Текст книги "Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Семенович Воронцов. Рыцарь Российской империи"

Войска Менье, встретясь с Тульским и Навагинским полками, вытеснили их из аббатства Воклер и овладели мызой Гертебиз. М. С. Воронцов предпринимает решительный удар, он приказал 14-му батальону егерского полка броситься бегом в штыковую атаку, а сам повел последний остающийся резерв бригады генерал-майора Понсета на левый фланг[167]167
  1812–1814… С. 300–301.


[Закрыть]. Русские вновь овладели мызой Гертебиз [168]168
  Там же. С. 302.


[Закрыть].

В первом рапорте на имя Винценгероде М. С. Воронцов отдает должное заслугам русских офицеров в этой операции, он отмечает особую храбрость всех солдат и многих командиров, среди которых – генерал-майоры: барон Пален, Понсет, Красовский; полковники: Маевский, Астафьев, Тюревников и полковник артиллерии Апушкин. М. С. Воронцов особо выделяет военный талант генерал-лейтенанта графа И.К. Орурка, чье воинское искусство, по словам М. С. Воронцова, хорошо известно в Европе.

Утром 23 февраля (7 марта) французы готовились атаковать М. С. Воронцова, Блюхер намеревался напасть на неприятеля в тот момент, когда кавалерия Винценгероде появится в тылу у французов. Но в 9 часов утра было получено известие, что вся кавалерия еще находится в долине реки Леты, у Шевриньи (Шиврини)[169]169
  Данный населенный пункт у M. Богдановича имеет название Шевриньи, а в рапорте М. С. Воронцова – Шиврини.


[Закрыть]. Блюхер приказал генералу Сакену, имевшему под началом пехоту Воронцова и свой корпус, используя позиции на плато, удерживать движение неприятеля; в резерве его стояли войска Ланжерона. Сам фельдмаршал предполагал принять команду над кавалерией Винценгероде и ускорить ее движение.

Но в 11 часов, когда со стороны Краона уже около часа раздавалась канонада, большая часть кавалерии еще не успела миновать Шевриньи (Шиврини). Это произошло во многом из-за характера гористой местности: узкие дороги, усыпанные камнями, затрудняли движение кавалерии, к тому же переход усложнялся наличием значительного количества техники.

Краонская битва велась во время передвижения войск Блюхера, не достигших предполагаемой цели. Корпус Воронцова расположился на пространстве, представляющем плато между рекой Летой, протекающей на севере в узкой болотистой долине, и рекой Эной, ограничивающей плато с его южной стороны, изрезанной глубокими оврагами.

С востока довольно значительный овраг отделял эту плоскость от Краонского плато, и отюда местность отлого возвышалась до селения Тройон. Между Сен-Мартеном и Айлем горный скат, обращенный к Лете, был покрыт лесом. Позиции образовались оврагами, служащими прикрытием с фронта, и крутыми скатами плато, затрудняющими обходы с флангов. На одной из таких позиций, избранной генералом Понсетом, между селениями Айль и Жюминье, расположились войска М. С. Воронцова. Под его непосредственным началом состояло: 30 батальонов – всего 16 300 человек пехоты, 8 эскадронов регулярной кавалерии в числе до 1000 человек и столько же казаков. Следовательно, более 18 000 человек с 96 орудиями позади селений Серни и Тройон; на расстоянии около семи верст от фронта позиции стояли кавалерия Васильчикова в составе 32 эскадронов (всего 2700 человек) и казачий отряд Карпова в числе 1500 человек[170]170
  Богданович М. Указ. соч. С. 316.


[Закрыть].

Около 9 часов утра, как пишет в рапорте на имя Ф.Ф. Винценгероде М. С. Воронцов, было замечено решительное неприятельское движение. Колонны французов показались на горе, где накануне сражалась бригада генерал-майора Красовского; выстроив там большие силы, они стали спускаться в лес, еще удерживаемый в то время Красовским, которому М. С. Воронцов приказывал тихо отступать на позиции, а артиллерии быть в полной готовности. Маршал Виктор, под личным началом которого была дивизия Бойе-де-Ребеваля, расположил ее за полуразвалившимся редутом и выдвинул вперед 12 орудий. Едва он отдал приказ, как был ранен и удалился с поля сражения. Впоследствии французы, видя удачное расположение нашей артиллерии, выставили до 100 орудий. После ранения маршала Виктора сам Наполеон открыл канонаду из гвардейских батарей около десяти часов утра. Начался жесточайший огонь с обеих сторон. Русские войска, поставленные в три линии на довольно узком месте, несли большие потери. Наполеон отдает приказ маршалу Нею, командующему своим корпусом, корпусом Виктора и драгунской дивизией Русселя (всего до 1400 человек), направить главную атаку на русских с левого фланга. С правого фланга нашу позицию должен был обойти граф Нансути с дивизией Эксельмана и польскими уланами Паца (всего до 2000 человек кавалерии).

М. С. Воронцов отмечает в своем рапорте: «Но ничто не могло ни устрашить, ни расстроить пехоту нашу, а наша артиллерия, пользуясь со всем возможным искусством выгодой места, действовала таким образом, что двухкратно сильные колонны неприятельской кавалерии и пехоты, на нас наступавшие, были от огня нашего приведены в совершенное расстройство и принуждены отступить; неустрашимость и хладнокровие, оказанные в сем случае командующим всей артиллерией господином генерал-майором Мякиным и господами Винстером, Зальцманом и прочими артиллерийскими начальниками, не могут довольно быть выхваляемы»[171]171
  1812–1814… С. 305.


[Закрыть].

Воронцов постоянно подчеркивает заслуги солдат и офицеров, сражавшихся под Краоном, причем чувствуется его искреннее, неподдельное восхищение их подвигами.

Несмотря на то что у французов был отличный проводник, плохое состояние дорог не позволяло артиллерии поддерживать кавалерию Эксельмана и Паца под началом графа Нансути, пытавшегося обойти наш правый фланг. К тому же, как отмечает Воронцов, этому способствовало отличное действие шести орудий под командой храброго полковника Апушкина. Михаил Семенович раскрывает намерение Наполеона обойти нашу позицию со стороны селения Айль, то есть с левого фланга, для чего был послан сильный пехотный корпус маршала Нея. «Но искусными распоряжениями генерал-лейтенанта Лаптева, действиями артиллерии господина полковника Паркенсона и храбростью 2-го и 19-го егерских полков, которые в штыки ходили на неприятеля, оный сильным сопротивлением прогнан с большим уроном. При сем генерал-лейтенант Лаптев, к несчастью, ранен в ногу обломком от гранаты, и я лишился содействия и советов сего отличного генерала»[172]172
  1812–1814… С. 305.


[Закрыть]. Получив отпор на правом фланге, французы вновь сосредоточили усилия на левом фланге и центре русских войск. В своем рапорте Воронцов отдает должное заслугам генерал-майора Вуича, приказавшего батальону 19-го егерского полка с подполковником Царевым броситься в штыки, видя опасное положение полковника Паркенсона, а затем Ширванский пехотный полк холодным оружием атакует неприятеля, прикрывая нашу артиллерию. В это время на Ширванский полк обрушилась целая кавалерийская дивизия французов, но полк под командованием генерал-майора Заварыкина «не только не расстроился сим нападением, но принял кавалерию батальонным огнем, остановил и расстроил оную, потом пошел на нее в штыки, обратил оную в бегство с большой потерей и взял в полон несколько офицеров и солдат. Храбрый генерал-майор Заварыкин в сем случае тяжело ранен пулею навылет, когда он ободрял подчиненных и подавал пример неустрашимости. Командующий же коннобатарейною ротою полковник Паркенсон, к общему сожалению, убит» [173]173
  Там же.


[Закрыть].

Судя по рапорту М. С. Воронцова, он постоянно держит под контролем события разворачивающейся битвы, в нужный момент направляя действия русской армии. Это подтверждают и последующие его распоряжения на левом фланге русских войск, когда Воронцов, видя продолжающиеся атаки неприятеля, подкрепляет стоявшие там войска бригадой генерал-майора Глебова (6-м и 4-м егерскими полками). Французская кавалерия тогда же лишилась своего главного начальника генерала Груши, тяжело раненного во время подготовки удара по дивизиону павлоградских гусар.

В то время как французская кавалерия, лишившись генерала Груши, находилась в бездействии под картечью, Ней и Бойе-де-Ребеваль постоянно направляют Наполеону гонцов с просьбами о подкреплении, так как их пехота понесла большой урон и значительная часть артиллерийских орудий выведена из строя. Наполеон приказывает ускорить движение дивизиям Шарпантье (корпуса Виктора) и корпусу Мортье. Воронцов, заметив вдали наступление неприятельских резервов, приказывает генерал-майору Заварыкину (Зварыкину) с Ширванским полком и с одним батальоном 19-го егерского полка начать штыковую атаку на дивизии Манье, Кюриали и Ребеваля. «Это нападение имело полный успех: неприятель был отброшен в лес и, столпившись в воклерском овраге, потерпел большой урон от действий русских батарей. Дивизия Лафарьера, бросившаяся на Ширванский полк, будучи встречена огнем стрелков и батальонов, построенных в колонны к атаке, ушла в овраг вслед за пехотою. Сам Лафарьер был тяжело ранен»[174]174
  Богданович М. Указ. соч. С. 320.


[Закрыть].

Удерживая около пяти часов занятую позицию, Воронцов получает приказ генерала Сакена в случае наступления французов значительными силами отступить в Лану, где Блюхер собирал свои войска. Михаил Семенович пишет в рапорте Винценгероде, что даже при сильных атаках неприятеля ему было разумнее держаться на позициях не только из-за храбрости вверенных ему войск, но и потому, что при движении он имел для прикрытия один только полк регулярной кавалерии. К тому же ему не было известно, что Блюхер уже в 2 часа отказался от обходного движения в тыл французской армии и решил встать у Лана. Воронцов же ждал подкрепления. Во втором приказе об отступлении Сакен обещал М. С. Воронцову прислать всю кавалерию генерал-адъютанта Васильчикова для прикрытия отхода войск Воронцова. Сам же Сакен с пехотой своего корпуса вышел на дорогу от Суассана к Лану (Лаону).

Начинался последний акт в кровавой драме Краонской битвы. Отправив вперед раненых и подбитые орудия (22 орудия), Воронцов отдает приказ начать отступление тихим шагом, словно на учении.

М. С. Воронцов, естественно, предполагал, что как только неприятель увидит наше намерение отступать, то атаки его сделаются сильнее и стремительнее. И тут генерал-майор Бенкендорф «при самом начале отступления, жертвуя, так сказать, собой, малочисленной своей конницей для спасения части пехоты, с одной своей бригадой бросился на сильнейшую неприятельскую кавалерию»[175]175
  1812–1814… С. 306.


[Закрыть]. Как и десять лет назад на Кавказе под началом П.Д. Цицианова, Александр Христофорович Бенкендорф рядом с М. С. Воронцоввм, и так же, как и тогда под Гянджой, они во Франции не запятнали чести русского офицера.

В то время как французы наращивали свой натиск, пытаясь справиться с корпусом Воронцова, «одна геройская твердость русской пехоты могла нас избавить от совершенного истребления», – писал в своем рапорте М. С. Воронцов [176]176
  Там же.


[Закрыть]. Командующий бригадой 14-й дивизии генерал-майор Понсет, получивший ранение в войну 1813 г., стоя на костылях перед Тульским и Навагинским полками, получив два раза приказ отступать, отвечал: «Умру, но не отойду ни шагу». Командовавший первою линией генерал-майор Вуич подъехал к нему и, получив такой же ответ, сказал: «Ежели Вашему Превосходительству угодно умирать здесь, то можете располагать собой, но бригаде приказываю отступать»[177]177
  Богданович М. Указ. соч. С. 321.


[Закрыть].

Но само слово – отступать – было оскорбительным для русской гвардии, за плечами которой были великие победы. Воронцов сообщает в рапорте, что отходили как можно тише, «как будто показывая, что не для страха врагов, а от послушания и диспозиции своего начальства ретируемся»[178]178
  1812–1814… С. 307.


[Закрыть]. Когда генерал-лейтенант Лаптев подъехал к Ширванскому полку, стараясь его ободрить, то стоящие в первых рядах гренадеры просили ротных командиров капитана и штабс-капитана братьев Зеленых уговорить генерала дать им возможность взять батарею, осыпавшую их картечным огнем. «С Богом!» – сказал Лаптев. Но, поведя полк вперед и получив контузию, Лаптев вынужден был оставить поле сражения. Лишился полк и своего шефа Заварыкина, простреленного навылет. Окруженные конницей французов, израсходовав патроны, ширванцы трижды под барабанный бой пробивались штыками сквозь неприятеля. При этом они не оставили на поле боя своего шефа, тела офицеров братьев Зеленых и всех раненых.

В нужный момент на помощь Воронцову подоспела кавалерия Сакена, эта поддержка была необходима, так как, подойдя к Серни, русская пехота оказалась на открытой местности, что позволяло коннице объезжать ее с флангов. До этого неприятеля пытался сдерживать, прикрывая правый фланг, А.Х. Бенкендорф со своею бригадою. Генералы Васильчиков, Ушаков, Ланской беспрестанно возобновляли свои атаки, некоторые полки ходили в атаку по восемь раз. По определению самих французов, «мужественныя и искусныя атаки русской кавалерии остановили стремительность французских эскадронов»[179]179
  Богданович М. Указ. соч. С. 323.


[Закрыть]. Нападения французского войска сделались несколько слабее после того, как неприятель, сильно напирая на русскую кавалерию, на одном из узких участков плато наткнулся на встречный огонь 6-го егерского полка, засевшего, по приказу М. С. Воронцова, за каменной стеной одного из близлежащих дворов. Далее в рапорте М. С. Воронцова говорится о том, что неприятель, заметив несколько орудий из корпуса генерала Сакена, поставленных «не доходя же до Шевриньи»[180]180
  1812–1814… С. 307.


[Закрыть], решил, что это новая позиция русских, и прекратил преследования.

Генерал-майор Бенкендорф был оставлен со своею бригадою «впереди д. Шиврини»[181]181
  Там же.


[Закрыть], дожидаясь на смену генерал-лейтенанта Чернышева. Так сказано в рапорте М. С. Воронцова на имя Винценгероде, однако иного мнения относительно действий артиллерии при отступлении М. С. Воронцова придерживался А.И. Михайловский-Данилевский, основываясь на записках генерала Никитина. В последних говорится, что Сакен приказал генерал-майору Никитину поставить артиллерию на позицию позади отступавших войск и, дав им пройти, открыть огонь. На первой линии были выставлены 36 легких, а во второй (в 60 шагах) – 28 батарейных орудий. Артиллерия встретила французские войска сокрушительным огнем, нанеся противнику большой урон. Действительно, в журнале действий корпуса Сакена сказано: «Когда отступающие войска приближались к позиции (между Серни и Тройон), то открыли мы батарею на наступающего неприятеля из 36 орудий, под командою генерал-майора Никитина, чем удержали стремление неприятеля и привели его в большой урон»[182]182
  Богданович М. Указ. соч. Т. II. С. 115.


[Закрыть].

Как мы видим, это не согласуется со сведениями в рапорте М. С. Воронцова. На данное несоответствие указывает в своем труде Богданович. Посетив поле сражения при Краоне и местность, по которой отступали войска Воронцова, он приходит к выводу, «что на всем этом пространстве нет пункта, где можно было бы поставить артиллерию в две линии и действовать одновременно из орудий обеих линий, как уверяет Никитин, а за ним и Михайловский-Данилевский. К тому же подобное необычайное действие артиллерии не могло бы остаться незамеченным современниками и участниками войны 1814 года, которые, однако же, нигде не упоминают об этом»[183]183
  Там же.


[Закрыть]. Кроме того, в «Военно-дислокационном журнале войск, под командой генерал-лейтенанта М. С. Воронцова состоящих» о событиях за 23 февраля сказано, что благодаря наступившей темноте и помощи корпуса Сакена «спокойно отступали»[184]184
  РГАДА, ф. 1261, оп.1, ед. хр. 2022, л. 41.


[Закрыть] от Ла-Ройс до селения Шовиньон.

То есть основные силы Сакена, не считая кавалерии, были подтянуты уже в сумерках. Анализ данного источника, упоминание о котором не обнаружено в работах других исследователей, ставит под сомнение информацию о действиях артиллерии под командованием генерала Никитина, так как трудно предположить, что в темноте на данной местности можно было расположить артиллерию в две линии из 36 и 28 орудий каждая.

Вечером 23 февраля (7 марта) М. С. Воронцов со своими войсками отступил на дорогу из Суассона в Лан, оставив для прикрытия арьергард Бенкендорфа. Подобное отступление большого числа войск с артиллерией по сложным дорогам было весьма опасно, но французы до десяти часов утра не трогались со своих позиций, и это облегчило отступление Воронцова и Сакена.

Утром 25 февраля (9 марта) вся армия Блюхера находилась на позициях у Лана, готовясь встретить неприятеля. Французы к этому времени заняли Краон, Суассон, селение Этувель и Шины. В последние дни февраля решался исход кампании 1814 г. и вслед за этим – исход великих битв начала XIX столетия.

Отношение к результатам Краонского сражения весьма неодинаково как у очевидцев событий кампании 1814 г., так и у современных исследователей[185]185
  А.А. Керсновский отмечал, что при Краоне 18 000 русских выступили против 30 000 французов, и данное сражение – почетное для русского оружия арьергардное дело (Керсновский А.А. История русской армии. Т. 1. М., 1992. С. 282). Канадский исследователь Б. Вейдер (президент Канадского общества памяти Наполеона и член совета такого же общества в Париже) указывает в своей работе, посвященной Наполеону, что тот блокировал Блюхера на плато Краон и с 50 000 против 100 000 наносит Блюхеру поражение (Вейдер Б. Блистательный Бонапарт. М., 1992. С. 122); Е.В. Тарле дает следующее описание Краонского сражения: «7 марта Наполеон настиг его (Блюхера. – 0.3.) у Краона и разбил; после тяжелых потерь Блюхер бежал к г. Лаону» (Тарле Е.В. Наполеон. М., 1992. С. 322). В сборнике «Георгиевские кавалеры» (М., 1993) сказано, что у М. С. Воронцова было 10 000 человек, за его дивизиями располагался Строганов (5000 человек) и в резерве корпус Сакена – 10 000. Наполеон вел до 50 000 опытных солдат, включая две дивизии гвардии. В результате бой доказал всей Европе, что «стойкость русской пехоты превосходит галльскую пылкость умудренных ветеранов». (С. 223–224.)


[Закрыть].

С.Г. Волконский, который относился к М. С. Воронцову неоднозначно, писал, в частности, о событиях, предшествующих Краонской битве, что М. С. Воронцову нужно было постепенно отступать и навести неприятеля на главные силы, но М. С. Воронцов вместо этого вводит войска в неравное сражение, причем французы так удачно воспользовались местностью, что едва не зашли в тыл отряда М. С. Воронцова и не отрезали его от армии. При этом С.Г. Волконский добавляет: «Тут надо отдать справедливость графу, что он отлично поправил свои ошибки и, взяв единственные оставшиеся у него в резерве два полка, находящиеся под начальством генерала Понсета, повел их на штыки французов и тем дал время прочему своему отряду выйти из угрожающего ему затруднительного положения» [186]186
  Болконский С.Г. Указ. соч. С. 295–296.


[Закрыть]. При том, что атака М. С. Воронцова удалась, потери были большими, среди убитых – подполковник Краснокутский[187]187
  Более подробных сведений о подполковнике Краснокутском мы не имеем.


[Закрыть], подававший, по словам С.Г. Волконского, весьма большие надежды.

Следует, однако, отметить несправедливость критики С.Г. Волконского. Так, на 22 февраля М. С. Воронцов отдал приказ держаться до последнего, и в этот день своими распоряжениями он срывает план Наполеона – отрезать передовые войска русских у Краона.

Непосредственно о самом Краонском сражении С.Г. Волконский пишет, что наши войска выдержали все атаки французов, пытавшихся сбить русских с их позиций. При этом С.Г. Волконский, отдавая должное поведению войск и их начальников, указывает на выгодное расположение позиций, не позволявшее обойти нас, а что «русская грудь обороняет, то тут оно непреодолимо»[188]188
  Болконский С.Г. Указ. соч. С. 289.


[Закрыть].

Но при этом С.Г. Волконский считал, что «Краонская битва наделала много шума, и немудрено, потому что она дала повод дворнослужащим Воронцова восхвалять его и приписывать его славе то, в чем он участник только как подчиненный»[189]189
  Там же. С. 288.


[Закрыть].

В данной оценке чувствуется не столько попытка дать реальную оценку сражения при Краоне, сколько весьма ревнивое отношение С.Г. Волконского к растущей популярности М. С. Воронцова в армии. С.Г. Волконский считал, что успех Краона должен быть приписан П.А. Строганову как главнокомандующему в этом сражении, который после известия о гибели сына – А.П. Строганова – сдал команду М. С. Воронцову.

Рассматривая роль М. С. Воронцова в Краонской битве, следует отметить – мы не имеем сведений, подтверждающих мнение С.Г. Волконского, что успех Краонской битвы связан прежде всего с генералом графом П.А. Строгановым. Известно, что П.А. Строганов был начальником резерва в сражении при Краоне. Не согласуется с действительностью и выглядит странным и заявление С.Г. Волконского, что М. С. Воронцову незаслуженно приписывается слава в тех операциях, где он выступал, по словам С.Г. Волконского, лишь как подчиненный. Но, согласно приказу Блюхера, на плато между Айлем и Бассоном была оставлена пехота корпуса Винценгероде под началом генерал-лейтенанта М. С. Воронцова. Таким образом, М. С. Воронцов должен был самостоятельно командовать во время военных действий на данной местности. Из его рапортов к Винценгероде мы видим, что начиная с 9 часов утра М. С. Воронцов контролирует ситуацию, направляет действия вверенных ему войск. Следует обратить внимание и на то, насколько верно действовала в Краонском сражении артиллерия, неоднократно вынуждавшая отступать неприятеля, срывая его атаки, а пехота стремительно наступала на неприятеля в штыковой атаке. Причем уже во время наступления французских резервов М. С. Воронцов приказывает Ширванскому полку и 1-му батальону 19-го егерского полка двигаться на неприятеля, построившись в колонны.

М. С. Воронцов использует во время Краонской битвы элементы именно русской тактики, которая заключается в следующем: энергичная, быстрая, стремительная штыковая атака пехоты; грамотная огневая поддержка артиллерии; действия в колоннах против французов, эшелонирование войск в глубину; наличие боевых резервов и умелое их применение. Чрезвычайно важным обстоятельством русской тактики является то, что управление войсками в бою допускало проявление частной инициативы, каждый должен был понимать свой маневр. При этом части получают самостоятельные задачи[190]190
  Керсновский А.А. Указ. соч. С. 165–170.


[Закрыть].

Учитывая последнее обстоятельство, очевидно, что чрезвычайно важна роль личности командира, степень его влияния на подчиненных. Все перечисленные выше элементы русской тактической науки окончательно развиты гением А.В. Суворова, который, в свою очередь, с глубоким уважением относился к военной деятельности С. Р. Воронцова. Наследником этих традиций, их активным приверженцем становится М. С. Воронцов, применивший основы русской тактической науки в Краонском сражении. В своем исследовании, посвященном битве при Краоне, М. Богданович подчеркивает: «Сражение при Краоне, в котором со стороны русских было введено в бой не более 15 000 человек против двойных сил под личным предводительством Наполеона, есть один из знаменитейших подвигов русского оружия. Военное поприще графа Воронцова озарилось в день Краонского боя блеском славы, возвышенной скромностью, обычною спутницей истинного достоинства»[191]191
  Богданович М. Указ. соч. С. 234.


[Закрыть].

В донесении о сражении М. С. Воронцов приписывает успех битвы прежде всего заслугам генералов Лаптева, Васильчикова, Ланского, Бенкендорфа. М. С. Воронцов отмечает удачно выбранную генералом Понсетом позицию для битвы. Необходимо заметить, что хотя местность действительно не позволяла обойти фланги, в то же время она не допускала никаких маневров. И в этой ситуации личный пример командующего, его способность воодушевить солдат значили очень много. По свидетельству очевидцев, М. С. Воронцов, несмотря на сильную боль в ноге, постоянно был в бою, принимал личную команду над некоторыми полками, встречая неприятеля за пятьдесят шагов батальонным огнем.

Современники отмечали особый боевой дух русских солдат в Краонской битве, их решимость и мужество. В приказе М. С. Воронцова, отданном после сражения при Краоне и Лаоне, сказано: «Таковые подвиги в виду всех, покрыв пехоту нашу славою и устрашив неприятеля, удостоверяют, что ничего нет для нас невозможного»[192]192
  Там же. С. 117.


[Закрыть].

Потери с обеих сторон были весьма значительны. У русских убито было 1500 человек, ранено более 3000 человек. В числе убитых: генерал-майор Сергей Николаевич Ушаков, генерал-майор Сергей Николаевич Ланской, полковник Паркенсон (имя и отчество установить не удалось), восемнадцатилетний сын П.А. Строганова – Александр Павлович Строганов, подполковник А.Г. Краснокутский. Ранены: генерал-лейтенант Лаптев; генерал-майоры Хованский, Заварыкин, Маслов и Глебов. Мариупольский гусарский полк лишился 22 штаб– и обер-офицеров; 13-й егерский полк – 16 штаб– и обер-офицеров и до 400 нижних чинов; Ширванский пехотный полк, потеряв половину наличного состава, был перестроен из двух батальонов в один.

Обе стороны приписывали победу себе – французы из-за занятия ими поля битвы, а русские – потому, что отразили все атаки неприятеля и нанесли ему большой урон. Один из французских историков войны 1814 г. писал: «Правда – поле битвы осталось за французами, но, приняв во внимание необычайные жертвы, которых оно и не стоило, и обстоятельства, побудившие графа Воронцова против его воли к отступлению, нельзя не сознаться, что русские в сей день приобрели столько же славы, сколько и противники их»[193]193
  Богданович М. Указ. соч. С. 325 (фамилия автора данного высказывания у Богдановича отсутствует).


[Закрыть].

Говоря о выдающейся роли М. С. Воронцова в этом сражении, хотелось бы еще раз отметить, что он сумел контролировать ситуацию в бою, где противником командовал сам Наполеон, причем в один из моментов поединка М. С. Воронцов предугадывает намерение императора и срывает его план обойти нашу позицию с левого фланга корпусом одного из лучших военачальников Франции, «храбрейшего из храбрых» – маршала Нея. Получив приказ держаться до последнего, М. С. Воронцов в течение пяти часов противостоит гвардии и отборным французским войскам и оставляет позиции лишь после приказа Сакена. В процессе самого отступления, весьма невыгодного для русских, было сделано все возможное для сохранения войск. Нельзя не упомянуть весьма искусный маневр М. С. Воронцова, который сначала приказывает егерям 6-го полка (засевшим за каменной стеной одного из дворов) открыть встречный огонь по неприятелю, чтобы приостановить его преследование русской кавалерии, а затем предпринимает весьма хитроумный шаг, выставив перед д. Шевриньи несколько орудий; французы, решив, что это новая позиция русских, прекращают преследование.

За сражение у Краона М. С. Воронцов получает «орден Святого Георгия 2-го класса большого креста» [194]194
  Формулярный список о службе фельдмаршала М. С. Воронцова ⁄⁄ Архив князя М. С. Воронцова. Кн. 35. M., 1889.


[Закрыть].

* * *

После Краона армия Блюхера была сильнее, чем прежде, и от нее исходила реальная угроза Парижу. Наполеону было необходимо оттеснить Блюхера как можно дальше. Под прикрытием передовых войск Наполеон развернул свою армию 25 февраля между селениями Лельи и Холиом напротив Класси. Как сказано в Военно-дислокационном журнале[195]195
  РГАДА, ф. 1261, оп. 1, ед. хр. 2022, л. 41.


[Закрыть], отступавшие от Краона войска пришли на позицию у г. Лан 24 февраля, где в это время уже находились прусские войска. Утром 25 февраля (9 марта) армия Блюхера, состоящая из 60 000 русских и 40 000 прусских солдат, расположилась в боевом порядке у Лана. Корпус генерала Винценгероде составлял правое крыло, корпуса Клейста и Норка – левое крыло, корпус Бюлова был в центре. Корпуса Ланжерона и Сакена составляли главный резерв.

В Военно-дислокационном журнале войск М. С. Воронцова сказано, что «неприятель атаковал наши войска на сей позиции, и действие кончилось по темноте ночи на том же месте»[196]196
  Там же.


[Закрыть]. 26 февраля (10 марта) союзники предупредили наступление французов атакой на Класси. Граф М. С. Воронцов направил 12-ю дивизию князя Хованского к этому селению, а генерал-майора Балка со 2-й драгунской дивизией послал правее в обход к Монсу[197]197
  Богданович М. Указ. соч. С. 344.


[Закрыть]. Войска князя Хованского несколько раз врывались в Класси, но удержаться там не смогли. Воронцов посылал им на помощь несколько батальонов 21-й дивизии Лаптева, чем вынудил французского генерала Шерпантье ввести в дело почти всю пехоту двух дивизий.

Несмотря на сведения о силах Наполеона, союзники не перешли в наступление, прекратили преследование Мармона и сосредоточили армию на позициях у Лана. Совсем недавно при Краоне они не опасались встречи с Наполеоном, несмотря на численное превосходство его войска. Но к несчастью, в ночь с 25-го на 26 февраля сильно заболел Блюхер, и действиями армии было поручено управлять начальнику его штаба – генералу Гнейзенау. «Но здесь более, нежели когда-либо, подтвердилась истина, что сила воли, уменье говорить с солдатами, искусство возбуждать войска к великим подвигам не могут быть заменены ни глубокими сведениями в военном деле, ни способностью к составлению планов для действий.

Генерал Гнейзенау не мог заменить Блюхера», – отмечал в своем исследовании Богданович[198]198
  Богданович М. Указ. соч. С. 345–346.


[Закрыть]. Хотя прусские офицеры отдавали должное графу М. С. Воронцову и русским за битву при Краоне, а русские – Йорку за поражение Мармона, но «между союзниками не было взаимного доверия»[199]199
  Там же. С. 346.


[Закрыть]. Следствием этого был приказ всем корпусам вернуться на позиции к Лану (Лаону). Наполеон воспользовался нерешительностью союзников. Уже вечером 26 февраля (10 марта) старая гвардия возвратилась в Шавиньон, куда была перенесена и главная квартира.

Приказ 26 февраля из главной квартиры Блюхера – возвратиться союзным корпусам к Лану – вызвал всеобщее недовольство. Сакен вышел из себя, М. С. Воронцов во время боя (26 февраля) сказал, подъехав к Мюффлингу: «Почему отменили диспозицию? Это истинное для нас несчастье»[200]200
  Там же. С. 347.


[Закрыть]. Несчастьем было также то, что окрестности Лана, Корбени, Краона, Бери-о-Бак были разорены, и жители приходили на биваки просить пищи.

При отступлении к Суассону Наполеон дал возможность отдохнуть своим войскам и занялся переформированием армии. Получив 28 февраля (12 марта) известие о взятии Реймса союзным корпусом графа Сен-При, Наполеон решает идти к Реймсу, чтобы повысить дух войск и выиграть время[201]201
  Граф Сен-При тоже решил дать отдых своему отряду. Русские войска расположились в городе, а прусские – в селениях. Перед этим он получил донесение о наступлении неприятеля, но, считая армию французов совершенно расстроенной, не придал этому значения. Во время боя Сен-При был тяжело ранен, генерал Панчулидзев, пораженный ударом, очнувшись, не принял начальства над отрядом. Таким образом, русские войска остались без начальника, будучи предоставлены самим себе…


[Закрыть].

Наполеон дал армии отдохнуть в Реймсе трое суток. Но после поражения при Арси в марте надежда на противодействие союзной армии покидала противника.

Между тем боевая жизнь последних походов, проходивших в ненастную погоду, подорвала здоровье старого фельдмаршала Блюхера. «Несмотря на военные способности ближайших сподвижников его, Гнейзенау и Мюффлинга, и корпусных командиров – Сакена, Йорка, графа Воронцова, – никто не мог заменить Блюхера, и победоносная Силезская армия оставалась в бездействии целую неделю»[202]202
  Богданович М. Указ. соч. С. 463.


[Закрыть].

Примерно в эти дни Император Александр Павлович убеждает союзников в необходимости идти на Париж. К вечеру 12 (24) марта корпуса главной армии расположились по левой стороне реки Марны, у Витри, где находилась главная квартира союзных монархов. Корпуса Ланжерона, Сакена и пехота Воронцова и Строганова стояли у Шалона, где была главная квартира Блюхера. Приказ 14 (26) марта предписывал Ланжерону и Воронцову соединиться у Шато-Тиери и двинуться к Монмиралю «для разбития туда отступавшего от Шато-Тиери неприятеля»[203]203
  Там же. С. 491.


[Закрыть]. Корпус Ланжерона (17 000 человек) должен был атаковать Монмартр, корпуса Йорка и Клейста (18 000 человек) – со стороны Ла-Вилетт и Ла-Шапель, а пехота корпуса Винценгероде (12 000 человек) под командованием графа Воронцова следовала в резерве. «Зимнее солнце 1814 года озарило последние подвиги французского оружия, подвиги последних готских храбрецов Великой армии и необученной молодежи. Канонада Шампобера и Монмираля была последним отголоском громовых раскатов Риволи, Маренго, Аустерлица и Ваграма. Это отчаянная борьба, отчаянный вызов Наполеона своей судьбе», – писал, явно восхищаясь поведением французов, А.А. Керсновский[204]204
  Керсновский А.А. Указ. соч. С. 285.


[Закрыть]. Добавим, что те же самые дни последних подвигов мужественных французов стали и днями полного торжества оружия русского, справедливого возмездия Наполеону за сожженную Москву, за разваленность Смоленска и Малоярославца, за бесчисленные беды, принесенные на землю нашего Отечества нашествием двунадесяти языков. Несмотря на действительно отчаянное сопротивление французских войск, в первые месяцы 1814 г. русская армия вместе с союзными силами антинаполеоновского альянса с боями шла по Франции, приближаясь к Парижу. 13 марта разгорелось жестокое сражение при местечке Фер-Шампенуа восточнее столицы, в ходе которого союзная кавалерия нанесла тяжкое поражение вдвое превосходящим по численности французским пехотным корпусам и открыла путь к Парижу. В этом сражении особенно отличились полки русской гвардейской тяжелой кавалерии, многим из них были высочайше пожалованы почетные отличия – Георгиевские серебряные трубы с лентами, на которых было написано «За Фер-Шампенуа». Уже на следующий день после этой битвы союзные войска вновь выступили в поход и 17 марта подошли к неприятельской столице. Решающее сражение за Париж началось утром 18 марта. Накануне, от имени союзных монархов, было обнародовано воззвание к парижанам: «Обитатели Парижа! Союзная армия у стен ваших. Цель их прибытия надежда искреннего и простого примирения с вами. Уже двадцать лет Европа утопает в крови и слезах. Все покушения положить предел ее бедствиям были напрасны, потому что в самой власти, вас угнетающей, заключается неодолимое препятствие к миру. Кто из французов не убежден в сей истине. Союзные монархи чистосердечно желают найти во Франции благотворную власть, могущую укрепить союз ее со всеми народами и правительством»[205]205
  Богданович М. Указ. соч. С. 521.


[Закрыть].