Текст книги "Два веселых колобка"

– То есть тебе и до попадания сюда доводилось жить на цепи и есть сырые овощи в земле?

Она, не обратив внимания на иронию, задумчиво посмотрела на меня.

– Нет такого не приходилось. Я просто из тех, кого природа щедро обделила всем и привыкла к тому, что в моей жизни происходит что-то со знаком минус. То, что для обычных людей беда для меня повседневная жизнь. Когда я родилась у мамашки, она меня в коробку картонную засунула и забыла, продолжая со своими дружками бухать. А потом я ее так своими криками достала, что она решила поджог дома имитировать. С пьяных глаз только не смогла нормально все рассчитать и меня соседи успели вынести в этой самой картонной коробке.

На нее из-за этого уголовное дело завели и на зону отправили, а меня в детдом. Там, знаешь ли, тоже не халва в шоколаде, но зато горячая еда есть и спать в кровати нормальной можно, на настоящем матрасе. У меня первые деньги стали появляться. Приедем на рынок, начинаем между рядами ходить, просить на хлебушек. Жалостливых у нас много. К тому же это не трудно ребенку пятачок выделить. Другое дело постоянно волонтером, как некоторые делали к сиротам ездить или в дом такого ребенка взять и отвечать за него всю жизнь. Это ж напрягаться надо. Никому такого не хочется. А копейку из кармана достать легко. У каждого дома если подмести получше по любому где-то мелочь не нужная валяется. Зато подал монетку и идешь счастливый, просто упиваешься какой ты добрый, щедрый и классный. Да и мало кто мог отказать, когда он хавчиком полные сумки набивает, а рядом ребенок худющий стоит, голодными глазами смотрит и хоть как-то помочь просит. А смотреть мы тогда умели – с удовольствием хохотнула Лика.

– Так я насколько знаю у вас потом все деньги отбирали старшие дети?

– Так это пока ты мелкая, – снисходительно пояснила девушка. – Только дети растут быстро и вскоре старшими стали мы. Тогда уж для нас мелочь бегала тугрики добывать и сигареты тырить.

Потом, бабка по отцу неожиданно образовалась. Папахену моему подзатыльников надавала и приказала идти опеку надо мною оформлять. Пришли они оба к директрисе нашенской и давай слюни пускать, типа наша девочка, сиротинушка, должна с родными жить в семье. А мне-то уже тринадцать было, я уж взрослая дылда была. Выше и старухи, и сына ее.

Мы в интернате все мечтали о настоящей семье. Что бы с мамой по вечерам печенье печь, а днем, приходя со школы с собакой гулять. Я, наивная и обрадовалась поначалу, когда родственничков увидела. Ну и что? Оказалось, папаша мой шлялся где-то, а бабка уже старая трудно ей одной по дому, вот и решила меня в бесплатные служанки оформить. Сына ее я после той встречи в кабинете директрисы больше не видела. А старуха в ближайшую школу меня оформила и с того момента ее учеба моя не колыхала. Зато каждый день у меня был список обязанностей. Уроки совсем времени не было учить. С утра до вечера как домой вернулась надо мыть, убирать, стирать, ведь она, видите ли, не любила на старых простынях спать, а на стиральную машинку денег нет. Да и воды она жрет намного больше, чем если ручками все прополаскивать. Еще и жрачку надо было ей готовить. Я к вечеру уже с ног валилась. А в школу прихожу училка зудеть начинает, что я опять ленилась и домашку ее не сделала. Ей бы так полениться. Вся холеная всегда ходила с маникюром. Мне о красивых когтях и мечтать не приходилось. Они все от порошка и постоянной драйки поистёрлись.

К счастью, через два года старуху инсульт разбил. Меня по возрасту горшки из-под нее таскать не могли заставить и обратно в интернат сдали. Правда в другой. Пришлось мне местным овцам показывать, что я не шаромыжиха.

– Ты знаешь это слово? – улыбнулась я.

– В смысле?

– Шаромыжники. Это же еще со времен, когда наполеоновская армия отступала из России измученная сильными морозами и голодом, так как все запасы закончились, а новые по глубокому снегу и бездорожью доставить было весьма проблематично. И бравым непобедимым французским солдатам теперь приходилось смиренно выпрашивать у русских крестьян хоть что-то из еды или обуви. Обращаясь к ним, она говорили "cher ami", что означало «дорогой друг». Но, простые люди в иностранных языках были не сильны и французов так и прозвали "шаромыжники". Хотя кто-то утверждает, что источником были слова шарить и мыкать.

– Очень умная, да? – гаркнула соседка.

– Прости, я не хотела тебя обидеть. Просто это слово редко употребляют в наше время. У меня тоже всегда много претензий было к моим родителям. Совсем не понимала, зачем произвели меня на свет. Если так не хотели ребенком заниматься, зачем заводить его? Меня не водили на занятия в секции, не интересовались моею жизнью, не пытались выявить способности, помочь определиться с будущим. Даже на море свозить раз в год ни отцу, ни матери не приходило в голову. Обязательной у нас была программа поездки на дачу. Где мне вменялось полоть противную колючую траву среди кучи насекомых, которых я боялась до одури. Никто никогда не интересовался моими проблемами и это было очень больно и непонятно. Но, надо отдать должное она не пили и в интернат не сдали меня, хоть и не испытывали родительских чувств.

– Нашла чем выгораживать их, – фыркнула Лика. – Бабка тоже не пила. Она просто алкоголь плохо переносила. Если мамашка по слухам могла бутыль водки уговорить и чувствовать себя нормально, то старуху после пары рюмок подташнивать начинало. И знаешь – прищурилась моя сокамерница – в детском доме мне было лучше. Там хоть понятно вокруг чужие люди. Они тебе ничего не должны. Все логично. А когда я поняла, что родная бабка меня к себе забрала в качестве бесплатной домработницы, я так ее возненавидела, что убить хотела. Даже планы стала разрабатывать, как это сделать. То отраву присматривала в хозяйственных магазинах, то под машину толкнуть хотела. Но, в какой-то момент подумала: менты, ведь сразу поймут, что не сама она померла, а помогли, и копать начнут. Ну, а если накопают? Вон сколько народу в тюрьмах, значит не совсем в ментовке дураки работают. Не слишком ли, велика честь из-за такой как она несколько лет жизни на нарах потерять? К тому же они ведь меня из детского дома забрали. Поэтому нас раз в месяц служба соцапеки посещала. Проверяли в каком состоянии квартира, где мы живем, есть ли у меня игрушки, одежда и всякие школьные штуки. Так что пришлось родственникам кошельки расстегнуть и потратиться на свою служанку. После того как проверяющие уходили все красивые вещи они убирали в шкаф. Но, квартирка-то маленькая и где у старухи нычки, я хорошо знала и тайком брала, все, что мне было нужно. В портфель спрячу, никто туда кроме меня не заглядывал, а в лифте потом достану и в школе перед подружками хвастаюсь. Так что в общем-то не плохо выходило. А когда старуха откинулась, и я вновь в детский дом попала. Сначала драться постоянно приходилось. А потом утряслось. Не в первый раз в таком месте была. Быстро все по своим местам расставила. И пожить там надо было всего три года и свобода.

– Раз бабушка умерла, у тебя квартира своя появилась?

– Как же! Папаша объявился. Притащил какую-то бабу туда. Сказал это его новая жена.

– Обидно.

– Не, не особо. Там хата разваливалась от старости совсем. Когда он меня после смерти бабки отфутболил его лишили родительских прав и мне как сироте однушку в новом доме дали.

– Ого, а говоришь не везет тебе все время. Представляешь сколько людей мечтает о собственной норке и единственный шанс для них – это взять ипотеку под грабительский процент и отдавать ее, много лет завязав для этого и с отдыхом на море и с едой

– Мечтают, – протянула она. – Только я тогда не обрадовалась. За собственную квартиру налог платить надо и коммуналку большую. И никого не волнует есть у тебя работа и деньги на это или нет. Не заплатил еще и процент за просрочку начисляют. С комнатой в общаге проще. Там все дешевле и люди ближе. Веселее жить. В квартире сидишь один как бобыль и не видишь никого. Я ее поэтому сдала и к ребятам в общагу жить переехала. Только год назад, когда жильцам своя квартира по наследству перешла, я обратно вернулась. Мои-то все разъехались, кто куда. А кто-то женился. У них дети появились не до меня стало. Так что будь здесь жрачка получше, то мне побарабану было бы, где жить.

– Да как ты можешь? – вскрикнула девушка в когда-то цветастом платье похожем на те, что любила носить моя бабушка – Нас же убьют! В любой момент, придут и уведут на бойню, как свиней!

– Чем тебе так хрюши не угодили? Они-то друг друга не похищают, ради удовольствия на тот свет не отправляют. Это люди сами почему-то решили, что имеют особые права и могут безнаказанно убивать других живых существ. Да и к тому же, все мы когда-нибудь умрем, – флегматично заметила Лика. – Ни один еще бессмертие не заполучил. А уж сколько там отведено не нам решать, так и смысл парится по этому поводу?

– Но я не хочу! – зарыдала она. – Не хочу так рано!

– Все не хотят. Разве от нас зависит что-то? Ладно поспать хочу, а то в цех скоро поведут.

Очень быстро я тоже запуталась во времени и даже приблизительно не могла ответить сколько времени провела в заточении. Это стало привычным и комфортным, когда не спишь и не работаешь сидишь и просто смотришь в стену. Не предполагала раньше, что можно так долго ни о чем не думать и не мечтать. Вроде у йогов это называется медитацией и считается крайне полезным опытом для организма.

Вспоминать о дочери я себе запретила. Ее смешная мордашка вызывала слезы и не минуемую истерику.

Послышалась сирена. Мы привычно одели кандалы. В открытую дверь влетела девушка, так же, как и я не заметившая ступенек и пересчитавшая их руками.

Затормозила на ровной поверхности, увидела нас и с ужасом озиралась.

– Вы кто?

– Тебе поименно назвать или истории жизни послушать хочешь? – не смогла промолчать я. У нее были чистые волосы и одежда. Запах дорогих духов я ощущала даже со своего места.

– Выпустите меня немедленно! – заорав она кинулась к двери стала колотить по ней кулаками. – Вы слышите придурки? Быстро! Немедленно выпустите меня!!!

В ответ заработал звуковой сигнал. Девчонки не успевшие снять кандалы сжались.

– Одень цепь! – заорала Лика.

– Что? – на секунду отвлеклась новенькая.

– Цепь одень на ногу!

– Да пошла ты!

Через минуту дверь открылась. Вошел лысый со здоровяком. В руках у них были цепи на подобие тех, которыми мы были прикованы. Оттолкнув вновь прибывшую в середину комнаты, они вдвоем стали самозабвенно избивать ее цепями и ногами. Когда она перестала орать и дергаться, стали бить всех рядом. Поняв, что сейчас произойдет я еле успела отвернуться к стене и закрыть лицо руками, взвыла от боли, почувствовав удар железа по спине. Второй пришелся на голову, но я в последний момент прикрылась рукой.

Наши тюремщики явно вели не здоровый образ жизни, так как быстро выдохлись и сплюнув на прощание ушли.

Антисептика у нас не было. Но у меня от побоища остались только синяки. Девчонкам же пришлось смывать кровь из оставшихся бутылок с водой.

Сделав несколько глотков, я сняла цепь и подошла к неподвижно лежащей посреди комнаты девушке. Взяв за запястье, почувствовала легкий пульс.

– Она жива? – подняв глаза увидела рядом Таню.

– Вроде да. Они до мяса ее избили. Если не отвезти в больницу, может умереть.

– Так легко они умирать здесь не разрешают, – К нам подошла Лика.

– Не уверенна в этом.

– Не сомневайся, – хмыкнула девушка. – Ребята профессионалы.

Обтерев по возможности несчастную, мы влили в нее немного воды подтянув под голову матрас оставили в покое. Она почти не шевелилась, только иногда открывала рот, чтобы кого-то позвать, но даже мы сидящие рядом не могли разобрать ни звука.

Прошло несколько дней. Новая девочка стала нашим питомцем. В свободное время мы кормили ее и обтирали раны. Овощи крошили ногтями и по чуть-чуть давали ей. Поэтому, когда Свете, как оказалось звали девушку, стало легче, мы даже слегка расстроились.

***

Комната заполнилась звуками сирены. А мне стало смешно. Похоже, что-то есть в этом звуке, раз у всяких упырей такая к нему тяга. Когда я однажды оказалась в одном весьма негостеприимном месте, там сирена вообще стала общенациональным символом и тоже кстати оповещала о приходе придурков. У людей же была пара минут сгинуть с их глаз долой.

В нашей каморке, к сожалению, сгинуть было некуда.

– Встаем и на работу! – к нам спустился один из тюремщиков.

Разобрав ключи, мы отомкнули кандалы и встав друг за другом пошли на выход.

– Ты чего разлеглась? – повернувшись я увидела, как подойдя к новенькой, он слегка пнул ее ногой. – Не сдохла, значит, встала и на выход.

Стиснув зубы, девушка сняла цепь и пошла за нами.

Проходя мимо разбитого окна, я вздохнула вечерний теплый воздух и вспомнила, как раньше любила гулять в это время, высматривая в летнем небе знакомые созвездия.

– Стой тварь! – опять заорал наш конвоир.

В коридоре началась суета. Краем глаза я увидела, темное пятно, переместившееся к окну. Лысый, что забирал нас кинулся следом. Девчонки зажались в угол.

Здоровяк, подойдя к окошку, стал кому-то звонить.

– У нас одно мясо сбежало. Как? Как? Молча. Окно открыла и вниз сиганула. Ток включен у тебя? Смотри, чтобы ворота закрыты были!

В этот момент я посмотрела на дырку, из которой только что с таким удовольствием вдыхала свежий воздух. Какая-то безумная мысль заметалась в моем воспаленном от бесконечного недосыпания мозгу. Не считая треугольного куска стекла, четверть окна была полностью разбита, и я сквозь нее точно помещусь.

Сжавшись внутри и безостановочно молясь, я подошла к нему и косясь на охранника, продолжающего говорить по телефону и наблюдающего за происходящим снаружи, слегка толкнула торчащий стеклянный кусок и ухватившись за деревянную перегородку, быстро нырнула наружу.

Падать было не высоко. Отбив себе все конечности и боясь даже смотреть на то, что происходило вокруг, откатилась к зданию и побежала в противоположную сторону.

Рядом был вход в подвал, через который меня сюда завели, а перед ним автомобиль

В эту секунду раздался не человеческий крик. Машинально посмотрев в ту сторону, я увидела, что тело несчастной новенькой дергалось, зависнув на колючей проволоке. Значит там действительно был ток. Почувствовав, что сейчас упаду в обморок, на ощупь дошла до машины. Она оказалась открыта, нажав на дверцу багажника, легла на пол, прикрыв за собою дверь, придержала, что бы не захлопнулась. Мою пропажу они заметят очень быстро. Да и девчонки, скорее всего сами расскажут о моем побеге. Что меня ждало думать не хотелось.

Машина просела и заурчав двинулась на приличной скорости. Я ухватилась за дверь сильнее. Сильно сомневаюсь, что в багажниках предусмотрена функция открывания изнутри. Скорее всего такой способ передвижения производителям просто не пришел в голову. Поэтому если она закроется, придется мне тут отдыхать, пока хозяин машины сам ее не откроет.

В отличии от первого в моей жизни багажника, этот принадлежал иномарке и треть от двери занимало окно. Так что я вновь могла лицезреть симпатичные верхушки сосен.

Пропетляв по лесным дорогам, мы выехали на трассу и скорость сильно увеличилась.

Я, конечно, была благодарна водителю, что так стремительно возвращает меня в цивилизацию. Но, если этот придурок врежется, то у него хоть будут подушки безопасности, а у меня даже ремней нету. Только железо. Что бы не мотало по всему багажному отделению пришлось второй рукой вцепиться в заднюю часть кресла. Учитывая, что нужно было, еще и дверь удерживать, дабы не болталась и не привлекала внимания, довольно скоро я вымоталась. Отбитые при падении конечности начали ныть по новому поводу.

Поэтому, как только в окошке вместо деревьев показались городские дома, я не стала дожидаться, когда мой извозчик углубиться в городские джунгли и на первом светофоре выкатилась из багажника под ошарашенный взгляд водителя машины, стоящей за нами.

Не удержавшись, я усмехнулась и помахала ему рукой и повернувшись задом к зеркалам своей уже бывшей машины пошла к тротуару.

Хотелось, конечно, сделать это по ускоренно программе. Но, после прилюдного настильного водворения в чужой автомобиль, доверия к гражданам уже не было и ежели меня захотят вернуть, они скорее всего опять решат не вмешиваться.

Так что с привычно выскакивающим из грудной клетки сердцем я, изображая прохожую, решившую пересечь дорогу в неположенном месте, ровным шагом пошла подальше от проклятой машины.

Удача, видимо решила сегодня улыбнуться во всю. Моего побега не только не заметили, но и не нашлось сознательных граждан, желавших прямо на месте на всю дорогу высказать свое мнение по поводу моих прогулок посреди дорожной полосы.

Спрятавшись за ближайшей остановкой и проводив взглядом удаляющейся транспорт я наконец выдохнула.

По-хорошему, можно было попросить вызвать полицию и доехать как минимум до участка с комфортом, а там позвонить Лешке. Ему не привыкать забирать меня из таких мест. К тому же сейчас я определенно пострадавшая. Но, насмотревшись фильмов, где всех бандитов прикрывают органы правопорядка, решила прогуляться.

В очередной раз радовать подружку своим сногсшибательным видом я поостереглась. Все-таки подруга у меня в наличии единственная и ее надо беречь, поэтому отправилась к Лешке. В конце концов он мужчина и его нервная система обязана быть крепкой.

На улице стало светать. Значит на работу нас водили на рассвете. Что порадовало. Бродить по улицам родного города ночами не самое большое удовольствие для слабой девушки.

Самое забавное, что люди на меня практически не обращали внимание.

Я несколько дней провела на цепи в подвале. Почти не ела. Все в синяках. И ни у кого мой вид не вызывал ни ужаса, ни удивления. Вот что значит современная мода.

После пятнадцати перерывов на посидеть и нескольких раз по тысячи шагов, которые я считала, что бы отвлечься от боли в ногах на горизонте замаячили знакомые дома и практически родное отделение полиции.

– Здравствуйте, мне нужен Алексей, – я запнулась. Фамилия дорогого друга начисто выветрилась из головы – Не помню. Соколов, или нет. У него кабинет на первом этаже на право.

Дежурный на КПП сурово на меня посмотрел. И судя по взгляду, очаровывать его в таком виде, смысла не было.

– По какому Вы вопросу?

– Он звонил. Вызывал. Но, меня в городе не было, только сегодня приехала.

– Фамилия какая у Вас

– Демидова. Скажите Демидова Оксана. Он поймет.

Подняв трубку телефона, он стал кому-то звонить. Потом, посмотрел на меня:

– Ждите здесь.

Решив, что стоять в крохотном помещении перед другим человеком мне не хочется, кивнула и вышла на улицу.

Забыть меня пока не успели. Леша появился почти сразу же. Осмотрев меня, он всплеснул руками

– Куда ты опять вляпалась? – трагически пробормотал он.

– Вляпалась. Но, я не виновата.

– Пойдем, – покачал он головой и открыл дверь.

Пройдя через отделение, мы зашли в кабинет. Здесь, как всегда, было накурено. Взлохмаченный худенький представитель власти, сидел обхватив голову руками и читал какую-то бумажку.

Моя персона его не заинтересовала. Но, чем дольше я рассказывала о своих приключениях, тем меньше он занимался чтением и больше слушал.

Когда я закончила они смотрели друг на друга.

– Та самая Светка? – спросил взлохмаченный у Леши.

– Нужно ей фотку показать, – нахмурился мой друг.

– Так вот, – он развернув компьютер ко мне.

На экране улыбалась эффектная девушка, явно любившая посещать косметолога. На фото у нее был снисходительный слегка ленивый взгляд. Там в подвале новенькая выглядела не так, но тем не менее это была она. Чуть помедлив, я кинула.

– Ты уверенна?

– Да уверенна. Она несколько дней у нас пролежала.

– И ты видела, как ее убило током?

– Не рассматривала, – огрызнулась я, – Она кричала жутко. А потом ни звука не издавала только тряслась на проволке, когда висела.

– Что потом не знаешь?

– Сказала же, в багажнике сидела не до любопытства было.

– Ладно, ладно. Чай будешь?

– А кофе есть? Меня трясет что-то.

– Есть. Сейчас заявление напишешь к врачу тебя отвезу.

– Не надо к врачу. Нормально все, – заверила я, вспомнив изуверские уколы, которыми, вместо таблеток предпочитают пользоваться эскулапы на своей территории.

– Надо как минимум побои снять. Потом если хочешь домой отвезу тебя.

– Хочу. Только у меня опять ключей нет.

– Ну к этому не привыкать. У Юли есть запасные?

– Есть. Только ты возьми пожалуйста сам их у нее.

– Это почему? – он удивленно поднял бровь.

– Ну потому, что она точно не ограничиться комментарием, что я опять вляпалась.

– Вообще-то по факту так и есть. Твои исчезновения и неожиданные приходы и видом заживо погребённой стали традицией.

– Будем считать, что шутку я оценила. Леш, мне няне надо позвонить. Я ее номер только в телефоне держала. Теперь не трубки не номера. А она с дочкой осталась.

– Няня твоя, сдала дочку Юльке, когда до тебя не смогла дозвониться. Так, что тебе не бегать от подруги надо, а спасибо сказать.

– Нюта у Юльки?

– У ее мамы.

– Давай заберем Нюсену, пока она на работе, – трусливо попросила я.

– Вы отлично все планируете, – влез лохматый. – Но Егорычу, не хочешь ничего рассказать?

Уже поднявшись, Лешка сел.

– Может не будем пока до конца рассказывать. Тело-то не нашли?

– Леш.

– Да я все понимаю. Но, вдруг она жива.

– Я позвоню ему, пусть девушка повторит свой рассказ.

Мой друг нахмурился, но кивнул.

Через минуту, после звонка невидимому Егорычу в кабинет ворвался пузатый дядька с лицом, хранящим нежное пристрастие к алкоголю. Полицейская форма, не могла скрыть его выдающихся форм и расходилась на объёмном животе.

– Кто? Она? – рявкнул он, посмотрев на меня как на таракана случайно забредшего на кухню. – Говори, давай!

Он уселся напротив.

– Скажу, но ничего не дам, – ляпнула я.

– Что? – рыкнул пузатый. А я под Лешкиным укоризненным взглядом постаралась стать меньше и сложив руки на коленях с видом Аленушки повторила рассказ.

– Чушь собачья! – заорал он, когда мы дошли до плачевного результата побега новенькой.

– Где это было?

– Откуда ж я могу знать, если ехала в багажнике?

Встав, он навис надо мною. Его раскрасневшееся лицо дрожало от еле сдерживаемой злости:

– Ты ехала туда с мешком на голове?

– Нет, – честно призналась я.

– Тогда говори! Говори, как найти эту базу или где вы там были! – он так орал, что забрызгал меня слюной.

Демонстративно вытиравшись и не рискнув ответить, я чуть отклонилась и посмотрела ему в глаза.

Поиграв со мною в гляделки и убедившись, что дырку на мне взглядом прожечь не получилось, он поднялся.

– Я уже сказала, что дороги видеть не могла и мне не понятно почему Вы позволяете себе на меня орать?

– Да я знаешь, что с тобою сделаю? – опять навис надо мною пузатый.

– Иван Егорович не надо. Она ни в чем не виновата. Ее так же похитили, – ожил Лешка.

Пузатый разогнулся хотел рявкнуть на него, но передумав вышел, хлопнув дверь так, что стакан с кофе на столе подпрыгнул.

– Это, что было? – переводя взгляд со своего друга на его коллегу и обратно спросила я.

– Не принимай близко к сердцу. Выпей кофе, а то остывает.

– Да пошел ты! – почувствовав, как глаза наполняются слезами, сказала я, поднялась и вышла из кабинета.

– Оксан, подожди.

Развернувшись и чуть не столкнувшись с ним нос к носу рявкнула.

– Я пришла к тебе за помощью, а ты позволяешь каким-то придуркам на меня орать.

Проходящие мимо сотрудники с явным интересом стали на нас коситься.

– Послушай, – взял он меня за руку. – Эта Света, его дочь. Вполне понятно…

– Да пошел ты! Вместе с ним! – не дослушав, что там ему вполне понятно, я вырвала руку и пошла на выход.

– Ну подожди, – залебезил Лешка. – Давай отвезу тебя за дочкой. И побои надо снять. Или мыться нельзя будет, пока не снимешь.

Все еще не разговаривая в его машину, я все-таки села, но на все попытки завести разговор отвечала гордым молчанием, отвернувшись к окну.

В очаровательном здании с потертой табличкой с надписью, гласившей, что за дверью скрывается областное бюро судебно-медицинской экспертизы было битком. Мне уже доводилось бывать здесь. Тогда народу было не меньше. Толи народ у нас в городе такой активный, толи мне так везет попадать сюда в особо популярные у населения часы. Но, благодаря сопровождению личного мента, все процедура прошла очень быстро и в отличии от классической очереди в поликлинику, никто из ожидающих не возмутился, тем, что мы прошли, не пропустив всех, кто пришел раньше. Наверное, действовала общее осознание, если обратился сюда, значит должен вести себя как жертва, иначе зачем отвлекать занятых людей своими синяками.

Меня сфотографировали со всех сторон, опросили и отпустили.

Поняв, что разговаривать с ним никто не собирается. Лешка с виноватым видом, остановился у подъезда, где жила Юлькина мама и скрылся внутри. Появился, он оттуда, зачем-то таща моего детеныша на руках. Хотя ходить она умела самостоятельно.

– Нюся! – выскочив из машины, я попыталась отобрать дочку. Но, та, увидев меня отвернула обиженную мордочку.

– Нюся ты чего?

Лешка, наконец поставил ее на ноги.

– Обиделась, наверное, – присев рядом он коснулся пальцем кончика ее носа. – Что Анют, обиделась на маму?

Посуровев еще больше, она отвернулась.

– Не обижайся малыш! Мама так соскучилась по тебе!

Дернув плечиком, она сбросила мою руку. Тогда воспользовавшись весовым преимуществом, я, подняв, сгребла ее в клубок и обняв, села в машину.

– Нюсен, маме так плохо было без тебя. Не сердись пожалуйста, – Опять посмотрев сердито, она наконец разжала крохотные кулачки и обняла, уткнувшись в меня носом. А я почувствовала, как по лицу бегут горячие слезы.

Следующие несколько дней, я по телефону поблагодарив Юльку и пообещав все ей рассказать при встрече, отключила мобильный и все время проводила с дочкой. Видеть кого-либо не было ни малейшего желания.

Подходя после очередной прогулки к подъезду, я увидела подружкину машину. Почти поравнявшись с нею, увидела и хозяйку авто. Под грохочущую музыку она переписывалась с кем-то по телефону.

Заметив меня, она убавила звук и заглушив двигатель вышла.

– Ты к нам приехала или просто музыку слушаешь?

– Ха. Ха. Кстати, с таким умением попадать в неприятности, отключать мобильный с твоей стороны просто свинство. Должны же мы знать когда вновь начинать тебя искать по заброшкам ближнего зарубежья.

Открыв рот, чтобы ответить на сей пассаж, все же передумала и кивнула.

– Прости. Просто событий много произошло.

– У меня есть торт, – в доказательство, она достала круглую пластиковую коробку с заднего сидения. – Если вдруг решите пригласить в гости, так и быть поделюсь.

– Мам, давай пригласим, – дернув за руку попросила Аня.

– Ну ты, конечно, жесткие условия ставишь, – притворно ужаснувшись заявила я – Ну что ради ребенка не сделаешь.

Достала ключи и радушно распахнула дверь подъезда по шире.

Дома, умыв ребенка и поставила греться чайник и села напротив подружки. Та с любопытством меня рассматривала.

– Подробности знаешь или рассказать?

– Ну если в истории было что-то, о чем ты утаила в полиции, то не знаю.

– Вот Лешка болтун– находка для шпиона. А еще женщин обвиняют в неумении держать язык за зубами.

– Между прочим он печется о твоем психическом здоровье. Он продолжает верить в его существование и биться, что лишние воспоминания могут тебя травмировать. Поэтому, сам решил изложить все события.

– Это он конечно погорячился. Но, собственно, значит ты все знаешь.

– Ты няне-то чего не позвонила? Пожилая женщина извелась вся. Переживает за тебя.

– Да вылетело как-то из головы, – пожала я плечами. – Надо набрать. Сказать, что жива и вернулась.

– Не переживай теперь и она мне тоже звонит со всякими вопросами. Я сказала тебе плохо на улице стало и увезли на операцию.

– Ого, может надо было помягче что-то придумать. А то накаркаешь. А я не хочу операцию

Юлька хрюкнула.

– В твоем случае накаркать трудно. Но, как еще было объяснить, что ты исчезла и не подавала признаков жизни две недели?

– Сколько меня, пол месяца не было?

– А ты не знала? – она покачала головой.

– Да как-то не до календаря было. Ладно. Зато я похудела. Многие женщины об этом мечтают.

– Оптимистично, конечно, – хмыкнула Юлька. – Но, на твоем месте я бы начала жрать. Причем именно жрать, а не есть. Во-первых, это намного вкуснее, а во-вторых, сквозь тебя уже холодильник видно.

– Между прочем очень неплохой холодильник, – обиделась я за имущество – В свое время отдала за него не малые деньги.

– А, так это ты из деликатности не ешь ничего, чтобы не загораживать! А я-то глупая понадумала невесть чего!

– Бухгалтера вообще страшные люди. Сидите надо своими бумажками с утра до ночи и неизвестно, что там у вас в голове на самом деле. Того и гляди ручкой шею кому-нибудь проткнете.

– Над бумажками мои коллеги сидели в прошлом веке. Сейчас все компьютеризировано давно.

– Извини, теперь буду внимательнее следить за перипетиями жизни повелительниц цифр. Тебе чай или кофе? – услышав, как отключился чайник поинтересовалась я.

– Мне-то кофе. А почему только две чашки?

– Нюсена маленькая совсем. Никчему ей сладости. Так что пока ребенок не видит можно спокойно полакомиться тортом.

– А если увидит?

– Если спалюсь, придется поделиться. Мои доводы о вреде вкусняшек на нее особо не действуют.

– Ее можно понять. Ты всегда сколько тебя знаю была сладкоежкой. И, что? Жива, здорова и весьма живуча.

– Между прочим я стараюсь по возможности придерживаться правильного питания.

– Ага, – рассмеялась подружка– Так же, как и я уже второй год пытаюсь отказаться от мяса. Вижу бедных коровок, наслушаюсь историй, как они плачут перед смертью и решаю, что больше трупы есть не буду. Но, потом времени готовить нету и опять беру пельмени, или вес надо сбросить, и проще всего наесться, приготовив кусок вареной курицы с овощами.

– Ну знаешь ли оправдаться и я могу. Должно же у меня в жизни хоть что-то доставлять удовольствие? Я сладкое люблю. Это не самая пагубная слабость.

– Не самая, – согласилась Юлька. – Кстати о слабостях. Девушку нашли.

– Которую?

– Я так понимаю, что током убило при тебе. Ты же знаешь, что это дочь главного нашего ментовского начальника?

Я кивнула, хмыкнув.

– Имела удовольствие познакомиться. Девушку, конечно, жаль, но он тот еще упырь

– Упырь не упырь, а Лешкино начальство. А Леша наш друг. И ему поручили привлечь тебя к расследованию и найти тех, кто вас похитил. И, – она запнулась. – Я спросить хотела: они зачем вас похищали то?

– Нас как-то не особо просвещали по этому поводу.

– Ну что-то заставляли делать? Не просто голодом морили?

– Шить заставляли. С рассвета до заката. Мы всегда, когда в цех шли, пока за окнами темно было.