Текст книги "Паршивец"

Глава 4

Моя тётя после отъезда мужа как с цепи сорвалась. Теперь никто не мешал ей получать полное удовольствие от жизни в её прекрасном возрасте. К нам в вагончик каждый вечер стали приходить вертолётчики с шампанским и коньяком, среди которых нашёлся и ровесник моей матери. Сначала мать себя сдерживала, но после выпивки в компании молодых красавцев, как и её младшая сестра, забывалась, потому что мой отец изменял ей напропалую, как она точно знала из откровенных рассказов своих подруг, и это давало ей моральное право увлекаться видными мужчинами вдалеке от родного дома. Я ревновал мать и каждое утро не разговаривал с ней, давая понять, что мне не нравятся её измены отцу. Мать нашла выход из этого положения – она на ночь переселяла меня в половину вагончика тёти Наташи, где я по ночам регулярно наблюдал за её любовными утехами с каким-нибудь очередным молодым вертолётчиком, и тётя уже знала, что я подглядываю за ней, но она на это уже не обращала внимания.

Мамин ухажёр был командиром экипажа вертолёта Ми-4, и он стал регулярно по утрам брать меня с собой в полёт то в Сургут, то на какую-нибудь удалённую буровую вышку Усть-Балыкского месторождения нефти в тайге, что несомненно способствовало тому, что я постепенно проникся добрыми чувствами к маминому любовнику и перестал ревновать его к ней. Меня усаживали в кабину вертолёта на выдвижное брезентовое сиденье бортового радиста, которого из-за меня оставляли на земле. Располагалась моя беседка за креслом второго пилота, и я был счастлив несказанно хорошему обзору в выпуклые боковые стёкла кабины вертолёта. Однако в душе меня иногда посещало чувство вины перед родным отцом. Я чувствовал себя неловко в душе, что так легко, за полет на вертолёте, предавал папу. Я знал, что не мог рассказать отцу о поведении мамы вдали от дома. Получалось, что я предавал не только отца, но и буквально продавал маму за полёты на вертолёте в кабине. Хоть и было мне в ту пору одиннадцать лет, но эти мысли в моей детской голове уже присутствовали. Я чувствовал, что происходит что-то нехорошее, и это ощущалось мной из-за насмешливых улыбок между командиром вертолёта и вторым пилотом, когда они посматривали на довольного и восхищённого меня, поэтому я не мог испытывать полной радости от полётов на вертолёте в кабине лётчиков.

Через полгода любовная эпопея с вертолётчиками подошла к концу, так как у наших воздушных друзей закончилась служебная командировка, и они всем экипажем улетели на плановый ремонт в своём вертолёте. Больше эти весёлые и щедрые дяденьки в коричневых кожаных куртках в нашей жизни не появились.

Тётя, мама и я обратно на родину вернулись после расторжения контракта. Мы возвращались на этот раз через Сургут, куда прилетели на вертолёте. В Сургуте мы пересели на нормальный пассажирский самолёт Ан – 24 и в тот же день оказались дома на «большой земле».

После двухгодичной разлуки отец и мать уже не могли жить вместе. Тётя Наташа опять жила у нас. Теперь две сестры устроились работать в какое-то кафе, а там они пустились опять о все тяжкие, стараясь выйти вновь замуж. Отец мой ушёл к другой женщине, и я ходил к нему от матери только в гости, потому что очень по нему скучал. Теперь меня ожидали вновь приятные и волнительные наблюдения за привлекательной тётей, потому что она жила в моей детской. Наши кровати располагались у противоположных стен моей комнаты. Перед уходом отец нам в дом провёл газ, зимний водопровод и канализацию, и у нас теперь, к счастью, отпала нужда топить одновременно две печки.

Однажды ночью я проснулся от скрипа панцирной сетки на кровати тёти Наташи. В темноте я не мог разглядеть и понять, почему так громко скрипит кровать тёти среди ночи, но характерные стоны двух человек позволили мне быстро догадаться, что тётя Наташа после работы пришла с очередным любовником. Когда они пришли, то я уже спал. Никогда прежде тётя не приводила в мою детскую комнату постороннего мужчину. Утром я по понятной причине не рассказал матери, что тётя Наташа разбудила меня ночью.

Через неделю я проснулся утром и увидел, что на спинке стула, на котором я всегда сидел за письменным столом и делал школьное домашнее задание, висит синий пиджак. Но удивило меня не появление чужого пиджака на моём стуле, а золотая звезда Героя Советского Союза, что была прикреплена слева на чужом пиджаке. Я буквально оторопел, но не стал тотчас вскакивать с места, потому что заметил, что на кровати тёти Наташи происходит опять какая-то возня. Я чуть приоткрыл глаза и разглядел, что на тёте лежит голый незнакомый мне мужчина. Голова очередного друга моей тёти была повёрнута к стене, а тётя из-под любовника спокойно смотрела на меня. Я полностью открыл глаза и, не стесняясь, смотрел прямо на тётку. Она из-под мужика грозила мне кулаком, но я её нисколько не боялся и продолжал смотреть. В этот момент я почувствовал, что не прикасаясь к ней, перешёл навсегда в категорию близких её людей, с которыми у неё были любовные отношения. Оказалось, что опять тётя Наташа привела домой какого-то нового поклонника, но не просто поклонника, а на этот раз Героя Советского Союза, с которым познакомилась в кафе, где она работала заведующей залом. В её обязанности входило рассадка клиентов на свободные места. Все её последние знакомства происходили в кафе, где вечно вечерами в конце недели не хватало мест для всех желающих посидеть в кафе и потанцевать под музыку. Незнакомый мужик на тёте застонал от удовольствия и свалился на бок. Я опять закрыл глаза и любовники ушли в душ. Я отвернулся к стене, и когда любовники вернулись из душа, то быстро оделись и ушли.

Мне часто потом вспоминалась любовная связь тёти Наташи с Героем Советского Союза. Это был поворотный момент в наших с ней отношениях. Словно с ней в постели в тот раз находился не только безымянный для меня и редкий для нашего города Герой Советского Союза, но и я сам, с чем она уже негласно смирилась, когда поняла, что грозить мне незаметно кулаком бесполезно. В тот день она имела близость не только с Героем Советского Союза, но заочно уже и со мной. Точнее сказать, в тот день она прежде всего была со мной в постели, хотя реально с ней лежал Герой Советского Союза. В тот день именно я был её истинным героем…

Глава 5

Однажды после окончания школы я готовился к экзаменам в индустриальный институт. Чтобы избежать призыва в армию, я во что бы то ни стало должен был успешно сдать экзамены. Я понимал, что если провалю экзамены в институт, где имелась военная кафедра, то осенью мне точно придётся идти в армию. Нельзя сказать, чтобы я боялся армии, но потеря двух лет не радовала меня, потому что после армии молодые люди не всегда поступают учиться в институт. За два года многое из школьной программы забывается, а восстанавливать знания – тяжёлый труд, если вы не очень волевой и не очень целеустремлённый человек. Словом, если вы не кремень.

Моя мать никак не могла ещё раз выйти замуж, чего нельзя было сказать о моей тёте, которая за короткий период трижды успела выйти замуж и всегда жила с мужьями в их квартирах. У нас она теперь бывала редко, хотя работала с моей матерью в том же кафе. Мы даже убрали из моей комнаты мою бывшую кровать полуторку, а оставили только одну – двуспальную, на которой когда-то последний раз спала тётя Наташа с Героем Советского Союза. Вынос одной кровати из моей комнаты сыграл неожиданную роль в моей жизни. То, что тётя Наташа быстро разочаровывалась в своих мужьях, не являлось для нас с матерью откровением. Мы к этому привыкли ещё со времён жизни в Нефтеюганске, когда любвеобильная, весёлая и любящая выпить тётя Наташа каждый вечер с работы приходила с новым щедрым молодым человеком и оставалась с ним на ночь. В очередной раз тётя Наташа разочаровалась в новом муже и не пошла к нему домой, а пришла с моей матерью к нам. Как обычно, сестры после работы взяли в баре кафе с собой красного вина и пришли в наш дом. Я уже спал. Кафе закрывалось в одиннадцать вечера, поэтому пока мать с тётей Наташей дошли до дома, то время подошло к полуночи. Они посидели на кухне, выпили, закусили, поболтали, и потом моя мать ушла в свою спальню, а перед этим сказала тете Наташе ложиться на диван в зале. После душа тётя Наташа чуть пьяненькая по привычке прошла в мою комнату и легла на бывшую свою кровать со мной рядом, но поняв, что на кровати сплю я, то толкнув меня своей широкой задницей, сказала:

– Мишка, ты что ли здесь?! Двигайся давай, паршивец! Разлёгся как барин! – Я прижался к стенке и боялся пошевелиться. Сердце в моей груди буквально ухало, и я слышал его удары. Моё возбуждение оказалось на пределе. Я плохо соображал. Что говорить, когда в кровать восемнадцатилетнего здорового парня ложится женщина тридцати четырёх лет. Если бы это была чужая женщина, то я бы не медлил ни секунды, но у меня под боком оказалась тётя, у которой в жилах, как я ошибочно предполагал, течёт кровь моей матери, а значит, у нас с ней есть общая кровь. Однако, когда тётя Наташа опять своей задницей толкнула меня в нижнюю часть живота, то я не выдержал и за плечо повернул её на спину и проворно лёг на неё сверху, при этом быстро каленом раздвинул ей ноги, чему тётя еле ощутимо попыталась сопротивляться. – Паршивец, – тихо по привычке обозвала меня она и пропустила к себе между ног. Всю ночь я упивался близостью с тётей. Каждый час я вновь и вновь восстанавливался после очередной близости и опять оказывался на аппетитной тётке. К утру тётя сбежала от меня в зал на диван, сказав напоследок мне, что я не только паршивец, но и сущий зверь. Она не хотела, чтобы утром моя мать нашла нас в одной постели.

Тётя Наташа бросила своего последнего мужа и опять окончательно перебралась к нам. Теперь после каждого ухода моей матери в свою спальню, я подкарауливал тётю из душа и ловил её за руку, затаскивая решительно и смело к себе в комнату. Она опять обзывала меня шёпотом паршивцем, но покорно шла за мной и ложилась со мной в кровать. Я даже начал с ней перед сном выпивать красного вина, и она расслаблялась, за что любила меня с какой-то особенной нежностью. Теперь она на работе ни с кем из мужчин не знакомилась, а иногда даже трезвая спешила к нам домой. Что это было за время в моей жизни, мне трудно передать словами. Я чувствовал, что делаю с тётей что-то непотребное, но остановиться не мог… Я спрашивал мысленно себя, почему мой отец мог с моей тётей иметь сексуальную близость, и она когда-то между ними действительно произошла, а я не могу. Чего только мы не оправдываем, когда дело касается влечения. Ведь моя тётя не могла иметь детей, поэтому кровосмешения не могло и случиться, как я себя оправдывал в неведении об отсутствии родственной близости с тётей. Значит, нет ничего порочного и в моей близости с ней.

Я успешно сдал экзамены в институт и неплохо учился. Мать радовалась за меня, но у неё стали возникать подозрения, что между мной и её неродной сестрой не совсем платонические отношения. Как бы мы с тётей не пытались скрывать свою связь, для моей матери каким-то образом стало понятно, что наши глаза и переглядывания с тётей говорят о непростых наших отношениях. Мать срочно занялась поиском для сестры жениха и однажды нашла такого, которому моя тётя понравилась. Она и не могла не понравиться – я это знал определённо. Моему счастью с тётей пришёл конец – тётя переехала от нас к новому мужу, которого в нашем районе многие знали по прозвищу Ноздря. Тётя в конце концов смирилась со своей участью и приняла новое замужество, как неизбежность, благо, что новый муж всегда составлял тёте компанию по выпивке, а большего ей уже к тому времени и не требовалось. В течение пяти лет я видел когда-то необычайно желанную для меня тётю всегда нетрезвой. Алкоголь с возрастом лишил мою тётю Наташу былой привлекательности, несмотря на то, что она никогда не курила табак. Она перестала за собой следить, потому что была уверена, что муж её не бросит ни при каких обстоятельствах.

Глава 6

Мы с матерью подъехали к моргу в назначенное время. Последний муж тёти Наташи заказал для поездки на кладбище небольшой старенький автобус, который уже стоял в ожидании гроба и родственников умершей. Рабочие ритуальной организации вынесли из морга закрытый гроб с моей тётей и поместили его на полу автобуса. Моя мать кивком головы поприветствовала каких-то подруг тёти Наташи, которых я не знал, и одна из них поцеловала в щёку мою мать и проговорила, всхлипывая в носовой платок:

– Я знаю, что она тебе была как родная… – После этой тихой фразы мать села на сидение рядом со мной, а подруга тёти Наташи уселась на другое сиденье чуть поодаль. Я с удивлением еле слышно спросил мать:

– Почему эта женщина сказала, что тётя Наташа была тебе как родная? Разве Тётя Наташа не была нам родной?

– Не была… – тихо прошептала мне в ответ мать и добавила, – я позже тебе расскажу…

Человек десять, включая мужа тёти Наташи, медленно уселись в автобус с гробом умершей, и мы поехали на кладбище. Перед кладбищем автобус остановился у металлических ворот покрытых облезлой от времени бледно-голубой краской. Рабочие вынесли гроб из автобуса и расположили его на две специальные железные опоры, затем похоронщики сняли крышку гроба и предоставили возможность близким попрощаться с усопшей перед тем, как крышку гроба заколотят, а гроб понесут на руках к выкопанной могиле на территории кладбища.

Неродные сёстры и знакомые тёти Наташи, прощаясь с ней, целовали её в лоб и не могли сдержать слез, а когда очередь дошла до меня, я вдруг почувствовал, что также не могу сдержать слез, как все женщины. Мне неожиданно ясно вспомнилось, как я маленький, мне в ту пору было не больше пяти лет, на её свадьбе в нашем доме стоял на детском стульчике и пел для молодожёнов и многочисленных гостей популярную тогда песню про едущих новоселов по земле целинной и все громко хлопали мне в ладоши, а тётя Наташа благодарно целовала меня под своей белой прозрачной фатой. Потом мне вспомнилось, как она часто приносила именно мне со своей работы в кондитерском цехе большие кремовые торты с красными розами, которые она искусно творила сама. Мне вспомнилась столовая в Нефтеюганске, когда я приходил туда после школы обедать, а тётя тотчас бросала все свои дела и с большим блюдом стремглав бежала к раздаче, спешно накладывая мне самой лучшей и сытной еды, и я в тихом одиночестве в её кабинете в кондитерском цехе объедался до отвала. Несомненно, тётя Наташа непонятно за что очень любила меня, и я это чувствовал по её поведению, по её взгляду на меня с любовью светящимися глазами, и если ей иногда что-то не нравилось во мне, то и тогда она смотрела на меня с оттенком добродушной укоризны. Тётя допустила меня молодого до своего тела, и это тоже было проявлением её огромной любви ко мне, как к любимому мужчине, возмужания которого она словно, наконец-то, дождалась… После всех этих воспоминаний я, тридцатилетний мужчина, заплакал невольно навзрыд… Все женщины вдруг обернулись на меня и тоже заголосили от искренности моего переживания. Моя мать села на входную ступеньку в открытую дверцу автобуса и нервно закурила папиросу. Слёзы текли из её глаз безостановочно… Я помню, что когда гроб опустили на дно, и рабочие начали проворно лопатами засыпать могилу, то бросая горсть влажной земли на гроб тёти, я опять вдруг не сдержался и зарыдал, не в силах справиться с чувствами… Мне окончательно открылось, что неродная тётя Наташа могла любить меня, как женщина любит мужчину, но узнал я об этом после её ухода. Она прожила только сорок пять лет и это наполняло души присутствующих невероятной жалостью к усопшей.

На поминках я много выпил водки. Я опять и опять вспоминал тётю Наташу, и то, что она унесла с собой – тайну наших особенно близких отношений…

Нижний Новгород,

2020 год.