Текст книги "Открой рот. Проявляйся, говори и получи то, что хочешь"

«Не злись!»

Множество историй, связанных с фразами «Закрой рот» или «Замолчи», в действительности оказываются попыткой запретить выражение каких-либо чувств. Как в этом сообщении от подписчицы:

В детстве я не помню, чтобы мне говорили эту обидную фразу («Закрой рот»), ну или она могла быть сказана другими словами, менее злыми или агрессивными. Сейчас, будучи уже мамой, «в запале» пару раз говорила дочке: «Замолчи, пожалуйста!» – в ответ на ее бесконечные обвинения. Но вот недавно услышала эту фразу от мужа: он так пытался остановить мои высказывания. Я с ним два дня не разговаривала, не могла отпустить обиду и даже злость, которая поднялась на его тон и эти грубые слова, да еще сказанные в присутствии ребенка. Вывод: всегда нужно эту фразу заменять другими словами и другим тоном, потому что она очень сильно обижает, ранит и даже унижает другого человека – неважно, взрослый это или ребенок.

Помимо невыносимой правды для родителей есть невыносимые эмоции. И резкое «Закрой рот» часто является синонимом «Я не хочу сталкиваться с этим чувством!». Самая невыносимая из эмоций – это злость. Злость, вина, беспомощность, зависть – все это может ощутить родитель рядом со своим ребенком. Дети очень искренне злятся и хотят. Они желают страстно, упорно, настойчиво. И тут важно, что у них в принципе есть то, чего часто уже давно нет у взрослых, – желания, а к тому же – довольно большой запас энергии на их осуществление. Там будет и азарт, и любопытство, и злость, и ярость, и упорство. Хорошо, если родитель просто устал и сорвался, сказав в сердцах: «Замолчи уже!» Хорошо, если этот родитель не потерял связь со своими желаниями, знаком со своей злостью – тогда он найдет силы извиниться перед ребенком и проговорить ситуацию.

А если мы имеем дело с родителем, который давным-давно забыл про свои желания, для кого злость – это что-то постыдное и страшное? Тогда картина будет весьма печальной. Его слова «Закрой рот» будут сигналом к тому, что желать и злиться очень плохо. Зависть тоже попадет в команду запрещенных эмоций. Это не всегда просто признать, но родители могут завидовать своим детям. Для этого достаточно иметь свое трудное детство и видеть, как по сравнению с маленьким тобой живет твой ребенок (и еще смеет при этом быть недовольным!). Но признать зависть тоже страшно и стыдно, она ведь считается «плохой» эмоцией, которую срочно нужно куда-то трансформировать. А это совершенно необязательно. Как только зависть признается нормальным чувством, которое можно испытывать и искать через нее незакрытые потребности (а можно, кстати, и не искать, а просто завидовать), она перестает быть чудовищем, которое поджидает за дверью.

Если вы узнали себя в этом сценарии:

1. Придется начать дружить с «плохими» эмоциями. Более того, вам точно пригодится навык их отслеживать и смотреть, что происходит с вами в моменте: рушится ли мир от того, что вы разозлились, становитесь ли вы страшным человеком, если завидуете?

2. Скорее всего, проявляя запрещенную когда-то эмоцию, вы будете прежде всего бояться ответной реакции, наказания в ответ. И это ощущение нужно будет отслеживать в себе. Кроме того, в таких сценариях часто включаются системы самонаказания. Проявив злость, вы можете потом «совершенно случайно» порезать палец, забыть про очень важную для вас встречу, потерять любимую вещь. Уже нет никого рядом, кто может накричать или наказать, но бессознательное по привычке отлично справится само.

3. Чуть позже я подробнее расскажу о личной карте эмоций и способах работы с ними.

«Я здесь главный!»

У меня папа просто начинал орать как резаный, если я высказывала свое несогласие с чем-то или пыталась спорить. Он сразу кричал: «Рот свой закрыла! Кто тебя спрашивал?!» Или: «Жопе слова не давали!» Сейчас мне смешно, а тогда было страшно; понимаю, что меня тупо подавляли этим и указывали мне место. До сих пор боюсь, когда на меня кричат.

Закрыть рот часто требуют родители, которые не могут выстроить отношения с детьми и только напором, криком способны показать свою власть и обозначить иерархию в семье. Это родитель, который в моменте не справляется, не выдерживает, не знает, как это сделать по-другому. И он начинает орать. Знаете, если вы родители и сейчас это читаете, не надо сразу рвать на себе волосы от чувства вины. Ничего смертельно опасного в самом по себе крике нет. Более того, когда ребенок видит, что родитель кричит, он понимает, что его родитель живой и, наверное, он сильно разозлился. Для ребенка это оказывается одним из способов познания мира взрослых. Опасным крик становится, когда родитель теряет контроль над собой и начинает сыпать оскорблениями, угрозами. Такой натиск невыносимо тяжел для ребенка (да и для другого взрослого тоже). И здесь всегда вопрос к тому, кто кричит: что с тобой происходит сейчас? С чем ты не справляешься? В 99 % случаев вы упретесь в перегруженность нервной системы и психики, очень сильную усталость или… травму. Показать свое место в иерархии через отношения, разговоры, контакт с чувствами – это высший пилотаж. Показать свое место через крик, демонстрацию силы и подавление – путь более понятный и простой, хорошо знакомый из собственного детства, поэтому для многих родителей это единственная доступная стратегия.

Если вы узнали себя в этом сценарии:

1. Первый шаг – опознать, обнаружить в себе и признать: «Да, в моей семье было так, через крик родители показывали свою власть: кто громче кричал, тот и был прав. Мне сложно, больно это вспоминать и признавать. Я бы очень хотел/хотела, чтобы это было иначе, но изменить прошлое я уже не могу. Я злюсь, что было так, мне грустно, что было так, невыносимо вспоминать многие моменты». Это осознание займет определенное время. Вам придется отгоревать то, что вы поняли и увидели в детстве, попрощаться с теми иллюзиями, фантазиями, которые вы хранили как детские воспоминания. Вы столкнетесь с разными чувствами: злостью, бессилием, грустью – но это уже половина успеха.

2. Вам предстоит отследить ситуации, когда вы хотите повести себя таким же образом. Не разрешать ситуацию, а надавить, «прессануть», наорать. В эти моменты стоит задать себе вопрос: «А хочу ли я делать такой выбор сейчас? Что я сейчас чувствую? С чем не справляюсь?»

3. Если вы не хотите повторения этого сценария, придется учиться строить отношения, разговаривать с людьми, объяснять свою позицию, свое негодование.

4. Самое главное: рядом с теми, кто показывает, что он якобы прав, через крик, вы, скорее всего, будете чувствовать себя маленьким, вжимать голову в плечи и автоматически сдаваться и подчиняться. Мгновенно эти реакции не меняются, их нужно отслеживать и наблюдать. Теперь, когда вы уже не ребенок, только вы решаете, оставаться ли вам работать рядом с человеком, который постоянно кричит. Вы можете начать об этом разговаривать: просить не делать так больше, обозначать свои границы, в конце концов – если диалога не получается – заканчивать такие отношения.

5. Побочный эффект этого сценария – привычка бояться открытой агрессии, открытого проявления злости в принципе, вытеснять собственную злость. И ее тоже придется доставать из глубины, учиться обходиться с этой эмоцией, как играть на инструменте, который давно пылился в шкафу и вот вы пытаетесь его освоить. Важно понимать, что злость – это не только стремление подавить кого-то, злость – это еще и то, что обеспечивает здоровую регуляцию границ, да и вообще весьма полезная и важная эмоция.

«Будешь говорить – что-нибудь ляпнешь!»

У многих из нас способность что-то говорить, высказывать стала символом опасности, а молчание – признаком силы, ума, мудрости. Сколько таких фраз нам приходилось выслушать в жизни: «Держи язык за зубами», «Счастье любит тишину», «Слово – серебро, молчание – золото»? Я даже отыскала поговорку: «Молчаливый рот – золотой рот». Героиням следующих историй это хорошо знакомо.

● «Молчи – за умную сойдешь» считается? Тоже в семье было очень принято. До сих пор, бывает, торможу какую-то хорошую мысль в разговоре, а потом думаю: чего не сказала-то?

● А мне папа говорил всегда: «Пожуй язык, прежде чем что-то сказать». Наверное, это имеет смысл – взвешивать слова и не рубить сплеча. Но сам в итоге всегда «зажевывал» язык до такой степени, что часто страдал и страдает больным горлом, слова как будто застревают у него в миндалинах и, как бактерии, начинают там воспаление создавать. Поэтому, безусловно, надо соизмерять силу слова – кому, что и как говорить, – однако говорить нужно не пассивно-агрессивно, а прямо, но экологично, тем более если дело касается близких.

Если вдуматься, суровый взгляд, сжатые челюсти – это всегда картина довольно пугающая, она предупреждает: не подходи, там опасно. И молчание, закрытый рот – один из символов как будто бы выигрышной стратегии. Пока молчишь – ты вроде как неуязвим. Даже рекламный слоган был, помните: «Иногда лучше жевать, чем говорить»? Открывая рот, произнося слово, ты как будто снимаешь щит и поднимаешь забрало, ты открываешься, ты показываешь какую-то часть себя, и это может быть очень опасно. В ответ можно получить нападение, осуждение, кто-то посчитает тебя глупым, например. Работает ли такая стратегия? Она может помогать в каких-то новых и непонятных ситуациях, где нужно время на раздумья, где сложно сразу сориентироваться. Там действительно какое-то время бывает полезно помолчать, осмотреться, «сварить мысль» внутри себя, а не выбрасывать ее вовне в виде полуфабриката. Но это один из вариантов поведения. Если ваше молчание затянется, вы не сойдете ни за кого, просто потому что вас так никто и не узнает, каждый наложит на вашу молчаливую фигуру свою собственную проекцию: для одного молчаливый человек таинственный и загадочный, для другого – высокомерный, а для третьего вы вообще не существуете, потому что молчите.

Самое страшное в этой стратегии – казалось бы, показаться глупым, когда надо сойти за умного. И на самом деле пугает то, что вы в этот момент испытаете. А испытаете вы, вероятнее всего, чувство стыда. Жгучего, неприятного стыда.

Стыд – это огнемет против личности, это чувство, которое ее уничтожает. В фильме «На западном фронте без перемен» – он, кстати, премию «Оскар» получил – есть жуткая, невыносимая сцена: солдаты одной армии идут вдоль окопа врага и огневыми ружьями стреляют по военным, которые в этих окопах сидят. Люди начинают гореть заживо. Это очень страшно, и стыд делает то же самое, только в психологическом смысле.

Его задача – обнулить личность, уничтожить. Есть стыд малоинтенсивный – в отличие от огнемета всего лишь как загар на солнце, – он помогает опознать в моменте неуместность поведения, несоответствие того, что мы делаем или говорим в ситуации. В таком количестве он не разрушает личность и не приносит невыносимой боли, скорее срабатывает как регулятор, но гораздо чаще в отношении самих себя мы используем именно огнеметы, которые заставляют нас страдать и не дают нам двигаться дальше, радоваться жизни, говорить, показывать то, что нам хочется, что важно и интересно.

Если вы узнали себя в этом сценарии:

1. Придется учиться быть не только умным в разговоре. Принять, что можно быть забавным, можно удачно или неудачно пошутить, вообще можно быть разным. Да и дураком быть не стыдно. Каждый человек может оказаться в смешной, нелепой или неловкой ситуации. Самое интересное, что, как только вы попробуете выйти из «умного и правильного» образа, любое ваше проявление станет гораздо объемнее и ярче. Для чего это нужно, расскажу в одной из следующих глав.

2. Когда меня спрашивают, что делать со стыдом, я всегда своих клиентов разочаровываю. Потому что нет какой-то волшебной таблетки против стыда. Страшен он только тем, кто вообще темы стыда избегает и очень этого чувства боится. Когда же вы начинаете говорить о стыде, общаться с тем, кто не стыдит вас, прекращаете сами себя расстреливать из огнемета, проблема сама по себе перестанет быть актуальной. Но это требует времени; привыкнуть к тому, что вы сами можете эти страшные фигурки с огнеметами нейтрализовать; сместить их с президентского кресла в своей психике.

«Исчезни!»

Если фразы «Закрой рот», «Замолчи» хотя бы понятны и связаны с желанием прекратить поток слов и эмоций, то иногда от ребенка требуется не просто молчание, а кое-что похуже.

Мне именно такого («Закрой рот») не говорили в детстве, но папа смотрел таким суровым и леденящим взглядом, что было понятно: надо сидеть и помалкивать. Очень его боялась! Сам был молчуном и не любил, когда я что-то спрашивала у него или шумела при нем. Испытывала страх рядом с ним, и, хотя меня не били, постоянно возникало ощущение полной небезопасности и ненужности. Отсюда все последствия: боялась в школе всех учителей, взрослых мужчин, говорить и проявляться было опасно, ждала наказания за это, в детстве постоянно витала в облаках и в своих мыслях; сейчас уже такого нет почти, но стеснение иногда испытываю, особенно рядом с мужским полом. Очень помогло то, что я узнала историю папиного детства: многодетная семья из деревни, где дети занимались тяжелым трудом с пяти лет, и холодная мать, пережившая войну, видимо, с посттравматическим расстройством.

Этот вариант страшнее, чем мать, которая сгоряча кричит: «Закрой свой рот!», а потом еще и мучится чувством вины. Посыл такого поведения родителя совсем в другом и более страшном слове, которое, может, и не произнесено, но четко ощущается внутри: «Исчезни!» Это уже про то, как тяжело выдержать не само поведение, а твое присутствие физически. Что бы ты ни сказал, как бы себя ни повел, ты невыносим. Ты можешь быть принят, только если тебя нет, ты пустое место, немое пятно. Поэтому даже в терапии работа идет быстрее и легче с теми, чьи родители, возможно, были слишком агрессивными, несдержанными, временами слишком жесткими, но все-таки любящими – они могли накричать и приласкать, лопаться от гнева, но и растекаться от любви.

Мир «ненужных детей» совсем другой. Любое молчание и отвержение переносит туда – в комнату, где на любой твой шорох была одна реакция: уничтожающий молчаливый взгляд. Конечно, так чаще всего поступают родители, с кем когда-то поступали так же, кому не досталось ни капельки тепла, кто был обузой, «лишним ртом», где материнство было не радостью, а тяжелой ношей, невыносимой, разбивало последние надежды, делало необратимым какой-то поворот в жизни.

Если вы узнали себя в этом сценарии:

1. Самое сложное – это оплакать то, что вы выросли «ненужным», что в вашем детстве произошло так и никак иначе. Оплакать – это не только погрустить, это еще и возмутиться, и разозлиться, и признать, что у других детей было по-другому. А у вас так не было. Придется опуститься на дно этой боли – боли очень одинокого ребенка в ледяной корке из несостоявшихся объятий и несказанных теплых слов.

2. Ловушка этой ситуации в том, что такие дети вырастают максимально не способными горевать. Им пришлось так сильно заморозить свое чувство тоски, одиночества и безысходности, что и все остальные эмоции постигла та же участь. Разморозить чувства для такого ребенка – это как лечить зубные каналы без анестезии: боль может оказаться невыносимой. Поэтому важно это делать аккуратно, медленно и понимать, что, возможно, до конца прожить свои чувства не получится, боль может оказаться несовместимой с жизнью. Поэтому важно подходить к своим чувствам бережно, и лучше это делать со специалистом.

3. Помимо работы горя предстоит большой труд в целом по опознаванию своих переживаний – не только на когнитивном уровне, на уровне знаний, но и на уровне тела, невербальных реакций.

4. Придется постепенно приучать себя к мысли, что вы есть, вы нужны и вам вообще можно быть. После привыкания к этой мысли можно будет пойти дальше – учиться принимать то, что быть можно разным – не только хорошим и удобным, но и злым, отчаявшимся.

5. Этот навык – быть и быть разным, чувствовать свое право присутствовать, право мнения, голоса, эмоции – придется вырабатывать как спортивный элемент, постоянно пробовать действовать по-другому.

«Я переполнена!»

Читая истории своих подписчиков, я выделила отдельную группу героинь, которых мне захотелось поддержать особенно. Я не ожидала, что мне напишет такое количество мам, переполненных чувством вины за то, что просят замолчать, а иногда и «заткнуться» собственных детей. И дело тут не в их жестокости, отсутствии эмпатии – нет, дело совсем в другом.

Меня мои дети раздражают шумом. Я вообще тишину люблю. И детей люблю. Но шум не переношу. А еще дочка, ей 7 лет, болтает без перерыва. Просто рот вообще не закрывается. И мне реально от этой болтовни физически даже плохо. «Мама, а у нас в классе мальчик сделал это, а девочка ему ответила тем-то» – и так без конца. Что вижу, то пою. У меня от такого количества беспорядочной информации просто голова пухнет. А еще миллион вопросов обо всем подряд. Она как будто вообще молчать не может. Говорит, говорит, говорит… Я ей говорю, что устала от болтовни, от вопросов, я не знаю ответы на все вопросы – ей все равно, она еще больше распаляется и просто как будто песком сверху засыпает меня вопросами и болтовней, а я под тяжестью этой кучи начинаю задыхаться. А если я еще с кем-то разговариваю, то это просто святое – рассказывать мне что-то одновременно с человеком, который со мной говорит: мужем, сыном, гостем – пофиг. В итоге я взрываюсь и говорю что-то типа: можно, пожалуйста, помолчать? Я хочу тишины, я не хочу разговаривать. Мне неинтересно. Наверное, ребенок требует внимания, но я не могу его столько давать. Меня это высасывает.

В итоге стараюсь сама первая заводить разговоры, которые будут нам обеим интересны, или занимаемся делами по дому вместе и обсуждаем именно это дело, или рисуем вместе и обсуждаем идеи рисования. Но если это не общее какое-то дело, то туши свет, бросай гранату. Опять трындеж «что вижу, то пою». Чувствую себя ужасно виноватой за вот эти запрещания говорить. Но ничего не могу с этим сделать. В общем, буду благодарна за любой совет.

Давайте представим, что за картинка стоит за написанными словами. Там будет девочка – я сейчас имею в виду именно ребенка, – в которой так много всего: чувств, эмоций, переживаний, и их не удержать внутри, поэтому нужно обрушивать вовне, иначе затопит. Затопит все внутреннее пространство ребенка. Дело в том, что переваривать этот объем переживаний внутри попросту негде. Маленький заводик психики по распознанию эмоций, умению дать им место, побыть в них, выдержать пока не работает или работает очень плохо. И у мамы внутри, скорее всего, заводик, построенный по такому же плану. Психологи называют его контейнером. Сложность работы этого заводика в том, что можно безупречно знать названия всех деталей и в теории понимать, как это запускается, но производству это никак не поможет. Вместе со знаниями нужно будет еще психические мышцы тренировать. Не просто понимать свои чувства, но еще и оставаться в них, быть в них, ощущать, как они меняются.

Что пишет мама? Что ей «физически плохо от этой болтовни», ее как будто засыпает песком. Я бы спросила маму, чем она переполнена и как давно это происходит. Не удивлюсь, если она и внешне, и внутренне перегружена: заботами, бытом, собственными переживаниями, тревогой, ей не на кого опереться и не с кем поговорить об этих чувствах. Тогда и ребенок будет вести себя похожим образом, переполняться тревогой от невозможности переработать всю происходящую с ней жизнь, и начнет заполнять, засыпать песком все вокруг.

Что делать в такой ситуации?

В таких случаях, конечно, работу стоит начать с мамы. Как минимум, ей стоит пойти на консультацию или серию встреч с психологом, посмотреть, что там с нагрузкой, с границами внутри семьи. Ведь помимо потока эмоций девочка не чувствует ограничений и стремится через словесный поток слиться с мамой, соединиться, и кто знает – может, это вообще единственный способ почувствовать контакт с выгоревшей и уставшей матерью?

Как мама переживает свои эмоции? Понимает ли она, что с ней происходит? Почему так много тревоги, подавленной злости в контакте с дочерью?

Если вы та самая мама, которая переполнена:

1. Прежде всего свою переполненность и перегруженность стоит признать и перестать делать вид, что этого нет.

2. Затем стоит поискать способы снижения нагрузки, освобождения времени для отдыха. Возможно, для этого придется разговаривать с близкими, перестраивать график, просить о помощи.

3. Переполненность очень часто прикрывает собой какой-то большой системный сбой в отношениях, обустройстве жизни, за ней часто стоит какой-то большой нерешенный конфликт.

4. И самое главное: маме придется работать над собственным психическим пространством и учиться распознавать свои эмоции и перерабатывать их. На странице 71 вас ждет упражнение «Контейнирование эмоций» – оно будет полезным как для этого сценария, так и для всех остальных.