Текст книги "Технологии свободы"

3.5.1.1. Нормативы не могут быть отвергнуты, они составляют основу организованной жизни, но их наличие и происхождение должны в рамках ПН-практик осознаваться. Должна осознаваться и их необходимость. У К. Кастанеды есть термин «контролируемая глупость». Я бы заменил его в ПН-контесте выражением «контролируемая нормативность». Стремление к прозрачности ПН-методик естественным образом распространяется и на идеологические убеждения, и на принимаемые или отвергаемые нормативы. Вопрос не в том, чтобы (и как) от них избавиться, а в том, чтобы (и как) сделать их прозрачными, понятными и изменить их статус: превратить хозяина в инструмент или в партнера. Здесь возникает одна тонкость, отражающая одну из проблем ПН-подготовки. Когда о свободе и необусловленной активности говорится в среде обычной жизни, наполненной многими неосознаваемыми ограничениями и принудительными взаимосвязями, тема Свободы легко подменяется образом подчиненности случайным желаниям и порывам. Как только нормативы, служившие малосознаваемой основой текущей жизни, начинают осознаваться, появляются альтернативы, столь же обусловленные и принудительные, как и те, от которых освобождается практикующий. Это тоже элемент борьбы Свободы и Обусловленности.

3.5.1.2. Преодоление языковых ограничений. Язык во многом определяет формы восприятия Мира и ориентации в нем. Развертывание новых психических функций и модальностей восприятия предполагает и конструирование языковых форм, их отражающих и позволяющих оперировать ими. Можно принимать или не принимать гипотезу Сепира – Уорфа в отношении естественных языков, но она, безусловно, обладает конструктивным потенциалом. В естественном языке всегда присутствуют и проявленные, допускающие формализацию элементы, и фоновые составляющие, которые не находят своего выражения в наборе и структуре слов, а также в строении предложений. То, что не проявлено в виде слов, выражается в интонациях и фоновых контекстах. С одной стороны, мир составлен из того, что может быть названо (а что не названо, то и не существует для мышления), с другой – в нем и в действиях людей есть то, что остается смутным, неопределенным и неоднозначным. Есть две стратегии прояснения этих смутностей.

Одна – построение искусственных языков, таких как ифкуиль или ложбан, в которых все подразумеваемое и нечеткое выражено в четких организованных формах. Так, в ифкуиле и илакше, разработанных Дж. Кихадой,[14]14
  Quijada J. A. Grammar of the Ithkuil Language, 2012.


[Закрыть] наличествует около 80 падежей и целый ряд грамматических форм, отсутствующих в естественных языках. Дж. Кихада вводит такие грамматические категории, как конфигурации, соотношение, перспектива, распространение и т. д. Это дает возможность выразить в организованной форме смыслы, в первую очередь контекстуальные, которые лишь подразумеваются, но не отражаются в знаковой структуре известных естественных языков. Более того, языки, подобные ифкуилю, на основе введенных грамматических категорий создают новые языковые фигуры, которые выявляются или создаются присущими искусственным языкам правилами.

Опыт построения и использования искусственных языков позволяет выявить подразумеваемое, но вместе с тем лишает неявное и подразумеваемое его фоновой специфики. Вторая стратегия как раз и заключается в сохранении фоновых компонентов в их собственной форме, но с прояснением их смысловой специфики. Однако это может быть сделано лишь при использовании особых процедур развертывания фоновых реалий в ходе волевой медитации. Тогда порождается некий «пред-язык», отражающий фоновый аспект перцептивного опыта, но не членимый на отдельные «слова» и грамматические формы.

Описанные подходы позволяют освободиться от обусловленности Сознания конкретными языковыми структурами, но не решают фундаментальной задачи освобождения от обусловленности языком как таковым. Чтобы решить эту задачу, нужно научиться создавать первичную языковую реальность. Эту задачу по-своему достаточно радикально решает Актика, разработанная М. Бояриным, наглядно демонстрирующая, как из первичных актов Сознания создаются языковые формы (см. подробнее п. 14.2.).

3.5.1.3. Выявление неявных онтологий. Неявные онтологии влияют на эффективность ПН-практик, навязывая «очевидные» истолкования и методик, и результатов. Неадекватные трактовки ПН-феноменов сводят последние к известным конструкциям и тем самым ограничивают дальнейшее движение. ПН-продвижение возможно лишь при условии, что каждый новый методический комплекс открывает практикующему нечто новое и именно новизна ослабляет зависимость от известного знания. Акт творения нового – это всегда акт Свободы, но как только результат творения зафиксирован в стабильной форме, он сам становится обусловливающим фактором. Увы, это неизбежное зло – человек так или иначе ориентируется в Мире и для него важны хотя бы первичные стабильные ориентиры. Существование вне стабильности возможно лишь после предельного опыта, расставляющего все по своим местам, при отсутствии же такого опыта подрыв стабильности означает погружение в патологию. Предельный опыт позволяет увидеть, как создаются культурные формы, и, тем самым, научиться их создавать свободным актом, превращая культуру из хозяина в партнера. Но предельный опыт достижим лишь при условии жесткой и рафинированной культурной нормировки. Явные и неявные онтологии не должны подрываться, но должен проясняться их технический статус в пределах ПН-практики.

Однако при приближении к предельному опыту некритично принятая онтология становится помехой, поскольку заставляет сводить новый опыт (т. е. опыт вне каких-либо известных практикующему оснований) к известным ограниченным формам. Лучшим выходом из противоречия между необходимостью стабилизирующих сознание онтологий и их ограничивающим характером является работа в сфере, находящейся вне привычного онтологического контроля: тогда новое, привнося привкус свободы, не подрывает прежнее понимание Мира, а расширяет и усложняет его, обогащая и разрабатывая. Подвижные текучие формы не приводят к дезориентации, поскольку остается «надежный тыл» прежних представлений.

3.5.2. Работа с психическими автоматизмами. Психические автоматизмы более консервативны, чем некритические убеждения, возникающие вследствие информационных воздействий. Они во многом обусловлены врожденными структурами, придающими определенные формы психике конкретных людей.

3.5.2.1. Автоматизмы восприятия представляются самыми элементарными и с трудом преодолимыми. Простейший пример – зрительные иллюзии, которые можно преодолеть только опираясь на технику визуальной дКВ в сочетании с наблюдением над зрительным восприятием работающей функции. Достаточно жесткими и неподатливыми являются стереотипы выделения пары «фигура – фон», преодолеваемые в рамках дКВ-техник. К менее фатальным относятся феномены константности восприятия (например, несоответствия между изображением, проецируемым на сетчатку, которое изменяется в зависимости от удаленности и поворота объекта и его относительно постоянным размером и формой при реальном восприятии) и феномены группировки, когда однообразные элементы объединяются по признакам близости, подобия, возможности создания замкнутой фигуры и т. д.

Автоматизмы восприятия используются в ПН-техниках двояко – как для отработки дКВ-техник, преодолевающих эти автоматизмы, так и для выявления структуры работающих психических функций, их допустимых вариаций и пределов. Понимание автоматизмов еще не означает возможность их преодоления. Автоматизмы преодолеваются на более продвинутом этапе, когда начинается произвольная реконструкция существующих функций и целенаправленное формирование новых. Понимание того, «как это делается», превращает автоматизмы в прозрачные и управляемые механизмы. Нюансы строения автоматизмов хорошо выявляются при развертывании гибридных функций, когда объединяются в единое целое аспекты различных перцептивных функций (например, визуальный образ, в котором, при сохранении визуальной модальности, «видными» становятся не только поверхности объекта, но и его «внутренности» – подобно тому как мы ощущаем весь объем собственного тела, а не только его поверхность).

3.5.2.2. Эмоциональные автоматизмы и поведенческие стереотипы более пластичны и податливы изменениям, чем автоматизмы восприятия. По отношению к ним существует большой массив своеобразных «театральных» техник, позволяющих осознавать и преодолевать собственные стереотипы, а также воспроизводить стереотипы и автоматизмы других людей. Разработка какой-либо специфической ПН-техники в этом отношении представляется излишней, хотя специфически психонетическим может считаться развертывание ранее не существовавших и не имеющих описанных аналогов стереотипов поведения и реагирования. Вообще, задачу «сделать то, чего никогда не было» можно отнести к психонетической компетенции.

3.6. Различение стимула (вызывающего понимание), реакции организма сознания (также вызывающего понимание) и самого понимания (нейтрализующего стимул)

Воздействие сводится к системе стимулов, которые должны вызвать соответствующую реакцию. Понимание в этом процессе смещается в зону реактивности, управляется внешней стимуляцией, организованной в соответствии с замыслом оператора-манипулятора. Изоляция понимания от реакции, выделение акта понимания в отдельную изолированную единицу позволяет выстроить линию выхода из-под власти обусловливающих стимулов. Изолированное понимание развертывается в той же среде, в которой находились стимулы. Тогда на смену обусловленности приходит контробусловленность – смыслы создают собственную цепочку, развертывающуюся в действия.

Преодоление обусловленностей за счет создания контробусловленностей расширяет возможности человека и порождает новые деятельностные поля, но не решает главной задачи – выхода из-под власти обусловливающих факторов как таковых.

Глава 4
Волевая медитация (ВМ)

Начальная практика субъектной линии – волевая медитация. Ее задача – выявить активное субъектное начало в сознании и очистить его от наслоений, порожденных внешними стимулами и структурой психики. ВМ формирует новую управляющую инстанцию, надстроенную над эмпирической психикой, и переносит субъектность в эту инстанцию. С самого начала в ВМ-практике следует различать действия, идущие изнутри, «из Я», и действия, воспроизводящие внешние стимулы. Формулы, порождаемые «изнутри», пропитаны заключенным в них смыслом. Формулы, берущиеся извне, остаются отчужденными, внешними по отношению к «Я». Освоение начальных стадий ВМ заключается в том, чтобы взятые извне (из инструкции, из слов инструктора) содержания были присвоены, интроецированы. Впоследствии техника усложняется. Следует тщательно следить за тем, чтобы ВМ не превращалась в стимул, порождающий неконтролируемые изменения. ВМ – это постоянное усилие и поддерживаемая этими усилиями ясность сознания.

4.1. Структура ВМ

В структуре ВМ следует различать:

• внешний слой, инициирующий сам процесс ВМ и создающий первичное отражение, изображение ВМ в обусловленной психической среде (стандартные формулы, распределенные по трем фазам ВМ, с которых и начинается практика);

• слой намерения, составляющий первичный акт порождения содержаний сознания (намерения развернуть определенные формулы, состояния, действия);

• слой чистой волевой активности, который, собственно, и порождает намерение.

Главной задачей ВМ является достижение слоя чистой активности. И внешний слой, и слой намерения – это лишь отображение волевой активности в психической среде, обусловленной культурными формирующими факторами и врожденными психическими механизмами. Изучение ВМ – последовательный переход от изображения активности к волевой реальности. Послойный переход от заданных техник к чистой активности требует достаточно тонкой техники и бдительности практикующего.

4.1.1. Внешний слой, не будучи волевым по своей природе, тем не менее отражает смысловую структуру ВМ. Начальная стадия овладения техникой ВМ воспроизводит внешний слой ВМ (формулы ВМ). Формулы «Я есмь» и «Я есть воля» задаются инструктором или инструкцией. Они отражают две характеристики «Я» – факт реального существования и факт наличия внутренней волевой активности. Начальное разделение процедуры ВМ на три (а впоследствии четыре) фазы (проговаривания формулы, ее звукового образа и соответствующего формулам состояния, переходящее на четвертой фазе в чисто смысловое переживание) дает возможность прочувствовать усилия, необходимые осуществления ВМ.

Нужно отметить, что третья фаза ВМ находится на границе фоновых и смысловых операций. В реальности, пока нет опыта активности Сознания, смысловые переживания осознаются в увязке с чувственными (проявленными) феноменами. Освобождаясь от организованных (в нашем случае аудиальных) образов, практикующий, как правило, начинает использовать для обозначения либо неопределенные звуковые намеки, либо развертывание состояний, так или иначе отражающихся в телесных ощущениях. Это неизбежный этап, но всегда есть соблазн подменить им главную задачу, заключающуюся в достижении состояния активного, действующего «знания задачи» вне форм и проявлений. Третья фаза, по сути, посвящена «растворению» любого образного представления, сколь бы оно ни было минимальным и неопределенным.

Усилия по порождению заданной формулы, нарастающие по мере перехода от фазы к фазе, становятся более явными при выполнении ВМ вопреки спонтанным отвлечениям внимания. Формулы, требующие усилий по проговариванию, созданию звукового образа или состояния, задают определенное смысловое содержание. Можно сказать, что усилия, предпринимаемые при осуществлении акта ВМ (2-я и особенно 3-я фазы), отражают сопротивление психической среды развертыванию в ней новых смыслов.

Формулы не порождаются самим практикующим, а даются ему извне, и сам процесс ВМ инициируется внешними по отношению к практикующему инструкциями или командами инструктора. После отработки трех фаз наступает стадия проработки более тонких составляющих ВМ. Важную роль в этом переходе играет различение полностью контролируемых результатов ВМ (формулы), частично контролируемых содержаний сознания (помехи – отвлечения внимания на внешние раздражители, образы, воспоминания) и практически неконтролируемых (зрительные, слуховые и соматические восприятия, которые неустранимы на начальном этапе работы). Внимание может сокращать свой объем до самих формул, расширять его до включения в поле внимания отвлекающих помех, и, наконец, включать в свой объем и принудительные восприятия. Такая пульсация внимания позволяет выделить слой ВМ, ответственный за порождение волевых намерений.

4.1.2. Акт порождения содержаний сознания. Пульсации внимания позволяют рассматривать то, что составляло до этого момента основное содержание ВМ – порождение формул – как отчуждаемый результат, продукт, внешний по отношению к самому процессу ВМ. Уже сам факт того, что продуцируемые формулы становятся объектом внимания, говорит о том, что они не относятся к субъективному ядру «Я». Если внимание покидает результат, то его объектом становится в качестве отдельной составляющей ВМ уже сам акт порождения содержаний сознания, акт, безразличный к наслаивающемуся на него содержанию. Акт порождения – это волевой импульс (его можно соотнести с понятием намерения), в котором уже содержится смысл, подлежащий дальнейшему развертыванию. Выделение намерения развернуть определенное содержание в качестве отдельной составляющей позволяет расширить и распространить процесс ВМ на любую деятельность – развертывание произвольных содержаний сознания, функций, действий, движений. Намерение – это чисто смысловое образование, в нем смысл еще не обрел форму и модальность чувственного или логического содержания.

Намерение – динамический смысл, исходящий из волевого «Я» и направленный на развертывание в той или иной проявленной модальной среде. Именно на этом этапе и появляется возможность внести различение между активным и реактивным актами.

4.1.3. Различение активного и реактивного актов порождения содержаний в ходе ВМ. Намерение может быть как проявлением активности сознания (волевым импульсом), так и воспроизведением тех или иных содержаний, обусловленных либо внешней стимуляцией, либо течением внутренних процессов, когда то или иное содержание сознания порождается предыдущим содержанием по определенному алгоритму.

На этом этапе ПН-работы порождение намерения, не выраженного ни в словах, ни в образах, становится приближением к ничем не обусловленному волевому действию, приближением, гораздо яснее отражающим сущность волевого действия, чем весь предыдущий опыт. Если удается породить намерение и удержать его от развертывания в проявленные формы, сохраняя при этом знание, не выраженное в словах или образах, то можно сказать, что первый шаг к обретению Свободы уже сделан. Намерение относится к слою амодальных смыслов, и переход к нему от проявленных содержаний сознания происходит скачкообразно.

Различение в ВМ намерения и результата позволяет перейти к порождению не только формул ВМ, но и любых других содержаний сознания (цвета, геометрической формы, звука, образа, мысли или воспоминания). Выделение в качестве объекта внимания намерения в чистом виде, намерения как чисто смыслового действия, позволяет сделать следующий шаг и сократить внимание до самого процесса порождения намерения. В этом случае внимание как таковое исчезает, поскольку источник внимания не может быть его объектом. Остается только слой чистой активности ВМ, порождающей и намерение, и внимание, делающее намерение своим объектом.

Первоначально порожденное намерение не распознается как что-то определенное и легко подменяется реактивными содержаниями. Здесь требуется кропотливая работа по различению активизированного в ходе ВМ смысла – и смысла, пришедшего извне (извне по отношению к процессу ВМ), не из «Я», а из «организма сознания», из эмпирической психики. Так, стимул – формула «Я есмь» – порождает обостренное переживание реальности «Я» как реакцию, но если практикующий может провести первичную активизацию смысла формулы, то этот смысл развертывается в переживание (и позицию) реальности «Я» и только затем в проявленную формулу. Без этого различения первичного действия «Я» и его результата, явленного в тех или иных модальных средах и провоцирующего смысловое переживание «извне», дальнейшее движение по субъектной линии окажется лишь иллюзией.

4.1.4. Слой чистой активности в ВМ. Новые содержания, заранее не обусловленные ни личным решением практикующего, ни внешней инструкцией, возникают в ходе ВМ «как бы из ничего». Тем не менее это не спонтанный процесс, а целенаправленное порождение новых содержаний. До опыта формирования субстанциального слоя сознания (за счет процедур не-восприятия) эта целенаправленная активность «из ничего» является лишь намеком на настоящий акт первичного порождения смысла, «изображением» такого акта. В формулировке «как бы из ничего» существенным является «артикль» «как бы»: то, из чего порождается намерение, не дано практикующему непосредственно, но есть намек на то, чем является это «ничто». Порождение намерения из слоя чистой активности сопровождается и порождением внимания. Чистая активность в ВМ – отражение субъектного аспекта Сознания. Объекта «как бы» нет, объект – намерение – порождается активностью, но чтобы намерение стало объектом, необходимо породить и объективирующее его внимание. Т. о., намерение и внимание порождаются одновременно. Это, в свою очередь, позволяет произвести акт порождения безобъектного внимания. Так мы получаем первые изображения фундаментальных аспектов Сознания.

4.2. Различение позиций

Еще раз вернемся к разобранной структуре ВМ. Поскольку первые шаги в ВМ представляют собой имитацию ВМ в «организме сознания», две позиции – со стороны самого процесса ВМ и со стороны личностных и психических структур (актуализированных, проявленных и непроявленных) – могут не различаться (тем более если нет опыта переживания Сознания вне психики). Поэтому формирование рефлексивно-волевой инстанции (РВИ) в «организме сознания» является необходимым шагом для дальнейшей работы. РВИ создается на базе ВМ, и первым шагом становится акт порождения внимания. Если до опыта переживания слоя чистой активности в ВМ объект фиксируется вниманием и, более того, нельзя говорить об объекте, если он не представлен во внимании, то наблюдение за появлением внимания осуществляется уже иной инстанцией. В этот момент есть знание внимания-как-функции, но это уже более конкретное знание, чем чисто смысловое переживание. Внимание находится перед наблюдателем, а то, что его фиксирует, и будет собственно РВИ. Понятно, что одной ВМ для формирования РВИ недостаточно – нужен глубокий опыт дКВ и переживания не-форм, без которого односторонние попытки сформировать РВИ могут закончиться только еще одной имитацией, которая в свою очередь станет объектом для РВИ в последующем. Более подробно методы формирования РВИ описаны в «Активном сознании».

Разобранный процесс перехода к смысловым переживаниям отражен и в обычной начальной практике ВМ, основанной на выделении трех фаз ВМ. Формулы «Я есмь» и «Я есть воля» поначалу формируют нужное состояние (а оно, в свою очередь, позволяет перейти к заданным смысловым переживаниям) за счет инициированных извне действий «организма сознания». Вначале проговаривается фраза (предметный, фигурный аспект), затем (на 3-й фазе) под нее выстраивается состояние (фоновый аспект), и затем уже активизируется соответствующая смысловая конфигурация (окончание третьей фазы и переход к четвертой). Задача практикующего – подавить компоненты (словесные формулы), инициирующие состояние, и развертывать само состояние.

«Я есмь» и «Я есть воля» поначалу «делаются» в словах, потом в невербальных образах (как правило, в соматических отражениях смыслов формул), и только после этого уже формируется позиция – «взгляд» на происходящее с позиции факта реального существования «Я» и особой позиции активности, «направленной на».

В этот момент уже начинается активизация смысловой конфигурации, которая поддерживает состояние. Это важный момент: состояние не провоцируется словесной или образной формулировкой «снизу», а поддерживается смысловой составляющей «сверху». Языком становятся не слова и фигурные образы, а состояния. Теперь остается подавить состояние как причину активизации смысла. Активизированная (за счет предыдущих действий в предметном и фоновом слое) смысловая конфигурация при этом поддерживается и воспроизводится уже без вынуждающих действий со стороны других составляющих ВМ.

На этой стадии ВМ имитирует (изображает) волевое действие, но ВМ реально станет волевым действием тогда, когда активизация смыслов будет инициироваться не «снизу» (из предметного и фонового слоев), не «сбоку» (спонтанная активизация смыслов), а «сверху» (из внесмысловых слоев, когда субъектный ряд достигнет уровня волевой, т. е. необусловленной активности).

Приведем пример самоотчета одного из практикующих, поясняющий эти рассуждения:

«…это действие немного другого порядка. При выходе из волевухи [так. – Ред. ] возникают очень странные чувства, остается знание, что я сейчас делал, но оно даже может не развернуться в сознании. Т. е. с одной стороны знание, что я сейчас нечто делал и что это именно я делал, с другой непонятно – что это нечто, и делал ли это я, т. к. это нечто как бы минует мой интеллект. Простыми словами, я что-то сделал и сам от себя это скрыл. Я предполагаю, что самосознание является структурой ума, и в ВМ нужно не только добиться ментальной тишины, что само по себе для меня не просто, но что еще самое сложное – выйти за пределы этой структуры самосознания».[15]15
  https://www.facebook.com/groups/265790650191958/permalink/469960046441683/


[Закрыть]

4.3

Этот опыт возвращает нас к начальному упражнению психонетики, демонстрирующему реактивный статус актуального сознания. Оно описано в «Активном сознании».

Предлагается выбрать одну из нескольких заранее оговоренных фигур (например, треугольник, круг, квадрат, окрашенные в один из 5–7 заданных цветов) для последующего воспроизведения в воображении. При этом дело не доводится до реального представления, а выбор останавливается на начальной стадии, когда он уже совершен, но не выражен ни в словах, ни в образах. Попытка, естественно, оказывается заведомо провальной.

То же самое происходит и при смещении внимания на сам процесс порождения намерения, но уже на новом уровне. В распоряжении практикующего оказывается динамичный процесс порождения смыслов, элементы которого отработаны на первичной форме ВМ, но теперь собраны в новой конструкции. То, что было третьей фазой, переходящей в четвертую, теперь становится основным порождающим процессом ВМ, но противоположно направленным по отношению к первичной процедуре: движение идет от четвертой фазы к третьей.

Появившееся или созданное намерение представляет собой не развернувшийся в проявленную форму смысл. Но здесь следует различать «появившееся» и «созданное». «Появившийся» смысл исходит из автоматики «организма сознания». Он обусловлен процессами, происходящими в психике независимо от ВМ, и «наслаивается» на чистую активность ВМ. Необходимо различение спонтанно возникающих и целенаправленно порождаемых смыслов.

На самом деле до целенаправленного порождения еще далеко, смысл «приходит со стороны». Опыта необусловленного порождения смыслов (намерений) у практикующих к этому моменту еще нет. Все, что можно сделать по отношению к переживаемому, это понять, что возникшая в сознании смысловая конфигурация – это еще не намерение, еще «не то», что ищется. Нужно изучить динамику этого псевдонамерения и начать управлять развертыванием «пришедшего со стороны» смысла, надстраиваться над его спонтанным развертыванием.

Первый шаг к этому – отследить, как вообще реализуются импульсы к действию. При длительном пребывании в бездействии, когда ставится задача «ничего не делать», появляются позывы к действию (изменение позы, продумывание мысли, развертывание образов или воспоминаний), которые, с точки зрения полученного задания, являются помехами. Эти помехи можно опередить, уловив их зарождение еще на смысловом уровне, и развернуть в действие осознанным образом, так, как если бы это действие было целенаправленно порождено самим практикующим. Так, появившееся еще на уровне смыслов (т. е. до образов и словесных формулировок) побуждение встать дублируется уже целенаправленно порожденным намерением встать и развертывается в движение. Спонтанное развертывание побуждающих импульсов, идущих от «организма сознания», становится управляемым, имитируя реальное целенаправленное действие.

В известной степени этот прием напоминает прием парадоксальной интенции, разработанный в терапевтических целях В. Франклом в 1927 г. в рамках концепции логотерапии.[16]16
  Frankl V. Der Mensch vor der Frage nach dem Sinn. Munchen/Zurich, Piper, 1979. Русский перевод: В. Франкл. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.


[Закрыть] Прием, предлагаемый логотерапевтом пациенту, страдающему неврозом навязчивых действий или страхом перед теми или иными желаниями и действиями, сводится к тому, чтобы опередить ситуацию и произвести действия или сформировать желания, которых он опасается. Тем самым то, чего он опасается, становится не результатом воздействия внешней по отношению к его «Я» силой, а его собственным, подконтрольным его воле деянием.

Следующий шаг ВМ – отслеживание спонтанно появившегося побуждения к действию на смысловом уровне, опережение его (создание его смыслового дубликата), но изменение траектории его реализации – развертывание в какое-либо иное действие (побуждение встать трансформируется в вытягивание рук над головой). Намерение изменить траекторию развертывания рождается в ответ на появившееся побуждение, и уровень его обусловленности «организмом сознания» значительно ниже, чем уровень обусловленности первоначального побуждения.

Далее возникает более радикальная задача – не трансформировать, а отменить возникшее побуждение и совершить вместо него иное, заранее не оговоренное действие. Возникло, например, побуждение встать, но вместо него создается образ горной местности. Первоначальное побуждение отдало свою энергию для осуществления нового действия вместо первоначального. То, что раньше было спонтанным, теперь приобретает признаки активности.

Теперь остается перенести изученную технику на процесс порождения намерения из слоя чистой активности в процессе ВМ. Техника такая же – отмена появившегося намерения и замена его новым. Все действия осуществляются только на смысловом уровне, не допуская ни словесных формулировок, ни образов, развертывание смыслов в проявленные формы не допускается. Уже этот прием может привести к возникновению особого состояния, в котором становится очевидной разница между тем, что целенаправленно порождается, и тем, что «приходит со стороны». Состояние становится ясным и прозрачным. Длительные периоды, когда намерения не удается создать целенаправленно и никакие содержания не приходят спонтанно, уже не вызывают тягостного состояния ожидания.

Различие между побуждением, управлением побуждением и его отменой хорошо иллюстрируется стихотворением Юрия Кузнецова «Тегеранские сны», 1978 (настоящая поэзия всегда содержит в себе психонетический слой):

 
Вдали от северных развалин
Синь тегеранская горит.
– Какая встреча, маршал Сталин! —
Лукавый Черчилль говорит. —
 
 
Я верю в добрые приметы,
Сегодня сон приснился мне.
Руководителем планеты
Меня назначили во сне!
Конечно, это возвышенье
Прошу не принимать всерьёз…
– Какое, право, совпаденье, —
С улыбкой Рузвельт произнес. —
 
 
В знак нашей встречи незабвенной
Сегодня сон приснился мне.
Руководителем Вселенной
Меня назначили во сне!
 
 
Раздумьем Сталин не смутился,
Неспешно трубку раскурил:
– Мне тоже сон сегодня снился —
Я никого не утвердил!
 

Хорошим приемом, помогающим различить намерения, исходящие из «Я», и псевдонамерения, создаваемые психическими и личностными структурами, является достижение в ВМ слоя чистой активности (позиции активности) с прекращением формирования намерений. В этом случае любые содержания сознания, в т. ч. и псевдонамерения, воспринимаются как чуждые, принудительно приходящие. В этом случае ничего не производящая активность «Я» противопоставляется любым формам и фоновым состояниям. После достаточно большого промежутка времени активность переводится в режим «производства намерений» и появляется возможность различить собственные намерения «Я» и псевдонамерения «организма сознания».

4.4. Рассогласование намерения и результата как способ активизации смыслового слоя

Ключевой момент ПН-практики – различение амодального смысла и его проявления в модальных средах (в том числе и в модальностях, спонтанно возникающих при длительной работе со смыслами). Здесь может помочь «переобозначение» намерения. Намерение вначале удерживается в смысловом слое, затем развертывается в ином виде, но в той же модальности, на которую было направлено намерение (например, намерение создать синий цвет развертывается в цветовой среде как красный цвет, обозначающий синий). Процесс аналогичен обозначению образа словами, но здесь обозначающие «слова» берутся из той же модальности (или субмодальности), что и обозначаемый образ. Рассогласование намерения и развернутого обозначающего образа (в нашем примере – знание того, что развернутый красный цвет на самом деле является синим) позволяет пережить смысл как нечто не относящееся ни к запланированному образу, ни к его обозначению. Другой вариант этого упражнения – изменение намерения в процессе развертывания при сохранении запланированного образа (намерение создать синий цвет изменяется на намерение развернуть красный, но развертывается именно синий цвет, обозначающий красный).