Текст книги "Дар красноречия – настоящее богатство!"

Лень – та же глупость, но еще вреднее

Жил на свете человек по имени Сахоро. Всю свою жизнь он делал только то, что пас козу. С утра он выгонял её на берег ручья, а вечером гнал в дом. Не было у Сахоро разносолов. Его обычной пищей было козье молоко. А, иногда, продав его излишки, он мог купить себе немного хлеба. Но это случалось крайне редко. Чаще он довольствовался только молоком своей козы.

В мире ничто не длится вечно. В один из дней коза Сахоро перестала давать молоко. Погоревав, как водится, недолго, Сахоро продал её, и купил себе другую, уже с козленком. Он даже и не мог предположить, что в жизни можно что-то изменить. Итак, Сахоро продолжал пасти козу с козлёнком. Это незатейливое дело даже нельзя было назвать трудом. Но и оно надоедало ему день ото дня всё больше. Наконец, пасти козу весь день настолько опостылело Сахоро, что, возвратившись вечером домой, он стал всё чаще задумываться: как бы изменить своё житьё-бытьё.

«Конечно, – думал он, – пасти козу – занятие простое, но не мужское! Тем более, оно не для меня! Мне слишком долго приходилось это делать! Своим трудом усердным, я заслужил право на достойный отдых и спокойный сон в прохладной тени. Так нет же! Не могу расслабиться ни на минуту! Коз могут увести. Или их может растерзать гиена. Или они забредут в чей-нибудь огород, и там наделают такого, что хозяин может не только их, но и меня поколотить. Обо всём этом необходимо помнить постоянно. Такое напряженье сил даёт мне право и на отдых, и на понимание!..»

Размышляя эдак, Сахоро пришел к выводу: «А не жениться ли мне на Сахораме? Женитьбой я разрешу свои проблемы! У Сахорамы тоже есть коза. Её ведь, всё равно, приходится пасти. Так пусть она пасет обеих наших коз, тогда как я и смогу поспать спокойно!»

Эта мысль показалась Сахоро столь удачной, что, не откладывая дела в долгий ящик, он принялся ухаживать за Сахорамой. Его родители, конечно, возражали. Они пытались всячески расстроить этот брак, поскольку знали, что Сахорама еще ленивее Сахоро.

Сахоро, все-таки, добился своего! Женился. Стали жить вдвоём. Сахорама пасла обеих коз с козленком, и, кроме козьего молока, в их доме, по-прежнему, не водилось другой еды. Сахоро же, свою заветную мечту об отдыхе осуществлял исправно: спал и день, и ночь.

Вскоре Сахорама зароптала: «Мой господин, нести такую ношу, что ты взвалил на мои плечи, нет больше сил! Когда я коз пасу, меня кусают мухи. А по дороге на луг и домой я в кровь сбиваю ноги!

Взгляни на мое тело. Оно лоснилось в день, когда меня ввели в твой дом. Сейчас оно всё язвами покрыто от укусов мух и комаров. Я похудела. Глянь, сколько появилось на моём лице морщин. Не хочется мне стариться до срока! Давай слегка изменим уговор».

Сахоро, разленившийся от тупости своей, а, может быть, тупой от лени, ответил ей, с трудом себя заставив ворочать языком во рту: «Что значит эта речь? О, женщина? Я в ней не слышу уважения к себе и должного почтения! Ты говоришь, что похудела, и язвами покрылось твое тело. А я, по-твоему, откладываю жир? Такая наша доля! Что делать? Боюсь, что здесь нам ничего не изменить!»

А Сахорама всё не унимается. «На что нам, – говорит она, – эти козы! Давай в обмен на них у колдуна возьмем колоду пчёл. Поставим её за нашим домом, так что ходить за медом будет близко. Чем, разлучившись с тобою, мне коз пасти, нам лучше вместе спать! А пчелы будут в это время колоду медом наполнять. Мы будем брать его оттуда. Вот и отличная еда! А хлопоты покинут нас вместе с нашими козами!»

Сахоро поразмыслив, решил: «Слова Сахорамы не лишены смысла! Ведь никто не скажет, что мед полезен меньше молока!» И отправил он жену к колдуну, а тот, с огромной выгодой для себя, обменял трёх коз на одну колоду. Поставили ее Сахоро и Сахорама, как решили, за домом. И зажили, не ведая хлопот. Вечером Сахорама сливала мед в чашку, которую они с Сахоро опорожняли до следующего вечера. А трудолюбивые по своей природе пчелы день за днём таскали мёд.

По-прежнему, Сахоро день и ночь нежился в постели. А если поднимался, то лишь для того, чтобы поесть. Обычно это было не ранее полудня. От безделья Сахоро даже стал придумывать разные поговорки в свое оправдание. К примеру: «Рано встать – не выспаться всласть!» «Работать с утра дуракам пора! Умный человек видит во сне, как делает свою работу!»

Как-то раз, проснулся он пополудни, глядь, Сахорама тащит мед. Разозлился Сахоро, говорит: «Ну, женщины! Что в вас толку? Ты что не видишь, что колода почти пуста? Мы съедаем мед быстрее, чем пчелы успевают натаскать! А вот он кончится совсем, что будем делать? Тогда что будем есть? Я решил, пока не поздно, продать свой мёд и купить кур… Да с петухом. У нас всегда к столу будут свежие яйца, а куры будут нам высиживать цыплят. Вот тебе и мясо!»

«Ухаживать за курами? – с ужасом воскликнула Сахорама, – я за это дело не возьмусь! Кур заводить, так надо брать в работники мальчишку. Пусть он таскает им зерно и воду».

«Забота о курах, – рассудил Сахоро, – дело хлопотное и ответственное, а нынешняя наша молодежь, известно всем, ленива и не расторопна. Наймем мальчишку, приглядывать за курами, которых купим, а голова его, не приведи господь, окажется забита лишь играми.… Какая там работа!»

«Если парень, которого мы наймем ухаживать за курами, которых мы купим, – твердо заявила Сахорама, – не захочет трудиться, то отведает моей палки». Тут она схватила какое-то полено и изо всех сил хватила им по миске с медом, что стояла на столе. Миска разлетелась вдребезги. Мед растекся по столу и капал на пол.

Сахоро, продолжая рассуждать, заметил: «Еще, я слышал, им украсть – раз плюнуть! При этом все наши труды, и куры, которых купим, и парень, которого наймем ухаживать за ними – выброшенные деньги! Хватит! Надоело! Нет смысла тратиться на то, что, заведомо, впрок не пойдет. Кстати, собери-ка мед, что льётся из разбитой чашки. А то ведь меня голод разбудил! Сегодня я не держал во рту и крошки».

Сахорама стала собирать пролитый мед, облизывая при этом каждый осколок разбитой чашки, а мужу говорит: «Я расскажу тебе сейчас одну поучительную историю, но, боюсь, она до тебя не дойдет, ведь до жирафа все доходит на седьмые сутки! Ладно, слушай: «Выдавали замуж черепаху. Свадьбу отменить было нельзя, поскольку черепаха понесла. Но черепаха даже перед свадьбой – черепаха! Её приготовления были столь медлительны, что день свадьбы постоянно приходилось откладывать. Наконец, свадьба состоялась. На следующий день черепаха, разрешившись от бремени, гордо заявляет: «Никто кроме меня так скоро не рожал после свадьбы!»

Сахоро в это время, лежа на кровати, глядел на то, как уменьшается тот мед, что собирала Сахорама. Хозяину предназначались лишь остатки. Разозлившись на жену, Сахоро говорит: «Своим рассказом ты меня специально отвлекала от еды, в то время как сама наелась досыта! Смотри, что ты оставила для мужа! Меда для меня осталось слишком мало, а одним твоим рассказом сыт не будешь. Недаром говорится: «Собаку надо гнать подальше от еды! Да, от тебя одни убытки! Даже чтобы содержать пару кур, тебе необходимо нанимать мальчишку, никчемная бездельница!»

Сахорама ему в ответ: «Сам ты бездельник и, к тому же, лежебока! Даже поесть ты просыпаешься только после полудня!»

Сахоро, не ожидавший, что жена проявит норов, даже на ноги вскочил. «Что я слышу? Кому-кому об этом говорить, да только не тебе, Сахорама! Позорная лентяйка! Неверная!»

Сахорама тоже не дала Сахоро спуску. «Это ведь тебя, – кричит она, – все обзывают лежебокой! Сам неверный! Скажи мне честно, если бы не я, так ты бы с голоду подох, и сгнил в могиле?!»

Тут Сахоро дал волю гневу. Набросился он на жену, изо всех сил пытаясь повалить её, но силы были неравны. Вскоре он устал. Чувствует Сахоро, его жена вот-вот одолеет его и опрокинет наземь. Решил, пока не поздно, пойти на мировую с ней. «Ладно, – говорит, – твоя взяла! Ну, и силища же у тебя! Пусти размяться. А говорила, что трудом истощена…»

А Сахорама говорит ему в ответ: «Когда нет сил, не стоит и вязаться! Да я б могла тебя на землю положить, и на ногах сама остаться!»

Муса не выдержал, спросил у попугая: «Неужто это то, над чем ты так смеялся? И эту ерунду ты слушал? Явно, ты сошёл с ума! Будем считать, что это неудачная попытка развеселить меня. А что ты там упоминал про деревенщину и горожан?»

«Изволь! Уж это точно, смешно так смешно», – ответил Аку.

Деревенщина и горожане

Как-то раз, в базарный день, городские зеваки заметили на улице деревенщину, который на верёвке вёл осла. Он направлялся на базар. А получилось, что он плелся за факиром. Тот на ходу жонглировал шарами, играл на дудке. Всё делал, чтобы привлечь к себе внимание народа. Деревенщина с интересом разглядывал факира, и его диковинные штучки. Увлёкся так, что ничего вокруг не замечал. Похоже, что и про осла забыл: так, вёл не глядя.

Кто-то из зевак, заметив это, сказал своим друзьям: «А спорим, я смогу средь бела дня, сейчас, спокойно этого осла украсть!»

Другие недоумевали: «Как это? Де еще средь бела дня! Украсть осла – не кошелёк стащить! И как потом крестьянина заставить об осле своем забыть? Чтобы не поднял шуму!»

Тут шутник поведал суть затеи. Все поняли. Шутник пристроился за деревенщиной. Шёл за ним след в след, и потихоньку отвязывал осла. А, отвязав, толкнул к приятелям. Сам, вокруг шеи обвязал конец веревки, которым был привязан осёл. Деревенщина, растяпа, хоть и почувствовал движение веревки, решил, что это дергает осёл, и продолжал с открытым ртом, брести вслед за факиром.

Когда, сменивший на привязи осла, горожанин убедился, что его дружки надежно спрятали добычу, он потянул веревку и остановился. Не отрывая взгляда от факира, растяпа дернул за веревку пару раз. Движенья нет. Тогда он повернулся, чтобы палкой заставить своего осла продолжить путь. Однако, то, что он увидел, помутило его разум. Не понимая, что произошло, он обратился с вопросом к тому, кто был привязан за конец его веревки, словно к своему ослу. Удивлённый более чем фокусами факира, деревенщина спросил: «Что это с тобой?»

А горожанин, с горечью во вздохе, ответил: «Мгновение назад я был ослом! Могу поведать свою историю. Сомневаюсь, что тебе когда-то приходилось слыхать историю печальнее моей! Послушай, расскажу тебе о ней:

«В молодости я, конечно, был «ослом», внешне оставаясь человеком. Как сейчас… Жил я в доме своей матери, старухи. В те года я был гуляка, хоть куда… Ну, и выпивал без меры.

Вот, как-то раз, вернулся я домой нетрезвый. Мать понять не может, что меня гложет. Она и так ко мне, и эдак. Всё хочет облегчить страдания мои да успокоить. Но, знаешь, пьяница не дружит с головой! Короче, вел себя я, как осел. Стал отбиваться от нее, кричать, ругать и вырываться. Мать долго сносила оскорбления и терпеливо прощала меня. Однако, как ни велико было ее терпенье, но и ему определил предел Аллах. Вконец вскипев от моего хамства, она как закричит: «Ты мать поносишь? Где это видано, чтобы Аллах позволил детям ругать родителей, им давших жизнь?!» А пьяный, что дурак – одно и то же! Ополоумев, я ляпнул ей в ответ: «Кто ты такая, что тебя ругать нельзя?!» Мои слова заставили мать горько зарыдать. И она обратилась в молитве к Аллаху, чтобы превратил меня в осла: раз я такой «осёл», что мать свою не уважаю! И внял Аллах ее молитве! С этих пор я был ослом. Сегодня, видно, мать меня простила, поэтому я приобрёл свой прежний облик».

Рассказ мошенника мог вышибить слезу у человека даже сильной воли, а деревенщина, вообще, рыдал навзрыд. Он нежно обнял «своего осла», сказав: «Прости меня, брат, если я был с тобою недостаточно учтив! Но и меня пойми, я ведь был уверен, что имею дело с ослом. Теперь, ради всего святого, последуй совету матери! По слабоволию не допускай поступков недостойных! Делами праведными своё имя прославляй! Ведь с виду ты нормальный крепкий парень, была лишь некрасивая душа! Запомни: коль со всеми будешь ладить, так тебя и некому будет обижать!»

Ловчила выслушал проповедь деревенщины со смирением, как истинный правоверный мусульманин. Когда тот завершил свои нравоучения, плут с фальшивой благодарностью сказал: «О, как верны твои слова! И, как полезны! Я буду впредь держаться этих правил. Спасибо, брат, что взял на себя труд мне подсказать, как дальше жить!» Тут горожанин замолчал и голову склонил покорно. А деревенщина, торжественно сняв с него веревку, напутствовал на добрые дела. Затем, решив, что на сегодня хватит с него событий и переживаний, деревенщина отправился домой, так и не дойдя до рынка.

Дома он рассказал жене о происшедшем. Та слушала рассказ с открытым ртом. Затем они погоревали вместе о том, что остались без осла, но главное, что обращались с горожанином, как с ослом. Потом занялись своими делами и вскоре забыли о «чудесном превращении».

Дня через три, горожане, прятавшие украденного осла в укромном месте, отправились на базар продать воровскую добычу.

В тот самый день селянин, «чудесным» образом лишившийся осла отправился на рынок на ослице, чтобы купить в хозяйство нового осла.

В поисках товара, он таскался по базару, пока случайно не наткнулся на своего осла. Приблизившись к нему, он с укором стал выговаривать: «Твоя судьба в руках Аллаха! Все мои старания наставить тебя на праведный путь, видимо, пошли прахом! Привычка – вторая натура! Пьянством ты не только себе наносишь вред, но и другим. Все твои беды происходят от этой пагубной привычки! Тебя и били, и дрова возили на тебе, а ты опять, за старое!.. Недаром говорят, горбатого могила не исправит! В сердцах он плюнул, и поехал дальше.

Муса спросил: «Так деревенщина раскрыл обман?»

«Где ты видел, чтобы простофиля стал мудрецом в минуту просветления? – ответил Аку вопросом на вопрос, – слушай дальше».

В этот день других ослов не продавали, поэтому селянин домой вернулся без осла, зато, с большой досадой на «осла» – горожанина, не внявшего его советам.

К вечеру воришки впопыхах сбыли свой трофей за полцены. А через месяц селянин вновь собрался на базар: продать зерно и купить осла. В городе, у стен дворца эмира, он случайно встретил горожанина, который раньше «был его ослом». Тот, нарядившись, направлялся на рынок. Простофиля вмиг его узнал. «Что, снова человек?» – спросил он с укоризной. Но горожанин сделал вид, что не понял. Показывая всем видом, что обращенье направлено не к нему, горожанин попытался улизнуть от деревенщины.

Тут деревенщиною овладела ярость. Он бросил свою ношу, а были то тяжелые мешки с зерном, и кинулся в погоню. Настигнув беглеца, он дал ему такого пинка, что тот свалился. Схватил за шиворот и притащил к тому месту, где бросил мешки. Затем взвалил их на горожанина и приказал тащить на базар. А горожанин всё пытался объясняться. Тогда взбешенный деревенский житель, недолго думая, взобрался на него верхом и начал погонять: то палкой, то лягаться.

Взвесив свои шансы в противоборстве сильному крестьянину, горожанин понял, что его не одолеть. Поэтому, смиренно подчинившись воле седока, повез на рынок и его, и поклажу.

Что вокруг творилось! Люди, было их полным полно, покатывались со смеху и надрывали животы, глядя на то, как крестьянин, оседлав горожанина, словно ишака, едет на нём верхом, постоянно понукая и лягая пятками в живот.

Не выдержав, взятого наездником, темпа, «осёл» вскоре, выдохшись, упал. Деревенщина стал бить его палкой, приговаривая в сердцах: «Ты у меня пойдешь! Довольно притворяться! Я буду бить тебя, пока, хотя бы и ползком, ты не доставишь меня до моего дома. Своими превращениями ты, видимо, не одного меня в убытки ввёл! Теперь не отпущу тебя ни на шаг! Пока не отработаешь за все! Ведь, стоило тебя оставить без присмотра, как ты напился, или чего-то натворил!

За оскорбление матери ты был превращён в осла, и я тебя купил. Затем она тебя простила, а я, «осёл», тебя спокойно отпустил. По доброте своей понес убытки! Тебе бы в благодарность за избавление от чар, вести себя как человеку! Но видно ты не создан для того! Гляжу, опять на рынке какой-то правоверный готов продать тебя, подальше с глаз долой. Видать, не выдержал и начал пить, и снова стал ослом. Тебя купивший, вновь потратил деньги. А мать, вновь, тебя простив, ввела и этого несчастного в убытки!»

Тут он, толпу окинув гневным взглядом, завопил: «О, люди! Ну, куда это годится? Неужто сам хозяин тащит груз, когда упрямая остановилась лошадь? Нет! Ничего не помешает мне взнуздать эту скотину и верхом поехать на базар! Я за всё на нем сегодня отыграюсь!» И он снова набросился на горожанина, решив побоями заставить его тащить поклажу и себя.

За этим делом и застал их сотник, который, сам не смог понять, в чём суть, поэтому велел страже схватить смутьянов и тащить к судье. Тот приказал поведать всю историю с начала, и деревенщина подробно изложил все по порядку. Рассказ его заставил рассмеяться людей, что присутствовали на суде. Им было смешно, что простофиля-деревенщина принял розыгрыш за чистую монету.

Выслушав рассказ крестьянина, судья спросил горожанина, так ли было дело. Но тот все отрицал и утверждал, что впервые видит человека, который, ни за что стал избивать его.

Судья, однако, был в уловках дока, и вранье горожанина раскусил быстро. Он приказал страже пытать горожанина до тех пор, пока тот не сознается во всем. Поняв, что кража и обман раскрыты, и экзекуции не избежать, горожанин, в страхе, сознался, что обманул селянина, чтобы завладеть его ослом.

Судья приговорил горожанина вернуть крестьянину всю стоимость осла – одиннадцать серебряных монет и три медных, хотя воришки продали его всего за половину, а самого в назидание другим велел сгноить в темнице.

Народ воспринял приговор с воодушевленьем. Деревенщина же, получив свои деньги, отправился домой. Он так и не понял, что осла у него просто украли. По-прежнему он убежден, что его осёл мог обернуться то человеком, то ослом.

Муса уже собрался уходить, когда услышал за дверью бодрые голоса стражников, охранявших его покои. Они давно проснулись и разговаривали о том о сём. Вновь Муса рассердился и, мрачнее тучи, стремительно покинул попугая. Ему ничего не оставалось делать, кроме как идти ложиться спать. Предыдущие бессонные ночи уже давали о себе знать: он просто валился с ног от усталости.

Проспав весь день, Муса поднялся вечером, и стал молиться. Молился он до самой темноты, затем поел и ждал, когда все уснут. Наконец, всё стихло в замке. Муса прошел в покои попугая и взмолился: «Ради всего святого, дай мне уйти! Не удерживай меня как прежде! Я больше без Махмуду не могу! И, да простит меня Аллах, но более болтливой птицы я не встречал!»

Немного помолчав, мудрый Аку ему ответил: «В такой оценке ты не оригинален, да ниспошлет тебе Аллах благополучия! Идет молва, что попугаи болтливы без меры. Но если в сути рассмотреть, мои слова – не так уж и пустая болтовня, как кажется на первый взгляд! Разве сможешь ты сказать, что нет смысла в моих историях? К тому же, разве не для того я их рассказываю, чтобы предотвратить предательство, замысел которого мне ведом одному! А замысел коварен настолько, что может погубить народ Пророка Магомета. Поэтому, хочу тебе сегодня рассказать то, о чем мы до сих пор не говорили, о коварстве. А еще о том, что не всегда бывает ясно и понятно людям, то, что вершится на земле по воле или с попустительства Аллаха. Послушай: «Как-то жил один купец с женой и говорящим попугаем».

О попугае и жене его хозяина

Отправившись надолго по делам, купец жену оставил дома. А кроме слуг жил в его доме говорящий попугай. После отъезда мужа, жена, любительница блуда, стала регулярно уходить из дому для встреч с любовниками. Никто из слуг не мог бы ей перечить, из страха потерять работу. Все знали, если вдруг, она почувствует опасность, то наперед пожалуется мужу на слугу, который может доложить о ней. А после этого любой его рассказ уже б смотрелся как навет в отместку. Поэтому все были молчаливыми свидетелями этого срама!

Наконец, вернулся муж. Вначале все шло гладко. Но шила ведь в мешке не утаишь! Нашелся, все-таки, «смельчак», поведавший мужу о выходках жены в его отсутствие.

Позвав жену, хозяин стал ее ругать, но та пыталась изворачиваться, врать. Вконец завравшись, она лишь больше разозлила мужа. Схватил он палку и избил её со зла.

Однако женщина, хоть получила по заслугам, свой норов проявила до конца. Она решила, во что бы то ни стало найти того, кто мужу доложил о ней. А рассудила она так: «Не могут слуги, из страха оказаться без работы, пойти на этот шаг! Значит, это тот, кому не ведом страх, а то и вовсе, кто болтает просто так! По логике такого рассуждения получалось, что на доклад хозяину мог решиться только попугай!»

Аку, бросив на Мусу игривый взгляд, спросил его, как бы невзначай: «Ведь, знаешь, если в сплетне некого винить, виновен попугай! Поскольку все считают – мы болтаем почём зря, а сплетни любим…, не заменишь мёдом! Вот и жена того купца… Когда б была из прочих исключеньем, то стала бы искать врага среди людей. Особенно из тех, кто б выгоду извлёк из обвинения… Но нет! Кто ближе, этого и пнут»!

А по сему, когда хозяин вновь отлучился по делам, жена поймала бедную пичугу и, ощипав, швырнула за окно да прокричала: «Чужие тайны любишь раскрывать? Вот походи-ка голым, тогда поймешь, что лучше думать, чем болтать!»

Аллах всемилостивый и всемогущий не послал бедняге смерти! Попугай кое-как доковылял до кладбища, и забился в щель, чтобы уберечься от кошек. Ему надо было отлежаться, чтобы от боли оправиться, да перьями обрасти.

Когда вернулся муж, жена сказала, что попугая кот сожрал. Тот понял, что она решила, будто это попугай ему поведал про её грехи, поэтому и выместила зло за мужем нанесённые побои на беззащитной птице.

Ложь жены и гибель пернатого любимца окончательно вывели купца из равновесия. Для острастки он схватил жену за косы, всем своим видом показывая, что готов её убить, чтоб положить конец вранью и блуду. Она орала, как орут в последний раз! Но так и не смогла снискать прощенья. Для острастки, купец притащил рыдающую женщину на кладбище, но не убил, и даже бить не стал, а бросил среди могил. Как раз недалеко от того места, где безвинно ощипанный попугай нашел своё убежище. И ушел.

Женщина кричала и стенала. В бессильной злобе вилась, как змея. Вдруг голос… Будто из могилы: «Довольно! Плачь, не плачь – беда пришла! Живя в грехе, необходимо уметь каяться! Тем более, когда в нем уличили!.. А наказали – надобно смириться и приложить все силы, чтобы измениться! Что тут стенать! Глядишь, Аллах и сменит гнев на милость!.. Вот выполнишь условия мои, я за тебя похлопочу перед Аллахом. Поможет возвратиться к мужу в дом!»

К этому моменту сумерки покрыли всё кругом. Старания неверной жены разглядеть, кому бы мог принадлежать «загробный» голос, были тщетны. Как ни приглядывалась, она никого не сумела разглядеть. Решив, что с нею говорит «заблудшая душа», неверная жена твердо заявила, что готова выполнить всё, что ей прикажут.

Голос продолжал: «Сначала, наголо обреешь голову. А завтра, к вечеру, воротишься сюда. Я помогу вернуть расположенье мужа.

Не мешкая, женщина отправилась к своим родителям. С порога, ничего не объясняя, она заявила: «Мне срочно надо голову обрить». На следующий день, с зарей вечерней, пришла на кладбище. Голова блестела как яйцо. Найдя то место, где голос «духа» слышала вчера, упала на колени и сказала: «О, господин! Я слушаю тебя и повинуюсь!»

Из склепа «замогильный» голос ей в ответ: «Для начала я хочу, чтоб ты узнала, за что тебя заставили побриться! Ты обидела птицу, которая, кстати говоря, тебе не делала вреда, даже и не помышляла о доносе. Ты ПОПУГАЯ оскорбила подозреньем! Более того: повыдергала перья из него, и выбросила кошкам на съеденье! А, чтобы ты яснее поняла, как тяжко было птице, пришлось тебя, красавица, обрить! Запомни впредь, если обидишь птицу… Пеняй, на себя. Пощады уже не будет!

Попугай, которого ты обрекла на смерть, возродится. Более того, вернувшись в дом, он и тебе найдет прощенье! За это ты должна ухаживать за ним, как за собственным дитем. И пуще глаза своего беречь! Проси мужа нанять мальчишку попугаю в услуженье. Да, посмышленее! Чтобы у попугая никогда не пустовала миска для зерна. Чтобы всегда было полно воды в корытце. И вдоволь было сахару всегда! А, кроме этого, следи, чтобы мальчишка не смел дразнить его «коростой» или «гнидой», пока тот перьями не обрастёт! Понятно?»

Для женщины условие не показалось сложным, поэтому она тут же стала кланяться и повторять: «Поняла! Поняла! Клянусь, исполню твою волю!»

Она была готова уйти, когда «голос» продолжил: «Да, вот ещё что! Сегодня день двенадцатый Сафара1010
  Сафар – второй месяц мусульманского календаря


[Закрыть]. Запомни его! А, чтобы я знал о твоём раскаянии в содеянном с бедной птицей, которая тебе казалась бесполезной, даже вредной, на деле, оказавшись более полезной для тебя, чем кто-либо другой. Каждый год в этот день ты должна будешь брить голову. Весь год ходи, как хочешь, но раз в году, клянись, что не забудешь делать это! Иди к родителям. Молись и жди! Когда вернешься в дом мужа, запомни: почитай его, не лги, не изменяй! Тогда увидишь, Аллах всегда будет с тобой! Ты станешь жить как в Дар-эс-Саламе!»

Женщина вернулась в отчий дом, а попугай кое-как доскакав до дома своего хозяина – купца, предстал пред ним, спросив: «Не узнаешь?»

Как ни рассматривал купец общипанную птицу, но своего попугая в ней все же не признал, и говорит: «Как узнать того, кого впервые видишь!»

А попугай ему: «Да я же тот самый твой смиренный раб, которого недавно кот сожрал!»

Купец в недоумении сказал: «Когда бы тебя кот сожрал, передо мной бы ты сегодня не стоял! Видно, тебя кто-то общипал!»

А попугай своё: «Сам Аллах меня к тебе послал, позволив выбраться живым из брюха этой твари, чтобы с моей помощью восстановить нарушенную справедливость. А именно, я должен подтвердить, что, сказанное твоей женой – правда! И в пору не тебе её прощать, а у неё самой просить прощенья! Смирись и возврати её домой. Да впредь, не оскорбляй без дела! А, если ты ко мне относишься с любовью, то вскоре я перья обрету и стану прежним. Когда же в доме будет всё в согласии и любви, то эти дни, будь на то Аллаха воля, так быстро пролетят, что не успеешь оглянуться!»

Хозяин, в общем-то, и сам страдал из-за разлуки с женой. И был уже готов придумывать предлог, чтобы вернуть её домой. Поэтому, не тратя времени на рассуждения, пошёл за ней и, извинившись, вернул домой.

Жена запомнила и строго выполняла указания, полученные на кладбище. Забыв о блуде, она стала порядочной женой, верней которой было не искать на белом свете. В семье царили мир да любовь. Поэтому всем и жилось как в Дар-эс-Саламе!

Муса, дослушав, встал, чтобы уйти. Тут Аку сказал ему вслед: «Возможно, сам ты этого не замечаешь, но видно мне со стороны, что тебя сомненья гложут! Смотри, чтобы они к беде не привели. Как, едва ни довели до смерти Зайранского эмира!»

Муса остановился и спросил: «Какого эмира? И что за мысли могут человека извести, что он от мыслей будет близок к смерти?!»

«Ну, слушай. Может, применив рассказ к себе, – ответил Аку, – ты сам поймешь, что пустяки тебя тревожат!»