Текст книги "Английский брат"

***

Похороны Руслан решил проводить по мусульманскому обычаю. Возможно, в пику матери и Мартину. Сам то он себя не воспринимал ни христианином, ни мусульманином. К вере относился уважительно, но не более того. Просто друзья вокруг него почти все поголовно были мусульманской веры, и он по этой накатанной стезе решил провести древний обряд прощания с телом.

Погребение назначили на пятницу, поэтому усопший должен был еще два дня пролежать в морге. Руслан проехал к заведующему моргом и уплатил деньги за хранение, договорившись, что он приедет утром в семь часов и заберет тело.

Два дня прошли в хлопотах по аренде ресторана, закупке главного компонента – мяса, а также помидоров, огурцов, печенья, конфет и прочих непременных атрибутов стола. В половине седьмого утра Руслан, взяв с собой Мартина, поехал в морг на взятом в аренду фургоне. Нажав на памятный обшарпанный звонок, они стали ожидать ответа.

Как и пару дней назад, наружу вылез заспанный служитель Марат, в том же халате и с тем же неизменным бейджиком на лацкане.

В этот раз он не ошибся и сразу отыскал нужный холодильный отсек. Они с Мартином завернули тело в простыню, привезенную с собой и переложили в табыт – гроб, взятый на время в мечети. Отец оказался тяжелым. Братья едва-едва тащили его, Руслан взялся за верхнюю часть, а Мартин за низ. Марат, усердно пыхтя, подбежал и взялся за середину. Наконец, гроб уместили в машину. Водитель фургона принял его, да не рассчитав силы, вдруг охнул от боли, пронзившей поясницу. Руслан задержался на пару секунд, сунул Марату купюру. Лицо санитара осветилось улыбкой. Что ж, подумал Руслан, служители Харона никогда не брезговали деньгами, будь то серебряные драхмы или же бумажные банкноты.

Подъезжая к дому, Руслан и Мартин переглянулись. Они не ожидали, что тело отца будет таким тяжелым. Кроме того, сам табыт тоже весил не мало. Учитывая, что водитель внезапно вышел из строя и, морщась от боли, едва рулил, им нужен по крайней мере еще один мужчина.

Думая об этом, Руслан зашел в дом и внезапно широко улыбнулся. С кухни доносился знакомый голос родственника по материнской линии Айтымбета, обещавшего утром в пятницу привезти две фляги отборного кумыса, который собирался собрать с пяти-шести аульских семей, и, действительно, сдержавшего слово.

Родовое село Айтымбета находилось километрах в пятидесяти от столицы, и обычно он приезжал на старенькой «шестерке». Выглядел Айтымбет, как настоящий батыр: огромный, плечистый, с большими сильными руками. Ему было за шестьдесят, но он и молодых затыкал за пояс и в буквальном, и в переносном смысле. В последнее время он стал очень набожным человеком, выучил множество аятов и читал их теперь не хуже любого муллы. Кроме того, в конце он поминал всех умерших родственников, не пропуская ни одного, чем приводил в благоговейное изумление слушателей. В молодости же Айтымбет, как это водится, не отличался благонравным характером: пил, волочился за молодками, бузил, за что не раз попадал в кутузку, откуда его вытаскивали на свет Божий влиятельные родичи.

Отличался батыр неистощимым чувством юмора. Везде, где бы он ни появлялся, звучал смех и одобрительные возгласы.

Айтымбет смешно и похоже передразнивал людей, плутов или мошенников по жизни, безалаберных, корыстных или просто попавших в комичную ситуацию, и никому не хотелось попасть под его остроумные, но больно жалящие стрелы.

Руслан называл его, как с детства приучила мама, Нагашы, и всегда отличал его от остальных сородичей, с удовольствием общался с ним, когда тот навещал Лейлу и всячески задабривал, угощая и даря подарки. Однажды он специально съездил в «Военторг» и приобрел для любимого Нагашы теплый бушлат, незаменимый при степных буранах. Айтымбет тщательно прощупал материал, примерил его и с благодарностью принял подарок.

– Да, хороший племянник у меня объявился, – ласково произнес он. – Не сам подарок важен, а внимание. Вот у старшей сестры моей жены сын есть Манат. Тот еще балбес! Женился, детей нарожал, в Астане живет, квартиру снимает. А кто думаешь за нее платит? Сам не хочет, только деньги с матери тянет. А она уже пенсионного возраста, учительница, внуков ей жалко… Так, чтобы те не голодали, дополнительные часы берет, по ученикам бегает. А у нее ноги больные, давление скачет. Такого сына иметь, согласись, одно мучение. А Манат думает, все родственники должны ему помогать! Так, дорогой мой, родственники – это понятие двустороннее. Нельзя только брать, брать, брать. Когда-то и отдавать надо. Хорошо мать это. А я на такого родственника давно наплевал бы, и жалко нет! Говорю жене, скажи сестре, чтоб дармоеда дальше не баловала, да куда там! Материнское сердце не камень.

Речь Айтымбета текла плавно, он сыпал шутками-прибаутками, любил и соленое словцо вставить.

Сейчас, когда Руслан вернулся с телом отца и услышал рокочущий голос Нагашы, ему сразу стало легче. Мать разливала чай, а гость рассказывал очередную байку.

– … Заезжаю к этому нуворишу на утренний чай, Магрипа, жена его, меня встречает. Гостеприимная, кстати сказать, женщина! Говорю, неплохо твой муж устроился, целый комбинат под себя прибрал. А она мне говорит, күнкөріс қой, күнкөріс1717
  Здесь: необходимый минимум для существования. (каз.)


[Закрыть]… Под задницей джип, живут не в мазанке, а в коттедже, а она күнкөріс қой, күнкөріс.

Руслан невольно улыбнулся, поняв, что речь Айтымбет вел о его двоюродном брате Ермеке, действительно, сумевшем приватизировать огромный комбинат.

С Ермеком они тоже дружили с детства, несмотря на большую разницу в возрасте.

Нравился тот ему своей энергичностью, кипучими планами и неистребимым оптимизмом. К подтруниваниям Айтымбета он относился спокойно и не таил на него обид.

Сейчас они вместе с Айтымбетом сидели за одним столом и пили чай с баурсаками и домашним сливочным маслом, выложенным в маленькую кесешку с синим орнаментом.

Мать сидела печальная и даже на рассказы неунывающего балагура никак не реагировала.

Тот, конечно же, понимал неуместность своих шуток, да только неизбывная жизнерадостность и желание вывести из тяжелого состояния Лейлу, заставляли его теплить огонек оптимистичной беседы.

Увидев входящего Руслана, оба мужчины встали и обняли его, выражая соболезнования. Когда из-за стола вышел Айтымбет, то показалось, что в кухне стало тесно, настолько широк и громоздок он был.

– Арты қайырлы болсын! Алла қайырын берсін!1818
  Да смилостивится над ним Аллах! (каз.)


[Закрыть] – прозвучали традиционные слова соболезнований.

Вчетвером мужчины под руководством Айтымбета занесли тело в дом.

Полдесятого пришел мулла по имени Рахметулла, живший неподалеку. С ним вчера заранее договаривался Руслан. Тот должен был прочесть молитвы дома, на кладбище, а потом в ресторане. Кроме того, обговорили заранее, что следующие сорок дней за «қойдын құны», то есть за стоимость одного барана, мулла каждый день будет поминать усопшего.

Руслан приготовил два конверта, один – с подношением для мечети, а второй – лично для муллы. Причем вложил туда одинаковые суммы, чтобы не было лишних переживаний ни у мечети, ни у муллы. Стоимость барана, так стоимость барана.

Рахметулла спросил, обмыли ли женщины тело. Руслан молча кивнул головой. Они прошли в комнату, где лежал отец. Возле него стояло несколько маминых родственниц. Ими руководила Баткен, тетя Лейлы, преклонных лет старушка, хотя язык не поворачивался так назвать крепкую, властную женщину, несмотря на то, что та разменяла девятый десяток.

Одна из юных женщин, Айгерим, сначала не хотела принимать участия в омовении, но Баткен тате быстро одернула ее, сказав, что кому-то надо передавать свой опыт. Я умру, что делать будете? Сейчас учитесь!

Руслан лично съездил в магазин и закупил пять пар медицинских перчаток, масок, дождевиков, гвоздики, мыла. Перед тем, как закрыть тело, Баткен позвала близких родственников проститься с покойным.

Мулла взглянул на укрытое простыней тело, затем взял белое вафельное полотенце и перевязал им в районе шеи, знаком показав Руслану, чтобы тот проделал такую же манипуляцию в середине и внизу.

Молодой человек, встав на колени, завязал двойным узлом неподдающееся по началу короткое полотенце. Наконец, со второй попытки у него это получилось.

Удовлетворенно кивнув, мулла вышел из комнаты, а за ним направились и все остальные.

В зале, где убрали стулья и постелили алаша, уже собрались родственники. Руслан попросил Альбину вести в тетрадке список и сумму пожертвований, как это было заведено. Мужчины, женщины подходили к ней и давали деньги, кто помногу, кто чисто символическую сумму, смотря по благосостоянию и щедрости.

Подошли и друзья Джеймса Дарена. Канат Аккожин выглядел мрачным и настороженным. Помощница посла Великобритании принесла две огромные корзины красных роз, сиротливо стоявшие в углу. Пришедшие рассаживались в зале, но людей собиралось все больше и больше, так что они теснились уже и в прихожей.

Мулла прочитал молитву, затем велел выносить тело на улицу. Руслан, Мартин, Ермек пошли к гробу, и к ним присоединились подошедшие Борис, Нуржас и Наби. Руслан хмуро взглянул на Наби, но ничего не сказал. Вшестером нести гроб оказалось намного легче.

Поставив табыт на уже вовсю зеленеющую траву и обратив головой по направлению к Мекке, мужчины замерли, ожидая дальнейших указаний муллы.

Руслан взглянул на небо. Сегодня выдалась ясная безоблачная погода, слегка прохладная, но взошедшее солнце уже вовсю по-весеннему пригревало.

Рахметулла выстроил мужчин в ряды, велев им сомкнуться, женщины стояли сзади. Никто не задавал никаких вопросов, не удивлялся, почему это англичанина хоронят по мусульманским канонам. Руслана утешала мысль, что отцу теперь все равно, а в виду многочисленности родственников по материнской линии, такой обряд как раз в самую тему. Мулла между тем закончил молитву и обратился с небольшой проповедью к стоящим.

– Наша жизнь, как говорили предки, короче рукоятки камчи. Что самое удивительное, сколько бы ни жил человек, она покажется ему короткой. Проживи хоть тридцать лет, хоть восемьдесят, а оглянешься мысленно в памяти, и вся твоя жизнь – как один короткий день. Наши души уходят туда же, откуда пришли, в распоряжение Всевышнего. Что же нам делать, чтобы заслужить Его милость? Ответ вам хорошо известен, и он прописан в канонах ислама. От нас требуется только соблюдать их… А теперь скажите: хороший ли человек был умерший?

Все воскликнули: да, хороший был. Среди прочих явственно выделялся могучий бас Айтымбета. Руслан взглянул на Каната Аккожина. Тот ничего не сказал, а просто мрачно смотрел перед собой.

– Должен ли остался умерший кому-нибудь из здесь стоящих?

Айтымбет опять громко воскликнул:

– Нет!

Но мулла не удовлетворился таким ответом и спросил:

– Кто из родственников или близких, в случае, если будут претензии, расплатится за покойного?

Тут Руслан вышел вперед и тихо ответил:

– Я.

Рахметулла знаком показал мужчинам уносить тело.

Те же шестеро взяли табыт и внесли в фургон. Рядом с телом поехали Руслан и Мартин. Мужчины рассаживались по машинам.

Женщины остались стоять поодаль.

Руслан выскочил из фургона. Подбежав к ним, увидел стоящую впереди Баткен тате и, обращаясь в первую очередь к ней, воскликнул:

– Дорогие мои, что же вы стоите? Вон там автобус ждет вас. Доставит прямо к ресторану.

Действительно, чуть поодаль, к обочине прижался большой многоместный автобус, заказанный в Автобусном парке еще два дня назад.

Женщинам по мусульманской традиции не дозволяется присутствовать на кладбище в момент захоронения, поэтому они должны были сразу отправиться на поминальный обед.

Баткен, глядя на него увлажненными глазами, в стороны от которых бежали морщинки, делающие выражение лица особенно добрым, ласково ответила:

– Знаем про автобус, Руслан-жан, знаем, только нельзя вперед покойного нам выезжать. Подождем, когда вы уедете, а следом и мы.

Молодой человек осекся, слегка махнул рукой и направился обратно к фургону, из которого недоуменно выглядывал Мартин.

Дальнейшее плыло для Руслана словно в тумане. Они подъехали к вырытой накануне могиле. Затем Руслан и Мартин, как сыновья покойного, спустились вниз по коротенькой неустойчивой лестнице. Третьим человеком стал Ермек, хотя кровным родственником Джеймса он не был. Земля оказалась тяжелой, глинистой. Руслан держал отца со стороны головы, Мартин в середине, а Ермек ухватился за ноги. Айтымбет велел спускать потихоньку тело, и мужчины, осторожно приняв его внизу, положили на правый бок в лакат – боковую нишу в могиле.

Рахметулла еще раз бросил взгляд на тело и удовлетворенно кивнул головой. Можно было вылезать. Трое по очереди поднялись на верх могилы. Присутствующие начали брать горсти сырой земли и кидать ее на дно и на деревянные бруски. Ими расторопные могильщики уже успели прикрыть лакат.

Дождавшись, когда все кинули горсти земли, бригада из четырех могильщиков принялась лопатами довершать начатое. Вскоре вырос холмик, увенчанный узкой доской с именем, датами рождения и кончины Джеймса Дарена.

Собравшиеся уселись, кто на скамейки, стоящие возле могил, кто просто на корточки, и мулла прочитал молитву по усопшему. Служитель культа делал все не торопясь, но сноровисто и не теряя лишних минут на постороннее. Обычно в таких случаях родственники покойного долго читали молитвы, каждый считал за честь произнести известный ему аят. Однако Рахметулла позволил сделать это только Айтымбету, звучно и со смаком прочитавшему несколько аятов и помянувшему родственников, ушедших в иной мир.

После этого все разошлись по машинам и отправились в ресторан на поминальный обед. Нужно было успеть это сделать до жума намаза – пятничной молитвы.

В большом зале смиренно ожидали двадцать столов, каждый на двенадцать персон. В основном были многочисленные родственники со стороны матери, остальное составили сослуживцы, знакомые Джеймса и соседи.

До подачи основного блюда – мяса, люди ели баурсаки, намазывая на них сливочное масло, также вилками цепляли скользкие бока помидоров и колючие – молодых, только что из теплицы, огурцов. Обсуждали тихо причину гибели Джеймса Дарена, вскользь затрагивая наличие юной любовницы и факт вскрывшейся измены. Гадали, кто мог быть убийцей. Сходились во мнении, что, скорей всего, англичанин стал жертвой ревности со стороны молодого ухажера Мадины, – даже имя пассии было хорошо известно любопытствующим родственникам. Так что Лейла чувствовала себя крайне неуютно под сочувствующими и, в то же время, снисходительными взглядами женщин. Такой участи никто из них бы не позавидовал. Конечно же, у некоторых из них мужья также не отличались целомудренностью, однако все оставалось в семье, наружу мусор из избы не выносился, и подобной позорной славы никто из них никому бы не пожелал.

Айтымбет, руководящий процессом приготовления мяса, дал знак молодым джигитам отправляться на кухню за подносами, и один за другим начали вноситься дымящиеся блюда с бешбармаком. Руслан вспомнил, как Нагашы всегда ругался, когда так называли исконно казахское блюдо:

– Это никакой не бешбармак, а ас, поняли? Так и называйте. А то, придумали, понимаешь, бешбармак какой-то.

Руслан справедливо замечал, что название-то состоит из двух казахских слов, бармак, мол, это палец.

– А что за беш такой? – иронически спрашивал Айтымбет.

– Беш это бес, – путался Руслан.

– Нет такого слова беш в казахском языке, – категорически отрезал Нагашы и закрывал тему.

Сейчас гости приступали к своей излюбленной трапезе – дегустации аса, или же бешбармака. В настоящий момент никого эти филологические изыски не интересовали.

– Мясо просто отличное, төрт елі қазы1919
  Қазы толщиной в четыре пальца. (каз.)


[Закрыть]! – говорил один.

– А сварено-то как, во рту тает! – отзывался другой.

Для Айтымбета эти похвалы звучали райской мелодией.

– Лично откармливал! – заявлял он хвалящим его мясо. – Вы еще кумыс тоже пейте, отборнейший кумыс!

Гости и правда оценили кумыс, привезенный Айтымбетом, и дружно протягивали опустошенные пиалы официантам, суетливо бегающим возле столов. Впрочем, на чаевые рассчитывать им не приходилось, но поминальный ас всегда магнетически действует на окружающих. Воспитанные в строгих казахских традициях юноши и девушки, обслуживающие посетителей, как и все, прекращали работу, когда мулла читал молитву и благоговейно проводили ладонями по лицам, произнося «Аумин!»

Очередь дошла и до чая, особенно вкусного после жирной пищи. Гостям раздали одинаковые темно-синие полотенца, а женщинам еще вручались заодно целлофановые пакетики для того, чтобы они унесли домой остатки от трапезы, так называемый «сарқыт»: куски мяса, баурсаки, конфеты, печенье, яблоки, виноград.

Руслан с Мартином стояли на выходе, провожая собравшихся. Родственники подходили и прощались, еще раз выражая соболезнования.

Заводились моторы автомобилей, кто-то вызывал такси, а кто-то, живущий рядом, отправлялся домой пешком.

Айтымбет подошел к Руслану и прижал к мощной широкой груди. Молодой человек был и сам высокого роста, но почувствовал себя в объятиях Нагашы маленьким мальчиком.

– Теперь ты глава семейства, балам! – произнес тот, – ты должен быть сильным и мудрым, как твой предок Карабатыр. Быть защитником родных и разить врагов. Мужайся.

Руслан с благодарностью пожал ему руку. Айтымбет похлопал по плечу и Мартина, а затем отправился к своей «шестерке», зажатой двумя огромными джипами сотрудников британского посольства.

Часть вторая

Глава 6

Прошло две недели после похорон, но убийца так и не был пойман. Фото подозреваемого водителя «Фольксвагена», имевшего якобы конфликт с Джеймсом Дареном во дворе жилого дома, где случилось убийство, мелькало по всем телевизионным каналам и интернет-порталам. Однако, мало кто доверял версии следственной группы. Все считали, что этим самым полицейские имитируют бурную деятельность и только.

Мотивы убийства, как водится, каждый интерпретировал на свой лад и вкус. Имя покойного полоскали как официальные издания, так и бульварная пресса. В Интернете постоянно появлялись новые версии произошедшего. Кое-кто даже выдвинул гипотезу о нетрадиционной ориентации Джеймса Дарена, чему противоречили все имеющиеся факты. Даже то, что он убит был в квартире молодой женщины, не смущал писаку. Мол, девушка являлась «бородой», прикрытием, а настиг англичанина брошенный любовник.

Инсинуациями возмущались все домочадцы, особенно Руслан.

– Эти журналюги те еще кадры, они, как собаки! Кинешь кость, а они грызут и грызут. Ни стыда, ни совести. Да чтоб у них руки отсохли!

Мартин, несмотря на случившуюся трагедию, находил и здесь пользу.

– Чем больше шума, тем лучше! Значит, следователи будут быстрее искать убийцу.

Однако стандартный, и от этого примитивный образ мыслей британского подданного в очередной раз давал сбои при встрече с местной реальностью. Следствие двигалось ни шатко, ни валко.

Механизм действует отлаженно и четко только тогда, когда хорошо смазан. Видимо, и в этом деле должно сработать извечное правило.

По этой причине не выдержавший неизвестности и промедления Руслан направился без звонка и предупреждения в знакомый следственный отдел к Жомарту Газизовичу Мырзакулову.

Тот был занят привычным уже для посетителей делом: возился с сотовым телефоном.

– А, Аслан, заходи, заходи! – весело поздоровался следователь. – Я тебе вроде не вызывал, как ты пройти-то умудрился?

– Не Аслан, а Руслан, – буркнул недовольно молодой человек. – Да меня после убийства каждая собака знает, скоро в любое государственное учреждение без предъявления документа, похоже, впускать будут. В Интернете на каждом сайте имя моего отца полощут, а вы тут чем заняты? Даже как звать меня забыли! – перешел в атаку Руслан.

Мырзакулов, желая перевести разговор в шутку, попытался успокоить агрессивного юношу:

– Не обижайся, Руслан, такая штука со мной случилась. Пока дам нет рядом с нами, могу рассказать. Захожу сегодня утром в туалет, и дернула нелегкая меня айфон свой в задний карман брюк положить. Никогда такого не делал раньше, и вот на тебе! По всем законам проклятого Ньютона, тоже, кстати, англичанина, мой любимый агрегат соскользнул в место общественного пользования, отнюдь для этого не предназначенное!

– В рис положите или в соль, пусть влагу вытащит, – невольно посочувствовал Руслан незадачливому держателю гаджетов. – А, может, лучше делом займетесь, чем по соцсетям на айфоне рыскать, – на правах потерпевшего вновь наехал на следователя молодой человек.

Мырзакулов повертел в руках увесистый телефон, не подававший признаков жизни, и неохотно отложил в сторону.

– Да ищем, ищем мы убийцу! Мырзакулов медленно запрягает, да быстро едет! Как ты прекрасно знаешь, в день убийства твоего отца, у него во дворе дома любовницы произошла стычка с водителем «Фольксвагена». Соседи видели отчетливо этот момент, а кое-кто даже успел снять на видео. Вы же видели, что мы распространили его снимок везде, где только можно. Уже знаем имя и фамилию подозреваемого. По всей видимости, он скрывается где-то в России. Так что, тут дело времени. Клянусь, отыщем его, хоть запарка и средств мало для этого! Сам знаешь, какая у нас нехватка. Все бегут со службы следствия. Да хоть бы и в участковые, там платят больше, а гемора меньше. У меня пока в следственной группе из оперов только одна соплячка, только-только академию закончила. Ничего, скоро еще двух оперов выделят, да не в них дело. Убийца известен, осталось его только поймать.

Руслан внимательно выслушал слова майора и взглянул на его сосредоточенное и хитрое лицо, пытаясь отыскать какие-то тонкие намеки на толстые обстоятельства, но тот оставался внешне невозмутимым и ни на что, похоже, не намекал.

«Ладно, – подумал молодой человек. – Фиг с ним, пока не буду ничего предпринимать, может, наоборот, все испорчу. Вдруг он закричит: «Взятку? Мне? При исполнении служебных обязанностей! В святая святых, в храме юстиции?!»

В глубине души Руслан подозревал, что такое не произойдет, а скорее, напротив, но решил прибегнуть к тяжелой артиллерии в последнюю очередь. Прощаясь, все-таки сказал:

– Жомарт Газизович, прошу вас сделайте все, что возможно. А я вам буду благодарен! Найдите поскорей этого негодяя!

– Молодой человек, это моя работа! – с достоинством отозвался следователь и вновь принялся теребить пострадавший в борьбе с водной стихией айфон.

Так и оставшийся в неведении относительно меркантильных планов Жомарта Газизовича, но утешенный его заверениями, Руслан поднялся со стула и покинул кабинет.

Коридор пустовал, лишь иногда двери комнат открывались, и оттуда выходили люди с папками и без, чтобы подняться на другой этаж или юркнуть в подобную же комнату, отличающуюся лишь надписью на двери. В бумажных и компьютерных файлах решались судьбы людей, но здесь не было слышно ни их охов, ни восклицаний.

Руслан, задумавшись, стоял возле кабинета Мырзакулова, все еще в сомнениях, не вернуться ли назад, ни сделать ли свои обещания более весомыми и конкретными, как вдруг его окликнул женский голос.

– Добрый день! Как ваши дела?

Оглянувшись, он увидел, как с верхнего этажа спускается Малика. Она была одета в пиджачную пару, а на шее как-то излишне кокетливо для подобного учреждения красовался шелковый пестрый платочек.

Молодой человек усмехнулся.

– В таких случаях обычно говорят «дела у прокурора». А в моем случае они у Жомарта Газизовича пылятся под сукном. А он сам сидит, в сотике ковыряется, в сортир, видите ли, уронил! Делать что ли вам больше нечего? – опять начал раздражаться Руслан.

Девушка решительным жестом поправила прическу и взглянула на него насмешливо, в ее зеленых глазах читалось: «Я-то тут причем, дорогой мой?»

Однако вежливо и деликатно она произнесла:

– Майор Мырзакулов – очень опытный следователь. Всегда основателен, подкован со всех сторон. Не думаю, что у него возникнут проблемы с этим убийством. Помните, в прошлом году убили двух геев? Все думали, будто это гомофобы лютуют. А Жомарт Газизович сразу суть уловил и нашел истинных убийц. Так что не надо про него плохо говорить. А то, нашли, понимаешь, моду, ярлыки вешать!

Последние слова получились у нее слегка агрессивными. Видно, когда дело дошло до корпоративной солидарности, понятия этикета и хорошего поведения отошли на задний план.

Руслан, сощурив глаза, бросил обидное:

– Да все тут вы одним миром мазаны!

Хотел уже повернуться и выйти вон из негостеприимного здания, как услышал в ответ:

– За отцом лучше надо было следить, не позволять ему на сторону бегать! Тогда и цел, может быть, остался!

Девушка тут же прикусила язычок, но сказанного уже было не воротить.

Молодой человек побледнел, потом покраснел, руки его сжались в кулаки, он двинулся к девушке, но сразу спохватился и сдержал себя.

Самообладание вернулось к нему, или же он понял, что молчание еще больней ударит по обидчице. Презрительно хмыкнув и разжав кулаки, Руслан медленно отправился восвояси.

***

Атмосфера Управления стала внезапно оживленнее, чувствовалось, что наступает сладкое предобеденное время, пахнущее наваристой сорпой, сочным пловом и прочими радостными утехами человеческого чревоугодия. Малике есть совершенно не хотелось. Такова уж девичья психика, малейшее расстройство может привести к полнейшей потере аппетита. Внезапная вспышка гнева расстроила ее, обычно ведь она всегда старалась соблюдать хладнокровие. Но когда кровь ударяет в виски, вступают в силу древние законы природы. Где-то она читала, что кипчакам всегда была свойственна вспыльчивость. Может, это помогало им в бою, кто знает. Вспышка ярости удесятеряет силы, и тогда даже слабый воин способен победить богатыря. Ладно, это все осталось в прошлом, нам-то теперь зачем нужны такие атавизмы, только опозоришься и прослывешь нервнобольной. Примерно так рассуждая, Малика вернулась в пропахший табаком кабинет следователя. Там Жомарт Газизович, конечно, не курил, да все равно чуткий нюх девушки улавливал никотиновые флюиды, пропитавшие одежду и предметы, окружающие майора.

Однажды Мырзакулов не курил целых десять месяцев. Все, да и, в первую очередь, он сам, полагали, что пагубная привычка преодолена и уложена в надежный сейф, а ключи от них хранит стальная воля следователя. Но не тут-то было. Никотин, прокравшийся в потайные уголки подсознания, в одно черное утро вылез, вытащив на подмогу ненароком подвернувшийся «глухарь» и заручившись поддержкой непосредственного начальника подопечного, пропесочившего по первое число изнуренного майора за задержку раскрытия.

За грехи тяжкие и посылается вышестоящее руководство простым смертным. Только осознание этого не делает жизнь легче. Жомарт Газизович вышел из кабинета с нескончаемым, во всю невероятную длину начальственного кабинета ковром цвета юного персика, и машинально потянулся к опустевшим карманам, где и крошки табачной давно не ночевало.

Как был без шапки, следователь вышел на улицу, и, жадно глотая холодную изморозь да, предвкушая жирную, во всю грудь, затяжку, поспрашивал у сотрудников заветное зелье и тут же нашел участие. Никто из заядлых курильщиков и не подумал осудить временно покинувшего их нестройные ряды дезертира, не сыпанул наотмашь убойной цитатой из «Легкого способа бросить курить» Аллена Карра, а просто выпростал наружу худую пачку сигарет с устрашающей картинкой и выколотил одну в дрожащие руки жаждущего.

Усмиряемое доселе подсознание дало о себе знать, скрытые демоны, воспользовавшись отворенной лазейкой, лезли наружу один за другим. Падал мелкий снежок, младшие по чину сотрудники, проходящие мимо, пытались услужливо поздороваться, но ослепленный желанием майор в ответ скупо совал влажную ладонь и отворачивал лицо «не приставай!». Обиженные лейтенанты, засовывая уязвленное самолюбие глубоко внутрь, делали вид, что ничего не случилось, и такая холодность вышестоящего чина оправдана и ни о чем не говорит, однако у каждого в мозгу вспыхивало: «Зажрался, сволочь!»

Между тем, Жомарт Газизович, отпустивший вожжи, и впрямь никого не замечал, а думал лишь о долгожданном вдохе сладкого губительного дыма. Наконец, огонек зажигалки оранжевым тюльпаном взметнулся вверх, следователь придвинул тонкую сигарету к пламени и сладострастно затянулся.

На том и закончилась длительная эпопея Мырзакулова по борьбе с курением.

Малика появилась в Управлении совсем недавно и уже не застала сражения доблестного следователя с табаком. К тому времени последний одержал решительную и неоспоримую победу, каждые полтора часа выводя проигравшего на душном поводке за пределы здания за очередной дымной порцией.

Сейчас же Жомарт Газизович оттягивал перекур, пытаясь заставить пораненный смартфон словить из эфира слабо ловящийся Интернет.

На Малику, конечно же, давили авторитет и седины опытного следователя, о котором в Управлении ходили легенды. Однако ее настораживал умиротворенный подход майора к делу об убийстве. Два великих буржуя Билл Гейтс и Стив Джобс сделали то, что не смог сделать Черчилль в восемнадцатом году: сдвинул мозги набекрень, заставив ежедневно купаться в океане сетевой паутины да «вотсапиться» ночи напролет. У самой Малики тоже был смартфон, но превращаться в зомби она явно не спешила, ограничивая себе доступ в социальные сети и прочие новшества современной жизни. Хотя и говорится, что священник прощает легче всего те грехи, которые сам не совершает, но Малика явно не претендовала на роль священника. Стычка с Русланом довершила дело, досыпала ту последнюю соломинку, которая ломает хребет несчастному верблюду. Да и вообще день сегодня явно не задался, и в мирное русло никак не желал перетекать.

Еле сдерживая себя, она вкрадчиво произнесла:

– Жомарт Газизович, вы опять с телефончиком возитесь.

Тот беспечно ответил:

– А что еще делать?

И тут Малика взорвалась:

– Как что? Про мелочи я не говорю, а вот нераскрытое убийство как же? Или может ваш сверхмодный гаджет вам глаза все застил? Работать кто будет?

Жомарт Газизович оторопел. Никак не ожидал такой прыти от новоиспеченной помощницы.

Отложил в сторону телефон, снял большие роговые очки, диоптрий которых для рассмотрения миниатюрных деталей все равно не хватало и в подмогу шла огромная лупа с черным ободком.

Без линз лицо следователя показалось девушке каким-то беззащитным, даже невесомым. Ей даже стало немного его жаль.

Однако волна гнева несла на себе так же, как океан несет утлое суденышко.

– У человека, между прочим, отца убили, а вы тут интернеты свои ковыряете! Небось, в магазине права качаете, чуть на минутку продавец или кассир ушла, тут же за жалобной книгой лезете. А тут на вас контроля думаете нет, и все дозволено?!

Мырзакулов побагровел так, что коснись его щеки головкой спички, та, вне сомнения, мгновенно вспыхнула бы от жара.