Текст книги "Заря новой эры (сборник)"

Миэра была очень любопытной. Она расспрашивала Алана о его родной планете, интересовалась, какие там люди, какой у них цвет кожи и волос, просила рассказать подробнее о достижениях его сородичей-землян. Всю полученную информацию она записывала в свой голографический дневник, как называл его Алан, не понимающий до конца принципа работы устройства.

На пальце Миэра носила кольцо с прозрачным фиолетовым камнем. При нажатии на камень в руках девушки возникало изображение – очень похожее на голограмму. Внешне это выглядело как вполне обычный блокнот-ежедневник – страницы его можно было листать руками, но когда Алан потрогал рукой эти страницы, то ощутил под пальцами не пустоту, а гладкую глянцевую бумагу! Миэра, взяв ручку, делала на страницах дневника записи, а когда заканчивала, вновь нажимала на камень кольца, и изображение блокнота – или это всё-таки был реальный блокнот? – погасло.

С помощью этого того же кольца Миэра показала ему трёхмерное изображение Садара с вращающимся вокруг него по своей орбите спутником – совсем как Земля и Луна… Алан вдруг испытал острое чувство ностальгии и тоски по родине – что там сейчас происходит? Увлечённый всем, что видел вокруг него, Алан поначалу не замечал, какими глазами смотрит на него Миэра, когда слушает его рассказы. Девушка ловила каждое его слово, слушала внимательно и с огромным интересом, а в её взгляде явно читались восторг и обожание. Сначала Алан подумал, что Миэра относится к нему так потому, что он представитель чужой расы, и девушке просто хочется наладить с ним контакт. Но в один миг его словно громом поразило: Ведь Миэра влюбилась в него! Почему Алан не заметил этого сразу? Возможно, потому, что девушка сама не делала никаких намёков, ни разу не призналась в своих чувствах, не пыталась приблизиться к Алану, когда они сидели вдвоём в саду, даже не брала его за руку, а просто смотрела на него влюблённым взглядом. В этом диарина тоже походила на некоторых благородных и благовоспитанных девушек Земли, и Алан подумал, что, видимо, все девушки и женщины, независимо от того, к какой расе они принадлежат и на каких планетах живут, всегда влюбляются одинаково.

Несмотря на своё глубокое сочувствие к садарийцам, Алан Хойл не мог остаться на их планете. Как исследователь космоса, посланный на разведку цивилизацией Земли, он не имел права погибнуть вместе с Садаром, но в то же время уже не мыслил своей жизни без Миэры. Алана тянуло к диарине, несмотря на их расовые различия. Он очень не хотел оставлять девушку на доживающем последние годы Садаре, но и не знал, согласится ли она на пожизненную разлуку с родными и друзьями.

Тем временем, новый корабль, построенный по образцу старого, уже ожидал старта. Вначале садарийцы предложили Алану взять один из их кораблей-шаров, однако управление автоматикой такого корабля, показалось Хойлу слишком сложным – на изучение и отработку новых принципов управления землянину потребовались бы годы тренировок. Тогда садарийцы, тщательно изучив обломки земного корабля, воссоздали почти такой же космический транспорт, на котором путешествовал Алан.

В один из вечеров Алан, устроившись под большим раскидистым деревом в дворцовом саду, спросил у Миэры:

– Миэра, а как долго ты меня любишь?

– Уже почти два месяца. – ответила она тихо. – С того самого дня, когда впервые увидела тебя в госпитале.

В темноте Алан разглядел, как девушка крутит в пальцах кольцо с мини-компьютером.

– Ты полетишь со мной к звёздам? – спросил он, втайне надеясь, что диарина всё-таки согласится.

Девушка долго молчала, а когда, наконец, заговорила, её голос был печален:

– Нет, Алан, я не полечу. Конечно, я понимаю твоё стремление спасти меня от неминуемой гибели, но… Я всё же не смогу оставить моих близких, братьев и сестёр по расе. Мы, садарийцы, единая цивилизация, и даже если нам будет грозить полное уничтожение, мы все вместе достойно встретим смерть, но не побежим от неё. Пойми меня, Алан, и прости! Я не могу…

Миэра отвернулась, занявшись кольцом, но Алан в свете блеснувшей на миг ночной молнии всё же успел увидеть стекающие по щекам девушки слёзы.

* * *

Диар Рив вызвал Алана Хойла к себе для разговора. Правитель Садара выглядел озабоченным и хмурым, но это было связано с усугублявшейся планетарной катастрофой, а не с его космическим гостем.

– Присаживайся, Алан, – сказал диар, приглашая вошедшего сесть в мягкое кресло напротив. – Разговор будет долгим и не простым.

Алан кивнул, сел и приготовился слушать.

– Я хочу поговорить с тобой о своей дочери, Миэре, – начал Рив. – Ты знаешь, что она любит тебя? – Алан снова кивнул, и диар продолжил: – В нашем обществе любовь означает привязанность, но, в первую очередь, не телесную, а духовную. Отношения между супругами у нас неприкосновенны и святы, их ничем нельзя опозорить. Садарийцы не знают измен, которые порой мы на наблюдали у других народов Вселенной. – Рив тяжело вздохнул. – Тебе не следует больше встречаться с Миэрой, Алан. Улетай к своим звёздам, только оставь мою дочь в покое. Нет, конечно, я ничего не имею против ваших отношений, но ведь ты не сможешь здесь остаться. Ты навсегда останешься чужим для нас, поскольку над твоими чувствами всегда будет преобладать долг перед цивилизацией Земли – ты отправлен искать обитаемые миры. Поэтому не задерживайся здесь. Чувства моей дочери к тебе очень сильны, но Миэра мучается, понимая, что у вашей любви нет будущего. Конечно, ты можешь забрать Миэру с собой, но какая судьба будет ожидать её? Если вы полетите к далёким звёздам, то ей придётся находиться вместе с тобой в анабиозе. Да, я не спорю, что в этом случае моя дочь проживёт гораздо дольше, но что Миэра станет делать одна, отколотая от своего народа, последняя из садарийцев? Это чувство будет терзать её душу до самой смерти! А когда, если твои поиски окончатся благополучно, ты вернёшься вместе с ней на свою родину, то, скорее всего, моя дочь станет объектом исследований для учёных твоей Земли. Ведь так?

Алан молчал, понимая, как прав диар.

– Поэтому я и говорю, продолжал правитель Садара, – не заставляй мою дочь страдать ещё сильнее. Улетай завтра же! Наш мир уже не спасти, даже мы сами не можем ничего сделать. Раньше в нашем звёздном скоплении Орхоне было много планет, и населяли их расы, с которыми мы когда-то соседствовали. Но все эти народы погибли – одни из-за гибели своих солнц, другие из-за какой-либо ещё глобальной катастрофы, третьи уничтожили себя в войнах. Цивилизации, как и звёзды, рождаются, развиваются, стареют и умирают. Однако смерть космических светил происходит по-разному. Есть звёзды, которые взрываются, оставляя после себя лишь остывающие туманности, а есть и те, что гаснут медленно, веками, тысячелетиями. Любой же цивилизации лучше погибнуть сразу, например, от падения огромного астероида или кометы, поскольку медленное старение означает деградацию, упадок культуры, разорение в душах. Мы, садарийцы, одна из самых древних рас в Орхоне, наш уровень развития настолько высок, что нам просто нет равных. Но сейчас наше развитие остановилось. Мы придумали и создали всё, что необходимо, и теперь нам больше нечего изобретать. Наша раса умирает так же, как и Садар, хотя деградация пока и не коснулась нас совсем глубоко. В своей памяти мы храним воспоминания о цивилизациях, скатившихся в пропасть регресса. Мы наблюдали: когда цивилизация гибнет, когда скудеют ресурсы планеты, то люди убивают друг друга, не щадя даже собственные семьи, отнимая воду, еду, последние средства существования. Их обезумевшие от власти политики желали захватить как можно больше территорий, а злые гении-учёные создавали всё больше смертоносного оружия. Мы не желаем превращаться в этих низших существ, кровожадных зверей, потому и ждём смерти, которая, я надеюсь, придёт к нам раньше, задолго до того, как Садар упадёт на Махоб.

* * *

Перед самым отлётом Миэра пришла проводить Алана. Девушка улыбалась ласково, однако взгляд её был грустным. Диарина впервые за всё время взяла руку землянина в свою – ладонь у Миэры была мягкой и и тёплой.

– Как у вас, землян, принято? Никаких долгих прощаний? – спросила девушка тихим шёпотом. – Я не буду плакать, чтобы не омрачать и без того болезненное расставание. Прощай, мой друг, мой самый любимый звёздный странник… – Она вложила в ладонь Алана своё кольцо. – Это тебе на память от меня. Ты не понимал, как оно устроено, но на самом деле всё просто. Встроенный компьютер, соединяясь через кольцо с твоей кожей, может считывать мысли, поэтому при нажатии на камень нужно просто подумать, какой файл или какую программу ты хочешь открыть, и всё получится. Не забывай меня, Алан!

Она повернулась и быстро пошла прочь. Алан молча смотрел вслед девушке, сжимая в руке кольцо. Диар и его сын Касс коротко попрощались с Хойлом, пожелав удачи в полёте. Алан по земному обычаю пожал каждому руку и ступил на борт корабля.

Садясь в кресло пилота, Алан лишний раз подивился мастерству садарийцев и тому, что его новый корабль до боли похож на прежний. Привычно пристегнувшись ремнями, Алан нажал кнопку пуска двигателей.

Оказавшись в открытом космосе, Алан захотел ещё раз взглянуть на Садар. Расстояние между планетой и звездолётом уже было приличным, но родину садарийцев пока было хорошо видно. Алан подобрался к иллюминатору и увидел ярчайшую жёлтую вспышку на фоне красного диска Махоб. С помощью бортового компьютера пилот направил в ту сторону внешние видеокамеры и увеличил полученное изображение. Это был колоссальной мощности взрыв. Потрясённый и шокированный Алан увидел, что взорвался…сам Садар! Садарийцы убили самих себя! Но зачем, зачем они это сделали?!..

Впрочем, Алан знал, что толкнуло древнюю цивилизацию на это добровольное массовое самоубийство: садарийцев сильнее смерти страшила деградация, и, чтобы избежать её, они уничтожили себя и свой мир. Взорвать саму планету они явно решили для того, чтобы не оставлять кому-то, кто может прийти туда после них, следов своей цивилизации. Видимо, им претила даже мысль о том, что кто-то станет копаться в руинах и выставлять в своих музеях уцелевшие артефакты ушедшей культуры и кости существ, когда создавших эту культуру.

Алан до крови закусил губу, чтобы не разреветься, как мальчишка – принести себя в жертву, лишь бы не допустить упадка, разрухи и войны! Миэра тоже добровольно пошла на это… Садарийцев не устраивало медленное угасание цивилизации, и они взорвали её, словно сверхновую звезду…

Алан выключил обзорный экран и сжал в пальцах кольцо Миэры, надавливая на прозрачно-фиолетовый камень – и перед ним возник уменьшенный голографический образ диарины.

– Алан, моя любовь к тебе сильнее смерти, дольше вечности и горячее звезды, – говорила Миэра, улыбаясь. – Она не пройдёт с течением времени и никогда не остынет. Я знаю, что твоя любовь ко мне также сильна, как и моя к тебе. Пусть моя душа всегда будет рядом с тобой, сопровождая на десятках световых лет в пути и не покидая ни на миг.

Изображение погасло, а Алан, как ни старался, всё же не смог сдержать слёз отчаяния и утраты.

Звёздная даль

Нэнси Адамс нервно прохаживалась по бетону космодрома, тщетно пытаясь хоть как-то успокоиться. Ей предстояло впервые лететь на ракете, и она ужасно волновалась. Нэнси, молоденькая школьная учительница, должна была отправиться на Луну на новую работу. Человечество совсем недавно стало обживать земной спутник, и развивающимся колониям требовались специалисты определённых профессий, связанных в первую очередь с наукой и образованием.

Кроме Нэнси, в экипаж входили ещё двадцать четыре человека – два пилота, восемь врачей, пять инженеров, четыре физика-ядерщика, планетолог, два биолога и ещё две учительницы. Раньше, ещё несколько лет назад, на Луну ежегодно отправляли по три-четыре человека, но потом Правительство решило, что это слишком затратно, и потребовало от Космического Агентства создания нового космического корабля, рассчитанного на большее количество пассажиров.

Первый корабль, созданный по этому проекту, сейчас как раз и готовился к старту. Это действительно совершенно новый корабль экспериментального проекта. Подробности не разглашались, но, по слухам, как раз в этом полёте собирались опробовать принципиально новый двигатель. Корабль с Земли поднимали привычные водородные ракеты, но уже в экзосфере запускался недавно созданный ядерно-плазменный привод, который должен был обеспечивать кораблю движение с постоянным ускорением, равным ускорению силы тяжести на Земле. Это, во-первых, обеспечивало бы экипажу комфортные условия полёта без невесомости, и сокращало бы время в пути всего до трёх часов. Чуть больше часа корабль должен был набирать скорость, и примерно столько же – тормозить. Поговаривали, что эти двигатели в скором времени откроют человечеству дорогу не только к планетам Солнечной системы, но и к звёздам. Впрочем, эта новизна и волновала Нэнси, чувствовавшей себя неким подопытным кроликом.

– Нужно успокоиться, нужно успокоиться! – быстрым шёпотом говорила девушка, повторяя одни и те же слова, словно мантру. – Нужно успокоиться!

Она и не заметила, как к ней подошёл Марк Элдридж, первый пилот.

– Всё нервничаешь, Нэнси? Не переживай, ничего страшного в этом перелёте нет. Зато опробуем новый корабль, представляешь, как вам повезло? Всего три часа, меньше чем на самолёте через океан, и ты уже на Луне. К тому же многие в команде, как и ты, летят впервые. – Марк немного помолчал, засмотревшись на устремлённый в небо новейший космолёт, напоминавший огромное вытянутое яйцо, стоявшее на четырёх толстых колоннах – водородных ракетах, а потом снова повернулся к девушке: – Я мог бы дать сигарету, чтобы ты успокоилась, но перед полётом курить нельзя…

– А я и вообще не курю! – фыркнула Нэнси.

Нэнси не успокоилась, даже когда оказалась внутри корабля – не давала покоя мысль о том, как она перенесёт минуты перегрузки? Конечно, в Космическом Агентстве их всех достаточно тренировали, но кто знает, что там с этим новым кораблём? Одно немного радовало: обещали, что почти не будет не будет невесомости, только несколько минут при манёвре на торможение.

Пассажирский салон космолёта напоминал кабину комфортабельного воздушного лайнера. Нэнси заняла своё место в мягком кресле рядом с биологом Викторией Картер, и пристегнулась ремнями.

В грузовом отсеке закончилась погрузка – космолёт имел и повышенную грузоподъёмность по сравнению со старыми моделями. Сейчас он принял на борт новейшее оборудование, множество разнообразных технических и медицинских устройств, станки, 3D-принтеры, а также большой запас продовольствия и предметов быта – лунная колония примет всё это с великим удовольствием.

Руководитель полётов дал команду на старт – механический голос отсчитывал последние секунды. Нэнси, да и все остальные, вжались в кресла.

– Пять…четыре…три…два…один…Старт!

Где-то внизу, в ослепительном пламени, остались стартовые опоры, космодром и Земля. Грохот водородных двигателей и характерная тряска быстро сменились гудом на низких тонах – как объясняли Нэнси, именно так должен «звучать» реактор корабля, но настораживало то, что перегрузка не спала до нормальной земной силы тяжести, а чувствительно возросла, правда, пока ещё в терпимых пределах.

С трудом повертев головой, Нэнси увидела обеспокоенные лица других пассажиров.

– Что-то меня в кресло вжимает, или мне только кажется? – просипела Виктория Картер, ещё пытаясь шутить. – А обещали комфортный полёт, придурки!..

В этот момент включилась внутренняя связь:

– Внимание пассажирам, говорит командир корабля Марк Элдридж! У нас нештатная ситуация – мы не контролируем реактор, ускорение возрастает. Связи с ЦУПом нет, сильные электромагнитные помехи. Всем сохранять спокойствие, мы пытаемся восстановить контроль над системами корабля.

– Ох ты, дьявол! – еле шевеля губами ругнулась Нэнси: нехорошее предчувствие её не обмануло.

– Весёленькое дело, – сдавленно просипела биолог, – реактор они не контролируют! Держись, подруга, может, выкарабкаемся…

Нэнси из последних сил вцепилась в подлокотники и зажмурилась, чувствуя, как тело наливается неимоверной свинцовой тяжестью. Космолёт не трясло, только ровный низкий гул и ощущение, словно на тебя равномерно набрасывают все больший и больший груз.

Когда перегрузка вдавила её в кресло настолько, что стало невозможно дышать, Нэнси потеряла сознание.

* * *

Когда Нэнси пришла в себя, сил не оставалось даже на стоны, и дико болела голова. Рядом безвольно колыхалась в ремнях Виктория Картер с кровоподтёками из носа – на корабле царила невесомость!

Нэнси увидела, что в воздухе плавают мелкие незакреплённые предметы, и почувствовала, что губы и подбородок мокрые – от перегрузки у неё тоже открылось носовое кровотечение. Не расстёгивая ремней, чтобы не улететь из кресла, она зашарила в карманах в поисках носового платка, и когда кое-как остановила кровотечение, и стёрла с лица кровь, то прислушалась.

Ровного гула реактора не было слышно, а в салоне начали раздаваться голоса приходивших в себя пассажиров. Виктория тоже очнулась и сейчас тихо ругалась, массируя себе виски. Нэнси молча потянула ей пачку бумажных платочков.

Люк кабины пилотов распахнулся, и в пассажирский салон выплыл Элдридж. У первого пилота на лице тоже красовались кровоподтёки, белки глаз покраснели от лопнувших сосудов. Посмотрев на командира корабля, Нэнси подумала, что и сама выглядит не лучше.

– Все живы? – поинтересовался он.

Со всех сторон раздались слабые, но утвердительные голоса – похоже, никто серьёзно не пострадал, все благополучно пережили странную выходку корабля. Врачи, оправившиеся от пережитого, уже проверяли состояние других членов команды, плавая от одного кресла к другому.

Марк, поплавав по салону и убедившись, что каких-то видимых повреждений нигде нет, завис перед кабиной пилотов и сказал:

– Друзьям мои, ситуация не просто не штатная, а совершенно не понятная. Связи с Землёй и лунной базой нет, эфир вообще пустой, обычный космический шум, никаких сигналов. Более того – мы не можем определить наши координаты – никаких привычных ориентиров компьютер найти не может.

– Этот как так? – удивилась планетолог Джоанна Мэйси. – Сколько времени мы в полёте?

Командир корабли пожал плечами:

– Судя по корабельном хронометру, с момента старта прошло чуть меньше трёх часов, но вокруг нас совершенно незнакомые звёзды… На расстоянии примерно 400 миллионов километров видна звезда, но это совершенно точно не Солнце – спектр похож на солнечный, но явно не тот. Точнее определить не можем, в памяти компьютера нет таких данных.

– Чего-чего? – подал голос физик Кеннет Лидс. – Как мы могли улететь из Солнечной системы, что за бред! Уж не хочешь ли ты сказать?..

Марк задумчиво потёр щёку.

– Я понимаю, что это вроде как невозможно, но похоже, новый двигатель выкинул с нами какую-то шуточку. Сейчас, кстати, наша скорость, если судить по доплеровскому смещению в спектрах звёзд прямо по курсу, за кормой и на траверзе, нулевая – мы висим в пространстве, и как это может быть, совершенно не понятно. На старте двигатель набирал скорость без отсечки – мы с Джеффри уже выяснили: вышла из строя плата ограничителя ускорения. Не ясно, сколько мы двигались с ускорением, но явно не слишком долго, иначе нас ускорение просто бы убило, так как, насколько мне известно, двигатель может выдать до 30 «же». А нас не убило, даже никого не покалечило – так, синяки, не более…

– Так ты предполагаешь, подтвердилась теория о проколе пространства на больших ускорениях? – спросил физик. – Бредовая теория, на мой взгляд.

Элдридж, вися в воздухе, пожал плечами:

– Ну, бредовая или нет, но мы явно не в Солнечной системе – компьютер не может привязаться ни каким известным объектам для позиционирования в пространстве.

– М-да, дела… – Кеннет Лидс помотал головой, одновременно взмахнув руками.

Ему тут же пришлось судорожно хвататься за подлокотники, так как ремень он уже расстегнул, и его в невесомости потащило прочь из кресла. Физик вернул себя на место и снова пристегнул ремень.

До Нэнси стала доходить то, что, вероятно, случилось.

– То есть, мы прыгнули через пространство, бог знает, куда? – спросила она, ни к кому особо не обращаясь. – Как же мы вернёмся?

В салон из кабины пилотов вплыл Джеффри Клаптон, второй пилот.

– Если это правда, то назад нам дороги нет по любом. Мы ведь даже не знаем, в какой стороне Солнце. Командир, я поставил запасную плату контроля реактора. Может быть, попробуем запустить двигатель?

Нэнси посмотрела на него расширенными от ужаса глазами:

– Вы с ума сошли?! А если снова такое?..

Джеффри криво усмехнулся:

– А что вы предлагаете, мэм? Продолжать висеть в пространстве?

Пассажиры, несостоявшиеся сотрудники лунной базы, все, как один уставились на командира. Элдридж помолчал, а затем сказал:

– Смотрите, Джеффри прав. Мы не так далеко от некой звезды, она, к счастью, во многом похожа на наше Солнце, вокруг неё вращаются планеты – мы пока обнаружили четыре сравнительно небольшие, и две планеты-гиганта. Одна из них очень похожа на Юпитер по размерам, но явно не Юпитер, а, скорее, карликовая красная звезда. Одна планета предположительно похожа на Землю – в этом смысле, нам здорово повезло, и нам, по крайней мере, хватает топлива добраться до этой планеты. Нужно двигаться туда и проверить, можно ли там высадиться. Другого пути нет – еды у нас навалом, но вот кислорода, даже с учётом системы регенерации, максимум хватит на месяц. Найти Землю мы не сможем. Попробовать сделать ещё один прыжок? Но, куда нас вынесет – может быть, мы окажемся в пустоте, где и звёзды-то рядом не будет. А, кроме того, я не уверен, что второй раз мы вообще сможем выполнить прыжок – это ведь надо снова ускоряться с такими перегрузками, которые нас, возможно убьют.

Нэнси помотала головой:

– Нет-нет, только не это, хватит уже…

Элдридж согласно кивнул:

– Ну, думаю, нет смысла обсуждать варианты – вариант всё равно всего один. По данным нашего бортового телескопа, планета, о которой я говорил, имеет атмосферу с хорошим содержанием кислорода. Это уже великий шанс выжить. У нас куча разного оборудования, мы имеем шансы неплохо устроиться!

Он подмигнул пассажирам, а затем повернулся ко второму пилоту:

– Ну, Джеф, давай будем пробовать, но если и вторая плата накроется…

Марк легонько подтолкнул коллегу в пилотскую кабину, вплыл за ним следом и уже хотел закрыть, когда планетолог крикнула:

– Послушайте, Марк, а можно сперва в туалет сходить?

Командир завис в дверном проёме и улыбнулся.

– Мэм, не стоит сейчас пытаться сделать это в спешке и в невесомости. Потерпите немного – скоро у нас будет нормальная сила тяжести.

– А если вдруг снова?.. – Джоанна не договорил.

– Не будем о грустном, – снова улыбнулся Марк. – Если вдруг такое снова, то, возможно, туалет уже не понадобится.

Дверь в кабину пилотов закрылась, и через минуту по громкой связи снова раздался голос командира корабля:

– Дамы и господа, прошу пристегнуть ремни, мы стартуем. Компьютер выдаёт расчёт движения с постоянным ускорением в течение около пятнадцати часов, затем мы сделаем манёвр, после чего ещё примерно столько же будем тормозить, чтобы выйти на орбиту планеты. Ускорение составит примерно тридцать процентов от нормы: мы решили поберечь топливо – кто знает, вдруг нам потребуется ещё полетать. То есть, если всё будет нормально, часов через тридцать мы узнаем, что это за планета. Начинаю отсчёт!

Раздался уже знакомый гул, и Нэнси сжалась в кресле, ожидая беды, но на этот раз страшного ничего не происходило. Тяжесть вернулась, заметно меньшая, чем на Земле, но она не нарастала, и невольные первопроходцы дальнего космоса радостно стали переглядываться и обмениваться мнениями.

Минут через десять пилоты по громкой связи объявили, что двигатель работает в штатном режиме, все системы функционирует нормально, и разрешил отстегнуть ремни. Пассажиры стали подниматься, и в туалет выстроилась очередь – дам, естественно, все пропустили вперёд.

* * *

С планетой им повезло – когда корабль был выведен на орбиту, Элдридж открыл бортовые иллюминаторы, и людям предстал мир, изумительно похожий на Землю – такие же голубые просторы океанов, белый хлопья облаков, а кое-где и свинцовых туч. Конечно, очертания материков ничем Землю не напоминали, но было ясно – на планете можно жить. Бортовые анализаторы показывал состав атмосферы, очень близкий к земной, отсутствие вредных примесей, очень комфортную температуру. Система наблюдения зафиксировала на поверхности многих материком разнообразный ландшафт – в общем, здесь было всё: леса, степи, горы и пустыни. Следов цивилизации обнаружено не было, похоже, что разумные существа здесь либо не появились, либо пока не вышли пещер.

Ось планеты имела очень незначительный наклон к плоскости её орбиты, которая судя по измерениям, была близка к круговой, а это означало, что климат на планете имеет явно выраженную зональность: где-то было вечное лето, где-то то ли весна, то ли осень, а где-то, ближе к полюсам, и постоянная зима. Наличие магнитного поля обещало, что уровень радиации местного солнца на поверхности должен был быть приемлемым – в общем, если со стартом с Земли экипажу «Селены» явно не повезло, то сейчас им выпал счастливый шанс, один на миллиард миллиардов.

Если на планете не было разумных существ, то животные явно должны были иметься, и встал вопрос о возможных средствах защиты.

– Капитан, – поинтересовался геолог Мэт Бредфорд, – у вас хоть пистолеты есть? Вроде бы пилотам положено иметь, я слышал. А нам надо бы какой-то инструмент среди груза найти, топоры, хотя бы – мало ли, какое зверьё встретится.

Пилоты переглянулись, усмехаясь.

– У нас в трюме есть спецконтейнер, мы должны были доставить его охране лунной базы, – сообщил Марк. – Там оружия и боеприпасов до чёрта.

– Вот так повезло! – потёр ладони геолог. – Значит, беззащитными не окажемся.

Сажать корабль нужно было на водородных ракетах – ядерно-плазменный двигатель вызвал бы сильное заражение местности. К счастью, горючего в посадочных двигателях пока хватало.

Для посадки выбрали местность по климату напоминающую влажные земные субтропики. Долго подыскивали удобную площадку, и, наконец, такая нашлась прямо недалеко от морского побережья.

Пассажиры снова заняли места в креслах. Корабль, сойдя с орбиты, какое-то время маневрировал на основном двигателе, а на высоте около двадцати километров включились водородные ракеты. «Селена», грохоча и сотрясаясь, в клубах пламени опустилась на поляне на небольшой и плоской лесистой возвышенности, плавно спускавшейся к песчаному берегу моря.

После посадки были взяты пробы воздуха, микроорганизмов, и после исследования в бортовой экспресс-лаборатории командир разрешил открыть люки. Неожиданный и напряжённый перелёт, длившийся вместо трёх часов более двух суток, вымотал космических странников, и чистейший воздух, ворвавшийся внутрь корабля, сразу опьянил их и вскружил головы. Если бы «Селена» был обычным космическим кораблём старого типа, приспособленным к работе только со специальным космодромным оборудованием, то спуск на поверхность планеты потребовал бы неординарных решений – выходной люк пассажирского отсека располагался почти в сорока метрах над землёй. Но здесь были применены совершенно новые решения, и корабль был рассчитан к посадкам и выгрузкам грузов в совершенно не оборудованных местах. Пассажирский выход имел выдвижной лифт, совмещённый с обычной лестницей на случай выхода из строя подъёмного механизма, а грузовой отсек располагал разнообразным набором механизмов, позволявших экипажу самостоятельно разгрузить корабль, где бы он ни приземлился. Ещё на Земле, впервые знакомясь с устройство нового космолёта, Марк Элдридж подумал, что корабль этот проектировался явно не для перевозок на Лунных трассах, а, похоже, специально для освоения новых планет. Иначе как объяснить эти системы разгрузки и другой набор бортового оборудования? Вот они проверили возможности нового корабля – правда, сообщить на Землю об успешных испытаниях не смогут…

Нэнси опустилась на траву, в которой пестрели разнообразные цветы. Рядом плескалось бирюзовое море, волны тихо накатывали на песчаный берег и также тихо откатывали назад. В лесу невидимые птицы, точно фантастические флейтисты, выводили удивительные трели. В небе светили два солнца, одно большое, почти земного цвета, а другое маленькое, красноватое. Тёплый бриз, наполненный ароматами моря, трав и цветов, ласкал кожу.

– Как здесь красиво! – прошептала она. – Возможно, сгоревшая плата стоила того.

– А вода в море очень тёплая и тоже солёная, как на Земле! – весело прокричала Джоанна, уже попробовавшая воду босой ногой и, видимо, языком.

Взрослая девушка-планетолог радовалась, как ребёнок, перебирая ракушки в мокром песке.

– Аккуратнее, мэм, предупредил Марк, стоявший с оружием и внимательно осматривавшийся по сторонам. – Мы пока не знаем, нет ли тут местных акул или чего ещё нехорошего!

Рядом дурачились другие девушки, несостоявшиеся работники лунного города. Нэнси перевернулась на спину и стала смотреть в синее небо, по которому проплывали редкие белые облака. – Смотрите, здесь ягоды есть! – крикнул кто-то с опушки леса. – Надо будет проверить, насколько они съедобны. Есть предложение – назовём её Тэрра!

Серьёзные люди, учёные и преподаватели, были сейчас похожи на робинзонов, попавших после кораблекрушения на гостеприимный необитаемый остров.

Найденные в лесу ягоды внешне оказались очень похожи на ежевику, только гораздо крупнее, анализ показал их полную безвредность, как и многого другого на этой планете. Кроме них были обнаружены стелющиеся по земле низенькие кустарнички, густо усыпанные другими ягодами, напоминающими барбарис и клюкву, а также странное растение – лиана с гроздьями плодов, напоминавших виноград. По ветвям деревьев с пугливой быстротой скакали пушистые зверьки, с первого взгляда напоминавшие белок, но каких-то крупных хищников пока не встречалось, и оружие, к счастью, применять ни разу не пришлось.

– Истинный рай! – как заворожённая, повторяла Нэнси, идущая по лесу вслед за остальными.

Свет двух солнц просвечивал сквозь изумрудную листву, создавая нереальное переплетение теней. Тэрра во многом была прекраснее Земли, и с этим нельзя было не согласиться.

* * *

Прошло несколько дней. За это время люди успели немного привыкнуть к жизни на Тэрре. Из двух грузовых модулей корабля они обустроили себе жилище, превратив отсеки моделей в уютные комнаты, хотя мужчины, шутя, предложили построить большой шалаш из листьев и веток. Биологи, окружив себя привезённым оборудованием, с удовольствием изучали воду, собранную во время недавней грозы. Некоторые сомневались, можно ли ходить под дождём, опасаясь, что это может повредить коже. Но выяснилось, что ни в воде, ни в воздухе планеты уж точно нет никаких вредных примесей, и вода в океане тоже абсолютно чистая.