Текст книги "Терроризм в Российской Империи. Краткий курс"

Раскол «Земли и воли»

Полемика об отношении к терроризму выплеснулась на страницы землевольческой печати. В статье «Значение политических убийств» (Листок «Земли и воли», № 2–3, 1879) убежденный сторонник терроризма Н. А. Морозов писал: «…мы признаем политическое убийство за одно из главных средств борьбы с деспотизмом». Однако далеко не все деятели революционного движения разделяли его взгляды; наиболее последовательно против терроризма выступал Г. В. Плеханов.

В мае 1879 года сторонники террора создают группу «Свобода или смерть!», не согласовав своих действий с «деревенщиками», т. е. со сторонниками пропаганды. 15–17 июня, накануне общего съезда землевольцев, «политики» проводят совещание в Липецке для выработки дополнений к программе организации и общей позиции; на липецкий съезд были приглашены некоторые сторонники политической борьбы, не входившие в «Землю и волю», в том числе А. И. Желябов. На съезде в Воронеже 19–21 июня 1879 года землевольцы пытались урегулировать противоречия и сохранить единство организации.

Однако компромисс оказался непрочным, и 15 августа 1879 года «Земля и воля» прекратила свое существование. Организация разделилась на фракцию «политиков», принявших название «Народная воля», и фракцию «народников», взявших название «Черный передел». В последнюю организацию вошли Г. В. Плеханов, М. Р. Попов, О. В. Аптекман, В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод, Л. Г. Дейч, Я. В. Стефанович и некоторые другие известные народники. Общая численность организации не превышала 100 человек. Она оказалась в «тени» «Народной воли» и фактически прекратила свое существование к концу 1881 года. Настроения революционеров радикально изменились. Впоследствии лидеры «Черного передела», выехавшие за границу, стали основателями российской социал-демократии.

«Народная воля»

В народовольческие организации, существовавшие более чем в 60 городах, входило около 500 человек; активное содействие народовольцам оказывали еще приблизительно 5 тыс. человек. Во главе организации стоял Исполнительный комитет (ИК), состоявший практически полностью из профессиональных революционеров.

Название «Исполнительный комитет» точно соответствовало сути этого органа – его члены не только задумывали, но и при помощи нескольких десятков агентов ИК проводили в жизнь важнейшие народовольческие предприятия.

В период наибольших успехов «Народной воли» (август 1879-го – 1 марта 1881-го) ИК состоял из 31 человека. Лидерами организации были А. И. Желябов, А. Д. Михайлов, А. А. Квятковский, С. Л. Перовская, В. Н. Фигнер, Л. А. Тихомиров, М. Ф. Фроленко, А. И. Баранников и др.

Организация носила строго централистический и конспиративный характер. Печатными органами были газета «Народная воля» (1879–1885; приложение – «Листок «Народной воли») и, позднее, революционное социально-политическое обозрение «Вестник «Народной воли».

В «Программе Исполнительного комитета» (январь 1880‑го) народовольцы, заявив, что они по своим убеждениям социалисты и народники, выдвинули в качестве средства социальной реформы осуществление «демократического политического переворота». Программа ИК выдвигала требования созыва Учредительного собрания, а также проведения широких демократических преобразований.

Вступив на путь политической борьбы, многие народовольцы продолжали верить в возможность одновременного осуществления демократических и социалистических преобразований; однако некоторые из них (напр., Желябов) усматривали самостоятельную ценность в политических свободах и конституционном строе.

Разуверившись в возможности свергнуть существующий строй при помощи народной революции, народовольцы намеревались совершить переворот силами партии, рассматривая народ как вспомогательную силу. Они рассчитывали на городских рабочих, военных и интеллигенцию.

Народовольцы развернули пропаганду среди рабочих. Издали «Программу рабочих, членов партии «Народной воли» (1880), выпустили три номера «Рабочей газеты» (1880–1881). Создали военную организацию, сумев привлечь в нее и сопутствующие ей кружки несколько сот офицеров, вели активную пропаганду среди студентов. Однако наиболее эффективным оружием народовольцев оказался террор; организация очень быстро стала приобретать преимущественно заговорщически-террористический характер. Это отчетливо проявилось в секретной инструкции «Подготовительная работа партии» (весна 1880-го): «Партия должна иметь силы создать сама себе благоприятный момент действия, начать дело и довести его до конца. Искусно выполненная система террористических предприятий, одновременно уничтожающих 10–15 человек – столпов современного правительства, приведет правительство в панику, лишит его единства действий и в то же время возбудит народные массы, т. е. создаст удобный момент для нападения».

«Охота» на императора Александра II

Главным делом руководства партии стала «охота» на Александра II, которая аккумулировала все ее немногочисленные силы.

Народовольцы подготовили взрыв царского поезда при возвращении императора с отдыха из Крыма, причем постарались не оставить императору никаких шансов.

Готовились покушения под Одессой (руководитель – Вера Фигнер, исполнители – Михаил Фроленко, устроившийся на железную дорогу сторожем, и Татьяна Лебедева, игравшая роль его жены) и под Александровском (ныне Запорожье). Под Александровском группа в составе Андрея Желябова, который изображал купца, планировавшего построить кожевенный завод и прикупившего для этого участок земли, прилегающий к железнодорожным путям, Анны Якимовой и Ивана Окладского заложила мину под полотно железной дороги. Однако царь через Одессу не поехал, а взрыва под Александровском при проезде поезда 18 ноября 1879 года не произошло. По-видимому, Желябов неправильно соединил провода, и, соответственно, электрический разряд не привел мину в действие.

19 ноября 1879 года был взорван один из составов «царского поезда» под Москвой. Под полотно железной дороги был сделан подкоп из домика железнодорожных служащих супругов Сухоруковых, роли которых «сыграли» Л. Н. Гартман и С. Л. Перовская. Из-за неточной информации народовольцы пропустили поезд, в котором следовал царь, и взорвали один из вагонов свитского поезда. При взрыве никто не пострадал: был взорван багажный вагон. В императорском поезде в таком же по счету вагоне должна была находиться царская семья.

22 ноября, через три дня после покушения, народовольцы выпустили прокламацию «От Исполнительного комитета», в которой говорилось:

«Александр II является олицетворением деспотизма лицемерного, трусливо-кровожадного и все-растлевающего…

Александр II – главный представитель узурпации народного самодержавия, главный столп реакции, главный виновник судебных убийств. 14 казней тяготеют на его совести, сотни замученных и тысячи страдальцев вопиют об отмщении. Он заслуживает смертной казни за всю кровь, им пролитую, за все муки, им созданные.

Он заслуживает смертной казни. Но не с ним одним мы имеем дело. Наша цель – народная воля, народное благо. Наша задача – освободить народ и сделать его верховным распорядителем своих судеб. Если б Александр II сознал, какое страшное зло он причиняет России, как несправедливо и преступно созданное им угнетение, и, отказавшись от власти, передал ее всенародному Учредительному собранию, избранному свободно посредством всеобщей подачи голосов… – тогда только мы оставили бы в покое Александра II и простили бы ему все его преступления».

5 февраля 1880 года народовольцы осуществили новое, беспрецедентное по дерзости покушение на императора – взрыв в Зимнем дворце. Столяру-краснодеревщику Степану Халтурину, одному из основателей «Северного союза русских рабочих», удалось устроиться под чужим именем на работу во дворец. Как многие неженатые мастеровые, он получил возможность поселиться в одном из полуподвальных помещений Зимнего дворца, расположенного под кордегардией (комнатой для отдыха караула) и царской столовой. Халтурин сумел в несколько приемов пронести динамит в свое жилище, рассчитывая осуществить взрыв в тот момент, когда царь будет находиться в столовой. Император в день покушения опоздал к обеду. Однако в любом случае он вряд ли пострадал бы: количества взрывчатки для разрушения царской столовой было недостаточно. Аресты народовольцев, в том числе А. А. Квятковского, причастного к подготовке покушения, заставили поспешить с осуществлением теракта. При взрыве были убиты и ранены несколько десятков солдат охраны.

Взрыв в Зимнем дворце заставил власти принять экстраординарные меры. Была образована Верховная распорядительная комиссия во главе с популярным генералом, опытным администратором М. Т. Лорис-Меликовым; в свою бытность харьковским генерал-губернатором он единственный обошелся без применения смертных казней.

Фактически Лорис-Меликов получил диктаторские полномочия, но поскольку он проводил политику завоевания доверия в обществе с целью изоляции радикалов, то получил прозвище бархатный диктатор.

При нем в 1880 году было упразднено III Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии (тайная полиция). Полицейские функции были теперь сосредоточены в Департаменте полиции, образованном в составе Министерства внутренних дел.

20 февраля 1880 года в Лорис-Меликова на улице стрелял террорист-одиночка Ипполит Млодецкий, однако пуля прошла по касательной и лишь порвала шинель и мундир генерала. «Бархатный диктатор» не поколебался немедленно предать террориста военно-окружному суду, который 21 февраля приговорил его к смертной казни. 22 февраля Млодецкий был повешен на Семеновском плацу, как обычно, при огромном стечении народа. За удобные места на зрелище платили от 50 копеек до 10 рублей. На казни присутствовал Ф. М. Достоевский, которому, по его словам, «хотелось повидать, как везут на казнь преступника и мысленно вторично пережить собственные впечатления».

В 1849 году Достоевский сам стоял на Семеновском плацу в ожидании смертной казни в числе других участников кружка петрашевцев.

Однако в их случае это оказалось инсценировкой, срежиссированной императором Николаем I. По рассказу Достоевского, «на казни Млодецкого народ глумился и кричал».

Около года продолжалось «затишье» – ни террористических актов, ни смертных казней. Народовольцы выжидали решения участи своих арестованных товарищей. Наконец, 25–30 октября 1880 года в Петербургском военно-окружном суде состоялся «процесс 16 террористов». Пятеро подсудимых были приговорены к смертной казни, однако Лорис-Меликов предложил ограничиться двумя виселицами, чтобы не производить чересчур тягостного впечатления на общество. 4 ноября 1880 года в Петропавловской крепости были повешены двое народовольцев. Одним из них был дворянин, бывший студент Технологического института Александр Квятковский, в бумагах которого был обнаружен план Зимнего дворца с помеченной крестиком столовой. Другим – рабочий Андрей Пресняков, оказавший вооруженное сопротивление при аресте. После этого цареубийство стало «делом чести» партии.

Цареубийство 1 марта 1881 года

Подготовка к покушению на императора, завершившемуся его убийством, началась осенью 1880 года, когда был создан наблюдательный отряд для слежки за выездами царя. Отряд состоял из учащейся молодежи; в него входило шесть человек – И. И. Гриневицкий, Е. Н. Оловенникова, Е. М. Сидоренко, Н. И. Рысаков, А. В. Тырков, П. Е. Тычинин (руководитель С. Л. Перовская). Группу техников, готовивших взрывные устройства (мину и ручные метательные снаряды), составили М. Ф. Грачевский, Г. П. Исаев, Н. И. Кибальчич и Н. Е. Суханов.

Для закладки мины на Малой Садовой улице, по которой в воскресные дни иногда проезжал царь, была снята лавка для торговли сыром, в роли хозяев которой, супругов Кобозевых, выступили А. В. Якимова-Диковская и Ю. Н. Богданович. В устройстве подземной галереи для закладки мины участвовали А. И. Баранников, Богданович, А. И. Желябов, Н. Н. Колодкевич, Исаев, М. Р. Ланганс, Н. А. Саблин, Суханов, М. Н. Тригони, М. Ф. Фроленко. Взрыв мины в том случае, если бы царь 1 марта 1881 года проехал по Малой Садовой, должен был осуществить сын фельдфебеля, бывший студент Петербургского технологического института и Петровской земледельческой академии в Москве Михаил Фроленко. Желябов сформировал также группу метальщиков, в которую вошли студенты Гриневицкий и Рысаков, рабочий Т. М. Михайлов и выпускник ремесленного училища И. П. Емельянов.

Совещания по подготовке покушения проходили на главной конспиративной квартире на Вознесенском проспекте, которую имели право посещать только члены Исполнительного комитета («хозяева» Исаев и В. Н. Фигнер), а также на конспиративной квартире, содержавшейся Желябовым и Перовской. Динамит хранился в квартире Грачевского и П. С. Ивановской. К подготовке покушения были также причастны А. П. Корба-Прибылева, Т. И. Лебедева, Л. Д. Терентьева и некоторые другие. Инструктаж метальщиков происходил на конспиративной квартире, снятой Саблиным и Г. М. Гельфман на Тележной улице.

Неожиданный арест одного из лидеров партии, сына крепостных крестьян, бывшего студента юридического факультета Новороссийского университета в Одессе Андрея Желябова 27 февраля 1881 года заставил ускорить подготовку покушения. Руководство взяла на себя дворянка, дочь бывшего губернатора Санкт-Петербурга Софья Перовская. В последнем перед покушением совещании Исполнительного комитета 28 февраля 1881 года в квартире на Вознесенском проспекте приняли участие Фигнер, Перовская, Корба, Лебедева, Исаев, Грачевский, Суханов, Фроленко.

Таким образом, половину лиц, решивших участь Александра II, составили женщины.

Силы народовольцев накануне покушения были весьма ограничены, что заставляло одних и тех же людей выполнять различные функции. Практически не было разделения на руководителей и исполнителей: члены Исполнительного комитета работали в подкопе, лично готовили разрывные снаряды и т. п.

Были срочно изготовлены ручные разрывные снаряды на тот случай, если бы Александр II проследовал по набережной Екатерининского канала. Там его ждали бы метальщики с ручными бомбами. Окончательный план покушения составила Софья Перовская, она же на оказавшемся под рукой конверте начертила схему расстановки метальщиков и подала им сигнал на месте. В день цареубийства она говорила, согласно показаниям Рысакова, что необходимо «раздавить мелкое насекомое», «раздавить паразита»[1]1
  Суд над цареубийцами. Дело 1 марта 1881 года / под ред. В. В. Разбегаева. – СПб., 2014. Т. II. – С. 89.


[Закрыть]. 1 марта 1881 года царь поехал по набережной. Взрывом первой бомбы, брошенной Николаем Рысаковым, была повреждена царская карета, ранено несколько охранников и прохожих, но Александр II уцелел. Тогда другой метальщик, польский дворянин, бывший студент Петербургского технологического института Игнатий Гриневицкий, подойдя вплотную к царю, бросил ему бомбу под ноги, от взрыва которой оба получили смертельные ранения. Александр II скончался через несколько часов.

Процесс по делу 1 марта 1881 года. Последствия покушения

В результате откровенных показаний Рысакова и массовых полицейских облав большинство непосредственных участников покушения были арестованы. Сделать террор систематическим и «после папаши… приняться за сынка», как планировала Перовская незадолго до 1 марта, не удалось[2]2
  Суд над цареубийцами. Т. II. – С. 74.


[Закрыть]. Дело о цареубийстве рассматривалось в Особом присутствии Правительствующего сената 26–29 марта 1881 года. Перед судом предстали Софья Перовская, Андрей Желябов, Николай Кибальчич, изготовивший взрывные устройства, Тимофей Михайлов (член отряда метальщиков), Николай Рысаков и Геся Гельфман, хозяйка конспиративной квартиры. Настоящее имя бросившего бомбу, взрыв которой стал смертельным для императора, Игнатия Гриневицкого, не было установлено, и он именовался на процессе, согласно подложным документам, Ельниковым. Все подсудимые были приговорены к смертной казни. Пятеро, за исключением Геси Гельфман, были повешены 3 апреля 1881 года на Семеновском плацу.

Софья Перовская стала первой женщиной в России, казненной за политическое преступление. Казнь первомартовцев стала последней публичной казнью в Санкт-Петербурге.

Исполнение смертного приговора беременной Гельфман было отсрочено до рождения ребенка, а затем под давлением мирового общественного мнения казнь была заменена вечной каторгой, которую отбывать ей не пришлось – она умерла уже 1 февраля 1882 года, вскоре после родов, из-за невыносимых условий в тюрьме.

Цареубийство привело к результатам, прямо противоположным тем, на которые рассчитывали народовольцы. Смерть «царя-освободителя» вызвала скорбь в народе; либеральное общество не поддержало террористов, которыми еще недавно восхищалось. Александр III после недолгих колебаний отказался подписать проект «Конституции» М. Т. Лорис-Меликова, в принципе одобренный его отцом и означавший хотя и очень робкое, но все же некоторое движение к представительству. Либеральные министры были вынуждены уйти в отставку, правительство вступило на путь контрреформ.

Судьбы «первомартовцев». Разгром «Народной воли»

Обычно под «первомартовцами» понимают пятерых ключевых участников покушения, казненных 3 апреля 1881 года. Однако круг заговорщиков был гораздо шире, и многие из них внесли существенный вклад в подготовку цареубийства. Они составляли ядро «Народной воли», и их судьбы, по сути, – хроника ликвидации организации. Саблин застрелился при аресте. Остальные участники покушения, оказавшиеся позднее в руках властей, были осуждены на различных народовольческих процессах («20-ти», 1882; «17-ти», 1883; «14-ти», 1884 и др.) или наказаны в административном порядке. Тычинин покончил с собой в Доме предварительного заключения до суда. Суханов, как бывший офицер, был расстрелян.

Приговоренным к смертной казни Грачевскому, Богдановичу, Исаеву, Колодкевичу, Емельянову, Фроленко и Якимовой эта мера наказания была заменена вечной каторгой. Грачевский сжег себя в Шлиссельбургской крепости в знак протеста против тюремного режима; умерли в заключении Богданович, Исаев, Колодкевич, а также приговоренные к вечной каторге Баранников и Ланганс, умерла на каторге Лебедева (20 лет каторжных работ). Оловенникова и Тырков заболели психически. Тырков после выздоровления был сослан в административном порядке навечно в Минусинск.

Пережили каторгу и ссылку Тригони, Фроленко, Корба, Ивановская, Фигнер, Якимова, Емельянов, Тырков, причем Фигнер, Корба и Якимова, бежавшая с поселения, были причастны к деятельности партии эсеров: Якимова была членом ее ЦК, а Ивановская, также бежавшая с поселения, вступила в эсеровскую Боевую организацию и принимала участие в подготовке убийства министра внутренних дел В. К. Плеве.

В 1882–1883 годах народовольцы осуществили еще два громких теракта. 18 марта 1882 года бывший студент физико-математического факультета Петербургского университета Николай Желваков на Николаевском бульваре в Одессе застрелил прокурора Киевского военно-окружного суда генерала В. С. Стрельникова, особенно отличившегося в процессах против народников. Желвакова пытался увезти с места покушения переодетый извозчиком Степан Халтурин, однако оба были схвачены при помощи прохожих. Император Александр III телеграфировал министру внутренних дел на следующий день:

«Очень и очень сожалею о генерале Стрельникове. Потеря труднозаменимая. Прикажите генералу Гурко (одесский генерал-губернатор. – О.Б.) судить убийц военно-полевым законом, и чтобы в 24 часа они были повешены без всяких отговорок».

Указание было выполнено, и рано утром 22 марта Желваков и Халтурин, назвавшиеся чужими именами, были повешены неопознанными в Одесском тюремном замке. Власти не поняли, что в их руки попал тот самый «Степан Батышков», который устроил взрыв в Зимнем дворце и которого безуспешно разыскивала вся полиция империи.

Добила «Народную волю» провокация, организованная инспектором секретной полиции, подполковником Отдельного корпуса жандармов Георгием Судейкиным.

Он склонил в 1882 году к сотрудничеству арестованного народовольца, отставного штабс-капитана Сергея Дегаева и устроил ему побег из тюрьмы. Дегаев сумел занять руководящую роль в обескровленной «Народной воле», выдал десятки членов партии, в том числе последнего члена Исполнительного комитета, находившегося в России, – Веру Фигнер. Судейкин, лучший розыскник империи, был недоволен своим медленным продвижением по службе. По рассказам Дегаева, он строил далеко идущие планы: сформировать под руководством своего агента группу террористов, а самому выйти под каким-нибудь предлогом в отставку. Судейкин планировал руками террористов убить министра внутренних дел графа Д. А. Толстого и великого князя Владимира Александровича. В этой ситуации император понял бы незаменимость Судейкина, и он стал бы кем-то вроде диктатора. Совместно с Дегаевым они бы фактически управляли Россией. Морочил ли он Дегаеву голову или в самом деле замышлял нечто подобное, установить вряд ли удастся. Однако Дегаев, опасаясь разоблачения и возмездия со стороны народовольцев, покаялся и в качестве искупления своей вины организовал убийство Судейкина. 16 декабря 1883 года на конспиративной квартире, в которой Судейкин встречался с Дегаевым, была устроена засада. Судейкин пришел на встречу в сопровождении своего племянника, служащего Охранного отделения Николая Судовского. Дегаев выстрелил своему искусителю в спину, но лишь ранил его. Однако поджидавшие Судейкина в квартире народовольцы Николай Стародворский и Василий Конашевич проломили ему и Судовскому головы ломами. Судейкин был убит, Судовский выжил. Дегаев эмигрировал в США, сменил имя и впоследствии стал профессором математики в одном из американских университетов. В зарубежной печати появились публикации о дегаевской истории и замыслах Судейкина. Историк И. М. Гревс не без остроумия назвал дегаевщину «полицейско-революционным кровосмешением». Это была первая, но далеко не последняя история такого рода.

Истории дегаевщины посвящен блистательный роман Юрия Давыдова «Глухая пора листопада» (1968).

«Старая» «Народная воля» в 1883 году была добита, последующие попытки ее восстановления успеха не имели. Однако опыт ее борьбы, и особенно цареубийство, оказали колоссальное влияние на последующий ход революционного движения в России.

«Народная воля» надолго стала для радикалов «идеальной моделью» конспиративной революционной организации. Ее опыт показал, что можно и с ничтожными силами противостоять репрессивному аппарату могущественной империи. Радикалы рассматривали терроризм в качестве весьма действенного средства сопротивления властям и воздействия на них. Поражение «Народной воли» ее последователи объясняли нехваткой людских ресурсов у партии, которая не сумела превратить терроризм в систематическое орудие борьбы.

В 1880-е годы террористическую тактику признают эффективной и включают в свои программные документы не только все мало-мальски заметные группы народовольческого толка, но даже плехановская социал-демократическая группа «Освобождения труда».