Текст книги "Парадокс Андропова. «Был порядок!»"

Будни председателя КГБ

Но, помимо знакомства со своим сложным и многоплановым «хозяйством», председателю КГБ при СМ СССР буквально с первых же часов пребывания в новой должности пришлось непосредственно включаться в решение сложнейших и неотложных, мало знакомых ему по предыдущему опыту работы, проблем внутреннего и международного характера….

Ю. В. Андропов возглавил КГБ в годы нарастания напряженности в холодной войне между двумя социально-политическими системами, лидерами которых являлись две сверхдержавы – Советский Союз и США.

Необходимо особо подчеркнуть, что существовавший в то время биполярный раскол мира на зоны геополитического тяготения, с одной стороны, к Советскому Союзу и Организации Варшавского Договора, и с другой стороны, – к США и НАТО, был политической реальностью, которая не могла не накладывать отпечатка как на внешнюю политику СССР, так и на деятельность КГБ.

Сугубо штатскому человеку, Юрию Владимировичу Андропову на посту председателя КГБ пришлось вникать и в проблемы военно-стратегического противостояния с вооруженными силами США и НАТО.

А именно в эти годы на Западе разрабатывалась концепция той формы вооруженной борьбы, что впоследствии получила наименование «иррегулярной войны», «мятежевойны»[101]101
  Подробнее см.: Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е. Э. Месснера. М., 2005.


[Закрыть], то есть массированного скрытого использования сил специального назначения («спецназа») для ведения «иррегулярных», диверсионно-террористических и «повстанческих» действий.

Американский спецназ («Зеленые береты») проходил боевую обкатку во Вьетнаме (1964–1975), а также Камбодже (Кампучии) и Лаосе, вследствие чего он стал одним из ударных компонентов армии США.

Если эскалация военных действий США против народа Вьетнама была знакома Андропову по предыдущей работе в ЦК КПСС, то резкое обострение обстановки на Ближнем Востоке требовало немедленного досконального анализа происходящего там. Так происходило непосредственное знакомство с целями, задачами и непосредственной деятельностью советской разведки, вхождение в руководство системой обеспечения безопасности и национальных интересов Советского Союза.

Стремительная эскалация напряженности между Объединенной Арабской Республикой (ОАР, союз Египта и Сирии) и Израилем началась после объявления Египтом 16 мая морской блокады Акабского пролива – фактической блокады единственного израильского порта на Красном море Эйлата. Отметим, что по нормам международного права установление неспровоцированной блокады может явиться casus belly – поводом для начала военных действий.

Несмотря на усилия Генерального секретаря и Совета Безопасности ООН по разрешению конфликта, обе стороны продолжали оставаться на позиции непризнания прав другой стороны.

Юрий Владимирович появлялся в рабочем кабинете в 9 утра и, как правило, работал до 20 или 21 часа; по субботам – с 11 до 18, по воскресеньям – с 12 до 16 часов. Причем этот распорядок дня соблюдался все годы его работы «на Лубянке». Зная эти особенности трудового графика председателя, многие начальники подразделений специально стремились запланировать общение с ним на эти наиболее спокойные часы, когда не должны были мешать докладу срочные телефонные звонки.

Рабочий день председателя КГБ складывался из каждодневного знакомства с наиболее важными сообщениями зарубежных резидентур разведки – разница в часовых поясах к 9 часам утра приносила очередную подборку шифротелеграмм о событиях как на Западе, так и на Востоке, сообщениями дежурной службы КГБ о происшествиях и чрезвычайных ситуациях в стране, докладами руководителей управлений, встреч с заинтересованными лицами – от министров до послов и иных дипломатов высокого ранга, подготовки к заседаниям Политбюро ЦК КПСС и иных повседневных дел и событий….

Обладая навыками скорочтения, Андропов поражал коллег и подчиненных тем, что каждодневно прорабатывал огромные массивы информации – до 400 машинописных листов, схватывая суть, главное в их содержании.

Отсюда и повышенная требовательность Юрия Владимировича к подготовке документов, в том числе и тех, которые за его подписью направлялись в ЦК КПСС и по другим многочисленным адресам не только в Москве, но и в других городах Советского Союза и даже за его пределы…

В конце мая ближневосточный отдел МИД СССР поручил Главному разведывательному управлению (ГРУ) Генерального штаба Вооруженных сил и КГБ при СМ СССР провести анализ и представить прогноз исхода возможного вооруженного конфликта между Египтом и Израилем в случае его возникновения. По расчетам советской разведки выходило, что победителем могла стать арабская сторона.

Одновременно директор ЦРУ Ричард Хелмс предупредил президента США Л. Б. Джонсона о возможном начале Израилем военных действий против соседних государств. По американским прогнозам, подтвердившимся впоследствии, Израиль был в состоянии за 7—10 – максимум 14 дней выиграть кампанию против любой военной коалиции в регионе.

После начала Израилем утром 4 июня 1967 г. военных действий против египетской армии на Синайском полуострове, ПГУ КГБ, включая резидентуры в Тель-Авиве, Каире и Дамаске, дважды в день готовило экстренные информационные сводки для советского политического и военного руководства.

«Кризисный центр» высокопоставленных сотрудников МИД, ГРУ, Министерства обороны, ЦК КПСС и КГБ СССР с этого дня перешел фактически на «казарменное положение», введя круглосуточный рабочий режим.

Нанеся значительные поражения сухопутным войскам Египта и Сирии, включая танковые части, а также авиации противника, которая была практически уничтожена в первый день войны на аэродромах базирования, 10 июня, идя навстречу требованию Совета Безопасности ООН, Израиль согласился прекратить боевые действия.

В тот же день последовало скоропалительное решение советского руководства о разрыве дипломатических отношений с Израилем, которые были восстановлены только 18 октября 1991 г.

Отметим при этом одну крайне интересную деталь: по признанию Якова Кедми, возглавлявшего специальную службу Израиля «Натив», работавшую против СССР, из 17 израильских дипломатов 15 являлись сотрудниками упомянутой спецслужбы[102]102
  Подробнее см.: Кедми Я. Безнадежные войны. М., 2012.


[Закрыть].

Разрыв дипломатических отношений с Израилем, превращение Израиля в «стратегического союзника США» на Ближнем Востоке стали впоследствии одной из новых силовых линий глобального противостояния двух социальных систем.

В силу отмеченного ранее глобального противостояния в мире между двумя социально-политическими системами, первостепенное значение для Советского Союза имело ведение эффективной разведывательной работы за рубежом.

Следует подчеркнуть, что во время руководства КГБ СССР Ю. В. Андроповым начинались многие разведывательные операции, о которых мир узнал спустя годы и десятилетия.

В числе внешнеполитических проблем первоочередного внимания председателя КГБ и сотрудников его разведывательного управления требовали следующие ныне забытые операции и сражения холодной войны:

– война США против народов Южного Вьетнама и Демократической Республики Вьетнам (1964–1973);

– «Шестидневная война» 4—10 июня 1967 г., начавшаяся нападением армии Израиля на египетские войска на Синайском полуострове и приведшая к разрыву дипломатических отношений СССР с Израилем;

– «Пражская весна» апреля – августа 1968 г.;

– обострение советско-китайских отношений в 1968–1969 гг., приведшее к вооруженным конфликтам на границе;

– свержение в результате государственного переворота, организованного США, правительства Народного единства Сальвадора Альенде в Чили в сентябре 1973 г.;

– «октябрьская» арабо-израильская война 1973 г.;

– антиколониальная революция в Анголе 1975 г., вызвавшая попытки иностранной военной интервенции против этой страны с участием ведущих империалистических держав;

– демократическая революция в Афганистане в апреле 1978 г.;

– Исламская революция в Иране 1979 г.;

– сандинистская революция в Никарагуа 1979 г.;

– ввод Ограниченного контингента советских войск в Демократическую Республику Афганистан в декабре 1979 г.;

– обеспечение безопасности проведения XXII летних Олимпийских игр в июле – августе 1980 г. в Москве;

– мощные антисоциалистические выступления в Польской Народной Республике 1980–1982 гг.[103]103
  Подробнее об этом см.: Павлов В. Г. Руководители Польши глазами разведчика. (Кризисные 1973–1984 годы). М., 1998. Поясним при этом, что генерал-лейтенант КГБ Виталий Григорьевич Павлов (1914–2005) в эти годы возглавлял представительство КГБ СССР при МВД ПНР.


[Закрыть]…

И многие, многие другие, забытые сегодня, но требовавшие самого повседневного пристального внимания как советской разведки, так и непосредственно Ю. В. Андропова.

Хотя о разведке написаны многие тысячи книг и статей, как гласит народная мудрость, в делах разведки никто не скажет последнего слова.

Руководивший германской разведкой в годы Первой мировой войны полковник Вальтер Николаи уже в 1923 г. весьма прозорливо писал: «Государства, которые не имеют собственной разведки, не имея о ней достаточного представления, не подозревают поэтому, какой опасности подвергаются их политическая свобода и национальная независимость со стороны тех могущественных государств, которые обладают развитыми и опытными спецслужбами»[104]104
  Николаи В. Тайные силы: интернациональный шпионаж и борьба с ним во время Мировой войны и в настоящее время. М., изд. Разведуправления РККА, 1925, с. 22.


[Закрыть].

С воззрениями на этот предмет американских политиков мы уже познакомили читателей ранее. А вот что писал о разведке и контрразведке в мире полковник КГБ, Герой Российской Федерации, бывший резидентом в Израиле, Ю. А. Колесников: «Пока большинство государств стремится во что бы то ни стало позаботиться о собственных интересах – нередко в ущерб интересам других стран, – будут существовать разведка и контрразведка, и дела их не всегда будут соответствовать идеалам гуманизма и истинной демократии»[105]105
  Колесников Ю. П. Судоплатов: мифы и антимифы//Новости разведки и контрразведки. М., 1996, № 21 (78).


[Закрыть].

Основной задачей разведки любого государства является обеспечение руководителей страны объективной информацией о том, что происходит в мире, для того, чтобы могли быть приняты оптимальные политические решения.

В СССР главнейшей задачей КГБ в области разведки определялось «активное содействие обеспечению мира, укреплению безопасности Советского государства, его внешнеполитических позиций и интересов».

А для качественного решения задачи информационного обеспечения выработки государственной политики разведке необходимо добывание объективной, по возможности – упреждающей, информации, а также наличие компетентных аналитико-прогностических структур.

Хорошо понятно, что добиться получения именно упреждающей информации бывало не всегда возможным. Поскольку КГБ, как и любая другая спецслужба мира, работал в условиях противоборства с реальным и потенциальным противником, стремящимся как скрыть, замаскировать свои подлинные цели и намерения, так и проводящим специальные дезинформационные и отвлекающие кампании и мероприятия. Этими обстоятельствами и объясняются случающиеся неудачи и провалы в деятельности спецслужб, в том числе и КГБ СССР.

Разведка выступает лишь как инструмент добывания политической, военной, научно-технической и дипломатической информации, главными пользователями которой являются другие государственные органы – МИД, министерства обороны, внешней торговли и т. д.

Единственной сферой «внутреннего потребления» добывавшейся КГБ информации являлась так называемая «внешняя контрразведка», призванная выявлять, вскрывать и пресекать разведывательные, провокационные, контрразведывательные и иные акции спецслужб зарубежных государств в отношении советских представительств и граждан как за рубежом, так и в нашей стране.

В отличие от своих непосредственных предшественников Ю. В. Андропов глубоко вникал в деятельность и проблемы советской разведки – подразделений Первого Главного управления КГБ СССР. И, обладая феноменальной памятью, хорошо знал положение в мире.

Вопреки представлениям очень многих, председатель КГБ при Совете министров СССР, что называется, «по должности» был обречен на участие в государственном управлении, задачей которого являлась защита национальных интересов Советского Союза.

При этом, наряду с главнейшей функцией – своевременного и заблаговременного информирования руководства Советского Союза об угрожающих тенденциях в развитии международной и внутренней ситуации, перед возглавляемым Ю. В. Андроповым государственным органом стояли задачи выявления, предупреждения и пресечения разведывательно-подрывных акций спецслужб иностранных государств, направленных против интересов и политики СССР, расстройства их планов и замыслов, а также минимизации негативных последствий уже осуществленных разведывательно-подрывных акций.

В этой связи в поле зрения Андропова повседневно находились акции «главного противника» – спецслужб США, Великобритании, Израиля, Японии, ФРГ, позднее с 1980 г. к ним добавились Пакистан, Саудовская Аравия, Египет.

Председатель КГБ регулярно направлял в инстанции, то есть в ЦК КПСС, фактически – персонально генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу, секретные информационные сообщения о событиях в СССР и мире.

И уже здесь, в здании ЦК КПСС, лично Брежневым либо заведующим Общим отделом (фактически – личной канцелярии генсека) К. У. Черненко решалось, «какую и в каком объеме информацию направить конкретному секретарю ЦК или члену Политбюро, кандидату в члены Политбюро, какую – членам ЦК в Москве и на местах»[106]106
  Синицын И. Е. Андропов вблизи. Воспоминания о временах «оттепели» и «застоя». М., 2004, с. 100.


[Закрыть].

Быть может, в этом «устоявшемся порядке информирования», точнее – «дозированного распространения» крайне важной политической информации, и кроется еще один из изъянов системы государственного управления, существовавшей в СССР?

Ведь хорошо известно, что «владеющий информацией – владеет миром». А описываемая система как раз ограничивала, дозировала распространение, даже среди членов высшего руководства страны, актуальной и объективной, но, возможно, не очень «приглядной» информации о состоянии дел и негативных процессах в нашей стране и за рубежом.

Может быть, львиную долю поступающих в ЦК КПСС из КГБ СССР сведений – за исключением информации о конкретных разведывательных или контрразведывательных операциях, – следовало давать циркулярно всем членам Политбюро, секретарям ЦК КПСС, ту же информацию, но с иным уровнем детализации – для сведения всех секретарей ЦК компартий республик, обкомов и горкомов партии, всех членов ЦК КПСС?

А именно такая актуальная социально-политическая и экономическая информация для высшего политического руководства страны фактически дозировалась, фильтровалась К. У. Черненко.

Получателями полной информационной «картины мира» из КГБ СССР на Старой площади были, помимо генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева, «главный идеолог страны» секретарь ЦК КПСС М. А. Суслов, член Политбюро А. П. Кириленко, председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный, председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин, министры иностранных дел А. А. Громыко и обороны А. А. Гречко, а затем Д. Ф. Устинов.

Как отмечал заместитель начальника ПГУ В. А. Кирпиченко, Андропов «никогда не брал на себя лишнего, того, что могло быть истолковано как превышение полномочий. По всем мало-мальски серьезным вопросам писались бумаги в ЦК КПСС или непосредственно генеральному секретарю для получения согласия на то или иное предложение».

Впрочем, данное положение являлось реализацией на практике принципа руководящей роли КПСС в деятельности органов госбезопасности.

Но был ли председатель КГБ СССР всеведущим и всезнающим?

Конечно, отнюдь нет. Динамика и диалектика разведывательного противоборства, все более принимавшего глобальный и тотальный характер, приносила казавшиеся «победами» преимущества то одной, то другой стороне.

К числу очевидных неудач разведки можно отнести и многолетнюю операцию ФБР США «Соло».

По сути дела, еще одним фактическим провалом КГБ явилась операция «Соло», более 20 лет проводившаяся ФБР против компартии США и Советского Союза.

Суть ее состояла в том, что с середины 50-х гг. братья Джек и Морис Чайлдс, ранее связанные с Коминтерном, а к тому времени занимавшие важные посты в компартии США, являлись агентами ФБР. Морис Чайлдс, одно время являвшийся московским корреспондентом газеты компартии США «Дейли уокер», в частности, освещал для ФБР отношения СССР с компартиями других стран и, по его собственному признанию, «наблюдал изнутри процесс ухудшения отношений между Советским Союзом и КНР». Надо признать, что М. Чайлдс обладал в Москве для этого хорошими возможностями.

Так, например, Морис Чайлдс в ноябре 1963 г. находился в кабинете заведующего международным отделом ЦК КПСС Б. Н. Пастухова, когда пришло экстренное сообщение об убийстве в Далласе президента США Джона Ф. Кеннеди. Чайлс видел искреннее смятение Пастухова, а на его нервозный вопрос, а не мог ли он сообщить американским властям, что «СССР не имеет к этому никакого отношения», ответил, что это было бы как раз «медвежьей услугой» его московским друзьям и коллегам. И, тем не менее, эта информация, конечно, была предоставлена им ФБР США. Первое упоминание о братьях Чайлдс как агентах ФБР появилось в печати только в 1981 г.[107]107
  В 1996 г. известный своими связями с ФБР США издатель «Ридерз дайджеста» Джон Баррон по материалам этой контрразведывательной игры против ЦК КПСС выпустил книгу «Операция «Соло» («Operation «Solo»). Возможно, в русло этой игры попал и Андропов (упоминалось, что М. Чайлдс как минимум один раз встречался с секретарем ЦК КПСС Ю. В. Андроповым), хотя его основным советским визави был заведующий международным отделом ЦК КПСС Б. Н. Пономарев.


[Закрыть]

КГБ не удалось вскрыть и плана Пиночета по осуществлению военного переворота в Чили. Хотя в конце августа 1973 г. будущий диктатор в качестве министра обороны Чили посетил СССР, где на Высших командных курсах «Выстрел», по-видимому, дал личные гарантии безопасности обучавшимся в СССР чилийским офицерам – после переворота 11 сентября все они выехали на родину.

Как и его предшественникам на посту председателя КГБ, Андропову приходилось сталкиваться и с фактами предательств разведчиков и сотрудников других подразделений КГБ СССР.

Первым из них стал побег в ФРГ в октябре 1967 г. разведчиков-нелегалов Е. Рунге (оперативный псевдоним Макс) и его жены В. Руш (Зина)[108]108
  Особый трагизм ситуации прибавляло то обстоятельство, что Макс и Зина участвовали в операциях, проводившихся совместно с Главным управлением «А» (разведкой) МГБ ГДР: в начале 60‑х гг. им на связь были переданы «Лола» – Леонора Гейнц, работавшая в западногерманском МИДе, и ее муж Х. Зюттерин («Вальтер»).
  Когда Вальтер сообщил жене, что передает получаемую от нее информацию некоей организации, которая стремится предотвратить ядерную войну, Гейнц восприняла это спокойно, заявив, что считает долгом каждого порядочного человека бороться за мир, но при этом категорически отказалась брать деньги за предоставляемые ею сведения.
  По ряду причин в феврале 1967 г. Макс и Зина были в экстренном порядке отозваны в Москву, после чего им было заявлено, что в ФРГ они не вернутся. Одной из причин, подтолкнувших их к побегу в ФРГ, стало проявленное недоверие по отношению к супругам, а следствием их ухода за границу – арест Вальтера и Лолы.
  Шокированная откровенными показаниями мужа следствию, Л. Гейнц покончила с собой в тюремной камере 15 октября 1967 г. Вальтер получил 5 лет тюремного заключения. В 1972 г. через Югославию он вернулся в ГДР, где ему была предоставлена пенсия и квартира в Дрездене. По иронии судьбы, после объединения ГДР с ФРГ в 1990 г., пенсия ему стала выплачиваться правительством ФРГ. См.: Прохоров Д. П. Сколько стоит продать Родину: Предатели в отечественных спецслужбах. 1918–2000 гг. М., 2005, с. 330–337.


[Закрыть].

Следующим предательством стал побег 20 сентября 1971 г. сотрудника посольской резидентуры ПГУ КГБ СССР в Лондоне О. Лялина.

Английские спецслужбы попытались извлечь из предательства Лялина максимальный эффект, прикрыв его побегом все материалы, которые были ими собраны на неугодных и «неудобных» для разработки контрразведкой советских граждан. В итоге в Лондонской резидентуре КГБ осталось только 7 сотрудников, не имевших достаточного опыта для работы в столь ужесточившихся условиях оперативной обстановки.

В связи с демаршем английских властей генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев прервал свою поездку по ряду социалистических стран и 27 сентября 1971 г. провел экстренное заседание Политбюро ЦК, посвященное рассмотрению этого вопроса. После этого министр иностранных дел СССР А. А. Громыко вылетал в Лондон для проведения конфиденциальных переговоров с британским МИДом.

Побег Лялина и вызванная этим обстоятельством высылка советских представителей из Великобритании, поднятая в зарубежных СМИ в этой связи очередная антисоветская кампания в определенной степени негативно повлияли на отношения Ю. В. Андропова с министром иностранных дел СССР А. А. Громыко.

Пропагандистская кампания в связи с «делом Лялина» имела еще одно последствие. В октябре того же года в Брюсселе попросил политического убежища в США майор ГРУ А. Чеботарев, чуть ранее завербованный бельгийской службой безопасности Сюрте. Однако уже через несколько месяцев он пришел в советское посольство в Вашингтоне с просьбой помочь ему вернуться на Родину.

Доставленный в Москву, на первой же беседе с начальником ГРУ П. И. Ивашутиным в присутствии начальника управления «К» (внешней контрразведки) ПГУ КГБ О. Д. Калугина, Чеботарев подробно рассказал об обстоятельствах своей вербовки и побега в США, изъявив желание активно помогать следствию.

В специальной докладной записке в ЦК КПСС по этому делу, подписанной Ю. В. Андроповым и П. И. Ивашутиным, предлагалось по завершении суда над Чеботаревым, в связи с его добровольной явкой с повинной и активной помощью следствию, ходатайствовать перед Верховным Советом СССР о его помиловании, а также об оказании ему помощи в трудоустройстве по специальности после освобождения (Чеботарев был освобожден через 6 месяцев после объявления приговора).

Следует особо подчеркнуть, что эта позиция полностью соответствовала части 2 статьи 64 УК РСФСР, введенной в Уголовный кодекс РСФСР 25 июля 1965 г.

В этой записке также содержалось реализованное впоследствии предложение довести до сведения всех сотрудников разведки КГБ и ГРУ, что не будут подвергаться уголовному наказанию лица, совершившие ошибки и даже преступления при исполнении служебных обязанностей, если они честно признаются в содеянном и нанесенный их действиями ущерб будет иметь локальный характер.

В июне 1980 г. при помощи резидентуры ЦРУ из Москвы совершил побег сотрудник 8-го Главного управления КГБ В. Шеймов. Обстоятельства его исчезновения вместе с семьей были таковы, что КГБ начал активный розыск пропавшего секретоносителя. Лишь в 1993 г. американцы официально признали факт нахождения Шеймова в США, а еще через год предатель выпустил книгу своих «мемуаров».

Еще одним фактическим провалом в годы руководства КГБ Андроповым можно считать многолетнюю нераскрытую преступную деятельность архивиста ПГУ В. Н. Митрохина, который, пользуясь бесконтрольностью при подготовке перевода оперативного архива разведки с Лубянки в новую штаб-квартиру в Ясеневе, делал выписки из многих сообщений резидентур.

В феврале 1992 г. Митрохин бежал в Великобританию через территорию Латвии, а впоследствии передал свой «архив» СИС[109]109
  Сообщенные Митрохиным данные позволили спецслужбам Великобритании и других европейских государств существенно уточнить представления о деятельности советской разведки в предшествовавшие годы. Для закрепления пропагандистского эффекта от факта перехода бывшего сотрудника КГБ СССР на Запад, в целях «формирования контрразведывательного сознания» населения этих стран, СИС в 1995 г. была совместно с историком Кристофером Эндрю подготовлена книга «Архив Митрохина». См.: Andrew C., Mitrokhin V. The Mitrokhin Archive. London, 2000, pp. 8—10.


[Закрыть].

О масштабах урона, наносимого предательством интересам безопасности государства, органам госбезопасности, свидетельствует тот лишь факт, что измена только одного Ветрова привела в 1981 г. к раскрытию имен около 70 информаторов советской разведки в 15 странах и 450 действующих сотрудников советской разведки.

Разумеется, измены сотрудников КГБ тяжело отражались на проводимых операциях, а каждый такой факт «по максимуму» использовался спецслужбами не только для высылки сотрудников советских диппредставительств и арестов информаторов из числа граждан страны пребывания, но и для раздувания шпиономании и антисоветских настроений.

Предательство не может иметь никакого оправдания. И поэтому вполне уместно недоумение по поводу того факта, что некоторые отечественные СМИ пытаются ваять благородные образы дезертира-перебежчика В. Резуна, укрывшегося под псевдонимом «В. Суворов», и подобных ему других предателей из числа советских граждан.

Но «подлинные мотивы предательства раскрываются постепенно. Их никогда нельзя услышать от самого изменника. Ведь даже самому подлому существу хочется выглядеть в чужих, да и в своих глазах благородным и страдающим человеком», писал о них Л. В. Шебаршин[110]110
  Шебаршин Л. В. Рука Москвы: Записки начальника советской разведки. М., 1993, с. 156.


[Закрыть].

Однако, несмотря на периодически организовывавшиеся за рубежом «в профилактических целях» кампании «охоты на ведьм», разведкой КГБ приобретались и ценнейшие источники информации, о некоторых из которых мир с удивлением узнал гораздо позже.

Так, еще в 1968 г. КГБ установил связь с шифровальщиком ВМС США Джорданом Энтони Уокером, впоследствии привлекшим к сотрудничеству с советской разведкой еще несколько ценных источников разведывательной информации.

Поступавшая от Уокера информация о планах американского военного командования о действиях против партизан Вьетконга в Южном Вьетнаме и против Демократической Республики Вьетнам играла чрезвычайно важную роль в организации противодействия им.

Уокер был арестован ФБР США только в мае 1985 г.[111]111
  См.: Энциклопедии шпионажа. М., 1999, с. 656–659; Эрли Пит. Семья шпионов. Изнанка шпионской сети Джона Уокера. М., 1997.


[Закрыть]

У читателей может возникнуть вопрос: а морально ли писать о гражданах других государств, оказывавших в разные годы помощь советской разведке?

Нам кажется, что да, это морально оправданно и необходимо, тем более что о предателях из числа советских граждан написаны и переизданы десятки книг, выпущенных немалыми тиражами. Тогда как о подлинных героях тайной войны, спасавших мир не только на Европейском континенте, известно гораздо меньше.

В этой мысли меня утверждает и известное заявление Мелиты Норвуд, сотрудничавшей с советской разведкой не одно десятилетие, начиная с конца 30-х гг.

11 сентября 1999 г., когда после публикации очередной книги одного из перебежчиков из КГБ журналисты атаковали 87-летнюю Норвуд вопросами, не сожалеет ли она о сотрудничестве с КГБ, она заявила:

– Я делала это не ради денег, а чтобы помешать уничтожить новую социальную систему, которая более справедлива, дает простым людям еду и средства, которые может позволить, дает образование и здравоохранение[112]112
  См.: Andrew C., Mitrokhin V. The Mitrokhin Archive. London, 2000, p. XXIV–XXV. Мелита Норвуд скончалась 20 июня 2005 г. в возрасте 93 лет.


[Закрыть].

Следует отметить, что многими негласными помощниками советской разведки из числа граждан иностранных государств двигали как симпатии к идеям социализма, Советскому Союзу и другим государствам социалистического содружества, так и неприятие идеологии pax-americana («мира по-американски»), отражавшей стремление правящих кругов США к мировому господству. И оба эти морально-психологических фактора не утрачивали своего значения многие годы.

Болгарин Иван Винаров писал о помощниках советской разведки: «Они помогали нам во имя того, что невозможно выразить в деньгах, что несоизмеримо с обычными ценностями, во имя того, что придает смысл самой жизни – во имя наших идей, а точнее, веры в то, что они помогают Советскому Союзу, прогрессу человечества и делу мира»[113]113
  Винаров И. Бойцы тихого фронта. София, 1987, с. 211.


[Закрыть].

Когда в июне 1972 г. ПГУ КГБ получило новый комплекс зданий под Москвой (его строительство было зашифровано как сооружение здания для международного отдела ЦК КПСС), в нем был оборудован рабочий кабинет для Ю. В. Андропова, в котором он регулярно 1–2 дня в неделю занимался непосредственно вопросами разведки.

Бывший первый заместитель начальника ПГУ В. А. Кирпиченко подчеркивал, что Андропов не терпел нудных докладов, построенных по стандартной схеме. Он раздражался, перебивал докладчика, задавал множество неожиданных вопросов.

«Я предупреждал резидентов, – писал в этой связи В. А. Кирпиченко, – что к докладам и отчетам надо готовиться очень основательно, что необходимо знать все детали обсуждаемых вопросов и ориентироваться на ведение диалога…»[114]114
  См.: Кирпиченко В. А. Разведка: лица и личности. М., 2001.


[Закрыть].

Даже столь высокопоставленный работник разведки, как В. А. Кирпиченко, подчеркивал, что «нередко покидал кабинет председателя с чувством неудовлетворенности самим собой, так его уровень мышления, знания, умения нестандартно и увлекательно вести беседу заставляли осознавать, и иногда довольно остро, собственную некомпетентность в ряде вопросов, неспособность так же досконально разобраться в существе каких-то проблем».

Будь это единичное признание, его можно было бы отнести на счет комплиментарности по отношению к бывшему руководителю (хотя у большинства наших мемуаристов комплиментарность по отношению к коллегам, и прежде всего – бывшим, явно не в чести). Но повторенное неоднократно, разными людьми и при разных обстоятельствах, оно, безусловно, характеризует, прежде всего, отличительные, если не выдающиеся, личные качества Андропова как человека и как руководителя.

Еще одной из ошибок Ю. В. Андропова называют назначение на высокий руководящий пост О. Д. Калугина[115]115
  Подробнее о Калугине см.: Соколов А. А. Анатомия предательства. М., 2005; Хлобустов О. М. Операция «Олег Калугин». Почему удалась античекистская пропагандистская кампания//http://vpk-news.ru/articles/4311.


[Закрыть]. Хотя многие признавали, что первоначально не только не было данных, каким-либо образом компрометирующих Калугина, но также и тот факт, что при возникновении определенных подозрений в его отношении Андропов немедленно предпринял меры по их проверке.

Следует также отметить, что Ю. В. Андропов важное значение придавал организации сотрудничества и взаимодействия с органами безопасности социалистических государств, где он был хорошо известен еще по своему прежнему посту куратора международных связей ЦК КПСС.

Практически такое взаимодействие со спецслужбами социалистических государств строилось как на двусторонней, так и многосторонней основе, о чем свидетельствуют совместные совещания по различным вопросам.

В качестве примера совместных операций КГБ и его партнеров приведем только совместную разработку национальных редакций радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа», тесно сотрудничавших с ЦРУ США.

Как было подсчитано автором на основе открытых публикаций, с середины 50-х только к 1987 г., в различные редакции и структурные подразделения «Радио «Свободная Европа» были внедрены более 80 сотрудников разведок социалистических государств.

Второе важнейшее направление деятельности органов КГБ – контрразведка, задачей которой является, прежде всего, выявление конкретных разведывательно-подрывных акций сотрудников, эмиссаров и агентов спецслужб иностранных государств, каким бы «прикрытием» для выполнения своих заданий они ни пользовались.

«Важнейшими признаками шпионов – неприятельских тайных агентов, – писал автор одной из первых советских работ, посвященных разведке, А. И. Кук, – является тайный образ их действий и ложные предлоги, используемые для получения необходимой информации».

Однако, как подчеркивал Кук, сама жизнь показывает, что оправданное презрение населения к агентам иностранных государств «… зачастую переносится и на тайных агентов своего государства. Тут – прискорбное недоразумение… Не могут не вызывать полного уважения и восхищения люди, движимые на эту работу высокими побуждениями: определенной идеей или искренним желанием исполнять опасные и тяжелые задачи на пользу своего государства».

Добавим, что учебное пособие заместителя начальника информационного отдела Разведывательного управления РККА Александра Ивановича Кука «Канва агентурной разведки» было издано еще в 1921 г.

Говоря о контрразведывательной деятельности в годы, когда КГБ СССР возглавлялся Андроповым, велик риск скатиться к компилированию работ других авторов, в том числе очень компетентных мемуаристов. Чтобы не подвергать себя этому риску и чтобы не утомлять читателя пересказом чужих работ, просто отошлем его к наиболее достойным изданиям на эту тему[116]116
  Грушко В. Ф. Судьба разведчика. М., 2000; Бобков Ф. Д. КГБ и власть. М., 1995; Леонов Н. С. Лихолетье. М., 1994; Кеворков В. И. Тайный канал: О прямом канале связи между руководством Советского Союза и ФРГ в 1969–1982 гг. М., 1997; Красильников Р. С. Призраки с улицы Чайковского: Шпионские акции ЦРУ США в Советском Союзе и Российской Федерации в 1979–1992 гг. М., 1999; Красильников Р. С. КГБ против МИ‑6: Охотники за шпионами. М., 2000; Красильников Р. С. Конец «Крота» М., 2001; Красильников Р. С. Новые крестоносцы: ЦРУ и перестройка. М., 2003; Удилов В. Н. Записки контрразведчика: взгляд изнутри. М., 1999; Широнин В. С. Под колпаком контрразведки: Тайная подоплека перестройки. М., 1996; Широнин В. С. КГБ – ЦРУ: Секретные пружины перестройки. М.: 1997; Докучаев М. С. Москва. Кремль. Охрана. М., 1995. Добавим только при этом, что В. Ф. Грушко и Ф. Д. Бобков являлись заместителями председателя КГБ, а остальные авторы мемуаров – начальниками или заместителями начальников основных управлений Комитета госбезопасности в 70–80‑е гг.


[Закрыть].

Имевшиеся у КГБ разведывательные источники в специальных службах иностранных государств, так же как и показания разоблаченных агентов иностранных разведок, дали контрразведке СССР немало сведений об организации работы с агентурой на территории СССР и других социалистических государств.

Что существенно осложняло ведение ими агентурной разведки на территории Советского Союза. В этой связи спецслужбы «главного противника» активизировали изучение советских граждан, находившихся по различным каналам за рубежом. В частности, как стало известно в дальнейшем, к участию в «вербовочных разработках» – предварительном изучении кандидатов для сотрудничества со спецслужбами, стали подключаться профессиональные психологи, задачей которых являлось составление «психологических портретов» с выделением факторов «вербовочной уязвимости» кандидатов[117]117
  Подробнее о технологии изучения советских граждан за рубежом см.: Эйджи Ф. За кулисами ЦРУ. Дневник агента. М., 1979, а также: Государственная безопасность России: история и современность. М., 2004, с. 661.
  В 1975 г. в интервью Филипп Эйджи так объяснял мотивы своего разрыва с прошлым: «После 12 лет службы в управлении я наконец понял, какую грязную работу в нем выполняют. ЦРУ и его «дочерние» образования повинны в гибели миллионов людей по всему миру или, по крайней мере, в том, что отравили и сломали им жизнь. Я просто не могу сидеть сложа руки и равнодушно взирать на это».


[Закрыть].

Упомянем только несколько контрразведывательных операций, проведенных КГБ СССР в 70-е гг.

Так, летом 1977 г. в Москве начался судебный процесс над сотрудником ГРУ А. Филатовым, завербованным ЦРУ в Алжире в феврале 1974 г. Вербовка Филатова американской разведкой стала продолжением его оперативной разработки, начатой еще во время первой зарубежной командировки в Лаос.