Текст книги "Миражи"

– Печально, – только и сказала девушка. – И трогательно. Как думаешь, в интернете можно найти ее фото и концертные записи? – спросила Юля.

– Думаю, да. Понятно, их качество оставляет желать лучшего, ведь последние из них сделаны в 1960-х годах! – ответил Ариан. – Профессиональный интерес?

– Скажешь тоже, профессиональный! – улыбнулась девушка, поднимаясь с поваленного дерева и стряхивая с подола мусор. – Скорее, любительский! Интересно увидеть, какой она была.

– У нас дома много фотографий с Анастасией Александровной, если не найдешь в интернете, потом я тебе обязательно пришлю! А еще хранятся виниловые пластинки с записями ее концертов. Думаю, мы с тобой еще не раз встретимся, и возможность послушать будет.

– Думаешь?

– Уверен! Ну что? Куда пойдем? К усадьбе? Я помню, что обещал экскурсию, но как-то у нас с тобой все не доходит до нее.

– Пойдем, только сначала к яблоневому саду прогуляемся, там сейчас такая красота.

– Давай пройдемся, если ты еще не устала!

– Нисколько! – широко улыбнувшись, ответила девушка.

И они вновь побрели по узким, почти заросшим тропкам бывших тенистых аллей старого парка. Миновали еще одни железные ворота, закрытые на большой амбарный замок, и вышли к фруктовому саду, который был посажен при последнем графе Четвертинском. Яблони, как и предполагала Юлька, были все в цвету, хотя давным-давно требовали ухода и обрезки.

– Как красиво! – восторженно воскликнула Шарапова и обхватила руками шершавый ствол. – Вот ведь удивительно, если подумать, эти яблони – такая же историческая ценность, как и сама усадьба. Они столько всего помнят, столько могли бы поведать, если б умели говорить! Так странно, столько времени прошло, не одно поколение сменилось, а они стоят, и не страшны им ни бури, ни войны, цветут себе, как в первые весны, уверенные в своем бессмертии.

– На самом деле не так они и бессмертны. Если присмотреться, есть пробелы, а значит, не всем повезло дожить. Хотя, ты права, они действительно могли бы много интересного нам поведать. Ладно, разберемся сами! Кстати, ты знаешь, что это за здания у тебя за спиной? – спросил он, указывая куда-то в сторону.

Юлька обернулась, обратив внимание на старое здание с высокой кирпичной трубой, а рядом с ними какие-то сооружения с выбитыми или украденными стеклами.

– Теплицы? Ты говорил, Четвертинские в начале века сделали усадьбу весьма доходным поместьем.

– Оранжереи. В них выращивали великое множество цветов, а в примыкающем к нему здании было оборудование, откуда подавалось тепло, полив, регулировали влажность, следили за подкормкой и прочим. Круглый год усадьба была обеспечена живыми цветами.

– Какие ж они все-таки молодцы! – сказала Юля, а в душе к уважению к людям, которых она не знала, но была наслышана, теперь примешивалось еще и восхищение. Они действительно его заслуживали, как и многие другие прогрессивные, умные люди, которые любили свою страну, свой дом.

– Ариан, если вы собираетесь восстановить Сиренево в том виде, каким оно было при Четвертинских, вам придется и оранжереями заняться! Усадьба, как и прежде, может стать не просто местом отдыха состоятельных людей, но и приносить доход. К тому же можно и огород разбить, выращивать овощи к столу. Здесь столько земли. Рядом с оранжереями стоит теплицу поставить, в которой круглогодично будут расти овощи и зелень. И пчел развести, прямо здесь, в саду, поставить улья! Какая ж усадьба без меда, его тоже можно продавать. И потом, лошади, здесь же есть конюшни, а значит, обязательно должны быть и лошадки, гостей нужно развлекать.

– А еще по вечерам ты могла бы устраивать для них концерты. Ты ж понимаешь, контингент, который будет приезжать в Сиренево, это люди с отменным, утонченным вкусом.

– Ариан, но я ведь не профессиональная пианистка, – запротестовала девушка.

– Но и не любитель, сама сказала, что с отличием окончила музыкальную школу, а это минимум пять лет усердного труда! Честно говоря, я бы с удовольствием послушал что-нибудь в твоем исполнении. Мне нравится Рахманинов. А что касается всего того, о чем ты сейчас говорила, мы, безусловно, об этом думали, все изучили и просчитали. Сиренево будет восстановлено в том виде, каким оно было в лучшие годы своего существования!

– Ариан, но это ведь столько денег, мне даже подумать страшно! Вернее, моей фантазии не хватит, чтобы охватить масштабы вашего проекта! Да вы просто разоритесь, – воскликнула она.

– Думаю, тебе не стоит забивать голову по этому поводу! – ответил он.

– Намекаешь, что это не мое дело? – улыбнулась она.

– Нет, просто тебе не стоит волноваться по поводу нашего разорения. Раз мы все это затеяли, значит, у нашего холдинга есть свободные средства. К тому же ты забываешь о наследстве Четвертинской. Оно завещано фонду, который был создан незадолго до смерти Анастасии Александровны. Руководителем назначен мой отец. Задача фонда – восстановление усадьбы Сиренево.

– Вот оно что… Слушай, Ариан, у нас во дворе ты сказал, что после разговора с дедом кое-что понял.

– Давай-ка выбираться к березовой аллее, – предложил парень, направляясь к роще, маячившей впереди. – Разговор с твоим дедом подтвердил мои догадки, произошло что-то страшное, после того как Четвертинские сбежали, а люди, которые им помогали и предупредили, остались!

– Ты думаешь, среди этих людей мог быть мой дед? – почти испуганно спросила Юля.

– Уверен, твой дед знает о той истории. Может быть, у вас дома когда-нибудь говорили о ней? – спросил парень.

– Нет, по крайней мере, я не слышала. Единственное, что знаю, у нас эта тема запрещенная, не любят говорить о Сиренево, как, впрочем, не любят и саму усадьбу. И вряд ли кто-то в деревне мне расскажет… Слушай, Ариан, а давай поедем в город! Я знаю, кто нам может помочь. Хотя бы попробуем что-то выяснить! – воскликнула девушка, оборачиваясь к нему. – У меня ж есть тетушка Татьяна, уверена, ей плевать на все эти байки. Если она что-то знает или слышала, наверняка расскажет! Поедем?

– Это удобно? – только и спросил парень.

– Более чем! – заявила Юля. – Только я позвоню сначала, чтоб дома ее застать, и предупрежу, что к ужину будем!

– Хорошо, моя маленькая подружка, поедем знакомиться с твоей тетей! – с улыбкой кивнул парень.

Глава 7

Когда Юля в очередной раз закусила нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку, Ариан в немом вопросе вскинул брови, но девушка в ответ лишь покачала головой и нажала на звонок, предвкушая, каким будет тетушкино лицо. Ее и так удивил Юлькин звонок, а уж это «мы» заинтриговало и озадачило. Шарапова не стала уточнять, с кем придет в гости, радуясь удачному стечению обстоятельств, благодаря которому Ваня оказался на дежурстве.

Послышался щелчок замка, и в проеме дверей возникла тетушка. Она взглянула на Юльку, перевела взгляд на Ариана, и глаза ее сделались большими.

– Привет, – помахала рукой Юлька, улыбаясь.

– Добрый вечер! – поздоровался Ариан и протянул женщине букет белых роз. – Это вам, – сказал он.

Хозяйка в легком обалдении смогла лишь кивнуть и взять цветы. А Юля рассмеялась и шагнула в квартиру, тем самым выводя тетушку из состояния ступора.

– Танька, познакомься, это Ариан! Он мой друг, а еще архитектор-реставратор и нынешний владелец Сиренево! Ариан, а это моя тетушка Татьяна!

– Очень приятно познакомиться, – парень протянул руку, которую Татьяна и пожала, здороваясь с ним.

– А уж как нам приятно! – ответила она, обретя наконец голос. – Ну, племяшка! Ну, партизанка! Проходите, располагайтесь! Юль, проводи Ариана в ванную комнату, я собралась ужин готовить.

Ариан пробыл в ванной не больше нескольких минул, а Танька в это время дергала Юльку за руку и щипала, в немом вопросе вскинув брови, ожидая подробностей. Но Юлька лишь отмахивалась, не желая сейчас в них вдаваться. Танька нахмурилась, но почти сразу расплылась в ослепительной улыбке, когда Старовойтов показался на кухне. Под внимательным взглядом его зеленых глаз молодая женщина терялась, не в состоянии собраться с мыслями и сосредоточиться на ужине. Ей не приходилось видеть таких парней даже в кино, и, по правде сказать, она не подозревала, что они существуют. От него веяло спокойной уверенностью и решимость, мужественностью и сексуальностью, от которых захватывало дух. Он знал, какое впечатление производит на окружающих, но при этом в нем не было ни капли самовлюбленности, искренность и открытость улыбки исключали ее, а проникновенные светлые глаза с золотистым вкраплением заглядывали, казалось, прямо в душу. Все это вместе взятое сочеталось и могло уживаться только в умном, воспитанном и интеллигентном человеке, а в том, что Старовойтов именно такой, Танька не сомневалась. Ей хватило нескольких минут, чтобы составить о нем мнение и почувствовать собственное несовершенство. Очень хотелось закурить, а еще подумалось о том, что он на самом деле мог составить с племяшкой прекрасную пару. Несмотря на их разность, в чем-то они все ж были похожи, вот только в чем именно, женщина не могла сразу ответить.

– А позвольте мне похозяйничать на вашей кухне, – заметив растерянность Емельяновой, предложил парень.

– А вы готовить умеете? – спросила она.

– Да, это одно из моих любимых хобби, живя в гостинице вторую неделю, я по нему успел соскучиться! – признался Ариан.

– Ариан, где ж таких идеальных мужчин растят-то? – не смогла сдержаться Татьяна.

– В Чехии, тетушка, в Чехии! – со смехом отозвалась Юлька, усаживаясь за стол.

– Вот что значит европейское воспитание, – вздохнула Танька.

– Ага, а еще аристократическое происхождение! – добавила Шарапова.

– Девушки, хватит, вам удалось меня смутить! – улыбнулся Старовойтов. – Перед тем как я начну похваляться перед вами своими недостатками и разрушать идеальный образ, позвольте наливать вина! – предложил парень, извлекая из пакета бутылку.

– С удовольствием выпьем! Сейчас я подам бокалы, – собралась вскочить из-за стола Емельянова, но он опередил ее, удержав жестом руки, и достал из шкафчика фужеры.

– Вы не станете возражать, если я закурю? – просила Татьяна, когда Старовойтов ловко открыл бутылку и налил им с Юлей в бокалы.

– Нет, мне это нисколько не помешает! – отозвался Ариан, разделывая ножом тушку форели так уверенно и профессионально, что наблюдать за движениями его рук было поистине одно удовольствие.

Юлька лишь молча покачала головой, ее и подавно сигаретный дым не напрягал, наоборот, был приятен. Она сделала глоток вина и отвела взгляд от рук Ариана. Заметив в глазах тетушки восхищение, показала Таньке язык.

– Ариан, как так случилось, что вы оказались в нашем захолустье? Да еще из Чехии! Там наслышаны о Сиренево? Усадьба известна и в Европе? Нет, дом, конечно, большой и величественный, но, думается мне, таких немало и у нас, а уж в России и подавно! – спросила Емельянова, затягиваясь. Ее разбирало любопытство, и плевать было на приличия. Потом, возможно, удастся вытянуть что-то из племянницы, только когда ж это будет. Женщина не сомневалась, застать Юльку дома теперь практически невозможно, и она ее понимала. Танька и сама вряд ли смогла бы оторваться от такого мужчины.

– Я к вам из Москвы. Последние годы мы живем и работаем в столице России! А в нашей заинтересованности Сиренево нет ничего необычного, мы были знакомы с прежними хозяевами! С Четвертинскими! – добавил он.

– Да ладно? Прям с теми самыми, что жили в усадьбе? Офигеть! И что же, они и сейчас живы? Тоже приедут в Сиренево? Вы для них будете восстанавливать имение? – засыпала его вопросами тетушка.

– Да, теми самыми, но усадьба принадлежит не им, из Четвертинских никого уже не осталось в живых. Несколько лет назад умерла Анастасия Александровна, последняя представительница рода, а о смерти Сергея Четвертинского вы, конечно, слышали.

– Да, припоминаю ту историю, она потрясла многих в Сиреневой Слободе, особенно когда стала известна личность убитого. А потом еще долго мы боялись переходить на ту сторону реки, нам мерещился меж деревьев парка призрак убитого, – женщина поежилась.

– Вранье все это! – отозвалась Юлька. Она много раз бывала в усадьбе одна, но никогда ее не тревожили призраки.

– А вот и нет, – возразила тетушка. – Некоторые божились, что действительно видели призрак! Может, и правда, его дух не может успокоиться! Его ж убили… Многие в деревне считали, что это было заслуженное наказание.

– Но за что? – спросил Ариан, оборачиваясь.

– А вы разве не знаете их истории? Они не рассказывали?

– Видишь ли, Танька, Четвертинские помнили жителей Сиреневой Слободы добрыми, сердечными людьми, которые помогали своим бывшим хозяевам! – ответила за Ариана Юля. – Почему деревенские ненавидят Четвертинских? Почему убили Сергея?

Женщина пожала плечами.

– Я никогда особенно не интересовалась этой историей, но кое-что все же слышала. Не помню от кого, да, наверное, это и неважно. Неизвестно, какие воспоминания остались у Четвертинских о жителях Слободы, но то, что деревенские ненавидели своих прежних хозяев, знаю наверняка. Это не относится ни ко мне и моему поколению, ни тем более к Юльке, молодежь в деревне вообще, мне кажется, ничего не слышала о той истории и не особенно интересуется ею. В большей степени это связанно со старшим поколением.

– Ваш отец что-то говорил о проклятии… – перебил женщину Ариан.

– Да, усадьбу прокляли, как и весь род Четвертинских. И знаете, мне кажется, в деревне не считали смерть Сергея Четвертинского убийством, всего лишь справедливым возмездием. Ведь из-за них погибла и осиротела половина Сиреневой Слободы. Многих обвинили в пособничестве врагам Советской власти и сослали за Урал. Детей оторвали от родителей, многие там и сгинули, мало кто вернулся, наш отец, кстати, был одним из тех, чьи родители помогали Четвертинским. Их тоже объявили врагами народа, они умерли где-то на Колыме. А детей разбросали по детским домам, лишив семьи и дома. Он остался сиротой. У нас нет дядей или тетей, как нет и двоюродных братьев со стороны отца. В прошлом нашего отца много пробелов, о которых мы, его дети, вероятно, никогда не узнаем. Он вернулся в Сиреневую Слободу, когда ему было уже за тридцать, вернулся и осел, стал работать в колхозе, взял в жены нашу мать и никогда не любил рассказывать ни о своем детстве, ни о войне, которую прошел от начала до конца, ни вообще о том, как жил, прежде чем вернулся в родную деревню. Такая судьба постигла не только нашего деда, многие остались без родителей, своих хат, детей. Сейчас я понимаю, не Четвертинские были виноваты в том, что случилось с жителями деревни, виновата власть, которая строилась на красном терроре, но вряд ли людям было от этого легче. Четвертинские исчезли, а расплачиваться за это остались местные. Теперь понимаете, что я имела в виду, говоря о проклятиях и мести?

– Вот, значит, как… – задумчиво изрек Старовойтов, отворачиваясь и занимаясь рыбой. – Жаль, что Четвертинские об этом ничего не знали, нет, конечно, они вряд ли могли бы что-то предпринять, перед Советской властью они были бессильны и едва сами не оказались в смертельной западне, но…

«Но тогда они хотя бы знали об опасности, которая их здесь подстерегает. Тогда и Анастасия Александровна смогла бы примириться со смертью сына. И дядя Сережа никогда бы не приехал в Сиренево», – подумал Ариан, но вслух этого не произнес.

У каждого из них была своя правда, Ариан это понимал. Понимал он и Татьяну, которая при всем равнодушии к давно прошедшим дням оставалась на стороне деревенских, а он сам, при всем сочувствии жителям Сиреневой Слободы, знал, жестокую расправу над Сергеем Четвертинским ничем нельзя оправдать.

– Ариан, а вы ведь не просто завели об этом разговор? – нарушила воцарившееся молчание Танька. – Вы приехали найти убийцу?

– Тетушка, ты чего? – округлила глаза Юлька, очнувшись от собственных мыслей.

– Нет, конечно, нет! Просто Четвертинские мне не чужие, и, безусловно, у меня так же, как и у них, были некоторые вопросы, ответы на которые хотелось бы получить. К тому же, я говорил об этом Юле, мы бы не против дать возможность местным работать в Сиренево, но хотели бы, чтобы люди, которые будут приезжать в имение, чувствовали себя в полной безопасности. Враждебное и предупредительное отношение никто не станет терпеть. Поэтому сейчас хотелось бы ясности.

– Уверена, местные не будут против работы в усадьбе, с трудоустройством в деревне сейчас туго. Многим приходится в город ездить! Эх, племяшка, жаль ты в инязе учишься, поступила бы в высшую школу туризма, глядишь, и с работой проблем не знала бы! – посетовала тетушка.

– Не волнуйтесь, Татьяна, проблем с работой у Юли и так не будет! Я уже предложил ей должность главного администратора усадьбы, и она любезно согласилась! – опередил Шарапову Ариан.

– Круто! – только и смогла сказать Емельянова в ответ.

Ариан улыбнулся и снова сосредоточился на приготовлении форели, потом подлил девушкам вина и незаметно увел от темы, которая интересовала его, но Юлиной тетке по понятным причинам была неприятна. Вечер прошел мило и непринужденно. Ариан был галантен и остроумен. Девушки смеялись, с удовольствием дегустируя красную рыбу, запеченную с лимоном в фольге, и салат, приправленный оливковым маслом. Потом был кофе и мороженое, и пусть время близилось к полуночи, расходиться и нарушать очарование этого вечера не хотелось.

Около порога, пожимая руку Старовойтову и обнимая племянницу, Таня напомнила Юле о родителях, которые уже завтра прилетали из Гамбурга. Ни один мускул не дрогнул у девушки на лице, она, продолжая улыбаться, чмокнула на прощание тетушку в щеку и покинула квартиру.

Парень взглянул на нее, но ничего не добавил. А Юля не стала развивать тему, потому что мысли ее были не об этом. Какое-то время они ехали молча, думая каждый о своем.

– Ариан, ведь все сходится, – где-то на середине пути воскликнула девушка, поворачиваясь к нему. – И многое объясняет! Убийца Сергея Четвертинского определенно из деревенских! И его точно не нашли, если б это случилось, мы бы знали! Значит, человек по-прежнему в Сиреневой Слободе, живет себе среди людей как ни в чем не бывало. А вдруг он вообще сумасшедший, который двинулся на почве мести? Ариан, тебе не следует находиться в усадьбе одному. Либо я остаюсь с тобой, либо ты ночуешь в гостинице.

– Так, значит, ты сегодня остаешься со мной в усадьбе? – с улыбкой спросил Старовойтов, перебивая ее.

– Нет, – покачала головой девушка. – Бабушка расстроиться.

– Тогда и я не останусь сегодня в Сиренево, чтобы ты не беспокоилась и не волновалась. А завтра созвонимся и договоримся, во сколько встречаемся. Или не встречаемся? Твои родители прилетают.

– Нет-нет, встречаемся! Я все еще надеюсь на экскурсию по Большому дому и флигелям! – улыбнулась девушка, сразу повеселев.

– Обещаю, завтра посвятим этому весь день, одевайся практичней, придется преодолевать препятствия!

– Хорошо, как скажешь! – кивнула девушка.

– Юль, что такого ты натворила, что тебя оставили в деревне и не взяли в Гамбург? – все же уточнил Старовойтов. Спросил не потому, что было интересно или любопытно, просто чувствовал, за беспечной улыбкой девушки спрятаны боль и тайны, которые она хранит в себе.

– Я же говорила, сама отказалась ехать… – нехотя ответила она.

– Тебя ранило, что они не настояли? Обидело, что тебя так легко оставили на бабушку и деда? – допытывался он.

– Нет, – покачала головой она, сжимая губы. – Дело в другом, но сейчас мне не хотелось бы об этом говорить! Да, родители прилетают, мы, конечно, с ними встретимся, они обязательно приедут в деревню, у нас с ними прекрасные отношения, и я, безусловно, скучаю по ним, но…

– Ты хочешь убедить в этом себя, не меня. Я и без того понимаю, что-то случилось, именно поэтому ты предпочтешь завтра весь день лазить со мной по чердакам и подземелью, только бы не встречаться с ними.

– Ариан…

– Ладно, не стану настаивать, но если вдруг передумаешь, звони, я пойму.

– Не передумаю! – ответила она.

Они простились около ее дома. Ариан предупредительно провел ее до калитки и, пожелав спокойной ночи, поехал обратно в город, а Юлька, постояла немного, провожая тающие в ночи габаритные огни, и отправилась домой, очень надеясь, что бабушка и дед спят, и объясняться не придется.

Оказалось, надеялась она зря.

Как только Юлька вошла, стараясь ступать бесшумно, Федора Николаевна встрепенулась, задремав у телевизора, звук которого был убавлен до минимума, и обернулась.

– Юлечка! – так радостно воскликнула она, что девушка устыдилась своего очередного позднего возвращения.

– Бабуль, не беспокойся обо мне, правда! – приблизившись к старушке, она приобняла ее за плечи и прижалась щекой к ее виску. – Ты ж видела Ариана, он не тот парень, с которым может быть страшно или нельзя доверять… Во сколько бы ни вернулась, с ним я в полной безопасности. И не думай, я не делаю ничего предосудительного. Просто мне с ним интересно, понимаешь! Он такой… Совсем другой, бабуль. Я таких не встречала раньше, – мечтательно произнесла она.

– Ты что же, полюбила его, Юленька?

– Не знаю, только мне расставаться с ним не хочется.

– Ох, внученька, страшно мне, – тяжело вздохнула бабушка.

– Почему, бабуль?

– Потому что долго живу на этом свете, внученька, и не верю в случайности и совпадения. Знаю, чувствую, эхо той далекой беды еще откликнется.

– Бабушка, но ведь Четвертинских уже нет. И какие бы чувства люди не питали к усадьбе и ее прежним хозяевам, теперь это в прошлом. А имение – великолепный архитектурный ансамбль, красивый исторический памятник, который, несмотря ни на что, заслужил, чтобы его сохранили! А люди, ты ведь сама говорила, Бог всех рассудит, каждому воздастся по заслугам! – девушка чмокнула бабушку в морщинистую щеку и выпрямилась, намереваясь пойти к себе в комнату. Не увидев, как Федора Николаевна утерла краем платка одинокую слезу.

– Юленька, завтра родители прилетают. Марина сегодня звонила, была очень удивлена, опять не застав тебя дома. Может, ты домой завтра поедешь? Там, наверное, и убраться не мешало бы. Они, конечно, приедут сюда в гости, но остановятся в городской квартире, – сказала ей вслед пожилая женщина.

Шарапова обернулась.

– Нет, я не поеду домой, – негромко, но твердо произнесла она и скрылась за дверями своей спаленки.

А там, не включая свет, она быстро переоделась в атласную пижаму и забралась под одеяло. Закрыв глаза, снова вспомнила Ариана. Привычное чувство вины закралось в душу, но Юлька тут же прогнала его. Впервые за девятнадцать лет она чувствовала себя счастливой и, как ни странно, свободной. Ощущала себя живой и настоящей, и ей не хотелось омрачать это состояние условностями. Не хотелось оглядываться и одергивать себя. Хотелось просто наслаждаться этим чувством. К тому же она знала, Ариан скоро уедет, пусть пока и не заговаривает об этом. Ей не хотелось расставаться с ним, тем более отвлекаться на вещи, которые, по ее мнению, не имели существенного значения. Потом она снова станет примерной и послушной внучкой, будет сидеть дома, помогать, заниматься переводами, совершенствуя игру на фортепиано. Позже, возможно, пожалеет, что не испытала должной радости от приезда родителей, которых не видела несколько лет. Потом, но не сейчас. Пусть даже камни с неба начнут падать, она хочет быть рядом с Арианом. Юлька думала о нем, и сердце помимо воли учащенно стучало в груди, вспоминала и улыбалась, глядя в темноту своей комнаты. Ей так хотелось взять телефон и, набрав номер, снова услышать его голос… Хотелось говорить с ним, ловить в его интонациях теплоту и смех. Хотелось встречать взгляд необыкновенных глаз и растворяться в нем. Так хотелось, чтобы ночь поскорее прошла, а впереди их ждал целый день, который они проведут вместе.

Вспыхнул экран, и звуковое оповещение сообщило о том, что пришло сообщение. Юлька потянулась за телефоном.

«Спокойной ночи, моя маленькая подружка», – гласило оно, и было, конечно же, от Ариана.

Девушка счастливо зажмурилась и прижала телефон к груди.