. В эту историю втянута каждая из нас, так что проглоти свою гордость и выкладывай.

– Простите, Роз… Я злоупотребила вашим доверием.

– А поподробнее?

Собираясь с силами, Хейли сделала глоток вина.

– Я поцеловала Харпера.

– И?..

– Что и? – На пару секунд Хейли онемела. – Вы взяли меня в свой дом, меня и Лили. Вы относитесь к нам как к родным. Даже больше. Вы…

– Не заставляй меня жалеть об этом, придумывая условия, которых я не ставила. Харпер взрослый мужчина и по многим вопросам, включая женщин в своей жизни, решения принимает самостоятельно. Если ты его поцеловала, у меня нет ни малейших сомнений в том, что он ответил так, как хотел.

Роз взяла свой бокал, отпила, поудобнее устроилась на диване. Хейли все молчала. Ну что же, монолог так монолог.

– Если я знаю своего сына так хорошо, как думаю об этом, готова поспорить на что угодно, он не отбивался.

Хейли наконец обрела дар речи и бросилась оправдываться:

– Это произошло на кухне… Я это спровоцировала. Просто поцелуй! С нами была Лили, и это случилось в первый раз.

– Кухня, – прошептала Роз.

– Да, да. Вы тоже поняли? – Хейли содрогнулась. – В ту же ночь Амелия разгромила кухню Харпера. Значит, не только потому, что меня… тянет к нему. А сегодня я сказала ему, что не… заинтересована. Кажется, он обиделся. Но пусть лучше пострадает его самолюбие, чем случится что-то страшное.

– М-да, – Роз кивнула, глядя на Хейли поверх бокала. – Вряд ли ему это понравилось.

– Ужасно не понравилось… – Хейли отставила свой бокал, чтобы иметь возможность жестикулировать обеими руками. – А еще я добавила, мол, ничего особенного не было, просто дружеский поцелуй. Тогда он намеренно нагрубил мне, а я расстроилась, потому что все было совсем наоборот. Но вы не думайте ничего такого! Всего один поцелуй… ну, два. Но мы же не срывали друг с друга одежду и не катались по кухонному полу.

– Трудновато, если там была Лили.

– Да, но я не такая, хотя и родила без мужа. Может показаться, что я шлюха, но…

– Никому так не кажется, – вклинилась Стелла. – Ни на минуточку. Мы все знаем, каково это – нуждаться в близком человеке. Лично я не желаю, чтобы ты обзывала мою подругу.

Роз с улыбкой наклонилась вперед и чокнулась со Стеллой.

– Молодец!

– Спасибо.

– Я забыла, на чем остановилась, – помолчав, произнесла Хейли.

– Ты спорила с Харпером, – подсказала Стелла. – Ты шлюха…

Хейли с облегчением рассмеялась.

– Верно. Мы спорили, потом я как будто отстранилась, и из моего рта посыпались слова, которые я туда не вкладывала. Что мужчины все лжецы и предатели, им нужно только одно и с женщинами они обращаются, как со шлюхами. Безобразные слова! В них нет ни капли правды. Особенно если речь идет о Харпере.

– Главное, не забывай, что все это говорила не ты, – напомнила Стелла. – И второе: сие совпадает с тем, что мы знаем об Амелии, с моделью ее поведения. Мужчины – враги, секс – стимул, фактор, играющий роль пускового механизма.

– Во время спора, до того, как вмешалась Амелия, Харпер сказал что-то, от чего ты почувствовала себя дешевкой.

Хейли снова взяла свой бокал и перевела взгляд на Роз.

– Он не имел в виду того, что встряхнуло меня.

– Не извиняйся за моего сына. Если бы Харпер был идеальным, он не был бы моим. Ты обиделась, и Амелия поспешила использовать твою обиду.

– Роз, я хочу, чтобы вы знали, я не собираюсь продолжать с Харпером… вот то, личное.

– Правда? – Розалинд вскинула брови. – А что с ним не так?

– Ничего… – Хейли, озадаченно моргая, взглянула на Стеллу, надеясь на поддержку, но та лишь улыбнулась и пожала плечами. – Ничего плохого в нем нет.

– Итак, тебя к нему влечет, ничего плохого в нем нет, но ты бросила его, так толком ничего и не начав. Почему?

– Ну, потому что он…

– Мой? – закончила за нее Роз. – Тогда что не так со мной?

– Ничего! – Совсем запутавшись, Хейли провела ладонью по лицу. – Боже! Вы даже не представляете, как мне стыдно.

– Надеюсь, вы с Харпером все уладите, не вовлекая в свои разборки меня. Только, как его мать, заявляю: если бы он знал, что ты, фигурально выражаясь, вышибла его за дверь, дабы его же защитить от возможной опасности, он тут же вернулся бы и с треском захлопнул эту дверь уже изнутри. И я бы ему поаплодировала.

– Вы ведь ему не скажете?

– Просвещать Харпера не мое дело. Твое. – Роз встала с дивана. – Я иду вниз. Мы с Митчем обсудим инцидент за обедом. Ты, Хейли, можешь еще часок подуться, а потом приведи себя в порядок и больше, пожалуйста, никаких соплей.

Когда Розалинд удалилась, Стелла взяла свой бокал и медленно, с удовольствием отпила вина.

– Она пугает до чертиков.

– Ты не очень-то мне помогла, – упрекнула подругу Хейли.

– Еще как помогла! Я согласна со всем, что Роз сказала в конце, но даже виду не подала. По-моему, держа рот на замке, я оказала тебе неоценимую помощь. Эй! Ты так здорово дуешься, а ведь прошла всего пара минут отведенного тебе часа.

– Может, заткнешься?

– Хейли, я люблю тебя.

– О как!

– И беспокоюсь о тебе. Мы все беспокоимся, поэтому обязательно разберемся. Все за одного и так далее. А ты пока должна разобраться, что для тебя лучше. Я о Харпере. Нельзя передавать штурвал Амелии.

– Трудновато, когда она уже выхватила его и нахлобучила капитанскую фуражку. Стелла, она во мне… Каким-то образом она сидит внутри меня.

Стелла подошла к дивану, села рядом с Хейли, обвила рукой ее плечи.

– Мне ужасно страшно, – прошептала Хейли.

– Сказать по правде, мне тоже.

Хейли казалось, что она идет босиком по яичной скорлупе, только скорлупки были острыми, как лезвия бритв. Она подвергала сомнению все, что делала, думала или говорила.

Раздеваясь перед сном, она вроде бы чувствовала себя самой собой. Она помнила вкус итальянского салата из пасты с помидорами, который поклевала за обедом, и голова, раскалывавшаяся от боли, была ее собственной, как и руки, укладывавшие Лили в кроватку.

Но сколько еще можно так настороженно следить за каждым своим движением, каждым вдохом и не свихнуться?

Правда, кое-что она может сделать и займется этим прямо завтра с утра. Купит ноутбук – не такая уж большая брешь в ее финансах – и с помощью Интернета попытается разобраться в своей проблеме. Всемирная паутина наверняка кишит информацией о навязчивых состояниях.

С ней случилось именно это, и именно так сие называется: навязчивое состояние, мания, одержимость.

Все, что пока ей известно, она узнала из книг, в основном из романов. Подумать только, что когда-то она трепетала от восторга, читая подобные истории. Может, применить кое-что из прочитанного к сложившейся ситуации? Первой на ум пришла «Кристина» Стивена Кинга. Но там речь шла о классической машине, которая вела себя как женщина, а не о живом человеке, поэтому предложенное писателем решение раздавить машину явно не годится. Кроме того, даже в романе это не очень-то помогло.

Еще был «Изгоняющий дьявола» Уильяма Питера Блэтти, но она же не католичка и борется не с демонами. Однако, если станет хуже, наверное, придется обратиться к священнику. Точно! Как только она заметит, что дела совсем плохи, помчится в ближайшую церковь.

«Может, я слишком остро реагирую?» – попыталась утешить себя Хейли, натягивая хлопчатобумажную маечку и шорты. Случившееся вовсе не обязательно повторится, и, если быть настороже, можно – наверное, можно – предотвратить его силой воли, уверенностью в себе.

Нужно побольше заниматься йогой. Вдруг йога излечивает от навязчивых состояний?

Но это после, а сейчас просто необходимо подышать свежим воздухом. Как раз начинается долгожданная гроза с сильными порывами ветра и сверкающими молниями. Надо распахнуть двери веранды и впустить ветер в комнату, а потом почитать что-нибудь легкое, какую-нибудь милую романтическую комедию, пока не одолеет сон.

Хейли подошла к дверям, резко распахнула их и… взвизгнула.

– Господи Иисусе! – Харпер схватил ее. – Не ори! Я не убийца с топором. Успокойся.

– Успокойся?! Успокойся! Ты подкрадываешься, пугаешь меня до смерти и предлагаешь успокоиться?

– Я не подкрадывался. Я хотел постучать, а ты вдруг распахнула дверь и своим визгом чуть не разнесла вдребезги мои барабанные перепонки.

– Лучше бы разнесла! Что ты здесь делаешь? Гроза начинается.

– Во-первых, я увидел свет в твоем окне и решил проверить, все ли у тебя в порядке.

– Все было в порядке, пока ты не устроил мне сердечный приступ.

– Хорошо. – Его взгляд скользнул вниз. – Классный прикид.

– Ой, прекрати! – Хейли раздраженно сложила руки на груди. – Я почти так же бегаю с детьми по двору.

– Да, я замечал. Во-вторых, я обдумывал дневной инцидент.

– Харпер, я ни о чем другом и думать не могу, – она устало провела рукой по волосам, прижала пальцы к пульсирующему виску. – Просто у меня уже нет сил говорить об этом сегодня.

– И не надо. Ответь лишь на один вопрос. – Харпер попытался войти, но Хейли его оттолкнула:

– Я тебя не приглашала. И вряд ли тебе прилично находиться здесь, когда я почти не одета.

Харпер поднял бровь и прислонился к косяку.

«Как хозяин», – подумала она. Но он и есть хозяин.

– Позволь уточнить, ты живешь здесь почти полтора года, и все это время я еле сдерживался, чтобы не наброситься на тебя. Думаю, еще на пару минут меня хватит.

– Ехидничаешь?

– Скорее, злюсь. И разозлюсь еще больше, если ты не прекратишь вести себя, как звезда экрана. Так и будем разговаривать? Я на улице, ты в комнате?

Начался дождь. Теперь Харпер вопросительно выгнул обе брови. Точно как его мамочка.

– Ну ладно, заходи. Кому пойдет на пользу, если ты промокнешь, как идиот?

– Какое счастье! Премного благодарен.

– Дверь не закрывай. – Хейли ткнула пальцем в балконную дверь и почувствовала себя увереннее. – Потому что ты не останешься.

– Отлично.

В комнату ворвался ветер, загрохотал гром. Харпер остановился, зацепив большие пальцы за передние карманы драных джинсов.

Хейли, несмотря на раздражение, удивилась, почему у нее не потекли слюни.

– Знаешь, когда я более или менее – в основном менее – успокоился, мысленно прокрутил то, что случилось, мне в голову пришло кое-что интересное.

– Будешь толкать речь или задашь свой вопрос?

Он наклонил голову. Несмотря на древние джинсы, растянутую футболку и босые ноги, Харпер умудрялся выглядеть очень внушительно.

– Ты часто критиковала меня с самого начала. По определенным причинам я терпел, но сейчас мое терпение на исходе. Ладно, ближе к делу. Я подумал, что самое интересное кроется в последовательности событий. Вот как я это вижу. Ты заскочила ко мне и сделала первый шаг. Поцеловала меня. Я поцеловал тебя. У нас был момент, пара моментов. Ты решила не спешить. Я согласился. И при следующей же встрече ты вдруг заявляешь, что совершенно не заинтересована, мол, это был порыв, ничего особенного, останемся друзьями.

– Правильно. И если ты хотел спросить, не передумала ли я…

– Не хотел. Между этими двумя эпизодами мне нанесло визит наше домашнее привидение, вдруг решившее разгромить мой дом. Точнее, мою кухню, место первого эпизода. Итак, спрашиваю: как сильно этот визит повлиял на твое поведение во втором эпизоде?

– Я тебя не понимаю.

– Теперь ты лжешь, глядя мне в глаза.

Вызывающее выражение ее лица сменилось жалким. Она, разумеется, не могла этого видеть, но физически ощутила.

– Харпер, я хочу, чтобы ты ушел. Я устала, и голова болит. У меня был не самый легкий день.

– Ты отступила, так как решила, что мы вместе не понравились Амелии. Не понравились настолько сильно, что она дала предупредительный выстрел.

– Я отступила, потому что отступила. И точка.

– Возможно, если бы это было правдой. Я не собираюсь навязываться тебе, как и любой другой женщине, которой не нужен. Я для этого очень гордый и еще лучше воспитанный.

Харпер распрямился и шагнул к ней.

– По тем же самым причинам я не уклонюсь от драки и не позволю никому защищать меня от неприятностей, – он снова склонил голову и закачался на пятках. – Поэтому даже не думай заслонять меня или отступать, чтобы защитить от нее.

Хейли обхватила себя за локти.

– Ты говорил, что не будешь давить, но ты давишь, поэтому…

– Я хотел тебя с той самой минуты, как увидел.

Ее руки беспомощно повисли.

– Ничего подобного…

– С первой минуты… это было как удар молнии, – глядя Хейли в глаза, он ткнул себя кулаком в грудь. – Я потерял дар речи. Не мог сказать ни слова.

– О боже! – Она прижала ладонь к бешено забившемуся сердцу. – Гадко говорить мне такое.

– Может быть, – уголки его губ дернулись, взгляд потеплел. – Тогда к черту слова! Я просто добавлю гадкое поведение.

Харпер притянул ее к себе.

– Послушай, так нельзя, мы не должны…

Наверное, так она подумает, когда обретет способность соображать. Неуловимый поворот, легкое столкновение, и их тела идеально слились. Хейли задрожала и прошептала:

– Ой… ой-ой…

Он улыбнулся и прижался губами, жадными, теплыми и сладкими, к ее губам. Поцелуй был неторопливым, соблазняющим, одурманивающим. Объятия – легкими, почти ленивыми. Объятия мужчины, уверенного в том, что ему некуда спешить, что у него полно времени.

Губы Хейли задрожали, тело будто начало плавиться. Сила воли, сердце и разум растворялись, пока у нее не осталось другого выбора, кроме капитуляции.

Она беспомощно застонала, ее пальцы, вцепившиеся в его плечи, разжались.

Когда Харпер отстранился, ее глаза были затуманены, губы приоткрыты.

– Хейли?..

– М-мм…

– Это не ответ женщины, которая не заинтересована.

Ей как-то удалось снова поднять руку к его плечу, но оттолкнуть не получилось.

– Это было нечестно.

– Почему?

– Потому что… эти губы, – ее взгляд сам собой опустился к его губам. – Ты должен получить лицензию на такие поцелуи.

– Кто сказал, что у меня ее нет?

– Ну, если есть, почему бы не поцеловать меня еще разок?

– Именно это я и собирался сделать.

Ветер, ворвавшийся в комнату, губы Харпера, разжигающие маленькие, искрящиеся костры, мечущиеся языки пламени…

– Харпер.

С дрожащих губ Хейли соскользнуло его имя.

– Хм-м?

– Мы правда должны это прекратить. – Но, не в силах удержаться, она куснула его такую соблазнительную нижнюю губу. – Когда-нибудь…

– Лучше пораньше. Скажем, на следующей неделе.

Хейли рассмеялась, но как-то неуверенно, и все закончилось вздохом, когда губы Харпера скользнули к волшебному местечку на ее шее под ухом.

– Как хорошо… необыкновенно… но я думаю, нам надо подождать, просто… ой… – Она подставила для поцелуев другое волшебное местечко на горле. – Это так…

Хейли повернула голову, чтобы ему было удобнее, и заморгала, чтобы прояснить затуманившееся зрение.

– Харпер.

Она дернулась в его руках, но он лишь перехватил ее поудобнее.

– Что? Еще не следующая неделя?

– Харпер… О боже! Прекрати! Взгляни…

На веранде стояла Амелия. За ее спиной бушевала буря. Сквозь нее Хейли видела, как гнутся на ветру деревья, как клубятся на небе тучи.

Спутанные волосы Амелии разметались. Грязная вода капала с белой рубашки и растекалась лужицей под босыми, кровоточащими ногами. В одной руке призрак держал кривой нож, в другой веревку. Лицо исказилось от бешеной ярости.

– Ты же видишь ее, правда? Ты ее видишь?.. – Хейли задрожала от холода и страха.

– Да, я ее вижу. – Харпер одним движением передвинул Хейли за спину и обратился к Амелии: – Вам придется смириться. Вы мертвы. Мы нет.

Сильный порыв ветра оторвал его от пола и, отбросив, ударил о стену. Не успел Харпер подняться, как его снова швырнуло на стену. Он почувствовал во рту вкус крови.

– Прекратите! Остановитесь! – закричала Хейли. – Он ваш праправнук! Он ваша кровь! Вы пели ему колыбельные, когда он был маленьким! Вы не можете причинить ему вред…

Хейли протискивалась сквозь леденящий ветер, даже не представляя, что сделает, если доберется до Амелии. Порыв ветра сшиб ее с ног, и она покатилась по полу. Сквозь звон в ушах ей послышался чей-то вопль. То ли ярости, то ли горя. И вдруг все посторонние звуки пропали, оставив лишь завывания бури.

– Ты чокнулась? – Харпер плюхнулся на пол рядом с ней, подхватил за плечи и усадил.

– Нет, а ты? У тебя рот кровит.

Он вытер губы тыльной стороной ладони.

– Ушиблась?

– Нет. Она исчезла. Уже счастье. Боже, Харпер! У нее был нож…

– Серп. И да, это нечто новенькое.

– Он же не настоящий? Он не может быть настоящим. То есть она же не материальна, значит, и все остальное тоже. Амелия ведь не может разрезать нас на кусочки, правда?

– Конечно, не может.

Но не может ли она заставить вообразить, что ты рассечен, или вынудить самому нанести себе увечье? Говорить это вслух он не стал, чтобы не пугать Хейли еще больше.

Она сидела на полу, опершись на него, пыталась отдышаться и таращилась на распахнутую балконную дверь.

– Когда я только приехала сюда, когда была беременна, она иногда заходила в мою комнату. Разумеется, было страшновато, но и утешало. Будто она присматривала за мной, проверяла, все ли у меня в порядке. И от нее исходила такая тоска… А сейчас она…

В детском мониторе зазвучала колыбельная. Хейли вскочила на ноги, но Харпер оказался быстрее. Опередив ее на пару шагов, он ворвался в детскую и, выставив руку, остановил Хейли:

– Все в порядке. Лили спит. Не буди ее.

Лили спала в своей кроватке, свернувшись под одеялом, обнимая любимую плюшевую собачку. Амелия качалась в кресле и пела. На ней было серое платье, волосы аккуратно уложены, лицо спокойное, умиротворенное.

– Как холодно…

– Малышка не чувствует. Меня ребенком это тоже не беспокоило. Не знаю почему.

Амелия повернула голову и посмотрела на них. Ее лицо выражало печаль и, как показалось Хейли, сожаление. Взгляд Амелии сосредоточился на Харпере, а когда песенка закончилась, призрак растворился.

– Она пела тебе, – прошептала Хейли. – Она не забыла, она знает и сожалеет. Каково это – быть безумной сотню лет?

– Хейли, Лили ничего не грозит. Идем.

– Иногда я сомневаюсь, смогу ли выдержать эти американские горки с привидением, – произнесла Хейли, возвращаясь в свою спальню. – Она швыряет нас о стены и катает по полу, а в следующее мгновение поет колыбельные.

– Мертвая сумасшедшая, – напомнил Харпер. – Или она пытается сказать, что может наброситься на тебя либо меня, но не причинит вреда Лили.

– А если это сделаю я? Что, если она вселится в меня, как тогда на пруду, и заставит причинить вред Лили или кому-то еще?

– Нет, – Харпер потянул ее за руку, усадил на край кровати, сел рядом. – Она никогда не причиняла вред никому в этом доме. Может, хотела, пусть даже пыталась, но в конце концов ничего плохого не сделала. – Он начал растирать ладонями ледяные пальцы Хейли. – Если бы что-то случилось, утаить бы не удалось. Пошли бы слухи. Безумная женщина напала на кого-то из Харперов или слуг. Об этом заявили бы, ее забрали бы в тюрьму или в психушку.

– Возможно. А как же серп и веревка? Разве это не значит, мол, я свяжу кого-то из вас и порежу на ремни.

– В Харпер-хаусе никого никогда не резали на ремни.

Он встал, подошел к дверям на веранду и закрыл их.

– Насколько ты знаешь.

– Ладно, насколько я знаю. – Харпер снова сел рядом с Хейли. – Мы расскажем Митчу. Он покопается в полицейских архивах. Еще один путь к разгадке.

– Ты с виду спокойный, но это впечатление обманчиво. Мне кажется, я знаю тебя далеко не так хорошо, как думала.

– Взаимно.

Хейли вздохнула и посмотрела на их сомкнутые руки.

– Я не могу просто спать с тобой. Думала, что смогу… сначала. А потом решила, что нельзя. Что она что-нибудь с тобой сотворит. – Хейли посмотрела ему в глаза. – В этом ты был прав.

– Тоже мне головоломка, – улыбнулся Харпер.

Хейли шлепнула его по руке.

– Считаешь себя очень умным и хитрым?

– Я и правда такой. Можешь спросить мою мамочку, когда она будет в хорошем настроении.

– С тобой легко. Кроме тех случаев, когда очень трудно. – Хейли внимательно смотрела на него, стараясь разобраться во всем новом, что узнавала о Харпере. – Мне нравится находить в тебе все, что не видно на первый взгляд, и уж точно на тебя очень приятно смотреть.

– Не слишком ли ты все усложняешь?

– Нет… – Она покачала головой, поднялась, прошлась по комнате. – Во мне копились все эти чувства, желания. Было бы очень легко излить их на тебя.

– Не припомню, чтобы сопротивлялся.

– Я не знала, что ты смотришь на меня… по-другому. Теперь знаю, и об этом тоже нужно подумать. Никогда в жизни меня не целовали так, как ты, а меня иногда здорово целовали. Если бы в тот момент не явилась Амелия, мы, наверное, сейчас были бы в постели… куда и вел тот поцелуй.

– Такими словами ты не заставишь меня нежнее относиться к моей прапрабабушке.

– Я сама не испытываю к ней нежных чувств. Но она дала мне время на размышления, а не просто на желания. – Хейли присела на подлокотник кресла. – Я не боюсь новых отношений, и если бы мы с тобой встретились в другом месте при других обстоятельствах, то могли бы стать любовниками без всех этих лишних сложностей.

– Почему люди всегда думают, что интимные отношения непременно сопровождаются сложностями?

Хейли нахмурилась, покачала головой:

– Хороший вопрос. Я не знаю.

– Мне кажется, – заговорил Харпер, подходя к ней, – что мимолетные любовные связи не сложны по определению. В этом нет ничего плохого, но, если рассчитываешь на большее, чем пара ночей, это должно быть серьезно, а если придаешь чему-то особое значение, сложностей не избежать.

– Ты прав. Конечно, прав. Но мы должны хорошенько подумать, прежде чем сделать такой шаг, удостовериться, что это правильно для нас обоих. Мы не все знаем друг о друге, а, наверное, следовало бы.

– Пообедаем?

Хейли удивленно уставилась на него.

– Ты проголодался?

– Не сейчас. Хейли, я приглашаю тебя на свидание. Пообедай со мной. Съездим в город, посидим в ресторане, послушаем музыку.

Она расслабилась. Плечи распрямились. Кулак, сжимавший внутренности, разжался.

– Хорошо.

– Завтра? – спросил он, притягивая ее к себе.

– Если твоя мама или Стелла посидят с Лили, я согласна. Ой, мы должны рассказать им о том, что случилось! Об Амелии.

– Утром.

– Будет неловко объяснять, как ты здесь оказался и что мы делали, когда…

Он обхватил ее лицо ладонями, коснулся губами губ.

– Ничего неловкого. Ты не боишься остаться одна?

– Нет. Буря вроде утихает. Уходи. Вдруг снова начнется ливень!

– Я переночую в бывшей комнате Стеллы.

– Совсем не обязательно.

– Так будет спокойнее нам обоим.

Она действительно почувствовала себя лучше, хотя не так уж легко было заснуть, представляя, что он совсем рядом и как просто было бы прокрасться по коридору и скользнуть к нему в постель.

Тогда уж точно им обоим было бы легче заснуть… после.

Как же тяжело быть ответственной и взрослой!

Еще труднее осознать, что Харпер нравится ей гораздо больше, чем казалось раньше. Но ведь это хорошо, не так ли? Хейли ворочалась без сна на своей кровати. Но она же не потаскушка, которая прыгает в постель с парнем только потому, что он красивый и сексапильный.

Кое-кто может думать иначе… из-за Лили, но это не так. Ей нравился отец Лили. Очень нравился. Может, она поступила опрометчиво, но уж дешевкой точно никогда не была.

И она хотела ребенка. Может, не сразу. Но после приступа паники, жалости к себе, гнева, отрицания очевидного хотела этого ребенка. Ничего в жизни не хотела она так, как этого ребенка.

Ее чудесного ребенка.

Она же ничего не взяла у его отца, не так ли? Бесхребетного эгоистичного негодяя, воспользовавшегося ее горем. Она не дура. Она не выдала себя, ничего не сказала ему, забрала ребенка себе. Это ее ребенок и только ее. Навсегда.

Однако она может иметь больше, не так ли? Почему она должна работать? Надрываться в поте лица, довольствуясь комнатенкой в богатом доме, когда можно получить все. У ее ребенка будет все.

Мужчина ее хочет. Отлично. Она сумеет обратить его желания себе на пользу. Он приползет к ней на коленях, и она накрепко привяжет его к себе. И тогда Харпер-хаус будет принадлежать ей. Ей и ее ребенку.

Наконец.