Текст книги "Печать Нострадамуса. Божество в камне"

– Это не единственное доказательство твоей виновности. Десятки добропорядочных французов видели, как ты лишилась чувств в храме Божьем во время коронации нового короля. Это так?

– Было душно…

– Дело не в этом. Мы все знаем, что ведьмам невыносимо находиться в святом месте, и ты подтвердила это. Но и это ещё не всё…

На мгновение Мадлен показалось, что глаза инквизитора сверкнули адским пламенем. Усмехнувшись, он протянул к ней руку и сквозь пальцы пропустил седую прядь.

– Дьявол всегда метит своих прислужниц. Вот она, метка сатаны.

Взгляд Томмазо скользнул по потрёпанному рваному платью Мадлен, и вдруг застыл, глядя на руку. Пальцы инквизитора тотчас впились в рукав женского платья. Один рывок, и тонкая изящная ткань упала на пол. Рука Мадлен оголилась. А на свет пред взором инквизитора предстал символ, вырезанный оккультистом.

Лицо Томмазо исказилось от ненависти. Голос изменился, едва не сойдя на хрип.

– Вот оно! Вот! Главное доказательство! Дьявол осквернил твоё тело, ты впустила его! Ведьма! Лгунья!

От крика инквизитора Мадлен сжалась, съёжилась. Она пыталась спрятать свою метку Абраксаса, но мешали цепи, что приковывали её к полу. Воздев руки над головой, инквизитор обратился к собравшимся:

– И после всего увиденного есть ли среди нас те, кто верит в невиновность этой женщины?

Монахи потупили взоры. Томмазо удовлетворённо кивнул.

– Мадлен Бланкар, именем Святой инквизиции я, Томмазо Беллармин, называю тебя ведьмой! Да будут освобождены твои плоть и душа из лап дьявола.

Не поднимая голов, монахи взяли в руки факелы, что висели на стене, и направились в темноту за спиной инквизитора. Постепенно на дальней стене начали загораться огни, освещая ту часть подземелья, что до этого таилась во мраке. И как только зажёгся последний из факелов, сердце Мадлен замерло от ужаса. Позади Томмазо стояли необычные железные и деревянные конструкции. Мадлен не видела их прежде, но безошибочно опознала в них инструменты пыток. В углу, прильнув к стене, покоилась дыба. Рядом стоял стул, сиденье которого было истыкано гвоздями. Посередине точно напротив Мадлен располагалась железная дева. Но самой страшной частью картины было не это. В левой части комнаты стояла высокая конструкция: на деревянных ножках растянулась каменная заострённая плита. На ней, полностью раздетая, сидела верхом измученная женщина. Её руки и тело крепко связывали верёвки. К щиколоткам были привязаны тяжёлые грузы. Из промежности, пронзённой острым камнем, по ногам на пол стекала кровь. Женщина уже не кричала, лишённая сил, лишь тихо постанывая, моля об окончании своих страданий. Увидев, куда направлен взгляд Мадлен, инквизитор заговорил:

– Колыбель Иуды – страшная пытка для тех, кто предал Бога и продал душу дьяволу. Эта ведьма заслужила свои страдания. Боль очищает душу. Пройдя через мучения плоти при жизни, она вознесётся и сможет попасть в рай. В противном случае её ждут вечные страдания в аду. Но для тебя, ведьма, приготовлено иное испытание.

Инквизитор гадко усмехнулся и кивнул стражникам, указывая на Мадлен. В долю секунды они оказались подле девушки и освободили её от цепей. Томмазо протянул руку. Один из монахов вложил в неё нож. Мадлен вздрогнула.

– Я не перережу тебе горло, ведьма: так ты умрешь слишком быстро и не успеешь смыть с себя грехи.

Инквизитор подцепил ножом ткань девичьего платья, сделал несколько надрезов и в несколько рывков сорвал его с Мадлен. Фрейлина, некогда служившая королеве Франции, предстала перед Томмазо, монахами и стражниками совершенно обнажённой. Страх на мгновение вытеснился стыдом. Девушка попыталась прикрыть руками грудь, скрестить ноги, но инквизитор не позволил. Больно вцепившись пальцами в руки Мадлен, он развёл их в стороны.

– Поздно прикрываться стыдом, ведьма. Все мы знаем, что творил с тобой дьявол. Ведите её к купели.

Стражники подхватили Мадлен под локти и поволокли вперёд к огромному высокому железному чану. Девушку по ступеням ввели на помост, и теперь она могла заглянуть внутрь. Железный чан был доверху заполнен водой. Что-то скрипнуло, и к купели подвезли деревянную виселицу. Инквизитор подхватил верёвку, но вместо того, чтобы надеть её на шею Мадлен, начал обматывать ею тело девушки. В этот момент Мадлен сдалась. Её страх, звериный, нечеловеческий, брал верх над разумом. Она уже не могла рассуждать здраво, мыслить и искать пути спасения. Она закричала, начав извиваться в руках инквизитора.

– Пустите… пустите меня… прошу… прошу вас… вы ошиблись… я не ведьма!

Но Томмазо лишь сильнее затягивал узлы. Грубая верёвка больно врезалась в кожу. Закончив, мужчина отошёл на шаг назад и поднял рычаг. Верёвка натянулась, сильнее впилась в женское тело. И Мадлен поняла, что её ноги оторвались от помоста. Через несколько секунд, мучаясь от боли, она висела над глубоким чаном с водой. Вытягивая стопы, Мадлен могла коснуться пальцами воды. Она была ледяной, мутной. Дыхание девушки стало прерывистым, рваным. Мадлен задыхалась, уже зная, что ждёт её впереди. «Нет, нет, нет… – кричал изувеченный разум. – Он утопит меня, но до этого… будет мучить. Долго. Очень долго. Пока я не сойду с ума и не начну молить о быстрой смерти». В эту минуту перед глазами должны были промелькнуть знакомые лица, всплыть старые воспоминания, но ничего этого не было. Мадлен не могла думать ни о чём, кроме бездонной ледяной пропасти, что разверзлась под ней. Девушке уже не хватало воздуха, мышцы налились непомерной тяжестью. Верёвки жгли тело, натирая нежную кожу, сдирая её до крови. Сквозь пелену дикого ужаса до Мадлен донёсся голос инквизитора:

– Окунай ведьму!

Кто-то дёрнул рычаг вниз. Мадлен не успела даже вскрикнуть, когда её тело с головой погрузилось в ледяной плен. Кожу моментально обожгло холодом. Перед глазами стало темно. Сделать вдох Мадлен не успела, и теперь её лёгкие были пусты. Воздуха сразу стало не хватать. Девушку охватил парализующий ужас. На пару мгновений она вспомнила минуты, проведённые в холодной могиле под землёй. Мадлен закрутила головой, попыталась освободить руки, но верёвки были крепки. Её тело погружалось на самое дно глубокого чана без единой возможности всплыть. Грудь сдавило желание сделать вдох, но разум до последнего сопротивлялся. От ледяной воды по ногам пробежали судороги. Тело запульсировало, готовясь ощутить предсмертную агонию. Но в эту минуту кто-то наверху снова поднял рычаг вверх, и через несколько секунд, болтаясь на веревках, Мадлен оказалась над чаном.

– Ээааааххх, – первый вдох был шумным, хриплым. Тряся головой, чтобы убрать прилипшие к лицу волосы, Мадлен ненасытно втягивала в себя воздух.

– Покайся, ведьма, – прогремел голос инквизитора.

– Я…я… – Мадлен снова пыталась сказать, что они ошиблись, но не могла вымолвить ни слова. Тело дрожало от холода, зубы стучали, и слова застревали в горле.

Жалкий писк ведьмы лишь сильнее злил Томмазо. Он знал: рано или поздно ведьма сдастся – либо ему, либо смерти. Его рука снова дёрнула рычаг, и тело Мадлен вновь провалилось в ледяную воду.

Сколько продолжалась эта пытка, девушка не знала, давно потеряв счёт времени. Каждый раз инквизитор дожидался момента, когда девушка готова была расстаться с жизнью, и выдёргивал её наружу, но лишь для того, чтобы снова бросить её в лапы смерти. Вскоре Мадлен окончательно лишилась сил. Оказываясь в воде, она больше не дёргалась, не пыталась спастись. Её тело окончательно онемело, посинели губы. Инквизитор Беллармин, видя её бессилие, начал терять интерес к происходящему. Вновь вытащив девушку из воды, он произнёс:

– У тебя есть последний шанс признаться в своих грехах, ведьма, и отправиться к Господу с чистой душой.

Мадлен едва различала его слова. Голос инквизитора терялся, тонул в звуке клацающих зубов и крови, шумящей в ушах.

– Молчишь? Что ж… Тогда мне не жаль тебя, ведьма. Умри же, нечистая, и пусть твоя душа горит в вечном пламени!

Рычаг вновь опустился вниз, а Мадлен полетела в холодную пропасть. Снова её окружили вода и тьма, но в этот раз что-то изменилось. Девушка не сразу поняла, что там наверху кто-то перерезал верёвку. А значит, больше на поверхность её не поднимут. «Это мой конец…» – уже смирившись со своей участью, осознала Мадлен. Лёгкие начинали гореть. В последний раз девушка попыталась всплыть, оттолкнуться от дна, но силы уже оставили её. Движения онемевшего замерзшего тела были рваными и немощными. Мадлен задыхалась. Готовая сделать смертельный вдох, девушка вдруг услышала голос. Он возник из ниоткуда, будто родившись в её голове, но она его не узнавала.

– Дышиии… – прошептал некто в её голове. Повинуясь неведомой силе, Мадлен зажмурилась и вздохнула. Она была готова ощутить адскую боль, почувствовать, как ледяная вода разрывает лёгкие, но ничего этого не произошло. Находясь под водой, Мадлен перестала нуждаться в воздухе. Её лёгкие двигались так, будто кто-то другой дышал вместо неё. Когда Мадлен на секунду распахнула глаза, ей показалось, что она увидела в воде чей-то силуэт, такой знакомый, но неуловимый. Девушка отчётливо ощущала рядом с собой чьё-то присутствие. Кто-то был рядом с ней и не давал ей умереть. «Кто ты?» – мысленно спросила Мадлен, но не успела получить ответа: огромный чан качнулся в сторону, потом в другую. И вдруг опрокинулся. Вода неудержимым потоком хлынула наружу. А вместе с ней на каменный пол подземелья выбросило онемевшее тело юной фрейлины.

Глава 3. Гнев и милость

Инквизитор Томмазо Беллармин спустился с деревянного помоста, посматривая на огромный железный чан, в котором тонула очередная ведьма. Ему было скучно. Женщина, сидящая на заострённом камне, уже не шевелилась и не дышала. А значит, его работа на сегодня закончилась – он больше не услышит ни криков, ни мольбы, пока в обитель дома не приволокут новую грешницу. Томмазо направился к двери, махнув рукой, чтобы монахи тушили лишние факелы. Но в этот момент двери подземелья едва не слетели с петель. Удивлённый инквизитор замер на месте, наблюдая, как в комнату пыток врывается чужая стража.

– Что происходит, кто позволил?! – воскликнул Томмазо, бешено крутя головой из стороны в стороны.

– Это я хочу спросить у вас! – оглушая инквизитора, разнёсся по подземелью голос молодого короля. Пылая от гнева, в комнату пыток вслед за своей стражей ворвался Анри. Томмазо Беллармин моментально понял, кто предстал перед ним. Корона на голове мужчины кричала о его статусе, язык, на котором говорил король, – на его страну.

– Полагаю, мне выпала честь познакомиться с Его Величеством королем Генрихом из рода Бурбонов, не так ли? – принимая свой обычный строгий вид, поинтересовался инквизитор и тотчас добавил: – Я признателен вам за то, что вы нас почтили своим визитом, но напоминаю: в этих стенах у вас нет власти.

– Где она?! – Пропустив мимо ушей всё сказанное Беллармином, Анри устремился к инквизитору.

– Вас интересует ведьма, которую доставили из Парижа?

– ГДЕ ОНА?! – выкрикнул Анри.

– Там, где ей и место, – понизив голос, вдруг прошипел инквизитор. – Я всегда знал, что нельзя отдавать власть в руки гугенота, предателя истинной веры. И вот доказательство. Вы, Ваше Величество, – с заметным отвращением произнес Томмазо, – поражены грехом, как и та ведьма. Быть может, это она околдовала вас, но, возможно, вы впитали этот грех с молоком матери-протестантки.

Анри, едва держа себя в руках, надвинулся на инквизитора. Теперь король нависал над мужчиной, взглядом прижимая его к полу.

– Я повторю свой вопрос в последний раз, и, если не услышу на него ответа, вы, инквизитор, испытаете такие муки, что не снились ни одной ведьме.

Томмазо заскрежетал зубами: наглость и дерзость нового короля Франции заставляли его кипеть от злости. В этот момент его взгляд всего на секунду метнулся к железному чану. Анри мгновенно всё понял. Оттолкнув с дороги инквизитора, он бросился вперёд и закричал, обращаясь к страже:

– Она там! Нужно достать её, немедленно!

– Ваше Величество, чан заполнен водой, – произнёс один из стражников, первым вбежав на деревянный помост.

– Переворачивайте его. Ну, живо, живо!

– Вы не посмеете! – взревел инквизитор, но его никто не слушал. – Выведите негодяев прочь из святого места! – кричал он, обращаясь к своей страже. Но они уже не могли ничего сделать, не могли выполнить приказ: несколько королевских гвардейцев, обнажив оружие, не давали им сдвинуться с места.

В то же время остальные уже навалились на тяжёлый чан, раскачивая его из стороны в сторону. На пол выплёскивалась вода, но купель не думала переворачиваться.

– Давайте, сильнее, сильнее, – кричал Анри. Закатав рукава королевского одеяния, он бросился на помощь гвардейцам и вместе с ними начал толкать чан. Прошло некоторое время, прежде чем купель наконец поддалась. Тяжёлый чан завалился на бок и с диким оглушающим грохотом рухнул на пол. Огромный поток воды вырвался наружу, заливая подземелье. Все, кто стоял рядом, оказались по колено затоплены содержимым чана. Вместе с водой из железной купели на холодный каменный пол выплеснулось посиневшее тело фрейлины.

– Мадлен… – Испуганно глядя на хрупкое обнажённое тело, связанное верёвками, Анри бросился к девушке. – Мадлен, прошу, умоляю, открой глаза.

Фрейлина не сразу узнала знакомый голос. Слова Анри медленно пробивались к ней сквозь туман в голове. Спустя пару мгновений Мадлен сумела сделать настоящий глубокий вдох, а затем распахнула глаза. Дрожа от холода и ужаса, она вглядывалась в мужское лицо, склонившееся над ней.

– Ваш… Ваше Вел… Величество? – зашептала она. – В… Вы приш… пришли за мной…

– Мон Этуаль… – Видя, что девушка жива, Анри шумно выдохнул, его сердце едва не выпрыгнуло из груди. Ему казалось, что никогда прежде он не был так напуган. Он так боялся не успеть, опоздать, а увидев изувеченное нежное тело, едва не потерял надежду.

Выхватив кинжал из-за пояса одного из гвардейцев, Анри разрезал безжалостные верёвки. Тело Мадлен заныло от боли. Тугие узлы успели оставить на коже кровоточащие раны. Анри скинул с себя расшитый камнями камзол и накинул его на мокрые девичьи плечи.

– Как же вы напугали меня, Мон Этуаль. Не бойтесь, всё уже позади. Я увезу вас отсюда.

– Вы не можете! – Подскочив к королю, инквизитор Беллармин попытался дотянуться руками до Мадлен, но это стало его ошибкой: Анри перехватил рукой кинжал, которым недавно резал верёвки, и в одно мгновение приставил его к шее Томмазо.

– Я убью тебя…

– Не посмеете. Вы не во Франции. Здесь для вас чужая земля.

– Думаете, это меня остановит?

– Если нет, вы окажетесь глупцом. Убьёте меня – вас не выпустят отсюда. Ваших гвардейцев не хватит, чтобы вас защитить. Вы король, вас осудят, но рано или поздно позволят вернуться во Францию. А вот её… – инквизитор с презрением взглянул на мокрую дрожащую девушку. – Её ждёт смерть.

Анри замер, продолжая медленно надавливать кинжалом на горло инквизитора. Он понимал, что в словах Томмазо есть доля истины. Он, король, сумеет вернуться на родину, но если его задержат, Мадлен никто не пожалеет. Наоборот, желая отомстить Анри за его дерзость, девушку подвергнут ещё более изощрённым пыткам, а после убьют, возможно, на его глазах.

– Уйди с дороги. – Опустив кинжал, Анри схватил Томмазо за грудки и отшвырнул в сторону. Тот попытался подняться, но сапог одного из гвардейцев, опустившийся ему на грудь, помешал сделать это.

– Вы можете идти, Мон Этуаль? – вернувшись к Мадлен, аккуратно поинтересовался Анри.

Девушка предприняла попытку подняться на ноги, но она безуспешно провалилась.

– Боюсь, что нет… – обречённо прошептала фрейлина.

– Не страшно. Я сам донесу вас до кареты.

Не спрашивая у Мадлен разрешения, Анри нагнулся и легко подхватил девушку, взяв её на руки. Его тёплые ладони крепко прижимали к себе её холодное тело. Мадлен смущённо прятала лицо, чувствуя на обнажённых участках взгляды гвардейцев.

– Отвернитесь, – скомандовал Анри, быстро поняв, в чём дело.

– Вы ответите за свою дерзость, Ваше Величество, – лёжа на спине, кричал вслед королю Томмазо Беллармин. – Вас настигнет возмездие!

– Знал бы ты, какое возмездие настигнет тебя, – зло и тихо прошептал Анри, вынося Мадлен из подземелья.

* * *

Следующие сутки прошли для девушки в полном забвении. Очутившись в карете, почувствовав долгожданное тепло, она забылась долгим сном. Когда же, наконец, фрейлина распахнула глаза, увидела, что на сиденье напротив неё сидел Анри, облачённый в королевские одежды.

– Вы едва не заставили моё сердце остановиться, Мон Этуаль, – мягко произнёс он.

Мадлен растерянно заозиралась по сторонам, вспоминая, как оказалась в карете. Рядом с ней на сиденье лежало новое платье цвета небесной лазури. Сама она, всё ещё обнажённая, была полностью укрыта тёплой длинной королевской мантией.

– Я не стал пытаться самостоятельно одеть вас. Подумал, вы засмущаетесь, узнав об этом.

– Спасибо, – тихо ответила Мадлен, уже начав восстанавливать в памяти события минувших дней.

Она помнила, как едва не лишилась жизни. Помнила воду, что окружала её, и загадочный силуэт, что не давал ей утонуть. «Я должна была умереть. Почему этого не произошло? Что за сила поддерживала во мне жизнь? – удивлялась Мадлен и в то же время думала: – Стоит ли теперь задаваться этими вопросами? Я жива, и это главное. Но как выбросить из головы весь тот ужас, что я испытала? Как забыть об этом и продолжать дышать, будто ничего и не было?»

– Мадлен, как вы себя чувствуете? – поинтересовался Анри.

– Пока не поняла, но определенно лучше, чем в каждый из последних дней.

Мадлен поглубже закуталась в королевскую мантию: беседовать с королем в таком виде было неуютно.

– Вы спасли меня, Ваше Величество, – тихо констатировала фрейлина. – Как вы узнали, где я?

Анри напрягся. По его лицу пробежала волна злости. В эту минуту он вспомнил тех, кто был повинен в страданиях мадемуазель Бланкар.

– Шут покойного Генриха не сумел долго держать язык за зубами и рассказал, что произошло.

– Сам рассказал? На него это не похоже. Он изворотлив и хитёр, неужели он мог так просто проговориться? – недоверчиво спросила Мадлен.

– Ему пришлось начать говорить, когда его семья оказалась в Бастилии. Но вы правы: он оказался изворотлив. Стоило мне покинуть столицу и отправиться за вами, как из Парижа пришла весть: Шико бежал из под стражи, – отведя взгляд в сторону, ответил Анри. – Но рано или поздно этот негодяй получит по заслугам, так же, как и мадемуазель Д’Эстре, что пустилась в бега, узнав о моем приближении. Но не будем об этом. Сейчас же я хочу убедиться, что с вами всё в порядке.

Фрейлина задумчиво посмотрела в окно кареты:

– Быть может, однажды будет… – с сожалением ответила она. – Раны на теле, я полагаю, скоро заживут, но те, что были нанесены душе, вероятно, останутся со мной на долгие годы.

– Мне так жаль, Мон Этуаль.

Наваррский поддался вперёд, сокращая расстояние между собой и Мадлен.

– Я должен был понять, заподозрить в поведении Габриэль что-то неладное, но не увидел никакой опасности. Моя ошибка едва не стоила вам жизни.

– Короля всегда окружают интриганы и заговорщики, Ваше Величество. И кому, как не вам, знать об этом.

Подняв взгляд, Анри удивлённо заглянул в глаза Мадлен. В них, не таясь, плескались боль и разочарование, но связаны они были не с тем, что случилось в подземельях инквизиции.

Слыша голос Наваррского, ощущая рядом его присутствие, Мадлен нехотя вспоминала жуткое видение, посетившее её во время коронации. И сейчас, глядя на нового короля Франции, она видела не своего спасителя, а монстра, утопившего мир в крови. Анри потянулся вперёд, всем телом приблизившись к девушке. Его ладонь потянулась к её руке, желая коснуться нежной кожи. В движениях Наваррского не было ничего угрожающего, предосудительного. Напротив, сейчас он был искренне обеспокоен состоянием девушки. Когда подушечки его пальцев дотронулись до женского запястья, Мадлен вздрогнула, в ужасе отдёрнув руку. На лице Наваррского мелькнуло болезненное недоумение.

– Мон Этуаль, неужели я так пугаю вас?

Понимая, что в эту минуту её ложь может сыграть против неё, Мадлен сказала правду.

– Да, я боюсь вас. Я видела, чем всё это закончится. Знаю, чем обернётся для мира ваша сделка с Абраксасом. Он не пощадит никого. Даже вас…

– Так там на коронации у вас было видение? И что оно значит? – спросил Анри.

– Абраксас утопит наш мир в крови, а вы станете символом этой кровавой жатвы. Но у вас больше не будет власти: вся она перейдёт к нему.

– Вы не правы, Мадлен, – отведя глаза в сторону, негромко произнёс король, – Когда всё свершится, я обрету его силу, но он не сможет повелевать мной.

– Вы будете обмануты… – повторила Мадлен. – Тот, кого я видела на троне, не вы. То был Абраксас. Он поглотит вас, и вы канете в бездну, задавленный его мощью.

Наваррский опустил голову, задумавшись над словами девушки. Что-то в её трепещущем голосе, испуганных глазах подсказывало ему, что она стала гласом истины. Её речи – предупреждение, но он не был готов поверить. Анри знал, что отступать ему уже некуда. Сделка совершилась: он теперь король Франции, династия Валуа низвергнута. Абраксас выполнил свои обещания. Теперь его черёд.

Когда Анри вновь поднял взгляд на девушку, она дрожала. Понимая, что именно он сейчас был причиной её страха, Наваррский больше не пытался коснуться её.

– Мне жаль, Мон Этуаль, что вы теперь видите во мне лишь монстра. Надеюсь, со временем вы взглянете на меня прежними глазами. Я не желаю вам зла, напротив, хочу, чтобы вы оставались в безопасности. Но для этого вы должны находиться рядом, под моей защитой. Лишь так я смогу у беречь вас…

– Не сможете, Анри… не сможете… – Голос девушки звучал так тихо, словно был дуновением ветра, что легко касался разгорячённой кожи. Эти несколько слов больно кольнули самолюбие короля. Он хотел возразить, убедить девушку в том, что она заблуждается, но не смог произнести ни слова. Один её взгляд лишал его дара речи.

Лишь сейчас Наваррский понял: Мадлен была права в своих суждениях.

Не зная, что ответить, чем возразить, Анри обернулся за спину и громко крикнул кучеру:

– Останови карету!

Как только кони стали, остановились колёса, Наваррский произнёс:

– Оденьтесь, Мон Этуаль, а я распоряжусь, чтобы вам принесли еду и воду. Дорога до Парижа займёт ещё несколько дней. Я вижу, что моё общество тяготит вас. Чтобы облегчить вам путь, дальше я поеду верхом.

Не дожидаясь ответа, король вышел из кареты, оставив фрейлину одну. С тоской Мадлен проводила взглядом его фигуру. Она и сама не могла дать ответ, какие на самом деле чувства испытывает к этому мужчине. «Я не могу ему доверять, не после того, как узнала о сделке с Абраксасом. Мне страшно, что за своими речами он может вновь скрывать ложь. Но всё это доводы разума. А что же твердит сердце? Оно замирает каждый раз, когда мои мысли возвращаются к Анри. Бьётся трепетно. И изнывает в муках, когда Наваррский пропадает из моей жизни. Что же мне делать? Как быть?» Пытаясь отвлечься от грустных дум, Мадлен скинула с себя мантию и принялась натягивать платье. Делать это в карете без чужой помощи было ужасно неудобно. Да и тело всё ещё болело после тех пыток, которым оно подверглось. Но спустя некоторое время девушке всё же удалось привести себя в порядок. Поправив юбки, она вновь устроилась на сиденье. Вскоре ей подали еду. Мадлен ожидала, что к ней заглянет Анри и она сумеет поблагодарить его за платье и пищу. Но король так и не появился. Когда карета тронулась, фрейлина отодвинула шторку и выглянула в окно. Неподалёку, глядя вперёд, на белом коне ехал король Франции. Анри сдержал обещание и более не беспокоил девушку. Всю дорогу до Парижа Мадлен провела одна.