Текст книги "Заря новой эры (сборник)"

Сара, как могла, поддерживала подругу после развода. Оливия рыдала на её плече, жалуясь на судьбу. Богиня любви отвернулась от неё, и девушка в очередной раз осталась одна.

* * *

Маркус Эриксон жил на Марсе, часто бывая в рейсах между Землёй и Луной. Вот уже почти три года он пытался забыть Оливию. В его памяти навсегда запечатлелась картинка той ночи, когда он едва не овладел ею, и когда они поссорились. Запах её шоколадных волос, обнажённые плечи, горячие губы, раскрывающиеся в поцелуе, и томные вздохи в полумраке комнаты. Он мог довести начатое до конца, но не хотел брать Оливию силой. Она воспротивилась его ласкам, и он отступил, обиженный, отвергнутый. Нелюбимый. Маркус признался Оливии в своих чувствах, а она сказала, что между ними ничего, кроме дружбы, быть не может. Просто друг. Эти слова жгли его, как пламя, причиняя невыносимую боль даже сейчас, спустя столько времени. Его любовь не нужна Оливии, как пустая, никчёмная безделушка.

А ведь Маркус любил её больше жизни. Он впервые увидел её в школе, в первом классе, когда она, немного смущаясь, вошла в двери учебного кабинета. Маркус сразу взял Оливию под свою опеку, позволил сесть рядом за одну парту, носил портфель, защищал от мальчишек, обижавших её, и навещал, когда она болела. То, что это любовь, он понял не сразу, спустя несколько лет. Маркус всё делал для любимой девушки, всегда был рядом, и во время звездопада загадывал одно-единственное, но такое важное желание – жениться на Оливии.

Однако она жестоко разбила его сердце. Он на День рождения подарил ей серёжки с опалами, все ювелирные магазины обошёл, выбирая лучшее украшение, а она прогнала его. Маркус даже телефон разбил, чтобы Оливия не смогла позвонить ему, и купил новый, сменив номер.

Он знал, что девушка на Венере. В институте выпускников её направления посылали в основном на эту планету. Может быть, Оливия уже замужем. Она ещё в школе крутила роман со Стивеном Андерсоном, наверняка и сейчас с кем-нибудь встречается.

Одиночество и тоска по любимой терзали его душу. Однажды, не выдержав, Маркус напился – не на работе, конечно, а в выходной день. Но образ Оливии, который он всеми способами пытался изгнать из сознания, стал вдруг ярче и чётче, и ему стало казаться, что она находится рядом.

– Оливия! – отчаянно стонал Маркус. – Оливия!

Пьяный, он звал её долго, лёжа на полу в пустой квартире. Утром, мучимый головной болью, пил таблетки и ругал себя.

Маркус встречался со многими женщинами. Сколько их у него было, он не помнил, давно сбился со счёта. С одной он мог встречаться два – три месяца, с другой – всего одну ночь. Пытаясь утолить пылающую в нём страсть, Маркус у большинства девушек не спрашивал имени, да это было неважно. Но все, как одна, были стройными голубоглазыми шатенками. Он выбирал их неосознанно, инстинктивно стремясь к тем, кто наиболее походил на светлый и недосягаемый образ любви. Тень Оливии Майер всегда будет с ним.

Свет во всей квартире был выключен. Маркус курил, распахнув окно и глядя на холодные неоновые огни марсианского города. Свежий ветер залетел в комнату, всколыхнул занавески, но парень, погружённый в свои мысли, ничего не замечал.

На постели заворочалась девушка, потирая рукой сонные голубые глаза. Волосы цвета молочного шоколада рассыпались по плечам и груди.

– Маркус…

Он повернулся на звук её голоса, закрыл окно. Её звали Линда, и он встречался с ней уже больше недели.

– Что, милая?

Затушив сигарету в пепельнице, Маркус сел рядом с ней, притянул к себе.

– Ты любишь другую. – Линда не спрашивала, а констатировала факт. – Я чувствую это.

Он молчал, поглаживая её плечо.

– В твоих глазах я вижу безграничную тоску, – продолжала девушка тихим голосом. – Я знаю тебя совсем немного, но все эти дни ты отрешён и задумчив. Так ведут себя люди, потерявшие возлюбленных. Мне кажется, что на моём месте ты представляешь другую…

Маркус не хотел ничего отвечать, он по-прежнему молчал, опустив голову ей на грудь. Пальцы Линды нежно коснулись его чёрных волос.

– Найди её…ту, которую любишь…

Маркус обхватил руками её талию и заглушил остальные слова поцелуями.

* * *

Свой отпуск Оливия решила провести на Луне, у матери. Всё-таки она дала обещание часто видеться, но так ни разу и не навестила, занимаясь лишь работой и попытками устроить свою личную жизнь.

На Луне люди жили под поверхностью. Оливия оказалась в метро, абсолютно аналогичном земному. Прошла через турникеты и рамки металлоискателей, и спустилась на эскалаторе вниз. Девушка заранее позвонила матери, попросив, чтобы она её встретила, и теперь ехала в поезде, высматривая в окно нужную станцию.

Стефания стояла на платформе. Оливия увидела её сразу и радостно, бегом, бросилась навстречу.

– Мама! Как я по тебе соскучилась!

– И я по тебе, доченька! – Женщина не скрывала слёз после долгой разлуки.

Стефания жила в маленькой, но очень чистой и уютной квартирке. Она порхала вокруг дочери, как бабочка, и эта лёгкость была обусловлена не только слабой лунной гравитацией. Стефания всегда выглядела молодо, и никто не давал ей больше тридцати лет, хотя на самом деле женщине было уже сорок пять.

– Ну как вы с Маркусом, встречаетесь? Или нет? – будничным тоном поинтересовалась Стефания.

Оливия закусила губу. Этот простой вопрос потревожил уснувшую было боль. Накопившиеся глубоко в душе чувства кипели, как вода при стоградусной температуре, и требовали выхода. Оливия разрыдалась, мать засуетилась, принесла стакан воды и принялась поглаживать по волосам, утешая взрослую дочь, как маленькую девочку.

– Доченька, что случилось? Почему ты плачешь?

И Оливия начала рассказывать обо всём, что с ней произошло за эти годы. Стефания внимательно слушала, не перебивая. Наконец, поток слов и слёз иссяк, Оливия выпила очередной стакан воды и замолчала.

– Эх, дочь… – Стефания вздохнула медленно и глубоко. – Как же ты всё усложнила!

Оливия вопросительно посмотрела на мать, вытирая заплаканное лицо.

– Твоя проблема в том, – продолжала Стефания, – что ты не хочешь понимать очевидного. Ты любишь Маркуса, но зациклилась только на дружбе с ним. Не отрицай, я вижу, что ты хочешь возразить. Как ты думаешь, Оливия, почему я не переехала на Луну раньше, когда тебе было пятнадцать лет? Почему я так легко согласилась остаться на Земле? Ты знала о моей мечте, но ехать со мной не захотела, и я уступила. И дело было вовсе не в школе, учиться ты могла, где угодно. Я видела, каким огнём горели твои глаза, когда ты говорила о Маркусе, и поняла, что ты влюблена, поэтому и не стала разлучать вас.

– Но мы столько лет дружили… – снова всхлипнула девушка.

– Доченька, в жизни есть много примеров, когда дружба между мужчиной и женщиной переходит в любовь, – растолковывала мать вечные истины. – Честно говоря, я надеялась, что после института вы поженитесь…Так что не глупи! Ты отвергаешь свою судьбу, и поэтому тебе так не везёт!

Все дни, что она гостила у Стефании, девушка обдумывала чувства, завладевшие её сердцем. Мать и подруга правы. Маркус любит её с начальной школы, а она столько лет отвергала его, считая своё хорошее отношение к нему обычной товарищеской благодарностью, а не любовью. А Маркус даже дрался из-за неё… Да, богиня любви сделала ей прекрасный подарок, но Оливия отказалась от него, и за это была наказана неудачными романами в студенчестве и распавшимся браком с Эриком Кейном. Из своих размышлений девушка сделала вывод, что её давнишняя дружба с Маркусом именно переросла в любовь, а не заменилась ею, и что нельзя любить кого-то другого, когда сердце уже занято одним.

Оливия понятия не имела, по какому адресу искать Маркуса – он мог жить на Земле, на Луне или на Марсе – где угодно, хотя, конечно, найти человека, тем более, космического пилота, через справочные системы или социальные сети большой проблемы не составит. Но оставалась одна проблема: Оливия не знала, что она в такой ситуации скажет Маркусу, да и как быть, если тот окажется уже женат?..

С этими безрадостными мыслями Оливия отправилась обратно на Венеру.

* * *

Жизнь вдали от любимой стала для Маркуса совершенно невыносимой. Ему надоело каждое утро просыпаться рядом с чужими девушками и следить за собой, чтобы не назвать их именем Оливии. Маркус приобрёл лёгкий фрегат, на покупку которого он взял часть отцовских денег. Он мечтал летать на нём вместе со своей будущей женой, но сейчас корабль, забытый, стоял в ангаре.

Прошлой ночью Оливия явилась Маркусу во сне. Она бежала по зелёной траве в длинном, небесно-голубом платье, и манила его за собой, а солнце золотило ей волосы. После этого он решил, что всё, хватит губить свою жизнь. Пора действовать. Если в ближайшее время он не увидит Оливию, то сойдёт с ума и покончит с собой, разбив фрегат на какой-нибудь из планет!

Расстояние между Марсом и Венерой было огромным, но Маркус верил, что древние боги, в честь которых были названы эти планеты, помогут им с Оливией встретиться и больше никогда не расставаться.

Маркус Эриксон взял на работе отпуск за свой счёт и отправился в путь. Подлетая к Венере, он не думал о том, что скрывает коварная плотность её облаков, а включать радар и систему автопилота не стал – слишком понадеялся на свой опыт пилота, да и мысли об Оливии просто затмили его рассудок.

* * *

Оливии Майер весь день было тревожно. В утреннем выпуске новостей показали репортаж о столкновении венерианского грузового крейсера и марсианского фрегата. Авария произошла в небе над городом, в котором жила Оливия. Пилоты крейсера заметили на радаре приближающийся корабль, и изменили курс, отклонившись в сторону, однако предельная скорость фрегата не позволила марсианскому лётчику сделать ответный манёвр. Столкновение прошло по касательной. Пилот фрегата спасён и отправлен в больницу. Оливия слышала эти новости, но у неё и в мыслях не было, чтобы как-то связать это с Маркусом.

Сара Миллер склонилась над пострадавшим, оказывая ему первую помощь. Парень сильно обгорел, но был жив. Его лицо было знакомо девушке, ведь она видела его фотографии в альбомах у подруги.

– Оливия… – прохрипел он, ненадолго придя в себя.

Сара не сомневалась, что это именно тот парень, которого любила Оливия. Как он рвётся к любимой, даже в беспамятстве зовёт её по имени…

Передав его в руки врачей ожогового центра, Сара решила сообщить обо всём Оливии. Подумав, Сара решила не звонить Оливии, а увидеться с ней и потому заехала к подруге на работу.

Оливия занималась искусственным перекрёстным опылением растений, когда в кабинет й вбежала Сара.

– Оливия, собирайся! Сейчас к жениху твоему поедем!

Девушка непонимающе посмотрела на подругу.

– Это ведь его вещь? И зовут его так, как здесь указано, да? – Сара протянула Оливии бейдж.

На испачканном и поцарапанном пластиковом прямоугольнике стояла надпись: «Маркус Эриксон, первый пилот».

– Где он? – Голос Оливии сорвался, девушка вскочила со стула.

– Здесь, на Венере. – Сара смотрела ей в глаза. – В госпитале.

– Что с ним?..

– Корабль Маркуса столкнулся с крейсером. Твой парень сильно пострадал…

Оливия побледнела и покачнулась.

– Ты мне тут не падай в обморок! – приказала Сара, придерживая подругу за плечи. – Он жив. Поехали!

Белые стены госпиталя и белый потолок, казалось, давили на Оливию. Девушка подождала, когда из палаты Маркуса выйдет медсестра, делавшая перевязки и обрабатывавшая раны, и лишь тогда вошла сама. Маркус лежал на кровати, весь перебинтованный. Оказывается, это о нём говорили в новостях… Оливия на негнущихся ногах подошла и бессильно опустилась на больничный стул. Он летел к ней, едва не погиб – вот откуда в её душе была тревога.

Маркус пришёл в сознание и услышал женские всхлипывания. Рядом с ним сидела Оливия, она тихо плакала, держа его неповреждённую руку, и вытирала рукавом слёзы. Маркус высвободил руку и провёл ладонью по мокрой щеке девушки.

– Не плачь, Оливия…

– Маркус… я так тебя люблю… – шмыгнула носом она и посмотрела на него сквозь слёзы.

– Я тебя тоже люблю…

Маркус стёр пальцами её слёзы и улыбнулся:

– У меня для тебя есть подарок. Попроси медсестру, пусть она принесёт мою одежду.

Оливия выполнила его просьбу. Во внутреннем кармане форменной куртки обнаружилась бархатная коробочка с обручальным кольцом.

– Конечно, сейчас я немного не здоров, – принялся оправдываться Маркус, – однако ждать больше не намерен. Оливия, я прошу тебя стать моей женой. Ты согласна?

– Да! – воскликнула девушка, и им обоим больше не требовалось никаких слов.

К счастью, Маркус быстро шёл на поправку, и сразу же после его выписки из больницы состоялась свадьба. Присутствовавшая на церемонии Стефания сентиментально воскликнула:

– Теперь-то я точно знаю, кто самый лучший мужчина в твоей жизни! – сверкнула глазами Сара. – Оливия, ты вся светишься! Вот что значит настоящая любовь!

Планов у молодожёнов было много, и первый из них – покупку общей квартиры на Луне – они осуществили спустя две недели после свадьбы. Так им было удобно, не нужно было мотаться по планетам. Оливия сменила место работы, и теперь проводила исследования в лунной ботанической лаборатории, Маркус копил средства на покупку нового фрегата, Стефания мечтала поскорее дождаться внуков, и все они благодарили судьбу за обретённое счастье.

Следы цивилизации

В иллюминаторах космического корабля была видна жёлтая звезда, вокруг которой вращались девять планет. Газовые гиганты, с кольцами и без, поражали воображение космических гостей своими размерами и вихрями штормов, но были непригодны для возникновения даже простейших форм жизни, из-за чрезвычайно низкой плотности поверхности. Планеты, находившиеся близко к солнцу, были очень раскалены, и так же не представляли интереса в этом смысле В этой системе только две планеты привлекли внимание пришельцев из космоса – на них жизнь явно могла возникнуть.

Беловолосые и белокожие эрды, представители одной из древнейших космических рас, путешествовали по Вселенной, отыскивая следы цивилизаций и разумных существ. Своё название этот белый народ получил от родной звезды Эрдены (той самой, которую земляне когда-то называли Бетельгейзе). Теперь она уже не существовала – Эрдена стала сверхновой и взорвалась, уничтожив несколько планет, вращающихся вокруг неё. Но к счастью, эрды загодя успели переселиться к соседним звёздам.

Любопытным от природы эрдам было очень интересно узнать, одни ли они на бескрайних просторах космоса, или же кроме них есть ещё кто-то. Они посылали во Вселенную радиосигналы, но не получали ответа. Некоторые эрды, особо непоседливые, сделались путешественниками и бороздили космос, стараясь отыскать следы братьев по разуму.

Возвращаясь домой, эрды часто привозили с собой разные необычные вещи, найденные на посещаемых ими планетах. Это были древние технические устройства, отпечатки погибших растений в камнях, металлические сплавы явно неприродного происхождения, разнообразные статуэтки. Среди находок путешественников встречались даже останки ископаемых животных. На планетах эрдов было создано множество музеев, куда и свозились все эти звёздные находки. Поток посетителей, желающих посмотреть на выставки таких предметов, никогда не иссякал – каждому хотелось не только посмотреть на вещи, но и потрогать их руками.

За долгие годы путешествий эрды на своих сверхскоростных межзвёздных кораблях облетели немало планетных систем, но они нигде не встретили существующих цивилизаций. Разумная жизнь любо ещё не успела зародиться, либо уже погибла из-за войн или от каких-то катаклизмов. Может быть, эрды найдут братьев по разуму здесь?

Иллам, капитан корабля, приказал высадиться на красной планете, и корабль совершил мягкую посадку на дне одного из кратеров. Эрды надели скафандры и сошли на красный песок. Дул ветер, поднимая небольшие пылевые вихри. Блёклый солнечный диск в почти чёрном небе освещал довольно унылый каменистый пейзаж. В безжизненной пустыне, среди камней, тонким слоем лежала изморозь.

Иллам задумчиво прошёлся по впадине кратера, затем вернулся обратно к кораблю.

– Нет, эта планета мертва, – сказал он членам своей команды. – Здесь явно нет никакой жизни. Капитан стал подниматься по трапу на борт, как вдруг увидел своего брата, Телау, бегущего к нему с каким-то странным большим предметом. Телау радостно улыбался, а его рубиново-красные глаза светились, как огоньки.

– Посмотрите, что я нашёл! – закричал Телау, подбежав к остальным. – Таких аппаратов тут несколько, они явно очень древние!

Все тут же принялись рассматривать находку. Неизвестный аппарат был почерневшим от времени, марсианской пыли, снега и почвенной влаги, и имел колёсики. Телау и его друг Маан вдвоём притащили остальные такие же древности.

– Ещё на краю кратера я нашёл куски неизвестного металла, – похвастался Телау.

– Неси их сюда, – приказа Иллам. – Мы возьмём всё это с собой. Нашим учёным будет, что изучать. Думаю, эти технические устройства были созданы для изучения поверхности этой планеты. – продолжал Иллам. – И, возможно, их сделали жители соседней планеты, ведь собственной жизни тут явно нет и не было.

– Ты имеешь в виду ту, что имеет голубой цвет? – уточнил Телау.

– Да. И я предлагаю слетать к ней, чтобы всё проверить.

Перелёт был недолгим, и вскоре корабль эрдов уже вышел на орбиту голубой планеты, совершил несколько облётов на небольшой высоте и выбрал место посадки.

Перед глазами эрдов предстали почерневшие и обгоревшие руины какого-то города, пленённого зарослями дикого леса.

– Похоже, разумной жизни мы не отыщем и здесь, – разочарованно протянул Иллам, не рискнув полезть в глухую чащу. – Вероятно, здешняя цивилизация уничтожила сама себя. Посмотрите, вокруг явные следы прошлой войны!

– Жаль, очень жаль, – расстроился Телау. – Выходит, что мы одни во всей обозримой Вселенной.

– Да, – вздохнул капитан, – выходит, что так.

– Идите все сюда! – закричал из зарослей Маан. – Я нашёл кости! Много костей!

В земле, под корнями деревьев, обнаружилось бесчисленное множество скелетов, целых и фрагментированных. Кому принадлежали эти кости? Сколько лет они так пролежали? Неизвестно. Эрды осторожно раскопали останки и забрали к себе на борт несколько наиболее целых скелетов. Пусть учёные выясняют, как выглядели погибшие давным-давно существа. Эрды любят всякие древности, так что кости можно отдать в музей, пусть все на них посмотрят.

Искать больше было нечего. Корабль плавно взмыл в голубое небо и направился к звёздам. Эрды уже окончательно потеряли надежду отыскать братьев по разуму, и потому отправились домой, пополнять новыми артефактами музейные коллекции.

Погасшие звёзды

Боль в груди и запах дыма привели его в сознание. Он пришёл в себя в кресле пилота, удерживаемый ремнями безопасности. Он не сразу вспомнил, кто он такой, и несколько минут тупо смотрел на кровь, пачкающую ему форменную рубашку, пока не осознал, что это его собственная кровь, вытекающая из раны на лбу. Кто же он такой? Напрягшаяся память медленно выдавала информацию. Он – Алан Хойл, землянин, пилот, покинувший Землю сто лет назад. Он отправился в путешествие по бескрайним просторам космоса, отыскивая миры, пригодные для обитания. Его корабль, управляемый автоматикой, десятилетиями летел от звезды к звезде, пока сам пилот находился в анабиозе. Холодный сон Нортона прерывался лишь тогда, когда бортовой компьютер посылал сигнал об очередной планете земного типа, и снова продолжался, если на обнаруженном объекте не оказывалось подходящих для жизни условий.

Очередной выход из камеры анабиоза состоялся совсем недавно, всего сутки назад. Корабль Алана находился сейчас в самом центре скопления красных карликовых звёзд. Алан просматривал очередной космический объект, небольшую планету с луной-спутником, когда внезапно произошло столкновение с астероидом. Врезавшийся в двигатель космический камень был не слишком большим, но его хватило, чтобы корабль потерял управление и рухнул на покрытую кратерами поверхность луны. В этот момент Алан и потерял сознание от удара.

Автоматическая противопожарная система сработала моментально, заблокировав охваченные огнём отсеки. Превозмогая боль, Алан отстегнул ремни и с трудом поднялся из кресла, пытаясь дойти до шкафчика с медицинским оборудованием, но от резкого движения всё тело пронзила острая боль, он упал и снова потеряв сознание.

А тем временем снаружи, рядом с потерпевшим крушение кораблём, опустились два светящихся шара…

* * *

В сознании Алана, затуманенном болью, сохранился яркий свет бело-голубых ламп и образ незнакомой, но очень красивой девушки, склонившейся над ним. Милое лицо, немного встревоженное, в обрамлении чёрных, как уголь, волос, необычные глаза цвета расплавленного золота и белая кожа. Весьма привлекательная инопланетянка.

Алан Хойл долго спал, и ему снилось, что он снова находится в камере анабиоза, а его полёт всё ещё продолжается. Проснувшись, он увидел над собой высокий потолок и белые стены, такие, которые обычно бывают в больницах. В стороне от кровати стояли двое – та самая девушка, которую Алан видел, иногда приходя в сознание, и незнакомый парень, наверное, врач. Они о чём-то разговаривали вполголоса, активно жестикулируя. Потом парень вышел, а девушка осталась в палате. Увидев, что пострадавший пришёл в себя, она подошла и попыталась заговорить.

Алан ни слова не понял из её речи, а инопланетянка, в свою очередь, совершенно не понимала его. Она какое-то время вслушивалась в то, что говорил Алан, затем вышла за дверь и через минуту вернулась, держа в руках два маленьких предмета. Один из них девушка вставила себе в ухо, а другой протянула Алану, показывая, что он должен повторить её действие. Судя по всему, устройства оказались универсальными переводчиками.

– Кто ты, космический гость? Как тебя зовут? – раздался в ухе Алана мелодичным голос: судя по всему, устройство точно воспроизводило тембр говорившего.

– Я Алан Хойл, – ответил пилот, – родился на планете Земля.

Девушка медленно, по слогам, попыталась выговорить его имя и робко улыбнулась, когда у неё это получилось.

– А я Миэра. – Инопланетянка приложила ладонь правой руки себе в область сердца, если её анатомия была схожи с человеческой, а затем коснулась ею же правого плеча Алана.

Насколько мог судить Хойл, это был местный жест приветствия. Лежать в присутствии девушки ему показалось неловко, и Алан сел на постели, удивившись, что практически не ощущает боли.

Для Миэры слов «Земля» оказалось явно незнакомо – она задумалась.

– А где находится твоя планета, Земля? Никогда о ней не слышала, – сказал она.

– Она находится в одном из спиральных рукавов нашей галактики. – Алан вряд ли мог объяснить точнее. – Земля по счёту третья от нашего солнца.

Это, конечно, мало что могло объяснить инопланетянке, но продолжив разговор, Алан понял, что Миэра вообще впервые видит перед собой представителя чужой звёздной расы. От девушки Алан узнал, что планета, на которую он попал, называется Садар, но те звёздные ориентиры, что называла Миэра, в свою очередь мало что говорили Алану. Куда более информативным явилось то, что он услышал от Миэры имя своего спасителя-садарийца, который первым заметил неизвестный корабль и его аварию. Им оказался брат Миэры, Касс. Едва только корабль звёздного странника рухнул на луну, Касс вместе с товарищами поспешил на помощь и успел вовремя.

Алан поинтересовался, почему всё-таки не испытывает никакой боли, и Миэра подробно рассказала, что у него было несколько переломов и травма головы, и он четыре дня не приходил в сознание. Садарийские врачи, профессионалы своего дела, делали ему уколы с особыми препаратами, ускоряющими регенерацию тканей организма и способствующими быстрому срастанию сломанных костей. К счастью, как выяснилось, садарийские препараты подействовали нужным образом и на землянина. Благодаря этому травмы Алана заживали буквально за считанные часы. Сейчас Алан не чувствует боли, потому что был уже практически здоров.

Уже через два дня Алана выписали и поселили во дворце самого диара (так садарийцы называли своего императора). Выяснилось, что Миэра – диарина, императорская дочь, а её брат Касс – наследник престола, которому отец в будущем передаст свою власть. Алан был очень удивлён, когда увидел, что среди садарийцев нет социально неравенства. Он видел, как диар и члены его семьи на равных общаются со слугами и теми, кто пришёл обратиться по какому-либо вопросу. Здесь никто не хвастался достатком или положением. Алан с грустью подумал, что на Земле подобного не будет никогда. А на Садаре больше всего ценились отношения с близкими и духовная культура, а не что-то материальное.

Едва выйдя за порог больницы, Алан на какое-то время потерял дар речи. Перед ним раскинулся огромный город необычайной красоты. Высокие, тонкие, как иглы, башни с установленными на самом верху зеркалами, видимо, для сбора солнечной энергии, воздушный транспорт, не спеша пролетавший над чистейшими улицами и двигавшийся в соответствии со строгими правилами, радовавшая глаз пышная изумрудная зелень в парках и садах, многоярусные магистрали, по которым, почти бесшумно проезжали поезда, и застеклённые висячие сады, размерами превосходившие многие земные парки – всё это завораживало и вызывало просто детский восторг.

– Впечатляет? – улыбнулась Миэра.

– Очень! – только и смог выдохнуть Алан.

– А как там у тебя, на твоей Земле?

– У нас есть много чего, мы и звездолёты построили, но такое нам грезится только в сказках, – развёл руками Алан.

Изумление, наконец, прошло, и Алан пошёл следом за девушкой по улице, изредка останавливая взгляд на светящихся жёлтых шарах, проносящихся высоко в небе на уровне облаков или даже выше.

– Это наши патрульные. – пояснила Миэра, заметив, куда он смотрит. – Они охраняют Садар от чужого вторжения и следят за порядком на орбите, чтобы, например, на нашу планету не падали астероиды. Небольшие метеориты патрульные расстреливают или взрывают, а если они крупные, то меняют направление их траектории. Но есть среди патрульных и другие, например, те, кто работают метеорологами, или являются сотрудниками ведомства, изучающего проблемы экологии. Так вот они занимаются измерением уровня солнечной радиации, и тогда мы принимаем защитные меры, чтобы наше солнце, Махоб, не выжгло поверхность Садара дотла.

Как уже понял Алан, эта проблема являлась главнейшей для садарийцев: планета располагалась слишком близким к карликовому солнцу, и оно немилосердно выжигало всё на её поверхности, придавая небу планеты огненно-кровавый оттенок. Даже сейчас, когда наступал вечер, дышать было трудно словно в полуденное время в пустыне: воздух за день чересчур раскалился. Повсюду, в каждом доме и на каждой улице, стояли огромные кондиционеры, работающие постоянно на полную мощность.

Живя во дворце гостеприимного диара Рива, Алан, как и все садарийцы, никогда без необходимости не выходил на улицу днём, но когда так случалось, ему приходилось надевать чёрные очки, закутаться с ног до головы в белые одежды, и быстро пробегать по улице, держась всегда в тени и избегая прямого солнечного света. Гулять они с Миэрой выходили рано утром, когда рассветное небо было золотисто-жёлтым, и вечером, когда оно становилось голубовато-синим. По ночам на тёмной стороне Садара часто бушевали ужасные по своей силе грозы – так перегретая за день атмосфера планеты отдавала напитавшую её энергию.

– И давно у вас такие проблемы? – спросил как-то Алан, когда они с Миэрой сидели поздно ночью в дворцовом саду. – Ведь не вчера же это началось!

– Это тянется уже многие годы, – печально вздохнула диарина, – но ничего нельзя изменить. Механизм гибели нашей планеты был запущен Вселенной давным-давно, задолго до рождения моих прадедов и прапрадедов. Садар год за годом приближается к Махоб, и когда-нибудь произойдёт неизбежное: Садар сгорит в его хромосфере. С поверхности нашей планеты уже исчезли все ледники, моря обмелели на две трети. Мой отец старается обеспечить водой всех, чтобы ни у кого не было её нехватки, он даже повелел вести бурение океанского дна, чтобы найти новые источники. А ведь в нынешнее время воды нам требуется очень много, хотя бы для полива парков, садов и теплиц. У нас есть водные станции, которые собирают воду во время гроз, но что будет, если из морей испарится последняя вода? Тогда вообще всё погибнет!

– Но почему тогда вы остаётесь на этой планете? – удивился Алан, вдыхая ночную прохладу и прислушиваясь к раскатам приближавшегося грома. – При вашем уровне технического развития давно уже можно было найти новый мир и переселиться туда. Миэра снова вздохнула:

– Увы, нам некуда переселяться. В окрестностях нашей звезды нет систем с пригодными для жизни планетами. Мы пытались двигаться дальше в космос, но на пределах наших возможностей мы не нашли свободных миров, А там, где встречались пригодные для жизни планеты, уже есть свои цивилизации, которые не захотели нас принять – но, в общем-то, это и понятно: кто же захочет делить свой мир с чужаками? Наша цивилизация прожила несколько десятков тысяч лет, и мой отец однажды сказал, что мы, садарийцы, уже отжили своё время, пора уступить дорогу более молодым и жизнеспособным. Знаешь, Алан, даже звёзды рано или поздно умирают, что уж говорить о цивилизациях!

Алану, конечно же, такие разговоры очень не нравились. Как могут эти садарийцы, представители могущественной расы рассуждать подобным образом, исповедуя махровый фатализм? Ведь за жизнь необходимо бороться до конца…

* * *

Алан Хойл прожил на Садаре целый месяц. За это время он привык к необычному и погибающему миру дружелюбных инопланетян, не удивлялся, когда с утра в каждом доме наглухо запирались окна, которые открывались лишь вечером. Алан много раз наблюдал, как метеорологические корабли-шары распыляют в атмосферу наночастицы частицы золота, чтобы отражать таким образом солнечный свет и хоть как-то замедлить разрушение озонового слоя. Однако подобные меры уже мало помогали – воды в морях становилось всё меньше, пышные сады Садара засыхали, сбрасывая жёлтую листву. Метеорологи пытались интенсифицировать процесс образования облаков и возникновения дождя, но и это не помогала, а сухие грозы стали обычным явлением.

Миэра каждый день приходила в комнату к Алану, садилась рядом, и у них начинался дружеский разговор, затягивавшийся на долгие часы. Диарина одевалась по моде садарийских девушек, в одежду, очень напоминающую индийское сари. Алан, замечая это, думал, что она одевается так из-за своего ангельского целомудрия, или из-за невыносимой жары. Сам того не замечая, он невольно сравнивал землян и садарийцев, находя некоторые похожие черты у обеих рас.