Текст книги "Открой рот. Проявляйся, говори и получи то, что хочешь"

Снежная королева

Эх, недаром сказка «Снежная королева» – одно из любимых произведений психологов: на ее примере так удобно разбирать природу нарциссизма! Нарциссичная мать может быть просто холодной и довольно равнодушной, и это станет невыносимым для маленького человека. Такая мама при этом легко может построить феноменальную карьеру, фантастически выглядеть, вызывать восхищение, восторг у окружающих, но рядом с ней будет холодно, как в Антарктиде или в склепе.

Ребенок в отношениях с такой успешной снежной королевой постоянно будет чувствовать недосягаемость, пустоту внутри, ужас, беспомощность и беспросветное одиночество. Порой маленький человек рядом с таким родителем начинает ощущать себя предметом, вещью, аксессуаром, а не ребенком.

В психике у такого малыша – огромная дыра из пустоты, холода, ощущения ненужности, ничтожности, но в противовес этому внутри будет сконструирован и тот великолепный образ, идеал, к которому нужно стремиться. Более того, в душе маленького человека может поселиться надежда, что, если он станет таким же, как его мама, он избавится наконец от этого чувства ненужности и пустоты – что, конечно же, самообман. Даже если он станет таким же или даже более успешным, черная дыра будет по-прежнему с ним.

Такой ребенок действительно по образу и подобию может создать блестящую карьеру и стать невероятно успешным, иметь публичную профессию и даже собирать стадионы. Более того, если из этой толпы поклонников вычленить отдельного человека, рядом с суперзвездой он будет чувствовать себя как раб перед божеством. И это будет иметь отношение не к зрителю, а к нарциссическому сценарию, который встроен внутри публичной персоны. С достижением успеха чувство собственной ничтожности никуда не девается. Его опять нужно где-то размещать, выбирать партнеров, сотрудников, которые в первую очередь будут удобными, а вот их человеческая сторона станет совершенно неинтересной. Там, где есть грандиозность, недосягаемая вершина, рядом всегда есть и подножие из обесценивания.

Все эти стадионы могут стать для суперзвезды новой «матерью». Такой же далекой – ведь это толпы людей, в которых не различить лиц, и сам артист не соприкасается с ними близко… Публика всегда находится внизу сцены или за кордоном из охраны. Это связь на большом расстоянии. Артист и зритель в этом случае соединяются только посредством творчества: песнями, спектаклями, фильмами, но никогда не сближаются дальше, за редкими исключениями.

При этом важно понимать, что ребенка «снежной королевы» не всегда ждет такая судьба. Те счастливчики, у кого есть определенные способности и довольно сильная психика, могут скомпенсировать происходящее и взлететь по карьерной лестнице, у большинства же жизнь легко превратится в сплошное саморазрушение и нескончаемое чувство пустоты внутри, которое будет преследовать в любых отношениях, в любом городе или стране.

Вечная отличница

Есть и совсем другой вариант нарциссичной матери. Эта мать может время от времени давать тепло и ласку, но при этом для нее будет крайне важно, чтобы ребенок все сделал без ошибок и помарок, выступил без единой оплошности. Она будет напряженно сидеть в зрительном зале, не шелохнувшись, и ждать идеального выступления своего ребенка: чтобы бант не развязался, слова не забыла, не ошиблась. Она будет очень недовольна четверками и недоуменно спросит: «А почему не пять?»

Такая мама может использовать ребенка как нарциссическое расширение, о котором я говорила ранее, а может быть и просто заложником множества стереотипов о том, «как полагается» и «как все должно быть». Это «как полагается» тоже становится неким идеалом, образцом, золотым стандартом, который как будто гарантирует счастье и признание.

Этот тип матери может быть безжалостным к проявлению слабости, не выносить слез, уязвимости, отчаяния своего собственного ребенка и приучить его к тому, что проявлять слабость стыдно и неприлично.

Я часто вижу в своем кабинете дочек и сыновей таких матерей. Они умеют и могут всё и способны годами выдерживать просто колоссальное напряжение. До тех пор, пока не начнет страдать их собственное здоровье или пока не наступит депрессия в придачу с сильнейшим выгоранием. Они привыкли быть под прицелом маминого взгляда, постоянно внутри проверяют себя чуть ли не по списку, все ли в порядке, нет ли того, к чему можно придраться.

Перед камерой такие люди все делают очень выверенно и правильно, безупречно – но скучно. Потому что чем больше напряжения, тем меньше возможности спонтанно отреагировать, искрометно пошутить. Таким спикерам стоит огромного труда выступать ярко, оригинально, для них гораздо понятнее цель все сделать гладко, безошибочно, чтобы не придраться.

«Все ради тебя!»

Этот вариант частично пересекается с предыдущим сценарием и с нарциссическим расширением, но все же требует отдельного рассмотрения.

В одной из моих любимых книг «Хочу всем нравиться» Бэрбель Вардецки рассказывает об отличиях мужского и женского нарциссизма. Автор говорит о том, что женский нарциссизм часто выражается в пассивной форме – не в суперуспешной маме-карьеристке, например, а в маме, которая жизнь положила ради мужа и детей. Растворив свою личность в окружающих, она рано или поздно начнет взыскивать долги. И ребенок такой матери тоже может страстно желать сцены и славы, чтобы показать ей: «Ты отдала мне свою жизнь не зря». А мама будет управлять своей куколкой на нитках, сидя у экрана телевизора и смотря на свою «звезду», – более того, она будет ощущать себя автором этой «звезды».

Ребенку такой матери всегда будет недостаточно собственных успехов и достижений, он даже не всегда сможет их осознать своими, потому что чувство вины и долга перед мамой просто не позволит этого сделать. Мама станет фигурой, как будто пожирающей успех собственного ребенка. О свободе проявления и самовыражения тут говорить не приходится. Во-первых, важно будет не предать маму, а любое стремление сделать что-то по-своему может бессознательно восприниматься именно как предательство человека, который всем пожертвовал ради тебя.

Кроме того, выросшему с такой матерью ребенку осознать, что он сам чего-то добился своими усилиями, работой, будет тоже невероятно сложно, ведь с мамой он навеки связан общей жертвой ценою в жизнь.

Что делать, если вы обнаружили себя в нарциссичном сценарии

Не буду скрывать: нарциссичные пациенты – одни из самых сложных в психотерапии, потому что их изменения требуют очень много времени и внутренних усилий, и обычно это не год-два, а лет пять-десять психотерапии. Сложность в том, что ребенку нарциссичной матери невероятно трудно удержаться в терапии. В отношениях с мамами у таких пациентов было столько невыносимого, что бессознательно они будут бояться этого и в отношениях с психотерапевтом. Скорее всего, со своим психологом они начнут проигрывать те же сценарии: отдаление, отвержение, обесценивание, критику, нападение. Понадобится немало времени, чтобы привыкнуть к тому, что в контакте с человеком может быть по-другому, и станет возможно сделать так, чтобы обоим людям в отношениях было хорошо, создать пространство, в котором имеют значение человеческие чувства, эмоции, можно показывать свою ранимость.

Дети «снежных королев» в первую очередь нуждаются в разморозке своих собственных чувств и эмоций: кусок льда все-таки придется вытаскивать из глаза, а это может быть очень болезненно. Самое страшное в том, что разморозиться могут не только светлые и теплые чувства, но и страшные: боль, ненависть, воспоминания о том, как было невыносимо рядом с холодной, ледяной мамой. Но именно эта разморозка станет ключом к тому, чтобы строить свою жизнь иначе, не прибегая к услугам душевной морозилки.

Детям мам-отличниц придется активно «учиться плохому», например нарушать правила, проявлять и показывать свою неидеальность, демонстрировать злость, гнев, разрешать себе зависть, проявлять свою – не похожую ни на кого другого – индивидуальность. На языке психологии это называется «присваивать себе деструктивные части». В социальных сетях часто можно встретить разные челленджи и посты, где люди делают нетипичные, разбитные или слишком дерзкие, откровенные фотосессии, показывают те стороны себя, которых всегда боялись. Я расскажу об этом подробнее в следующих главах.

Детям мам, которые «все делали ради них», предстоит активно выкорчевывать свою жизнь из маминой. И лучше это делать тоже под присмотром психотерапевта, потому что этот процесс будет вызывать огромное чувство вины, тревоги, долга, страха и с этим нужно будет учиться справляться. Но только признавая то, что это был мамин выбор и мамина ответственность – отдать все вам, игнорируя собственные желания и потребности, – можно выбраться из замкнутого круга. Очень больно, отворачиваясь от такой мамы, видеть, что у нее ничего больше не остается, ведь она привыкла хотеть для вас и за вас. Это чудовищно больно, но это единственный шанс спасти свою жизнь и прожить ее так, как чувствуете и хотите именно вы.

Была ли моя мама нарциссичной?

Каждый второй клиент в моем кабинете или на онлайн-сессии просто-таки требует, чтобы я ему сказала срочно, нарцисс он или нет, или поставила диагноз его близким, например мужу или маме. И это последствия того, что я, с одной стороны, так люблю, – популяризации психологии. Знаний становится все больше, и это плюс, но с другой стороны – людям начинает нравиться переводить все в плоскость диагнозов. Все дело в том, что диагнозы дают как будто больше ясности, они вроде бы все объясняют, а это сразу приносит облегчение. Ну просто человек нарцисс.

Но если спросить, что человек планирует делать с этим диагнозом, ответом будет тишина. Потому что неизвестно, как со всем этим быть дальше. Потому что не все так просто. Живем, общаемся и строим отношения мы не с диагнозами, а с людьми.

Например, если бы я говорила психологическими штампами и за плечами не было бы нескольких лет терапии, я бы сказала: «О да, у меня была нарциссичная мама! Она все время хотела, чтобы я совпала с ее ожиданиями, дотянулась до них». Сейчас мне кажется, что она пыталась создать жизнь своей мечты на моем примере. У нее всегда были свои представления, как я должна выглядеть, какой должна быть настоящая девушка: образ, модель – все это точно было в маминой голове. Она легко сравнивала: «А вот посмотри, как Маша делает это и то!» Было ли это приятно? Конечно нет. Я очень злилась, в маминых декорациях «идеальной жизни» лично мне всегда было тесно.

Хотелось быть не такой, как мама меня придумала, а такой, как я сама себя придумала и сама себя чувствовала. Тем не менее то, что придумывала я, часто критиковалось, и я соглашалась на придуманную для меня роль, надевала на себя это «платьице с рюшами», подавляя в себе волну злости и протеста. Так можно ли говорить о нарциссичности? Безусловно! Но мама «хакнула» и эту систему.

При всех своих ожиданиях она могла быть ОДНОВРЕМЕННО очень эмпатичной, сочувствующей. Она умела поддерживать, быть рядом, когда трудно, более того, она умела меня защищать. Ее объятия были горячими, ласковые слова – исцеляющими.

За как будто бы нарциссичным фасадом маминого поведения скрывалось желание подарить мне то, чего никогда не было у нее. У мамы не было возможности получить престижное образование, спокойно заниматься только учебой, наряжаться, когда она была ребенком. Ее золотое время настало, когда она уехала работать на завод в большой город, пошла учиться там в техникум, начала зарабатывать, шить себе платья у портнихи, ходить на танцы и свидания. И даже тогда ее жизнь не была легкой. Работать приходилось много, зарплаты не всегда хватало, и она часто рассказывала, как на завод ездила «зайцем» в трамвае, как приходилось больше смен брать, чтобы подзаработать. А училась она после завода вечером. При этом еще покупала мебель в комнату в рассрочку, помогала младшей сестре, ухаживала за своей мамой (моей бабушкой), когда та попала в больницу.

А дальше еще сложнее: замужество, жизнь военной семьи в гарнизонах, тяжелые 90-е годы в маленьком промышленном городке. Весь этот период был временем большого труда, к тому же, кажется, мама жила ощущением «чтобы тебя сильно любили, нужно очень стараться и много работать, просто так никто тебя любить не будет, надо заслужить». И мне, своей дочери, она хотела дать совсем другие возможности. Сама не получив большого внимания к себе, с меня мама не спускала глаз.

Ей было важно, чтобы у меня была красивая одежда, пусть даже с рынка, где, чтобы что-то примерить, нужно на холоде стоять на картонке (в 90-е у большинства россиян шопинг выглядел именно так). При этом деньги на меня тратились легко, а вот себя мама не баловала, ей было неудобно, хотя мы с папой постоянно ее уговаривали.

Мама хотела, чтобы я занималась в кружках, ходила на танцы, училась в английской школе. Для папы это тоже было важно, и родители находили на все это деньги и время. Сейчас я думаю о том, что мама выросла в многодетной семье с пятью детьми и огромным хозяйством, а папа вообще ходил в школу каждый день по 9 километров через лес с волками. Каким квантовым скачком для них была возможность дать мне совсем другое детство! С английской школой, модной одеждой и даже путевками в лагерь на Черное море. И в мою школу папа возил меня на машине.

У моих родителей были большие ожидания в отношении меня, но оценить, как много родители дали, можно, только сопоставив свое детство с их детством. И тогда виден масштаб происходящего. Есть о чем погоревать, но есть и так много, за что хочется бесконечно благодарить.

Когда я начала вести в школе мероприятия и участвовать в спектаклях, мама была постоянным и очень благодарным зрителем. Она всегда говорила, что никогда бы так не смогла, всегда приходила на представления и поддерживала.

«Мама мной довольна. Я хочу еще!»

Я аккуратно выглядываю из-за занавеса в зрительный зал. Там полная темнота, но она живая, зал битком. Не видно ни одного лица, но слышно дыхание, как люди переговариваются, шелестят. Мне 14. Где-то там, в глубине этого зала, сидит мама, она даже не подозревает, сколько у меня номеров в концерте, я даже в финальном танце участвую. Наша школа поставила большой концерт к годовщине Победы. После фразы «нет таланта» я много лет не привлекала к себе внимания. Ни учителей, ни родителей. Ни в одном кружке толком не прижилась, нигде не выступала, в школе училась неплохо, но без особой активности. От меня никто уже ничего не ждал, все мамины надежды на талантливого ребенка, видимо, рухнули, и я расслабилась. Я была самой обычной девочкой.

Пока со мной не случился конкурс чтецов. Такое забавное школьное мероприятие, где нужно выразительно, практически как актер, рассказать стих. Я выучила очень маленький, но завуч по культуре помогла мне его отрепетировать. От нее я узнала про интонации, эмоциональную окрашенность текста. И это оказалось так интересно! Я слушала свою наставницу, открыв рот. Удивительно, но выразительно прочитать стихотворение – это не совсем то, что педагоги обычно требуют у доски: громко, четко! Это вообще про другое. Оказывается, можно еще текст чувствовать, соприкасаться с ним, вложить совершенное разные эмоции с помощью интонаций!

После конкурса меня позвали в спектакль. Родители понятия не имели, что мы там репетировали и толком не спрашивали: все-таки 9-й класс уже, мало ли чем подростки в школе занимаются, не курит дочь где-нибудь за углом – уже неплохо. И вот настал этот день. День премьеры. Занавес открылся, и я вышла на сцену, столкнулась с этой живой темнотой.

Я думала, умру от волнения, настолько билось сердце, но слова не забыла – выступила! И как вознаграждение ощутила волшебство этого внимания, направленного на тебя. Все молчат, смотрят и слушают, а ты вкладываешь все, что у тебя есть, в свое присутствие на сцене.

Моя мама была в шоке и в полном восторге. Она махнула на меня рукой к тому времени – талантов я никаких не проявляла, отличница из меня тоже не получалась. Мама была слегка раздосадована всем этим – и вдруг такое ошеломительное выступление! Сейчас я понимаю, что оно произвело такой эффект потому, что мама сцены боялась как огня и для нее сама возможность выйти туда и не умереть от страха на месте уже была подвигом.

Сколько восхищения было в ее глазах, как она рассказывала о концерте своим коллегам, подругам! Я наконец-то оказалась в месте, где мама полностью мной довольна и ей достаточно, она гордится, она счастлива. Конечно, я это запомнила. Я хотела еще. Хотя тогда даже не осознавала этого.

Практическое задание. Травма фокуса внимания

Я предлагаю вам вспомнить самую яркую ситуацию в детстве или подростковом возрасте, когда вы впервые ощутили, что все внимание направлено на вас. Что это было? Семейный праздник, где вас поставили на табуретку, чтобы вы рассказали стихотворение, застолье, где над вами посмеялись родственники? Ситуация может быть связана и со школой или детским садом, где группа могла как-то отреагировать на вас.

Когда вы вспомнили ситуацию, воспроизведите в памяти все в деталях. Где находились вы? Где публика? Что происходило? Какие фразы звучали? Что вы чувствовали в тот момент? Был ли кто-то поддержавший вас тогда?

Однажды участница моей группы вспомнила безумное напряжение, когда в зрительном зале на утреннике сидела ее мама-перфекционист. Она поняла, что ее саму – девочку лет восьми – суть выступления вообще не волновала, больше всего она боялась ошибиться, упасть в грязь лицом перед мамой. Другая участница вспоминала ощущение жгучего стыда, когда за общим столом родственники громко посмеялись над ее случайной фразой. С одной стороны, она тут же стала центром внимания, с другой – всеобщим посмешищем.

Этот опыт можно проговорить с кем-то близким, выгрузить на бумагу и спросить себя, похоже ли то, что вы сейчас делаете в публичном пространстве, на ту ситуацию.

Что в этом опыте можно прожить иначе? Где можно вернуться в прошлое и сказать себе ободряющие слова? Кто это может быть – вы сами или выдуманный вами герой? Что это будут за слова?

«Не бойся совершить ошибку, это нормально!», «Идеально не бывает, пробуй!», «Они ничего не понимают, а ты сейчас беспомощен, но я-то знаю, как сильно ты нуждаешься в поддержке!», «Я с тобой!».

Кто говорил вам «Закрой рот!»? Сценарии поведения в семье

После волшебного младенческого слияния с мамой постепенно мы начинаем видеть других людей, мир вокруг, демонстрируем свои желания, реакции, интересуемся, начинаем говорить и постепенно все больше и больше ощущаем себя отдельными. У каждого ребенка есть свои собственные переживания, образы и слова, которыми он описывает реальность, говорит с близкими. Примерно на этой стадии и звучат впервые фразы: «Закрой свой рот», «Сейчас по губам дам», «Заткнись!». Иногда родители не проговаривают это, но своим поведением дают понять, что ты не должен говорить, показывать то, что чувствуешь.

Я провела опрос в своем блоге, и диапазон таких фраз заметно расширился. За каждым сообщением стоял ребенок, которому обещали «дать по губам», «вымыть рот с мылом», советовали «пожевать язык», «замолчать». Кто-то говорит это своим детям, кто-то слышит подобные фразы от начальства до сих пор. Во-первых, оказалось, фраза «Закрой рот!» – это проблема общения и между взрослыми. Во-вторых, всплыла тема материнской вины от мам, которые понимают, что так делать не стоит, но срываются. В-третьих, слоган «Закрой рот!» относится к целому ряду психологических проблем, а не только к теме «запрет на проявление». Давайте по порядку.

Неудобная правда

«Хотите понять, что происходит в семье на самом деле, – смотрите на детей и животных» – любимая фраза многих психологов. Действительно, то, что взрослые усиленно прячут и маскируют порой через нечеловеческое напряжение, дети легко демонстрируют, как, например, в следующих историях.

● Мама мне говорила: «Ты щас договоришься!», и если я продолжала, могла и по губам дать. Бабушка: «Ой, какой язык поганый…» – и укоризненно качала головой. Тетя… А сейчас мне так говорит муж-абьюзер, после того как дал волю рукам, – «потому что язык у тебя длинный».

● Папа говорил: «Закрой рот!», когда аргументы приводила. Бабушка говорила. Помню, меня это так оскорбляло, было внутреннее ощущение ничтожества, а аргументы были по делу.

● Мама в детстве часто грозила: «Щас по губам дам/получишь» за правду, которую я говорила, а она слышать не хотела. Потом стала давать по губам – помню, один раз даже на улице со всей дури влепила мне. Обида сидела очень долго, но я не заплакала, а просто перестала разговаривать. Сейчас и моей дочери говорит: «А по губам?» Меня аж трясти начинает!!!

● Мама говорила: «Закрой рот!», и брат повторял за ней. Ощущения: ком в горле, даже сейчас, когда вспоминаю. В детстве – обида, слабость. Эти фразы лишают силы, и разозлиться даже трудно. И еще они заставляют усомниться в собственной адекватности: может, правда я говорю что-то максимально недопустимое/глупое/вру и вообще ничего не понимаю?

Одна из причин острого желания родителя сказать «Закрой свой рот» – это невозможность выдержать то, что говорит ребенок. Дети часто озвучивают то, что в семье замалчивается, называется другими словами, о чем избегают говорить. Важный признак проблемной семьи – это «разговор, который никогда не состоится». Когда есть какая-то острая тема, конфликт, страшная тайна, невысказанные претензии, но говорить об этом нельзя ни при каких обстоятельствах. И участвуют в этом бессознательном сговоре все взрослые. Порой по им самим непонятным причинам. Например, в семье ни у кого нет опыта эмоционального проживания горя: когда можно наплакаться вдоволь, наговориться о потере без стыда, ограничений, можно злиться, вспоминать грустное, смешное, разное. И тогда все взрослые будут стараться лишний раз не говорить, изо всех сил держаться и не плакать, ни в коем случае не брать детей на похороны, с головой уходить в заботы, лишь бы с горем не соприкасаться, уклончиво отвечать на прямые вопросы, избегать их. Дети будут чувствовать это, спрашивать, «как назло», подсвечивать то, что так хочется замазать. Детская психика, пока еще живая, естественная, чувствительная, мгновенно улавливает фальшь.

Через два месяца после смерти мамы (бабушки моих детей) в детском саду проходил утренник. И как назло, именно для бабушек придумали конкурс. И вот представьте: две почтенные дамы сидят на стульчиках, плетут наперегонки бусы из пластмассовых шаров, а мой младший сын Егор (ему пять) очень громко и как-то так искренне произносит: «А моя бабушка умерла!» И разводит руками разочарованно. Возникает заминка, потому что девочка рядом с ним тут же забыла про все конкурсы и с неподдельным интересом включилась в диалог: «Прям умерла? Да?» Этот интерес и любопытство не сыграешь: она была готова погрузиться в тему, подумать и порассуждать о ней. И тут ряды родителей взорвались от хохота, кто-то даже сказал: «Ну это прям шутка для Камеди». Понимаете? Конечно, взрослые не знали, умерла бабушка два месяца назад или два года, но все равно их реакция меня поразила. В смехе чувствовалось напряжение. Знаете, когда хочется побыстрее уйти от какой-то невыносимой темы, часто начинается засмеивание и хихиканье – любимая психологическая защита. Потому что смерть и горе – одна из тяжелых и часто запретных тем.

К запретным темам относятся еще разводы, зависимости домочадцев, измены или двойная жизнь родителей, насилие в семье, неразрешенные конфликты и многое-многое другое. Порой взрослые создают какую-то вымышленную конструкцию из своей жизни, а ребенок в ней становится неудобным, внезапно начинает говорить то, что все время как будто остается за скобками, реагировать, включаться. А взрослые не знают, что с этим делать, не умеют, не справляются и хотят просто нажать кнопку пульта и выключить канал, где говорят лишнее. Например, папа ежедневно довольно сильно выпивает, мама с ним ссорится, но на вопросы детей отвечает: «У нас все хорошо, мы с папой друг друга любим, не выдумывайте лишнего». Или в семье нельзя обсуждать каких-то родственников, сводных братьев и сестер, принято делать вид, что их не существует.

Что остается в этот момент у ребенка в душе? Как в сообщениях выше – «ощущение ничтожества», обида, нежелание разговаривать. Ребенок остается с этим невыносимым камнем переживания внутри, который никак нельзя переработать. Если бы взрослые могли отреагировать, поговорить, признать, что происходит что-то важное, был бы шанс, а так неудобная правда, эмоции и мысли остаются на долгие годы запакованными в маленьком теле маленького человека, а потом отправляются с ним во взрослую жизнь. Каким сценарием в публичности это потом может обернуться? С одной стороны, постоянный страх сказать что-то лишнее, что поставит других в неловкое положение, страх говорить вслух то, что по-настоящему чувствуешь и думаешь. Обычно такие люди хорошо работают по сценарию, выступают по заготовленным презентациям и обезличенным текстам, но эмоционально обкрадывают свои выступления, обедняют их, а какая-то внезапная ситуация и необходимость говорить от себя может ввести их в ступор. Бывает и другой вариант: человек, наоборот, строит свою публичность на разоблачениях, на нарочито ярко показанной неудобной правде о чем-то. Думаю, вы знаете немало таких примеров среди блогеров.

Если вы узнали себя в этом сценарии:

1. Ваша задача – в первую очередь найти те самые запретные и «непереваренные» камни в своей психике. Лучше всего делать это с психотерапевтом, но можно и поговорить с близкими об этом, выделить себе время повспоминать происходящее, найти атрибуты, связанные с «потерянной» частью личной истории.

Почему я рекомендую делать это вместе со специалистом? Дело в том, что «слепые пятна» в психике редко связаны с чем-то радостным. Скорее всего, это будут истории непрожитого горя, противоречивых чувств к одному из родителей, которые нельзя было испытывать, или было сложно понять, что происходит. Все эти узлы придется развязать и назвать вещи своими именами, чтобы напряжение ушло. Все недостающие элементы пазла придется поставить на свое место. Если эти узлы не развязать, никакие упражнения вам не помогут, вы бессознательно будете избегать воспоминаний, которые прямо или косвенно соприкасаются с темой «слепого пятна».

2. Обратите внимание на то, какие темы для вас запретны, чего вы всегда избегаете в разговорах, в текстах выступлений, в общении с подписчиками.

3. Придется поработать с привычкой «редактировать себя». Данный сценарий в детстве приводит просто к филигранной саморедактуре: вы можете отсекать самые яркие куски впечатлений, рассказов, личных историй только потому, что они относятся к запретному для вас спектру эмоций. Поэтому важно будет тренировать навык говорить то, что в данный конкретный момент очень для вас важно, говорить свою правду, даже если она не найдет отклика у окружающих.