Текст книги "Злая память. Премиум-издание. Все книги в одной"

Подразделение Князева закрепилось в развалинах одного из жилых домов. Здесь уже не было привычного разделения на роды войск, федералы занимали один общий фронт. И цель была у всех едина – Президентский Дворец. Он был тогда, как на ладони, в каких-то пятидесяти метрах. Однако шквальная стрельба с обеих сторон полностью блокировала любые попытки прорыва.

И только на третий день бесконечных атак, взрывов и бесчисленного множества потерь, совершенно не ориентировавшийся ни в реальности, ни в пространстве, пропитанный потом и въедливым трупным запахом, одним из разночинной и разноголосой «живой лавы», Валерий всё же ворвался на первые этажи злополучных апартаментов генерала Дудаева…

Потом, примерно сутки шел ожесточёйнейший бой внутри здания. Боевики сопротивлялись до последнего патрона, до последнего человека, до самого конца рассчитывая на поддержку из вне…

И вот она, казалось бы, столь долгожданная победа, достигнутая неимоверными усилиями и такой дорогой ценой. Минута триумфа, минута запредельной эйфории. Пили; произносили тосты за мир во всем мире; братались; обменивались домашними телефонами и адресами. Абсолютно все тогда были уверены, что война окончена.

В действительности, в те январские дни, ОНА – многолетняя, жестокая и многострадальная для всей России; не имевшая определённых границ – фактически, только и началась.

До настоящей победы была ещё целая вечность…

Иуда

Дождавшись наступления сумерек, прапорщик Михайленко тихо и незаметно покинул территорию объекта. Через четверть часа он уже был у подножья близлежащего горного массива. Там, из-под талого снега он откопал заранее приготовленный баул, скроенный из плотной брезентовой ткани. Кое-как взгромоздив его на свои худые плечи и изрядно пригнувшись под тяжестью ноши, прапорщик отправился вверх по склону, в сторону густого лесного массива.

Короткими перемещениями, периодически сбрасывая со своего горба тяжеленный баул и останавливаясь для передышки, Михайленко постепенно преодолел почти километровую дистанцию по пересечённой местности. И вот, он наконец-то наткнулся на условный знак, свидетельствовавший о том, что с горем пополам, ему удалось-таки добраться до обусловленного места. Тяжело дыша и бегло осматриваясь по сторонам, прапорщик вслушался в тишину ночного леса.

Ожидать «другую сторону», Михайленко пришлось недолго. Через пару минут, прямо перед ним появились вооружённые люди. Они, словно выросли из-под земли.

В мужчине, отошедшем от группы «лесных призраков» и прямиком двинувшемся к прапорщику, угадывалась военная выправка. Осанка; широкие плечи; уверенный и чеканный шаг; полевая форма; чёткие фразы и крепкое мужское рукопожатие – без каких-либо дополнительных пояснений свидетельствовали о его офицерском и, вернее всего, ещё советском прошлом. Тогда как, едва заметный (вероятно, совсем недавно появившийся) кавказский акцент, да густая чёрная борода – выдавали его нынешнюю принадлежность к одному из чеченских вооружённых формирований. Забегая ж немного вперёд, следует отметить, что был этот бывший офицер отнюдь не рядовым боевиком. Более того, Салман Даудов являлся весьма известным и признанным в Чечне полевым командиром.

– Здорово, «кусок»!.. Как наши дела?.. Надеюсь, не с пустыми руками к нам пожаловал?.. – особо не церемонясь, Даудов приветствовал прапорщика с нескрываемым к тому презрением.

– Притащил то, что и заказывали!.. – Михайленко пнул лежавший перед ним брезентовый мешок. Предстоящая процедура была ему уже привычной.

– Молодец!.. Хорошо родиной торгуешь!.. – усмехнулся полевой командир. – …Давай-ка, проверим качество и количество!.. Если всё будет в порядке, получишь обещанное!

– Обижаешь, Салман!.. По-моему, я тебя никогда ещё не подводил!.. Как всегда, всё новое!.. В заводской смазке!.. – заверил чеченца прапорщик. – …Оружие на десять раз пересчитано!.. Один гранатомёт даже лишний!.. Так сказать: бонус, в подарок!

Салман!.. Ты б свои «липовые» документы сперва показал!.. Я тут давеча, из-за безграмотности твоего писаря, чуть было не вляпался!.. Подумать только!.. В трех местах: вместо «е», он нацарапал «э»!.. Как сам говорит – так, очевидно, и пишет!

– Не ссы, прапор!.. На сей раз, нашими бумагами, ты точно, останешься доволен!.. Все печати и необходимые реквизиты из ваших, реально существующих подразделений!.. Причём заполнены, вашими же штабными крысами!.. – протянув Михайленко накладные, Салман всё же наклонился над открытым баулом. – …Про обещанную ёмкость для воды, не забыл?

– Она уже на складе!.. Кое-как и с огромным трудом, удалось мне выбить тот авиационный подвесной бак, на полтонны!.. Замордовали, суки, своими вопросами: дескать, зачем мне тот бак и на какие цели!.. Надеюсь, что на следующую встречу, я вам его уже доставлю!

– Мог бы и сегодня притащить!.. Чай не переломился бы!.. Пустой авиа бак, насколько мне известно, вовсе не тяжёлый!.. – закончив с осмотром оружия, Салман зыркнул на Михайленко укоризненным взглядом. – …Вот-вот лето наступит, снег растает!.. И если мои бойцы останутся без питьевой воды, я тебя за яйца подвешу!..

– Даудов! Авиационный бак, не автомат и не пистолет!.. Это очень даже приметная вещь!.. Требуется немного обождать!.. Пусть о нём слегка подзабудут!.. – рассовывая по карманам полученную валюту, рассудительно пояснил прапорщик.

– Будь, по-твоему!.. – в знак согласия полевой командир кивнул бородой. – …Делай всё так, как считаешь нужным!.. Не «пались» понапрасну!.. На следующую встречу, вместе с ёмкостью притащишь кое-какие медикаменты!.. – протянув Михайленко листок бумаги, сложенный в четверо, чеченец поспешил с пояснением. – …В списке самое необходимое!.. Хоть из-под земли, но добыть нужно всё!..

– Салман! Я работаю только по оружию!.. – нерешительно заявил прапорщик. – …С лекарствами, всё намного сложней и рискованней!.. Там, совершенно иные: и отчётность, и контроль!.. Короче, на медикаменты я не подписываюсь!

– Так ты, помнится, и оружием когда-то не торговал!.. Начинать всегда сложно!.. И, вообще! Плевал я на твою канцелярию!.. – с явным раздражением выкрикнул боевик. – …Ваши «федералы» задолбали меня своими «зачистками», продыха от них нет!.. У меня полно раненых, им нужна скорая и действенная помощь!.. Принесешь образцы необходимой документации, мы и эти фальшивки выправим!..

– Ведь вы, помниться, и без моей помощи, как-то раньше обходились?

– Подвел нас нынче «Красный крест»!.. Да, и остальные малость прибздели!

– Не надо было, в своё время, иностранцев в заложники брать!.. – усмехнулся Михайленко, уже подсчитав в уме свои грядущие дивиденды. Он и «ломался-то» сейчас перед Салманом, с одной лишь единственной целью, набить себе большую цену.

– Не твое это собачье дело!.. – вскипел Даудов.

– Ладно!.. Придется помочь твоим недобиткам!.. Куда ж я денусь?.. – невзирая на гнев полевого командира Михайленко не упустил случая и для злой шутки, в адрес Салмановских боевиков.

Прапорщик прекрасно понимал, что в некоторой степени Даудов от него зависим. Потому, собственно, он нынче и наглел. А ещё Михайленко имел чёткое представление о том, что не взирая на видимую послевоенную разруху, у чеченцев водились деньги. И уж если имелись они у рядовых боевиков, то у полевых командиров их и вовсе было немерено.

О благосостоянии чеченцев, Михайленко прежде всего судил, исходя из финансовых возможностей своего «бизнес партнёра», то есть, Даудова. Ведь Салман непременно был щедр. Во время взаиморасчетов, он практически, не торговался. При этом заказывал исключительно новое и эксклюзивное оружие, которое стоило не малых денег. Бывали даже случаи, когда полевой командир приносил на обмен (или, как выражался сам Даудов: на металлолом) вполне приличные, пусть и немного бывшие в употреблении автоматы, пистолеты и даже пулемёты, из которых ещё стрелять и стрелять. Прапорщику лишь требовалось (за приличное вознаграждение и без какого-либо риска) заменить на оружейных складах, новые «стволы» старыми.

Потому и давила Михайленко «жаба». Потому и стремился он урвать от бандитского денежного пирога, как можно больший шмат. Потому и сейчас, улучив в разговоре с чеченцем благоприятный момент, прапорщик тотчас решил взять быка за рога.

– …Конечно, помогу!.. Мы ж с тобой, как братья!.. – Михайленко дружески похлопал полевого командира по плечу. – …Однако сразу хотелось бы предупредить!.. Медикаменты – товар вовсе не дешёвый!.. Считаю, что будет вполне справедливым, если стоимость моих услуг с сегодняшней ночи увеличится, процентов на десять!..

– Эт с какого перепуга?.. – возмутился было Даудов. – …По мне, так я и без этого, чуть ли не в золоте тебя купаю!

– Пойми, Салман!.. – быстро сообразив, что слегка перегнул палку, Михайленко предпочел изыскать из нынешней встречи, несколько иную для себя пользу. – …Дело вовсе не в моей жадности!.. Изменились условия!.. Они, положа руку на сердце, значительно ухудшились!.. – тяжело вздохнув, прапорщик продолжил. – …Во-первых, на склады назначен новый командир караула!.. Во-вторых, всё тот же Побилат!.. Об этом лейтенанте, я говорю тебе при каждой нашей встречи!.. Он, словно тень, непрерывно следует за мной!.. Из-за этого урода возникают побочные проблемы с выносом!.. Тогда как любой дополнительный риск, требует и соответствующей оплаты!..

– Обожди!.. Лейтенанта твоего, мы нейтрализуем!.. Сделаешь так, чтобы он, под благовидным предлогом покинул объект!.. Всё остальное, я беру на себя!.. На крайний случай, снайпер «шлёпнет» его прямо на территории!.. Можешь считать, что с твоей тенью вопрос решен!.. Теперь о новом командире!.. Кто он?.. Откуда?..

– Князев!.. Майор Князев!..

– Знакомая, вроде фамилия!.. – припоминая что-то, Салман почесал затылок.

– Даудов!.. Да, ты и впрямь, завоевался!.. – от души рассмеялся прапорщик. – …Забыл что ли, своего училищного другана?.. Даже я, проучившись с вами лишь пару курсов и то его сразу узнал!.. Помню, как он громче всех требовал моего отчисления, за ту несчастную и злополучную «кражёнку»!.. Ну, Салман, шевели мозгами!..

– Валерка, что ли? – поморщил лоб полевой командир.

– Он самый!

– Нашел «другана»!.. – Даудов смачно сплюнул. – …Так ведь он, вроде в спецназе?

– Служил!.. – утвердительно кивнул прапорщик. – …А теперь, почему-то здесь!.. На наших складах!

– Кусок, ты в этом уверен?.. Ничего, случаем, не путаешь? – переспросил чеченец, всё ещё сомневаясь в услышанной новости.

– Да, говорю тебе: ОН!.. Сегодня, через складское окно, как тебя его видел!.. Весь вечер, на пару с Побилатом, по территории рыскал, будто искал что-то!.. Внешне, он такой же, как и прежде!.. Разве что мышцами немного по оброс!..

– Выходит, Князь уже майора получил!.. – Салман вдруг задумался о чем-то своем. После чего, встряхнув головой, продолжил. – …Есть у меня один человек, имеющий на вашего нового командира, вот такой зубище!.. – демонстрируя тот зуб, Даудов широко развел руки в стороны. – …А я-то дурак, поначалу не придал его словам никакого значения!.. Дело в том, что этот самый «человек», будто заранее знал о том, что Князев объявиться в нашем районе!.. Потому и ждет он Валеру, именно здесь!.. Уж давно, он его тут ждет!

А впрочем и мне будет вовсе не лишним, кое за что с Князевым поквитаться!.. Перешел он мне однажды дорогу! – сквозь зубы проговаривая последнюю фразу, глаза чеченца налились кровью…

Против подобных угроз Михайленко и не возражал. Уж очень не хотелось ему служить бок о бок с тем, кто знал в его биографии не самые лицеприятные факты. Прапорщик мгновенно уловил, как крепко зацепила Даудова, то неожиданное известие. Знал он и о том, что Салман своих слов на ветер понапрасну не бросает. И коль чечен заикнулся сейчас о своей мести, то будьте уверены, он своего добьется…

– …Надеюсь на т, что по нашим складам, из нашего же оружия «палить» не станешь? – пошутил Михайленко, уже собравшись распрощаться с бандитами.

– Иди-иди!.. Не опасайся!.. Твои склады принесут мне гораздо больше пользы, чем оставшееся от них пепелище!.. Пока я жив, ты можешь быть уверен в том, что на твоем объекте не прозвучит ни единого выстрела!.. Считай меня своей, самой надёжной «крышей»!.. – усмехнулся Салман. При этом, вслед уходящему в темноту прапорщику, он успел выкрикнуть. – …Кусок!.. Может послать с тобой сопровождающего, чтобы в ночном лесу, тебе случаем не заплутать?.. Чтоб не подстрелили тебя, твои же караульные?

– Какое, к чёрту, сопровождение?.. Сегодня я подкинул караульному наряду канистру спирта!.. Выглядело это так, будто бы складскую дверь, я по неосторожности оставил открытой!.. Клюнули!.. Наверняка, уж вся охрана пьяная!.. Потому и проскочу я меж ними, абсолютной невидимкой!..

Во все времена и во все войны, самым коварным и опасным врагом для любой (пусть и самой сильной) армии, являлась измена. Предатель – враг более коварный и всегда непредсказуемый, в отличие от регулярных подразделений противника, либо светлых умов их главнокомандующих.

По своей подлости, измена равносильна «удару ниже пояса». И сколько б, воюющие стороны не тратили сил и средств на свои контрразведки, сколь бы тщательно не проводилась работа командиров по «выявлению и предупреждению», один хрен, в том тесном строю бойцов-соотечественников, обязательно отыщется и «слабое звено». То есть тот, кто «сломавшись» под давлением извне, либо исходя из своих личных интересов и всевозможных предубеждений, пойдет-таки на сделку с собственной совестью.

Можете не сомневаться и в том, что любой из предателей прекрасно осознает масштабы последствий своих подлых деяний, а так же меру своей ответственности. И тем не менее: корысть, алчность, зависть, страх или иные низменные чувства, закравшиеся в их души, в конечном итоге, берут-таки верх над общечеловеческими моральными устоями.

Нет и не может быть каких-либо сомнений и в том, что у предателя всегда найдется веское оправдание своей измены. Как вам понравиться следующее: «…именно с этого, то есть, с передачи засекреченной информации о новейшем оружии, я и начал борьбу за мир во всем мире!..»; «…дабы препятствовать возможной экологической катастрофе и смерти прибрежной флоры и фауны, я был вынужден опубликовать в зарубежных средствах массовой информации секретные карты минных полей и военных баз!..».

В том же ключе происходят предательства и в высших эшелонах власти: «…в знак укрепления дружеских взаимоотношений с независимой республикой Х, её официальной делегации, участвующей в подписании договора о взаимном сотрудничестве, была передана информация о резидентной сети, работавшей в данной стране под дипломатическим прикрытием!..». Как же, чёрт побери, честно и благородно по отношению к партнёру. И не важно, что за этой скромной формулировкой могут скрываться сотни арестов, десятки смертных приговоров, тысячи разрушенных судеб людей, до конца преданных твоей державе. А ты, эти самые судьбы, просто «слил»…

Если ж опуститься с небес на грешную землю, то и мотивация измен здесь будет значительно банальней. К примеру, тот же прапорщик Михайленко, свою корыстную связь с чеченским полевым командиром, оправдывал ничем иным, как обычным возмездием.

Да-да, помогая врагу краденным со своих складов оружием, прапор мстил. Причём мстил он, сразу всей российской армии. Так уж вышло, что именно по её вине, совсем не сложилась его личная и семейная жизнь. Ведь ради нее, Михайленко потерял свою молодость, так и оставшись вовсе непризнанным.

«…Подумаешь, разок!.. Всего лишь раз, оступился!.. – нередко утешал себя наш „герой“. – …С кем, по молодости лет, не бывает?.. Ну, украл кое-какие тряпки?.. А впрочем, если разобраться, то и не брал я их вовсе!.. Эх, сглупил я тогда!.. Не хотелось мне более учиться в том училище, задолбала меня та, жёсткая курсантская дисциплина!.. Вот и взял я на себя (правда, за хорошие отступные) чужой грех!.. Кабы знал я (в свои неполные двадцать два года), чем может обернуться для меня, та дружеская услуга, так ни за что б на нее не подписался!.. Да, если б и украл?.. А кто, скажите, в нашей стране не ворует?.. Так зачем же, братцы, из-за какого-то плёвого пустяка, каких-то сраных шмоток, гробить человеку всю последующую его жизнь?..»

И действительно, клеймо «крысы», каким-то незримым образом преследовало прапорщика на протяжении всей его армейской жизни. После отчисления из училища, вместо благополучного возвращения домой, Михайленко был отправлен на один из дальних полигонов, дослуживать армию в ранге обычного, рядового солдата. Оттуда, за отличную дисциплину и успехи по службе, он попал в школу прапорщиков. А после, началась его долгая карьера военного. И повсюду, где б только не приходилось ему служить, известие о том (казалось бы, давно забытом) проступке, по незримым каналам армейских баек и слухов, неотрывно следовало за прапорщиком. Новые сослуживцы, как-то ненавязчиво старались избегать с ним, не только тесной дружбы, но и повседневного приятельского общения.

Однако, время шло. И более чем за десятилетнюю службу, Михайленко успел сменить около дюжины войсковых частей. Вместе с новыми назначениями и «чёрный след», тянувшийся за ним из училища, постепенно заносился песком забвения.

Именно Чечня и стала для прапорщика новой вехой в его послужном списке. Только здесь, вдали от приевшихся гарнизонов, в круговерти боевых действий и можно было начать жизнь с чистого листа. Не мудрено, что в Ичкерию, наш прапор напросился сам. Для коллег по службе, рапорт Михайленко, казался диким, через чур смелым и, в определённой степени, даже опрометчиво-отчаянным. Однако сам прапорщик, отправляясь на Кавказ, ни о каком героизме и не помышлял.

«…На передовую, один хрен, меня не пошлют!.. Какой из меня, к дьяволу, вояка!.. – прикидывал в уме прапорщик. – …А быть рядом с „кормушкой“; приложить свою руку к бесконтрольно поступающему (ведь это война) и так же бесконтрольно расходуемому арсеналу, какому-либо имуществу или продовольствию, всегда будет полезней, нежели просиживать штаны здесь, в российской глубинке!..»

Уже на чеченской земле, судьба вновь сводит Михайленко с его бывшим сокурсником, а ныне полевым командиром Салманом Даудовым.

Сейчас, пожалуй, и не упомнить, кто из них первым решился реанимировать былую дружбу. Однако тот факт, что они нуждались друг в друге, как одна пара обуви (бесполезна порознь) – было более чем очевидным. Салману требовалось оружие. Тогда как прапорщик мечтал о больших деньгах. Собственно в этом и был их общий интерес, основа и залог последующей взаимовыручки. Пожалуй впервые в жизни, прапорщику помогла-таки его «чёрная метка» вора…

Вырученные за похищенные автоматы и гранатомёты деньги, прапорщик не транжирил, не шиковал, не разбрасывался ими направо и налево. Примерно раз в год он выбирался на «большую землю». И уже там, в массовом порядке, он и принимался скупать особо ценные ювелирные изделия, которые бережно упаковывал и прятал в лишь ему известные тайники.

«Золото – самая надёжная и вовсе времена конвертируемая валюта!..»

Михайленко жил далёкой мечтой о том, что когда-нибудь, лет этак в сорок, а то и раньше, будучи военным пенсионером, а по «совместительству» и подпольным миллионером, он вернется в родной ему Ульяновск. Туда, где в детстве и юности его считали замкнутым и неуклюжим ничтожеством. Как гадкий утёнок, преобразившийся в лебедя, он вернется и поставит этот тихий волжский городишко «на уши». Все те, кто когда-то отвергли его любовь и дружбу, будут теперь носить его на руках. А необузданное воображение, уже рисовало ему шикарный «Мерседес»; дорогие костюмы, сигары; двухэтажный особняк на берегу реки, рядом с музеем Ленина…

А почему бы, собственно, и нет?.. Ведь Володя Михайленко, точно так же, как и его тёзка (вождь мирового пролетариата), поначалу был вовсе не понят своим окружением. Зато чуть позже, и тот и другой просто обязаны были прославить своими именами городок, именовавшийся в позапрошлом веке, как Симбирск.

В предполагаемом особняке, Михайленко обязательно установит камин. Будет там и кресло-качалка, и непременное изобилие голых женщин, готовых сиюминутно исполнить любой каприз нового хозяина жизни.

До той заветной мечты, оставалось совсем немного – один-два года безупречной службы, на едва переносимом Михайленко, дальнем объекте…

Уходя со своими людьми в горы, Салман полностью погрузился в свои мысли.

Узнав о назначении Князеве, о его майорских погонах и, очевидно, благополучной карьере бывшего сокурсника, полевому командиру было по-своему обидно за своё нынешнее положение партизана-контрабандиста.

Однако, вовсе не это тревожило сейчас Даудова. И уж тем более, не мысли о войне или предстоящих боевых операциях против «федералов». Разговор с Михайленко мысленно вернула чеченца в те золотые годы, когда он был ещё молод, когда служил в Советских вооружённых силах, когда всё было для него просто и предопределено на несколько лет вперёд.

Ностальгия? В определённой степени, да!..

Вспоминал он сейчас о многом. И тем не менее, наиболее острые и самые волнительные воспоминания были связаны у Даудова с началом девяностых. Осенью 91-го, отправляясь в отпуск на родину, Салман задержался в Грозном на пару деньков…

Подобного тому, всеобщего восторга и радости за своих земляков, как в сентябре девяносто первого, Даудов видимо никогда, уж более не испытает. Ведь в тот период и в буквальном смысле на его же глазах, писалась история небольшого горного народа.

События, в некогда спокойном Грозном развивались в том сентябре стремительно. Толпы митингующих требовали немедленной отставки прежнего руководства республики. В чеченскую революцию вливались всё новые и новые силы. Мятежным духом заражалось всё больше и больше людей. В их числе был и Салман. Его душа пела, а духовному воодушевлению, казалось не будет конца.

Именно там, в революционном Грозном, Даудов и стал невольным свидетелем событий, благодаря которым впоследствии, коренным образом изменилась его судьба. Отряд Руслана Лабазанова захватил грозненский следственный изолятор, выпустив на свободу около двух тысяч заключённых. В те самые минуты будущий полевой командир окончательно и бесповоротно проникся новыми веяниями беззакония и вседозволенности.

«Зачем ждать нищенских подачек государства, когда можно прийти и взять то, что тебе давно положено!..»

И уже через пару месяцев, последовав примеру генерала Дудаева, капитан Салман Даудов бежал из российской армии, дабы по прибытию в независимую Ичкерию, присоединиться к чеченским сепаратистам…