Текст книги "Трагедия 22 июня. Авторы и виновники"

В этой статье я преднамеренно не сравниваю приведенные в немецком документе данные с действительными, ставшими известными уже после того, как Вермахт ушел далеко на восток от рубежей укрепрайонов. Для этого пришлось бы написать целую книгу. И не даю оценки полноте имеющихся у немцев сведений. Здесь я даю лишь то, что было известно немцам по состоянию на март 1941.

Еще раз подчеркиваю, что в немецком документе описывается то, что было известно Вермахту по состоянию на март 1941 года, а не то, что было в действительности. В какой мере немецкая информированность совпадает с реальностью – такую задачу я себе не ставил. Третья часть немецкого документа описывает в основном сооружения, возведенные русскими на «новой русско-немецкой границе» (так в оригинале), начиная с осени 1939 года. Можно полагать, что описываемые сооружения относятся к новым укрепрайонам, которые Советский Союз начал поспешно строить на линии разграничения СССР и Германии во вновь приобретенных осенью 1939 областей Западной Белоруссии и Западной Украины». (Сайт «Анатомия армии. Гл. Фортификация». http: //army.armor.kiev.ua/fort/index.shtml)

Также Веремеев в этом исследовании показывает:

«В 2012 году автор имел возможность познакомиться с документами службы радиоперехвата вермахта за 1941 год. Должен сказать, что немцами было перехвачено до 80 % всех радиограмм из Генштаба РККА в штабы фронтов. Более половины из них дешифрованы. А за первую неделю войны – дешифрованы все (!) перехваченные радиограммы. Я так полагаю, что в службе связи Генштаба РККА имелся «крот». И не один. Ключ к шифру менялся как раз еженедельно. Похоже, что ключи шифров первой недели войны у немцев имелись еще до ее начала. Радиосвязь уровня штаб фронта-корпус (дивизия) немцы в 1941 по большей части просто глушили».

Тот же сбежавший 27 июня к немцам генерал-майор Трухин, из «бывших», был начальником Оперотдела штаба ПрибОВО – С-ЗФ, и именно в составе ОО штаба фронта и находятся шифровальщики с их шифрами. И если глянете биографию этого Трухина, который, сбежав к немцам, тут же стал агитировать их на создание РОА, то выяснится интересное – он, став к лету 1941-го генерал-майором и начальником Оперотдела приграничного округа, сам не только из «бывших», не только не был коммунистом, став генералом, так он еще имел родственников, осужденных в 1937-м, и при этом до ПрибОВО служил в Генштабе! То есть кто-то явно тащил и прикрывал этого явно ненавидевшего советскую власть персонажа и вывел его на важную должность в приграничный округ, где ожидался главный удар немецкой армии! (При этом в той же «дашнакской» армянской армии в 1920 году служили к июню 1941-го генерал Клич и полковник Баграмян, тоже ставшие коммунистами буквально перед войной. Но Клич (Клыч), начартиллерии ЗапОВО был расстрелян за начало войны, а Баграмян стал маршалом Победы…)

Ну, а Брусилов – 1-й том его мемуаров издавался в СССР регулярно, о событиях до октября 1917-го, а вот 2-й том он надиктовал жене, подписался и дал указание опубликовать его только после его смерти, и его в конце 1920-х таки опубликовали – за границей. И в 2014 году полная версия мемуаров Брусилова, где он кроет советскую власть и показывает, зачем он пошел в РККА, вышла и в современной России…

Глянем еще раз, что показывал Лукин, отвечая на вопросы Покровского:

«2. Оборонительный рубеж по линии государственной границы представлял систему окопов, ходов сообщений и деревоземляных сооружений, строительство которых еще не было закончено к началу войны. При заблаговременном занятии войсками этого рубежа, с последующим развитием работ по его усовершенствованию, он мог бы обеспечить отражение атак немецко-фашистских частей на Брестском направлении.

3. До момента нападения врага никаких указаний или распоряжений о подъеме войск и вводе их для занятия оборонительных рубежей ни от штаба 4 армии, в состав которой входил 28 ск, ни от штаба округа получено не было, хотя телефонная связь до этого момента работала исправно (!!!! – К.О.). Поэтому оборонительный рубеж по государственной границе войсками своевременно занят не был.

4. Массированный артиллерийско-минометный огонь по крепости и военным объектам города был начат примерно в 4 часа 15 минут 22 июня 1941 года, в сочетании с ударами авиации – внезапно. В этих условиях несколько стрелковых батальонов 6 стрелковой дивизии, работавших на границе по сооружению укрепленного района, вступали в бой разрозненно.

Часть гарнизона г. Бреста (6 из 42 стрелковых дивизий), которую под массированным огнем противника удалось вывести из крепости, развернулась по указанию командира корпуса на высотах непосредственно восточнее Бреста и вступила в упорный бой с наступающим врагом. Бои на рубежах восточнее Брест продолжались примерно до 16–17 часов 22 июня, когда обходящие танковые группировки немцев вынудили командование корпуса отводить войска на последующие рубежи.

5. К моменту начала боевых действий зенитный артиллерийский дивизион корпуса и некоторые части связи дивизий находились на окружных и армейских учебных сборах.

Корпусные артиллерийские полки, расположенные на восточной окраине города, также подверглись массированным артиллерийским налетам и ударам авиации противника.

Отдельные батареи этих полков присоединились к корпусу в ходе боев.

Обеспеченность боеприпасами частей и соединений корпуса к началу боевых действий, насколько я помню, была не менее 1-го боекомплекта.

Бывший начальник штаба 28 стрелкового корпуса, ныне старший преподаватель ВВА имени К.Е. Ворошилова

Генерал-лейтенант ЛУКИН». (ЦАМО. Л. 293–295. Сайт МО РФ «Документы. Накануне войны».)

Обратите внимание на эти слова Лукина – телефонная связь штаба корпуса в Бресте с Кобриным, штабом 4-й армии Коробкова и с Брестом до самого нападения, «до этого момента работала исправно»! Начштаба у Коробкова был генерал Сандалов. Который впоследствии и запустил ту самую дурочку, что связи у него и Коробкова с Брестом не было, мол, ее порезали диверсанты. И поэтому они не могли поднять три дивизии Бреста по тревоге. И Павлов им якобы еще это и запрещал делать. И этот Сандалов потом и «запустил» процесс «реабилитации невинно расстрелянных» за 22 июня генералов, когда написал свое знаменитое письмо Жукову, министру обороны, в защиту всех этих генералов павловых-коробковых. В котором пытался их выставить пусть идиотами, но не изменниками. А ведь сам Сандалов, как заместитель Коробкова, и несет личную ответственность за подставу и за сдачу Бреста. Штаб 62-го УРа убрался из Бреста 20 июня, а приграничные дивизии 4-й армии, расквартированные в Бресте, так и остались там умирать.

Также обратите внимание – где была артиллерия в Бресте: «Корпусные артиллерийские полки», а это гаубичные вообще-то полки, «расположенные на восточной окраине города, также подверглись массированным артиллерийским налетам и ударам авиации противника»! В Бресте додумались часть артиллерии собрать на дурную «выставку», и все, что там было собрано, естественно, досталось немцам! И только «Отдельные батареи этих полков присоединились к корпусу в ходе боев». И это как раз те самые ГАП, а точнее корпусные артполки РГК, 131-й и 447-й были, имевшие по 36 гаубиц 152-мм, приданные 4-й армии, что и должны были, и в принципе и могли (как любит говорить Исаев) «разнести в пыль» танки Гудериана…

Другая важная причина – почему приграничные дивизии не могли выполнить полноценно свои задачи (к тому, что Жуков не сподобился по мобплану сразу довести эти дивизии до 14 тысяч по л/с, считая, что они смогут это сделать за пару дней до вероятного нападения Германии, или – мы и так ими смогем наступать) – это то, что они должны были держать оборону не там, где дислоцируются. Якобы из-за нехватки казарменного жилфонда они квартировались так далеко иной раз от своих районов обороны. И некоторые дивизии должны были в итоге двигаться к своим рубежам вдоль линии фронта – под огнем противника в случае внезапного нападения, в случае несвоевременного вывода этих дивизий из мест дислокации. Что и происходило в реальности, в том числе, и особенно в ЗапОВО.

И если почитаете ответы комдивов, то они удивлялись – если нас вывели в полевые лагеря, но не на обычные полигоны, то почему не сразу ближе к районам по ПП?! Ведь нам один черт, где в землянках и палатках летом жить в ожидании войны – вне казарм.

Но ведь именно поэтому Жуковым и давались команды павловым с 18 июня – начать вывод приграничных дивизий к их рубежам заранее. И у Павлова и спрашивали на следствии – почему, если он все нужные приказы ГШ получил, он не вывел войска по ПП на границу до нападения немцев…

Смотрим далее, что писал Жуков в черновике – разберем его слова по «абзацам» – о том, как он сам был подготовлен теоретически в военных науках, откуда это шло, и как он готовил войска к войне…

«В нашей военной доктрине всегда отдавалось предпочтение наступательным действиям. Мы, военные, всегда исходили из того, что только решительные наступательные действия могут привести к разгрому противостоящего противника. Советская наступательная доктрина была четко и ясно выражена в полевом уставе 1939 г. «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий. Войну мы будем вести наступательно, перенося ее на территорию противника» (ПУ РККА (проект). М.: Воениздат, 1939. С. 9).

В обучении войск, кадров командного состава, штабов всех степеней наступательный характер действий был также основным. Главное количество учебного времени в обучении всех войск отводилось наступательным действиям. Крупные маневры войск, оперативно-стратегические игры на картах и полевые поездки строились целиком из характера и целей наступательных принципов и чаще всего решительными целями.

Что касается других форм ведения войны, то надо сказать, что ни в теории, ни в практике другие формы ведения оперативно-стратегических операций не нашли должного отражения. Обучение войск оборонительным действиям, встречным сражениям, отступательным действиям редко выходило из тактических рамок. Я не знаю ни одного оперативно-стратегического мероприятия, где была бы разыграна или отработана в крупных оперативно-стратегических масштабах, где бы оборона противодействовала глубокому прорыву крупных бронетанковых группировок, взаимодействующих с крупными воздушными силами, а как следствие наши штабы и командиры оперативного масштаба накануне войны не были обучены эффективному ведению обороны оперативно-стратегического масштаба, не говоря уже о том, что такие оборонительные операции не были разработаны в штабах приграничных округов и генштабе как возможный вариант. «На каждый удар мы ответим двойным-тройным ударом» – такова была психологическая настройка, которую усиленно внедряло тогда наше высшее политическое и военное руководство. Армия, народ, партия считали, что мы действительно имеем все, чтобы гарантировать страну нанесением тройного удара на возможный удар врага, но, к сожалению, наши тогдашние возможности были значительно скромнее.

Встречные действия войск как в теории, так и на практике были отработаны только тактически и редко выходили за рамки соединений. Практика войны показала – это был серьезный просчет, тем более в предвидении сражений с крупными бронетанковыми войсками противника. И хуже всего военной теорией были разработаны вопросы ведения боя, сражений и операций в условиях окружения, прорыв и выход из окружения и отступательные действия, с чем пришлось нашим войскам столкнуться в начальный период войны».

Замечательно получается – с одной стороны, вроде бы Жуков мог как-то влиять на «теории» в армии только с февраля 1941 года, но с другой стороны – так он сам и был именно что активным сторонником этих самых активных наступательных идей и планов. Встречных наступательных действий войск, которые якобы только на бумаге были, в теориях. Но при этом и к обороне он же и не готовил армию, став нач. ГШ. И, как уверяет историк А. Исаев, это именно Жуков и внес это «прогрессивное новшество» в планы Шапошникова – «немцы наступают – мы наступаем», с последующим окружением немцев на их территории в первые же дни войны. По ту сторону границы. Что возможно, только если вы нанесете ваш ответный удар немедленно – сразу после нападения противника. И вот тут Жуков говорит неправду – «встречные действия войск» и в теории, и на «практике» вполне были отработаны не только тактически, но и на уровне не только соединений, но даже фронтов!

И именно такие действия жуковы и отрабатывали на январских КШИ в Генштабе, именно стратегической операцией – ударом из Украины, силами всего округа-фронта по неосновным силам противника. И тот же Василевский потом и писал в мемуарах – что на этих КШИ в январе именно что основные идеи из планов ГШ – тех, что Сталин как раз не утверждал, и игрались, проверялись. И как показывал маршал Захаров, эти КШИ были именно надуманными, со странным поведением немцев – после нападения те почему-то не перли в наступление, а топтались на месте, на границе, давая нам возможность проводить свои мероприятия. Далее Василевский указал, что после этих КШИ был большой разбор у Сталина, на котором, по словам уже Еременко, тот дал много замечаний, указаний и советов военным по этим КШИ, которые Жуков, став нач. ГШ в это же время, сразу после этих КШИ, 1 февраля, проигнорировал.

Но в принципе Жуков признал важное – вопросы оборонительных действий в ГШ на случай войны и теми более в масштабах округов-фронтов не отрабатывались вообще в принципе, и это они, военные были главными сторонниками «наступательных», а не оборонительных действий в случае войны с Германией:

«В нашей военной доктрине всегда отдавалось предпочтение наступательным действиям. Мы, военные, всегда исходили из того, что только решительные наступательные действия могут привести к разгрому противостоящего противника».

И вот тут мы видим самое важное признание – на уровне фронтов, в масштабе стратегии, как противодействие тому, как реально немцы нападали в Европе, оборону он в ГШ не сочинял вообще. И тем более на учениях, в войсках, на местности:

«Обучение войск оборонительным действиям, встречным сражениям, отступательным действиям редко выходило из тактических рамок. Я не знаю ни одного оперативно-стратегического мероприятия, где была бы разыграна или отработана в крупных оперативно-стратегических масштабах, где бы оборона противодействовала глубокому прорыву крупных бронетанковых группировок, взаимодействующих с крупными воздушными силами»!

И как следствие таких теорий – «наши штабы и командиры оперативного масштаба накануне войны не были обучены эффективному ведению обороны оперативно-стратегического масштаба»!

И далее идет признание маршал в своей некомпетентности и о том, какие планы, в сути своей, были в ГШ при нем отработаны – «такие оборонительные операции не были разработаны в штабах приграничных округов и Генштабе как возможный вариант»! То есть в ГШ при Жукове вариант оборонительных действий вообще не отрабатывался. Только «наступательный» вариант, и это был его «южный» вариант…

Эти слова маршала похожи на те, что вставлены были потом в мемуары в 2002 году! Но! Там он четко показал – мало того что не отрабатывались на играх и учениях вводные, «где бы оборона противодействовала глубокому прорыву крупных бронетанковых группировок, взаимодействующих с крупными воздушными силами», но на этих играх и учениях постоянно себе создавались удобные условия, что приводили к нашим легким победам над немцами на этих учениях и играх на картах! И как итог – «наши штабы и командиры оперативного масштаба накануне войны» действительно «не были обучены эффективному ведению обороны оперативно-стратегического масштаба». Потому что «такие оборонительные операции не были разработаны» прежде всего в самом «Генштабе как возможный вариант»! И в этом прямая вина самого Жукова и имеется!

Маршал уверяет, что реально ни он, ни его «единомышленники» под свои «наступательные» планы «встречные действия войск, как в теории, так и на практике» реально не отрабатывали выше тактических уровней! То есть не более дивизии – не «выходили за рамки соединений». Но на самом деле б/у унтеру возомнилось, что он в военной науке все знает и может провернуть такую грандиозную операцию как встречное сражение – ответное контрнаступление, уровня нескольких фронтов – без серьезной подготовки! Потратив на подготовку армейской наступательной операции 2–3 дня всего! На что как на глупость ему указал в декабре 1940-го на совещании высшего комсостава в НКО генерал Романенко, командир 1-го МК в ЛенВО. А также на это Жукову указал и генерал Голиков, уже тогда нач. РУ ГШ.

Но самое важное – в ПУ-39, этой «Инструкции» для командиров на случай войны, притом, что в головах у наших стратегов любимой операцией было фланговое, «концентрическое» наступление, не было расписано одного важного момента! Как действовать нам, если противник тоже наносит по нам свои фланговые – «концентрические» удары. Что он и проводил в первые дни, и недели войны в реальности! В ПУ царской армии это было прописано, а в ПУ Красной – нет…

Жуков признается: «Я не знаю ни одного оперативно-стратегического мероприятия, где была бы разыграна или отработана в крупных оперативно-стратегических масштабах, где бы оборона противодействовала глубокому прорыву крупных бронетанковых группировок, взаимодействующих с крупными воздушными силами!»

Но почему же «в крупных оперативно-стратегических масштабах, где бы оборона противодействовала глубокому прорыву крупных бронетанковых группировок, взаимодействующих с крупными воздушными силами», в Генштабе не отрабатывалось необходимых и однозначно ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ мероприятий?!

Так все просто – и Мерецков, и также и Жуков мечтали не об обороне в случае нападения врага, Германии, а о наших наступлениях! Лучше вообще превентивных, но если Сталин не позволит, то врежем в ответ своим немедленным ударом! «Малой кровью на чужой земле»!

И тут возникает вопрос – а кто мешал великому гению стратегии Жукову (каковым его на, в общем, пустом месте считает тот же Исаев) разыгрывать или отрабатывать к 22 июня «в крупных оперативно-стратегических масштабах» оборону, которая бы «противодействовала глубокому прорыву крупных бронетанковых группировок, взаимодействующих с крупными воздушными силами» немцев?! Может, Сталин?! Ведь на совещании в декабре военные наши провели разбор того, как вермахт громит все армии Европы – танковым блицкригом! И разными докладчиками было показано, что мы прекрасно знаем о сути немецкого «блицкрига», а также как можно и нужно противодействовать этому «ноу-хау» немцев! Так почему после этого уже именно Жуков, став нач. ГШ, ничего не сделал к тому, чтобы готовить армию и западные округа к отражению удара немцев именно обороной?! Почему именно Жуков выбрал, продолжил после Мерецкова, «наступательную» стратегию, которую в итоге Тимошенко и назвал «безграмотным сценарием вступления в войну»?!

А ведь сам Тимошенко не только в заключительном докладе показал, что немцы могут, а значит и будут, бить по нам именно массированными танковыми соединениями при мощной поддержке авиации, и значит против них надо строить серьезную оборону, так он еще и картинки показывал участникам совещания… Как на свое наступление, так и на оборону от ТГ немцев!

Сталин на этом совещании по каким-то причинам явно не присутствовал – в материалах, в стенограммах совещания его выступлений или реплик нет никаких, хотя, по мемуарам Баграмяна, Жуков тому показал, что Сталин на этом совещании будет присутствовать – но на докладе Тимошенко Он сделал пометки: «К обороне приступают для того, чтобы подготовить наступление»; «Оборона особенно выгодна лишь в том случае, если она мыслится как средство для организации наступления, а не как самоцель» (АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 437). И на этих пометках уже современные исследователи делают грандиозные выводы – оказывается, это Сталин и заставил военных сочинять планы в ГШ на случай войны с Германией по принципу – плевать на оборону – будем бить! Мол, «после такой правки Сталина и появляется наша стратегия «сокрушительного удара», и опирался этот план Жукова на теоретические построения Сталина, которые Тимошенко и озвучил перед всей РККА. Цвет карандаша Сталина – синий»! Что полная чушь, конечно же…

Тимошенко эти слова Сталина вставил в свой доклад: «5. Оборона не является решительным способом действий для поражения противника: последнее достигается только наступлением. К обороне прибегают тогда, когда нет достаточных сил для наступления, или тогда, когда она выгодна в создавшейся обстановке для того, чтобы подготовить наступление»! Но Тимошенко не отвергает оборону как таковую в принципе, и тем более в войне с немцами, которые гонят вперед свои танковые дивизии на узких участках!

«III. Характер современной оборонительной операции и оборонительного боя.

1. Все выступления по докладам об армейской обороне и об оборонительном бое показывают правильное, в основном, понимание сущности современной обороны.

Однако многие из высказанных здесь положений нуждаются в более точных определениях и существенных поправках.

2. Прежде всего, о праве обороны на существование в связи с неудачным опытом ее в последних войнах.

Ряд успешно проведенных на Западе прорывов в войне 1939–1940 гг. породил у некоторых исследователей мысль о кризисе современной обороны.

Такой вывод не обоснован.

Его нельзя делать из того, что ни на польском, ни на французском фронтах немцы не встретили должного отпора, который мог бы быть им оказан при надлежащем использовании противниками существующих средств обороны (механизация оборонительных работ, разнообразный арсенал инженерных средств, мощные огневые противотанковые средства).

Оборонительная линия Вейгана, например, будучи наспех и не совсем по-современному оборудована, в добавление к этому, как тактическая оборонительная полоса, совершенно не имела подготовленной оперативной глубины. И все же, несмотря на свое многократное превосходство, немцы потратили более недели на преодоление с боем только этого препятствия.

3. Опыт войны показывает, что современная оборона не может ограничиться одной тактической зоной сопротивления, что против новых глубоких способов прорыва необходим второй и, пожалуй, третий оперативный эшелон обороны, состоящий из оперативных резервов, специальных противотанковых частей и других средств, опирающийся на подготовленные в тылу оборонительные противотанковые районы или рубежи.

При этих условиях оборона приобретает вновь свою устойчивость и сохраняет все права гражданства и в будущем.

…

10. Чем же обороняющийся может ответить на эти условия? Какие требования должны быть заложены в основу организации обороны?

Организация обороны должна отвечать следующим условиям:

а) Оборона должна быть, прежде всего, противоартиллерийской, рассчитанной на сохранение живой силы и огневых средств от поражения массовым артиллерийским огнем, особенно в период первого артиллерийского удара, характеризующегося тщательной заблаговременной подготовкой.

б) Оборона должна быть, во-вторых, противотанковой, рассчитанной на отражение массовой танковой атаки на решающих участках – порядка 100–150 танков на километр фронта.

…

Если оборона имеет целью удержать определенную и подготовленную к обороне местность, то это будет оборона, по существу, позиционная.

Если оборона, при недостатке сил и средств для создания позиционной обороны, строится на принципах подвижных действий войск и стремится ослабить противника, сохранить свои силы, даже подчас не считаясь с потерей пространства, то это будет оборона маневренная.

В первом случае надо создавать и развивать оборонительную полосу и всеми средствами защищать ее; во втором – оборона строится на быстрых и внезапных контрударах или на своевременном отходе на новый рубеж. В этом последнем виде большое значение имеет подвижность обороняющегося.

Как строить, как создавать оборону в масштабе оперативном, – здесь все выступающие придерживались примерно одинаковых взглядов.

В масштабе оперативном, при позиционной обороне, развитый армейский оборонительный район (схема 1) будет включать:

а) передовую оперативную зону заграждений,

б) тактическую оборонительную зону и

в) оперативную оборонительную зону.

…

За последнее время дебатируется вопрос: как предохранить войска, плотно занимающие передний край главной полосы сопротивления, от организованного артиллерийского огня противника в период артиллерийской подготовки.

Имеется мнение: войска на этот период оттягивать в укрытия в глубину обороны. Вряд ли это возможно сделать в современных условиях, учитывая темпы танковой атаки и ее авиационное сопровождение.

Имеется и другое предложение, которое, на мой взгляд, полностью отвечает требованиям современной обороны. Оно говорит о необходимости создать в главной полосе обороны две полосы сопротивления (схема 3): передовую – глубиной 2–2 ½ км, и главную – глубиной тоже 2–2 ½ км. В первой иметь около ¼—⅓ сил обороны, а главные силы обороны расположить во второй, главной полосе сопротивления».

А далее Тимошенко и приводит схемы такого армейского оборонительного района…

И заканчивает Тимошенко об обороне армии цифрами – в каких полосах дивизии должны держать оборону против удара немцев!

«15. Общая глубина армейского оборонительного района без оперативной зоны заграждений будет равна 50–60 км.

Называвшиеся здесь нормы 100–120 км безусловно нереальны и ведут к разброске сил.

16. Возможным фронтом в условиях позиционной обороны надо считать:

для стрелковой дивизии 6–8–10 км и на второстепенных направлениях 12–16 км;

для стрелкового корпуса (три сд) 20–25 км;

для армии (10–12 сд) 80–100 км.

17. Выделение резервов не должно идти в ущерб обороноспособности войск в полосе главного сопротивления.

Расположение резервов не должно быть тактически или оперативно изолировано от тех участков обороны, содействовать которым они предназначены» (Заключительная речь Народного Комиссара Обороны Союза ССР Героя и Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко на военном совещании 31 декабря 1940 г. (Для служебного пользования). М., 1941).

Как видите, Тимошенко не только не отвергает оборону, включив слова-пометки Сталина о ней как способе обеспечения своего наступления и – одной обороной войны не выиграть, но – нарком показывает, что глупости тех, кто считает, что оборона себя изжила, и что против танковых кулаков немцев нам надо готовить свой «сокрушительный удар», опровергаются примером, когда, в общем, слабая оборонительная полоса французов – «оборонительная линия Вейгана… будучи наспех и не совсем по-современному оборудована» и «в добавление к этому, как тактическая оборонительная полоса, совершенно не имела подготовленной оперативной глубины», немцев все же задержала на вполне приемлемое время! И немцы, «несмотря на свое многократное превосходство, потратили более недели на преодоление с боем только этого препятствия»!

И самое важное – Жуков не рискнул сие утверждать, что Сталин заставил военных сочинять планы наших ударов немедленных по немцам, хоть в ответ, хоть превентивно, и вам не стоит сие говорить, дорогие защитники жуковых… глупо выглядеть будете…

А затем Жуков в черновике и описал, что они на самом деле просили у Сталина примерно за 10 дней до 22 июня, на что им Сталин ответил, что они могут спровоцировать войну – можно получить обвинение в адрес СССР в подготовке агрессии…

А перед этим Жуков зачем-то ерунды и нагородил про «Сообщение ТАСС», которое кого-то там расхолаживало, и, оказывается, из-за этого сообщения правительства СССР нападение Германии и стало внезапным для наших генералов. Жуков предложил гениальную идею с Комиссией, а Сталин ее отверг и выдал «Сообщение» Правительства, которое нанесло урон нашей боеготовности, – «нанесло серьезный ущерб бдительности всего народа и вооруженных сил и, безусловно, способствовало внезапности нападения гитлеровских войск»! Ведь Сталин, Молотов и остальные члены Политбюро – но не Жуков, конечно же, – свято верили, что у нас есть еще время, и что Германия не нападет в ближайшие дни! …

Жуков: «Сталин, Молотов и другие основные члены Политбюро продолжали верить в то, что у нас еще будет впереди достаточно времени, чтобы провести необходимые мероприятия по обороне страны. <Советское правительство, чтобы рассеять сомнения нашего народа и успокоить общественное мнение, в том числе и военных, опубликовало сообщение ТАСС: «14 июня 1941 г.».

Это сообщение нанесло серьезный ущерб бдительности всего народа и вооруженных сил и, безусловно, способствовало внезапности нападения гитлеровских войск.> …» (Текст, взятый в угловые скобки, в оригинале документа вычеркнут автором.)

Как видите, в черновике Жуков вроде как зачеркнул бред про то, что «Сообщение ТАСС» от 13–14 июня, а значит Сталин в этом виноват, «нанесло серьезный ущерб бдительности всего народа и вооруженных сил и, безусловно, способствовало внезапности нападения гитлеровских войск»! Хватило ума. Однако позже именно это и стало одной из догм в мифологии о причинах трагедии начала войны.

Но ох как любили лукавить наши маршалы, чтобы прикрыть свою задницу за просчеты и преступления, случившиеся и по их вине в том числе. Как видите, в черновике Жуков показал более точно и честно, что они, когда Сталин им втолковал, почему идея по «проверке» немецких войск глупость, предложили «тирану» – «надо шире проводить оперативно-стратегические мероприятия на случай войны». На что Сталин ответил им вполне верно: «Вы что, толкаете нас на провокацию войны? Сейчас главное – это не спровоцировать военных столкновений, обстановка накалилась, надо быть осторожным».

Что может быть еще «шире» того, что уже проводилось в предвоенные дни, с начала июня, и на что Сталин давал военным добро? Только одно – полномасштабная мобилизация в стране! Или мобилизация минимум в пограничных округах – если там ввести План прикрытия в действие формальным приказом! Чего СССР не мог себе позволить в те дни однозначно! И если Жуков по недомыслию не понимал этого в 1941-м и даже в 1965 году – это его проблемы «горлопана», рвущегося в политику, но ничего в ней не понимающего, как о нем высказался потом Молотов.

Выше мы эти события уже разобрали, но можно повторить – «полумеры», о которых пишет Жуков, это те мероприятия по выводу войск, которые проводились с начала июня, и тем более после запросов Военных советов самих округов, и в приграничную зону в том числе. Что описал сам же Жуков. И при четком исполнении этих мероприятий – особенно тех, что связаны были с выводом после 12 и 18 июня приграничных дивизий, никакого погрома не должно было произойти. И уж тем более при плане, заточенном на оборону! И если бы те же три приграничных дивизий в Бресте не спали до 4 часов утра 22 июня в казармах крепости, то гудерианы так просто не вышли бы к Минску через 5 дней.