Текст книги "Змеиный князь"

Во время очередной стоянки Мал приказал получившему больше всех ранений Верну пересесть на верблюда Асгура, а тому наоборот, сесть на коня Верна. Пока путники разливали воду, запасенную в двух кожаных мешках, Мал разглядел вдали полуразрушенные стены заброшенного города. Проводник сказал, что это остатки великого Мемфиса.

– В этом городе правили цари-шуты, но эти счастливые плохо кончили.

– Ты хотел сказать несчастные? – уточнил Мал.

– Если бы я хотел сказать несчастные, то я бы так и сказал «несчастные», – возразил Хуфтор. – Но это были именно счастливые цари.

– В чем же заключалось их счастье? – спросил Мал.

– Великие выдумщики, они были наивны и простодушны, и веселье никогда не покидало их.

Поддавшись любопытству, принц направился к развалинам Мемфиса. Торчащий из земли посох, увенчанный маской, пробудил в нем смутные воспоминания о снившемся много ночей подряд городе, где жители скрывали лица под масками, ежедневно меняя одну на другую. Мал вступил на белый песок, покрывающий разрушенный город, и видение вечного маскарада ожило. Он увидел лежащий на песке шестигранный камень и почувствовал, что за ним кто-то идет. Обернувшись, он увидел нубийца, достающего на ходу меч из ножен. Мал вынул клинок и приготовился к поединку. Нубиец атаковал первым, но принц легко отбил выпад и нанес ответный удар, вонзив клинок в грудь противника. Нубиец замер в недоумении и исчез. Мал огляделся: он стоял в пустой дворцовой зале. Стены были покрыты цветными росписями. На полу в беспорядке валялась карнавальная одежда. Со смешанным чувством Мал подошел к одной из стен, чтобы рассмотреть начертанные на ней рисунки. Им овладела непонятная тревога. Внезапно он увидел короля Гербранда.

Откуда он здесь взялся? – удивился Мал.

Отец взглянул ему прямо в глаза и вдруг подпрыгнул, приземлившись уже с широко раскинутыми руками, после чего обернулся вокруг себя, пританцовывая с удивительной для короля ловкостью. Вернувшись в прежнее положение, он гордо поднял голову, уперев руки в бока, как будто настаивая на том, что его превосходство над Малом заключается именно в этом умении выплясывать шутовской танец. Мал услышал шаги за спиной. Он обернулся и увидел Хуфтора:

– Принц, здесь нельзя задерживаться надолго.

– Почему? – спросил Мал.

– Шуты никогда не умирают, они продолжают смеяться над нами даже с небес.

Словно в подтверждение его слов во дворце раздался смех. Это был источающий веселье смех беззаботного существа. И Мал засмеялся вместе с ним.

– Только не это, – выдавил из себя Хуфтор. – К выходу!

Он схватил хохочущего Мала и потащил наружу. Мал был не в силах сопротивляться. Он не понимал, чего так боится Хуфтор. Добежав до ворот, они свалились наземь и стали хохотать во всю глотку. Успокоившись, Хуфтор сказал:

– В этот раз нам сильно повезло…

– Что ты имеешь в виду? – спросил Мал.

– Разве ты не понял?! Мы чуть не умерли от смеха! Еще немного и мы были бы уже мертвы.

– Неужели мы могли умереть?

– Пытку смехом придумали цари-шуты. Она настолько жестока, что обычный человек не может ее вынести.

Всю оставшуюся дорогу Мал едва сдерживал смех. Даже мысли о Маргарите не могли избавить от желания рассмеяться.

– Далеко ли отсюда до Абидоса? – спросил он Хуфтора.

– Еще не близко. Нам предстоит проехать всю Сабию – ответил проводник.

Они нашли спутников, укрывшихся за холмом, седлали лошадей и продолжили путь.

– Не люблю пустыню, – проговорил Морквард, – песчаные холмы возникают то тут, то там, и никогда не остаются на одном месте. Как ты находишь дорогу, Хуфтор?

Проводник не торопился с ответом. Пока он раздумывал, Асгур пропел:

 
Рожденные в пустыне бедуины
в пески приходят, словно в отчий дом.
Здесь нет для них неведомых дорог.
Куда бы ни пошли, рука Отца им в помощь.
Он не оставит их в своей заботе
холодной ночью посреди дороги,
он даст им сил пройти дневное солнце,
и путь к воде укажет, пусть тогда,
когда любой другой уже умрет от жажды.
 

Хуфтор молчал до тех пор, пока на их пути не появились растущие из песков сухие розы. Они дали ему повод в очередной раз проявить свои познания:

– Эти розы Иерихона. Они выросли на следах, оставленных матерью христианского Бога Иисуса во время бегства из Иудеи. Бедуины выменивают за цветы хлеб у паломников. А сарацинские женщины готовы отдавать за них золотые монеты. Воду, настоянную на лепестках роз Иерихона, женщины пьют во время беременности, что очень способствует ее благоприятному течению.

Роза, что была намного крупнее остальных, привлекла внимание Мала, и он свернул с дороги. За ним последовал Дан. Цветок под солнечными лучами переливался яркими красками и источал чудесный аромат. Мал спустился и подошел как можно ближе. Еще мгновение и принц не мог оторвать взгляд от прекрасной розы. Аромат кружил голову, и Мал ощущал, как цветок проникает ему в душу и согревает ее своей красотой. Притяжение между розой и человеком достигло такой силы, что Мал не сдержался, и на его глазах проступили слезы. Мал бездумно сорвал один из маленьких оранжевых плодов, созревающих на стебле цветка, поднес ко рту, положил на язык и дождался, пока он превратится в сок. Тоже самое проделал Дан. Вкушение плодов принесло путникам освобождение от невидимых нитей, не позволяющих уйти прочь. Роза прямо на глазах распустила новые цветы, и они обратились в плоды, ничуть не уступающие в привлекательности сорванным.

На подходе к деревне путников застигла песчаная буря. Лошади с трудом переставляли копыта, песок бил в лицо, обжигая щеки и ослепляя глаза. В первом попавшемся на пути доме на стук Дана вышел хозяин и без особых любезностей пригласил их переждать бурю. Слуга провел лошадей в конюшню сквозь песок, нависший в воздухе сплошной стеной. Дом не вызывал сомнений в безопасности: это было крепкое жилище. Судя по запаху, пропитавшему стены, в нем часто готовили вкусную пищу. С трудом отворив дверь, в дом ввалился слуга. Он еле стоял на ногах, у него было раскрасневшееся лицо, а одежда изрядно потрепана. Хозяин покачал головой и отправил его отдыхать. Он сам взялся за приготовление ужина, и очень скоро путники были накормлены сытным овощным блюдом. Морквард решил выйти наружу и стал шумно ломиться в дверь. Она не поддавалась. На помощь Моркварду пришел хозяин. Вместе им удалось приоткрыть дверь, и сквозь огромную щель хлынул огненно-красный, раскаленный песок. Пока Морквард и хозяин дома удивленно взирали на песчаный поток, Мал понял, что еще немного, и они могут оказаться погребенными заживо. Он приказал Моркварду закрыть щель, а всем остальным отгрести уже насыпавшийся песок от двери. Несмотря ни на что песок прорывался сквозь любые щели. Его поток не прекращался. Жаркие песчинки быстро вбирали в себя остатки воздуха. Хозяин, беспрестанно причитая о том, что такого ветра не было со времен фараона Хоремхеба, собирал песок и высыпал в огромный железный чан, после чего плотно закрывал его тяжелой крышкой.

– Этот хамсин, – вздохнул Хуфтор, – ветер, поднимающий тучи песка и превращающий пустыню в преисподнюю.

Не обращая внимания на суету, Асгур исполнил сочиненную по просьбе Гора песню. В ней пелось об опасном морском путешествии к Острову Блаженных. В этот раз Гору понравилось пение Асгура. Уловив мотив, мальчик уверенно подпевал в тех местах, где слова повторялись.

В ожидании окончания бури они провели ночь, а наутро пришедший в себя слуга сумел выбраться наружу через отверстие в крыше. Освободив от песка сначала проход в дом, а затем и в конюшню, пилигримы выпили по настоянию хозяина дома собственноручно приготовленный им виноградный напиток, и направили лошадей прочь из деревни, засыпанной песчаной бурей.

По дороге Хуфтор признался, что ему всегда везет: он без труда спасается, когда все тонут в воде, он может выбраться из пламени целым и невредимым, тогда как все сгорят заживо, во время разбойничьего нападения он единственный из всех останется в живых, но, когда идет пир, он пьянеет первым и ничего не может с собой поделать. Как только Хуфтор замолчал, заговорил Морквард. Он рассказал, что перед тем, как пойти на службу к королю Пипину, ему приходилось добывать себе пропитание грабежом добропорядочных купцов и зажиточных крестьян.

– Как же ты оказался на службе у французского короля? – спросил Верн.

– Пипин никогда не гнушался использовать разбойников вроде меня и щедро оплачивал их услуги, – ответил Морквард.

Заметив непонимающий взгляд Мала, он добавил:

– Ваш дядя Хендрик тоже неплохо платит, и я никогда не делал ничего, что бы могло причинить ущерб одному из моих господ. Я честно служу им обоим. Если б ни я, Голландия давно бы воевала с Францией.

Хмельной напиток развязал путникам языки. Заговорили все, кроме Мала. Разговор зашел о человеке, что был известен Моркварду, Хуфтору и Асгуру. Все называли его «Лесным воином». Морквард неожиданно признался:

– Секира в его руках, это коса в руках смерти, но он не разбойник.

– Лесной воин неуловим как разбойник, – пояснил Хуфтор. – Он внезапно появляется и бесследно исчезает. Когда я пересекал западную пустыню, он трижды грабил меня. От страха я терял разум и испражнялся, не снимая штанов.

– Что же он такого вытворял? – спросил Гор.

– Нечто несусветное. Он убивал меня! – ответил Хуфтор.

– Так почему ты до сих пор жив? – искренне удивился мальчик.

– Сам не знаю, – сказал проводник.

– Лесной воин любит убивать, – усмехнулся Морквард.

– А почему его называют Лесным воином? – продолжал любопытствовать Гор.

– Потому что он раньше жил в лесу, – терпеливо отвечал Хуфтор.

– А сейчас? – не унимался Гор.

– Сейчас он не живет в лесу! – уклончиво ответил проводник.

– Прекрати дурачить мальчишку! – раздраженно вскричал Асгур. – Всё человеческое в нем – это капли воды, высохшие на дне сосуда. Я видел его, это был призрак, несущий смерть. Он ступает по выжженной земле, одетый в ледяное облако. Пустынный дух, пожирающий всё живое, бесплотный и могущественный одновременно.

– Как же он грабит людей? – Гор сгорал от любопытства.

– Он выпивает из них сок жизни, – ответил успевший стать самим собой Асгур.

ГЛАВА V. САИС – ГОРОД-УНИВЕРСИТЕТ

На горизонте возникли силуэты двух женщин в белых платьях, и Мал ощутил, как на него навалилась необъяснимая жажда женской плоти. Принц подстегнул коня, надеясь на скаку сбросить тягостное влечение. Асгур неожиданно захохотал:

– Тело не дает нам забывать, кто мы есть на самом деле! Слуга и господин – оба подвластны страстям!

Мал увидел, что все, кроме Гора, потеряли покой. Всадники подпрыгивали в седлах и подстегивали лошадей.

Первым в себя пришел Хуфтор:

– Проклятье! Не приближайтесь к ним! Назад, быстрее!

Окрик подействовал. Без лишних расспросов путники развернули коней.

– Прочь отсюда! – закричал Хуфтор. – Иначе мы обречены. Не жалейте лошадей!

Заставив Ориона мчаться, что есть силы, Мал оглянулся: женщин не было.

– Стойте! – скомандовал Хуфтор.

Всадниками вновь явились знакомые женские силуэты. Волна страсти накрыла Мала и превратила в человека, лишенного способности сопротивляться разбушевавшейся стихии. Он прошептал:

– Маргарита, моя маленькая Маргарита.

Облик принцессы высветился вспышкой, пробившейся сквозь тяжелые тучи – она протягивала ему руки. Конь встал под ним на дыбы и дико заржал. Маргарита исчезла. Мысль о том, что в мире не может существовать ничего, кроме двух женщин в белом, настигла его внезапно, и он повиновался ей.

– Орион, вперед! – неистово закричал Мал.

Конь помчался по песчаной поверхности. Облако пыли скрыло желанные образы. А когда Орион резко остановился, принц не удержался и перелетел через лошадиную голову. Тут же вскочив на ноги, Мал увидел как за ним ползут Морквард и Дан, отчаянно пытаясь опередить друг друга. Следом бороздили животами песок менее проворные Хуфтор, Асгур и Верн. Все до одного извивались как змеи, из полуоткрытых ртов капала слюна.

– Как они смеют? Ничтожества! – пронеслось в голове Мала.

Но женщины, вышедшие из песчаного тумана, шли именно к Моркварду и Дану. Мал одним прыжком преградил им дорогу, но ничего не успел сделать. Его схватили и потянули вниз. Мал нанес сильный удар ногой, встал и рванулся было вперед. Но тут его опять сбили с ног. Сверху навалился Асгур. Мал скинул его с себя, еще раз встал на ноги и увидел Гора. Он стоял с кинжалом в руке рядом с женщинами. Те равнодушно смотрели на дерущихся мужчин. Гор подошел к ним и проткнул кинжалом сначала одну, затем вторую. Нож прошел сквозь их тела как сквозь воздух.

– Так ведь они мертвые! – воскликнул Гор.

Женщины тут же исчезли, и драка прекратилась, но Мал продолжал испытывать ненависть к едва расцепившимся Дану и Моркварду, Верну, держащему в руках клок черных волос, к самому растрепанному из всех Асгуру. Лицо певца покраснело, он дрожал всем телом, и причиной тому была всё та же ненависть. Хуфтор уже полз к бурдюкам с водой. Добравшись до них, он жадно стал втягивать в себя влагу. Все остальные последовали его примеру и тоже принялись пить воду. С каждым глотком страсти отступали. Вернув себе привычный облик, Хуфтор произнес:

– Это место называют песками белых наложниц. Я проезжал здесь много раз и слышал историю умертвивших себя красавиц. Много лет назад две наложницы египетского фараона – белокожие ослепительные красавицы – бежали из дворца. Они соблазнили дворцовых слуг, и те помогли им бежать. В пустыне их освободители схватились за право обладания женщинами и перебили друг друга. С тех пор все мужчины, чей путь пролегал через эту пустыню, не возвращались обратно. Фараон направил отряд мальчиков с приказом казнить беглянок. Наложницы, не сумев совладать с юнцами, предпочли смерть. Они сами пронзили себя кинжалами и были погребены в пустыне. Но она до сих пор считается опасной. Мужчины, оказывающиеся в этом месте, начинают испытывать неодолимую страсть. Она заставляет их ввязаться в смертельную схватку. Мне же не приходилось до сих пор встречать призраков, и я сомневался в их существовании.

И тут Хуфтора осенило:

– Я должен был предвидеть грозящую нам опасность после встречи с цветком вожделения! Почти все из нас одержимы страстью. Это никогда не приводит к добру.

Пески сменились местностью, покрытой зеленью, но это было не окончание пустыни, а обширный оазис, сопротивляющийся наступлению омертвевшего пространства. Мал ехал и считал дни, отделявшие от встречи с возлюбленной. Но числа ускользали от него, бесконечно множась, а воображаемая Маргарита сопровождала принца как в прежние времена. Мал с недоумением отметил, что на ней мужская одежда.

На дороге лежал мертвый зверь с широко открытой пастью. Хуфтор спрыгнул с коня и подошел к трупу. Мал последовал за ним.

– Этот шакал сдох совсем недавно, и в этом нет ничего особенного – проговорил Хуфтор. – Но посмотрите на его зубы, не находите ли вы их необычными?

Зубы животного были тщательно перевязаны между собой тонкой блестящей нитью и искусно прикреплены к деснам.

– Кому понадобилось вырвать у шакала зубы, чтобы потом их вставить обратно?

Уже сидя на лошади, он продолжал рассуждать:

– Я мог легко разгадать эту загадку двумя тысячелетиями раньше, когда в этих краях находился город Саис. В него стекались ученые из всего Египта, и кто-нибудь вполне мог проделать такой опыт. Это была древняя столица мира ученых и философов. Здесь бывали греки Платон, Геродот, Салон. Но еще в давнюю пору центр науки был перенесен в Нибур. А сейчас мы, увы, находимся в единственном оазисе в пустыне, где нет и намека на поселение. Люди, не сговариваясь, избегают этих плодородных земель. Одни говорят о том, что это место духов. Другие утверждают, что здесь место удивительных миражей: горы с вершинами, скрывающимися в облаках, озера с кристально чистой водой, сияющей таинственным светом, и прекрасный древний город. Поверьте мне, это невероятное зрелище. И в этом вы скоро убедитесь.

– Насколько мне известно, миражи возникают в пустыне, а здесь растут трава, деревья, протекают ручьи, – сказал Мал.

– Посреди оазиса есть несколько песчаных островов, – отозвался Хуфтор, – именно там и появляются миражи. Мы как раз приближаемся к одному из них.

– Встретят ли нас кровожадные звери, что ищут беспечных безропотных жертв? – боязливо осведомился Асгур.

Хуфтор его успокоил:

– Тигры и львы обходят это место стороной, лишь изредка забегают волки или дикие собаки. Днем тут спокойно, а ночью становится не по себе. Всё замолкает, и появляется ощущение, что кто-то, кого ты не можешь видеть, пристально всматривается в тебя, изучая и пытаясь докопаться до твоей сути. Так что караваны стараются здесь не задерживаться.

Всматриваясь в даль, Мал увидел очертания большого города, о чем и сообщил Хуфтору.

– Это всего лишь мираж, – сказал тот.

– Никогда бы не подумал, – проговорил Мал.

– В этом месте после полудня всегда показываются очертания города. Особенно отчетливыми они становятся перед заходом солнца. Тогда можно будет различить даже башни.

– Удивительно, но мои глаза говорят мне, что это обычный город, – продолжал настаивать Мал. – Не правда ли, Верн?

– Я вижу то же, что и вы, но меня трудно чем-либо удивить, Ваше Высочество, – ответил слуга.

– Миражи – дело обычное, – вступил в разговор Морквард, – у меня они появляются, когда желудок пустует несколько дней кряду.

– Мы устроим привал, а вы можете пойти и полюбоваться миражами, – усмехнулся Хуфтор, – по крайней мере, развлечетесь. Только не уезжайте слишком далеко.

Мал пригласил Гора сопровождать его. Асгур вызвался пойти вместе с ними:

– О, принц, прошу вас взять меня с собою, я буду тенью следовать за вами, и так же буду тих и незаметен. Но в миг опасности клянусь прийти на помощь, нет жизни для меня дороже вашей.

– Что же ты будешь делать, Асгур, если окажешься не в силах предотвратить грозящую мне опасность?

Асгур вопросительно посмотрел на Хуфтора. Бедуин почувствовал, что у Мала нет желания брать с собой Асгура, и сказал со всей серьезностью:

– Я бы на твоем месте остался. Если в минуту опасности твой страх окажется сильнее тебя, вся твоя оставшаяся жизнь будет сопровождаться мучительными страданиями.

Мнение Хуфтора для Асгура стало решающим, и Мал, сопровождаемый Гором, поехал навстречу миражу. Тот удалялся по мере того, как всадники приближались, но Мал скакал вперед, отказываясь верить в то, что город не более чем игра света в воздухе, нагретом солнечными лучами. Наконец, он остановился:

– Довольно, – провозгласил Мал, – пора возвращаться.

Гор молчал с достоинством преданного слуги. На его лице отражалось лишь желание следовать за господином. Мал в последний раз окинул взглядом город-призрак, и из его груди невольно вырвался возглас удивления.

Расстояние до крепостных стен стремительно сокращалось. В воздухе всё более отчетливо прорисовывались городские башни. Когда стены приблизились к Малу на расстояние десяти шагов, ворота открылись, и из них вышли восемь стражников. Сверху раздалось приветствие:

– Добро пожаловать в Саис, чужеземец!

Мал спешился, отдал поводья Гору, подошел к стене и проверил ее на ощупь. Пройти сквозь нее для обычного человека было невозможно. Мал также прикоснулся и к доспехам воинов. Их поверхность оказалась необычайно гладкой.

На стену вышел еще один стражник:

– Ты думаешь, что это мираж, а мы плод твоего воображения?

– Да, это так! – согласился с ним Мал. – Но даже если ты призрак, у тебя должен быть господин. Назови его имя!

– Твое желание справедливо, – ответил девятый стражник. – Моего господина величают Тотом.

Мал отправил Гора обратно и перешагнул границу городских ворот. Их внутренняя поверхность была украшена надписями и сценами приношения даров богам. Дорога от ворот вела в ступенчатую пирамиду. Обойти ее было невозможно, и пространство, отделяющее гигантское строение от городских стен, было похоже на внутренний двор, какие обычно бывают в домах обнесенных высокой оградой. Войдя в пирамиду, стражник свернул направо, и последовавший за ним Мал вышел к двум озерам.

– Прежде, чем явиться покровителю города, видимо, следует умыться и переодеться в соответствии со здешними обычаями, – подумал Мал.

Он отвязал купленную им в Дамиетте обувь с открытым верхом, и насладился соприкосновением ступней с мягкой травой.

Возле воды Мала ждали женщины. Они помогли ему раздеться. В первом озере он избавился от пыли и пота, а во второе погрузился, чтобы вернуть растраченные силы. В воде Мал вспомнил историю, рассказанную ему матерью в детстве. Речь в ней шла о рыцаре, пожелавшем обрести силу ради свершения одного из подвигов. Сначала он залез в котел с водой, отравленной ядом, а потом в котел с водой, настоянной на целебных травах. Отдохнув, Мал вышел из воды и облачился в одежду, сшитую из белой льняной ткани. Одна из женщин отвела его к столу, где с одной стороны сидели юноши, с другой – девушки, все в таких же, как и у него, белых одеждах. Они молча улыбались. Издалека доносились звуки флейты и свирели. Мал сел за стол. Перед ним стояла серебряная тарелка с ароматной кашей. На ложке, сделанной из золота и слоновой кости, были прорезаны очертания тюльпана.

– Господин города-призрака знает о моем визите и скоро непременно объявится, – решил Мал.

Как только он поел, его опять вывели во внутренний двор, направив к еще одному, до сих пор незаметному входу. Привратник поклонился Малу и сообщил, что принца ждут в здании университета:

– Кто бы вам ни встретился, вступайте с ним в разговор, и вы получите ответы на все вопросы.

– За что я удостоен такой чести? – спросил Мал.

В ответ привратник еще раз повторил приглашение войти внутрь.

– Где находится твой господин?

– Господин сам найдет вас, – отвечал привратник.

Переступив порог университета, Мал, оказался в просторной мастерской. Она была освещена сияющими шарами, лежащими на высоких каменных столбах. Несколько человек сливали из кувшинов красную жидкость в огромный сосуд. Появление Мала осталось незамеченным. Когда кувшины были пусты, на дно каждого из них был опущен камень темно-красного цвета. Мал захотел выяснить, что это за жидкость и зачем нужен камень. Но не успел он задать вопрос, как к нему подошел один из тех, кто опустошал сосуды и доброжелательно пояснил, что похожая на кровь жидкость есть не что иное, как гранатовый сок. Чтобы усилить целебные свойства, он должен настояться в сосуде вместе с рубином. Сок фруктов из садов города Саиса впитывает силу камней, избираемых по близости цвета. Мал попробовал рубиновый настой и отметил его необычный вкус.

В следующем зале люди сидели на полу с закрытыми глазами. И в этот раз Малу не потребовалось ни о чем спрашивать. Тот, кто сидел ближе всех, объяснил, что таким образом мастера занимаются излечением зубов. Их самые совершенные способы основаны на умении управлять течением крови в человеческом теле. После того, как человек восстанавливает здоровую циркуляцию крови, на месте удаленного зуба вырастает новый. Мал спросил про найденного Хуфтором мертвого шакала с зубами, перевязанными тонкой блестящей нитью.

– Таким варварским способом лечили тысячу лет назад, – был дан ему ответ.

В соседней зале лицом к лицу стояли двое. Один осторожно прикасался поочередно к голове, груди, рукам, ногам второго. Тот отзывался мягкими расслабленными движениями. Так продолжалось некоторое время, после чего человек, подчинявшийся прикосновениям, прилег на пол и заснул. Мастер пояснил свои действия Малу:

– Сердце – вместилище души и разума. Из него проистекает сама человеческая жизнь. Вместе с кровью по сосудам она расходится по всему телу. Куда бы ни прикоснулся, всюду достигаешь сердца. И тем больше оно набирается сил, чем податливее отвечает тело на целительные воздействия рук.

В другой зале делали фигуры богов и полубогов из камня, дерева, серебра и золота. Мастер пояснил Малу, что посредством статуэток высшие существа могут общаться с людьми. Но, чтобы услышать голос богов, надо запастись терпением. Семь дней нельзя вкушать пищу и нужно почтительно ждать, когда бог обратится к тебе.

– Могу ли я сам обратиться к нему? – спросил Мал.

– Это было бы дерзостью.

– А если он будет молчать?

– Боги отзывчивы и всегда исполняют наши просьбы, но мы не слышим их оттого, что погружены в суету жизни.

Следующая зала имела форму полусферы. В ней по кругу, каждый на своем коврике, сидели двенадцать юношей и поочередно перебрасывались репликами. Один спрашивал, второй отвечал, а затем он же задавал вопрос третьему. Все они говорили на разных языках. Мастер сидел в центре и внимательно слушал учеников, изредка позволяя себе вмешиваться в их разговор. Мал без труда понимал, что речь идет о великом царе, который мудро правил многими народами, каждый из которых исповедовал свое вероучение. Он стоял за кругом и удивлялся уже тому, что здесь не происходило ничего, что могло бы его по-настоящему удивить. Это была самая обычная беседа, за исключением того, что велась она сразу на двенадцати языках, а среди них были и те, которые Малу ни разу не приходилось слышать в Египте:

– Зачем они нужны саиским ученикам?

Когда занятие закончилось, он спросил об этом мастера.

– Мы учим языки, для того чтобы разумно управлять людьми. Всякий народ выражает в том языке, на котором он говорит, свои представления о мире. В языке скрыто самые важные знания доступные людям. И чем больше языков мы знаем, тем легче нам понять суть, как самих себя, так и других. Язык позволяет нам проникнуть в ход мыслей тех, кто на нем говорит. Они текут подобно извилистой реке. Изучив ее исток, устье, притоки, самые глубокие и самые мелкие места, мы начинаем свободно двигаться по ней. Познавая язык, мы познаем культуру, в которой рождается человек от начала и до конца, и начинаем видеть его как на ладони, человек становится предсказуемым. Но когда мы не знаем языка, мы никогда не сможем понять того, кто на нем говорит. Мы даже не сможем воспринимать его как человека. Нам будет казаться, что перед нами тявкающий пес. Мы припишем ему свои мысли и образы, но они будут бесконечно далеки от сокровенной сути нашего собеседника. Эти юноши избраны богами как властители. Они смогут сплотить вокруг себя народы, потому как власть над духом людей строится на знании языка.

– Но всегда ли мы можем выразить через язык наши чувства? – спросил Мал, вспомнив о том, что ему так и не удалось рассказать Маргарите о том, как он ее любит.

Мастер улыбнулся:

– Если нам что-то не удается выразить, то нужно создавать новые слова. Человек может помыслить только то, что может выразить язык, на котором он говорит. В языке скрыты все тайны его ума и сердца. Если ты встречаешься с неизведанным, и даешь ему имя, ты получаешь над ним власть, подобно тому, как получаешь власть над людьми, чей язык ты постигаешь.

Остаток дня Мал провел в университетском хранилище книг и свитков. Среди них прогуливался библиотекарь.

– Это мудрость наших богов, – пояснил он Малу.

Принц вытащил наугад один из свитков, развернул его и прочел:

– Я – всё, что было, есть и будет…

– Это слова богини Изиды. Она милостиво напоминает нам о том, что мир рождается и умирает. И смерть лишь предшествует новому рождению. Этот один из трактатов, хранящих знания, пришедшие в Египет из страны, погрузившейся под воду.

Мал положил свиток на место и заглянул в соседнюю комнату. Там сидели писцы, занятые своим ремеслом. Принц вчитался в переписываемый текст. Из попавшихся ему на глаза слов Мал догадался, что речь идет о походах египетских фараонов в страну золотых приисков – Нубию.

На этом его любопытство было исчерпано – Мал нуждался во сне. Он покинул библиотеку, вернулся к озерам, лег на траву и заснул.

После короткого и легкого сна Мал отправился на ежеутреннюю трапезу. Всеобщее угощение состояло из клубничного пирога. С наслаждением съев предназначенную ему долю, он бездумно последовал за теми, кто сидел с ним за одним столом. Они привели его в залу, где росли необычные деревья и травы. Пока он собирался изучить каждое из них, ученики, усердно поливавшие землю водой, расступились, и Мал увидел мирно спящую на траве красивую рыжеволосую женщину. Ее тело было лишь наполовину человеческим, всё остальное принадлежало львице: покрытое шерстью туловище, четыре могучих когтистых лапы и хвост с кисточкой на конце. В этот самый момент раздался шум расходящихся вод, один из солнечных лучей изменил направление и блеснул в глаза, заставив Мала оторвать взгляд от полуобнаженной женщины-львицы. Он увидел хвост большой рыбы, исчезающий в глубине ветвящегося по саду канала, а затем темноволосую женщину, медленно всплывающую над поверхностью воды. Она махнула рукой, и ее окружили белые лебеди. Женщина исчезла в глубине, и через некоторое время вылетела из центра созданного птицами круга. Она высоко поднялась над водой, и Мал успел рассмотреть, как ее кожа белая, почти прозрачная на плечах и груди, резко темнеет в нижней части живота и сливается с тонкой блестящей рыбьей чешуей.

– Любой способен произвольно изменять тело, – послышался голос за спиной Мала. – Каждый создает себя таким, каким хочет быть.

Мал оглянулся. Голос принадлежал существу с почти такой же, как и у всех людей, головой, разве что волосы были чуть длиннее обычного. У него были мускулистые руки, а сквозь кожу на груди пробивался тонкий рыжий пушок. Могучий, прорезанный пульсирующими жилами торс, врастал в лошадиное тело.

– Как это возможно? – спросил Мал.

– Так же, как и в свое время это стало возможным для тебя.

– Я не знаю, что со мной произошло.

– Мы изучаем тебя. Пока у нас нет ответов на все вопросы, но мы уже знаем, что твоя кровь смешалась со змеиной. Ты должен был умереть, но ты решил выжить. Ты победил смерть и создал себя.

Мал точно знал, что не согласен с человеком-конем, но не находил слов, чтобы возразить ему. Вместо этого, увидев клубы белого дыма, стелющиеся по тропинке, ведущей в глубину сада, он спросил:

– Что это?

– Там находится зала благовоний. Туда ты пойдешь один, – ответил человек-конь и отвернулся, потеряв всякий интерес к собеседнику.

Мал направился к извивающемуся белому дыму, и очень скоро перестал различать всё то, что находилось далее десяти шагов. Мал продолжал идти вперед, пока ему навстречу не полился мягкий и теплый свет, постепенно заполняющий пространство, ограниченное невидимыми стенами. Мал замер в ожидании чего-то чудесного и не был обманут. К нему приближалась женская фигура. Мал узнал ее: это была Маргарита. Она выросла и стала еще прекраснее. Задыхающийся от счастья Мал, не говоря ни слова, взял ее руку и посмотрел в бездонные глаза…

Он очнулся в звенящей пустоте. Маргарита исчезла. В голове бесконечно повторялось только одно слово: