Текст книги "Старинное зеркало в туманном городе"

Глава 3

Марина стала жить затворницей. С дядей и кузеном общалась только по телефону. Они хотели часто видеться с ней. Думали подбодрить, развеселить, помочь выйти из нынешнего состояния.

– Мне будет лучше одной, – сказала Марина дяде Пете, когда он и Алексей неожиданно пришли в гости.

Он как раз только что рассказал какой-то веселый анекдот.

Услышав Марину, Петр Альбертович лишь грустно вздохнул. Больше этим вечером он не пытался шутить.

С тех пор родственники не приходят в гости к Марине – они приняли ее решение. Правда, дядя Петя часто звонит ей – волнуется, как живет.

Так что общение с миром людей для Марины свелось к редким телефонным разговорам с родителями, более частым – с дядей и Алексеем.

Она почти всегда дома. Очень много смотрит телевизор.

Наугад включает каналы. Ей все равно, на каком языке, латышском, или русском, идет передача. Отвлекает картинка немного, и хорошо. Читать она тоже пытается, берет с полки первую попавшуюся книгу.

Хочет отогнать свою боль.

Из окон Марина видит длинный зеленый шпиль святого Екаба, шпили других церквей, черепичные крыши разноцветных домиков. Город будто зовет ее в себя. «Погуляй по мне, познакомься со мной, я стану твоим другом!», – говорит ей.

Но Марина не хочет знать этот город. Она погружена в другое.

Выходит из квартиры изредка и, в основном, вечерами. Потому только, что иногда надо гулять. Сама понимает, и отец с мамой настаивают на этом. Ей нравится, когда идет дождь, или город в тумане. На улицах немного людей. Марина не хочет никого видеть.

Особенно она любит туман. Почти никого тогда не встречает. Люди предпочитают сидеть дома. А туман этим летом очень часто приходит в Ригу. Дядя Марины удивляется, говорит, что такого никогда не было. А Латвийский центр окружающей среды и метеорологии снова и снова обещает туман…

В старом городе многие дома выкрашены в яркие цвета, или в пастельную гамму. А когда непогода, особенно, если она наступает вечером, краски кажутся более тусклыми. Фонари, все современное освещение бессильны перед дождливыми, с сырым ветром или туманом сумерками.

Такие часы будто стирают грим с облика Риги. Проступает ее настоящая, изначальная суть.

Пропадает игрушечное начало. Старый город выглядит суровым, но он настоящий защитник того, кто живет в нем. Здесь Марина чувствует себя намного лучше, чем на широких проспектах, которые открыты для всех ветров. А ткань старого города – его извилистые улочки, прижавшиеся друг к другу дома – всегда побеждает ветер.

Марина ощущает себя защищенной в сердце Риги. Жаль, что только от непогоды. От того, что в душе, город ее не спасает.

Прогулки у нее недолгие. Ведь они не дают облегчения.

Она не хочет почувствовать город, в котором живет. А он уже проникает в Марину. Каждая прогулка, каждый шаг в городе сближают ее с ним. Правда, пока она этого не осознает.

Ни с кем в Риге не познакомилась. Никого не узнала. Никто ее не заметил…

Но это только Марина так думает.

…Он не случайно обратил внимание на Марину. Друг, который часто видит молодую женщину, много рассказывал о ней.

После этого он сам пригляделся к этой худенькой женщине. Верно говорил друг, она ведет себя необычно. На витрины модных магазинов, – их так много в центре, – совсем не смотрит. Избегает людей. Лицо очень грустное.

С тех пор он наблюдает за ней. Изучает.

Сначала смотрел на нее с участием и… профессиональным интересом.

Потом вдруг понял, пришло что-то еще. Ему очень нравится глядеть на Марину!

Удивлен. Не помнит, чтобы такое случалось с ним…

Он много наблюдает за людьми, диагностирует их. Изучение психики людей, ее анализ – вечная страсть Иоганна Рихтера. Он сопереживает людям, но настоящую привязанность испытывает только к двум живым существам.

К Айне, и к… каменному Псу на крыше дома, в одной из квартир которого поселилась Марина. От Пса он и узнал о ней.

Да, этот Пес – живой для Иоганна Рихтера. Может быть, даже более живой, чем он сам – призрак, живущий уже более четырехсот пятидесяти лет в старой Риге.

Айна… Она такая же, как Иоганн Рихтер. Тоже призрак. При жизни они были вместе. Не муж и жена, просто любовники.

Не расстались и в призрачной жизни. Он привязан к Айне. Ценит ее за любовь и за верность.

Наверное, чуть больше, чем Пса, в котором просто души не чает.

Марина не позволяет новому для нее городу войти в себя. Никто и ничто не отвлекает ее от грустных мыслей.

Ей становится хуже. Она все больше и больше думает о своем несчастье.

А на улицах, хотя она и старается выйти на них, когда почти пустынны, все равно видит людей. Видит, бывает, и счастливые женские лица. Это то, на что она не может не обратить внимание!

Сразу чувствует контраст с собой. Этот контраст ранит, делает боль более пронзительной.

«У этих женщин наверняка есть дети. У них есть будущее», – вот о чем она думает.

А она? Какое будущее у нее? Нет его. Безысходность…

Она подолгу стоит у окна, смотрит на город. Он часто окутан туманом…

Подумать только, можно сделать шаг вперед. Один шаг. Он навсегда избавит от невыносимой тяжести, от которой болит душа.

Этот шаг станет выходом…

Но в ней тут же восстают жизненный инстинкт, воспитание, религиозное чувство.

Нет, нет! Нельзя, ни в коем случае нельзя идти на это.

Марина отходит от окна.

Но затем ее снова посещает мысль о шаге в пустоту. Это происходит все чаще. Может, ее спасение в этом шаге, надо просто решиться?

Ведь после этого в Марине больше не будет никакой боли. Боль уйдет навсегда. Но… не только она, все остальное тоже. Марина сама уйдет.

«А что еще, кроме боли во мне сейчас есть?», – думает она.

«Есть, и многое. И будет еще много всего. Можно жить многим, кроме детей», – убеждает она себя.

Вроде, получается.

Она старается чем-то занять себя. Но потом…

Потом она снова подходит к окну, снова стоит возле него.

Шпили кирх, костелов устремлены к небу. А ее тянет в пропасть. Хочется броситься на мостовую…

«Ничего, ничего хорошего в жизни не будет. Зачем она мне нужна?», – лишь эта мысль у нее.

Но Марина берет себя в руки. Начинает смотреть телевизор. Видит какую-то картинку, слышит какие-то слова.

Глава 4

Однажды Марина изменила своему правилу. Днем, а не вечером вышла на улицу. Пришлось – холодильник был совсем пустой.

В супермаркете она была выбита из своего неустойчивого равновесия. Увидела это семейство…

Женщину с четырьмя детьми. Все мальчики, мал мала меньше. Их мама – она чем-то внешне похожа на Марину – уже, наверное, пожалела, что взяла потомство в магазин.

Пойди, уследи за всеми!

То один отбежит в сторону, то двое сразу, то все в миг разбегаются. А еще каждый берет на полках то, что ему понравилось, кладет в мамину тележку. Мама – не очень молодая, маленького роста – кричит на них:

– Юрис, положи это на место!

– Янис, немедленно вернись!

– А ты, Карлис, ты куда спрятался? Где ты?

Мама сердится, раздражена. Но все равно, с какой любовью она смотрит на своих мальчишек!

А как они понравились Марине…

Светловолосые, лишь один рыжий, а глаза у всех голубые. Она просто застыла, затаив дыхание, смотрела на эту семью.

Марина… Она всегда хотела много детей. Не раз говорила об этом с Алом.

Любуется маленькими латышами, а в душе отчаяние. Оно растет, как волна на ветру. Поднимается девятым валом, захлестывает, поглощает Марину.

«Никогда, никогда у меня не будет таких детей», – не замечая этого, вслух повторяет она.

Люди, которые проходят рядом, слышит слова Марины, оборачиваются. С удивлением смотрят на нее. Она не видит их.

Марина не взяла сдачу на кассе. Не помня себя, вышла из магазина.

Купила много продуктов, на плече тяжелая сумка, но Марина не чувствует ее вес. Она плачет.

Домой не пошла. Ей стало все равно, куда идти. На душе тяжесть отчаяния, которая никуда не уходит. Слезы не могут ее растопить.

Так и шла в слезах и отчаянии. Потом, вдруг, сразу почувствовала, что устала. Шла, наверное, быстро. Еще и сумку тащила.

Остановилась. Уже не плачет. Слезы закончились.

Огляделась…

Она стоит на пологом пригорке, неподалеку – улицы города. Совсем незнакомые. Это уже не центр, который Марина немного знает. Ближе к окраине.

Рядом две старинные водонапорные башни. Высокие, массивные. Похожи на крепостные. Окна у них, будто бойницы.

Возле башен несколько осин. Под ногами – редкая трава на белесой песчаной земле.

Громады башен едва видны в густом тумане. Он сегодня особенно сильный.

Очень тихо. Город вокруг, а тихо, будто все вымерло. Одна Марина осталась живой. Она и эти старинные, построенные из кирпича башни.

«В жизни больше не будет хорошего…»

«В другом мире спокойно, туда надо уйти…»

Навалилось. Все мысли об этом. В разных вариациях. А суть одна. Эта суть поглощает Марину.

Она выкурила одну за другой несколько сигарет.

«Сделай это сегодня, выпрыгни из окна…»

«Не откладывай, давно пора решиться…»

Только эти мысли в голове…

Да.

Так она и поступит. Весь сегодняшний день вел ее к этому.

Марина не знает, сколько времени она стояла возле башен. Наверное, долго, потому что солнце уже садится.

Теперь она пойдет домой. Решение принято. Это единственный выход. У нее не будет жизни, о которой мечтала, а существовать Марина не собирается.

Возле башен все встало на свои места.

«Это надо сделать сегодня», – говорит она себе.

Мысли, пришедшие возле башен. Мысли настойчивые, сильные…

Марина думает, что это были ее собственные мысли.

Нет. С ней говорили Анна и Жанна. Почувствовали ее настрой, заглянули в душу, многое увидели. Своими чарами, злым колдовством подтолкнули молодую женщину к пропасти.

Анна и Жанна…

Жанна и Анна…

Уже несколько поколений рижан называют так эти две башни. Неподалеку от пригорка, на котором они стоят, есть еще один. Он немного выше. Его когда-то называли Горой Виселиц. Там с древних времен казнили женщин, которых считали ведьмами. На этой Горе, как говорит легенда, когда-то повесили знахарку Анну. А ее сестра, Жанна, сошла с ума, пришла сюда и покончила с собой.

Многие люди слышали ночами женские голоса возле двух башен. Связали их с легендой о Жанне и Анне. Рижане постарше уверены, что здесь живут их призраки. Поэтому так и зовут башни – Анна и Жанна.

Призраки в башнях действительно есть. Два призрака, двух женщин, тоже сестер. Только это не те Анна и Жанна, о которых была сложена легенда. Души тех двух невинных сестер упокоились с миром.

Теперь так называют себя призраки двух настоящих ведьм. Их убили на Горе Виселиц очень давно. Епископ Альберт тогда еще не основал Ригу.

Эти две ведьмы были красавицами, но души у них были черные. Их убивали женщины. Не один мужчина не смог поднять на них руку. Красивые тела ведьм истлели многие сотни лет тому назад. А души продолжают жить.

Эти призраки много лет слышали имена «Анна» и «Жанна». Они привыкли к ним. Со временем стали так себя называть.

Их зловещая аура вошла во всё вокруг башен. В землю, в воздух, в сами башни.

Здесь растут только осины, почти нет травы. Сюда не любят приходить рабочие. Говорят, что в этом месте в голову лезут дурные мысли.

Анна и Жанна древние. За прошедшие века они утратили часть силы, даже не могут далеко уйти от своих башен. Но это холодное туманное лето счастливое для сестер-призраков.

Туманы! Они всегда увеличивали мощь этих ведьм, и сейчас это произошло.

В другое время сестры, возможно, не смогли бы повлиять на Марину. А сегодня подтолкнули ее к смерти.

Сейчас Анна и Жанна пребывают в злой радости. Ждут, когда кто-нибудь еще появится возле башен. Не обязательно подведут его к самоубийству. У разных людей – разные мысли. Но те, которые ведут к плохому, Анна и Жанна сразу почувствуют. Тотчас возьмутся за дело. Нашепчут, наговорят свое, усилят эти мысли.

Две ведьмы, как и при жизни, продолжают нести зло. Им помогает туманный июнь.

Марина спокойна. Она знает, что делать. Быстро идет по вечерней Риге. Не замечает красок заката, вечерней красоты зданий, листвы деревьев, трепещущих от ворвавшегося в город ветра. Все это для нее уже не имеет значения.

Был поздний вечер, когда она вернулась домой.

В Марине не было никаких чувств, когда она шла по городу. Одна решимость сделать задуманное. Но едва открыла дверь в квартиру, как пришел страх. Нет, она не передумала, но страх возник.

Сильный, сжимающий сердце. Инстинкт жизни восстал против задуманного.

Марина остановилась в двух метрах от окна. Она не могла идти дальше. Была не в силах преодолеть барьер.

«Нет, я не отступлю», – подумала.

Пошла на кухню. Там была почти полная бутылка водки. Осталась с последнего визита дяди Пети и Алексея.

Выпила несколько рюмок водки. Весь рот обожгла. От этого даже сердито фыркнула. Потом здесь же, на кухне, села на стул.

Ждала, когда водка поможет разрушить барьер, созданный страхом. Барьер на пути к свободе от жизни. Нет, не жизни – она закончилась в больнице – существования.

Так и случилось. Барьер рассыпался. Скоро Марина почувствовала, что сможет сделать свой самый главный и последний шаг в жизни.

Нет! Чуть позже…

Сначала – в душ. Марина знает – она должна быть чистой, когда выпрыгнет из окна. Из этого мира надо обязательно уйти чистой…

Она долго стояла под душем. Хотелось побыть под теплыми струями воды. Устала, а еще размякла от водки…

«Хватит медлить, поддаваться чувствам», – твердо сказала себе.

Вышла из душа. Теперь надо одеться, затем – к окну.

Марина прошла мимо старинного зеркала в массивной раме. Зачем-то взглянула в него. Может, проститься с собой?

Всегда была симпатичная…

Может, и сейчас кто-нибудь так про нее скажет.

Была жизнерадостной, с огоньком в глазах…

Этого нет. Это ушло.

Раньше, когда смотрела в зеркало, всегда думала о будущей жизни. О семье, детях, которых непременно родит…

– Ничего, ничего больше не будет, – сказала Марина своей зеркальной двойнице, – Не хочу видеть тебя. Смотреть противно. И груди, груди у меня маленькие!

Да, груди маленькие… Они никогда не будут кормить ребенка. От этой мысли ее решимость становится сильнее.

Она стремительно идет в спальню. Берет рубашку, джинсы.

Марина успела надеть только джинсы…

Иоганн Рихтер не только смотрит на людей из своего призрачного мира. Он часто помогает им.

Марина…

Призрак видел, как она была напряжена, когда стояла возле окна. Догадался, о чем думала. Это было не очень трудно – за свои века он наблюдал за многими людьми.

Но сразу нельзя что-либо предпринимать. Надо было лучше понять Марину, побольше посмотреть на нее.

Потому он не появлялся перед ней. Сегодня, когда увидел, с каким выражением лица возвращалась домой, почувствовал – необходимо вмешаться. Иначе будет поздно.

С того момента, как она вошла в квартиру, Иоганн Рихтер не спускал с нее глаз. Он появился в зеркале, когда Марина начала одеваться.

Глава 5

– Симпатичная вы! А груди, кстати, совсем не маленькие. Отнюдь. В самый раз. Мне очень нравятся.

Марина как раз взяла в руки рубашку, когда все это услышала.

Голос…

Мужской голос!

Голос низкий, приятный. Об этом она, правда, потом подумала. Тогда же вздрогнула, испугалась.

Сама на мгновение удивилась этому – хочет броситься вниз, но боится, что кто-то проник в квартиру.

Обернулась. Никого не видит. Где же этот человек?

– Да здесь я, Fräulein, здесь, извините, за вторжение, – слышит она.

Кажется, обладатель голоса находится в той стороне, где висит старинное зеркало. Но возле него никого нет. А в самом зеркале…

Марина смотрит в него, не верит своим глазам. Господи, что происходит!

В зеркале не только она, но и еще какой-то мужчина.

Этого господина видно во весь рост – размеры зеркала позволяют. Невысокий, его глаза чуть выше ее глаз. Сам худой, и лицо очень худое. Глаза зеленые, как у нее. Рот большой.

На этом человеке фиолетово-синяя круглая бархатная шапочка, длинный черный камзол, украшенный яркими зелеными лентами, черные короткие панталоны, серые ботинки с огромными также черными пряжками.

Марина в шоке. Неужели, она выпила так много водки, что видит незнамо что? А, может, сошла с ума от потрясений?

– Вы в полном здравии, не сошли с ума, – незнакомец будто прочитал ее мысли, – дело во мне. Я необычный. Призрак.

– Призрак?

Она только и смогла повторить это слово. Вложила в него все свое неверие в подобную чертовщину.

О самоубийстве в эти минуты она не думала. От удивления, шока забыла обо всем на свете.

– Да, Fräulein, я – призрак, – слегка наклонил голову господин в зеркале. – Кстати, разрешите представиться. Иоганн Рихтер.

Марина по-прежнему потрясена, замерла, стоит, как есть, раздетая по пояс. Вдруг она ловит взгляд незнакомца. Подумать только – он смотрит на ее обнаженную грудь!

Нет, она не сошла с ума – безумцев в роду Марины не было. Все бывает на этом свете. Кто-то, наверное, в самом деле, призрак возник в зеркале, разговаривает с ней. Одно ясно уже сейчас – этот кто-то настоящий нахал!

– Отвернитесь, – приказала Марина.

– Извольте, – он тут же послушался.

Она быстро накинула на себя рубашку.

Пока застегивала пуговицы, думала об одном. Этот призрак точно не мог выбрать худшего дня, чтобы здесь появиться. Она должна расстаться с жизнью. Уже непременно сделала бы это, если бы он, черт его побери, не возник в зеркале…

Можно, конечно, не обращать внимания на господина в комичной шапочке. Но как-то не очень хочется выбрасываться из окна, когда кто-нибудь за тобой наблюдает. Пусть даже этот кто-нибудь – призрак.

– Можно? – Марина опять услышала его голос.

– Что значит «можно»? – не поняла она.

– Вы уже оделись, Fräulein?

Ах да, конечно. Она снова посмотрела в зеркало. Так и стоит, отвернувшись. Деликатен. Но это сейчас так себя ведет. А сначала пялился на нее.

– Да, я оделась, – сухо сказала Марина.

Что ж, раз этот призрак здесь появился, что ей остается делать? Надо заставить его исчезнуть, а потом осуществить задуманное.

Она не станет бояться, попробует с ним поговорить. Судя по речи, одежде, этот Иоганн Рихтер все-таки воспитанный человек, хоть и бесцеремонно глазел на нее, когда была без рубашки.

Человек…

Человек?!

Да, какой же он человек, если призрак… Бог с ним, пусть в любом случае сгинет отсюда:

– Уйдите из зеркала, я вас не приглашала.

– Вот уж нет. Этого не будет, – отрицательно покачал головой Иоганн Рихтер.

– Я не звала вас. Оставьте мой дом.

– Оставить для того, чтобы вы сделали самую большую и самую неисправимую глупость в своей жизни? Нет.

– Откуда вы знаете, что я хочу сделать? – Марина чуть не кричит на него.

– Знаю. Покончить с собой. Верно?

Она не удостаивает его ответом. Даже не смотрит в его сторону.

Но он… вышел из зеркала. Марина почему-то сразу это почувствовала. Ей стало немного страшно. Одно дело, когда торчал в зеркале, другое – оказался в самой квартире, в ее доме.

Иоганн Рихтер сделал несколько шагов вперед. Теперь он в спальне, недалеко от Марины. Она обернулась.

Внешне выглядит как самый обыкновенный человек. Только в старинной одежде. Совсем не прозрачный. Если бы раньше не был в зеркале, ни за что не подумала бы, что перед ней призрак.

Прикоснуться бы к нему, узнать, какой он на ощупь. Марина всегда была любопытной. Даже сейчас это качество не умерло в ней. Быстро подошла к нему, хотела положить на плечо руку.

Она ничего не почувствовала. Рука прошла через призрака, как сквозь воздух. Марина невольно вздрогнула.

– Извините, что испугал. Как видите, я не обманул вас, Fräulein.

Конечно, не обманул, Марина уже сама это поняла.

И она не испугана. Она зла! Зачем он вторгся в квартиру?

Неважно, откуда он знает о ее планах. Он не должен мешать:

– Не вмешивайтесь не в свое дело. Уйдите, прошу вас, – слова вежливы, но в голосе металл.

– Не подумаю.

Иоганн Рихтер прошел мимо Марины, направляясь к окну, из которого она собиралась броситься вниз. Это самое большое окно в квартире.

Марина идет следом за призраком. А он остановился возле окна, смотрит на город:

– Я не знаю, зачем вы решились на такое, но это сущее безумие. Нет причины, которая могла бы заставить человека добровольно отказаться от этой жизни. В мире слишком много прекрасного.

– У меня уже ничего прекрасного не будет. Не может быть, – Марина опустила голову, сердито смотрит на призрака.

– Может, и обязательно будет. У вас красивые глаза, они еще увидят много хорошего! – неожиданно улыбнулся он.

Делает комплименты…

А сам всего несколько минут тому назад подглядывал за ней. Нахал! И еще раз нахал!

Хотя, надо сказать, отметила она про себя, нахал симпатичный, несмотря на свой архаичный костюм, смешную шапочку. У него не совсем правильные черты лица, но улыбка хорошая.

Даже сейчас, в своем нынешнем состоянии, Марина это заметила. Впрочем, она тут же одернула себя: ей нет дела до того, как он выглядит!

Ей нет дела ни до чего, кроме задуманного. Почти…

– И не только глаза, – продолжил он.

– Я знаю, о чем вы говорите, – сердито сказала она.

Вспомнила его самую первую реплику. Про грудь.

Кстати, неизвестно, сколько он подглядывал за ней. Наверное, и полностью обнаженной видел.

Странно, но эта мысль не вызвала в Марине большого возмущения. Сначала была страшно зла на него, а теперь злость почти прошла.

Иоганн Рихтер понял ее слова, пожал плечами, снова улыбнулся.

Марина увидела в глазах сочувствие и… что-то еще. Такое, что самой захотелось улыбнуться, забыть обо всем плохом.

Но для нее это невозможно. Она на сто, нет, на девяносто девять процентов уверена в этом. Один процент куда-то ушел. Растаял от улыбки, от слов призрака.

– Извините, что застал вас в таком виде, – Иоганн Рихтер снова поклонился Марине. – К сожалению, откладывать свое появление я не мог.

Он хорошо смотрится, отметила она. В движениях – мягкая сила, элегантность.

Хотя, какое ей до него дело. Впрочем, какое-то есть – он стоит между ней и окном. Пусть призрачная, но все же преграда.

– Скажите, что с вами случилось. Почему вы хотите покончить с собой? – вдруг спросил он.

В каждом слове она почувствовала искреннюю заинтересованность. Откуда это? Какое этому призрачному Иоганну Рихтеру до нее дело?

– Зачем вам нужно это знать?

– Просто не хочу, чтобы вы выпрыгнули из окна. Я давно наблюдаю за вами, Марина. Вижу, что у вас не хорошо в этой жизни, – признался Иоганн Рихтер.

Ничего себе! Давно следит за ней, даже, оказывается, знает, как зовут! Марина возмутилась. Но тут же погасила в себе это чувство. Наверное, у призраков свои представления о том, что хорошо, и что плохо.

Что, в конце концов, изменится от того, что она расскажет ему о себе, о своей боли?

Скоро Иоганн Рихтер узнал о ее теперь уже потухшей любви к Алу, о внематочной беременности и о бесплодии.

Он ни разу не прервал Марину. Просто слушал ее.

Но Марина видела, он не просто слушает, но и слышит. Слышит каждое слово. И не спускает с нее взгляд. Это согревает, хотя он призрак…

– Понимаю, вам тяжело, – сказал Иоганн Рихтер, когда она закончила говорить, – Тяжело, очень тяжело, но с этим можно и нужно жить. Постарайтесь отодвинуть от себя все, что произошло.

– Не могу, – Марина уверена, что это невозможно.

Она думает о своей беде. Ей больно.

– Сейчас не можете, но потом обязательно сможете. Пока же просто смотрите вокруг себя. Увидьте снова краски мира, это может вам помочь, вылечить вас. Мир не стоит того, чтобы его забывать. И город, который вокруг вас, смотрите на него. Я почти пятьсот лет любуюсь им.

– Предлагаете отвлечься? – невесело улыбнулась она.

– Да, – решительно сказал Иоганн Рихтер, – Именно так. Скоро вы поймете, что можете и должны жить. В жизни снова будет счастье. Да, у вас не будет детей, но вы обязательно снова полюбите. А жить стоит уже ради одной любви. Поверьте, я видел много людей, для которых любовь – смысл жизни.

– Но детей все равно не будет.

Марина продолжает думать об этом. Еще не осознает, что ее отчаяние становится меньше.

– Не будет. Но женщина создана не только ради детей. Для любви тоже. И для того, чтобы дарить счастье. У вас все это будет, это все еще впереди, поверьте, Марина.

Господи… Какое-то наваждение…

Марина ловит себя на том, что ей хочется, очень хочется поверить ему, этому призраку…

Да она даже и забывает порой, что он призрак. Видит перед собой человека – внимательного, вдумчивого, доброго.

Человека, вставшего между ней и окном.

И еще она чувствует растущую усталость. Хочется спать. Отпускает напряжение, в котором была почти весь этот день.

Желание свести счеты с жизнью куда-то уходит. Может, правда, прав он, прав Иоганн Рихтер, ей рановато прощаться с этим миром?

Да, во всяком случае сегодня Марина не станет этого делать. Возьмет паузу. Посмотрит в себя. И вокруг себя обязательно…

– Я подумаю над вашими словами, – сказала Марина.

Иоганн Рихтер внимательно поглядел на нее. Кивнул темными ресницами своих зеленых глаз.

– Скажи, почему ты решилась на это сегодня? – вдруг спросил он.

Перешел на «ты». Марина сразу это приняла. Ведь у них доверительный разговор:

– Не знаю, наверное, давно к этому шла.

– Я видел.

– Конечно, ты же следил за мной.

– Наблюдал, а это совсем другое.

– Я знаю, – улыбнулась она.

И тут же снова встретила его улыбку. Теперь Марина, как следует, рассмотрела ее. Ей очень нравится улыбка этого призрака!

– Так что же произошло сегодня?

Марина рассказала ему о том, как встретила похожую на нее женщину с четырьмя детьми. И о том, как стояла возле старых водонапорных башен…

– Все понимаю, – задумчиво сказал Иоганн Рихтер. – Анна и Жанна…

…Он хорошо знает этих двух призраков. Марина не первая, кого они подвели к самоубийству. Он и прежде спасал таких людей. Жаль, что не может положить этому конец. Не может ничего сделать с Анной и Жанной.

Почему? Ответ на этот вопрос известен лишь ему. Тайна, которую никто никогда не узнает.

Иоганн Рихтер всегда обходит стороной кирпичные башни…

– Какие еще Анна и Жанна? – удивленно спросила Марина.

– Это давняя и длинная история. Никогда не подходи к этим башням. Но довольно, не нужно сегодня говорить об этом, – мягко сказал призрак, – тебе сейчас надо отдохнуть.

– Наверное, – у Марины просто слипаются глаза.

Она ничего не может сделать с собой. Безумно хочется спать…

Но один вопрос все равно вертится в голове. Марина уверена, что знает ответ на него, но все равно очень хочется его задать:

– Зачем ты сегодня пришел в эту квартиру, Иоганн Рихтер?

– К тебе пришел. Удержать тебя от шага в окно.

– Думаю, тебе это удалось. Не знаю, почему только.

Марина развалилась в кресле. Можно сказать, полулежит, так ее тянет ко сну.

Но в ней сейчас не только это желание. Ей интересен собеседник. Она хочет разговаривать с ним, гонит от себя сон.

– Скажи, кто ты, Иоганн Рихтер?

Он не сразу ответил. Сначала посмотрел в сторону окна. Оно было слегка открыто, оттого в комнате стало свежо.

Марине холодно, но она пока это не замечает, хотя слегка ежится.

Окно закрылось, когда призрак глядел на него, и ручка в нем повернулась так, чтобы оно ночью снова не распахнулось.

Марина это заметила и восприняла, как должное. Она сейчас не с обычным человеком, а с призраком.

– Кто я? Призрак, вот и все, – Иоганн Рихтер пожал плечами. – Тень. Ничего более.

Он нервно, невесело улыбнулся. Подошел к зеркалу, вошел в него. И… исчез.

– Adieu (до свидания – фр.)! – услышала Марина его голос.

Она вскочила с кресла, подбежала к зеркалу. В нем отражалась только современная обстановка квартиры. И, конечно, сама Марина.

Она безумно хотела спать. Думала даже лечь на небольшой диван в прихожей, но заставила себя дойти до кровати.

…Марина заснула полностью раздетой. Всегда любила чувствовать себя ночью свободной от всего. Лишь в последние месяцы она стала надевать сорочку…

Иоганн Рихтер вздохнул с облегчением. Он вовремя появился в этой квартире, вовремя заговорил с Мариной. Помог ей отойти от края пропасти.

Анна и Жанна подвели к ней молодую женщину. Опять они. Набрали силу в густом холодном тумане…

Его мысли снова и снова возвращаются к Марине. Интересно, но гипноз, которым призрак отлично владеет, применять не пришлось. Он просто разговаривал с ней.

Почувствовал ее.

Кажется, даже слишком хорошо. И раньше приятно было смотреть на нее, наблюдать за каждым ее шагом, а сегодня…

Сегодня он с трудом заставил себя уйти. Потому лишь, что знал – ей надо было отдохнуть, выспаться. Иначе, наверное, до сих пор говорил бы с ней.

Бред какой-то. У него никогда ни к кому не было такой тяги. Даже к Айне.

Кстати, она, наверное, уже в Фундаментальной библиотеке Академии наук Латвии. Ждет его. Он часто там бывает. Исследователь, даже став призраком, остается собой.

Иоганн Рихтер направляется в библиотеку. Идет по узким улицам старого города. Некоторые из них почти не изменились за столетия. С годами это его все больше и больше радует.

По пути в библиотеку он принимает одно-единственное решение. Продолжит наблюдать за Мариной. И обязательно, как минимум, раз проведает ее. Просто для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Только для этого, Иоганн Рихтер подчеркивает это про себя. Другой цели, констатирует он, нет и не может быть. Во-первых, он даже при жизни почти не ухаживал за женщинами. Во-вторых, – и это главное, – он – призрак, а Марина – живой человек.

Живая…

Между ними ничего быть не может.

Эта ночь не стала тяжелой для Марины. Такой, какими были почти все ночи в последние месяцы, когда она просто мучалась. Просыпалась по несколько раз, курила, потом долго не могла заснуть, продолжая думать о своей беде.

Сегодня спала, как сурок. Очень уставший, немного пьяный сурок, обалдевший к тому же от встречи с призраком. Призраком, улыбка которого так понравилась…

Спала спокойно, без снов, а едва проснулась, сразу вспомнила минувший день. Сколько всего произошло!

Решила покончить с собой, а потом…

Потом появился Иоганн Рихтер. Сегодня эта встреча кажется сном, настолько все было необычно.

«Так не бывает в жизни, тебе все пригрезилось!» – говорит разум Марины.

«Нет, он был, точно был здесь», – отвечает ее душа.

Марина, как всегда, слушает больше душу, чем разум. Хотя все равно трудно до конца поверить в реальность вчерашней встречи. Может, правда, выпила слишком много? Марина почти не пьет, вчерашние несколько рюмок для нее хорошая доза, вот после них и приснилось не пойми что. Возможно, и так, конечно, но в это Марина не верит.

И о самоубийстве она не думает. Правда, к окну подошла почти сразу, после того, как встала. Но только затем, чтобы покурить возле него. У нее больше не было желания сделать шаг в пустоту. Оно ушло после вчерашнего дня.

Горе, печаль Марины по-прежнему с ней. Но от края пропасти она отошла. Теперь самой страшно подумать о том, что могла сделать с собой.

Следующие дни она жила почти, как прежде. Как и раньше, изредка разговаривала по телефону с родителями и с дядей. На улицу выходила лишь вечерами.