Текст книги "История службы государственной безопасности. От Александра I до Сталина"

Следует отметить, что власть предержащие хорошо осознали потенциальную угрозу основам самодержавия, исходившую от набиравшего силу рабочего движения. И с одной стороны, они отвечали на него расширением уголовных и административных репрессий против «строптивцев», а с другой – были озабочены поиском новых действенных мер по противодействию этому социальному протесту.

В подобных условиях Особый отдел Департамента полиции (то есть фактически весь политический сыск империи) в сентябре 1902 года было поручено возглавить уже упоминавшемуся начальнику Московского охранного отделения Зубатову, предложившему свой оригинальный вариант «увода рабочего движения от политики и революции, из-под влияния революционных радикалов». Эта попытка урегулирования «рабочего вопроса», как известно, получила в истории наименование «политики полицейского социализма».

Суть ее состояла в создании легальных рабочих организаций, открыто выступающих в защиту экономических и социальных интересов и прав трудящихся, приобретающих при этом право вести прямые переговоры с работодателями, но под патронажем властей.

Эту идею Зубатов первоначально изложил в апреле 1898 года в записке обер-полицмейстеру Трепову, который представил ее московскому генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу.

Оба они с пониманием отнеслись к этому предложению и дозволили проведение подобного эксперимента, на первых порах оказавшегося удачным: освобожденные из-под ареста «распропагандированные» Зубатовым и снабженные им соответствующей литературой, отдельные бывшие члены московского Союза рабочих действительно повели соответствующую агитацию в рабочих коллективах. В 1901 году на имя Трепова было подано (и удовлетворено им) прошение об образовании Общества взаимопомощи рабочих механического производства. Организация эта просуществовала до 1910 года. Отныне были разрешены открытые собрания членов Общества взаимопомощи, которое начало стремительно расти, не встречая противодействия со стороны полиции и охранного отделения.

Для повышения образовательного уровня участников своей организации Зубатов организовал выступления перед ними ряда известных профессоров Московского университета (экономистов И. X. Озерова и А. А. Мануйлова, эконом-географа и статистика В. Э. Дена и других), привлек к написанию и изданию брошюр о западных профсоюзах легендарного Тигрича (подпольная кличка Л. А. Тихомирова, бывшего идеолога народовольцев). В 1888 году Тихомиров, отрекшийся от революционных «заблуждений» юности, получил высочайшее соизволение Александра III вернуться из эмиграции в Москву[1]1
  Тихомиров еще в 1885–1887 годах, во время пребывания во Франции, являлся объектом пристального наблюдения со стороны Заграничной агентуры Департамента полиции под руководством Банковского. Причем рассматривался даже вариант похищения и тайной переправки Тигрича в Россию, отвергнутый, однако, ввиду его крайней сложности и рискованности. В результате умелых действий Банковскому, который сумел использовать неблагоприятное стечение личных обстоятельств Тихомирова, удалось через своих агентов склонить его к «идеологическому разоружению» и покаянию перед императором. Итогом этой операции царской охранки стала публикация бывшим народовольцем в 1888 году в Париже брошюры «Почему я перестал быть революционером».


[Закрыть].

В то же время Зубатов продолжал безжалостное преследование лиц, не склонных к конформизму и сделкам с полицией; не гнушался он прибегать при этом и к методу провокации с целью последующего ареста и осуждения «неудобных возмутителей спокойствия».

Как вспоминал впоследствии начальник Петербургского охранного отделения генерал-майор Отдельного корпуса жандармов Герасимов, Зубатов «наряду с задачей перетягивания на сторону своих идей отдельных улавливаемых душ, стремился наиболее непримиримых революционеров, не поддающихся его увещеваниям, толкать влево, в радикализм, в террор, рассчитывая таким образом их скорее и легче обезвредить и ликвидировать».

С мая 1901 года в Москве, в противовес социал-демократическим маевкам, в здании Политехнического музея по воскресеньям стали проводиться еженедельные собрания и «чтения по рабочему вопросу».

Стремительный рост «легальных» рабочих организаций в 1901–1903 годах однозначно свидетельствует как о стремлении трудящихся к объединению для коллективного отстаивания своих интересов, приобретения и защиты экономических и социальных прав, так и о понимании полицейским руководством объективного и неискоренимого характера этого движения, которое, однако, можно попытаться вписать в социальный и экономический процесс развития самодержавной России.

Мы уже упоминали выше о трагических событиях 9 января 1905 года, вошедших в историю как Кровавое воскресенье. А апофеозом зубатовской инициативы в Москве стала невиданная до той поры «верноподданническая» демонстрация к памятнику императору Александру II в Кремле[2]2
  Памятник этот располагался на склоне Кремлевского холма, обращенного к Москва-реке, и был уничтожен в 1918 году.


[Закрыть] 19 февраля 1902 года, участие в которой приняли более пятидесяти тысяч горожан.

Успехи Общества взаимопомощи в отстаивании экономических интересов трудящихся создали ему популярность далеко за пределами Москвы, в связи с чем Зубатов смог распространить свой эксперимент, поддержанный местными жандармскими управлениями, на Минск, Вильно и Бобруйск.

На известной встрече с московскими предпринимателями 26 июля 1902 года Зубатов предлагал им образовать на предприятиях рабочие комитеты для разрешения трудовых конфликтов и споров, что, естественно, не вызвало у капиталистов энтузиазма.

Таким образом, объективно позитивная (с точки зрения социального прогресса) и новаторская для того времени идея развития социально-экономических отношений в России была отвергнута косными самодержавно-охранительными кругами, что неизбежно привело впоследствии к двум революциям – Февральской и Октябрьской.

И не случайно современник Зубатова, председатель Совета министров Российской империи С. Ю. Витте, замечал впоследствии, что «все революции происходят оттого, что правительства вовремя не удовлетворяют назревшие народные требования, остаются глухими к народным нуждам».

План Зубатова, вспоминал Спиридович, предусматривал создание во всех крупных городах легальных рабочих организаций, подобных Обществу взаимопомощи рабочих механического производства. Встав во главе Особого отдела Департамента полиции, Зубатов получил возможность реализовать свои начинания в гораздо больших масштабах.

На наш взгляд, убежденный монархист Зубатов, в отличие от многих других высших сановников по долгу службы хорошо знакомый с положением дел в империи, искренне надеялся предотвратить катастрофу и выступал за экономические и социальные преобразования во имя сохранения монархии, даже ценой ряда «либеральных» уступок, которые могли бы способствовать стабилизации социально-политической обстановки.

Впрочем, подобное же мнение о необходимости социально-экономических реформ разделяли и некоторые представители тогдашней властной элиты, и не случайно поэтому новая полицейская тактика Зубатова встретила понимание и одобрение у части правительственных верхов.

В целом же, по нашему мнению, идея «социального партнерства и социальной ответственности капитала», выдвигавшаяся Зубатовым, представляется весьма рациональной и оправданной в политико-экономическом плане. Однако идея эта, увы, так и осталась непонятой его современниками.

Поводом к увольнению Зубатова из Департамента полиции стали массовые стачки в июле 1903 года на юге России, в ходе которых «зубатовские» рабочие, выйдя из-под влияния агентов полиции, выдвигали не только экономические, но и политические требования и лозунги.

Впрочем, конфликт Зубатова с министром внутренних дел В. К. Плеве имел в своей основе мировоззренческие различия: по долгу службы знакомый со многими новинками зарубежной социально-политической мысли, Сергей Васильевич Зубатов намного опередил своих современников и являлся, по сути дела, проводником идеи конституционных преобразований в империи, на которые Николай II был вынужден пойти только после социального взрыва 1905 года.

Позорное изгнание Зубатова со службы в Департаменте полиции в ноябре 1903 года с последующей высылкой его под гласный надзор полиции во Владимир положили конец проведению «политики полицейского социализма». Зубатов фактически предпринял первую попытку внедрить новый метод борьбы с крамолой, заменив репрессии столь популярным сегодня «социальным партнерством» и патернализмом со стороны самодержца.

Уже находясь в отставке, в 1906 году Зубатов, в связи с широко развернувшейся в печати кампанией критики использования в розыскной деятельности агентов, выражал намерение «написать брошюру об агентуре и ее в общественном мнении реабилитировать». То есть хотел, разъясняя сущность и назначение агентуры в правоохранительной деятельности, защитить ее как неизбежный и необходимый государственный институт, эффективное средство борьбы с преступностью, в том числе – и государственной.

Один из учеников Зубатова приводил следующий его «наказ»: «Охранение общественной безопасности невозможно без политического розыска, а розыск без информации – это гончая собака без нюха. Жизнь меняется. При царе Иване Грозном преступников четвертовали, при нашем государе мы поставлены на пороге парламентаризма. Но как при Иване Грозном, так и при нынешнем монархе невозможно выкорчевать оппозицию правительству и революционные тенденции. Однако быть в курсе деятельности оппозиционеров – наш долг. Быть в курсе и наносить неожиданные удары. И единственное решительное средство для этого – иметь своих людей в каждой ячейке общества. Внутренняя, совершенно секретная и постоянная агентура – главное и единственное основание политического розыска. И задача жандармского офицера, главная его забота – организовать сеть секретных осведомителей во всех слоях общества».

Отказываясь от очередного предложения вернуться на охранную службу, Зубатов писал 12 декабря 1906 года: «Моя продолжительная и бессменная служебная деятельность, с массою людских встреч и предложений, привела меня к убеждению, что вся политическая борьба носит какое-то печальное, но тяжелое недоразумение, не замечаемое борющимися сторонами. Люди отчасти не могут, а отчасти не хотят понять друг друга и в силу этого тузят один другого без милосердия.

Между тем и с той, и с другой стороны в большинстве встречаются прекрасные личности. Начиная с 1897 г. я пытался найти почву для примирения… взывал к реформам, доказывал выгодность всего этого и с полицейской точки зрения, и с личной точки зрения тех, „кому вольготно, весело живется на Руси“. Выйдя на волю, освобожденные из-под стражи глубокомысленно объясняли мои действия „заигрыванием“, провокаторством, а консервативный элемент видел в них „гениальничание“, отрыжку революции».

По нашему мнению, Сергей Васильевич Зубатов отнюдь не был службистом-карьеристом, бездумным исполнителем охранительных приказов, но являлся государственно мыслящей личностью, стремившейся реализовать собственные, пусть и амбициозные, проекты.

А возобладавшая после отставки Зубатова тенденция, выражаясь современным языком, «закручивания гаек» и усиления репрессий неминуемо вела к социальному взрыву в империи.

Первомайские демонстрации 1905 года, последовавшие после Кровавого воскресенья, состоялись во многих городах империи – Риге, Ревеле (ныне Таллин), Лодзи, Ярославле и Екатеринбурге и повсюду сопровождались столкновениями с полицией и войсками. В Варшаве в результате расстрела войсками двадцатитысячной демонстрации несколько сотен человек было убито и ранено. На эту акцию самодержавия рабочие ответили всеобщей забастовкой протеста: целый месяц не прекращались стачки и демонстрации, в которых участвовало более 200 тысяч человек.

В 1912 году, после расстрела войсками демонстрации рабочих Ленских золотодобывающих приисков, в мае бастовали уже 400 тысяч рабочих, в 1913 году – 420 тысяч, в 1914-м – более 500 тысяч. А 1 мая 1915 года, несмотря на условия военного времени, в стране прошла тридцать одна забастовка.

Интереснейший анализ и обзор развития рабочего движения Российской империи в начале XX века был представлен в циркулярном указании Департамента полиции № 175641 от 2 октября 1914 года. Ниже приводятся некоторые выдержки из него:

«В переживаемый ныне нашим Отечеством исторический момент, объединивший, по-видимому, людей всех политических партий, наблюдается почти полное отсутствие революционных эксцессов.

Было бы ошибочным, однако, заключить из этого, что революционное движение в России прекратилось. Наоборот, изучение революционного движения в проявлениях последнего перед войной времени указывает, что движение приостановилось, ибо, естественно, оно было бы не только непопулярно теперь, но и вызвало бы колоссальный взрыв контрреволюции и приостановилось с тем именно, чтобы, даже при благоприятном окончании для нас войны, напрячь все усилия для новых безумных попыток достигнуть ниспровержения установленного основными законами образа правления в России.

Из изложенного явствует, что все розыскные органы империи, деятельность коих объединяется Департаментом полиции, настоящее время должны использовать для всемерного подготовления к подавлению внутренней смуты с тем, чтобы предупредить своевременно все выступления в этом отношении разрушительных антигосударственных сил.

Вследствие сего Департамент полиции считает необходимым наметить вкратце тот путь, по которому должны идти розыскные органы при выработке сказанных предупредительных мер. В этих целях представляется полезным охарактеризовать тот момент революционного движения в России, на котором оно застигнуто было текущими событиями.

Как известно, главную руководящую роль в русском революционном движении играло и продолжает играть так называемое общественное или оппозиционное движение. Оставаясь в стороне от активного участия в революционных эксцессах, за исключением периода 1904–1905 годов, либеральная часть общества всегда была интеллектуальным участником его, вызывая и поддерживая во всех слоях населения оппозиционное настроение по отношению к правительству и создавая тем благоприятную в стране почву для пропаганды и агитации явно революционных идей, а также широко снабжая революционные партии материальными средствами.

Изучение революционной смуты 1904–1905 годов выяснило, что в организации ее первенствующее руководящее значение имели представители той оппозиционной части общества, которая с разделением русского общества на политические партии образовала всем известную Конституционно-демократическую партию, а в частности, левое крыло ее, скрывающее под флагом Конституционно-демократической партии республиканские стремления.

С трибуны Государственной думы была выяснена роль представителей этой партии, совместно с представителями революционных русских партий, выработавших план, по которому осуществлялась смута 1904–1905 годов.

И по настоящее время положение вещей в революционном лагере остается то же: несмотря на совершенную ненависть доминирующих революционных партий – Партии социалистов-революционеров и Российской социал-демократической рабочей партии к Конституционно-демократической партии, несмотря на сознание революционных партий, что они являются лишь физической силой в руках, отвергающих лицемерно в своей программе насильственный путь изменения государственного строя левых „кадетов“, все же и та, и другая партия, следуя революционному лозунгу „Врозь идти, вместе бить“, признают неизбежным единение с оппозицией, рассчитывая, что на том этапе движения, до которого доведет общее мятежное выступление революционных сил, представители кадетской партии займут важнейшие правительственные посты, почему будет достигнуто расширение свободы слова, союзов, собраний и т. п., то есть создадутся такие условия, при которых усиленная социалистическая пропаганда и агитация почти не будут встречать противодействия, что, в свою очередь, ускорит приближение к осуществлению программы всех социально-революционных партий – к водворению в России республики.

Из изложенного явствует, что розыскные органы на местах обязаны выяснить и всегда иметь на учете таких представителей Конституционно-демократической партии, которые, не выходя внешне за пределы лояльности, являются тайными руководителями революционных организаций.

Переходя затем от этого, так сказать, управляющего революцией элемента к революционной армии, как с гордостью себя именуют обе социал-революционные русские партии, необходимо отметить, что во главе этой „армии“ стоит ныне, как и ранее, рабочая масса и что так же, как и прежде, понятия „революционное“ и „рабочее“ движения являются синонимами.

Поэтому Департамент полиции считает необходимым упомянуть здесь о состоянии рабочих организаций, независимо от партийности последних, в том виде, как они представляются после 1905 года.

Должно сказать, что в то время как до означенного года рабочее движение находилось в подполье и являлось результатом деятельности тайных организаций, после возникновения в 1905 году смуты оно как бы вышло наружу благодаря возможности вести преступную деятельность под прикрытием внешних легальных форм.

В разгар смуты в октябре – декабре 1905 года, как известно, все тайные, частные рабочие организации, заменились одной общей, наименовавшей себя Советом рабочих депутатов, роль которого в мятежах в Петрограде и в Москве достаточно известна, чтобы останавливаться на ней.

Достаточно отметить, что эта организация впервые взяла в свои руки как политическую, так и экономическую сторону рабочего движения и первая пыталась провести явочным революционным порядком восьмичасовой рабочий день.

Эта же организация дала новый вид революционных вожаков – так называемую теперь „рабочую интеллигенцию“, которая должна заменить постепенно прежних „буржуазных интеллигентов“ – организаторов, пропагандистов и агитаторов в рабочей среде из учащихся высших учебных заведений, врачей, учителей и других. Уже теперь значение этой рабочей интеллигенции громадно. Кадры ее создались из тех распропагандированных социальных рабочих, получивших революционную подготовку в подпольных организациях и усовершенствовавшихся в тюрьмах и ссылках, где и восприняли немудреную технику революционной пропаганды и агитации, усвоив, в виде теоретической подготовки, ту массу революционных брошюр, которая выброшена была на книжный рынок в конце 1905 и начале 1906 годов. Почувствовав свои силы, эта рабочая интеллигенция прежде всего стала вытеснять из организации буржуазную интеллигенцию, к которой всегда существовало отрицательное отношение со стороны рабочих из-за требований ею себе права домогательства организационных реформ в подпольных организациях и т. п., и мало-помалу взяла руководящую власть, добившись, таким образом, демократизации движения.

Возобновление рабочего движения на „новых“ началах относится к концу 1906 и началу 1907 годов, когда стали основываться рабочие клубы, явившиеся первой попыткой использовать новые законы о собраниях и союзах для революционной работы при легальных возможностях; затем клубы эти вскоре заменились культурно-просветительскими обществами, больничными кассами и профессиональными союзами.

Особенно привились, развились и заняли угрожающее положение последние. Безошибочным будет сказать, что все рабочее движение, а также и движение среди приказчиков и других категорий лиц профессионального труда теперь находится в руках профессиональных союзов, которые сделались центром организации рабочей массы, одной из задач которых партиями поставлено подготовлять новый строй, пробуждая инициативу пролетариата и формируя органы действия, которые, будучи применены в коммунистическом строе, сделаются органами администрации.

С возникновением профессиональных союзов на заводах явился новый род пропагандистов и агитаторов за вступление в эти союзы, так называемые уполномоченные, которые являются фактически авторами и проводниками решений союзов.

Что касается чисто революционной работы в этих организациях, то надо отметить следующее. Культурно-просветительные общества занимаются чисто революционной работой. В их делах происходят непрерывные дискуссии большевиков с меньшевиками, ликвидаторов с партийцами, а также социал-революционеров с социал-демократами и синдикалистами. Этим и исчерпывается культурно-просветительная деятельность среди рабочих. Эти общества выработали тип пропагандистов и агитаторов в виде рабочих дискуссантов, рабочих лекторов и рабочих референтов.

Что касается профессиональных союзов, то здесь, как выше сказано, собран цвет революционеров – рабочих интеллигентов. Первейшее значение в этих союзах имеют правления их, на которых лежат всецело организационные и агитационные обязанности.

Дезорганизация этих правлений должна составлять одну из самых неотступных задач розыска. (Выделено в тексте циркуляра его составителями. – О. X.)

На должности в этих правлениях – председателей, секретарей и казначеев, а также в члены ревизионных и разных специальных комиссий попадают рабочие интеллигенты исключительно с солидным революционным прошлым, основательно разбирающиеся в политических и социальных вопросах, чтобы надлежащим образом руководить организацией.

В то время как культурно-просветительные общества и профессиональные союзы привлекают в свои ряды революционную боевую и активную молодежь, больничные кассы притягивают к себе „революционных инвалидов“, „потерпевших“ рабочих более пожилого возраста, которые занимают в них места или в правлениях касс, или же в качестве уполномоченных от рабочих и также составляют солидное революционное ядро.

Наконец, в самое последнее время, в рабочем движении стали принимать более или менее видное участие и женщины-работницы; во всяком случае, заметны настойчивые стремления сорганизовать для революционных выступлений и их; есть случаи, что женщины являются членами правлений профессиональных союзов, должностными лицами в просветительных обществах и даже уполномоченными и членами правлений больничных касс. Всякое выступление женщины в организациях искусственно раздувается с целью привлечения в организации наибольшего числа их. Отмечается роль женщин-работниц и в забастовочных движениях, где их агитационное значение иногда больше, чем мужчин.

Настоящий очерк о рабочей интеллигенции был бы не полон, если не сказать, что одной из главнейших задач перечисленных здесь новых революционных рабочих организаций является вовлечение во все эти общества, союзы самой зеленой молодежи как материала, наиболее подходящего для революционизирования.

Объединение и направление деятельности всех рабочих организаций лежит на легальной профессиональной прессе, причем состав редакций рабочих газет необходимо рассматривать как бывшие местные „комитеты“. Так как в рабочем движении доминирует Социал-демократическая партия, то и большинство профессиональных органов прессы являются как бы и органами этой партии. В таких же партийных органах Партии социалистов-революционеров рабочему движению отводится второе место, так как первое отводится крестьянскому движению, находящемуся, по-прежнему в руках этой партии и ее правого крыла „трудовиков“, о чем будет сказано ниже.

В профессиональной прессе с самого ее возникновения принимают участие „рабочие публицисты“ – представители всех рабочих организаций. Этим рабочим публицистам принадлежат корреспонденция с мест, заметки дискуссионного характера, статьи на злободневные темы и, наконец, фельетоны и обзоры. Что же касается буржуазной интеллигенции, то ее исторической привилегией в профессиональной прессе остались пока передовые статьи о задачах движения и общие стачечные обзоры.

Как только что сказано, руководящая роль в революционной работе в крестьянской среде осталась за Партией социалистов-революционеров, в частности, ввиду дезорганизации, наблюдаемой ныне в этой партии, работа эта ведется тщательно законспирированной организацией, так называемой Трудовой народно-социалистической партией. Истинное значение ее выяснилось в 1906 году, когда учредители ее, пользуясь некоторое время чрезмерной свободой печати, высказались, что, в сущности, партия эта представляет собою замаскированную часть Партии социалистов-революционеров.

Начало Трудовой народно-социалистической партии („трудовики“) положил кружок литераторов, группирующихся по преимуществу около журнала „Русское богатство“ (Вл. Короленко, Пешехонов, Мякотин, Тан, Стааль и другие). Основатели ее, не отрицая важности и необходимости существования революционных социалистических партий, действующих на конспиративных началах, поставили себе задачей составить свою программу так, чтобы партия могла существовать открыто и не отталкивала от себя широких масс трудового народа, подразумевая под таковым рабочих и крестьян, а равно и не давала бы властям прямого указания на преступность замыслов партии. В этих целях „трудовики“, оставляя, так сказать, сердцевину, идейное основание программы Партии социалистов-революционеров без всякого изменения, обратили внимание на внешнюю формулировку отдельных положений программы: так, из программы Трудовой партии выкинут путь вооруженной борьбы, а вопрос о тактике оставлен как бы открытым в расчете, что при общем революционизированном настроении вопрос о действиях только насильственным путем разрешится сам собою; затем, некоторые понятия заменены аналогичными, но не содержащими в себе явных социалистических признаков преступления, так, „диктатура класса“ заменена „силой и волей всего народа“, „демократическая республика“ заменена „всей полнотой законодательной власти народного представительства“ и т. п.

Эта Трудовая партия выдвинула в 1905 году активную организацию под партийным флагом – Всероссийский крестьянский союз, который именно благодаря сохранению в тайне даже от видных представителей и организаторов союза истинных революционных целей его получил громадное распространение, тем более что проводниками идей его, якобы вполне лояльных, явилась громадная армия народных учителей, объединившихся в Союз учителей, почва для возникновения которого всегда существует, фельдшеров, фельдшериц, статистиков и тому подобных, заменяющих рабочую интеллигенцию социал-демократов, работающих на этом поприще под руководством партийных земских деятелей, земских врачей и тому подобных.

Борьба с разрушительной работой „трудовиков“ (или, как они называют себя в легальной прессе, „народников“), благодаря описанной замаскированной тактике их, крайне затруднительна и требует громадного напряжения внимания со стороны розыскных органов, ибо медленная, подтачивающая деятельность Всероссийского крестьянского союза и крестьянских братств Партии социалистов-революционеров, этих двух идущих рука об руку опаснейших революционных организаций, трудно поддается обследованию обычными розыскными приемами и требует проявления в каждом отдельном случае личной инициативы и находчивости представителя розыска.

В то время как профессиональные союзы служат, как выше было отмечено, социал-демократам для соорганизования рабочих масс, сплачивания их, объединения общностью профессиональных интересов, социалистами-революционерами и народниками используются с теми же целями легко прививающиеся в деревне кооперативы (объединения мелких производителей в товарищества для производства кредитных операций и различные артели). При этом указанными элементами проводится мысль, что кооперативы могут достигнуть своей благотворной цели тогда, когда они не будут находиться под опекой, как теперь, правительства, а будут пользоваться полнейшей свободой, что может быть достигнуто только путем завоевания „гражданской свободы“. К объединению для такого завоевания и призывают крестьян руководители кооперативного движения, убеждая, что с достижением этой свободы разрешится благоприятно для крестьян и аграрный вопрос, так как тогда последние будут обладать средствами производства на правах полной собственности.

Как подготовительная мера к такой борьбе за гражданскую свободу и является, по толкованию агитаторов, объединение отдельных лиц в первичные ячейки – кооперативы (а последних – в коалиции), которые подразделяются по однородности (на сельскохозяйственные, потребительские лавки, скотородные и тому подобные) и по территориальным условиям (на уездные, губернские, областные) для удобства управления ими из революционных центров.

Крестьянская рабочая пресса Партии социалистов-революционеров и Трудовой партии находится главным образом в руках активных интеллигентных деятелей, в том числе и находящихся за границей. Перу сознательных крестьян-рабочих принадлежит лишь корреспонденция с мест.

Говоря о Партии социалистов-революционеров, уместно будет напомнить о той ее особенности, которая привлекает в ее ряды и заставляет выступать под ее флагом таких отдельных лиц и такие организации, которые в обычное время держатся вдали от явно революционного пути, тая в себе лишь революционные стремления. Особенность эта – активный дух партии, мало обращающей внимания на теоретическую сторону дела, которой так увлекаются социал-демократы, а прямо начинающей с действия (социалисты-революционеры так и называют себя – „партия действия“).

Поэтому мы видим, что в 1904–1905 годах в ее именно ряды вступили боевые элементы, а также под ее флагом выступили такие почти внезапно возникшие организации, сыгравшие столь видную роль в смуте, как Всероссийский железнодорожный союз и Почтово-телеграфный союз. Отсюда вытекает, что нельзя оставлять без внимательного наблюдения сохранившиеся ячейки этих организаций, готовых так же внезапно возникнуть при первом благоприятном к тому случае.

Что касается партий националистических, окраинных, то в программах их за это время существенных перемен не произошло, тактика же их применяется к тактике доминирующих русских партий, к которым они тяготеют. Так, например, Бунд и другие еврейские организации – к Социал-демократической рабочей партии, Дашнакцутюн – к Партии социалистов-революционеров и так далее.

Обращаясь к оценке успехов, достигнутых революционным движением в момент возобновления его и до последнего времени, необходимо прежде указать ту постепенность, в которой осуществляются, как показал опыт, революционные выступления. Постепенность эта такова: 1) устная и письменная пропаганда с целью распространения идей социализма: 2) таковая же агитация с целью организации масс; 3) частичные экономические забастовки с той же целью организации масс и внедрения в них партийной дисциплины; 4) частичные и общие в отдельных местностях явно политические забастовки как средство организации больших масс и проверка партийной дисциплины; 5) демонстрации и манифестации по важным поводам и без всяких поводов в целях придать сорганизованным массам боевое настроение; 6) вооруженные демонстрации как подготовка к боевым выступлениям; 7) террор единичный (направленный против определенных лиц) и массовый (в отношении известной категории правительственных агентов); 8) партизанские выступления для развития инициативы и смелости в отдельных боевых дружинах; 9) экономический террор (аграрный и фабричный); 10) всеобщая политическая забастовка; 11) частичные вооруженные восстания; 12) общее вооруженное восстание.