Текст книги "Трагедия 22 июня. Авторы и виновники"

«…в первых числах июня меня вызвал С.К. Тимошенко.

– Только что звонил товарищ Сталин, – сказал он, – и приказал расследовать и доложить ему, кто дал приказ начальнику укрепленных районов занять Предполье на границах Украины. Такое распоряжение, если оно есть, немедленно отменить, а виновных в самочинных действиях наказать».

Жуков (или тот, кто за него это писал) упомянул факт сам по себе, не показав подробности, а дальше и появилась байка, основанная, по сути, на недоразумении. Которую вроде как подтверждают и документы…

Смотрим…

«№ 537. ДИРЕКТИВА НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ ВОЕННОМУ СОВЕТУ КОВО (В КОПИИ – ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР МАСЛЕННИКОВУ)

б/н

10 июня 1941 г.

Совершенно секретно

Начальник погранвойск НКВД УССР донес, что начальники укрепленных районов получили указание занять предполье.

Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье. Такое действие может спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чревато всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение.

Жуков».

(ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 3408. Д. 14. Л. 425. Машинопись, заверенная копия. Источник: Документы. 1941. В 2 кн. Кн. 2. С. 342.)

И…

«№ 541. ТЕЛЕГРАММА НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КОВО

б/н

11 июня 1941 г.

Совершенно секретно

Народный комиссар обороны приказал:

1). Полосу предполья без особого на то приказания полевыми и уровскими частями не занимать. Охрану сооружений организовать службой часовых и патрулированием.

2). Отданные Вами распоряжения о занятии предполья уровскими частями немедленно отменить.

Исполнение проверить и донести к 16 июня 1941 г.

Жуков».

(ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 3408. Д. 14. Л. 432. Машинопись, заверенная копия. Источник: Документы. 1941. В 2 кн. Кн. 2. М., 1998. С. 347.)

Если еще раз почитать внимательно мемуары маршала Баграмяна, который эту историю и описал подробно, то вполне станет понятно, что произошло по этому вопросу, и что сделал Кирпонос: «Я отдал командующим армиями приказ занять небольшими подразделениями войск полевые позиции, подготовленные в предполье». Как видите – не УРовским частям, не «начальникам укрепрайонов» был отдан приказ выйти в предполья, а – армейским. И – при этом не более чем – «небольшими подразделениями». И это – т. н. «батальоны предполий», что там и занимают оборону, и первыми и «встречают» противника в случае войны.

9 июня Кирпонос на Военном совете КОВО, где и шло обсуждение об угрозе со стороны Германии и Румынии, которые активно выводят свои войска к границе, и доложил присутствующим, что на границе находятся стрелковые батальоны усиления границы. Которые находятся там по указанию Генштаба и находятся там под видом работ на границе. Эти батальоны, усиленные артдивизионами, вывели к границе еще в начале мая, во всех округах, и сделано это было именно по указанию ГШ – Жукова. В связи с повышением угрозы со стороны Германии, которая активно выводит к границе свои войска. О чем он в черновик сам же и написал спустя годы: «Передовые части было приказано выдвинуть в зону пограничных частей». И делалось это, по черновику, Жукова до 13 июня точно.

Кирпонос не более чем доложил присутствующим об этом факте – как о мерах, которые проводятся с целью повышения боеготовности войск округа, особенно приграничных дивизий – и для усиления границы. Эти батальоны не сидели в окопах и не бдели день и ночь в ожидании нападения, а занимались все же некими строительными и земляными работами на границе. И Кирпонос ответил Жукову, что он именно этими батальонами хотел занять «полевые позиции» в предполье. То есть прекращать сами работы, а бойцов этих батальонов начать сажать в окопы, усилив пограничников таким образом.

И далее он предложил провести еще некие мероприятия по повышению боеготовности и вторых эшелонов, и резервов. Что приведет их в повышенную боевую готовность, как приведены по факту в повышенную б.г. и войска приграничных дивизий – 1-го эшелона. А также после этого военного совета 9-го числа Кирпонос и отправил в НКО и ГШ запрос – не пора ли начать вывод войск ближе к границе? После чего им 12-го подписали директиву о выводе вторых эшелонов и резервов, которую прислали в Киев к 14–15 июня – о выводе «глубинных» дивизий по неким картам Генштаба. После того как Гитлер не ответил на «Сообщение ТАСС». И эта директива пока запрещала выводить приграничные дивизии, кроме тех, что дислоцировались далеко от границы – им дали команду начать вывод и закончить его к 17 июня. И всех касалось – не лезть в сами «предполья» на границе.

То есть – никто никаких предполий (окопы на границе), и тем более дополнительными войсками к имеющимся и так на границе батальонам усиления, занимать в КОВО не собирался, и именно в те дни «первой декады» июня. Ни сам «начальник укрепрайонов» таких приказов не отдавал, ни Кирпонос ему таких приказов не давал и давать не собирался. Речь шла о частях армейцев («полевых»), которые и так были на границе под видом работ, а не об УРовских частях. Но кто-то из присутствующих погранцов (возможно, на этом Военном совете был и представитель от пограничников – может, и сам начальник погранвойск Украины), не поняв, о чем докладывает Военному совету КОВО командующий округом, поспешил доложиться в Москву о «самоуправстве» Кирпоноса. Который якобы собирается самовольно выводить в предполья ВСЕ войска, приграничные дивизии. После чего Жуков и отправил в Киев эти две телеграммы – о том, что, со слов начальника погранвойск, Кирпонос приказал занимать УРы. И затем Жуков 11 июня и указывает – «Полосу предполья без особого на то приказания полевыми и уровскими частями не занимать» и «Отданные Вами распоряжения о занятии предполья уровскими частями», которых реально не было, «немедленно отменить». И телеграмма эта, скорее всего, была после разговора Жукова со Сталиным – о полномасштабном вводе ПП…

Произошла переписка Генштаба (Жукова) с Кирпоносом, и вопрос был снят: Кирпонос доложил то, что и было – на границе находятся отдельные стрелковые батальоны (усиленные артдивизионами), под видом работ, как и приказывал до этого еще Генштаб, в лице Ватутина, зама Жукова по оперативным вопросам. И это были «полевые» войска. Эта переписка вполне сегодня известна тем, кто хочет о ней знать, и спасибо за опубликование этой переписки надо сказать «резуну» Солонину. Однако до сих пор вам на ТВ расскажут эту историю именно в интерпретации Жукова, мол, Сталин что-то там запрещал военным сверхважное…

Данная переписка произошла примерно 13–14 июня, и начштаба КОВО Пуркаев как раз и добился разрешения Жукова, к выводу вторых эшелонов и резервов – занимать и УРы севернее Львовского выступа – в эти же дни! Но опять же – не УРовские части должны были занимать свои ДОТы в этих укрепрайонах по этому разрешению Жукова, а – уже стрелковые дивизии должны были выйти в эти УРы. Которые занимают оборону вокруг этих ДОТов, на своих участках обороны.

Исследователь С. Чекунов утверждает: «Предложение о выдвижении стрелковых дивизий 5-й армии было направлено в Генштаб еще 11 июня и 12 июня начальником Генштаба Жуковым предложение ВС КОВО о выдвижении было одобрено». И Чекунов указывает и реквизиты этого «одобрения» Жукова – ЦАМО. Ф. 16а. Оп. 2951. Д. 261. Л. 22–23…

А 16 июня Кирпонос, получив 15 июня директиву НКО и ГШ (Жукова) на вывод в сторону границы вторых эшелонов и резервов, дал запрос в Генштаб – можно ли в связи с выводом 2-го эшелона также занимать и другие УРы?! На что 18 июня Жуков отписал четко – начать занимать УРы и южнее Львовского выступа, и готовить к заполнению укрепления и на старой границе – вокруг Киева. В итоге севернее Львова две приграничные дивизии в УР были выведены именно после 11 июня, а также и южнее – с 11–12 июня начался вывод в УРы других приграничных дивизий. Которым строго было указано – находиться в лагерях в основной полосе обороны, но сами предполья можно будет занять дополнительными «батальонами предполий» только по особому приказу Москвы…

Так что – телеграммы от Жукова 10–11 июня, конечно, были, но никто в КОВО не собирался занимать УРы и тем более «предполья», и тем более уровскими частями, а только «небольшими подразделениями» от приграничных дивизий. Которые и так там находились под видом работ. И буквально спустя какие-то часы эта телеграмма потеряла свою «актуальность», и от Жукова пошли разрешения на занятие уже и УРов … 12 июня!

Так что – использовать грозный окрик из Москвы (Жукова) Кирпоносу по поводу якобы самовольного занятия им предполий – как пример того, что Сталин не давал приводить войска в боевую готовность и принимать меры к отражению возможного нападения – могут сегодня только полные неучи… (Подробно про эти т. н. «предполья», что это такое, какие подразделения, батальоны от приграничных дивизий их занимают и что вообще было с этим в те предвоенные дни – см.: Мифы 22 июня. Что скрывал маршал Победы? М., 2019.)

Смотрим черновик Жукова дальше, ведь в нем он в принципе и писал достаточно правдиво по некоторым вопросам. Но при этом все равно остается такое ощущение, что пишет некий «проверяющий», что это не он командовал Генштабом в те дни…

«То, что было сделано нами, оказалось недостаточным.

Считалось, что тех войск, которые были предназначены для прикрытия развертывания главных сил, будет достаточно, чтобы сдержать первые удары противника. Первые оперативные эшелоны войск приграничных военных округов, опираясь на существующие укрепления, при поддержке основной массы боевой авиации, в течение 10–15 дней должны были вести боевые действия с тем, чтобы прикрыть мобилизацию, перевозки главных сил, их сосредоточение и развертывание».

Совершенно верно – по всем нашим планам ГШ – жуковых (как до войны, так и после нее) предполагалось, что приграничные дивизии, доведенные Жуковым же до штатов, «приближенных к штатам военного времени», в угрожаемый период, заняв своевременно, за пару часов, по тревоге свои рубежи обороны, встретят врага. И пока они геройски погибают неделю или две, естественно, удерживая врага на границе, остальные войска проведут мобилизацию и развертывание и вступят в бой с целью полного разгрома неприятеля.

Другое дело, что по планам прикрытия Генштаба дивизии прикрытия, «первые оперативные эшелоны войск приграничных военных округов» были такого состава и плотности на границе, что они в принципе не могли удержать серьезные силы противника. С одной стороны, они все же были (остались на 22 июня) не в 14, а в 10–12 тысяч личного состава, а с другой – им нарезали вдвое и втрое больше ширину полосы обороны, чем требовал устав для дивизии в обороне на направлениях ударов противника. И причем, что на участках, позволявших иметь такие полосы, так и там, где могли вполне ударить танковые дивизии немцев! И в этом «прямая» заслуга именно Жукова – ведь это было так расписано в самих планах ГШ – Жукова, который мечтал врезать нашими главными силами из КОВО и даже из ПрибОВО, на Люблин и на Сувалки, где ожидались серьезные группировки немцев. Но – врезав по неосновным силам немцев – по их «флангам». Хотя Сталину он уперто навязывал идею, что главные силы немцев будут бить по Украине, и поэтому и нам там надо держать больше сил – вроде как для обороны…

А в мае Жуков дал округам новые ПП, по которым на границе также оставлялись растянутые чуть не втрое приграничные дивизии. Которые, конечно же, не могли никак остановить противника на те самые две недели, и которые, «опираясь на существующие укрепления, при поддержке основной массы боевой авиации, в течение 10–15 дней должны были вести боевые действия с тем, чтобы прикрыть мобилизацию, перевозки главных сил, их сосредоточение и развертывание». Особенно в Прибалтийском ОВО! (10–15 дней – на такой срок и имеет своих боеприпасов по Плану прикрытия приграничная дивизия и при этом это всего 3 (!!!) боекомплекта на то же орудие! Кто не в курсе – один б.к. – это 40 выстрелов! То есть на две недели боев против танковых дивизий немцев приграничной дивизии давалось – всего 120 снарядов на пушку! 40 ящиков, если это 76-мм полковая пушка…)

Жуков писал о ситуации, когда по ПП приграничные дивизии должны были (и могли) удержать противника на границе на эти самые пару недель (или хотя бы неделю) боев, но это касалось нормальных Планов прикрытия (и так было и по ПП после войны). Рассчитанных на, например, активную оборону – по Шапошникову и при уставной ширине полосы обороны – не более 6–8 км на важных направлениях для дивизии! Повторюсь – не на ВСЕЙ границе, а на направлениях главных ударов противника надо было ТАК размещать приграничные дивизии – максимум по 10 км на дивизию! Если вы, конечно, готовите серьезную оборону, а не готовите лихие ответные «кавалерийские» наступления – в ответ и немедленно. И если хотите удержать немцев на пару недель на границе!

Или – эти две недели у вас будут, если вы в свои планы фантазируете себе, что противник, начав войну, не станет атаковать вас танковыми дивизиями с «плотностью» до 200 танков на км прорыва!

Эта ширина полосы обороны для дивизии была расписана в Полевом уставе РККА от 1939 года еще (ПУ-39):

«105. Оборона должна быть глубокой. Глубина обороны является основным условием ее успеха.

Ширина фронта боевого порядка обороны определяется шириной фронта сковывающей группы.

Дивизия может оборонять полосу по фронту 8–12 км и в глубину 4–6 км.

Полк может оборонять участок по фронту 3–5 км и в глубину 2,5–3 км.

Батальон может оборонять район по фронту 1,5–2 км и такой же глубины.

При обороне УР фронты могут быть шире, доходя до 3–5 км на батальон.

На важных направлениях фронты обороны могут быть уже, доходя до 6 км на дивизию».

То есть – по военной науке дивизия может адекватно держать оборону не более 10–12 км по фронту, что обеспечивает глубину ее обороны не более 4–6 км. И тот же генерал Тюленев четко показал на декабрьском совещании, что полоса и глубина армии в обороне – это (грубо) – 100 на 100 км! Что дает вполне приличную плотность противотанковой артиллерии, и тем более, если армии придана еще и своя ПТБр с ее 120 орудиями 76 мм и выше, и пара гаубичных полков РГК!

В «дополненных» мемуарах Жукова, опубликованных в начале 2000-х годов, с главами, что при жизни маршала не попали в первые издания его «Воспоминаний и размышлений», тот признает, что опыт уже идущей войны наши военные не использовали! То есть Жуков честно признает, что он лично, как нач. ГШ, виноват в трагедии начала войны!

Читайте внимательно, что писал маршал, все же не до конца потерявший совесть! Каждый абзац его слов – это покаяние Жукова…

«Военная стратегия в предвоенный период строилась равным образом на утверждении, что только наступательными действиями можно разгромить агрессора, и что оборона будет играть сугубо вспомогательную роль, обеспечивая наступательным группировкам достижение поставленных целей.

Не соответствовал требованиям современной войны в ряде случаев и метод обучения войск. Принимая участие во многих полевых учениях, на маневрах и оперативно-стратегических играх, я не помню случая, чтобы наступающая сторона (наша в данном случае! – К.О.) ставилась в тяжелые условия и не достигала бы поставленной цели. Когда же по ходу действия наступление не выполняло своей задачи, руководство учением обычно прибегало к искусственным мерам, облегчающим выполнение задачи наступающей стороны.

Короче говоря, наши войска не всегда обучались тому, с чем им пришлось встретиться в тяжелые первые дни войны. Что касается других способов и форм ведения вооруженной борьбы, то ими просто пренебрегали, особенно в оперативно-стратегических масштабах.

Столь же мало внимания, как и обороне, уделялось вопросам встречных сражений, отступательным действиям и сражениям в условиях окружения. А между тем именно эти виды боевых действий в начальном периоде войны развернулись очень широко и приняли самый ожесточенный характер.

Иначе говоря, наши войска должным образом не обучались ведению войны в тяжелых (реальных. – К.О.) условиях, а если и обучались, то только в тактических масштабах. Это была серьезная ошибка в обучении и воспитании войск, за которую пришлось расплачиваться большими жертвами. Ибо опыт ряда войн показывает, что та армия, которая недостаточно обучается ведению операций в тяжелых и сложных условиях, неизбежно будет нести большие потери и вынуждена переучиваться в ходе самой войны.

Крупным пробелом в советской военной науке было то, что мы не сделали практических выводов из опыта сражений начального периода Второй мировой войны на Западе. А опыт этот был уже налицо, и он даже обсуждался на совещании высшего командного состава в декабре 1940 года.

О чем говорил этот опыт?

Прежде всего, об оперативно-стратегической внезапности, с которой гитлеровские войска вторглись в страны Европы. Нанося мощные удары бронетанковыми войсками, они быстро рассекали оборону для выхода в тыл противника. Действия бронетанковых войск немцы поддерживали военно-воздушными силами, при этом особый эффект производили их пикирующие бомбардировщики.

Внезапный переход в наступление всеми имеющимися силами (немецкой армии. – К.О.), притом заранее развернутыми на всех стратегических направлениях, не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.М. Шапошников, К.А. Мерецков, ни руководящий состав Генштаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегических направлениях.

Этого не учитывали и не были к этому готовы наши командующие и войска приграничных военных округов.

Правда, нельзя сказать, что все это вообще свалилось нам как снег на голову. Мы, конечно, изучали боевую практику гитлеровских войск в Польше, Франции и других европейских странах и даже обсуждали методы и способы их действий. Но по-настоящему все это прочувствовали только тогда, когда враг напал на нашу страну, бросив против войск приграничных военных округов свои компактные бронетанковые и авиационные группировки» (М., 2002. С. 225–226).

Данные дополнения в мемуары Жукова взяты якобы из ЦАМО. По крайней мере глава 11-я – «Ставка Верховного Главнокомандования» дает прямую ссылку на архив, где хранился черновик этой главы – Архив МО СССР. Ф. 48-А. Оп. 1640. Д. 177. Л. 198. А вот какие черновики Жукова, из какого архива, показывает генерал Горьков:

«Советская военная доктрина накануне войны 1941 года исходила из того, что современную войну можно выиграть только решительными наступательными операциями сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил. По довоенным взглядам, стратегическая оборона рассматривалась советской военной наукой как сопутствующий и взаимодействующий фактор наступательных действий, причем на второстепенных фронтах. Стратегическая оборона одновременно на всех фронтах, как вынужденный способ ведения войны, советской наукой не мыслилась и не рассматривалась» (Архив Президента РФ. Ф. 73. Оп. 1. Д. 84. Л. 1).

Жуков, конечно, лукавит! На том совещании в декабре 1940-го не просто изучалась «боевая практика гитлеровских войск в Польше, Франции и других европейских странах и даже обсуждали методы и способы их действий». Также на этом совещании показывалось, как можно и нужно противостоять этим методам немцев, чтобы не повторить участь Польши и Франции! Прежде всего, это показал генерал армии Тюленев, а после Тюленева выступали различные генералы, и все они не просто поддерживали предложение Тюленева о том, что против танковых кулаков немцев нам необходимо строить серьезную оборону, но и давали и свои предложения о том, как это сделать лучше. А также показывали, что о тактике немцев, о сути их «блицкрига» все наши генералы прекрасно знают!

Итак, давайте глянем, что на этом совещании, где ставились вопросы по повышению боеспособности РККА, показывали о тактике вермахта наши генералы…

«Если посмотреть на план немцев в 1940 г., то увидим, что они выделили на направление главного удара свыше 100 дивизий, огромное количество танков (мотомехсоединений) и авиации. Операции немцев в Бельгии и Франции были расчленены на два этапа: первый удар – в Голландии, Бельгии и Северной Франции и второй удар – прорыв на р. Сена, обход Парижа, окружение главных сил французской армии, разгром ее по частям.

При этом эти две операции перешли одна в другую почти без всякого перерыва, последовательно. Как видите, план Шлиффена в 1940 г. претерпел значительные изменения. Это была расчлененная операция. Противник громился по частям, причем превосходство сил на стороне немцев было небольшое, но преимущество состояло в том, что голландские, французские, бельгийские и английские части не были подготовлены для действий по одному общему оперативному плану. Голландцы быстро капитулировали, бельгийцы отошли без особо упорных боев, а та часть сил англо-французов, которую успели перебросить против немцев, попала под удар танкового кулака немцев и была прижата к морю и окружена в Дюнкерке.

Все эти примеры показывают, что при постановке оперативных целей и задач очень важно определить посильность задач, последовательность ударов и их беспрерывность (перерастание операций одна в другую без оперативных пауз).

Почему стала возможна такая молниеносная операция в Северной Франции? Потому что появился новый род войск – это танковые мотомехсоединения, это танки плюс моторизованная пехота, это танки плюс артиллерия, это танки плюс мощная авиация. Все это является теми средствами, которые позволяют проводить молниеносную войну, быстротечные решающие сражения, операции. Вот то новое, чего не было у французов и англичан, этого преимущества мотомехсоединений, способных самостоятельно прорывать фронт. Это и решило молниеносную войну в Польше и во Франции.

Вот таким образом за 16–18 дней распалась польская армия. Так была окончена операция в Северной Франции и таким образом была разбита французская армия»! (Генерал-майор М.А. Кузнецов, начальник штаба Дальневосточного фронта. РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 56. Л. 93–97.)

А вот что говорил о танковом «блицкриге» немцев генерал Павлов:

«Наши взгляды в отношении применения танков оказались наиболее правильными и нашли себе подтверждение в действиях немецких танковых соединений в Польше и на Западе.

Немцы ничего нового не выдумали. Они взяли то, что у нас было, немножко улучшили и применили. Если посмотрите вот на эту схему, на массовую атаку танков, а вы знаете, что Красная Армия была за массовое применение их, то вы увидите, что здесь используются 4 эшелона.

Первый эшелон для самостоятельных действий в глубине. Он идет, не обращая внимания на противника, находящегося в обороне, и только своими фланговыми частями решает задачу по уничтожению или разрушению целей, мешающих продвижению.

Второй эшелон действует в районе огневых позиций артиллерии. Вы помните, что это у нас именовалось танками ДД (дальнего действия. – К.О.).

Третий эшелон непосредственно поддерживает пехоту во все время преодоления ею глубины обороны противника, то есть 12–15 км.

И, наконец, четвертый эшелон. Это резерв, который используется, смотря по обстановке, или для расширения прорыва, или для уничтожения тех огневых средств, которые остались нетронутыми.

Этот прием против противника в полевой обороне немцы применяли всегда там, где перед оборонительной полосой не было водной преграды или сильно укрепленного рубежа.

Я не буду, товарищи, повторять приведенные уже т. Жуковым примеры по применению и использованию танков в наступательных операциях на Западе и в Польше. Я лишь прошу запомнить одну цифру: Польша перестала существовать через 17 суток. Операция в Бельгии и Голландии закончилась через 15 суток. Операция во Франции, до ее капитуляции, закончилась через 17 суток.

<…>

Во время германо-польской войны немцы развернули на своей границе 5 подвижных групп на фронте до 600 км, всего 12 танковых, 7 легких и 5 мотодивизий. В пограничном сражении подвижные группы действовали с пехотой, среднесуточное продвижение составляло 10–12 км. Глубина проникновения 20–40 км. Только группа Гудериана, не встретив сопротивления, сразу вышла на глубину до 100 км. Этот этап длился 3–4 дня.

Сломив сопротивление поляков и быстро приведя себя в порядок, подвижные группы начали преследование. Глубина оперативного маневра достигала 200–400 км, суточные переходы составляли 50–60 км. Продолжительность отрыва от пехоты достигала 2–5 суток. Этот этап закончился на р. Висла. Третий этап (преследование) закончился на р. Буг, когда организованного сопротивления уже не было.

Такое использование мехсоединений привело к тому, что в 16–17 дней Польша была разгромлена.

При захвате Голландии, Бельгии и Люксембурга немцы действовали теми же методами, что и в Польше. Всего было развернуто 4 группы общей численностью 9 танковых дивизий, несколько моторизованных дивизий и до 60 000 мотоциклистов. Если оборона была не особенно прочной, то подвижные группы сразу прорывались в глубину; за 3 дня в Голландии группа прошла около 140 км. Там же, где оборона была прочной, как на канале Вильгельма, оборона прорывалась сначала пехотой, а затем в прорыв бросались подвижные группы. Применение мехгрупп позволило немцам захватить Голландию в три дня, разбить англо-французов в Бельгии за 15 дней.

Операция в Северной Франции началась прорывом линии Вейгана, состоящей из полевых оборонительных, наспех построенных, без бетона, сооружений. Подвижные группы, всего три, действовали в тесном взаимодействии с пехотой, проникая в глубину расположения французских войск на 5–7 км. Всего участвовало при прорыве около 2000 танков – или до 50 процентов всех танков, сосредоточенных на фронте»! (РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 59. Л. 1–41.)

Как видите, тактика и стратегия действия немецких танковых дивизий – действующих массированно, собранных в «танковые группы», с полным взаимодействием с авиацией, с прорывами до 400 км и темпам до 50 км в сутки, с отрывом от своей пехоты на 2–3 дня, наплевав на фланги, – вполне всем была известна!

Так, может, не дурак был Павлов, а наоборот – слишком умный? И, похоже, как раз Жуков больше всего был заинтересован в расстреле Павлова?! Говорят, что когда решался вопрос об использовании Павлова после снятия того с ЗапОВО – ЗФ, то тот же Ворошилов предложил дать ему мехкорпус, чтобы он искупил в бою свои прегрешения, а вот Жуков как раз и настоял на расстреле Павлова и прочих?! Получается, для Жукова он мог стать ненужным напоминанием – а ведь тебе говорил – как немцы будут нас бить?! В кинофильме еще времен СССР (из которого, похоже, тот же А. Исаев и черпает свои мифы о причинах нашего поражения в начале войны) «Битва за Москву» нам показывают, как Жуков орет Павлову на следствии: «Я тебе показывал, как будет бить Гудериан», но, похоже, все могло быть и наоборот?! Это Павлов мог бы сказать Жукову – я ведь тебе показывал в декабре на совещании, как будут бить по нам немцы, а ты что там в планы забил и от нас требовал – не будет этого?

Павлов заявил при аресте, что показания будет давать только в присутствии Тимошенко и Жукова! И если бы он уперся и молчал, пока к нему не приведут наркома и нач. ГШ на очную ставку, то, возможно, он мог бы и выжить! Ведь при его молчании у него был бы шанс добиться встречи со Сталиным, или хотя бы с Берией, который в те дни вполне допускал возможность заговора военных с целью организации поражения армии, свержения Сталина и захвата власти в СССР! И вот тут точно кое-что затрещало бы у Тимошенко и Жукова – с их планами предвоенными. А так Павлов, как и многие, для Жукова, с его планами наполеоновскими, был ненужным и опасным раздражителем, и живой он был точно ему не нужен – как возможный свидетель (как и тот же Иссерсон для Мерецкова). Который мог бы поставить ненужный Жукову вопрос – почему ВСЕ округа свои приграничные выводили по ПП с 8–11 и 18 июня, а у Павлова этого не делалось до последнего?!

Тот же будущий Маршал Советского Союза С.С. Бирюзов, ставший в 1963–1964 годах начальником Генштаба СА СССР, который тоже не был потом «другом» Жукову, показал:

«1. Развитие производительных сил, развитие технической мысли, военной мысли в контексте создали синтез, то есть новое оперативное искусство, отличное от оперативного искусства периода [19]14–[19]18 годов. В чем же суть этого нового? В том, что операции теперь ведутся с решительными результатами, по окружению и уничтожению в большом масштабе, тогда как в период империалистической войны стратегия не нашла решения этому вопросу.

Даже такие операции (в Первую мировую войну. – К.О.), как английская у Камбре, или англо-французская у Амьена, в результате не получили своего разрешения и были локализованы, а затем ликвидированы, то есть тогда оперативное искусство зашло в тупик и не нашло своего положительного разрешения, помимо того, что перешли на ведение войны на изнурение, на истощение.

Опыт недавних войн и проходящей сейчас войны показал, что операции приведут к решительным результатам – окружению и разгрому крупных сил. Пусть противники Германии были не готовы, но они имели вооруженные силы. Окружение во Фландрии одного миллиона войск и уничтожение их почти полностью – это, безусловно, достойно изучения, это происшедший исторический факт, а каждый происшедший исторический факт должен быть изучен и на основе этого изучения должно быть сделано определенное заключение.

Следовательно, если мы введем новые формы наступления, а новые формы наступления зиждятся на том, что наличие мощных механизированных соединений и авиации позволяет завершить операцию с положительными результатами, следовательно, вопрос обороны должен противостоять этим действиям и нужно найти методы противостоять этому наступлению.

Генерал армии т. Тюленев со всей полнотой показал, какие новые формы построения оборонительной операции сейчас применяются. Совершенно новое сейчас, скажем, полоса заграждений армейских, причем она не одна, одна – перед главной оборонительной полосой тактической обороны, вторая между тыловой полосой корпуса и тыловой полосой армии.

Таким образом, оборона перешла в глубину противодействия силам механизированных частей противника. Однако это целиком не решит участь обороны. Здесь, мне кажется, нужно будет рассматривать оборону не изолированно, не абстрагированно, а нужно оборону обязательно увязать конкретно с существующим театром военных действий и с военными действиями, происходящими на этом театре. Не может быть такого положения, в особенности на нашем театре, чтобы на огромных фронтах большой протяженности всюду проходила оборона. Ничего подобного. На отдельных участках глубины будет оборона, на других участках – будет наступление.