Текст книги "История службы государственной безопасности. От Александра I до Сталина"

Ведению Департамента подлежат дела: по предупреждению и пресечению преступлений по охранению общественной безопасности и порядка; о государственных преступлениях; по устройству полицейских учреждений, наблюдению за их деятельностью и за правильным течением дел в них; по определению, перемещению, увольнению и награждению чинов полиции и назначению им пенсий и других установленных законом денежных выдач; об охранении и возобновлении государственной границы; о пограничных сообщениях и о снабжении иностранцев видами на проживание в России и о высылке иностранцев; по проверке показаний лиц, именующих себя за границей русскими подданными; по передаче в Россию русских подданных, задержанных за границею, дезертиров и обвиняемых в разных преступлениях; об учреждении опек в особых случаях; по надзору за питейными и трактирными заведениями; о мерах безопасности от огня и по надзору за приготовлением, хранением, торговлею и перевозкой пороха и других взрывчатых веществ; по утверждению уставов разных обществ, клубов и разрешению публичных лекций, чтений, выставок и съездов; по наблюдению за исполнением».

Как видим, основное назначение и методы деятельности Департамента полиции в этом официальном источнике не раскрывались. А ведь главный акцент в деятельности Департамента полиции делался на «правильную постановку агентуры», то есть розыскной деятельности. И вследствие перетряски, устроенной Верховной распорядительной комиссией, были достигнуты некоторые результаты, хотя тогда же начал, особенно инспектором Петербургского охранного отделения Г. П. Судейкиным, активно применяться и метод провокации.

Следует отметить, что фактически выполнение контрразведывательной функции в империи также было возложено на Департамент полиции и систему подчиненных ему губернских жандармских управлений и охранных отделений, чем он и занимался вплоть до начала нового века. При этом функция военной контрразведки осуществлялась командованием военных округов (отделениями генерал-квартирмейстерской службы, как это повелось в России еще со времен Петра I).

Пятнадцатого ноября 1880 года при Министерстве внутренних дел был учрежден Судебный отдел, ведавший вопросами административной высылки неблагонадежных лиц, на которых не имелось достаточных оснований для предания их суду. Подобное право было предоставлено начальникам губернских жандармских управлений еще 1 сентября 1878 года. С 13 февраля 1883 года этот отдел вошел в структуру Департамента полиции как его 5-е делопроизводство.

Разумеется, в деятельности Департамента далеко не всё шло гладко, были в новом сыскном ведомстве провалы и потери. Первый крупный скандал разразился в январе 1881 года, когда выяснилось, что один из лучших сотрудников, Н. В. Клеточников, на самом деле является искусно замаскировавшимся агентом «Народной воли». А 16 декабря 1883 года в Петербурге народовольцами был убит упоминавшийся выше Судейкин, причем покушение на него готовилось одновременно в Петербурге и в Париже и было санкционировано членом Исполнительного комитета «Народной воли» Тихомировым.

Как известно, Судейкин был рьяным приверженцем активного использования метода провокации. В подготовленном им в 1881 году циркуляре рекомендовалось:

«1. Возбуждать с помощью особых активных агентов ссоры и распри между различными революционными группами.

2. Распространять ложные слухи, удручающие и терроризирующие революционную среду.

3. Передавать через тех же агентов (а иногда с помощью приглашений в полицию и кратковременных арестов) обвинения наиболее опасных революционеров в шпионстве, вместе с тем дискредитировать революционные прокламации и разные органы печати, придавая им значение агентурной, провокационной работы».

Упомянутые приемы в той или иной степени применялись в работе органов политического сыска империи на всем протяжении их существования, особенно последовательно этой тактики придерживался помощник Судейкина известный провокатор П. И. Рачковский.

Но революционеры вполне успешно вели свою игру. Так, упоминавшийся выше Н. В. Клеточников, внедренный в январе 1879 года народовольцами в III отделение С. Е. И. В. К. и перешедший потом «чиновником для письма» в Департамент государственной полиции, сумел до своего ареста, то есть за два года, узнать и сообщить товарищам фамилии ста с лишним агентов тайной полиции, действовавших как в Российской империи, так и за ее пределами (включая Рачковского и Мальшинского). Среди раскрытых Клеточниковым агентов III отделения – более тридцати студентов Санкт-Петербургского университета, Технологического института, Медико-хирургической и Духовной академий, Бестужевских высших женских курсов, Надеждинских акушерских курсов.

Но подлинным провалом политической полиции империи стало убийство самого Александра II, осуществленное народовольцами 1 марта 1881 года.

«Мученическая кончина Царя-Освободителя, – писал Андрианов, – показала, до каких размеров дошла смута в известных кругах так называемого образованного общества… Выяснилась необходимость многотрудной работы в двух направлениях: прежде всего искоренить смуту и восстановить государственный порядок, а затем урегулировать и привести в стройную систему результаты предшествовавшей реформационной деятельности, сохраняя и развивая плодотворные элементы ее, с одной стороны, устраняя, с другой стороны, те недостатки, которые обнаружились многолетним практическим применением новых порядков».

В знаменитом Манифесте о незыблемости самодержавия от 29 апреля 1881 года Александр III призвал «всех верных подданных Наших служить Нам и государству верой и правдой к искоренению гнусной крамолы, позорящей землю Русскую и утверждению веры и нравственности, к доброму воспитанию детей, к искоренению неправды и хищения – к водворению порядка и правды в действия учреждений, дарованных России Благодетелем ее, Возлюбленным Нашим Родителем».

В мае 1881 года было высочайше утверждено «Положение о мерах по охранению государственного порядка и общественного спокойствия», введенное в действие 14 августа на три года. Однако впоследствии срок его действия постоянно, вплоть до февраля 1917 года, продлевался, так что документ этот стал главным правовым основанием для деятельности политической полиции Российской империи.

Согласно ему предусматривалась возможность введения в губерниях двух степеней исключительного положения – состояния усиленной охраны и состояния чрезвычайной охраны, наделявших полицию неограниченными правами и предоставлявших генерал-губернаторам право по своему усмотрению передавать любые дела судам военного трибунала. Применение этого документа привело к тому, что в начале XX века режим усиленной охраны распространялся уже более чем на треть населения страны.

Ставший министром внутренних дел 30 мая 1882 года граф Д. А. Толстой во «всеподданнейшем докладе» Александру III так сформулировал свое видение будущего России: «При осуществлении реформы надлежит руководствоваться не отвлеченными принципами или чуждыми нам идеалами западноевропейской государственной теории и практики, а ясным пониманием коренных, самостоятельных основ русской государственной жизни и сознанием настоятельной необходимости строго последовательного, с духом оных сообразованного развития нашего законодательства».

В соответствии со статьей 34 «Положения о мерах по охранению государственного порядка и общественного спокойствия» было образовано Особое совещание из представителей министерств внутренних дел и юстиции, по два от каждого из них, под председательством товарища (заместителя) министра внутренних дел для рассмотрения вопросов об административных высылках политически неблагонадежных лиц.

Нельзя не упомянуть, что впоследствии эта, безусловно порочная, практика была взята на вооружение и НКВД – МГБ – МВД СССР, где Особое совещание просуществовало с июля 1934 по 1 сентября 1953 года.

Но вернемся в XIX век. Вот как полицейский историограф Голицын характеризовал деятельность царского Особого совещания: если за 6,5 лет, с 1 июля 1881 по 1 января 1888 года, судебных приговоров вынесли 224, то в административном порядке наказания были определены 2822 лицам.

При этом по суду к смертной казни были приговорены 25 человек, к каторжным работам – 128, к ссылке в Сибирь – 46 и к менее суровым видам наказания – 224. Пусть читателей не смущает, что осужденных при таком раскладе получается больше, чем приговоров: просто по одному делу могли быть осуждены три – пять и более лиц.

В административном же порядке были направлены в ссылку в Сибирь 635 человек, высланы под гласный надзор полиции – 1500 человек, а менее суровые наказания без передачи под надзор полиции было наложены на 668 человек; 10 иностранцев были высланы из России.

Основным оперативно-розыскным подразделением Департамента полиции первоначально являлось 3-е (секретное) делопроизводство, на которое возлагались организация наблюдения за общественными организациями (группами и кружками) и отдельными неблагонадежными элементами, а также выявление их связей и противодействие их деятельности.

С 1882 года Департаментом полиции, как головным органом политического сыска в империи, готовились и рассылались по всей России ежегодные «Обзоры важнейших дознаний по государственным преступлениям, производившихся губернскими жандармскими управлениями», призванные знакомить розыскные учреждения с развитием революционно-оппозиционного движения в империи и успехами полиции в деле его подавления.

В связи с постоянным возрастанием объема работы 3-го делопроизводства на его основе в 1898 году был образован Особый отдел Департамента полиции. Он занимался не только непосредственной организацией оперативно-розыскной работы в империи и за ее пределами (через специальный институт Заграничной агентуры). В нем концентрировались также материалы наблюдения за всеми общественными процессами (будь то оппозиционное студенческое или рабочее движения, деятельность Всероссийского учительского союза, съезды фабричных врачей или Пироговского врачебного общества, работа Союза земств и городов или Общества женской взаимопомощи и даже издание энциклопедического словаря Ф. Ф. Павленкова), а также иными проявлениями «гражданских инициатив, возникавших без высочайшего соизволения».

В записке, обосновывавшей необходимость образования этого нового подразделения, директор Департамента полиции С. Э. Зволянский, указывая на рост социал-демократической пропаганды, подчеркивал, что «в ближайшем будущем предвидится еще более быстрое возрастание дел, ввиду увеличивающегося рабочего движения и признанной необходимости упорядочения розыскного дела в более крупных центрах».

Особый отдел Департамента полиции был призван организовывать и направлять политический розыск в империи посредством рассылки соответствующих ориентировок, циркуляров и указаний подведомственным учреждениям – Санкт-Петербургскому, Московскому и Варшавскому отделениям по охранению общественной безопасности и порядка, губернским жандармским управлениям, а затем и районным охранным отделениям. Последние были созданы 13 августа 1904 года в Вильно (ныне Вильнюс), Казани, Екатеринославе (ныне Днепропетровск), Киеве, Одессе, Саратове, Тифлисе (ныне Тбилиси) и Харькове.

Особый отдел находился в Санкт-Петербурге, на набережной реки Фонтанки, в доме номер 16, на четвертом этаже. Первоначально штат его состоял из 13 человек, хотя на самом деле, с учетом «прикомандированных сотрудников», он был больше, и в 1911 году с их учетом насчитывал 59 человек, а к декабрю 1916 года разросся уже до 100 единиц.

На работников Особого отдела, не считая руководства агентурой (включая зарубежную, которая возглавлялась штатным сотрудником Департамента полиции), возлагались также обязанности по систематизации всей информации, поступавшей из местных розыскных органов, ее анализу, подготовке отчетов, обзоров, записок как министру внутренних дел, так и самому Николаю II. Они также разрабатывали и рассылали в подведомственные учреждения «циркулярные указания по организации и осуществлению политического розыска».

В циркулярах Департамента полиции указывалось, что критерием успешности деятельности охранных отделений является не количество произведенных ими «ликвидаций» (то есть арестов лиц, типографий, складов литературы, оружия и тому подобного), а число предупрежденных преступлений и процентное соотношение числа арестов к числу дел, переданных в суды.

В докладной записке от 2 февраля 1902 года заведующий Особым отделом Л. А. Ратаев отмечал, что «революция идет вперед, захватывая все более и более широкие слои общества, изобретает новые формы… Студенческие волнения, стачки, забастовки застигли высшую администрацию провинциальных городов совершенно неподготовленной к борьбе».

В связи с этим он полагал, что сотрудники розыскных учреждений, включая и губернские жандармские управления, должны «быть ознакомлены со всеми новейшими явлениями общественной жизни, дабы стоять на уровне современного течения и развития общественной мысли». Этот фрагмент цитируемой записки позволяет нам перейти к крайне важному вопросу – подбору кадров для органов государственной безопасности Российской империи и их профессиональной подготовке.

Со времен Николая I политическим розыском в России занимались две категории лиц – статские чиновники III отделения или Министерства внутренних дел и жандармские офицеры, проходившие службу как в подразделениях Отдельного корпуса жандармов и его губернских управлениях, так и в розыскных учреждениях Департамента полиции – его отделениях и пунктах. (На службу в Отдельный корпус жандармов зачислялись только армейские офицеры, имевшие не менее трех лет военной выслуги и выдержавшие вступительный экзамен.) Сотрудники учреждений политического розыска могли закончить военные или гражданские учебные заведения, иметь тот или иной уровень общего образования в зависимости от личных наклонностей и интересов, но специальную розыскную подготовку с начала 90-х годов XIX века все они получали на краткосрочных курсах при штабе Отдельного корпуса жандармов.

Жандармские офицеры, считавшиеся наиболее подготовленными для политического сыска, возглавляли розыскные отделения и пункты в губерниях и городах. Единственное исключение из этого правила составлял Сергей Васильевич Зубатов, являвшийся чиновником статской службы в ранге надворного советника (гражданский чин VII класса, соответствовавший чину подполковника). В 1896–1902 годах Зубатов возглавлял Московское охранное отделение (причем его деятельность распространялась на восемь губерний европейской России), а затем в течение года был начальником Особого отдела Департамента полиции. (Зубатов сменил на этой должности Л. А. Ратаева, с июля 1902 года возглавившего Заграничную агентуру Департамента полиции со штаб-квартирой в Париже.)

П. П. Заварзин, служивший до революции в жандармском корпусе, впоследствии, уже находясь в эмиграции, опубликовал в 1927 году в Париже книгу «Работа тайной полиции». Вот что он, в частности, пишет там о середине 1890-х годов: «В то время политический розыск в империи был поставлен настолько слабо, что многие чины его не были знакомы с самыми элементарными приемами той работы, которую они вели, не говоря уже об отсутствии умения разбираться в программах партий и политических доктринах. Зубатов первый поставил розыск в Империи по образцу западноевропейскому, введя систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и так далее».

Опытный сотрудник Особого отдела Г. М. Трутков, хорошо знавший реальное положение дел в политическом розыске, писал в докладной записке в 1903 году, что «революционная среда оказалась прочно организованной, действовавшей в полном согласии со своими центральными органами, в связи с чем охранные органы должны были подняться не только до уровня, выставляемого противоправительственным движением, но стать выше этого уровня». Однако, если говорить откровенно, задача эта – стать выше своего противника – для системы политического сыска Российской империи так и осталась неразрешенной.

Обучение на курсах было организовано в разные сроки (в среднем от трех до шести месяцев), а общее число учебных часов было не менее ста. Занятия на курсах будущих сотрудников политического сыска при штабе Отдельного корпуса жандармов, помимо штатных преподавателей, проводили также вице-директор Департамента полиции С. Е. Виссарионов, начальники Особого отдела А. В. Герасимов и А. М. Ерёмин, известные «историки-жандармы» А. И. Спиридович и Ф. С. Рожанов.

Юридические вопросы, то есть изучение важнейших документов – «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» и «Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями», считались второстепенными, и на них выделялся всего лишь один час учебного времени.

В курсе истории особое место отводилось подпольным оппозиционным и революционным изданиям; кроме того, учащиеся должны были разбираться в идеологии и тактике различных политических партий. Для слушателей жандармских курсов был разработан специальный «Вопросник по истории революционного движения» на сорока шести листах, содержавший сто семьдесят девять вопросов. Сохранившийся экземпляр его датируется 1910 годом, и в нем подробно освещается деятельность РСДРП, в частности съезды этой партии и принятые на них решения.

В 1907 году для нужд сотрудников политико-розыскных учреждений начальником Московского охранного отделения Е. К. Климовичем была подготовлена «Краткая таблица важнейших политических партий России», а в 1912 году были изданы «Записки по истории революционного движения» Ф. С. Рожанова.

Интересно, что самое первое исследование «История революционных движений в России» было подготовлено профессором Базельского университета А. Туном и опубликовано на немецком языке еще в 1883 году (первое издание на русском языке вышло в 1906 году).

Однако, несмотря на все предпринимавшиеся меры по повышению уровня профессиональной подготовки сотрудников, которым была доверена безопасность Российской империи, мастерство их оставляло желать много лучшего. Недаром в 1911 году в одной из докладных записок вице-директор Департамента полиции С. Е. Виссарионов подчеркивал, что проверка деятельности охранных отделений и губернских жандармских управлений выявила «явную неспособность весьма многих чинов жандармского надзора к розыску… они были бездеятельны в деле политического розыска, некоторые не знали дела, а некоторые отрицательно-сознательно относились к нему».

В связи с этим в 1912 году было разработано «Положение о повторных курсах», целью которых являлось «повысить познания в области розыска» у офицеров, назначаемых на руководящие должности в губернских жандармских управлениях и розыскных учреждениях. Обучение на упомянутых курсах длилось два – три месяца, причем особое уделялось событиям 1905–1907 годов: углубленно изучались Партия социалистов-революционеров, РСДРП и национальные движения. В 1915 году в условиях военного времени вступает в действие новое «Временное положение об офицерских жандармских курсах».

Поскольку политический сыск Российской империи в начале XX века переживал трудные времена, в октябре 1900 года штаб Отдельного корпуса жандармов разослал в губернские управления предписание «о представлении своих соображений относительно изменений организации и порядка деятельности этих учреждений».

В ответ на это начальник Воронежского губернского жандармского управления Н. В. Васильев, этакий жандарм-философ, составил служебную записку. В ней имеется весьма любопытный пассаж, свидетельствующий о том, что реализм мышления отнюдь не был чужд некоторым представителям охранки. Он писал: «Убить идею нельзя. Эволюция человеческой мысли совершается безостановочно, неудержимо трансформируя взгляды, убеждения, а затем и социальный строй жизни народов. История революционных движений учит нас, что остановить ход крупных исторических событий невозможно, как невозможно человеку остановить вращение Земли. Но та же история приводит на своих страницах слишком полновесные доказательства того, что пионеры революции, полные энергии и увлечения, всегда бывали утопистами и в своей борьбе с общественной косностью, в своем стремлении воссоздать новые формы жизни, обыкновенно не только не содействовали прогрессу своей Родины, но нередко служили тормозом правильному ходу развития общественного самосознания. Роль пионеров в истории осуждена самой историей. Человечеству свойственно заблуждаться, и передовики-теоретики, как бы ни были, по-видимому, идеальны их стремления, не были и не будут истинными вождями народа…»

Заведующий Особым отделом Ратаев отмечал в июле 1902 года, что «революционная пропаганда охватила весьма широкий район, что в настоящее время нет такого уголка в империи, где бы не воспроизводились революционные воззвания… При настоящем своем составе Особый отдел совершенно лишен возможности справиться с делом, и с каждым днем положение его становится затруднительнее».

Убийство 14 февраля 1901 года министра народного просвещения Н. П. Боголепова, знаменовавшее собой начало нового этапа террористической борьбы в России – выход на политическую сцену «Боевой организации партии социалистов-революционеров», о чем еще не подозревала имперская полиция, – показало неэффективность предпринимавшихся охранно-розыскных мер.

Дополнительный удар как по самодержавию, так и по Департаменту полиции нанесла революция 1905 года. Как впоследствии вспоминал товарищ министра внутренних дел С. П. Белецкий, «события 1905 года – результат непринятия своевременно решительных мер, что в свое время было результатом неосведомленности розыскных органов вследствие неудовлетворительной постановки политического розыска, почему все подготовительные работы революционеров происходили незамеченными или были учтены недостаточно серьезно местными розыскными органами».

События, последовавшие в России за Кровавым воскресеньем 9 января 1905 года, не только наглядно продемонстрировали слабость охранно-полицейских органов империи и провал их предыдущей стратегии «умиротворения» общественных движений, но и повлекли за собой перестройку всей работы в связи с появлением царского Манифеста об усовершенствовании государственного порядка от 17 октября.

При этом первостепенное внимание было уделено борьбе с посягательствами на общественную безопасность, связанными как с террористическими действиями, так и с попытками инспирировать вооруженное противодействие властям.

В циркуляре Департамента полиции отмечалось: «Противоправительственное движение, органами борьбы с которым являются, главным образом, жандармские управления и охранные отделения, получило за последнее время весьма широкое развитие, выразившееся в образовании целого ряда самостоятельных революционных партий и организаций, действующих каждая по собственной программе и системе.

Ближайшее знакомство с характером, целями и способами действий тайных организаций, несомненно, должно составлять первейшую обязанность офицеров Отдельного корпуса жандармов, призванных к непосредственной борьбе с ними, так как только полная в этом отношении осведомленность может дать розыскным органам правительства правильный взгляд на дело и содействовать выработке целесообразных приемов борьбы, которые в противном случае будут сводиться к временному, чисто случайному изъятию из преступной среды отдельных ее представителей».

Но в том же циркуляре подчеркивалось, что многие представители розыска на местах «не проявляют надлежащего интереса к теоретическому ознакомлению с программами и тактикой отдельных революционных организаций, не имеют посему ясного представления о характере противоправительственного движения во вверенных им районах».

По результатам проверки за неспособность к руководству розыскными органами были уволены четырнадцать начальников губернских жандармских управлений, а еще четыре были перемещены.

Предвидя возрастание революционной активности в стране, Департамент полиции предпринимает ряд мер по изысканию наиболее эффективных методов и противодействия этому.

Исходя из опыта борьбы с революционным движением, Особый отдел разрабатывает новые организационные подходы к борьбе с оппозиционерами. Так, с 1 января 1906 года вводится линейный принцип организации работы данной структуры.

На 1-е отделение возлагается общее руководство деятельностью всех политико-розыскных органов в империи.

2-е отделение специализируется на оперативно-розыскной работе по Партии социалистов-революционеров (эсеров) и связанных с нею союзов и групп, включая анархистов и террористические организации.

3-е отделение специализируется на борьбе с деятельностью РСДРП и других социал-демократических организаций.

4-е отделение ведет наблюдение за профсоюзами и несоциалистическими партиями.

Об определенной успешности работы Департамента полиции по проникновению в политические партии свидетельствует тот факт, что отчет на ста листах об итогах V съезда РСДРП, закончившего работу в Лондоне 19 мая 1907 года, был представлен Заграничной агентурой в Особый отдел уже 26 мая. Вот что входило в этот документ: исчерпывающее описание каждого дня работы съезда; подробное содержание выступлений и характеристика каждого из ораторов; резолюции (как принятые, так и отклоненные); список избранных членов ЦК (включая резервные кандидатуры на случай кооптации) – всего 163 фамилии.

В этот период Особым отделом была проделана большая работа по систематизации всех данных о партиях и движениях, профсоюзах и оппозиционных деятелях, подготовлены обстоятельные обзоры их деятельности – причем весь этот информационный материал был разослан в подведомственные розыскные учреждения.

Был также разработан Центральный справочный аппарат (ЦСА), содержавший адресную информацию (в алфавитном порядке) о лицах, попавших в поле зрения полиции. Если к 1 января 1907 года в 1400 ящиках ЦСА Департамента полиции находилось около полутора миллионов именных учетных карточек, то к февралю 1917 года их насчитывалось уже около двух миллионов.

Следует подчеркнуть, что в феврале 1907 года руководителям охранных отделений впервые была разослана «Инструкция по организации и ведению внутреннего секретного наблюдения». Ранее же эта деятельность, по словам Заварзина, строилась «на охранной традиции».

Вскоре, однако, инструкцию пришлось переработать, поскольку она фактически допускала провокацию как метод борьбы с оппозиционным движением.

В значительной степени поводом к разработке новых нормативных документов Особого отдела по работе с агентурой стала разоблачительная деятельность В. Л. Бурцева, снискавшего даже славу «руководителя революционной охранки». По его материалам Государственная дума в 1908 году сделала запрос министру внутренних дел П. А. Столыпину о провокаторской деятельности политической полиции и ее «секретных сотрудников» (агентуры).

В то же время и сам Бурцев был объектом пристального внимания Заграничной агентуры: его деятельность освещали четыре агента.

В 1910–1912 годах Особым отделом проводилась активная работа по дальнейшему совершенствованию политического розыска в Российской империи. В утвержденной в 1911 году «Инструкции по организации и ведению внутреннего (агентурного) наблюдения» подчеркивалось, что «лица, ведущие розыск, должны проникнуться сознанием того, что лучшим показателем успешной и плодотворной их деятельности будет то, что в местности, вверенной их надзору, совсем не будет ни типографий, ни бомб, ни складов литературы, ни агитации, ни пропаганды. Это достигается при серьезной осведомленности о революционной деятельности и умении систематически и планомерно пользоваться этим знанием, достигнуть того, что революционеры вынуждены будут прекратить в данной местности свою преступную работу… Необходимо помнить, что все стремление политического розыска должно быть направлено к выяснению центров революционных организаций и к уничтожению их в момент проявления ими наиболее интенсивной деятельности… Изъятие типографии или складов оружия только тогда приобретает особо важное значение, если они послужат к изобличению более или менее видных революционных деятелей, к уничтожению организации».

В заключение отметим, что если центральный аппарат политического розыска, Особый отдел Департамента полиции, был немногочисленным, то этого никак нельзя сказать о других органах политического сыска Российской империи.

К 1917 году только в структуре Отдельного корпуса жандармов имелись 67 губернских, 3 областных, 2 территориальных, 4 городских (Кронштадт, Одесса, Омск, Севастополь), 30 уездных (в Царстве Польском) жандармских управлений и 32 жандармско-полицейских управления железных дорог с 321 отделением. Вырос и штат Отдельного корпуса жандармов: с 9243 человек (721 из них – генералы и старшие офицеры) в 1895 году и до 15 718 человек (в том числе более 1000 генералов и старших офицеров) к моменту его упразднения указом Временного правительства 4 марта 1917 года.

Штаты охранных отделений были различными, в зависимости от их дислокации. Так, в самом многочисленном, столичном Санкт-Петербургском охранном отделении работал 151 сотрудник.