Текст книги "Столик на троих"

– О-о-о! А это еще хуже. Лучше бы ты чего-то не оставлял. Они не могут пройти испытание ВСЕМ. Им даже этого кажется мало, вместо того, чтобы поделиться, получать от жизни удовольствие, они будут продолжать пожирать себя и подобных себе.

– Я дал им для жизни все! – повторил белый.

– Для жизни? Им больше нравится смерть… Не расстраивайся, но мне кажется, что больше тебе удались муравьи. Воистину непобедимая армия тружеников. Пожалуй, этот проект был лучшим.

– А дельфины?..

– Извини! Конечно! Дельфины! Дельфины тоже! – засмеялся черный.

– Но они никогда не напишут картину или стихов, – прошептал белый человек.

– Их напишу тебе я! Может, не будем больше терять времени? Не будем ничего ждать и закончим все прямо сейчас! Согласись, эта сказка тебе удалась… не совсем! И не расстраивайся – на кону лишь чашечка кофе и фужер виски. Пустяки – не обеднеешь.

– Не в этом дело…

– Понимаю. Жаль плоды своего труда.

– Понимаешь? Что ты можешь понять? Ты ничего в своей жизни не создал!

– Да! Я великий скептик! А зачем создавать то, что рано или поздно превратится в тлен?

Человек в белом продолжал задумчиво сидеть за столиком, черный не скрывал радости:

– Прошло еще два дня,… еще три. Теперь он не может засыпать и жить без своих виски. Он ничего не может, только ждет ответа от своих… Три дня – не достаточно? Какие стихи, мой друг, какие картины, он с трудом находит еду там, где ты оставил ее на столетия.

– Прекрати подливать ему виски!

– Ты хочешь ускорить плачевный конец?

– Пожалуй…, – махнул рукой белый человек, вставая. – Уходим!

– Хочешь, я усыплю его пока мы здесь? Так будет гуманнее! – засуетился черный.

– Ты говоришь о гуманности? Не смеши!.. Не надо, разберется сам.

Парень в черном дружески обнял белого за плечи.

– Прости, я забыл – ты не любишь подобных сцен, пойдем! И не расстраивайся, придумаешь себе что-нибудь еще. Ты же у нас великий выдумщик! Мечтатель и фантазер! А сюда зайдем через недельку… Или через месяц… Через год! Через тысячу лет! – уже смеялся он.

– Больше здесь делать нечего… Пойдем… Девушка, возьмите! – и белый человек бросил на маленький поднос пару монет. Та немедленно подошла и удивленно спросила:

– На этот раз так скоро?

– Не твое дело! – осадил ее черный человек.

– Фи! – ответила розовая девушка, забирая деньги.

– И не стоит сюда больше заходить, – добавил белый, – разберется сам…

– Зато твои муравьи…

– Да! Муравьи!.. А дельфины?

– И дельфины!.. Конечно, дельфины!

Их голоса таяли, а фигуры растворялись вдалеке. Они уходили.

9

Очнулся от холода. Ледяной кафель больно давил на лоб и руки, а он совершенно голый лежал на дне ванной. Как попал сюда – не помнил, только чувствовал страшную тяжесть в голове, в затылке и спине. Напился до потери сознания и памяти! Если бы. Память сохранила ужас последних дней и была при нем. Она лежала в ванне рядышком, не давая пошевелиться, встать, что-нибудь сделать. Перевернулся на спину. Яркий свет больно ослепил глаза – как в операционной, только без наркоза. На краю раковины заметил недопитую бутылку виски.

– Какая по счету?.. Говорят нужно выпить – станет легче. Кто говорит? Говорить некому.

Раньше никогда в жизни столько не пил, голодным, много и так долго…

– Выпить еще?

Сделал глоток. Виски больно ударили по голове, и на мгновение он провалился в пустоту… Понемногу сознание возвращалось. Стало теплее. Теперь он сидел, безвольно покачиваясь из стороны в строну. Долго так сидел. Зачем-то вспомнил историю о том, как один музыкант, или шоумен, или черт знает кто спасался в Лас-Вегасе от несчастной любви. Проиграв все деньги и решив покончить с собой, он беспробудно пил уже целую неделю с надеждой о скорой кончине от спиртного отравления. Но умереть не успел, познакомился с отличной девчонкой, которая вытащила его и осталась с ним, чему в дальнейшем он был премного благодарен судьбе.

– Какая в голову лезет чушь!

Руки шарили по стене и полкам, ища опоры, ища, за что можно ухватиться.

– Нужно выбираться.

В руках оказался кем-то забытый бритвенный набор.

– Какой хороший одеколон!

Он любил запах хорошего мужского одеколона. Особенно, если тот был терпким и ненавязчивым.

– Новенькая бритва.

В руках предательски блеснуло лезвие. Тонкое лезвие острой бритвы, отражающее неоновым блеском свет ламп…

– Нет, он не способен на это!.. Но ведь это так просто. Нужно наполнить ванну теплой водой, слегка провести по венам. Это совсем не больно! И спокойно уснуть. Закончить кошмар. Просто уснуть! Мы каждую ночь делаем это. Бросаем в постели свое тело, а сами болтаемся где-то. Потом возвращаемся. Каждая ночь – маленькая смерть. Репетиция той последней – большой. Больно не будет. Не будет…

Вода прозрачной тонкой струйкой полилась в ванну.

– А как же страх перед неизвестным? А что там дальше? НИЧЕГО! Ничего – так и бояться нечего. Мы же не боимся засыпать – вдруг не проснемся, проваливаемся в НИЧЕГО, а потом возвращаемся.

Выпил еще. Стало жарко.

– Вот и наркоз! Нет, только не возвращаться! Не к кому! Лучше в НИЧТО! А если Там что-то есть? А сны? А Фрейд? Как заманчиво блестит это тоненькое лезвие. Как избавление… Он пойдет к ним – к тем, кто бросил его здесь. Он не будет ждать, просто отправится к ним. Одним больше, одним меньше – никто внимания не обратит, никто и не заметит…

Вода медленно накрывала его ноги мокрым теплым покрывалом.

– Голый, каким пришел в этот мир, таким и уйдет… Зачем пришел? Чтобы уйти. Не бери в голову – не время. Если до сих пор не ответил на этот вопрос, значит уже не стоит.

Он глотнул еще. Больше не было ощущений отравления, было спокойно, ясно в голове и хорошо. В одной руке он держал лезвие, в другой бутылку и наблюдал за тем, как вода поднимается все выше и выше. Страшно не было…

Вдруг заметил две фигуры, они лежали на поверхности воды, колыхаясь в мелкой ряби, словно отражаясь от нее. Одна напоминала человека в белом, другая в черном. Он где-то уже видел это. Наваждение! Вспомнил, что совсем недавно они являлись в его сознании. Он вздрогнул. Эти двое холодно на него смотрели. Потом на воде возникло небольшое движение, и две призрачные фигуры помахали ему руками, словно прощаясь. Он поднял глаза к потолку, но там нависал равнодушный белый кафель и больше ничего. Снова перевел взгляд на воду – она была прозрачной и чистой – тени исчезли. Сделал еще глоток, медленно приходя в себя…

Он смотрел на свое тело и ждал. Теперь, когда торопиться было некуда… Смотрел с интересом. Как он устроен: Ноги, колени, руки, кисти рук, фаланги пальцев. Жилки, по которым текла кровь, приводимая в движение мотором в груди, – вечным двигателем. Морщинки на руке, волосы, покрывающие ее, тонкие сильные пальцы, линии на ладони.

– Как все продумано! Гениально! Ничего лишнего, сложно и одновременно просто… Рука!

Он смотрел на нее, как на картину.

– Тело!.. Его тело!.. Или не его? Этот неизвестный автор – он гений! А кто такой ты? По сути, ничтожный человек! Человечек! Что создал ты в своей жизни столь значительного, чтобы иметь право это уничтожать?

Он еще долго смотрел на руку, не чувствуя, что она принадлежит ему. Это был сторонний предмет, прекрасный, но совсем чужой…

Вдруг отшвырнул лезвие, за ним бутылку, порадовавшись грохоту битого стекла.

– Какое право ты имееешь на ЭТО посягать?

Судорога парализовала тело, кровь ударила в голову.

– Это не твое тело, не твои руки. Ты получил все это, как дар! Для чего? Какая разница! Не важно! Если сейчас ты не можешь этого понять, это не дает тебе права уничтожать. «Тело – костюм напрокат для командировки в эту жизнь». А там – будь, что будет…

Ванна больно на него давила, выталкивая наружу, больше он ее не интересовал. Он вскочил, включил сильный душ. Яростно и в то же время бережно вымывшись, выбрался наружу. Доплелся до ближайшей комнаты, провалившись то ли в обморок, то ли в сон. Уснул, словно умер – без снов и ощущений. Спал долго, не помня ни себя, ни времени, но с точной надеждой проснуться. Проснуться или воскреснуть! – напоследок мелькнуло в голове. – И зачем?…

10

Ему было 44. Он и раньше был один – родители остались где-то там, в прошлом веке, друзья тоже были, но в его прошлой жизни – в далекой юности, была жена, с которой они давно расстались, детей она ему не родила. Молодость прошла в одной из стран Восточной Европы. Там он вырос, окончил университет, получил степень. Казалось, ждет блестящее будущее. Дальше пытался работать по специальности, но оказался не у дел. Время было такое. Он уехал. Уехал с надеждой когда-нибудь обязательно вернуться, но ждать десятилетия не мог, а таких, как он ценили везде. Перелеты, переезды, страны, города. Теперь выбирал он. Сменив одну, вторую, третью европейскую страну, оказался здесь. Была интересная должность, ему нравился здешний народ: открытый, веселый, немного ленивый, с четырехчасовыми перерывами посреди рабочего дня. И, хотя всегда чувствовал себя иностранцем, ему по-настоящему было хорошо и на его новой работе, и после нее по вечерам тоже. Он часами мог сидеть в каком-нибудь баре или кафе на набережной, слушать музыку, песни, смотреть, как эти люди живут, отдыхают, веселятся. Здесь было все – море и горы, теплые звездные ночи, реки, в которых он научился ловить форель, всегда лето и солнце, снова МОРЕ – огромное и прекрасное! Иногда он знакомился с женщинами, но, то были мимолетные встречи. Хотелось чего-то большего и только тогда что-то менять в своей жизни, а пока себе говорил – не родилась еще ТА! Так было еще вчера…

Он проснулся и сразу же об этом пожалел, мгновенно вспомнив кошмар последних дней, который стоял перед глазами. Уже не было так больно. Как под наркозом. Были странные ощущения чего-то нового, непонятного, какого-то знания, неизвестного доселе. А еще эта рука, которая его спасла!

Нужно было вставать, что-то делать. Привычка, когда другие решали за тебя все, исчезла навсегда.

– Интересно, что он сделает, когда откроет глаза?

Потолок отражал бессмысленность его взгляда. Белый потолок давил, прижимая к дивану, и он чувствовал эту тяжесть, ощущая сотни метров над головой. Табло больше не светилось предупреждением, на компьютере не мигали сигналы «автопилота» – отбой тревоги.

Он без сожаления покидал эту глубокую нору, поднимаясь на лифте. Ему повезло – о нем забыли, на него пожалели свои бомбы, иначе он остался бы там, внизу, навсегда. Первое, что увидел, когда дверцы лифта открылись, было солнце. Его лучи врывались в комнаты, заливая ярким светом все вокруг. А после страшных дней и ночей, так похожих друг на друга, как в могиле, под страхом быть уничтоженным, он чувствовал, что снова родился. Просто о нем забыли.

Подошел к окну. Защитные жалюзи были открыты. Яркое солнце освещало горы, ущелье, растения, словно ничего не произошло. Природа с видом победителя торжественно замерла и была к нему равнодушна. Ей было на него совершенно наплевать. Только теперь он понял, какой кошмар пережил там, внизу. Но здесь светило солнце и снова хотелось жить. В этот момент почувствовал, как он устал, а еще понял, что невероятно голоден. Он еле держался на ногах и теперь мысленно разговаривал сам с собой, словно с больным:

– Все будет хорошо. Просто нужно умыться, переодеться и найти еду! Жизнь продолжается.

Он прошелся по этажу среди комнат, заставленных столами, компьютерами, какой-то мебелью. Будто видит все это впервые. Словно не было тех лет, которые он здесь прожил. Все казалось в новом свете, смотрел он на все другими глазами…

– Еда!

Он умирал от голода после шоколада и виски, круассанов и виски, бессонных и пьяных ночей.

Нашел одежду, быстро умылся и спустился на этаж ниже, где находился, похожий на гостиничный комплекс, кухонный отсек.

Этот дом был воистину произведением искусства. Многие умные головы, и он в том числе, посвятили свой талант этому проекту. Дом был создан для таких, как он – временное прибежище. На этом этаже находились буфет-столовая, комнаты отдыха и даже небольшой спортивный комплекс. Люди, приезжавшие ненадолго сюда, проверяющие или по работе, чувствовали себя не хуже, чем в хорошей гостинице.

– Он должен разыскать еду!

Это была не просто кухня. Кроме множества электрических приборов и приспособлений, находился компьютер, в котором и была заложена информация обо всех запасах.

– Отчаянно хотелось есть!

А с помощью этого компьютера можно было запросить еду с нижнего этажа и на мини-лифте поднять сюда. Списки продуктов заполняли обширную базу данных:

Мясо, курица, рыба…

Выбрал курицу.

Приправы – рекомендуемые.

Раздел «Напитки» – соки, кофе, минералка.

Хлеб! Замороженный хлеб, нарезанный и, по мере поступления, оттаиваемый до нужной температуры.

– Все! Хватит!

Дальше предлагались рецепты. Слишком навязчиво, много лишней информации для человека, испытывающего голод, но одним нажатием клавиши можно стряхнуть ненужное с экрана и дожидаться посылки. А в эту минуту где-то на глубине сотен метров обработанный запрос исполнялся за считанные секунды, а в пустоте его желудка уже не было возможности ждать!

Тем временем, огромные контейнеры в холодильниках выделяли нужный продукт, затем формировалась партия, которая по транспортерным лентам попадала в специальный мини-лифт и поднималась сюда.

– Как долго!

Еще две-три минуты – дверца лифта открылась, и еда оказалась перед ним. Он набросился на теплый хлеб, а пока курица шипела на гриле, жадно его жевал, одновременно готовя кофе. Вскоре горячая снедь лежала на тарелке.

Белые длинные столы, удобные кресла, напротив перегородка из квадратиков зеркала, мягкое освещение. Просторно, уютно и светло. Он так проголодался, что сейчас не видел ничего. Держа в руках большие куски курицы, зубами разрывал их на части, обливался жиром, заглатывая не жуя, и чувствовал, что жизнь возвращается! Больше он не думал ни о чем. Как мало нужно человеку – быть голодным и удовлетворять свой аппетит! Ел, не замечая ничего. И вдруг отражение в зеркале привлекло его внимание. Зрелище было чудовищным – большой небритый человек в мятой одежде, с красными, от недосыпания и усталости, глазами рвал зубами несчастного цыпленка, забрызгивая себя жиром. Давился, обжигаясь горячим кофе. Компьютерный гений, эстет, человек недурного воспитания и ума. Он ел и продолжал смотреть. Снова и снова рвал зубами мясо на части. Какое-то время упивался этим зрелищем, а зеркало продолжало издеваться:

– Новый образ последнего человека – интеллигентного, дикого, в костюмчике, с курицей в жадных, залитых жиром, руках. А еще можно вытереть их о волосы или рубашку!

– Нужно будет – вытру! – негодовал он. Не выдержав, вскочил, умылся и снова заглянул в свое отражение. Долго так смотрел, не отводя глаз. Наконец, отвернулся.

– Какой идиот облицевал все стены зеркалами? – проворчал он.

Но, поправив ворот рубашки и взяв нож и вилку, доел до конца. Теперь он мог снова повернуться к зеркалу лицом.

– Кому это нужно? Какая теперь разница? А твое какое собачье дело?! – заорал он.

– Тогда, можно поставить перед собой миску и лакать, – разумно предложило зеркало.

11

Пообедав, прошелся по столовой, оглядываясь по сторонам, и снова не оставляло ощущение, что видит все это впервые. Два года он приходил сюда, прекрасно знал здание, оборудование, обстановку. Но тогда все было по-другому. Раньше, он как хирург, который знал своего пациента изнутри, не задумывался и не обращал внимания на его внешность. Встреть позже – не узнал бы. А теперь, словно, знакомился заново и смотрел на все со стороны. Со своей стороны. Когда-то они строили этот дом для кого-то, а оказалось, что для него.

– Что же, пора познакомиться поближе с этим наследием человечества, – подумал он. Тем более что объект не был сдан, и все ли работало нормально, все ли они успели сделать, было неизвестно.

Здание представляло собой три этажа на поверхности скалистой местности высоко в горах – 1200–1400 м. над уровнем моря. Всего три этажа, а под ним еще один служебный этаж складского назначения. Туда он и спустился, начав осмотр. Обстановка напоминала склад – масса оборудования, генераторы питания. Сами солнечные батареи были наверху – те самые окна, которыми было облицовано здание. А здесь находилась небольшая подстанция, от которой электричество распределялось по всему зданию. Он продолжил оглядывать помещение:

Системы очистки и вентиляции. Дальше небольшой ангар, в котором стояли вездеходы, снегоходы, какие-то военные самоходные машины. Шкафы с оружием. В дальнем углу виднелся в разборе дельтаплан, оборудованный небольшим мотором.

– Набор Джеймса Бонда! – удивился он. Здесь же размещались шлюзы деактивации для выхода наружу, а рядом на стеллажах лежали костюмы, в которых можно было долго находиться в зоне заражения. И даже снаряжение альпинистов.

– Выйти наружу? – мелькнуло в голове. – Надеть этот костюм и посмотреть, что происходит там? – но в ужасе отшатнулся, вспомнив картинки со спутника. Да, и инструкции запрещали такую самодеятельность.

Он продолжил свой обход. Основные системы жизнеобеспечения находились в подземной части убежища. Бензин здесь не держали, но оттуда, снизу, можно было запросить нужное количество топлива, и из подземных резервуаров получить его для заправки любого аппарата.

При воспоминании о подвале его передернуло. Он не мог больше думать о нем, как и о тех первых днях. Но оглянулся и успокоился. Здесь не было окон, не светило солнце, заливая ярким светом все вокруг, но и не было той глубины – сотен метров, которые, словно, лежали на плечах, пригибая к бетонному полу… И, наконец, знакомая комната с датчиками и системами контроля. Туда он не пошел…

Вернулся на первый этаж, где недавно обедал. Здесь все было скорее для отдыха – просторная столовая, несколько комнат (гостиничных номеров) и небольшой спортивный зал, куда он раньше почти никогда не заглядывал. А сейчас зашел – бассейн метров пятнадцать, сауна, душевая. Вдоль бассейна ряд тренажеров и маленькая джакузи – небольшой спортклуб.

Второй этаж – кабинеты, комнаты, лаборатории, компьютеры… Здесь для него была привычная среда обитания. А вот и комната его отдела… И везде оставленные вещи людей, которые в прошлую пятницу покинули это здание. Они, словно, на минуту отошли, но скоро вернутся… Нет! Не вернутся! А их вещи по-прежнему оставались здесь, ожидая своих хозяев. Ему неудобно было перед ними, казалось, все эти вещи смотрят на него с укоризной, словно он в чем-то виноват.

Поднялся еще выше. Третий и последний этаж – большая комната-мансарда непонятного назначения. Раньше здесь сидело руководство: стояло несколько столов, стульев, диваны и какие-то незначительные аксессуары обстановки. Просторно и светло. Что здесь должно быть в будущем было неизвестно.

– В будущем, – повторил он про себя. – Вот оно – это будущее. Наступило! А что здесь будет – решать теперь ему одному…

Одному… Одному…, – гулким эхом отозвалось в сознании.

Он ходил, и шаги звенели в пустоте, отражаясь от стен, от потолка, затихали, снова звенели в ушах, нарушая тишину, которую нечем было заполнить. Посмотрел наверх. Огромный прозрачный купол накрывал эту мансарду. Само здание представляло собой полусферу, и здесь, на третьем этаже, не было ни единой стены, только лифт одиноко торчал, как телефонная будка. Окна у здания были формы мозаики, состояли они из шестигранников, напоминая соты, поэтому объект иногда называли – улей. Они были сделаны из прочного пластика, который мог менять несколько цветов на выбор. Еще эти окна могли работать как лампы освещения внутренней части, а снаружи, как солнечные батареи. Поскольку климат был очень солнечным, эти батареи снабжали электричеством весь комплекс круглый год. Если выпадал снег (а такое редко, но случалось в этих широтах), на окнах автоматически включалась система оттаивания.

И, наконец, основная часть комплекса – подземная, где он провел те страшные дни, но сейчас вспоминать он о них не хотел. Находилась она на глубине более двухсот метров, куда вела целая система лифтов. Там было все для жизни тысяч людей, все службы жизнеобеспечения. Помещение было с несколькими выходами наружу в километре отсюда. Огромные резервуары топлива, целое замерзшее озеро питьевой воды, запасы провизии на многие годы для небольшой колонии военных. Системы «на дне» и наверху были совершенно независимы и, как говорят, замкнуты. Огромный космический корабль. Но куда на нем плыть?

Экскурсия закончилась. Зачем он столько времени рассматривал это? Неизвестно сколько времени он проведет здесь, поэтому нужно было все проверить. Да и торопиться некуда, а что ему делать – он не знал. Находился здесь, словно в гостях, а хозяева забыли купить буханку хлеба, оставили его на пару минут и скоро вернутся…

Он сидел за длинным столом верхней мансарды и размышлял:

– Здесь есть все для жизни человека. Он абсолютно защищен от внешней радиации. Еды и воздуха хватит на столетия. Только, зачем так много? Ужас в том, что ему нечем себя занять. Все работало без его участия. Некуда идти! Нечего делать! Если обезьяна когда-то сделала усилие, взяв в руки палку, чтобы стать человеком, ему оставалось отбросить ее за ненадобностью и вернуться на стадию первобытного человека.

И вспомнил свой завтрак… Потом взял со стола чью-то забытую ручку, повертел ее и… бросил далеко от себя.

– Отбросить, и все. Зачем она теперь нужна? А что ему нужно?

Ручка ударилась об огромное окно, отскочила и покатилась по полу. Это был единственный звук, который мог нарушить искусственную тишину. Тишину, которая давила на уши и разум, казалось, можно было получить контузию. А барабанные перепонки разорвутся от безразличия стен и пустоты окружавшей тишины. Вокруг вещи, мебель, какие-то мелочи и еще эта тишина!

Он схватил пепельницу и бросил ее вслед за ручкой. Та, описав полукруг, тоже ударилась о стекло, которое равнодушно, с презрением отразило удар. Оно могло выдерживать давление в тонны, а тут какая-то пепельница, к тому же грязная. Маленький робот-пылесос явился ниоткуда, он безропотно втянул вонючие окурки и исчез, проворчав:

– Этот человек не понимает бессмысленности своих действий, он потерял чувство реальности и творит глупости.

Но, он его не услышал, а предметы уже разлетались во все стороны. Они ударялись о стены-окна, летели в прозрачный потолок и неминуемо заканчивали свой полет на холодном безразличном полу. Стол отлетел в сторону, стулья следом!..

Вдруг посмотрел наверх, сквозь прозрачный купол сквозь решетки ячеек-сот. Показалось, что солнце на мгновение приостановило беспрерывное движение, застыло на ясном небосклоне, глядя на него с интересом. Он замер и тоже, не отрываясь, на него смотрел. Так они следили друг за другом – один в недоумении, другой в безумном своем порыве. Можно ли было назвать это солнце живым? Оно так явно взирало, было тем единственным, настоящим зрителем в этом закрытом аквариуме, в замкнутом мире, который окружал его. Он сел на диван, уставившись в точку перед собой. Его зрачки остановились посреди усталых глаз, они не концентрировали какой-либо предмет или мысль и смотрели в пустоту.

– Раньше в жизни всегда была какая-то цель, план. Теперь непонятен был этот маршрут. Куда? Зачем? Нет, на этот вопрос он сейчас отвечать не будет. План? Нужен план, которому он мог бы следовать. В конце концов, можно составить распорядок, хотя бы на ближайшее будущее и соблюдать его. И подчиняться! Именно подчиняться! Нужно поучиться у военных! Дисциплина мобилизует! А там будет видно.

Нашел инструкции для военного персонала низшего звена. А сейчас он и был тем низшим звеном. Не военным, в данной ситуации низшим. Перелистал несколько страниц. Инструкция предписывала: «Строго выполнять эту инструкцию».

– Абсурд, – подумал он, но продолжил чтение: «Оставаться в помещении убежища и не предпринимать действий для выхода наружу без приказа». Далее шло описание комплекса и как его использовать в военное время: «Все действия персонала только по особому распоряжению… Поддерживать боевой дух!»…

– Как хорошо быть военным! За тебя все решат и никаких сомнений, никакой инициативы без приказа. Ты давал присягу и кончено. Присяги он не давал, но будет поддерживать боевой дух! И так до особого распоряжения! Итак, расписание.

Он поднял ручку, которая теперь ему была нужна, поставил стол на место, взял лист бумаги и начал писать:

– Подъем в 9.00. Наконец, можно будет выспаться! Час на утренние дела и завтрак. Дальше… Допустим, спортзал.

Он не занимался спортом много лет, при его образе жизни это было невозможно, но сейчас в условиях войны он должен быть в форме! Занятие спортом. И это не один час. Можно изучить разные программы. И не только спорт! Вспомнил, что здесь находилась огромная база данных с множеством информации. Гигабайты и гигабиты наследий науки и культуры, огромное количество кинофильмов, книг, музыки. Словно, кто-то специально постарался передать наследие человечества в будущее. Словом, для жизни человека здесь было все!

Он записывал на листе бумаги крупным почерком. Крупным, потому что лист был большим, а его нужно было чем-то заполнить.

– Спорт! В 14.00 обед. Торопиться некуда, поэтому он будет изучать рецепты и научится делать что-нибудь сложнее яичницы. Нужно перепробовать все, что можно получить от этого улья. Поэтому новые для него рецепты и спорт, и любая возможность заняться делом заполнят чертово время и этот лист бумаги. Ко всему он будет относиться как к долгожданному отпуску – наконец появилась возможность отдохнуть!

15.30–17.00 – чтение книг.

17.00–19.00 вечернее посещение спортзала.

19.00 – ужин.

Вечером музыка, кино, книги. В час ночи отбой.

Легко сказать – спать, чтобы спать, нужно уснуть. Те последние дни он был в оцепенении. Там, внизу, целыми днями бродил по комнатам, хотел заснуть, но не мог, и только виски помогали ненадолго забыться, а потом все сначала. С ужасом подумал, что этим вечером придется ложиться в постель. Но он должен этому научиться!

Перечитал расписание – нашлись кое-какие дела, а больше ничего в голову не приходило.

– Небольшой отпуск? Посмотрим, что получится!

Отдыхать он не умел. Какой в этом смысл? Он привык искать во всем чертов смысл, который ранее находил где-то извне. Теперь смысл находится в этом здании.

– Где?! Нужно сместить акцент, изменить привычки и он найдет его. И зачем расставлять все по своим местам? Проще выполнять военную инструкцию и ни о чем не думать – «до особых распоряжений». И начинать нужно прямо сегодня. Сейчас! А вечером спать!

Снова вспомнил об этом – «спать».

Почему-то иногда, чувствуя, что не здорова душа, инстинктивно начинаешь лечить тело. Целую неделю он не мог заснуть. Но сейчас твердо решил не прикасаться к спиртному до тех пор, пока не перестанет в нем нуждаться. А засыпать без виски все прошлые ночи он не мог. Военные инструкции предписывали в состоянии стресса принимать таблетки, на этот счет были рекомендации, а в аптечке большой их выбор. Он сразу же это отверг. И к кофе привыкаешь, а к наркотикам и подавно. Но как он сегодня уснет?… Говорят – ни с чем несравнимая душевная боль. Сравнимая! Еще как сравнимая! И каждый через это рано или поздно проходил.

Одна наивная, детская история случилась с ним давно и сейчас он почему-то ее вспомнил. Когда-то, в молодости, он познакомился с девушкой и уже спустя несколько месяцев относился к ней очень серьезно, но однажды она ушла с его другом. Он страдал. Не спал. Он не знал, что делать – то ли стихи писать ей вдогонку, то ли вызвать друга на дуэль. По ночам, как Пьеро, бродил по темным улицам, ища свою Коломбину. Возвращался, клал голову на подушку и снова не мог уснуть. Иногда проваливался в полудрему, но просыпался вновь. Ночь, вторую и третью… А на четвертую уже действительно не спал. К вечеру у него разболелся зуб. Да так, что он не мог ни лежать, ни стоять. Воспаленный нерв горячим кинжалом пронзал десну; болело все: и голова, и все тело. Он сидел на краю ванны, покачивался из стороны в сторону, полоща рот травяным раствором, а пойти к врачу можно было только утром. Это была пытка. Перед ним были часы. Часовая стрелка стояла на месте, минутная едва передвигалась, и он считал секунды. Пытка болью, помноженная на секунды. Такого количества секунд боли в его жизни еще не было никогда! Все остальное в этот момент не имело значения… Так досчитал до утра, выскочил из дома, добежал до врача и удалил зуб. Пришел домой, упал в постель и мгновенно уснул, а вечером, когда проснулся, понял, что избавился не только от зуба, но и от нее. Вот так… И сейчас он будет нагружать руки, ноги, все свое тело, чтобы оно больше не давало его голове мучить его самого.

12

Он спустился на первый этаж и открыл двери в зону спортивного отдыха. Первое, что бросилось в глаза – огромный, для такого помещения, бассейн – метров пятнадцать. Рядом была небольшая ванна-джакузи. Он разделся и прыгнул туда. На бортике была панель с тремя кнопками. Нажал на первую – из стен забили водяные струи. Вторая – из панели над головой на него свалился водопад. Третья – ударила мощная струя и сбила его с ног. Нет, не струя – множество струй. Он встал, оперся о них и начал массировать спину и плечи, живот, руки, шею. Было больно, но приятно. Потом плавал. Скоро стал задыхаться. Не удивительно – плаваньем он занимался двадцать пять лет назад, еще в студенческие годы. Вышел из бассейна и открыл кабинку сауны. Выбрал нужный режим, немного подождал и на несколько минут зашел внутрь. Затем выскочил – и в бассейн. Потом снова на все кнопки. Его било, крутило в этом маленьком водовороте и, превозмогая боль, он получил, наверное, первое удовольствие за эти дни. Потом снова в бассейн и в джакузи, в сауну – и назад. Да, удовольствие! И гори все… Наконец выполз из бассейна и направился к тренажерам. Здесь, как и везде, был компьютер, в котором он без труда нашел разные программы. Пробежал по беговой дорожке, но на пульсе в сто сорок остановился. Сто сорок – хорошо! Он станет нормальным человеком, он снова будет спать! С остервенением набросился на тренажеры… Все заняло около двух часов. Он был доволен собой, тело ныло от непривычной нагрузки, конечности не слушались. На каждой из них, словно, висели пудовые гири, и руки тяжелыми плетьми свисали с туловища. Ноги еле передвигались. В изнеможении сел на край бассейна и долго смотрел на воду.

Это был очередной феномен комплекса. Управлялся он автоматически. В нужный момент брался анализ воды и производилась очистка. Вода не менялась никогда, всегда оставаясь чистой. Подводный робот-пылесос в отсутствие людей протирал стенки и дно бассейна. Используя присоски, он ползал по вертикальным поверхностям, а закончив работу, прятался в нишу-норку. Здесь, как и везде, умный дом сам ухаживал за собой. Сауна отключалась автоматически, вентиляция приводила состояние влажности в норму, лишняя влага перерабатывалась, очищалась и снова поступала в бассейн. Подогрев можно было регулировать вручную, как и все остальное, но он пока не хотел ничего трогать. Все здесь было удобно и комфортно. Только чувствовал он себя здесь лишним. Все работало без его участия. Он никому был не нужен, кроме самого себя. А зачем он нужен себе?…