Текст книги "Предатели"

Никиту передернуло, но его голос звучал спокойно:

– Кого еще ты собралась лишить жизни на этой волне? Мне пойти погулять, пока не поздно?

– Как ты можешь шутить, а?

– А ты вроде хотела отвлечься и тему сменить. Я не против. Какие новости у… с кем ты там встречалась? У Лизы.

– Вы ни разу не виделись, зачем тебе ее новости…

– О`кей, тогда какие новости на фондовом рынке?

– Понятия не имею, нашел кого спросить. Я даже не особо понимаю, что такое биржа.

– Ну вот, ты отвергаешь все мои предложения по темам. Начинай тогда сама. Ах да, ты уже начала – про бренность человеческого бытия. Отклонено. Давай что-то пооптимистичнее.

– Ты не мог бы… обними меня, а?

– Обнять? Вот так?

– Ну… хотя бы.

– А мы могли бы… эм-м…

– Нет, не сейчас.

– Ладно, прости. Прости, отвратительная была мысль, как мне такое в голову пришло… куда ты?

– Я позвоню в полицию.

Глаза Тины округлились, и она отчаянно вцепилась в руку внезапно вскочившего с постели парня.

– Ты сбрендил?!

– Нет, но я уже на пути к этому.

– Хочешь, чтобы меня забрали..?

Как ни странно, Никита остановился. Вытер лоб тыльной стороной ладони и с размаху плюхнулся на диван.

– Ох. Нет.

– Почему ты хотел это сделать? Серьезно, готов просто так меня отдать им? Струсил?!

– Не кричи!

– Это ты на меня орешь сейчас!

– Действительно. Извини. Я немного не в себе. А кто был бы в себе?!

– Никто, Никит. По моей вине мы пережили ужасное, но обязательно пройдем через это. Правда? Ты ведь еще со мной?

Он повернулся спиной к Тине, и она видела, как его плечи опустились, точно на них была вся тяжесть мира, а голова свесилась так низко, как если бы он уснул сидя. А что самое ужасное, Никита молчал. Может, и правда уснул?

Тина подобралась к нему и заглянула в лицо. Парень уставился в одну точку отсутствующим взглядом и, видимо, вообще не слышал ее последней фразы.

– Ты разлюбил меня, да? Из-за того, что я на такое способна? – шепнула она срывающимся голосом.

Лицо Никиты на миг странно исказилось, ей показалось, что он всхлипнул. Но в следующую секунду оно снова приняло бесстрастное выражение.

– Я здесь, с тобой. Давай все-таки попробуем поспать.

– Ладно. Конечно. Давай попробуем. Поговорим об этом завтра, да? Я имею в виду – о нас.

– Ти-на. Мы замешаны в убийстве. Какие сейчас могут быть беседы «о нас»? Чертова женская психология.

Девушка сделала над собой огромное усилие, чтобы промолчать, и отвернулась от Никиты к стене.

На этот раз сон долго не приходил, но когда Тина наконец отрубилась, то «очнулась» уже утром. В первые пять благословенных секунд она пребывала на границе между сном и явью и не помнила ни о каком убийстве. Потом – застонала и резко села в постели. Место на диване слева от нее пустовало.

– Никита? – произнесла Тина звенящим голосом.

Никто не отозвался.

Призрачная надежда на то, что он на кухне или в душе, не оправдалась. Его вещи лежали на своих местах, но сам он…

«Ладно. Я не буду паниковать. Может, он всего лишь пошел в магазин», – сказала себе Тина, уже слушая гудки в трубке. С каждым следующим гудком ее сердце падало все ниже, пока наконец не ухнуло на самое дно колодца.

«Ага, в магазин, как же. Булочек к завтраку не было. Или ни с того ни с сего захотелось сушеного винограда. Нет больше ничего простого и обыденного, забудь. Одно из двух: либо Никита ушел в отдел полиции, либо… от тебя. А Артемочка даже после смерти продолжает портить твою жизнь. Вот ведь козел!»

Подняв с пола свои чулки – свои любимые черные чулки с кружевом, – Тина подумала о прошлой ночи и расхохоталась над своей наивностью, как над очень смешной шуткой, а потом сразу, без всякого перехода, спрятала лицо в ладони и разревелась.

Прошлая ночь

Артем выглядел каким угодно, но только не жалким. С взъерошенными до нужной степени и слегка залитыми гелем волосами, с алым шарфом, обмотанным вокруг шеи поверх длинного черного пальто, и в безупречно блестящих, несмотря на погоду, ботинках он скорее напоминал кинозвезду.

И… эта кинозвезда ждала Тину у подъезда под дождем, стоически выпрямившись ему навстречу. Зайти под козырек подъезда было бы слишком прозаично для такой встречи.

– Я думала, ты будешь у себя, – произнесла Тина вместо приветствия.

Она чувствовала, что ее щеки приближаются по цвету к его шарфу. Он застал-таки ее врасплох.

– Я хотел выйти к тебе сюда. Не мог не выйти.

А вот в его голосе было все, что требовалось: и надтреснутость, и печаль, и некая многозначительность.

– Давно ждешь? – Тина силилась вести светскую беседу.

– С той самой минуты, как ты согласилась приехать. Пойдем.

– Ну надо же.

Она едва не воскликнула: «Тут холодно, мокро, а ты и голову не покрыл!», но удержалась. Нет уж, такого удовольствия она ему не доставит. Ей плевать на его самочувствие, давно. И пусть не мечтает, что она будет его отогревать в своих объятиях.

– У меня совсем мало времени, меня ждут, – холодно предупредила Тина, когда они поднимались по лестнице.

– Как скажешь. Я все понимаю.

Он, в свою очередь, не доставил удовольствия ей – не спросил, кто это ждет ее среди ночи.

– Здорово, что ты понимаешь, – подчеркнуто равнодушно отозвалась она.

Его квартира показалась темной, неуютной и безжизненной. Тина не раз убеждалась, что по квартирам, в которых подолгу не живут, это всегда заметно, даже если там ничего не заржавело, не потекло с потолка и не завелись тараканы.

– Надевай тапочки, пожалуйста. У меня довольно холодно. Что предпочтешь: чай, кофе или вино? Может, что-то покрепче?

– Мне ничего не нужно, тем более алкоголя. Я ненадолго.

– Разумеется. Я бы тоже предпочел не пить в такой момент. Хочется, чтобы все, что я произнесу, ты восприняла на полном серьезе.

– Да, да, – она ускользнула от зрительного контакта, – секунду, я вымою руки и приду.

Отражение в зеркале ванной комнаты порадовало Тину: оказывается, она вовсе не раскраснелась. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Этот румянец можно было списать на то, что она только пришла с улицы.

Она еще раз взбила пальцами волосы и довольно улыбнулась себе. «Я и Артем вдвоем у него дома. Как в старые добрые. Наверное, он считает это свиданием, ха-а! Послушаем, о чем там собирается меня умолять этот бабник. Он же будет умолять, а?»

Тина вернулась в комнату, где Артем восседал за пустым столом (на нем возвышалась только ваза, тоже пустая), театрально схватившись за голову.

– Ты чем-то расстроен? – как ни в чем не бывало спросила она и мысленно поаплодировала себе.

– Да, – он отнял руки от лица, и она заметила в его глазах крупные слезы, – расстроен тем, что упустил самую лучшую, самую прекрасную, самую нежную девушку на свете.

Оу. Тине пришлось признаться себе, что это было приятно. Очень. Несмотря на то что (осторожно!) он безбожно переигрывал. Теперь-то, не влюбленная в него больше и ничего от него не ожидающая, она способна была разглядеть такие вещи.

– Кто эта достойнейшая? – иронично вопросила Тина.

– Можно подумать, ты не знаешь. Я никак не мог… все эти два го… нет-нет, я не хочу тебе врать. Ты заслуживаешь того, чтобы услышать правду, а не красивые словеса. Вначале я мало думал о тебе. Старался выбросить тебя из головы. Да. Я увлекся ею… думал, что увлекся… ты знаешь, о ком я. Увлекся сильно, думал, что готов на что-то большее, готов к совместной жизни, готов даже… – театральная пауза, – построить семью. Но это было огромной ошибкой. Я и правда созрел для всего этого, вот только выбрал не ту пассию. Тогда у меня не хватило ума это понять, и когда все начало рушиться, я растерялся.

– У вас все рухнуло? – с нетерпеливым любопытством перебила Тина, присаживаясь напротив Артема в кресло на колесиках (и оно, и стол рядом выглядели не такими уж пыльными для поверхностей, которых не касались долгие месяцы, – он что, успел уборку сделать?).

– Прошу, дай мне закончить, это так долго копилось!

Она прыснула в кулачок.

– Боже. Ладно.

– Ты можешь смеяться надо мной сколько хочешь, – великодушно позволил парень. – Можешь даже встать и уйти, но позволь мне излить всю свою боль до последней капли. Это все, о чем я прошу… нет, молю тебя.

«Вот. Уже начал умолять», – удовлетворенно заметила Тина.

Она крутанулась в кресле и уже без смущения, с легкой улыбкой, разглядывала Артема. Он совсем не изменился. Все такой же привлекательный (хорошо, что ее больше этим не возьмешь). И пользуется все той же туалетной водой – этот запах, который кружил ей голову, она узнала бы из тысячи. К своему стыду, в первый год своей влюбленности Тина выяснила, что это за фирма, и заказала себе флакон. Не для каждодневного использования, ясное дело, а чтобы периодически открывать, вдыхать любимый аромат и давиться слезками. Ай, какая трагедия, он не со мной.

Внезапно она вспомнила написанный кем-то в интернете для прикола дословный перевод песни Джастина Бибера о разбитом сердце: «И я такой: „Детка, детка, детка, у-у… детка, детка, детка, не-ет… моя любовь не ря-ядом“». И опять хихикнула.

«Да это просто стендап-шоу, а не встреча с бывшим. А ведь на минуту я подумала, что меня может опять захлестнуть. Глупость-то какая!»

– Ладно, валяй, – добродушно произнесла Тина. – Что там у тебя накипело?

– …я растерялся. – Он начал с того же места, где остановился, будто отрепетировал речь. – Как раз поступило предложение поработать в другом городе, и я его принял. Наверное, нужно было расстаться с ней перед отъездом, уже ведь было понятно, что ничего не выйдет, но я проявил малодушие. Решил, что расстояние и время поставят точку за меня.

– Вот это на тебя похоже, – не удержалась она.

– Не отрицаю. Но вдали от вас обеих я понимал, к кому меня на самом деле тянет…

– И к кому?

– Ты знаешь. Ты всегда видела меня насквозь и этим всегда меня покоряла. И обезоруживала. И вот я опять перед тобой – все такой же безоружный и покорный. Мое сердце в твоих руках.

– И дошло это до тебя только сегодня на ночь глядя?

– Я больше не мог терпеть. Не мог ждать даже до утра. Мы и так потеряли слишком много времени.

– Минутку, никаких «мы» нет. Я давно… – Тина собиралась сказать, что давно состоит в отношениях с другим человеком, но язык почему-то не повернулся («И вообще, это его не касается! Дело тут не в Никите, а в безобразном поведении Артема»).

– Понимаю, ты давно и думать про меня забыла. Но я помню о тебе. Я… люблю тебя.

– О, а вот и козырь. Спрячь обратно в рукав.

– Ты мне не веришь, это объяснимо. Я сам дал повод.

– Массу поводов.

– Массу, да. Но если ты сейчас позвонишь Лоре и спросишь ее, почему мы расстались…

– А вы все-таки расстались?

– …то она подтвердит, что сегодня перед выездом сюда я позвонил ей и сказал, что больше так не могу. Что у меня чувства к другой девушке. К тебе. Ты та, с кем я хочу быть сильнее всего на свете. Не знаю, сколько времени понадобится, чтобы ты меня простила, я буду ждать твоего ответа так долго, как нужно. Но только не на расстоянии. Я буду где-то рядом. Пожалуйста, позволь мне видеть тебя, касаться тебя, я… погибаю!

В некотором смятении глядя на Артема, Тина не сразу заметила, что он накрыл ладонями ее руки. Но когда он наклонился к столу и принялся целовать каждый ее пальчик, быстро отшатнулась. Места, к которым он прикоснулся губами, горели, точно он ее обжег. Тоже – как в старые добрые.

«Но ведь сейчас все иначе».

– Позвони ей. Спроси, – пылко повторил Артем, протягивая Тине телефон.

– Не буду, – после секундного раздумья заключила она. – Уже очень поздно. И вообще, я ухожу. Ты просил выслушать – я выслушала, теперь мне пора. Спасибо за приятные неискренние слова. Жаль, что у вас все так вышло с Лорой. Думаю, вы были бы прекрасной па…

Договорить ей он не дал – метнулся к ней, поймал в объятия, закрыл рот поцелуем. Тина попыталась воспротивиться, но Артем был таким страстным, таким настойчивым… с ней давно никто ТАК не обращался: ласки Никиты были нежными и осторожными, точно она стеклянная игрушка, и в них не было огня. Им двоим он и не требовался – самый жаркий огонь рождается там, где есть противоречия, есть боль, есть «нельзя, но я хочу, и хочу прямо сейчас».

И она тоже вдруг захотела – прямо сейчас – Артема, всего целиком. И его губы, произносящие этот горячечный бред, и его красивое продрогшее тело, и этот его аромат…

– Ну прекрати, я не могу, хватит, – сделала она еще одну попытку воспротивиться, в большей степени для очистки совести.

– Это я не могу, не могу прекратить, ты с ума меня сводишь, я больше никуда тебя не отпущу, понимаешь меня, – забормотал Артем, и каждое его слово сопровождалось многочисленными поцелуями, и каждый из них оставлял на ней тот же знакомый «ожог», только не болезненный, а совсем наоборот…

«Это последний раз, и Никита ни о чем не узнает», – пообещала себе Тина сквозь дурман, опускаясь на покрывало холодной постели бывшего.

Когда наконец Артем с глубоким вздохом откинулся на подушку, все еще держа ее руку, Тина с шальной счастливой улыбкой подумала, что это того стоило. Конечно, это последний раз, самый-самый, но прощание вышло что надо.

Пару минут они лежали молча, и Тина смотрела в потолок. Постепенно он разжал ладонь, а с ее лица сползла улыбка. Где-то в самой глубине ее души уже начала зарождаться тревога, но до того, как она наберет обороты, время еще оставалось. Нужно было насладиться тем, что Артем рядом – в последний раз.

Тина подкатилась к нему, снова вдохнула пьянящий запах парфюма и потянулась поцеловать парня. К ее удивлению, он лишь рассеянно чмокнул ее мимо губ, не переставая копаться в телефоне (когда он вообще успел его взять?).

– Ну ладно. Теперь мне пора. Было приятно повидаться, – с вызовом произнесла Тина, ожидая, что он примется рассыпаться в извинениях и наконец уделит ей внимание.

Однако он вообще ничего не ответил. Уже слегка рассерженная, она в одних чулках (удачное совпадение: сегодня Тина надела их впервые за долгое время) вылезла из постели и принялась натягивать одежду. Медленно, ожидая, что Артем ее все-таки остановит.

Она стояла уже полностью одетая, когда он наконец соизволил на нее взглянуть.

– Ты проводишь меня до двери или тебя не отвлекать? – язвительно произнесла Тина, чувствуя, что закипает.

Артем больше не являлся предметом ее грез, больше не был ей нужен, ее ждал (о Господи) другой. Как бы Артем на нее ни реагировал, все, что она должна была сделать сейчас, – покинуть его квартиру и забыть о том, что в ней произошло. Однако вместо этого она ощущала себя обманутой. Это должен был быть ее реванш, но что-то шло не так.

– А? Куда ты едешь? – зевнув, осведомился он обыденным, не затуманенным страстью голосом – будто в пику Тине.

– А разве тебе стоит об этом знать? – парировала она с досадой.

– Не, не стоит. Я просто думал, вдруг нам по пути. У меня машина в ремонте, можно было вызвать одно такси.

– Ты собрался уезжать?

– Ага.

Тина издала нервный смешок.

– Ну только не говори, что к Лоре. Я буду очень… разочарована.

– Ты же всегда была понимающей девушкой.

Потеряв дар речи, Тина наблюдала, как одевается Артем – деловито и спешно, не глядя на нее.

– Лора написала тебе, что хочет сойтись, и ты уже едешь к ней? Что ж, это бывает, когда пишут бывшие, – наконец выдавила из себя она.

– Ты умничка. Я знал, что ты правильно оценишь ситуацию. Это не значит, что я тебе врал. Я и правда очень соскучился. Ты потрясающая. Но, насколько я понимаю, тебе тоже к кому-то пора. Вот и славно.

Артем шагнул к ней, но она успела отскочить, прежде чем он заключил ее в милые дружеские объятия.

– Вы с ней не расстались! Ты же сказал, что все это было ошибкой! – прошипела она.

– Может, и было, никто не знает, что в итоге станет ошибкой, – хохотнул он, явно наслаждаясь ее замешательством. – Ну а что я, по-твоему, должен был сказать?

– Ты дважды предлагал мне позвонить ей! Ты блефовал!

– Весьма успешно. К удовольствию обоих. Разве я не прав?

– Машина в ремонте… ты не приехал сегодня ночью из другого города, ведь так?

– Допустим, ну и что? Зачем махать кулаками после драки? Не кипятись.

За эти два года он стал еще отвратительнее, ну просто опереточный злодей. Раньше он так нагло не врал. Раньше он хоть немного ее уважал. Или ей только казалось?

– Ради тебя я изменила жениху, – процедила Тина.

– Ну, и я изменил с тобой невесте, – пожал плечами Артем.

– Не… что?!

– У нас с твоей подругой есть кое-какие планы. Правда, сегодня мы поругались, и я решил отлучиться. А приехал я два месяца назад. Правда, почти не был здесь, у себя. Сам не знаю, зачем еще держу эту квартирку. Наверное, на случай вот таких приятных вечеров. М-м, честно говоря, я и не надеялся, что ты приедешь. Молодец, что приехала, – промурлыкал Артем.

– Нет. Нет. Ты нарочно выводишь меня из себя.

Тина старалась глубоко дышать, но не получалось дышать вообще, только какими то судорожными рывками. Со всех сторон подступала паника. Господи, все плохо, все так плохо, что хуже некуда. Все мировое зло – и все зло, которое она испытывала к самой себе – сосредоточилось в одной точке, на одном человеке.

– Зачем мне выводить тебя? Мы отлично провели время, я питаю к тебе кое-какие чувства. Ты же знаешь, так всегда было. Наверное, даже всегда будет.

Чем спокойнее звучал его издевательски-примирительный голос, тем сильнее вскипала Тина. Она и не подозревала, что способна так кипеть.

Она принялась выплевывать на него яд мелкими порциями, но градус все нарастал.

– Не могу поверить, что опять повелась на твои бредни. Ты самый мерзкий червяк, которого я видела. Ты… да мне плевать на тебя и на твои планы! Убирайся из моей жизни! – Тина уже почти перешла на крик.

– Для девушки, которой плевать, ты как-то слишком… возбуждена. Секс закончился, крошка, пора по домам. Я напишу тебе.

И Артем снисходительно улыбнулся. Если бы он этого не сделал, Тина бы удержалась, несмотря на его отвратительные слова. Но все решила именно эта улыбка, демонстрирующая, что он снова одержал над ней верх, что она ничему не научилась, что ее обвели вокруг пальца.

Годами мариновавшиеся и в который раз поруганные чувства заставили Тину вмиг потерять контроль. Обнаружила она себя уже молотящей кулаками – не его, к сожалению, а воздух в нескольких сантиметрах от него. Она целилась в лицо, в грудь, ниже пояса, но Артем каждый раз ловко уворачивался. Не хватал ее за руки, не пытался притянуть к себе (как ни ужасно, это было бы лучше для нее), а просто отмахивался, как от надоедливой мухи.

И продолжал ее провоцировать. И получал от этого наслаждение.

– Ты выпустила пар? Я могу идти к Лоре? – поинтересовался наконец.

– Не можешь! – рявкнула Тина и схватила со столика первый попавшийся предмет – вазу.

Ему придется воспринять ее гнев всерьез.

Она не собиралась его бить. Только впечатлить – хотя бы немного. Хотя бы взбесить. Даже когда, вопреки собственным планам (ее психика включила какой-то свой – видимо, план «Б»), рванулась с вазой в сторону Артема, снова проворно отскочившего от нее, Тина не думала, что попадет.

Ладно, она вообще не думала в тот момент. Взяла и огрела его со всего размаху.

А потом он вдруг упал – и больше не поднимался.

***

Пока они с Тиной не съехались, Никита жил в типичном спальном районе, который она, посмеиваясь, называла «изнанкой города». Здесь был полный «изнаночный» набор: и ветхие страшненькие многоэтажки, и летающий по улицам мусор, и круглосуточные закусочные на каждом шагу. По утрам (даже не по ночам!) из них вылезали на свет божий грязные забулдыги с красными глазами и неверной походкой шагали домой. Впрочем, только те, у кого дом еще был.

Никита никогда не заходил и на порог таких заведений. Однако сегодня ему требовалось именно это – не посидеть в красивом баре с прозрачным бокалом дорогого виски, а пасть так, что ниже некуда, смешаться с грязью. Поэтому с утра пораньше он сел в маршрутку и поехал в свой прежний район.

В закусочной сидели двое. Один, в свалявшемся сером свитере и с грязными волосами, жадно вгрызался в бутерброд. К нему прилагалась рюмка водки. Второй закуской не озадачился и просто потреблял какую-то мутную жидкость, устремив в стену стеклянный взор. Между собой посетители не разговаривали, сидели в разных углах маленького душного помещения. Никита взгромоздился на высокий табурет у стойки на безопасном расстоянии от обоих.

Задумался и не сразу услышал вопрос официантки (или как можно было назвать девушку, разливающую отраву в этой дыре?):

– Вам что?

– А? Водки.

– Какой? Есть «Столичная», есть…

– Любой. Поскорее.

– Проблемы? – окинув Никиту заинтересованным взором, осведомилась девушка.

Он не отозвался. Если бы то, что его глодало, можно было назвать «проблемой». Если бы весь этот кошмар вообще имел название.

Как в романах – еще вчера он был счастливцем: перспективная вроде бы работа, красавица невеста, довольно оптимистичный взгляд на жизнь. Но ночью все рухнуло. Точнее, работа-то оставалась, но… Что толку в том, что он к чему-то стремился, чего-то хотел, чего-то даже смог добиться? Все это казалось Никите сизифовым трудом. Все было перечеркнуто, начиная с его представлений о себе.

Он никогда всерьез не думал о себе. Не спрашивал себя: какой я? На что я способен? Каковы мои сильные и слабые стороны? Способен ли я совершить преступление, а если да, то ради чего? А может, зря. Может, это помогло бы предотвратить то, что в итоге произошло.

Герои фильмов никогда не идут на убийство просто так. Они мстят, или спасаются, или пестуют какую-то идею, как Раскольников. У Никиты все было иначе. Он и не смог бы объяснить, как все было: раз – и все. Мгновенное предательство собственных принципов (обостренное чувство справедливости было для него одной из причин выбора работы, но может ли идти речь о справедливости, когда убиваешь, причем молодого человека, которого никогда раньше не видел?).

В любом случае теперь оставалось только запивать.

Страшно не было, скрываться не хотелось. Если что-то и пугало, то только мысли о Тине. Никита отдергивался от них, как от кипятка, но они возвращались, причиняя новую и новую боль. Никита выключил звук на телефоне – скорее всего, Тина уже проснулась и не раз позвонила, беспокоясь о нем. Да о нем ли самом? Вероятнее, о том, не пошел ли он в полицию. А он – что он такое в ее жизни, если… (Не думать, не думать, не думать!)

А что он такое вообще, если…

Никита показал официантке, что хочет повторить.

– Все совсем плохо, да? – проскрипел из другого конца закусочной мужчина в сером свитере.

Парень непонимающе уставился на него. «Тебе-то какое дело?»

– Такой молодой, а тут с нами торчишь.

«Не с вами. Сам по себе», – подумал Никита.

– Тебя наверняка кто-нибудь ждет.

Он помотал головой. Мужчина сполз со своей табуретки, ойкая и хватаясь за стойку, чтобы не упасть, и двинулся к Никите. Тот инстинктивно отшатнулся, но потом призвал себя расслабиться. Какая уже разница, с кем сидеть рядом. С кем пить. Что делать дальше.

***

Никита не отвечал, но Тина продолжала звонить – уже механически, мало на что надеясь. Внутри нее все постепенно цепенело. Хуже быть не могло. Просто не могло.

«Это страшный сон. Надо проснуться», – зачем-то прошептала она про себя несколько раз. Ее настоящая – приятная, размеренная, вполне удовлетворявшая ее – жизнь не имела права повернуться вот так. С другой стороны, если ее все устраивало, почему она так поступила с Никитой?

Одно выхваченное из ужаса прошлой ночи воспоминание вдруг заставило ее сжаться. Связано оно было, как ни странно, не с убийством. «Я предлагала Никите заняться любовью. После того, как была с Артемом. После того, как… Что я за человек?»

Тина сбила очередной исходящий вызов и бросила телефон на диван. К ее удивлению, именно в этот момент он зазвонил.

Девушка схватила смартфон (он едва не выпал из дрожащей руки), посмотрела на экран и уже готова была принять вызов, но вдруг осознала, что звонит не Никита.

Лора.

***

На телефоне было не менее тридцати пропущенных. Никита даже собирался перезвонить, но потом передумал. У него не было сил. Перед глазами плыло. Сколько он выпил? Его грязный собутыльник, оказавшийся вроде бы неплохим мужиком, еще остался в закусочной, но у Никиты, видимо, была не настолько натренированная печень.

Пронзительный ветер кинул ему в лицо холодную крупу. Первый снег. Никита всегда ему радовался, как ребенок. На самом деле, в отличие от многих, он любил зиму – она казалась ему уютной. Да и Новый год опять же… ни один другой праздник не создает такую классную атмосферу. Ни одного другого праздника так не ждут тысячи людей.

Снег, зима, Новый год… глинтвейн… наряженная елка на площади… прошлая жизнь…

До парня дошло, что он не застегнулся. Его рука метнулась к молнии куртки, но потом снова нырнула в карман. «А может, я хочу простудиться и умереть», – всплыли в голове слова Ипполита из «Иронии судьбы». Интересно, он тогда хотя бы простудился?

«Эй, его же не существовало. А такой реалистичный получился».

Никита понятия не имел, куда идет, но намеревался идти и идти, пока не свалится лицом в асфальт. Возможно, его бездыханное тело заметит именно полиция. И заодно он поведает им, что совершил убийство.

***

«Лора все узнала!»

Конечно, первая – жуткая, резкая – мысль Тины была именно такой. Она в ужасе отодвинулась от телефона, точно из него мог вылезти острый меч правосудия. Сознание заволокло багровой паникой. Следующие минуты она слушала звонок, вцепившись в одеяло и крепко закусив губу, точно этот звук причинял физическую боль и его надо было просто перетерпеть.

«Я могу сделать вид, что сплю. Утро воскресенья. Я сплю».

Пару звонков Тина пропустила, но на экране смартфона вновь и вновь высвечивалось имя экс-подруги. Видимо, паника достигла своего пика и начала понемногу спадать – следующая мысль Тины, на удивление, была более трезвой. Скорее всего, Лора лишь хочет спросить насчет Артема – потеряла его и обзванивает всех подряд. Как же, наверное, она отчаялась, если унижается до того, чтобы связаться с его бывшей.

От Тины требовалось просто сказать: «Нет, я его не видела», чтобы при этом не дрожал голос. Не так уж много. И можно больше никогда-никогда не общаться с Лорой. Занести ее номер в черный список.

Мелодия входящего вызова снова резанула по нервам. Тина схватила трубку.

– Алло?

«Зачем я это сделала?!»

– Слава Богу! – проорала Лора, и внутри Тины что-то оборвалось, если можно так говорить об эмоции со знаком плюс.

Лора ничего не знает. Мигом прочистившийся мозг выдал продолжение мысли: и не могла ничего узнать так быстро, если только не наставила жучков в квартире Артема. Даже если она там уже была и в курсе трагедии, никаких характерных улик, типа платка со своими инициалами, Тина на месте преступления точно не оставляла. Заподозрить ее вот так сразу – нереально.

Бывшая подруга что-то тараторила, и Тина вдруг поняла, что пропустила мимо ушей всю ее речь.

– Что? – переспросила она, терпеливо дождавшись короткой паузы.

– Извини, – внезапно выдохнула Лора и замолчала. – Извини, понимаешь, я механически набрала твой номер, потому что всегда доверяла именно тебе и потому что… ох. Ладно. Прости еще раз…

– Да что случилось-то?

– Артем в реанимации. Врачи не уверены, что он выкарабкается. Мне страшно!

Реакция Тины была замедленной. Сердце, казалось, пропустило несколько ударов.

– Артем?.. – просипела она.

– Мы поругались, потом… он написал, что приедет, но пропал и перестал отвечать на звонки… под утро я помчалась в его квартиру – он часто там прятался, когда мы ссорились… а там он… в крови…

– Что стряслось?

Один звук ее собственного голоса почему-то всколыхнул в Тине волну мучительного стыда. Как она смеет спрашивать, когда сама знает?

Но, выходит, Артем не…

– Понятия не имею, но он лежал весь в крови! – всхлипнув, повторила Лора. – Голова разбита… упал, наверное, но как он умудрился так?.. Я с трудом нащупала пульс! Хорошо, что я не ушла, когда он не стал открывать, а свой ключ использовала, он у меня был… Я столько пережила! Ох, Тина, я не должна вываливать все это на тебя, но…

– Ничего страшного.

Тина с некоторым удовольствием обнаружила, что ее голос стал тверже, но дальше ляпнула то, о чем тут же пожалела:

– Ты можешь приехать ко мне, если хо…

– Я очень хочу! – будто не давая ей передумать, выпалила Лора. – Я только что из реанимации, не могла больше там находиться, я ужасная, да?! Там все равно сейчас его родственники, а они смотрят на меня как на очередную его подружку, вообще сквозь меня смотрят… Я очень-очень хочу приехать! Куда? Ты живешь там же?

– Нет, переехала.

– О, наверное, с тем парнем, да? Как его звали, Николай?

– Никита.

Когда-то Тина не поверила бы, если бы ей сказали, что Лора не будет знать имени ее жениха. Впрочем, жених ли он ей по-прежнему – большой вопрос.

«Нужно сказать ему! Сказать, что Артем жив…»

До нее только теперь начало доходить. Все позади. Артем жив! Она не убила его! Конечно, когда он очнется, ее наверняка ждут большие проблемы, но…

Ноги внезапно превратились в желе, колени подкосились, и Тина рухнула на диван. Облегчение было настолько сокрушительным, что напоминало – она не смогла бы найти другого сравнения – оргазм.

– Это будет ужасно, если мы выпьем? – прошелестела она в трубку.

Плевать, даже если да. В последние сутки она делала так много ужасного. Господи, она слушала «Аббу» на полу рядом с умирающим и бубнила скороговорку, пока ее парень уничтожал улики!..

***

Никита по-прежнему не отвечал ни на звонки, ни на сообщения. Тина гнала от себя мысли о том, что он все-таки пошел сдаваться, но более оптимистичных версий его местонахождения у нее не было – в отличие от Артема, он не убегал в свою старую квартиру, когда они ругались.

Да они и ругались-то всего несколько раз, если это вообще можно было так назвать. Скорее, то были непринципиальные разногласия, которые вызывали у обоих эмоции, но быстро улаживались.

В самый первый раз они «поссорились»… из-за его рубашки, кажется? Точно – Тине не понравилось, что Никита надел на свидание мятую рубашку, у нее было плохое настроение, она сделала ему замечание, а у него был тяжелый день на работе, и он отреагировал как-то недружелюбно… Ерунда, в общем.

Тина задумчиво достала бокалы и, присмотревшись, протерла стекло сухой салфеткой. Уместно ли думать о разводах на бокалах, когда твой экс-любовник по твоей вине лежит в реанимации? Не стоило ли вообще обойтись простыми стаканами? Возможно, подошли бы даже сосуды из-под джема, который продавали в гастрономе – Тина потом мыла их и использовала как стаканы.

А что, если Артем все-таки умрет? А что, если Никита попал под машину и тоже лежит сейчас, весь переломанный, где-нибудь в больнице?

Тина извлекла из холодильника приторный ликер. Как она и говорила Лизе в прошлой жизни, они с Никитой почти не пили, и дома хранился только подарочная бутылка, которую ей преподнес один из клиентов.