Текст книги "Человек в животном. Почему животные так часто походят на нас в своем мышлении, чувствах и поведении"

Что вызывает стресс и что его снижает

Все описанные выше исследования проводились на морских свинках. Они длились много лет, и благодаря им морские свинки считаются сегодня одними из наиболее изученных млекопитающих в том, что касается связи между социальным окружением, поведением и стрессом. Поэтому в биологии поведения их принято считать модельной системой для изучения этой темы. Интенсивные исследования по тому же и сходным вопросам проводились и на других млекопитающих, причем как в естественной среде, так и в условиях искусственного содержания. Всесторонний анализ полученных результатов в целом позволил выявить закономерности, относящиеся ко всем млекопитающим. Именно о них пойдет речь далее.

Все млекопитающие, которые в естественной среде ведут групповой образ жизни, как правило, формируют отношения доминирования. Полностью эгалитарных сообществ без всякого социального расслоения в природе, видимо, не существует. Это относится даже к таким видам, представители которых от природы склонны к социальной толерантности, кооперации и дружеским отношениям, как гиеновидные собаки или бонобо. Если социальные отношения прояснены, возникает стабильная социальная система, выгодная для всех индивидов, независимо от того, имеют ли они высокий, средний или низкий ранг. В стабильных социальных системах с ясными и надежными отношениями доминирования всем животным хорошо, и ни низкий социальный статус, ни высокая плотность не приводят к неизбежным нагрузкам. Это доказано в бесчисленных исследованиях на самых разных видах млекопитающих. Но почему это так?

Один из важных выводов современной науки о стрессе гласит: если негативные события можно контролировать или хотя бы предсказать, то их последствия будут далеко не столь тяжкими. В стабильных социумах с ясными социальными отношениями животные высокого ранга в силу своего доминирования способны контролировать значительную часть социальных событий. Например, если подчиненное животное подойдет слишком близко, то обычно достаточно лишь короткой угрозы со стороны доминанта, чтобы подчиненный уступил. Животные более низких рангов тоже знают по опыту, что происходит при встречах с другими членами группы, и могут прогнозировать ход событий. Таким образом, у каждого животного складываются ожидания, такие как: «если я доминант, то другой мне уступит; если другой – доминант, уступлю я, и со мной ничего не случится». Или: «если к моим самкам пристает другой самец, я на него нападу; если я буду обхаживать чужую самку, меня будет атаковать ее самец». Но и: «если я не проявляю сексуального интереса, все и дальше пойдет мирно». Пока эти ожидания не нарушаются, и повседневную социальную жизнь можно таким образом прогнозировать, всем животным будет хорошо. Хотя животные высокого ранга могут использовать свое положение для дополнительного контроля социальных событий, это не ведет автоматически к снижению социального стресса. Скорее, складывается впечатление, что именно предсказуемость социальных событий является причиной хорошего самочувствия животных в стабильных социальных системах.

При социальной нестабильности и не проясненных иерархических отношениях все выглядит совершенно иначе. Такие условия негативно сказываются на самочувствии, вызывают сильные стрессовые реакции и в конце концов могут приводить к заболеваниям вплоть до гибели. Итак, главные вопросы: что ведет к социальной нестабильности? Почему некоторые животные не способны устанавливать стабильные социальные отношения с сородичами?

Разрушительные последствия социальной нестабильности

В природе социальная нестабильность создается, прежде всего, в период размножения и часто сопровождается высокой степенью социального стресса. Например, это можно ежегодно наблюдать у благородного оленя. Бо́льшую часть года самцы мирно живут вместе в так называемых холостяцких группах. Однако в брачный период они становятся чрезвычайно драчливыми и конкурируют за самок, устраивая дуэли по реву. Если мирно прояснить, кто сильнее, не получается, начинаются бои. Они сопровождаются сильным повышением концентрации гормонов стресса, и звери теряют до 20 % массы тела. В комбинации с ранами во время драк дело нередко заканчивается смертельным исходом.

Подобное описано и у диких кроликов. Несколько лет назад на острове Зильт проводилось исследование крупной свободно живущей популяции этих животных. Измерения делались в марте, в начале фазы размножения, когда уровень агрессии наиболее высок, и в октябре-ноябре после завершения спаривания. И у самцов, и у самок был также выявлен сильный выброс гормонов стресса в период размножения.

Наиболее разрушительные последствия социальной нестабильности у животных в период размножения описаны группой исследователей во главе с австралийским биологом Эдрианом Брэдли на примере бурой сумчатой мыши (Antechinus stuartii). Это мелкие серо-бурые хищные сумчатые, населяющие леса Восточной Австралии. Австралийской зимой, до начала двухнедельного периода размножения, число самок и самцов в популяции примерно одинаковое, однако после его завершения в живых остаются только самки. Самцы период спаривания не переживают, и дальнейшее существование популяции обеспечивается лишь беременными самками.

Рассмотрим этот пример немного подробнее: в начале весны, после примерно четырех недель беременности самки синхронно приносят потомство и выкармливают его. После отлучения от матери молодых самцов изгоняют прочь, и какое-то время они мирно живут в гнездах, используя их сообща. Однако достигнув половой зрелости, они становятся не терпимыми друг к другу и живут далее поодиночке, занимая отдельные участки и охраняя их границы. До этого момента наблюдатель видит вполне организованную, стабильную социальную систему с ясными правилами. Но вот приходит время спаривания, и границы участков нарушаются. С этого момента самцы практически постоянно вовлечены либо в спаривание с самками, либо в битвы с другими самцами. Исследования гормонов стресса показывают экстремально высокие показатели, что в сочетании со столь же высоким уровнем половых гормонов приводит к фатальному ослаблению иммунной системы. Организм оказывается практически беззащитным перед возбудителями болезней и в кратчайшие сроки погибает. Однако если перед началом брачного периода самцов изымали из естественной популяции и помещали в вольеры, избавляя таким образом от социальной нестабильности, стрессовых реакций у них не было, и они жили несколько лет. То есть их гибель не запрограммирована генетически, а происходит вследствие социальных процессов в период спаривания.

Возможно, у кого-то возникнет вопрос: зачем звери подвергают себя такому стрессу? Почему бы самцу бурой сумчатой мыши не сказать себе: «Я хочу жить долго и спокойно, так что буду-ка я подобру-поздорову держаться подальше от всего этого спаривания»? Зверек, который повел бы себя так, и вправду дожил бы до глубокой старости и радовался жизни и крепкому здоровью. Однако эта стратегия поведения не была бы, как говорят в науке, эволюционно стабильной, потому что такой зверек лишил бы себя шансов передать свои гены следующему поколению. Это благо даровано только тем его сородичам, кто всю свою энергию вкладывает в размножение, даже если оплачивает его экстремальным стрессом и скорой смертью. Так что в следующем поколении вновь будут только такие самцы, которые несут в себе гены самоубийственного поведения.

Животные, живущие рядом с человеком, также нередко сталкиваются с социальной нестабильностью. Особенно часто это бывает при частой смене состава группы. В таком случае усиливаются проявления агрессии, затрудняется формирование устойчивых иерархических отношений и социальных связей. Этот феномен наблюдается в равной степени у домашних, лабораторных, сельскохозяйственных животных и обитателей зоопарков. Такие ситуации всегда сопровождаются выбросом гормонов стресса и последующим ухудшением здоровья. Обращает на себя внимание то, что этот эффект часто сильнее затрагивает доминантов, чем подчиненных, поскольку им вновь и вновь приходится активно доказывать и утверждать свой статус.

Особенно четко это показало исследование на яванских макаках, проведенное американскими биомедиками из команды Джея Каплана. Яванские макаки населяют джунгли Юго-Восточной Азии и живут группами из нескольких взрослых самцов и самок. Они образуют иерархию в пределах своего пола и формируют стабильные социальные связи. При искусственном содержании они организуются точно так же, и в стабильных социальных условиях у них все благополучно. Питание с высоким содержанием холестерина никак не сказывается на состоянии их здоровья. Это вызывает удивление, ведь у человека холестерин известен как мощный фактор риска, ведущий к заболеваниям сердечно-сосудистой системы, а ветеринары давно знают, что именно яванские макаки им тоже подвержены. Однако если социальная стабильность нарушается – «местных» животных то и дело удаляют из группы и подселяют вместо них новых, – то животные, прежде всего доминантные самцы, реагируют повышенной агрессией и стрессом. И в такой ситуации питание, богатое холестерином, быстро вызывает у самцов с высоким социальным статусом атеросклеротические заболевания. То есть если само по себе высокое содержание холестерина в пище не ведет к негативным последствиям для здоровья животных, то сочетание холестерина и социальной нестабильности представляет собой значительный риск, в особенности для обладателей высокого иерархического ранга.

Почему некоторые животные не могут сосуществовать друг с другом без стресса

Если два чужих самца встречаются друг с другом, между ними обычно происходят ожесточенные стычки, сопровождаемые сильным выбросом гормонов стресса. Сформируют ли они после этого стабильные иерархические отношения с мирным сосуществованием и затуханием стрессовых реакций, или же мирное сосуществование окажется невозможным и уровень гормонов стресса как минимум у одного из участников так и останется повышенным, зависит в основном от двух факторов: во-первых, от социального опыта самих самцов, а во-вторых, от социальной организации, типичной для данного вида.

Что касается социального опыта, то мы уже видели на морских свинках, что условия социализации влияют не только на социальное поведение животных, но и на их самочувствие и стрессовые реакции. Очень увлекательно наблюдать, как два абсолютно незнакомых друг с другом самца в первую же встречу спокойно устанавливают отношения, без малейшей агрессии и какого-либо стресса, однако при одном необходимом условии – если они имели опыт социализации в больших группах смешанного полового состава. У самцов, чья социализация протекала без присутствия более старших, доминантных сородичей, та же ситуация вызывает высокую степень агрессии, устойчивую нетерпимость и экстремальный стресс.

Те же закономерности зависимости агрессивного поведения и стресса от социального опыта с большой вероятностью можно встретить практически у всех млекопитающих, живущих в естественной среде группами из нескольких самцов и самок. Соответственно, встречи с чужими сородичами не ведут у них автоматически к проявлениям агрессии и стрессу. Правилам мирного и свободного от стресса сосуществования можно научиться.

Совсем иначе обстоят дела у видов, ведущих одиночный образ жизни. Так, полевой хомяк в природе живет один и охраняет свою территорию. Поселить у себя дома в одной клетке двух взрослых животных этого вида будет очень плохой идеей. Они просто не смогут ужиться, нагрузка для обоих будет чрезвычайно велика. Такие реакции описаны у многих животных, для которых характерны одиночный образ жизни и территориальность.

У млекопитающих, живущих в природе парами, встречи животных одного пола тоже не проходят гладко, и свободного от стресса сосуществования не получается. Особенно хорошо это показали зоологи из Байройта во главе с Дитрихом фон Хольстом на примере тупай. По размеру, формам и внешнему виду тупайи немного похожи на белок, однако мордочка у них заострена, а рот снабжен острыми зубами. Это не грызуны, а самостоятельная группа млекопитающих, родственники обезьян, населяющая тропические и субтропические леса Юго-Восточной Азии. Тупайи живут парами, занимают отдельные территории и яростно охраняют их границы от сородичей. Если двух незнакомых друг с другом самцов этого вида посадить в новый для них вольер со множеством убежищ и мест для отдыха, а также несколькими кормушками и поилками, то в первую очередь они займутся обследованием территории. Через несколько часов начнутся столкновения, которые в ближайшие дни – от одного до трех – приведут к разделению на победителя и проигравшего. В этой начальной фазе, в полном соответствии с ожиданиями, у обоих животных наблюдается сильный выброс гормонов стресса и заметно учащенное сердцебиение. Однако после прояснения иерархических отношений доминант практически перестает замечать проигравшего, агрессивные стычки становятся редкими или полностью прекращаются. Как следствие, уровень гормонов стресса у доминирующего животного возвращается к исходному уровню.

Однако для проигравшего ситуация выглядит совсем иначе. По тому, как ведут себя проигравшие, как по-разному реагируют на свою неудачу, их можно разделить на два типа. Первый тип забивается в уголок вольера или прячется в один из ящиков для сна и выходит из него только для того, чтобы поспешно поесть или попить. Он теряет всякую инициативу, перестает приводить в порядок свой мех, кажется апатичным и депрессивным. Такая стратегия поведения и у человека, и у животных известна под названием «пассивного стресса» и сопровождается экстремально высокими показателями кортизола, что может быстро приводить к тяжелым нарушениям иммунной системы.

Другой тип проигравшего отвечает на свою новую роль почти противоположной реакцией: становится гиперактивным, постоянно суетится, неотрывно следит за доминантом и все время пытается его избегать. Если это не получается, то, несмотря на свою подчиненную позицию, активно защищается. Подобный образец поведения называют «активным стрессом». Он сопровождается сильным выбросом адреналина и норадреналина, а также постоянно учащенным сердцебиением.

Итак, у тупай при встрече двух животных одного пола свободного от стресса мирного сосуществования не налаживается. Для доминанта дифференциация на победителя и проигравшего означает свободу от стресса, но проигравшему остается выбор между холерой и чумой: активным и пассивным стрессом.

Однако пример одних только тупай еще не доказывает, что в таких случаях именно доминанты получают свободу от стресса. К примеру, у знакомых нам уже яванских макак в условиях социальной нестабильности как раз животные высокого ранга демонстрируют особенно сильный стресс. У домашних морских свинок при непроясненных социальных отношениях уровень гормонов стресса возрастает у всех животных, в том числе у альфы. То есть социальный статус животного сам по себе не может определять степень социальной нагрузки. Ее скорее определяет поведение, связанное с социальным статусом. У тупай победитель вообще не замечает проигравшего и поэтому живет без стресса. Но во многих сообществах обезьян, а также в группах мышей доминантные самцы постоянно заняты тем, что укрепляют свой статус, охраняя самок, угрожая или патрулируя границы территории. Эти животные напоминают перегруженных менеджеров и подвержены постоянному активному стрессу. Биология поведения в таких случаях говорит о «цене доминирования». Как было подробно исследовано на группах мышей, эта цена состоит в долговременном повышении кровяного давления и других сердечно-сосудистых заболеваниях.

Благо добрососедских отношений

Многие годы ученых прежде всего интересовало, какие ситуации вызывают стресс. Но со временем все чаще стали задавать вопрос о том, какие факторы могут его смягчить. Один из важных ответов на него мы уже узнали с помощью домашних морских свинок. Снизить уровень гормонов стресса в тяжелых ситуациях поможет присутствие близкого партнера. Это относится не только к морским свинкам. Близость сородичей в принципе оказывается одним из лучших средств против стресса, правда, при условии хороших социальных отношений.

Практически у всех видов млекопитающих тесные социальные связи формируются между матерью и детьми, в особенности пока они сосут молоко. В этой фазе мать важна для детенышей не только тем, что кормит их, согревает и оберегает. Не менее важно то, что в кризисных ситуациях она удерживает у них на низком уровне гормоны стресса. Идет ли речь о морских свинках, макаках-резус, саймири или человеке: если маленькие дети внезапно оказываются в одиночестве в новой ситуации, у них быстро повышается уровень кортизола. Но если в этой ситуации рядом с ними будет мать, реакция стресса, как правило, не наступает. Стоит заметить, что не у всех млекопитающих лучшим «антистрессом» является именно мать. Например, у обезьян прыгунов эту роль намного эффективнее выполняет отец.

Почему в одном случае стресс лучше снижает отец, а в другом – мать, было прояснено в сравнительном исследовании саймири и рыжебрюхих прыгунов. Оба вида относятся к обезьянам Нового Света, населяют леса Южной Америки и практически не различаются ни по размерам, ни по питанию. Однако способ социальной организации у них принципиально разный. Саймири живут в крупных кочевых группах смешанного полового состава, причем самцы больше общаются с самцами, а самки – с самками. Серые прыгуны, напротив, формируют устойчивые моногамные пары и вместе со своим потомством занимают определенные участки, которые активно охраняют от сородичей. Как только детеныши вырастают, им приходится покидать территорию родителей. Столь различный образ жизни четко сказывается на отношениях между родителями и детьми. У саймири тесная эмоциональная связь формируется между матерью и детенышем, а отец с потомством практически не встречается. Понятно, что у этого вида мать гораздо лучше снижает стресс у детенышей, чем отец.

В отличие от этого, у рыжебрюхих прыгунов – как и у многих видов, образующих устойчивые пары, – в воспитании потомства задействованы оба родителя. Более того, главную роль в воспитании берет на себя отец. Он проявляет заботу, носит детеныша на себе и зачастую передает матери только на время кормления. Неудивительно, что связь детеныша с отцом заметно крепче, чем с матерью. Соответственно, и понизить уровень стресса отец может гораздо эффективнее. Здесь проявляется общее правило – чем теснее социальная связь, тем эффективнее защита от стресса.

То же правило действует и в отношениях между взрослыми, как мы уже видели у морских свинок на примере Рыжего Эмиля. Подтверждает его и сравнение саймири и рыжебрюхих прыгунов, как убедительно показали калифорнийские психологи Салли Мендоза и Уильям Мейсон. У моногамных прыгунов пару объединяет тесная эмоциональная привязанность, и присутствие партнера в трудных ситуациях удерживает уровень стресса у обоих партнеров на низком уровне. Соответственно, потеря партнера приводит к сильному стрессу. У саймири такой тесной эмоциональной связи между самцом и самкой в естественных условиях не существует. Нет ее и тогда, когда звери живут под присмотром человека и содержатся парами. Соответственно, разлучение самца и самки, даже если они долгое время жили совместно, к стрессу не приводит. Но и понизить одним своим присутствием уровень стресса у ближнего в трудных ситуациях эти звери не могут.

Защитой от стресса способны послужить партнеры не только противоположного, но и того же пола. Так, у очень многих видов обезьян самки встроены в социальные сети из близких родственниц и формируют социальные привязанности с другими самками. Правило и здесь то же – чем сильнее социальные связи, чем теснее социальная сеть, тем слабее реагирует организм на факторы стресса.

Наконец, стресс могут понижать и социальные связи между самцами, как с успехом показали исследования команды приматологов из Геттингена во главе с Юлией Остнер и Оливером Шюльке. Они изучали маготов, или берберских обезьян. Эти приматы живут в группах из нескольких самцов и самок. Хотя между самцами царит сильная конкуренция и случаются ожесточенные стычки за самок, тем не менее отдельные из них налаживают друг с другом тесные социальные связи. Проявляются они в пространственной близости, частых телесных контактах и взаимном чесании. Такие отношения сравнимы с человеческой дружбой и также представляют собой эффективное средство снижения повседневного напряжения. В естественном местообитании маготов – марокканских Атласских горах – эти нагрузки вызывают либо агрессивные нападения сородичей, либо низкие температуры, так как в эти местах бывают чувствительные холода. Оба фактора существенно осложняют жизнь и приводят к устойчивому повышению концентрации гормонов стресса. Примечательно, что стрессовая реакция как на социальные трудности, так и на погоду тем слабее, чем теснее дружеские отношения с другими самцами.

Самые впечатляющие результаты о пользе добрососедских отношений получены на тупай. Как мы уже отметили, в природе эти животные живут парами. Но когда самец и самка впервые встречают друг друга в условиях искусственного содержания, они обычно не формируют гармоничную пару. Некоторые начинают так ожесточенно конфликтовать, что их приходится рассаживать. В большинстве случаев они все же уживаются, но между ними сохраняется сильное напряжение – звери избегают друг друга и периодически дерутся. Однако примерно у 20 % соединенных пар картина выглядит абсолютно иначе: животные смотрят друг на друга, нравятся друг другу и с самого начала тепло обращаются друг с другом. У наблюдателя складывается впечатление «любви с первого взгляда». Животные облизывают друг другу мордочку, держатся все время рядом, а когда отдыхают, прижимаются друг к другу. Ночью они всегда спят в одном и том же ящике, чего никогда не происходит у дисгармоничных пар. Сравнение уровня стресса у различных пар выявило заметное различие: у гармоничных пар он резко ниже. Вследствие этого их иммунная система гораздо сильнее, а частота сердечного ритма перманентно ниже, нежели у пар, лишенных взаимного согласия. Мой наставник Дитрих фон Хольст в своих докладах о тупай любил говорить: «Любовь – она и у животных лучшее лекарство».