Текст книги "Самое лучшее случается неожиданно"

После ресторана мы не спеша прогуливались в объятиях уютной темноты тёплой апрельской ночи. Шли по неярко освещённой мягким фонарным светом улице, ведущей к дому Веры. Она держала меня под руку. Я молчал. Говорила она. Рассказывала о своей жизни в Москве. А я думал о том, что хочу забыть про всё, что было до неё, и только слушать её голос, слушать и слушать. И не расставаться. Вот так и идти вместе по жизни…

Я подумал о том, что я самый счастливый человек. Моя душа и сердце были наполнены гармонией по имени Вера. И эта гармония была сейчас рядом, вокруг, везде… И мне было хорошо. Картину полного умиротворения дополняли бесчисленные звёзды, ярко мерцающие на тёмном небосводе. Казалось, сама вселенная смотрит на нас своими ясными глазами. На мою Веру… Её грудной голос, неспешно поднимаясь на высокую волну, потом мягко опускаясь и замирая, ласкал мой слух. Она произносила ничего не значащие слова, а я был зачарован мелодиями её голоса. Они обволакивали, окутывали волшебством, заставляли приятно замирать сердце. И эти мелодии, повторяясь, словно набегающие на берег волны, рождали в моей душе музыку.

– Почему ты молчишь? – спросила она.

– Я слушаю тебя.

– Нет, так не честно. Почему говорю только я?

– Мне нравится слушать твой голос.

– Скажи что-нибудь.

– Я и говорю.

– Нет, скажи что-нибудь ещё.

– Что?

– Ну, не знаю… Спроси меня о чём-нибудь.

– Ладно. Спрошу. Скажи, как так сложилось, что такая женщина до сих пор одна? Извини, что вторгаюсь в личное.

– Ничего… – Она выдержала паузу, видимо находя правильные слова. После нескольких секунд молчания произнесла: – Наверное, каждая женщина мечтает, чтобы рядом был настоящий мужчина. Хотя, возможно, это лишь расхожее мнение. На самом деле много разных мужчин и разных женщин, не все мы идеальны, но тем не менее большинство находят свою судьбу или соглашаются стать чьей-то судьбой. Когда мне делают предложение, я просчитываю: какой частью моего мира заставит меня пожертвовать этот человек? И хочу ли я иметь от него детей? Пока эти два критерия ни разу не совпали.

– Ясно, – сказал я. – А что ты делаешь в выходные?

– Если ты имеешь в виду ближайшие – едем с подругой за город.

– Вдвоём?

– Когда мы с ней встречаемся, нам больше никто не нужен.

– Это не та ли, на джипе, что приезжала за тобой в кафе?

– Да. Наталья. Ты её видел.

– Уезжаете с ночёвкой?

– Да. У нас место отдыха давно прибито. Река, лес… Красота! – мечтательно протянула Вера. – Там и двух дней мало.

Мне с трудом верилось, что две интересные особы могут остаться без внимания мужчин даже в лесу, тем более в выходные. Но я постарался отогнать от себя эту противную мысль. Мы подходили к дому Веры. Где-то там, на двенадцатом этаже, была её квартира. Отпускать Веру не хотелось. Я задумался, глядя вверх, на уходящие в безграничную чёрную даль неба к самым звёздам этажи, и пытаясь угадать ответ на не дающий мне сейчас покоя вопрос: «Если не пригласит к себе, примет ли моё предложение пойти со мной в гостиницу?» Тут же сам собой возник ответ: «В худшем случае она меня отвергнет, в лучшем – окажемся в постели. Чего тут думать!»

Мы остановились у знакомого подъезда с кодовым замком и железной дверью. Прощаясь, она не пригласила войти. И мой вопрос прозвучал.

– Спасибо за вечер. Я пойду домой! – Её ответ был сухим. Но Орлову не обидел сам вопрос. Зато тон ответа задел меня.

– Тогда, до понедельника! – Я передал ей розы, которые нёс в руках, повернулся и хотел уже идти к остановке.

– Виктор, стой! – Её голос не приказывал, он просил. Я остановился, пытаясь привести чувства в порядок. Она неслышно подошла сзади, и я ощутил спиной её дыхание.

– Помнишь, – тихо спросила она, – я сказала, что люблю одиночество. Но… чтобы ты понял… я очень хочу, чтобы рядом был человек, которому могла бы рассказывать… как прекрасно одиночество. Ты нравишься мне, Виктор. Но пойми, мы живём в обществе, в котором нельзя быть свободным от правил и традиций. Мы и так их нарушили…

Я повернулся, нашёл её руки…

– Вера! Пойми, мы боимся того, чего не принимает общество, и проходим мимо собственного счастья! Разве это правильно? Ты говоришь, мы не свободны от правил. Но степень нашей свободы зависит только от нас, от того, как мы смотрим на жизнь. А общество со временем принимает всё.

– Витя, неужели ты не видишь, мы все каждый день носим маски и играем роли!

Она стояла такая открытая и беззащитная и так смотрела мне в глаза, что я не мог сомневаться в искренности её слов.

– Приходя на работу, я не втягиваюсь в чувственные отношения. Я не допускаю их. На работе важен результат. Поэтому в понедельник мы снова перейдём на «вы» и будем называть друг друга по имени и отчеству. Но сейчас давай ещё немного побудем сами собой. Не нужно ничего портить.

– Ты мне нужна! Подари мне эту ночь, Вера! Не уходи! Не гони меня! – Я не хотел слышать ничего.

– Витя! Поверь, ты очень хороший. Но пойми меня правильно, время наших близких отношений ещё не настало. Ты же не хочешь сломать то, что ещё не достроено?

Она была права – я для неё только лишь «хороший». Но для меня и это уже значило много.

– Ох, Вера! – из моей груди вырвался невольный стон. Я отпустил её безвольные руки, обнял, прижал её к себе. – Какая же ты удивительная женщина! Откуда в тебе столько мудрости?

– Нет, – тихо возразила она, не сопротивляясь и не делая попыток обнять меня. – Я просто – женщина. А самая хрупкая вещь на земле – это репутация. Тем более репутация женщины.

Я не мог ничего возразить и разжал объятия. Она осталась стоять так же, как стояла, с букетом роз в безвольно опущенной руке. В неоновом свете фонарей её живой трепещущий взгляд был осязаем, и я не мог не поверить в то, что читал в этих глазах – они не могли лгать! По спине пробежал мороз – так смотрят на того, кто глубоко небезразличен.

– Твои глаза – это что-то невероятное, – смог произнести я.

– Почему? – Она не отвела их и не опустила ресницы.

– Потому что они умеют чувствовать, умеют говорить, умеют прощать и понимать. И ты сама невероятная…

– Забавно… Но красиво и приятно… – Она улыбнулась.

– Поздно уже, – вздохнул я, превозмогая огромное желание побыть с ней ещё немного.

– Так я пойду? – Она смотрела на меня в ожидании. Всё уже было сказано.

– Конечно, иди.

– Запиши номер моего мобильного. Как приедешь домой, позвони… – Она продиктовала мне десять цифр номера своего телефона.

– А ты запиши мой, – предложил я, держа в руке телефонную трубку.

– У меня твой есть. Ну, пока! – Она поцеловала меня в щеку и забежала в подъезд.

Ощупывая пальцами место поцелуя, я долго стоял, глядя на закрывшуюся металлическую дверь. А когда в окне двенадцатого этажа загорелся свет, побрёл в сторону автобусной остановки, стараясь разобраться в тех радостно возбуждённых ощущениях, что кипели и поднимались в груди.

Правильно говорят мудрецы: «Сколько бы мужчина ни вглядывался в женщину, он не сможет постичь её натуру, её сущность, видя лишь ту частичку, что она ему покажет».

Дорога домой заняла менее получаса. Войдя в квартиру и убедившись, что мама спит, я из своей комнаты сделал один поздний звонок.

– Ты нормально доехал? – спросил женский голос.

– Всё хорошо. Я тебя не разбудил?

– Нет. Я жду твоего звонка и только собираюсь ложиться.

– Тогда спокойной ночи!.. – Я чуть не добавил «любимая».

– Спокойной ночи…

«Спокойной ночи…»! А как заснуть, когда за один вечер столько сделано открытий, пережито эмоций и теперь столько мыслей лезет в голову! Нет, как ни крути, Вера права – настоящая близость начинается издалека. Но эти чулки на её ногах!.. А поцелуй!.. Что это было? Я почувствовал, как весь горю изнутри, – я хотел её! Очень. А она? Она играла со мной, проявляя, надо сказать, чудеса находчивости.

Давно известно, что эротическая функция одежды беспроигрышно используется женщинами, когда нужно создать игру обнажённой и закрытой частей тела. Чулки в отличие от колготок и создают эту игру. Прозрачные чулки, как и вообще прозрачная одежда, особенно эротичны. Это классика жанра, ничто не обрисовывает ноги так чётко и вместе с тем вызывающе. Поэтому как элемент соблазнения это практически идеальный вариант: женщина воспринимается партнёром одновременно одетой и раздетой. Орлова попала в точку. Интересно, а что она надевает под свой строгий костюм на работе? Колготки или чулки? Где-то совсем недавно я прочитал, что чем сильнее общество ставит ограничения для женского самовыражения в одежде, тем чаще женщины используют именно чулки, чтобы поддержать внутреннее ощущение собственной привлекательности. По своему опыту я знал, если под одеждой красивое бельё и чулки с поясом, это находит отражение в женских глазах. И тогда самый строгий костюм приобретает ауру сексуальности. Кстати, именно женщины, работающие в офисах, чаще всего надевают прозрачные бежевые чулки. При строгом дресс-коде, принятом в компании, надеть чулки – всё равно, что нарушить некое табу, особенно если на женщине строгий деловой костюм. Никто, кроме владелицы, не знает, что под юбкой есть полоска обнажённой кожи, к тому же в отличие от колготок чулки оставляют свободной зону гениталий, символически предполагая готовность женщины к сексу. Это маленькая пикантная тайна – своего рода тихий бунт против общественной морали, требующей упаковывать женское тело в глухой футляр приличий. Вот почему с чулками ассоциируется сексуальность и мужчины воспринимают женщину по-особому.

А первой поцеловать мужчину может только очень смелая женщина. Хотя один поцелуй, и не в губы, совсем не говорит о том, что она уже твоя. Между первым поцелуем и первой ночью может пройти целая жизнь.

Это так. Природа играет на стороне самок. Мужчины несколько поспешили назвать себя сильным полом. Да, мы лучше поднимаем штанги и пьём водку. Пожалуй, это и всё. Командуют они.

Женщина – отличная от мужчины форма жизни. У нас, мужчин, частенько создается иллюзия, что мы правим миром, руководим делами, диктуем условия, выбираем себе жену. Но если хоть один из нас всерьёз поверит в то, что способен переиграть женщину в чём угодно, пусть вспомнит, откуда появился на свет. Каждый из нас был рождён женщиной-матерью. После того как главное за нас было сделано, нам остаётся лишь вырасти самим, построить дом, посадить рядом дерево, подарить унитаз Союзу писателей современной России и воспитать сына или дочь – очередных участников бесконечной цепочки событий под названием Жизнь. И сколько бы мы, мужчины, ни вглядывались в женщину, всегда сможем постичь лишь ничтожную частичку того, что она собой представляет.

А Вера! Какая же она благородная, тонко всё чувствующая умница! Я рядом с ней, хоть и писатель, но – простой мужик. Что же ты во мне нашла, Вера Орлова?

Ранним утром понедельника в кабинете заместителя генерального директора на подоконнике в высокой хрустальной вазе стояли роскошные алые розы на длинных стеблях. Пять штук – по количеству лет нашего знакомства. Цветы стояли на подоконнике и во время утреннего совещания с начальниками служб и отделов. Проводившая совещание Орлова выглядела свежей и отдохнувшей после выходных.

Обычно строгая Вера Сергеевна теперь открыто искала меня взглядом, принимая доклады ответственных за свои участки работы лиц, она время от времени смотрела на меня и улыбалась краешками губ. В тот день она не сделала мне выговора за очередной букет.

Днём мне не удалось больше увидеться с ней. Но у меня был номер её мобильного телефона, и я мог звонить и говорить ей «ты», зная, что не получу нагоняй за свою дерзость. И я позвонил в обеденный перерыв. То, что я услышал, очень меня расстроило.

– Я уезжаю в командировку в Москву, – сказала Вера.

– Когда?

– Сегодня. Вечерним самолётом.

– Надолго?

– Обратно в пятницу. Днём.

– Давай я тебя встречу?

– Генеральный пришлёт машину…

Мы договорились увидеться вечером в день её возвращения.

Как прожить пять дней без неё, я не знал. Спасли новые страницы романа о любви, которые рождались на одном дыхании. За четыре ночи я напечатал тридцать пять страниц – это был мой личный рекорд. Каждый вечер ровно в девять часов я звонил Вере на мобильный телефон, и она рассказывала мне, как прошёл день. Я слышал её голос, и мне становилось легко и хорошо. Мы не говорили друг другу слова «люблю», «скучаю» – всё было понятно нам обоим и без них. Мы нуждались друг в друге. Это было главным.

Наконец настала пятница. Вера вернулась ко мне.

Темнело. Мы медленно брели по тротуару парковой аллеи. Оба молчали – в словах не было нужды. Сквозь фиолетовые тени засыпающего дня, мягко скользя по веткам деревьев, струились сумерки, высыпая в тёмно-синий небесный туман золотистые звёзды. Мы оба тонко чувствовали и воспринимали тайну созидания красоты природы. Чувствовали так, как я чувствовал идущую рядом женщину, по которой очень сильно соскучился за пять дней, а она, я это точно знал, чувствовала меня.

– Вера, как тебе удаётся быть такой разной, но всегда яркой и красивой? Даже после такой командировки с перелётом? – спросил я, внимательно посмотрев на неё. Мне хотелось слышать её голос.

– Коко Шанель говорила, что в двадцать у тебя лицо, которое дала природа, в тридцать – которое сделала жизнь, а в пятьдесят – которое ты заслужил, – улыбнулась она. – Хорошо, что мне не нужно много времени уделять тому, чтобы нормально выглядеть. Пока ещё я пользуюсь лицом, данным от природы.

– Удивительно, ты всегда и для всего находишь правильные слова. Расскажи мне о чём-нибудь, – попросил я.

– О чём?

– О женском счастье, например, или об одиночестве. В прошлый раз ты так образно говорила об этом.

– Зачем тебе это?

– Хочу лучше узнать тебя.

– А это тебе зачем?

– Очень нужно! Обещаю, потом я расскажу что-нибудь о себе.

– Ладно… – Она внимательно посмотрела на меня. – Надеюсь, ты поймёшь… Значит, женское одиночество… такое состояние души… – Она ненадолго задумалась, потом продолжила: – Оно – разное, может быть сознательным или вынужденным. Думаю, всё идёт из детства, из отношений в семье. Если в доме живёт любовь и уважение, то девочка будет стремиться в своей взрослой жизни непременно встретить мужчину, похожего на отца, и создать свою семью по аналогу родительской, где ей будет привычно и комфортно. Такую женщину одиночество тяготит, в нём она чувствует себя неприкаянной. Я знакома с двумя сёстрами – вполне успешными специалистами в косметологии. Модель семьи их родителей: отец – хороший семьянин, заботливый отец и любящий супруг. Девочки выросли и не представляют себе жизни без постоянного присутствия мужчины в доме. Для них одиночество – даже временное – целая драма.

Вторая модель семьи: отец – безответственный бездельник и пьяница, изводящий и унижающий жену. Дочка для него пустое место, лишь бы не осложняла жизнь: принеси, сходи, подай. Если такой девочке удастся вырваться из семейного круга, получить образование и стать самостоятельной, она не будет тяготиться одиночеством. Воспоминания о детстве могут вызвать у взрослой женщины даже отвращение к семейной жизни и сделают её очень осторожной в выборе супруга.

А вот для девочки, выросшей без отца, мужчина – существо из параллельного мира. Даже выйдя замуж по любви, она будет тяготиться его присутствием в доме, не видя в том необходимости. Желание побыть наедине с собой для неё – вовсе не пугающее одиночество.

Я выросла в традиционной семье, где мужчина, глава семейства, не сидел дома возле жены. Профессиональный рыбак, он большую часть времени проводил в море. Зато когда возвращался – для нас это была долгожданная встреча-праздник. В таких семьях, как наша, девочки вырастают самостоятельными и сильными, становясь мужчине надежным тылом. Для женщин, уважающих выбор своих мужчин: нефтяников, геологов, рыбаков, моряков, лётчиков, – одиночество всего лишь время ожидания скорой встречи с любимым…

Так что женское одиночество – понятие очень неоднозначное, хотя…. Россию называют страной вдов. В течение всех столетий мужская часть нашей страны уничтожалась миллионами в ходе войн, конфликтов, репрессий. Сегодня – алкоголизмом и наркоманией… Как ни парадоксально звучит, российские мужчины обрекли женщин на вынужденное одиночество – самое нелепое и неестественное состояние для той, которая создана для счастья: мужчин стало меньше, умирают они раньше да и вообще – слабыми стали.

Я слушал Орлову, не перебивая. То, о чём она говорила, для меня являлось истиной, не требующей доказательств. Мной владело состояние эйфории. Не знаю, испытывали ли вы когда-нибудь такое состояние, когда один вид любимой заполняет всё твое существо, как не может заполнить ни воздух, ни кровь, когда кажется, что ты был рождён для короткого мига встречи с ней, и этот миг настал. Сейчас весь мир вокруг каким-то необъяснимым образом сконцентрировался в одном человеке, идущем рядом. А Вера шла, не торопясь, и так же неторопливо произносила слова:

– Хотя любая женщина мечтает о семейном счастье, не каждой удаётся воплотить свои мечты в жизнь. Я считаю, чтобы обрести это самое счастье, вначале нужно обрести внутреннюю радость – есть мужчина или нет, есть деньги или нет. Ни от погоды, ни от курса валют жизненная энергия женщины не должна зависеть. Женщина – это содержание, а мужчина – форма жизни. И тот из мужчин, кто нацелен на создание семьи, ищет ту, которая способна наполнить её своим здоровым, счастливым содержанием. Женщина, которая излучает радость, востребована многими. Предложение руки и сердца ей делают чуть ли не с первой встречи. А та, что затаила в душе обиду на весь свет, как бы хорошо ни выглядела, привлечёт только охотников за сексом. Излучая радость, человек притягивает счастье. А если нет гармонии в душе, её не будет и в отношениях с мужчиной. В мире действует закон энтропии: если ты испытываешь чувство радости, лёгкости и благополучия, расширяться будет состояние радости, а если всем недоволен – будет расти и недовольство вокруг тебя и количество поводов к нему. Каждый из нас счастлив ровно настолько, насколько хочет быть счастливым, и наоборот. Радуйся каждой мелочи – и удача подтянется. Многие девушки этого не понимают, а когда наконец поймут – в улыбке не хватает зубов, во взгляде – ресниц, в жестах – грации, в одежде – талии, в походке – энергии…

– Но у тебя-то с пониманием всё в порядке: ты умна, независима. Но ты одна?

– Знаешь, можно быть одной даже в большой компании… А вот быть одинокой рядом с кем-то – тяжёлое испытание, лучше и правда, быть в абсолютном одиночестве. Но я независима. А независимость и одиночество – это разные вещи. Ведь независимость – это вовсе не отсутствие зависимости, как многим кажется. Это – понимание того, что дверь на выход открыта. И независимость приносит радость, когда у тебя есть кто-то, к кому ты готова триста тысяч километров идти пешком… В моей жизни был такой человек и был кризис… Сейчас я уже стараюсь о нём не вспоминать. Хотя, наверное, мне даже нужно благодарить этого человека за то, что я стала такой, какой стала. Вот так-то… Теперь, Виктор, твоя очередь рассказывать. – Она смотрела на меня, и в её глазах светился интерес.

Я задумался. Как мне сказать, как донести до неё то, что у меня сейчас на душе? Как это представить так, чтобы она не подумала, что я снова тороплю события?

– Я пишу романы, – признался я. – И их издают под псевдонимом «Константин Иванов».

– Надо же! – удивилась она. – И давно начал писать?

– Вот как развёлся с женой четырнадцать лет назад, так и потянуло.

– Понятно, раненое сердце.

– Скорее – душа.

– И какие у нас успехи на литературном поприще?

– Печатаюсь и в России, и за рубежом. Можешь набрать в Интернете «Константин Иванов». Посмотришь все вышедшие книги.

– И когда же ты находишь на это время? Надеюсь, не на работе?

– Нет. На работе писать и думать невозможно. Прихожу домой и пару часов вечером сижу за компьютером. Ещё – в выходные. Если долго не пишу, начинается творческая ломка: портится настроение, хочется выпить чего-нибудь.

– Лучше пиши.

– Я и пишу.

– А сейчас о чём пишется?

Сказать или нет? Скажу. Я мысленно пробежал по страницам ещё не законченного романа. Нужно было выбрать главное.

– Встречаются двое, – неторопливо произнёс я. – Они знают, что будут спать вместе. Каждый из них знает, что и другой это знает. Но поскольку они занимают определённые места на иерархической лестнице в обществе и каждый из них хочет сохранить самоуважение и уважение окружающих, им трудно начать близкие отношения. Ведь любовь – это нечто великое и чистое, но очень личное и её нельзя спугнуть. Они несколько раз в неделю ходят на прогулки и в рестораны, приучают себя друг к другу и к вниманию публики… К тому же надо как-то убивать время. Они считают, что впереди у них оно ещё есть – время. И они не торопят события, всячески оттягивают их. Они правы? Как ты считаешь?

– Возможно, и правы, – задумчиво произнесла Вера. – Но только в том случае, если между ними нет настоящих чувств, нет любви. Они оба опасаются, что после того, как переспят друг с другом, им придётся найти что-нибудь другое, чтобы замаскировать чудовищную бессмыслицу своего совместного существования. Возможно, поэтому они и не торопят события.

Я изумлённый остановился, повернулся к Вере, взял за плечи.

– У нас ведь не так? – спросил, глядя прямо в глаза. Знал, что они могут обжечь, испепелить. Но сейчас их зелёный бархат излучал тепло.

– Прошу, не торопи меня, – тихо сказала она. – Мне надо привыкнуть, освоиться с тем, что ты есть, что ты рядом.

– А ты всегда рядом со мной. Даже когда я работаю или ложусь спать. Я думаю о тебе.

– Прости… Знаешь, я ловлю себя на том, что не хочу верить происходящему. Нет… Просто, боюсь поверить… Понимаешь? – Она опустила взгляд. – Довериться очень сложно. Вернее, очень-очень страшно. Если я доверюсь мужчине, то ни в ком другом уже не буду нуждаться, потому что он – это всё, что я хочу… Но подумай, Виктор, скольких женщин, которые тебе доверились, ты сделал счастливыми? А теперь ответь себе, достоин ли ты моего доверия, а значит, моей любви, не потеряешь ли интерес к уже пойманной добыче, не ударишь ли изменой или предательством очень больно в тот момент, когда поймешь, что я вросла в тебя? Ты человек творческий, охотник за музами и новыми яркими ощущениями. Довериться тебе – значит сознательно поселиться на действующем вулкане: всё прекрасно, но только до очередного извержения… Что останется мне, когда пепел осядет, а лава застынет? Чувство потери и обжигающая боль?.. Возможно, боль потом и уйдет, но только вместе с любовью, сделав меня совсем другим человеком. Несчастной. Вы, мужчины, стремитесь приручить женщин. И нам приходится приручаться. А когда даёшь себя приручить, часто приходится и плакать. Ведь мы с тобой оба знаем, что даже в книжках редкие отношения обходятся без слёз. А в жизни… Я боюсь. Скажешь, ненормальная, да?

Я нашёл её тёплую нежную руку, поднёс к губам и поцеловал пальцы:

– Всё, о чём ты говоришь, нормально, Вера. Всё правильно. Только я никогда тебя не оставлю.

Мы не спеша брели по парковой аллее. Вера молчала.

– Ты рассказала об одиночестве, расскажи, что такое счастье? – попросил я.

Она остановилась, внимательно всматриваясь в моё лицо, будто хотела запомнить каждую чёрточку. Я смотрел на неё. Наш немой диалог занял не больше минуты, потом она спросила:

– Ты правда хочешь это знать?

– Да.

Мы двинулись дальше.

– Счастье – самая замечательная вещь на свете для тех, кто умеет быть счастливым, – тоном умудрённого жизнью человека заметила она. – Говорят о нём не много: «Как я счастлив!» или «Какая я счастливая!». Удивительно, о своём несчастье люди могут рассказывать часами.

– Когда мы встречаемся со счастьем, – подсказал я, – как нам понять, что это именно оно? Как не пройти мимо? Как определить, счастлив ли ты?

– Сердце должно подсказать. Каждому даётся хотя бы один шанс встретить свою любовь и стать счастливым. Но я думаю, что мужчины или женщины по-настоящему счастливы только тогда, когда они меньше всего обращают внимание на мнения других и когда их не подгоняет страх. Страх потерять что-то или кого-то. Счастье приходит тогда, когда мы готовы его принять! Люди, живущие в одно время в одном городе, на одной улице и даже в одном доме, счастливы по-разному. Кто-то ищет оправдания, почему он несчастен, а кто-то понимает, что был счастлив. Всё заключается в отношении к жизни, к окружающим. Своё счастье и счастье своих детей женщина складывает по кирпичику всю жизнь. Проще говоря, если девочка от рождения окружена любовью и заботой родителей – это первый кирпичик; получает в семье хорошее воспитание и уважение к семейным традициям – это второй кирпичик; хорошее образование и интересную работу – третий. Вот уже фундамент готов! Теперь она хочет построить свой дом… Она хочет встретить своего суженого – мужчину, которого приняла бы душой и телом, родила его детей, наполнила их общий дом теплом и любовью… А вот крышу в доме созидает мужчина. И насколько старательно он будет оберегать свою женщину и свою семью от житейской непогоды, любить, понимать и помогать ей, настолько будет крепок и благополучен их общий дом. Это и есть – женское счастье в идеале. Если кирпичики бракованные или отсутствуют, то в доме будет вечный сквозняк и женщина вряд ли будет чувствовать себя защищённой. И ведь не каждой это суждено – то одного кирпичика нет, то другого не хватает. Я думаю, что счастье – необходимая составляющая жизни женщины. Несчастная женщина не может вырастить счастливых детей.

– А ты счастливая? – осторожно спросил я.

– Расскажу простой случай… – Она не захотела прямо отвечать на этот вопрос. – Осенний пустынный парк, неработающий фонтан, уныло и грустно. Подхожу к этому неработающему фонтану и вдруг – маленькое неожиданное чудо! – вверх бьют мощные струи… Мелочь, да? А у меня целый день было прекрасное настроение! Радость – это всегда неожиданное чудо. Например, выходишь из автобуса – и совершенно незнакомый человек подаёт руку. Так просто и так мало… Счастье связано с каким-то радостным событием, которое превосходит ожидания.

– Ты не ответила. Ты счастлива?

Она помолчала. Потом, глядя куда-то вдаль, сказала:

– Мне хорошо оттого, что я вернулась домой, что хорошо прошёл день, что на безоблачном небе зажигаются звёзды, за мной ухаживает интересный мужчина, который меня ждёт и скучает. Мне радостно, и сейчас я больше ничего не хочу.

Наверное, большего мне и не нужно было слышать. Радость переполнила меня через край, стремясь выплеснуться наружу.

– Всё, попалась, дикая овечка! Теперь не отпущу! – громко смеясь, выкрикнул я в порыве, обнимая свою спутницу, и, приподняв над землёй, стал кружить в воздухе.

Она замерла в моих объятиях, потом вдруг сделала усилие и оттолкнула меня, высвобождаясь. В какое-то мгновение наши глаза встретились. Её взгляд пылал гневом.

– А ты сильная, – сказал я, перестав смеяться.

– Отпусти! – потребовала она с вызовом. Я читал этот вызов в её глазах.

– Не отпущу.

– На нас смотрят. Пусти!

Я мягко поставил её на землю, но объятий не разжимал.

– Пусть смотрят! Пусть завидуют.

– Пусти же! – Она сделала ещё одно серьёзное усилие, чтобы вырваться.

– Поцелуй – тогда отпущу!

– Нет!

– Смелее! Ты же уже целовала меня.

– Больше не буду.

– А это ещё почему?

– Потому что мы с тобой разные. Пусти!

– Значит, так – разные? – Я разжал объятия. Было такое ощущение, будто мне в одну секунду на голову вылили целый ушат ледяной воды – вот в чём дело: «мы разные»! «Любить женщину и быть бедным – очень унизительно!» – пришли на память слова Кольки Подружного.

– Нет, – поспешно бросила она, не глядя на меня. – Не так…

– А как? – Я чувствовал, как кровь прилила к моему лицу. – Да, мы очень разные, но только быть вместе людям мешает глупость, а не различия в служебном положении! Я считал тебя умной женщиной!

Не ответив, она быстро пошла по тротуару к выходу из парка. Я догнал её и пошёл рядом, стараясь успокоить бешено стучавшее сердце.

– Вера, кто я для тебя?

– Никто. И не нужно всё усложнять. – Она ускорила шаг. Я не знал, как остановить её, но знал, что нужно во что бы то ни стало сделать это сейчас, потому что могу потерять её.

– Ты мне очень нравишься, Вера!

– Я многим нравлюсь!

– Умная, но какая же ты дура! – почти выкрикнул я и остановился. – Я люблю тебя!

Она замерла, будто натолкнувшись на невидимую стену, сделавшую её саму каменной.

– Что ты сказал? – очень тихо, почти шёпотом, спросила она, чуть повернув голову, но всё ещё не глядя в мою сторону.

– Я люблю тебя, – тихо повторил я…

Всю дорогу в такси Вера молчала и, лишь когда мы подъехали к её дому, произнесла:

– Виктор, прости за сегодняшний вечер, сама не пойму… какое-то состояние… Голова кружится.

Затем, помрачнев, добавила:

– Но я умоляю тебя, не делай и не смотри больше так.

– Как?

– Как сегодня в парке. Иначе я просто сбегу от тебя.

– Обещаю вести себя хорошо. – Я как можно целомудреннее взглянул на сидящую рядом женщину, обнял за плечи, притянул к себе и заметил, как в глубине её глаз сверкнули яркие зелёные огоньки. И я припал к её губам губами. Она почти не сопротивлялась…

Я сидел на мягком высоком стуле в просторной кухне квартиры Веры Сергеевны Орловой в доме на двенадцатом этаже, пребывая в сладостном предвкушении продолжения начавшейся сказки. Я сказал своей любимой женщине то, что хотел сказать пять долгих лет, и сам, отбросив все страхи и сомнения, поцеловал её. И она, выйдя из такси, пригласила меня к себе. И мы оба понимали, каким будет наш следующий шаг.

Я осмотрелся. Мне всё здесь нравилось. Интерьер светлых коричнево-кремовых тонов удивлял уютом и идеально подобранным порядком в расстановке вещей.

В жизни мне всегда хотелось чего-то необычного. И как правило, я добивался поставленной цели, потому что чувствовал себя мужчиной на все сто процентов. А мужчина – охотник, завоеватель, защитник. Сейчас я чувствовал себя на высоте. Я – победитель! Я – мужчина! У настоящих мужчин мужское начало присутствует не только в биологическом контексте, но и в попытках – пусть не всегда удачных – обрести территорию и охранять свой духовно-материальный мир, смело, порой дерзко соединяя высокое с низким, необычное с будничным. Например, найти и завоевать свою женщину, отбить её у врага или даже у друга, а если она окажется сильнее, сдаться на милость своей королеве, стать её рабом. И прикажи Вера мне сейчас встать перед ней на колени, я без раздумий сниму с головы лавры победителя и с наслаждением сдамся в плен этой удивительной женщине – Вере Сергеевне Орловой.

Пока я ликовал, рисуя яркими красками картины ближайшего будущего, она неслышно вошла, переодетая в лёгкий халат, гармонирующий по цвету со светлой мебелью кухни.