Текст книги "Камуфлет"

Ступень третья.
Полжизни взаймы
Академия. Два года спустя

В дивных райских садах

Наберу бледно-розовых яблок.

Жаль, сады сторожат

И стреляют без промаха в лоб.

Владимир Высоцкий, «Райские яблоки»

На Материке меня карьера не прельщала. Другое дело – в Академии. Находясь на первом уровне, с упреждением о третьем.

Помимо прочего третий уровень добавлял тридцать лет жизни. Вы спросите: а не жирно будет? Отвечаю: хватило бы двадцати – сотворить нетленку.

На Материке слово это используют в ироническом смысле. Но в Академии нетленка – термин официальный. Ведь шедевр, бестселлер, хит – совсем о другом.

Но нет у меня этой самой двадцатки чистыми. Большая часть времени на Материке тратится, увы, на добывание хлеба насущного.

И что остаётся? Пять, максимум десять лет, а там – всё. Привет от Альцгеймера. Да и теломеры[10]10
  Теломеры – кончики хромосом, постепенное укорочение которых приводит к старению и естественный смерти организма; на жаргоне журналистов – часы смерти.


[Закрыть] для простых смертных никто не отменял. Правильно заметил мудрец:

Мы распяты на циферблате часов.[11]11
  Станислав Ежи Лец.


[Закрыть]

Эх, третий бы уровень! Но как непросто: в искусстве сотворить нетленку, в науке – творческий проект. Да и как – двадцати лет в запасе не имея? Порочный круг называется.

Оказалось, выйти из тупика можно, о чём чуть позже.

Но поначалу не по зубам были простые вещи: метод и прибор. Метод создания нетленки и прибор для её оценки.

Ну, до метода дошёл-таки сам, услышав по радио историю. Про песенку, что исполнял знаменитый итальянский певец, как его… вот память, блин… такая автомобильная фамилия. Тормозини? Нет. А, во: Паваротти, Лучано Паваротти.

Название песенки – «Фуникулёр». Представьте: девятнадцатый век, Италия, Неаполь, Везувий. На вершину потухшего вулкана взбираются туристы. Пешком или на осликах, каждый день. Долго.

И один местный буржуин рискнул: построил фуникулёр. А зря. Никто не желал болтаться в кабинке: на осликах привычнее. Но нашёлся ушлый журналист, заключил с бизнесменом пари. Что он, журналюга, раскрутит туристов на инновацию.

Родив стишата в тему, положил репортёр их на известную мелодию. Получилась песенка. Вот именно! – «Фуникулёр». И неплохая мелодия, соединившись с посредственными стишками, дала сплав: хорошую песню. Сработал эффект синергии (Владимир Вольфович, прости. Не знаю, как перевести). И нынче туристы взмывают на фуникулёре.

Что же получается? Ни рекламные призывы, ни мелодия, ни стихи в отдельности не работали. Взрывной эффект обеспечило только сочетание.

Вот оно-то и должно лежать в основе метода. Иначе нетленку не сотворишь. Сочетаний – чего? Мастерства, ума и вдохновенья. В одной голове они встречаются редко, таких людей мы называем гениями.

Итак, нужны три детали, хотя бы на «четвёрочку» каждая (не всем же быть гениями). Это важнее, чем отточенная до идеала единственная часть.

А иначе – не получится, никого и ничего. Ни Пушкина, ни Высоцкого, ни «Юноны и Авось». В лучшем случае – Достоевский, хотя, конечно, гигант мысли и духа. Как?! Вы не читали Достоевского? Счастливчик.

Вот сейчас пришло в голову. Эффект синергии обеспечивает не просто сложение, а умножение составных частей. Так? А теперь смотрите: произведение. Произведение искусства.

Так вот, занятия в пятом секторе на балл повышали силу трёх качеств: ума, вдохновения и мастерства. Любому художнику – писателю, композитору, живописцу.

И да, гарантии нет. Не потому, что метод неверен. Творцов стало лишку, ваш труд затеряется в море других. Что делать?

Ответ нашёл, присмотревшись к успешным авторам: взлёт многих казался невероятным и незаслуженным. Ведь бывает: ни особых достоинств, ни волшебных сочетаний. Хуже того: полное неуважение к правилам. И – удача.

Секрет вычислить удалось: нетленку должны ждать. Подготовленная почва, подсознательное ожидание при внешней иллюзии: читателя или зрителя застали врасплох.

Но как пройти по тонкому лезвию между ожиданием и внезапностью? Нужно оседлать волну и выстрелить с упреждением.

Небольшой пример. Сегодня господствует клиповое мышление: терпения читать длинные тексты не хватает (для доказательства и помучил вас последней страницей, простите великодушно). Значит, впереди сжатые формы. И надо сработать превентивно, написав сверхсжато.

А те, по пять, большие.

Очень большие.

Но вчера.

…Маленькая нетленка.

Итак, с методом разобрались. Теперь о приборе. Кто и чем измерит, что именно у вас получилось: нетленка или хрень мутноватая?

Эксперты? Тоже люди, с разными вкусами. А если судья – играющий? Петушка и кукух? В смысле, кукушка и петух.

А может, мензурка? Сколько пота автор пролил? Да кого это волнует…

Стоит мужик на Арбате, рядом табличка:

«ВЫПЕРДЮ ЛЮБУЮ МЕЛОДИЮ».

Подходят реальные пацаны:

– «Мурку» сможешь?

– Легко. Двадцать баксов.

Сунули зелени, отыграл.

– Слушай, а как насчёт Баха? Один корешок у нас на классике помешан, мы бы сгоняли за ним.

– Лады, ноты захватит пускай.

Через полчаса – те же на Арбате. Мужик ноты раскрыл:

– Исполню. В стольничек обойдётся.

– Ты чо, охренел, в натуре? За шедевр всех времён и народов, за родную «Мурку» – двадцать, а за этот хлам – сотню?

– Пацаны, тут совсем другая работа. Смотрите, как много низких нот. Вот, вот, вот тут и ещё здесь.

– Ну и чо?

– Боюсь обосраться.

Так что и критерий трудоёмкости не годится.

Что ещё? Внутренняя самооценка автора? Графоманы затрахают.

Или калькулятор – читательский спрос рассчитать?

Ага. Чем полки-то в магазинах забиты?

Хватит голову ломать. Раз уж в Академии, надо пользоваться. Позвоню-ка учителю.

– А, подшефный. Где пропадаешь?

– Вот и хотел заглянуть, на полчасика.

– Жду.

За два года бывал у наставника раза три-четыре. Отношения наши упрощались, иногда казалось, всю жизнь знакомы.

Но не всё с моим опекуном чисто. К примеру, обитель его. Не положен отдельный кабинет до третьего уровня, а тут – на тебе. С камином. Это – раз.

Другая странность: Сергей явно перерос свой уровень, но подняться не пытался. Это – два.

И три. Не шло ему имя. Старинная мудрость гласит: фамилия человека – его будущее, имя – настоящее, отчество – прошлое.

Вот я и мудрил. Иванов (от Иоанн) означает «милость Божья». И что? Милостью Божьей назначен моим тьютором? Обалдеть.

Сергей – значит высокочтимый. Ага. Со вторым-то уровнем.

Олегович по-скандинавски означает священный. Ни больше, ни меньше. И как прикажешь тебя понимать, Саид? Будто на допотопный «Запорожец» втайне поставили движок от «Феррари».

Пытался расколоть тьютора иначе. Простой способ: человека спровоцировать. Но Сергей изящно отводил выпады, в итоге из себя выходил я.

Интересно, за какими ресурсами он пришёл в Академию? Что обрести?

– Милости прошу, – сидя в кресле возле камина, Сергей кивает на свободное.

Живое пламя уютно освещает кабинет, ровное тепло расходится приятными волнами. Это не лишнее: сентябрь в Москве выдался промозглый.

– И что у нас такое срочное?

– Вопросик, Учитель, насчёт прибора. Шефской помощи жажду.

– Эх, Палыч, мне бы твои проблемы, – лукаво сощурился. – Слушай, а на кой тебе это? Не рановато? Никак меня перегнать вознамерился?

– Ей-богу, сенсей, чистое любопытство. Детектором лжи клянусь. Левую руку на рельсы…

– Переигрываешь, ученичок, переигрываешь. А кстати, ты слышал: в Африке такая маленькая птичка водится? Совсем маленькая. Знаешь, как называется?

– Колибри, что ли?

– Вот и нет, ещё мельче птичка-то. А название схожее, тоже на «и» заканчивается, с ударением на неё же. Не догадался? NEPIZDI[12]12
  В Центральной Африке действительно обитает миниатюрная птичка со столь неблагозвучным для нашего слуха названием. Именно поэтому русскоязычные специалисты по пернатым не любят о ней распространяться.


[Закрыть] называется.

– Понял. Прости, начальник, если можешь: просто сглазить боюсь.

– Ладно, давай работать. Стой, ты же у нас знаток анекдотов. Давай так: я начну, а ты закончишь.

Ага, его любимый метод. Кинет тебе полмысли, а ты ходи, додумывай.

– Итак, о приборе. Однажды у Ходжи Насреддина спросили: как отличить ядовитую змею от неядовитой?

– По укусу, – ответил Ходжа. – Укус ядовитой змеи обычно смертелен.

– Молодец! Ещё вопросы? Свободен.

И что? Анекдот я и без него знал. Но понимал и другое: проблема решена.

– Спасибо, шеф.

– До встречи. О птичке не забывай.

Из кабинета я вышел, обогащённый новейшими познаниями в орнитологии и озадаченный мудростью бессмертного Ходжи.

Вы можете спросить вслед за Сергеем: на кой тебе это ляд, Александр Павлович? К чему метод и прибор, если главного, тех самых двадцати лет – нету?

Открываю карты. Да, лишних годиков пока не имеется; но их можно добыть. Узнал о шансе случайно, и не благодаря Академии, а чуть ли не вопреки.

Случилась эта история в мой прежний визит.

Так бы и внимания не обратил. Ну, стоят себе члены Академии (двусмысленность получилась, ну да ладно), человек десять-двенадцать, беседуют. И что тут такого?

Но, странное дело, расположились сотруднички на отшибе, за большой колонной, будто прячутся. А главное, уж очень разношерстная компания. Что удивило особенно: очкастая Мария и два музыканта-педика рядышком. Пардон, гея.

Кстати, недавно принимали работу этих музыкальных вьюношей, заявку на второй уровень. Ну, скажу я вам! Я-то считал, что они, геи, только тем и занимаются… ну, в общем, это самое. А тут послушали-посмотрели (это про их работу) – слёзы в глазах.

Но мы отвлеклись. Чего же они толпятся-то? А Просто Мария курсирует от них до колонны – и обратно.

Кстати, о геях. Раз уж речь зашла об искусстве, немного поэзии в тему:

В лесу раздавался топор дровосека:

Он тем топором отгонял гомосека.

Хорошие стихи, правда? Жаль, что не мои. Всё, всё, больше не буду. Честное пионерское, век свободы не видать.

Ё-моё! А ведь понятно, что у них общего: у всех второй уровень, причём свеженький. И почему здесь, за колонной? Тема закрытая? – обсуждайте в кабинете при особом отделе.

Заприметив меня, враз умолкают. Лишь обрывок фразы: «…эрвальные хронокреди…». И тишина.

Стоят молчаливо. Дескать, починяем примус, никому не мешаем. Выдали они себя, выдали!

Но что это за эрвальные хронокреди? Стоп. Интервальные хронокредиты! Вот оно что! Академия время взаймы даёт. Но доступ ограничен. Эх, разнюхать бы.

Присядем в креслице, продумаем операцию.

Кобра действует грамотно, только шаблонно. Прохаживается: туда-сюда, туда-сюда. А, понятно. И самой послушать охота, и на шухере надо постоять. Но от кого ж она охраняет? Да от меня, блин!

Ну-ка проверим, тоже прогуляемся. Ага, змеюка очковая головку за мной поворачивает. Точно, меня блюдёт.

Вернёмся в насиженное кресло. Вот наша Маша за колонной скрылася. Обувку расшнуруем, шнурочками туфли свяжем. Готово: быстро снимаем пару, вешаем за спинку кресла. Подальше от вооруженного взгляда доморощенной службы безопасности. Да, увидит опустевшее кресло, что подумает? Ну, сидел человек, сидел, встал да отошёл. Куда и зачем? Да в буфет, пивка попить. А может, в носу поковырять: прилюдно-то неудобно.

Секьюриха, потеряв меня из виду, осмотрит верхний слой, метра полтора. А ниже без окуляров ничего не разглядит.

Моё солнышко скрылось за колонной – вскочил, разогнался, кувырок через голову, ещё один, слепая зона, рысью метнулся к колонне, прижимаюсь к холодному мрамору.

Так, мы вас слушаем. Мы вас внимательно слушаем.

– …эксперимента… двенадцать вакансий… ревитализация…

– …не получится?

– Терминация, абсолютная. В грунт, на минус полтора.

– …пухленький, из Новосибирска… как неприкаянный… Меньше года осталось… перезанять. Да кто ж ему даст?

Что случилось? Шагов не слышно… А, чёрт! Туфли-лыжи стоят на полу, а хозяйка, хитрющая бестия, бесшумно крадётся ко мне со спины. Упёрла мою идею!

Чего уж прятаться – вышел на свет божий. В носках, тут не до приличий.

Кобра метнулась вслед, стая приблизилась, к колонне меня прижав. Что ж, не худший вариант. Как там учили? «Всегда прикрывай спину»; «Удивил – победил».

Спикировал на них и – хамским голосом:

– Здорово, пасынки Вселенной! А чо это вы тут делаете, а? Что, блин, разглашаем?

Пугливо озираются: удар пришёлся в цель.

Но неустрашимая Мария надвигается, сверля диоптриями.

Хвать её за руку:

– Не ссы, Маша, я Дубровский.

Зрачки Марии дрогнули, я впился взором в лоб – и взгляд не отвожу. Палёной шерстью завоняло, раскалённые докрасна очки она с визгом швырнула на пол.

Ослабил хватку, обвёл всех суровым взглядом. Собратья молчали. Молчали!

– Всё, ребята. Лично мне вы больше не нужны. Вот особый отдел, он, вероятно, скоро вами заинтересуется.

Какие унылые сделались лица! Только гей-славяне, поглядывая на мои носки, сдерживали ухмылочки.

Кобра на полу, издыхает. Капюшон сдулся, в голове дымится дыра, хвост подёргивается. Рядом замерла женщина. А без дурацких-то очков – хороша! Ну да, крупновата малость. А может мы, мужички, измельчали?

Отошёл, насвистывая из Хиндемита (о как!).

Ничего, на второй выйду, по углам не пошушукаетесь.

Случилось, повторюсь, в прошлый раз. А вспомнилось, когда от Сергея вышел. И вмиг прояснились критерии. Сработала цепочка: кобра – ядовитая змея – как отличить? – по укусу.

Значит, по итогу. Так и с нетленкой: важен результат.

Чем нетленка отличается? К ней тянет прикасаться неоднократно. Смотреть, слушать, читать. Точнее, перечитывать. При этом человек, а значит и мир, меняется. Это как любовный оплодотворяющий акт в сравнении с рутинным сексом. Не просто чесать, где чешется, а плод зародить.

Для меня ребёнок – будущая книга. А если, прочитав, пацаны перестанут ночами сушить мозги в Интернете? А другие пацаны прекратят насиловать одноклассниц, сосать пиво из горлышка и гадить в подъездах.

Или мужики прозреют: какое сокровище – русские женщины. И – браков больше, разводов меньше.

А может статься, нетленка к олигарху попадет – и дрогнет железобетонная душа. И вместо очередной яхты отдаст миллиарды на больницы для тех, кому не повезло в этой жизни.

Стоп! Все признаки мании величия. К психиатру, к психиатру!

Ступень четвёртая.
Право на вопрос
Академия, спустя ещё год

Кровь течёт осенняя, глухая,

Мы плывём, и наше судно зыбко.

Сергей Аверинцев (1963)

Язык мой – враг мой. Сам же и виноват: болтал, где ни попадя. На семинаре бухнул: реален лишь материальный мир. Остальное – виртуал, что живёт в мозгах только, наших или компьютерных.

Господи, началось! Меня клеймили позором, хотели втоптать в землю, об меня вытирали ноги.

– А мы-то, Академия, где же? Нас что ли нету?

– Тогда мы не должны отбрасывать тени. А ведь отбрасываем. И очень отбрасываем.

– Вот она, тень-то, – кто-то скабрезным жестом согнул руку в локте. – Погуще будет, чем у некоторых.

– А раз мы существуем, вы в луже, – сказал другой. – Или убедите нас в обратном.

– Я сделаю это, – ответил я. – Но имейте в виду: бритву Оккама[13]13
  Уильям Оккам (1285–1349 гг.) – английский философ. Бритва Оккама – научный принцип, гласящий: сущности не следует умножать без необходимости; например: если что-то можно объяснить без сверхъестественных явлений, эти явления следует считать несуществующими.


[Закрыть] никто не отменял.

– Обоснуете? И как именно? Пальцем на глаз нажмёте: раздвояемся мы или нет?

– Докажу, если… если разрешат часы с секундными стрелками. Тогда можно сверять…

Воцарилась тишина. Неужто утёр нос? А, нет, раздался негодующий взрыв: я покусился на святое.

– Поставим вопрос на Правлении, терминируем наглеца. Нет человека – нет проблемы.

– Какое Правление, забыли? Теперь и у нас демократия. Навешать ему, и все дела.

До суда Линча не дошло. Но ясно одно: я так и остался чужаком. Оно и понятно: пришёл сам, из провинции, да на рожон лезу.

И ещё догадался. Духовное моё смятение как-то связано с БОЛЬШИМ ВОПРОСОМ. Помните колонну с письменами из музея Брэдбери? И наверняка к этому имеет касательство первый, самый закрытый сектор Академии. С его сотрудниками я пока не стыковался, как-то не получалось.

В особый отдел зайдёшь, с Главным Талмудом поработать, – а чемоданчик-то ещё тёпленький. В формуляр заглянешь, – вместо подписи знак «Z» стоит. То не Зорро бешеным клинком метку оставил – сотрудник первого сектора с потаенными страницами «ознакамливался». Абсолютно сугубо.

В коридоре у монстеры, что в бочке деревянной, листья-вееры колышутся. То не ветер-сквознячок их раскачивает, о нет. Активисты из первого сектора на задание промчались. Абсолютно сугубо.

Или в буфет зайдёшь – а пива холодного нету. Как это, у вас же холодильник имеется? Ну, оставалось, да ребята из первого сектора оприходо вали: успешную операцию отмечали. Абсолютно сугубо.

В курилку забредёшь: пусто, а дым коромыслом. Ага, хлопцы из первого сектора балакали, пять минут как разошлись. Абсолютно сугубо.

Иной раз поинтересуешься: за границу бы съездить, опытом обменяться? Невозможно, весь лимит первый сектор выбрал. Обидно, понимаешь. А ничего не поделаешь: абсолютно сугубо.

* * *

Думал я думу – и решился. Мобильник достал: где тут кнопка достопамятная? Секунда прошла, знак вопроса зелёным высветился. Свободен Генеральный Вождь и готов принять, Александр Павлович. Иди, чего стоишь?

В святая святых никакого «предбанника», просторный кабинет – и человек за тёмным столом.

Господи, да это же царь-батюшка! Да не абы какой, а символ крутого императора – Александр Третий. Былинная стать русского богатыря, величие и строгость. Редкий правитель, не мучивший наш народ закидонами.

Но совпадение неполное: могучую грудь не ордена украшают, а пентаграмма. Знак академика пятого, высшего уровня.

И как же к нему обратиться?

– Здравствуйте, э…

– Здравствуйте, Александр Павлович. Называйте Нас просто, без затей.

– Тёзка? – сорвалось у меня.

– Ваше Величество, – усмехнулся в пушистые усы. – Так что за вопрос, друг мой? Да вы присаживайтесь.

Я открыл было рот и… не смог выдавить ни слова. Мыслей-то полно: о колонне, о реальности мира нашего. А вот вопрос оформить… Как рыба шевелю губами.

– Не спешите, голубчик, времени достаточно. Успокойтесь, осмотритесь. А Мы, с вашего позволения, покамест поработаем, – достал из стола папку и углубился.

Кабинет Генерального – ничего особенного. Ни площадей астрономических, ни портретов, и даже компьютера нет. Тёмные дубовые панели, массивный стол, тоже из дуба. Несколько кресел, оливкового цвета ковровый пол. Светло и уютно. Ага, окно во всю стену, прозрачное сверху, а внизу мутнеющее. Рядом стеклянная же дверь: выход на балкон или в лоджию.

За окном улица знакомая. Острые макушки голубых елей, большущий дом с желтоватыми стенами: верхние этажи без окон, а над крышей короткий шпиль.

Но что-то не так. Возле этого дома не должно быть высоких елей. Хотя… тут вам не здесь.

Письменный прибор чудный. А что за камушки? Подставка из яшмы; но какая яшма! Не зря в старину камень драгоценным считали. Вставочки интересные: малахит и чароит. Малахит наш, уральский: мелкокудрявчатый, зелень жизнерадостная, как июньская луговая травка. И чароит, с нежным переходом от сиреневого к пурпурному; здоровски сочетаются.

Но сколько так озираться, не за этим притопал. Что с моим вопросом-то делать? Сумятица усилилась: к предыдущей каше «ценные» мысли добавились.

– Откуда в людях столько злобы и жестокости?

– Свободна воля наша или всё определено заранее – теми закорючками на колонне?

– Управляет ли кто человеками?

– Почему сила царя природы растет быстрее разума?

– Отчего естественные христианские заповеди люди соблюдают реже, чем орангутанги?

– И что впереди: светлое будущее или апокалипсис?

В голове разрастался целый философский трактат. Я покосился на Генерального, взгляды наши встретились:

– Друг мой, затруднения ваши понятны. Похоже, вопрос не из простых. Разрешите помочь?

– Да, Ваше Величество.

– Но требуется согласие на точечное ментальное сканирование.

Во блин, опять чтение мыслей. Хотя, если точечное…

– Итак, вы разрешаете локальный просмотр? Прошу озвучить готовность.

Ну, бюрократы! И наверняка ведь записывают, если что, не отопрёшься.

– Да.

– Вы подтверждаете согласие?

– Да.

– Это ваш окончательный ответ?

– Да.

И в тот же миг пентаграмма на груди Вождя вспыхнула изумрудным блеском, на миг ослепив меня.

Открыл глаза. Господи, уже не царь! Могучая голова с густой седой гривой, породистое, хотя и грубое лицо с маленькими сверкающими глазками. Крепкое тело стало много выше. Первобытная сила и могучий интеллект.

Нет, не государь вовсе. Это… это Зубр! Знаменитый биолог, гениальный генетик – Тимофеев-Ресовский.

И что? Сызнова с ним здороваться?

– Не обязательно: это по-прежнему я, – Вождь будто прочитал мои мысли. – М-да, ваш вопрос – всем вопросам вопрос. Это же тройственный узел!

– Тройственный узел?

– Ну конечно. Разве не так:

ОТКУДА МЫ ПРИШЛИ?

КТО МЫ ТАКИЕ?

КУДА МЫ ИДЕМ?

– Истинно так!

– Многих увлекала загадка сия. Но вы единственный, кто задал Большой Вопрос мне.

– Простите за любопытство, о чём же другие спрашивают? Если не секрет.

– Никакой тайны. Интересуются ближайшим будущим. Курс доллара. И котировки этого… м-м-м… «Газпрома». Всё суета и томление духа. Но вернёмся к нашей теме. Но боюсь, ответ не понравится, – взглянул на меня с сомнением.

– О пришельцах фильмы смотреть доводилось? Что захватили нашу планету? – спросил Вождь неожиданно. – Тогда знаете: опасней не те, что с лазерными пушками. А что внутрь внедряются – личинки, споры и другая мелкая нечисть. Не так ли?

Я кивнул.

– Но в Голливуде неписаный закон – хеппи-энд. И вторжение отбивают. А вот в жизни – не всегда получается.

Стены закачались, почернело в глазах. Господи, лучше бы про доллар спросил.

Слова Генерального раскалёнными иглами вонзались в мой съёжившийся мозг.

– Не споры и не личинки. Ментальный вирус, кусочек программы, вложенный в мозги бионосителя.

– Но зачем? Разве пришельцы – не миф?

– Пока не знаем. Может статься, враждебных чужаков и вовсе не было, – он побарабанил пальцами по столу.

– А наоборот, умная сверхцивилизация. И ввели добрые пришельцы в извилины гоминидов[14]14
  Гоминиды – семейство отряда приматов; включает как ископаемого человека (питекантроп, синантроп, неандерталец), так и современных людей.


[Закрыть] копию собственной программы. Но… мутации оказались губительными. Ведь мораль повышает уязвимость.

– Человек цивилизованный в первобытном мире – не жилец, – продолжил Зубр. – Опыт провалился, первые поколения гомо сапиенс погибли. Сохранились артефакты, следы двуногих существ в эпоху динозавров. Так сказать, черновики Господа Бога.

– А дальше?

– Полярная идея, как временный вариант.

– Анестезия душевных качеств? Добавили агрессии?

– Поначалу лишь к внешним врагам. Но помогло слабо.

– И тогда…

– Вот именно. К особям своего вида. И процесс пошёл. Ускоренный внутривидовой отбор, рост общей живучести. Но не за счёт умных и сильных.

– За счёт злейших?

– Разумеется. Казалось, ситуация под контролем, – Вождь помолчал. – Ведь вмешательство проводили ограниченно, в отношении самцов. А женщины сохраняли исходный замысел, по образу и подобию.

Тут облик Генерального исказился, на лице его появилась густая борода. Галилео Галилей!

Что-то интересное связано с великим итальянцем… А, смутная история со святой инквизицией. То ли отрёкся от учения Коперника и покаялся, то ли изрёк-таки знаменитую фразу. Спрошу, больше не будет случая.

– Галилей… э-э-э… Галилеевич, а можно не в тему вопрос? Это правда? Так им и выдали?

– Что – правда?

– Всё-таки она вертится?

– Да, так я и заявил: ты мне друг, Платон, но всё-таки она вертится.

– Простите, вы это – кому?

– Как его, Каратаеву[15]15
  Платон Каратаев – персонаж романа Льва Толстого «Война и мир».


[Закрыть].

Ох, лучше б не спрашивал.

– Не будем отвлекаться, уважаемый, – он возвратился в Зубра. – Вернёмся к нашим баранам. Увы, развитие венца творения отклонилось от плана.

– Но почему?

– Тут возможны две причины. Первое: уязвимость к вирусу агрессии именно мужской хромосомы.

Я старался не пропустить ни слова.

– Ведь у мужчин хромосома единственная – и особо чувствительна к заражению.

– А второй секрет?

– Агрессор не спрашивает у женщин согласия. Итог тотального изнасилования – потомки самых воинственных особей.

– А дальше?

– Заражение пошло вразнос, во всей Ойкумене[16]16
  Ойкумена – заселённая человеком часть Земли.


[Закрыть]. Так возобладал новый вид двуногих существ: гордо именует себя гомо сапиенс. А на самом деле – гомо агрессивус.

– И что же нас ждёт?

– Деградацию не остановить. Матрица сильнее, чем думают.

М-да. Шутка ли, все мы, оказывается, генно-модифицированные.

– Но тогда получается, люди не равны уже от рождения?

– Вы правы. По сути – две разные породы гомо сапиенс, – он покачал головой. – Если быть точным, гомо сапиенс сапиенс и гомо сапиенс агрессивус.

– И среднего не дано?

– Отчего же? Напротив, большая часть человечества – метисы, с разным соотношением двух начал.

– Понимаю. Первое начало в чистом виде – Иисус Христос. Те, кого мы называем святыми. По образу и подобию.

Вождь утвердительно кивнул.

– А второе?

– Не догадываетесь? Исходных данных у вас теперь предостаточно, – он замолчал. – Вот что я предлагаю, друг мой. Ваш вопрос не исчерпан, и время пока есть. А посему подумайте; коль захотите, поделитесь выводами. Не буду мешать, – он отошёл к окну.

Отмотаем время на десятки тысяч лет. Пусть я раб агрессивной программы. И должен выполнить задачу – мы за ценой не постоим. На войне дозволено всё: кругом враги либо ресурс для выживания.

– Ты – кто? Свой? Чужой?

– Чёрт знает какой.

– Если сомневаешься – убей.

Цель – всё, средства любые. Даже если цель давно забыта.

Умри ты сегодня, а я завтра. Внутренняя злоба – норма. Душевность, дружелюбие? Игры слабых людей. А можно гомо агрессивус преступниками считать? И что, всех за проволоку? А лучше к стенке – породу очистить?

Не торопись пись-пись, как говаривает Сергей. Агрессивность не вегда во вред. Война, например. Или спецслужбы.

Вот старые знакомцы: Глеб Жеглов и Фокс. Жизнь могла поменять их местами. Но они одной масти, оба хищники. Ни тот, ни другой к станку не встанут. А если прижать? Упрутся рогом: или сразу умрут или потом, от болезней, нервных срывов, пьянства. Их программа диктует другой модус вивенди, иной образ жизни.

И что получается? Кем станет агрессивус – героем или преступником – дело случая. Но точно не обывателем.

И с преступниками не всё просто. Одни терзаются: тварь ли я дрожащая или право имею? А другие по-иному расстраиваются: у старушки убитой двадцать копеек всего. Но могут утешиться: пять старушек – рупь.

В памяти всплыла песня:

Кто-то будет Иудой,

А кто-то – Христом.

Кто-то должен стать вором,

А кто-то – ментом.

Теперь о войне. Причины понятны: агрессивус жить мирно не способен. Кому война, а кому мать родна. Речь о другом: в бой-то идут как обычные люди, так и хищники. Есть различия? Таки есть. Даже награды им дают разные. Агрессивус по жизни бойцы, драка в кайф, сами вперёд лезут. Получай «Героя» или «Мужество».

А обычные люди? Им страшно, до жути. Но идут, поперёк программы идут, проливают кровь — поперёк желания. И побеждают страх. Твоя медаль – «За отвагу».

Итог ясен, ген-то доминантный. И выходит по всему: война – правило, мир – исключение.

Хуже того, чуть не вся власть в руках мутантов. Генералы – большинство; хуже – главы государств. И никто не догадывается!

Слева бесы, справа бесы…

Нет, по новой мне налей!

Эти – с нар, а те – из кресел, —

Не поймёшь, какие злей.[17]17
  Владимир Высоцкий (1979).


[Закрыть]

А добром не кончится – вопрос времени.

Похоже, читателям нужен отдых. И пояснения – попроще. Что ж, попробуем.

Знаете, откуда пошла неразбериха с наследственностью, этими генами, хромосомами и молекулами ДНК? Главная причина вот в чём: нобелевские премии присуждают с большой задержкой. Иногда – десятки лет. Так и в тот раз получилось. Непонятно? Разберёмся, применив известный метод дедукции.

Началось давно и в Англии. Шерлок Холмс и доктор Уотсон (у нас его имя переводят неправильно: Ватсон) сидели в знаменитой квартире на Бейкер-стрит, 221-б. Да, сидели себе и сидели.

Холмс взбодриться возжелал:

– А не испить ли нам кофею?

– Щас, – сказал Уотсон, гремя манжетами.

Плитку включил, поставил посудину. Ждут. А он всё не закипает (он – кофе, не Уотсон). Что делать? Обоим невтерпёж.

Холмс и спрашивает:

– Какие будут идеи, дружище?

Тот взглянул на раскаленные витки электроплитки:

– Двойная спираль! – раздался крик Уотсона.

А чем закончилось, вы знаете: нобелевку за открытие двойной спирали ДНК получили Уотсон и Крик. Всё как у нас: «Муму» написал Тургенев, а памятник ставят Гоголю.

А что же Генеральный? Уже не Зубр – наоборот, Андропов. А в какой, интересно, должности? Председатель КГБ или Генсек ЦК КПСС?

Вождь сурово всматривается в меня.

Чего это он? О, блин, превышение допуска! Абсолютно сугубо! А что делают с невольными носителями секретов, объяснять, я думаю, не надо?

И ведь сам подставился, нет чтобы про доллар спросить. Имел бы кучу любимых двадцаток с президентом Джексоном.

Крандец котёнку, хрен отсюда убежишь. Он ведь понимает: молчать не стану. Шутка ли, мутанты среди нас. Хуже того, мы среди мутантов.

Подписку давал, говорите? Да мало ли что. Тут дело-то поважнее будет, человечество надо спасать.

Сейчас начнётся. «Сестра, включи телевизор погромче» и… как там… транклюкирует. А дальше известно: восьмой ряд, тридцатый участок, в грунт, на минус полтора.

Смотрит насмешливо, чёрт очкастый:

– Александр Павлович, не волнуйтесь.

Ага. Не волновайся, Палыч. Мы тебя небольно зарежем.

– И правда опасаться нечего.

– А как разглашу ненароком?

– Одной сектой больше, невелика беда.

Зря я струхнул. Учреждение научное, люди интеллигентные… большей частью.

Итак, ВОПРОС мой разрешился. Но при чём здесь Академия? Генеральный без слов догадался:

– Академия защищает интересы человека разумного, гомо сапиенс сапиенс. И вот мы подошли к третьей части Вопроса.

– Куда мы идём?

– Вот-вот. На сей счёт целых три гипотезы.

Я навострил уши.

– Первая: замысел искажается (хотели как лучше, а получилось как всегда, – невольно я перевёл на бытовой язык).

– Вторая: всё идет как должно (в этом и есть великая сермяжная правда).

– А третья? – спросил я.

– О нас просто забыли. Мы, Академия Метанаук, выясняем истину – и попутно вносим коррективы. На случай первого варианта – искажения замысла. Но об этом рано.

– Первый сектор?

– А вы, я вижу, из догадливых, – очки его угрожающе сверкнули.

И вдруг… Голос шёл из немыслимых вселенских глубин и показался знакомым.

– Первый постулат Тавровского: неассоциированные бионосители обеспечивают оптимальный плавающий уровень неидеальности, способствующий сохранению положительных эффектов и отбраковке негативных, тем самым поддерживая заданное направление вектора развития (ух ты!).

Второе следствие (а куда пропало первое?) первого постулата Тавровского, принятое в качестве основной парадигмы, подразумевает активные действия (часть 1) либо бездействие (часть 2).

Часть 1. Абсолютной терминации подлежат следующие виды неассоциированных бионосителей:

а) дефектные – если дефекты носят доминирующий характер и отсутствует возможность их устранения путём направленной оптимизирующей дупликации в течение сорока поколений;

б) невостребованные – в случае превышения гарантийного срока существования;

в) суперактивные – при несанкционированном проникновении в нелинейный массив на глубину два и более ярусов.

Примечание. Проникновение на один ярус предусматривает стирание памяти, частичное или полное.

Внезапно Голос пропал, будто точку поставили.

Что это было? Небесная канцелярия или бредятина сивая? Ничего общего с классическими грехами. Опять же неясно. Дуракам сорок поколений дают, на Материке это не меньше тысячи лет. А шибко умных – сразу в расход. А, понял. От дурака пользы ноль, зато и вреда не так много.