Текст книги "Вспомнить всё"

Оксана Демченко
Вспомнить всё

Ох, не люди они, не люди…

Эта мысль, сколь короткая, столь и неоднозначная, дятлом долбила череп. Дрожью опасности отдавалась во вспотевших ладонях, холодком азарта ползла по спине. Будила странную истеричесую икоту. И, словно многозвучным лесным эхом, обрастала смыслами и интонациями.

Ох, не люди они. Думается повествовательно и утвердительно – это самое первое и простое соображение. Само собой, не люди, того точнее – нелюди! Эльфы. Лес здешний исконно им принадлежит, вся долина, и горы западнее, и сухая степь к востоку. Что следует из сказанного? Проблемы следуют, а как иначе. Добыть точную карту местности – уже трудность. Найти помощника… Да не шутите, какое там! Ни один длинноухий не вступит в сговор с человеком. И не потому, что побрезгует. Глупости, нет у них к иным расам неприязни. Просто золотом нелюди не интересуются. Ценности его не понимают. Да, владеют. И с непостижимой простотой пытаются доказать: так сложилось. Не в стоимости дело, а в памяти и уважении. Гномы дарят, люди тоже, да и сами эльфы мастерством ювелирным славятся. Каждая вещица в долине – шедевр, мечта человеческих королей и президентов. Бросовых эльфы не хранят. А уж камни… В общем – не люди они. На золоте сидят. И хранят, исключительно как память. Ценят, как дар.

Ох, не люди они…. Звучит иначе: испуганно и затравленно. У людей нет следопытов, хоть в чем-то сопоставимых по таланту с самым никудышным городским эльфом. А здешний лес оберегают вовсе не худшие и отнюдь не городские. Мастера своего дела. И руководит ими – страшно упомянуть даже мысленно – Хран королевы. По слухам, мимо этого чудовища можно пройти, наступив ему на ногу, споткнувшись – и не заметив! В чистом поле, где трава выкошена жадным скотником под корень. Белым днем! А уж ночью, в чаще… Потому и существуют лишь сплетни о Хране – нет свидетельств. Не видели, не слышали, не ощущали через предупреждающие об опасности талисманы и обереги, самые дорогие и надежные. А потом р-раз – и приходили в себя с киркой в руках, в гномьей исправительной шахте. Впрочем, ходить по лесу не запрещено. Долина открыта для гостей. Его, например, давным-давно заметили, даже сомневаться глупо. Проследили путь, убедились, что без лука или там арбалета. Так что не станут останавливать или хуже того – хватать. Он ведь не браконьер.

Ох, не люди они! На сей раз – восхищенно и мечтательно, с оттенком презрения к непрактичности. Когда Гарри-Жмот принес листок из журнала и показал, точно такая мысль и посетила в первый раз. На картиночке было намалевано парадное платье длинноухой королевы. С полным набором украшений. Старый Жмот выдрал с потрохами рисунок, разорвал свеженький глянцевый выпуск светской хроники. А чего жалеть эдакую макулатуру? Вся она – для молодых дурищ наживка. Половина издания – рисунки с бала. Иначе фиксировать увиденное там нельзя. Лишь по памяти. А она у многих людей хороша. Усердно глазеют и конвертируют свою наблюдательность в звонкую монету. Мол, вот что носила прекраснейшая королева прошлой осенью на главном балу. Все в точности расписано: ткани, вышивки, броши, перстни, веер, цепочки… Да уж! У кого есть приглашение на бал и навык рисования, тому и воровать не приходится. А прочим надо выворачиваться наизнанку, чтобы дотянуться до денежек, не горбатясь от зари до зари.

Ну что есть для успеха у него, именуемого Огрызком? Молодость и неприметная внешность. Тощий, не особо рослый, волос темный, кожа не смугла, но и не бледна. Глаза карие. Особых примет – никаких. Что ловок и бегает быстро – так это не наказуемо. Еще, пожалуй, неглуп. Выгоду чуять умеет. Достойных партнеров подбирать. К месту не прирастать излишне. Как говорится, если у вас нету тещи – вы еще вор, а не зять…

Зато есть наставник. Толковый, опытный человек. Старой школы мастер. Как раз Гарри Жмот и зачитал бывшему ученику сноску про цепочки. Особенно про поясную. Два пальца толщины, довольно простое плетение, массивная. Украшена «прозрачными камнями бриллиантовой огранки». И подвеской того же стиля. Камешки – покрупнее вишни каждый. Прямо на обороте все детально перечислено, и там же указано: хранятся платье и весь набор к нему во дворце. В зале бальных нарядов. Все читатели модного журнала могли задуматься и скумекать. А допер-то один Гарри! Он дотошный мужик и вообще – голова. По библиотекам пошастал, служанок в посольском квартале пощупал. Выяснил: свои сокровища эльфы толком не охраняют. И наказания у них за кражу тоже, в общем-то, не предусмотрено. Не люди они! На магию полагаются. Мол, что возьмешь – то к рукам и прилипнет. А если взять бережно, двумя пальцами? Потом в спокойном месте отпилить на весу основную часть изделия. И, само собой, продать. Подумаешь, останется кусочек золота в ладошке. Пустяк! После такой работы можно смело уходить на покой. И бездельничать на юге, в окружении самых сладких лапушек. Всю оставшуюся жизнь держать в руке золото – разве плохо?

Красные клены под легким ветерком возмущенно всплеснули листьями, словно убеждая не затевать непосильного дела. Зря! Все продумано. Гарри сколотил отменную бригаду, проверенные ребята. Каждый исполнит свою часть задания точно и профессионально. Им – по силам!

В лощине вора окружил осинник и задрожал своими робкими, вечно испуганными, листьями. Опять же – зря старается. Это все происки эльфийской магии. На совесть давит, к порядочности взывает. Так делается дело – из самых совестливых и честных побуждений. Гарри, он ведь вроде отца своим парням. Заказы подкидывает, доходы помогает вложить в надежные предприятия, адвокатов нанимает. Последнее время, впрочем, стало туго. В Дэйгэ озверели: руки за воровство рубят. Опять же, на чистую магию не рассчитывают. Особых зверей к поиску приставили. Бегают те побыстрее эльфов. И вора чуют исключительно…

Приходится искать новые регионы. Идти на риск. Впрочем, с эльфами нет риска. Верняк. Безвредные они, в раскаяние верят. То ли дело – гномы. У одного пятак нечаянно позаимствуешь, слезами изойдешь. Найдут, истратив без счета времени и золота. Психи. Мстительные маньяки, да еще и клановые! Нет, у бородачей воровать – это для изощренных мазохистов. Помнится, Тычок польстился на заказ. Слиток золота ему посулил клиент за одну гномью пуговицу. Для коллекции она требовалась, особенная, с королевским гербом Гхросса. Медная. Дурень решил: за столь малоценную штуковину его не станут преследовать… До сих пор в исправительных шахтах умнеет. Отливает медные пуговицы, полирует и гравирует. Как гласит приговор, десятитысячная медяшка будет ему подарена при выходе на свободу. Так сказать, заслужил – бери.

Трудно стало жить вору. Суровые времена, последние. Гибнет профессия. Медвежатники сдались первыми. Гномий замок вскрыть, да еще под охранной магией находящийся – это хуже, чем украсть пуговицу. Хотя… Те же глубинные шахты, та же пресная каша три раза в день. То же кайло в руках. Одна деталь: шахты – серные. Или вовсе фосфорные заводы.

Определенно: Гарри мудрец. Все пояснил толком. Не поймают – ты богач. А изловят – бей на жалость, тверди про раскаяние и рыдай в три ручья. Эльфы доверчивы. Правда, по некоторым слухам, Хран как раз не слишком добр. А королева – кое-кто шептал – вообще ведьма… И лучше, мол, сразу своим ходом к гномам, чем ей поперек дороги встать. Хотя – глупости. Для острастки распускают сплетни. Не может эльф зверства творить, его природе такое противно. Изнеженная у эльфа натура.

Проклятый осинник, доводящий своей дрожью до самых натуральных сомнений, наконец, позади. Судя по карте, заученной наизусть, вот-вот впереди обозначится ограда королевского дворца.

Обнаружив искомое, вор забулькал с трудом сдерживаемым смехом, усердно прикрывая рот рукавом и глуша звук. Ограда! Узорная ковка, сложнейшая и безмерно дорогая. Высотой по плечо! О чем думали длинноухие? Они и правда блаженные, с головой не дружат. От долгожительства тронулись рассудком. Ограда, за ней тот же лес, по всей долине удивительно ухоженный и парадный. Стена дворца. Гарри зуб давал: летом огромный комплекс пустует. Посмотрим, уцелеет ли зуб. У старого наводчика своих осталось всего-то семь. Вряд ли стал бы рисковать нижним клыком, такой-то Жмот. На зубе весь протез челюсти держится. Тот самый, который Гарри закажет, едва сбудет золотишко и камни «с бриллиантовой огранкой».

Спросите, чего не написать в пояснении к картинке платья по-простому: столько-то карат, такой-то воды, класс указать. Ясное дело, почему! Камни, не подлежащие продаже в мире людей, не втискиваются в рамки принятой классификации. Они идеальны. Гарри сразу предупредил: не хватайся лапами за королевский алмаз! Прилипнешь – без руки останешься. Не свои, так чужие оттяпают. Времена в профессии трудные. Все выживают, как умеют. Родную, много лет знакомую, братву грабят…

Вор бережно отвел створку двери и юркнул в коридор. Прислушался. Так тихо может быть лишь в совершенно нежилом дворце! Да и паутина – вот она, вернее любых иных признаков указывает: не бывали здесь хозяева с прошлой осени. Ох и голова – Гарри!

Хрюкая от смеха и все более наглея, вор миновал три зала, спустился по лестнице в цокольный этаж. И стал искать надпись над дверью, выученную точно так же, как карта, – наизусть. До последней закорючки. Длинноухие ведь просты, как дети. Пишут «хранилище платьев». Видимо, память у них слабая. И замков с хитрыми ключами – нет… Не подарили им гномы замков!

Наряд с картинки вор увидел сразу же. Ненормальный и непривычный для эльфов, но восхитительно красивый. Нельзя не признать, у их королевы имеется вкус. Черный почти не встречается в одежде длинноухих. Королева решила год назад блеснуть именно в нем. Бархат, золотая вышивка, черные бриллианты. И поясная цепь. Вот она. Висит отдельно, бери – не жалко.

Вор благоговейно вздохнул, прикрыл глаза и ненадолго замер. Голова кружилась от видений предстоящей сладкой жизни. До которой сутки бега по лесу. Ну, помоги, Сущий! Тьфу ты, разве он станет в таком содействовать? Тогда помоги демон, какая разница. Главное – добежать. Кстати, можно пожертвовать одним пальцем – не более того! Подцепить на сгиб мизинца… Стоп! Тяжелая, не удержать. Ах, да: она ведь прилипнет.

Вор криво усмехнулся и поддел цепь ногтем. Ничего не произошло! Золото солидно прошелестело, покидая своё место. Звучно чокнулись бриллианты, брызнули яркими искрами цвета шампанского, словно салютуя удаче. Надо признать, талия у королевы довольно тонкая. Схваченная посредине цепь лежит удобно, не волочится по полу. Обмотать её темной бархатной тряпицей, чтоб не звякала и не блестела – и в путь!

Огрызок выбрался в коридор и зашагал к лестнице. Охнул, шарахнулся к стене, щупая на поясе нож. Еще бы! Рядом, в двух пальцах над землей, беззвучно плывет-идет полупрозрачный гном. С мрачными карими глазами, мелкими и злобно сощуренными. С короткой, воинственно вздыбленной бороденкой. Иллюзия? Уф, всего-то! Если присмотреться, мелкий гном. Так себе, ювелир потомственный. Небось, он и есть создатель цепи. Слегка горбатый, с проседью. Не впечатляющий. Вот секирщики у подгорного народа – те страшны.

– Я, Югрым Ллтых, глава клана Ллтыхов, – голос загудел, как показалось присевшему от ужаса вору, на весь дворец. – Мастер охранных систем и сигнализаций. Предупреждаю вас, что вы намеренно или по небрежности активировали защитный механизм. У вас есть минута, чтобы выявить причину тревоги и восстановить исходное состояние порядка. Время пошло.

– Да пошел ты сам, – отмахнулся вор, полагая себя весьма остроумным.

– Значит, не случайное срабатывание, – вроде бы успокоился гном. Отвернулся и пошел прочь, напевая отлично известный каждому вору гимн клана мастеров охранного дел: – Чистые руки, горячее сердце, холодная голова…

С последними словами призрачный гном подернулся рябью и распался. А вдруг поднимет шум? Что это за штуковина – «защитный механизм»? Вор ускорил шаги, торопливо огляделся у дверей. Никого. Добежал до ограды и перемахнул её.

– Здравствуйте, – ласково и негромко, как-то на редкость приватно, выдохнул в самое ухо уверенный женский голос. – С вами говорит Око, автоответчик охранного комплекса долины Рэлло. Приглянувшаяся вам вещь сочтена украденной. Прослушайте инструкцию по самоспасению.

– Да иди ты, – игриво отозвался вор.

– Слушай внимательно, я повторять не люблю, – насмешливо отозвался голос. И продолжил снова звонко и четко: – Вы можете вернуть украденное королеве и понадеяться на её милосердие. Если её величества нет в долине, обратитесь к дежурному магу или мудрой долины Рэлло, госпоже Эриль-а-Синни, уточнив её местонахождение у любого жителя долины.

Вор отметил: цепочка уже прилипла к пальцу. И не просто присохла или там – приклеилась. Хорошо бы! Всю кисть словно засосало в болотину. От пальцев вверх поднималось мерзкое жжение, горячее и гнилостное. Сразу вспомнились насмешливые слова одного мага, подслушанные в детстве. О том, что у воров руки чешутся. И сильно. Значит, не шутка. Точнее, еще какая шутка! Так и хочется левой ладонью потереть запястье правой. Ногтями продрать зудящую кожу. И тем – накрепко себя, дурня, связать без веревок и кандалов… Огрызок решительно сунул большой палец левой руки под лямку заплечного мешка. Он не дурак, не попадется на простенький развод.

– Чего заткнулась, автоответчица? – ехидно поинтересовался вор. – Нету её величества. Жмот проверил, мы время долго выбирали.

– Сочувствую, но повторять лишний раз все равно не стану, – снова насмешливо уточнил голос. – Наконец, последний вариант. Публично признайте свою вину во всех злодеяниях, аналогичных содеянному. Затем искренне раскайтесь и согласитесь понести наказание по закону тех мест, где были совершены прежние кражи. И вы обретете свободу.

– Что я, псих?

– Нормальный не стал бы воровать у меня в долине, – весело согласился голос. – Заканчиваю инструкцию. Особое условие. Все сообщники тоже должны признаться, если уже… эээ… вовлечены в дело.

– Ты что, за кустом прячешься? – прищурился вор, останавливаясь и осматривая лес.

– Я автоматическая система Око, – охотно отозвался голос. – С высоким уровнем автономности и отпечатком личности создательницы. Ну, то есть – королевы.

– Чего ж ты не позовешь следопытов? – ехидно уточнил вор.

– А ты убил оленя? Или срубил дерево и развел костер?

– Не-а.

– Вот именно. Иди. Каждый занимается своим делом. Ты воруешь, я активирую защиту, а следопыты, если пожелают, наслаждаются зрелищем.

На закате следующего дня вор благополучно покинул границы долины. Голодный, утомленный и довольный собой. Правда, к цепочке прилипла тряпка, а к ней – две длинные сухие ветки, быстро обросшие травой и прошлогодними листьями. Тащить эдакое украшение становилось весьма неудобно. Но – пусть. Мелочи. До своих – рукой подать. И они этой руке очень даже обрадуются!

Гарри ждал своего «малыша» в охотничьей хижине на территории людей. Границу заметить легко, – усмехнулся вор. У эльфов и трава зеленее, и лес гуще. Опять же, чистый он, ровный, какой-то радостный…

– Огрызок, малыш, – ласково улыбнулся Гарри. – Справился. Я верил в тебя. Идем в дом, не к чему снаружи толковать о важном.

Алчный блеск обычно блеклых серо-ржавых глаз старого наводчика обеспокоил Огрызка. Впервые в голову вора пришла весьма логичная идея: а станут ли делить золото на пятерых? Он, с куском металла в пальцах, слишком приметный.

– Не боись, дитятко, – гулким басом успокоил голос Кнехта из-за спины. – Сейчас мы тебя избавим от особых примет. Кост, Рыло, не зевайте.

Огрызок охнул и отпрыгнул к стене, оборачиваясь. В дверях ласково поглаживал свой любимый широченный абордажный тесак Кнехт. Придирчиво изучал острое лезвие. Как-то сразу и без дополнительных пояснений вор понял: он самый тощий и хилый из присутствующих, он никак не отобьется. А «особые приметы» – это его рука, сжимающая золото…

Отчаяние придало сил, парень взвизгнул и метнулся к узкому оконцу. Оттуда приветливо улыбнулся Кост. Стукнул по дереву подоконника кастетом, подмигнул. Кнехт посторонился, давая дорогу Рылу. Здоровенному пожилому медвежатнику, седому, обрюзгшему – но по-прежнему могучему. Прежде он считался едва ли не самым опасным бойцом среди ночных работничков. Но со временем профессию покинул и с горя запил. Теперь руки трясутся, одышка донимает. Редкие седые волосы сальными нитками слежались на желтой глянцевой лысине. Синяки под глазами глубоки, изрезаны морщинами уныния… А колоду тащит – молоденькому не поднять такую. Дубовая, массивная, еле в дверь лезет. Грохнул об пол, хлопнул ладонями по штанам, стряхивая стружку.

– Ты не дергайся, Огрызок, – рассудительно и без спешки посоветовал Кост. – Богатому рука без пользы. Мутной я взял с избытком. И тебе щедро налью, чтоб полегче все прошло. Опять же: по морде съезжу для обезболивания.

– Мы так не договаривались, – охрип вор.

– По шее чикнуть – не договаривались, – спокойно заверил Кнехт. – А рука твоя выдаст нас всех. Ты пойми, дело-то общее. Охота нам из-за тебя спалиться, а? Нет! Значит, договаривались. Отрубим, в огонь – и вся магия с неё сойдет. Гарри у толковых людей консультировался.

– На мертвой ткани заклятия эльфов не держатся, – важно кивнул Гарри. – Клади ручку на колоду, малыш. Не трать общее время. Оно ведь не только деньги, но и жизнь…

Огрызок отчаянно заорал и, не помня себя, бросился напролом, к двери. Парой мгновений позже он уже бессильно стонал, смятый на полу. От залитой в горло силком мутной – кстати, наихудшего возможного качества – сильно тошнило. От собственной глупости – вовсе выворачивало. Рука, его ловкая и сильная правая рука, лежала на колоде. Вывернутая в плечевом суставе, мягкая, непослушная. Пока еще – своя. На шее умостилась широченная ладонь Коста, сжимала затылок так, что в глазах плыли темные круги. На левом плече висел Гарри. Запястье правой сжимал цепко, как заправский капкан, раздвоенный сук, удерживаемый Рылом. Понятно: возле цепочки только дурак станет лапой хвататься за что-либо. Тут нужно особое приспособление. Определенно: напарники все продумали заранее…

Огрызок извернулся, чтобы в последний раз глянуть на руку. Увидел краем глаза замах синевато-серого лезвия. В отчаянии прикрыл веки, проклиная свою глупость, подлость Жмота и злой рок.

Широкий тесак упал вниз, начисто срезая все звуки. Повисла тишина. Пару минут спустя её нарушил спокойных женский голос.

– Это снова Око, охранный комплекс долины Рэлло. Сутки миновали. Излагаю повторно условия самоспасения…

Огрызок выслушал знакомый текст весело. Он не молчал! Пьяно подхихикивал и подмигивал невидимой женщине. Мутную ему выдали щедро, как и обещали. Влили в горло, заботливо зажав нос. Повязку для культи заготовили заранее. Как и жгут, чтобы остановить кровь. Но того, что приключилось, уж точно не ожидали…

Тесак со свистом достиг кожи и остановился на всем замахе, невнятно чвякнув. Словно окунулся в болото. Прилип! Слон закрепился ладонью на рукояти. Гарри присосался к руке. Кост не может оторвать руку от шеи, а Рыло – от запястья… Огрызок заржал в голос.

– Эй, Око! Ты тут?

– Да.

– Чего ж ты сразу не объяснила все толком, стерва голосистая?

– Что воровать – плохо? – ехидно уточнил голос. – Так вы уже взрослые, сами должны знать. Но я могу сейчас восполнить. Итак, лекция о пороках и борьбе с ними! Время у нас есть. У нас времени сколько угодно теперь. Лекция будет зачтена на трех языках, родных для вас, а то еще не поймете, а повторять лишний раз я не люблю.

До полуночи голос Ока старался, нудно и ехидно поучая и наставляя. А подельники обогащали его словарный запас, перекрикивая и сообщая друг другу, кем считают и эльфов, и себя самих…

Наконец, первый шок миновал. Сил поубавилось. Стоять и сидеть, замерев в неудобных позах, оказалось мучительно трудно. Гарри, человек немолодой и потрепанный жизнью, первым застонал и опустился на колени. Шея болела, колено ныло. Голос Ока донимал своей навязчивой и нарочитой нравоучительностью. Издевкой, сквозящей в каждом слове, в каждом звуке. Он, опытный наводчик, так попался! Каждый вор прилипает. Каждый! Следовало угробить пацана из лука и… И получить все те же проблемы. Плюс убийство…

– По диким степям задолинья, – пьяно взвизгнул Огрызок, стукнув почти свободной – хватка Гарри ослабела – рукой по колоде. – Где золото…

Кулак Рыла со знакомым уже чвяком въехал в скулу пьяного вора. И прилип.

– Скоро придет Шольц, – задумчиво сообщил Гарри. – И что? Нам гореть по полной, а барыга и сам посмеется, да еще опозорит на весь свет.

– Будем и его клеить в кучу, – зло предложил Кнехт. – Сделаем вид, что удерживаем этого дурня. Он увидит золото и поможет… гы-гы… отобрать.

Рассвет заглянул в узкое окошко с нескрываемым любопытством. На полу в хижине копошилось уже семь тел, сложно и малопонятно сплетенных и многократно склеенных. Барыга пришел с помощником!

– Ви мене сказали, шо дело в обычном золоте, – сердито отчитывал Шольц подельников. – Но чье оно, ви оставили сюрпризом для старого человека. Могу заверить: таки да, удивили… Воровать у эльфов – это же высочайшая и недостижимая для понимания горная вершина тупости.

– Сдохнем здесь, обнимая колоду, – мрачно предположил Кнехт.

– Мне плохо, – почти трезвым голосом сообщил Огрызок. – Я не переношу выпивку. Меня выворачивает. Сволочи вы, подонки…

– Молодой человек, выворачивает из вас, а достается мне, – отметил скорбным тоном Шольц. – Ох, отошлите меня в гномью шахту! Когда Роза узнает, она сразу скажет: все дети не от того тюремного полудурка, они от молочника. Хоть так спасет репутацию фамилии. Я хочу жить! Но я таки смею надеяться, что нас никогда не найдут…

– Толкаем к выходу, – решительно предложил Гарри, брезгливо отодвигаясь от Огрызка по возможности далеко. – И – раз!

Вечер застал всех семерых на поляне перед избушкой за очень важным занятием. Люди выясняли, сколько у них на общую «склейку» свободных рук и ног, как эти конечности располагаются. И прикидывали: от чего зависит плотность и сила сцепления? Споров хватило на всю ночь… Когда локоть Коста впился в бок Рыла, а носок левой ноги Кнехта закрепился на коленной чашечке Шольца, многое сделалось яснее. Агрессивные действия – приклеивают. И, само собой, золото зверски тянет всякий мусор.

– Это я, Око, охранный комплекс долины Рэлло. Вторые сутки миновали. Излагаю заново условия самоспасения…

На сей раз выслушали внимательно, кивая и уточняя детали. Шольц суетливо зашептал, сгибая свои длинные ловкие пальцы. Он первым предложил сдаться эльфам и уже деловито припоминал все важное для предстоящих признательных показаний. Прочие – думали.

– Ви не умеете этого делать, – страдальчески сообщил барыга, отвлекаясь от учета своих нетрудовых доходов.

– Чего не умеем? – тупо уточнил Кнехт, пребольно дергая ногу, сросшуюся с коленом Шольца.

– Думать! – отозвался тот, морщась. – Ви не умеете думать, уже поверьте мне. Давайте тогда хотя бы двигаться. Эльфы порядочные нелюди, они нас отправят по этапу, не раскрывая всего позора. То ли дело местный лесник! Ви знаете, он же фотолюбитель…

Гарри охнул и уперся в колоду. Практически, он уже видел себя на центральном развороте всех значимых газет и журналов. Точно такого, как сейчас. Помятого, вонючего и – увы, это будет тоже видно – с полуспущенными штанами. Расстегнуть ремень одной рукой удалось, а вот застегнуть обратно… Штаны Кнехта пребывали в таком же состоянии. Собственно, вся команда уже знала про синий якорь у него на заднице.

– Когда командую «ИИИ», – прикинул Гарри, – ты, ты и ты шагаете правой ногой. Когда говорю «раз», ты и ты шагаете левой. Пробуем. Ии-ии-и…

– Тебя заклинило? – предположил Рыло, кое-как отплевавшись от листьев и поднимаясь на ноги. – Я, блин, давно шагнул и рухнул.

– Овода… – поежился Кнехт, плотнее подтягивая штаны. – Держись, Жмот. Мы все теперь в одной лодке. Эх, какого морского беса я запил в том порту? И баба была – тьфу, тощая пересоленная селедка. А вот – докатился. Ушел мой «Брым»…

– Корыто, перевозившее гномью руду, – усмехнулся Рыло. – Сам так говорил.

– Шольц прав, думать мы не умеем, – усмехнулся Кнехт. – Надо хоть начать двигаться. Командуй, Жмот. А ты, Кост, мог бы и отогнать овода от тылов напарника.

– И туда лапой прилипнуть? – ужаснулся медвежатник. – Нет уж.

– Приготовились! – мрачно рявкнул Гарри. – Ии-раз! Неплохо. Рыло, покороче шаг. Ии-раз! Ииии…

– Опять? – ужаснулся Кнехт.

– Мы идем не в ту сторону.

– Капитан из тебя еще хуже, чем наводчик, – вздохнул Кост. – Разворачиваемся. Эй, пацан, не дуйся. Показывай дорогу к эльфам.

– Туда.

– Точно?

– Кажется. Я вижу в основном колоду и траву. Нечего было меня так плотно клеить щекой к деревяшке. Око! Ты здесь?

– Само собой.

– Я верно показал в сторону долины?

– Чтобы понял ваш рулевой, – хихикнул голос, – два румба к югу от стрелки – и полный вперед. До границы пять верст. К ночи, если повезет, добредете.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Кнехт. – Хорошо бы нам повезло напороться на следопытов, а не на эту… бабу, которая мудрая. Все ж мужики не такие сплетники.

Солнышко устало наблюдать передвижение окружающей колоду пестрой группы. Побагровело, заходясь, по-видимому, от хохота, и скатилось без сил к самому горизонту, в мягкие вечерние облачка. Именно в этот приятный час ранних сумерек, еще светлых и уже прохладных, семеро любителей чужого золота добрели до границы. И заулыбались, хором приветствуя следопытов.

Эльфы – трое, как в любом анекдоте про пьющих – сидели на пригорке посреди поляны, ужинали. И пили вино, тем еще более оправдывая свою численность и беспечность. Не прятались и не проверяли со зверским прищуром тетивы луков. Вообще-то стрелы – это из далекого прошлого. Охрана долины магическая, вооружение – современное.

– Таки я с восторгом предаюсь в руки закона! – простонал Шольц, грудью наваливаясь на колоду. Ви умные люди, ви сразу поймёте, перед вами всего лишь жертва обстоятельств! Не воровал, не замышлял и вообще случайно тут.

– Шольц, привет! Ты у нас второй раз уже «случайно тут», – подмигнул сероглазый эльф, тонкий и изящный, настоящий образец существа этой расы. – Не закатывай глаза, я снова приехал в гости в долину – и вот она, удивительная встреча.

– Господин Диаль, таки я случайно не обознался, – расстроился Шольц. – По старой памяти: как вы видите наши шансы обрести милосердие королевы?

– Никак, – задумчиво сообщил второй следопыт, рослый, избыточно широкоплечий для эльфа, пронзительно-зеленоглазый. – Когда я изучил обстоятельства, сперва развеселился. А потом… Мы ведь не звери. А вы, ребята, попали по полной, выражаясь вашим же языком. Далась вам эта цепь! Вообще не понимаю: зачем воровали?

– Может, они фетишисты или клиптоманы? – энергично взъерошил светлые до белизны волосы третий эльф, тоже рослый и массивный.

Кост налился до бровей свинцовым тоном возмущения и неловкости. Застонал, подальше отодвигаясь от Огрызка, которого так неоднозначно обнимал за шею. И от Гарри, придерживающего свои несчастные штаны.

– Мужики, да вы что! Мутную пью, но не более того. У меня нормальная ориентация. И травку я не курю. Что за слова гадкие, а? Не по понятию базар идет…

– Видите ли, вы нас не поняли, – кое-как справился со смехом беловолосый. – Я имел в виду: вы, может быть, не воровали. Взяли вещь королевы на память. От избыточного уважения к ней, переходящего в поклонение. Это и есть фетишизм. Второе слово тоже не ругательное. Есть болезнь: человек видит чужое и не может пройти мимо. Боюсь только, вас многовато и для фетишизма, и для клиптомании…

– Таки не понял: у королевы плохое настроение? – уперся Шольц. – Я по поводу милости к слабым. У меня семеро детей. Ви не представляете, сколько стоит скрипка! Я же разорен дотла.

– Прошлый раз малышей было восемь, – трагическим шепотом сообщил Диаль. – Неужели один умер от голода? Вы твердили королеве, что дети недоедают.

– Восемь? – расстроился Шольц. Чуть подумал и выдал новую версию: – Так я из полной честности на сей раз назвал только своих, Брамчик – он же от молочника.

Зеленоглазый эльф тяжело вздохнул, поболтал флягу и решительно допил остатки, сиротливо плескавшиеся на дне. Еще раз осмотрел группу держателей колоды.

– Ребята, вот как обстоят дела. Заклятие создано королевой. Без неё не снять, даже мне. А королева гостит у гномов, в Иллоре. Совсем рядом… Именины у короля Бронга. Поясняю для самых умных: когда он был принцем, подарил её величеству свое первое полноценное магическое творение, поясную цепь для парадного платья. И, если мы огласим публично хоть одну деталь вашего, так сказать, подвига…

– Рир, не надо, – попросил беловолосый.

– Ви, то есть они, то есть… – барыга тяжело вздохнул, – то есть мы, украли любимое подарочное изделие короля гномов у королевы эльфов? Точно так? – заметив кивок одного из эльфов, Шольц застонал. – Дайте уже яду. В моем народе считается непоправимым кошмаром выжить из ума. Таки я к тому же обманут, как дитя! И кем? Идиётом Гарри…

– По возможности, королеве не сообщаем, хотя бы пока она у гномов, – подвел итог стонов зеленоглазый Рир. – Иначе к полуночи здесь соберутся все гномы клана Гррхон, которым вы испортили праздник и нанесли оскорбление. Пробуем последнее средство: самоспасение. Око! Это я, Хран королевы.

– Да, Рир.

– Колода ничего не воровала, – строго сказал Хран. – Отклей.

– Это весомая улика, – капризно уперлась охранная система.

– А на модернизацию не хочешь нарваться, со мной споря? Давай, не зли. Колоду долой. И всех комфортно, через два шага, правой рукой к этой вот цепочке.

– Чуть что – модернизация, – расстроилась Око. – Отклеиваю.

– Славно, – кивнул Рир. – Ну что, горе-жулики? Ужинайте. Сейчас организуем вам заклятие магической чистки одежды – и в путь.

Поздним утром семеро похитителей королевского сокровища сидели на другой поляне, такой же уютноой и нарядной. И чинно завтракали, от души радуясь, что эльфы оказались «нормальными мужиками», как сформулировал общее впечатление Кнехт. Удобно приклеившись к цепочке, все люди смогли затянуть пояса и вернуть одежде достойный вид. Уже облегчение…

К тому же кормят вкусно и не высмеивают. Даже не охраняют. Потому что надо быть невообразимым идиотом, чтобы второй раз согласиться остаться наедине с капризным и вредным Оком…

Огрызок с наслаждением поглощал творог и сыр, заедал зеленью и запивал незнакомым чуть горьковатым соком. И думал: Хран выглядит совсем не так внушительно, как он ожидал. Прямо разочарование. Рослый – да. Крепкий – вроде бы. Но Кнехт куда солиднее.

Прерывая его размышления, на поляну выбралась стройная женщина с бледно-золотыми волосами. Улыбнулась приветливо, пряча куда более живую веселость. Видимо, по походке носителей колоды уже знали многие, если не все в долине… Женщина подошла, села на сухой поваленный древесный ствол, превращенный эльфийскими умельцами в резную фигуру ящера.