Текст книги "Моя любимая ошибка"

– Как прикажешь понимать твои слова: желаешь посмеяться или выглядеть снисходительной?

– Нет. – Санни погладила сына по лицу. – Просто констатирую факт.

9

Санни ехала по извилистой дороге, ведущей к дому Эбигейл Лоуэри, понимая в душе, что сын не одобрит ее поступок. Однако она имела обыкновение делать то, что считает нужным, если это никому не причиняет вреда. За исключением случаев, когда человек заслуживает плохого отношения. Как бы там ни было, вчерашний визит сына стал для Санни хорошим предлогом заглянуть во владения Эбигейл.

Она припарковала машину, прищелкнув языком при виде внедорожника, пожирающего уйму бензина.

Но сам дом, который исключительно удачно вписался в окружающий пейзаж, ей понравился. От внимательного взгляда не ускользнули безупречные клумбы, готовые к посадке весенних цветов, а при виде теплицы в сердце шевельнулась белая зависть.

Чудесное утро как нельзя лучше подходило для визита. В воздухе слышался шепот весны, на деревьях зазеленели листочки, и начал оживать дикий кизил.

Для верности Санни испекла утром черничный пирог, перед которым еще никто не устоял.

Она вышла из машины, поднялась на крыльцо и постучала в дверь, которая вскоре приоткрылась на несколько дюймов. Санни расплылась в лучезарной улыбке:

– Привет, я Санни О’Хара, мама Брукса.

– Здравствуйте.

– Слышала, Брукс вчера к вам заезжал, вот и решила, что могу последовать его примеру. Дай, думаю, навещу наконец эту затворницу, что живет в наших краях вот уже год.

– Благодарю, миссис О’Хара, но…

– Просто Санни. Я испекла для вас черничный пирог.

– О…

За всю свою жизнь Санни не встречала человека, который бы пришел в такое смущение при виде черничного пирога.

– Спасибо. Очень мило с вашей стороны. Но у меня много работы, так что…

– От любой работы можно отвлечься на несколько минут и отведать пирога. Как вас зовут близкие, Эбби, да?

– Нет, так меня никто не называет.

– Хорошо, Эбигейл – чудесное старомодное имя. Так вот, Эбигейл, должна сразу признаться, что отношусь к числу женщин, которые умеют настоять на своем. И проще сразу пригласить меня ненадолго в дом, потому что я приду еще и еще и в конце концов вам все равно придется это сделать. Полагаю, у вас при себе оружие. Я осуждаю ношение оружия, но читать вам нотацию не стану. Во всяком случае, сегодня.

Она одарила Эбигейл улыбкой, такой же лучезарной, как ее имя.

– А я не ношу ни оружия, ни других представляющих опасность предметов, за исключением свежеиспеченного пирога. Он содержит массу калорий, но вы такая тоненькая, словно тростинка, так что можете себе позволить не задумываться о калориях.

– Не хочу показаться грубой, но…

– А по-моему, хотите, – с бодрым видом перебила Санни. – И у кого повернется язык вас за это винить? Давайте договоримся: вы приглашаете меня в дом и съедаете кусочек пирога, а потом можете грубить сколько душе угодно. Я не обижусь.

Не видя пути к отступлению, едва скрывая раздражение, Эбигейл убрала руку с револьвера, прикрепленного к обратной стороне столешницы стоящего у дверей столика.

Она не сомневалась, что стоящая в дверях женщина – мать Брукса Глисона. Такой же напористый нрав, замаскированный под дружелюбность, то же телосложение.

Не говоря ни слова, Эбигейл открыла дверь, отступая на несколько шагов.

– Ну вот, и ничего ужасного… Ой, какая изумительная собака! – Санни, сунув Эбигейл блюдо с пирогом, бесстрашно опустилась на четвереньки перед псом. – Привет, великан! Ах ты, славный парнишка! Можно его погладить? Полтора месяца назад умер наш Тор. Ему было семнадцать лет, совсем слепой, как летучая мышь.

– Примите соболезнования.

– Мне так его жаль, все глаза выплакала. Правда, в утешение остался старина Чак, наш кот. Но это совсем другое. Мы собираемся снова завести собаку, но я пока не готова. Боюсь, не сумею его так же полюбить, как Тора. Как же тяжело с ним было расставаться…

Эбигейл с беспомощным видом вцепилась в блюдо с пирогом.

– Ами, – скомандовала она собаке. – Ами, Берт. – Теперь можно его погладить.

Берт покорно подставил спину и даже слегка заурчал от удовольствия.

– Вы даете команды по-французски. Вы француженка?

– Нет, просто говорю по-французски.

– А ты, Берт, тоже знаешь французский? Да ты настоящий красавец. Смотрите, у него карие глаза, совсем как у Брукса. Славная собака.

Глаза Санни наполнились слезами. Смахнув их, она поднялась.

– Простите, никак не оправлюсь от потери.

– Трудно пережить смерть.

– Вы правы. – Санни откинула за спину косу и, вздохнув, огляделась по сторонам. – А вы большая чистюля, верно?

– Я… Пожалуй, да. Люблю, когда вещи находятся на своих местах.

– А вот я предпочитаю хаос. Порядок у меня долго не держится. У меня есть картина, которая будет прекрасно смотреться у вас в гостиной. Это мое ремесло, я художница.

– Понимаю.

– Пишу в основном картины на мифологические сюжеты: феи, русалки, боги и богини, драконы, кентавры и прочее.

– Мифология – богатый источник вдохновения для художников и писателей. Случайно не вы расписали фресками дом на Шоп-стрит?

– Да, это наш дом.

– Очень интересно. Талантливая работа.

– Спасибо, и мне она доставила радость. А не сварить ли нам кофе к пирогу?

Эбигейл опустила глаза на блюдо с пирогом.

– Миссис О’Хара…

– Просто Санни.

– Видите ли, Санни, я – не слишком хорошая компания.

– Ничего, милая, зато обо мне этого не скажешь.

Как ни неприятно, но проще пообщаться с женщиной и сделать так, как она хочет. На том и дело закончится.

– Хорошо, пойду сварю кофе, – скрепя сердце согласилась Эбигейл и отправилась на кухню.

Не давала покоя мысль, что вот уже второй день подряд в ее доме появляются посторонние люди. У сегодняшней гостьи дурных намерений, разумеется, нет. Разве что…

– Это сын попросил вас навестить меня?

– Что вы, нет. Брукс будет взбешен, когда узнает о моем вторжении. Однако… Ох, какая у вас изумительная кухня! И большая удобная столешница. У меня точно такая же варочная панель, только более ранняя модель. И пряные травы вы выращиваете сами, как и я. Вот видите, оказывается, у нас много общего. Обожаю готовить. Кулинарное искусство сродни живописи, только вместо красок смешиваются приправы, пряности и различные соусы.

– Я смотрю на приготовление пищи как на науку. Существует определенная формула, и если от нее отступить, можно создать нечто совершенно новое или немного отличающееся от оригинала.

– Как бы там ни было, – улыбнулась Санни, – но, судя по кухне, вы любите готовить и достигли в этой области мастерства. Иначе зачем вам такая кухня?

Она выглянула в окно.

– Завидую вашей теплице. А мы с Лореном построили совсем крошечную, на большую не хватило места. А, вижу, вы выращиваете еще и салат. Похоже, у вас прекрасный большой огород.

– Да, почти все овощи и пряные травы я выращиваю сама.

– И мы с Лореном тоже. Я приехала в эти края в семидесятые годы вместе с группой других свободомыслящих людей, и мы основали нечто вроде творческой общины, этакой коммуны художников. Выращивали все необходимое для пропитания, ткали материю на одежду и продавали свои изделия. Многие из нас так и живут здесь до сих пор. Поколение старых хиппи.

– Значит, вы стояли у истоков контркультуры?

– Надеюсь, что и по сей день являюсь ярым апологетом альтернативной культуры.

Пока Эбигейл готовила кофе и расставляла посуду, Санни заглянула в кабинет и застыла в удивлении, увидев на мониторе все примыкающее к дому пространство, включая подъездную дорожку.

– Зачем это? Ведь никто не собирается на вас нападать, верно? Вы сами разрабатываете системы защиты, так?

– Правильно.

– В былые времена в здешних краях никому и в голову не приходило запирать двери на ночь. А если владельцу магазина надо ненадолго отлучиться, достаточно было оставить записку. Люди спокойно заходили внутрь и, если что-то покупали, просто оставляли деньги на прилавке, не дожидаясь прихода продавца. Иногда прогресс приносит перемены в лучшую сторону, но, к сожалению, так случается далеко не всегда.

– А потому следует для надежности предусмотреть непредвиденные ситуации.

Брукс предупреждал, что Эбигейл чувствует себя неловко в обществе малознакомых людей, и тем не менее она расставила на столе красивую посуду, налила молока в изящный кувшинчик и не забыла о полотняных салфетках. Она определенно знает, как принять и развлечь гостей, даже если те свалились как снег на голову и их компания не доставляет удовольствия.

Санни присела за кухонный стол, отметив про себя, что наличие двух табуреток, вероятно, имеет простое объяснение: они продавались в комплекте. Подлив в кофе молока и щедро сдобрив его сахаром, Санни показала на вторую табуретку:

– Присядьте рядом и расскажите об Эбигейл.

– Собственно, и рассказывать-то нечего.

– Так не бывает. Чем вам нравится заниматься?

– Люблю свою работу, – с явной неохотой отозвалась Эбигейл.

– Сочувствую людям, которые занимаются нелюбимым делом. Ну а помимо работы?

– Работать приходится много. – Поймав удивленный взгляд Санни, Эбигейл, с трудом подыскивая слова, продолжила: – С Бертом нужно постоянно заниматься, мы много гуляем, упражняемся. Здесь много земли, что меня отчасти и привлекло. Еще работаю в теплице и в саду, это занятие приносит удовлетворение. Люблю читать и смотреть телевизор.

– И я тоже, хотя некоторые считают, что уделяю телевизору слишком много времени. Но что они понимают? А вам нравится одиночество.

– Да.

– В молодости, когда я растила троих детишек, думала, что отдам все на свете за пару часов уединения.

– Не знала, что у вас кроме Брукса еще есть дети.

– У Брукса две старшие сестры.

– Вы очень молоды для детей такого возраста. Ведь, полагаю, им за тридцать.

– Я приехала в Бикфорд в девятнадцать лет. До этого два года вела бродячую жизнь.

– Значит, вы… ушли из дома в семнадцать лет?

– На следующий день после окончания средней школы. Бросить школу не хватило духа, слишком много времени и сил было потрачено. Но как только учеба закончилась, я снялась с места. – Санни прищелкнула пальцами. – С родителями я не ладила, что совсем не удивительно, так как у нас были разные взгляды абсолютно по всем вопросам. Впрочем, как и сейчас, только мы сумели забыть старые обиды и стали более терпимыми. Приехав в Бикфорд, я встретила молодого школьного учителя. Он был застенчивый, милый и очень умный, с чудесными карими глазами. Я его соблазнила.

– Понятно.

– Это не составило труда, ведь я была прехорошенькой, – со смехом сообщила Санни. – А вот понять, что сплю с человеком, в которого по-настоящему влюбилась, оказалось непросто. Я свято верила, что подобный образ жизни не для меня. Пустить корни, обзавестись мужем и детьми. Но устоять перед Лореном было невозможно. Он хотел на мне жениться, но я ответила: «Нет, брак не для меня».

– Институт брака является частью нашей культуры, оставаясь при этом разновидностью ненужного договора, так как его легко разорвать.

– Рассуждаете точно как я в молодые годы. Когда я поняла, что беременна Миа, согласилась на помолвку. В то время я увлекалась магией. Мы устроили прелестную церемонию у реки и переехали в маленькую хижину, в два раза меньше этой. Даже водопровода в доме не было, но нас все устраивало.

Растрогавшись от нахлынувших воспоминаний, Санни вздохнула над чашкой кофе.

– Там я родила двоих детей, и это уже не было так замечательно. Мужчина, которого я выбрала, настаивал на законном браке, ему хотелось нормальную семью. Три года он терпел мои причуды и позволял поступать по-своему, и тогда я поняла, что настало время сделать то, что хочется ему. Мы взяли детей и отправились к мировому судье, где вступили в законный брак. На деньги, которые я заработала за свое искусство – мне предложили выгодный контракт на изготовление поздравительных открыток, – и на то, что скопил муж от учительской зарплаты, мы купили эту развалюху на Шоп-стрит и начали ее обустраивать. А тут родился и Брукс. И я ни на минуту ни о чем не пожалела. Ни о чем.

Эбигейл подумала, что разговор получился странный: незнакомая женщина рассказывает историю своей жизни, которая почему-то ее завораживает, и хочется слушать еще и еще.

– Вы очень счастливая женщина.

– Да, так и есть. Ну, как мой пирог?

Эбигейл растерянно замигала, глядя на тарелку. Она так увлеклась рассказом Санни, что не заметила, как съела половину пирога.

– Выше всяких похвал.

– Я дам вам рецепт.

– Никогда не пробовала испечь пирог. По-моему, в нем нет пользы. Я ведь прагматик по натуре.

– Действительно. Пользы в пирогах нет. Давайте заключим сделку: я даю рецепт пирога в обмен на одно из ваших блюд.

– Я не знаю ваших вкусов.

– Просто возьмите и удивите меня.

После некоторых колебаний Эбигейл подошла к ноутбуку, открыла файл с кулинарными рецептами и распечатала рецепт паприки с курицей.

– Специи добавьте по вкусу.

– Судя по описанию – пальчики оближешь! По дороге домой остановлюсь у магазина, куплю все необходимое и вечером приготовлю это блюдо. А теперь давайте я запишу рецепт пирога. – Санни достала из сумочки блокнот и ручку.

– Вы помните его наизусть?

– Пеку этот пирог так много лет, что сбилась со счета. Лорен его обожает.

– Вы произносите имя мужа с улыбкой.

– Правда? Мы женаты, если считать со дня помолвки, тридцать шесть лет, и я по-прежнему счастлива рядом с этим человеком.

Проводив гостью и снова оставшись одна, Эбигейл размышляла над ее жизнеутверждающими словами, задевшими за живое: счастье, которое длится долгие годы.

Она стала изучать рецепт, что держала в руках. Надо потом переписать его в компьютер. Затем принялась убирать со стола посуду и только сейчас заметила, который час.

Сама не понимая как, Эбигейл провела полчаса в обществе незнакомой женщины, пила кофе с пирогом и, как зачарованная, слушала ее рассказ.

– Полагаю, это означает лишь одно: с сегодняшнего дня Санни больше не посторонняя.

Эбигейл не могла до конца разобраться в своих чувствах, понять, что происходит в душе. Посмотрев на компьютер, приглашающий наконец приступить к работе, она перевела взгляд на пса.

– Черт возьми, пойдем прогуляемся.

* * *

– Так где ты была? – Брукс в изумлении уставился на мать.

– Ты прекрасно слышал. Я испекла пирог и поехала к Эбигейл. Мы мило поболтали за чашечкой кофе. Девушка мне понравилась.

– Ма…

– Думаю, «неловкость в общении с людьми» – правильное определение. Она не из робких, просто, когда доходит до общения, выпускает шипы. Но когда мы поняли друг друга, все пошло замечательно. Мы даже обменялись кулинарными рецептами.

– Ты… – Брукс уронил голову на сложенные на столе руки. – Ты слышала, что я сказал вчера вечером?

– Разумеется.

– Возможно, она попала в беду, от которой хочет убежать. И если беда ее настигнет, это может оказаться очень опасным. А ты являешься в дом с пирогом.

– С черничным. Пришлось испечь два, чтобы не уязвить чувств отца. У Эбигейл великолепная кухня, и судя по рецепту, которым со мной поделились, она отличный кулинар. Да, и по всему дому установлены камеры или какие-то еще приспособления. Я видела на мониторе полный обзор подъездной дороги и территории за домом.

– Господи.

– А еще она разговаривает с собакой по-французски.

Брукс в удивлении поднял голову.

– Что? Час от часу не легче.

– Мне просто интересно, зачем понадобилось учить собаку французскому языку, только и всего. А у девушки отличные манеры. Когда слушает собеседника – вся внимание. Что-то в ней меня тронуло. Так и тянуло погладить девочку по голове и приголубить, как ее пса.

– Хочешь сказать, ты гладила этого зверюгу?

– Эбигейл объяснила ему по-французски, что я не враг. Ах, какой милый пес! И так предан хозяйке. Не отходит от нее ни на шаг. Славная собака и наверняка прекрасный компаньон. Только девочке нужен настоящий друг. Ну а теперь мне надо забежать в магазин и купить необходимые специи. Сегодня приготовлю блюдо по рецепту, что получила от Эбигейл.

– Мама, не хочу, чтобы ты ее навещала до выяснения ситуации.

– Брукс…

Шефу полиции исполнилось тридцать два года, но, когда мать говорила таким тоном и смотрела как сейчас, он робел, словно нашкодивший школьник.

– Ты взрослый мужчина, но это не дает права указывать мне, как поступать. Если хочешь узнать об Эбигейл больше, почему не съездить туда и вести себя дружелюбно, как я.

– И захватить для верности горячий пирожок?

– В твоем случае вполне уместна бутылка хорошего вина.

* * *

Брукс отправился в путь, предварительно купив бутылку приличного «Пино-гриджо». Такой выбор казался вполне разумным, позволяя проявить дружелюбные намерения без двусмысленных намеков. С другой стороны, выглядело так, будто намек все же был. В конце концов Бруксу надоело ломать голову над щекотливым вопросом, и он, отбросив сомнения, поехал к Эбигейл.

Прошедший накануне дождь выманил на свет молодую зелень, и теперь вечерние лучи солнца пробивались сквозь ожившие ветви и падали пятнами на дорогу, отражаясь в маленькой суетливой речке, что прокладывала неподалеку свой извилистый путь.

Брукс выехал на подъездную дорогу и заметил вырывающуюся из трубы струйку дыма.

А потом увидел и саму хозяйку.

У ног Эбигейл, обутых в высокие черные сапоги, стоял огромный пес. Сегодня она была одета в джинсы и черную кожаную куртку, а на поясе – пистолет.

Брукс решил не заострять внимания на очевидном факте: в данный момент Эбигейл выглядела чертовски сексуальной.

Да, именно так и было, несмотря на обеспокоенное, недовольное выражение лица.

Прихватив бутыль с вином, он выбрался из машины.

– Добрый вечер. – Брукс отважно направился в сторону Эбигейл, будто не замечая пистолета «Глок» на поясе и мощного пса, который вполне мог вцепиться в горло, прежде чем Брукс успеет выхватить из кобуры свое оружие.

– Что это? – Эбигейл показала взглядом на бутылку.

– Тому есть два объяснения. Во-первых, это вполне приличное вино, а во-вторых, оно является в некотором роде извинением.

– За что?

– За визит моей матери. Вчера вечером я у нее ужинал и рассказал, что заезжал к вам. Вот она и решила непременно вас навестить. Так что простите за вторжение.

– Значит, вы вторгаетесь в мой дом, чтобы извиниться за вторжение матери?

– В общем, да. Но вино действительно хорошее. А вы ходили на прогулку?

– А что?

– К сапогам прилипла грязь. Прошлой ночью шел дождь, и все вокруг зазеленело. Но и грязи стало больше. А вы всегда носите при себе оружие во время прогулок с собакой?

Эбигейл действительно не расставалась с пистолетом, только Брукса Глисона это никоим образом не касалось.

– Я упражнялась в стрельбе по мишеням. А вино ни к чему.

– Без вина можно обойтись, но оно является одним из удовольствий, что дарит жизнь. А где вы тренируетесь в стрельбе по мишеням?

– Почему вы задаете так много вопросов? Зачем являетесь сюда то с пирогом, то с вином? Да что с вами происходит? С чего вы ухмыляетесь?

– На какой вопрос ответить первым? – Эбигейл смерила Брукса ледяным взглядом, но тот только пожал плечами. – Тогда отвечу по порядку. Я по натуре человек любопытный, да к тому же еще и полицейский. Так что задавать вопросы – моя работа. Возможно, я унаследовал любопытство от матери, которая приехала к вам с пирогом, потому что она женщина дружелюбная и общительная. По поводу вина я уже все объяснил. С моей точки зрения, с нами ничего особенного не происходит. Просто мы такие, как есть. У вас на этот счет может быть иное мнение. А улыбаюсь я потому, что в гневе вы проявили характер и засветились изнутри. Всегда приятно наблюдать у человека внутренний свет. Я ответил на все вопросы?

В лучах заходящего солнца глаза Брукса казались янтарными, а улыбка – на удивление обаятельной. Эбигейл вдруг подумала, что легкая, непринужденная манера вести беседу для этого человека так же естественна, как для всех мужчин ношение носков.

– Что, считаете себя неотразимым?

– Да, есть такой грех. Но кому нужно совершенство? Я ответил на ваши вопросы, а вы на мои – нет. Так где вы упражняетесь в стрельбе по мишеням?

– А зачем вам это знать?

– Причин несколько. Во-первых, личная заинтересованность. А во-вторых, как полицейскому мне необходимо быть уверенным, что женщина, которая постоянно носит при себе оружие, умеет с ним должным образом обращаться.

– Я отлично стреляю.

– Это вы так считаете. Я тоже могу утверждать, что танцую танго, как настоящий аргентинец, но, пока не докажу это на деле, мои слова остаются ложью или преувеличением.

– Вряд ли все аргентинцы умеют танцевать танго.

– Речь о тех, кто умеет.

– Если я продемонстрирую свое искусство в стрельбе, вы оставите меня в покое?

– Послушайте, Эбигейл, я не могу пойти на подобную сделку. Возможно, мне придется сюда вернуться. Что, если вас попытается похитить банда экстремистов? Или инопланетян? Многие люди в округе клянутся, что их видели. Наподобие тех, что в фильме Спилберга. Бо Магсли, например, утверждает, что его похищают два раза в год.

– Полный абсурд.

– А вот Бо Магсли с вами бы не согласился. И не вздумайте говорить с ним на эту тему. Он одержим навязчивой идеей. А если серьезно, то вы интригующая женщина.

– Не хочу никого очаровывать.

– А знаете что, от этого вы становитесь еще интереснее и привлекательней.

– Если на других планетах и существует разумная жизнь, вряд ли инопланетяне станут тратить время на похищение человека, который спокойно занимается своим делом.

– Мы не можем проверить, верно?

Эбигейл не знала, как спорить с человеком, который несет чепуху с таким добродушным видом. А если прибавить к этому завидное упорство и профессиональную пытливость, то легко от него не отделаться. Одним словом, Элизабет поняла, что попалась.

– Так и быть, удовлетворю ваш нездоровый интерес к моей меткости, а потом убирайтесь с моей частной собственности.

– Неплохо для начала. – Брукс заметил, что, прежде чем повернуться к нему спиной, Эбигейл положила руку собаке на голову. – Мама утверждает, что ваш пес говорит по-французски. – Брукс догнал ее и пошел рядом. – В средней школе у меня ушло на это два года, потому что учительница французского была горячая штучка. Аж дым шел. Она со мной не особо возилась, а я имел возможность в течение двух лет глазеть на прелести мисс Гарднер.

– Научно доказано, что юноши в период полового созревания часто принимают решения, основанные на сексуальном влечении. Многие так и не выходят из подросткового состояния.

– Ну, набор генов – не наша вина. Впечатляющее сооружение. – Брукс замолчал, изучая мишени.

Он ожидал увидеть пару обычных кружков, но вместо них на поле были установлены три силуэта на шарнирах, укрепленные обитыми прокладками досками, как в полицейском тире. Защитные очки и наушники лежали на деревянной скамье вместе с запасными обоймами. По подсчетам Брукса, Эбигейл установила мишени на расстоянии хороших пятидесяти футов.

– Второй пары у меня нет, – сообщила Эбигейл, надевая очки и наушники.

– Ничего страшного.

Пока она готовилась к стрельбе, Брукс отступил на несколько шагов и закрыл уши руками.

Привычным движением Эбигейл встала в позицию, характерную для полицейских, и не моргнув глазом разрядила все шесть пуль, а потом убрала оружие в кобуру еще до того, как мишени установились на прежнее место.

– Кучно, ничего не скажешь, – одобрил Брукс. – Все шесть пуль почти попали в десятку.

– Как видите, я – отличный стрелок. И вообще человек очень способный.

– Кто бы сомневался, – согласился Брукс, наблюдая, как она собирает стреляные гильзы и бросает в ведро. – Не возражаете, если и я попробую?

Эбигейл молча передала ему защитные очки и наушники, а потом повернулась к псу, застывшему в терпеливом ожидании.

– Пиллоу, – сказала она приказным тоном..

– Что?

– Даю команду Берту, а иначе… он будет недоволен, когда вы достанете оружие.

– Вы правы. Не стоит его сердить. – Передав Эбигейл бутылку вина, Брукс надел очки и наушники.

– У вас «Глок 22». Хорошее оружие.

– Да, оно не подводит. – Теперь Брукс стал в позу для стрельбы и, расслабив плечи, сделал шесть выстрелов.

Убирая оружие в кобуру, он оглянулся на собаку. Берт сидел, не шевелясь, даже ухом не повел.

Эбигейл некоторое время изучала мишень, проверяя кучность выстрелов, которые почти совпали с ее собственными.

– Вы тоже неплохо стреляете.

– Я считаю, что, уж если носишь оружие, надо всегда попадать в цель. Вообще-то я предпочитаю и метко стреляю и из длинноствольного оружия. Моя мать, как все «дети цветов», испытывает глубокое отвращение к любому оружию, вот почему я довел искусство стрельбы до совершенства. Полагаю, здесь имеет место обычный бунт против старшего поколения.

– Вероятно. – Эбигейл не сводила с него взгляда. – А приходилось убивать людей?

– Пока нет, и очень надеюсь, что так будет и впредь. Пару раз я был вынужден пригрозить оружием, до стрельбы не дошло.

– А вы могли бы застрелить человека?

– Да.

– А откуда вам знать, если раньше такого не случалось?

– Девиз полицейских – защищать и служить. – Брукс посмотрел на Эбигейл, и сейчас его переменчивые глаза были серьезными. – В первую очередь защищать. Если неспособен защитить, не стоит носить значок полицейского. И все же буду рад, если так и не доведется всадить в кого-нибудь пулю. – Он тоже собрал стреляные гильзы. – А вам приходилось?

– Стрелять в человека? Нет. Но подозреваю, если бы я и ответила утвердительно, это стало бы поводом для новых вопросов.

– Вы правы. Так смогли бы вы убить человека?

– Да, смогла бы. – Она выждала мгновение. – Почему не спрашиваете, откуда мне это известно?

– Нет необходимости. Не осталось ли у вас маминого пирога? И, не дожидаясь очередного вопроса, я отвечу: мы оба продемонстрировали великолепную стрельбу и имеем право открыть бутылочку вина и выпить по бокалу, закусив пирогом.

– Вино – просто уловка.

– В некотором роде, но ведь вино достойное.

Эбигейл отметила, что Брукс унаследовал от матери обаяние и, возможно, ее умение добиваться своей цели. Причин для отказа не было, так как она находила Брукса привлекательным мужчиной. Гормоны отреагировали на его приятную внешность, фигуру, манеру поведения и даже на голос. Что ж, это вполне естественно.

– Признаюсь, мне не хватило сил доесть пирог. Слишком большой для одного человека.

– Нельзя допустить, чтобы он испортился.

Эбигейл сложила защитные очки и наушники на скамейку.

– Хорошо, можете выпить вина с пирогом, но заниматься с вами сексом я не стану.

– Вы раните мои чувства.

– И в мыслях не было. – Решив расставить все по местам, Эбигейл направилась к дому. – Вообще-то мне нравится секс.

– Вот видите, мы открываем в себе много общего, а если так пойдет и дальше, через недельку станем лучшими друзьями.

– Если бы я хотела завести друзей, вступила бы в местный клуб любителей чтения.

– Я тоже люблю читать, что является еще одним звеном, которое нас объединяет, – парировал Брукс, с удовольствием отмечая, что Эбигейл держится уже не так напряженно, и искренне радуясь ее сарказму. – Но мы, кажется, обсуждали вопросы секса.

– Половой акт – нормальное физиологическое явление, доставляющее удовольствие.

– И опять наши мнения совпадают.

Вынув ключи, она отперла дверь и, зайдя в дом, переустановила сигнализацию.

– Возможно, вы находите меня в определенном смысле физически привлекательной.

– Абсолютно во всех смыслах.

– И поэтому пришли сюда с бутылкой вина. Что ж, бокал вина я с вами выпью, а сексом заниматься не стану.

– Договорились. – Радуясь переменам в поведении Эбигейл, Брукс последовал за ней на кухню. – А есть для отказа какая-либо конкретная веская причина, кроме той, что мы пока не отведали вместе пирога?

– Вы задаете слишком много вопросов, и необходимость отвечать на них действует на нервы и утомляет.

– Будь проклято мое любопытство. Господи, Эбигейл, неужели вы улыбнулись?

– Просто непроизвольная гримаса.

– Шутите. Вы сейчас готовы в любую минуту надеть карнавальную шляпу и пуститься в пляс на столе.

– Вы весельчак, в отличие от меня, и я способна оценить человека с природным чувством юмора. – Она сняла куртку и, открыв дверь в комнату, которая, вероятно, служила хозяйственным помещением, повесила ее на крючок. – Вы не урод и к тому же хорошо сложены, а я предпочитаю заниматься сексом с физически крепкими мужчинами.

Эбигейл достала штопор и, не дав Бруксу опомнится, ловко откупорила бутыль с вином. «Эх, неловко получилось!» – упрекнул он себя за нерасторопность.

– Значит, на данный момент моим единственным недостатком является природная любознательность? – поинтересовался он.

– Имеются и другие. Например, обаяние. Вы в курсе, что привязанность к человеку может доставить массу неприятных ощущений? Например, когда я больше не захочу заниматься с вами сексом.

– А с чего вы решили, что не захотите?

Она достала два бокала, миниатюрные тарелочки и вилки.

– Закон средних чисел.

– Ах, вон оно что. Вот мы и нашли первое отличие между нами: я его не признаю.

– Многим людям так кажется. Только незнание законов математики не освобождает от ответственности и не соответствует действительности. – Эбигейл наполнила бокалы и устремила на Брукса изучающий взгляд. – Знаете, мне нравится ваш нос.

– Эбигейл, вы очаровательны! Чем же вам приглянулся мой нос?

– Он сломан, и отсутствие симметрии придает лицу своеобразие и делает его более интересным. Люблю оригинальные лица.

– И все равно не оставляете мне надежды на секс?

Эбигейл снова улыбнулась, на сей раз широко и от души.

– Полагаю, у вас имеются запасные варианты.

– Верно. И каждый раз пытаюсь им всучить свой номер телефона, как случилось в магазине деликатесов. – Брукс дождался, когда она достанет пирог. – А хотите знать, почему я не собираюсь заниматься с вами сексом?

Он видел, что озадачил Эбигейл, возбудил в ней любопытство.

– Да, пожалуй.

– Вы красивы, прелестно выглядите и подходите мне физически. И так на меня смотрите, будто хотите прочесть все тайные мысли. Не знаю почему, но это страшно возбуждает. А еще вам нужна помощь.

– Не хочу я никакой помощи.

– Я и не говорю, что хотите. Вы нуждаетесь в помощи и защите, а я питаю слабость к людям, которым требуется поддержка. Мне симпатичен ваш пес, несмотря на то что он не менее опасен, чем «Глок», что у вас в кобуре. Нравится ваша манера разговаривать, будто вы всегда чем-то недовольны. И очень хочется ощутить вкус ваших губ. Это желание сильнее, чем я думал… И все же…

С нарочито печальным вздохом Брукс воздел руки к потолку, а потом бессильно уронил.

– Вам не удастся отвертеться. Я никогда не перестану задавать вопросы, в этом-то и загвоздка. А поскольку я мужчина и готов на секс с женщиной, которой не противен, хочется узнать ее поближе. Скажем, вместе поужинать, приятно побеседовать и тому подобное.

– Назначить свидание. Только я на свидания не хожу.