Текст книги "Метаморфозы. Об отношениях между мужчиной и женщиной"

Метаморфозы
Об отношениях между мужчиной и женщиной
Олег Майский

© Олег Майский, 2017

ISBN 978-5-4483-5740-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

А после обеда вдруг пошел ливень, и Надеин подумал, что теперь Наташка может и не прийти.

Он сидел у окна, смотрел на косые полосы дождя, на прыгающих через лужи прохожих, на серый силуэт насквозь промокшего города и ждал. Ливень был теплый, июньский, и это вселяло в него надежду. Уже два месяца Наташка приходила к нему почти каждый день, всегда примерно в одно и то же время, и он привык к ней настолько, что уже почти отступило отчаяние, и одиночество перестало терзать его долгими бессмысленными ночами. В принципе, ничего не изменилось. Он знал, что до конца своих дней так и останется нищим преподавателем литературы в провинциальном педагогическом колледже, а жена Ольга уже никогда не вернётся к нему. И дети, его Надеина дети, с каждым годом будут теперь всё дальше и дальше от него. Всё это по-прежнему было с ним, но сейчас беда как-то отодвинулась, ушла на второй план. Наташка вернула ему самое главное – надежду на то, что и в его немудрёной и уже почти разрушенной жизни есть хоть какой-то смысл…

Когда, наконец, тренькнул звонок, Надеин вскочил и быстро пошёл в прихожую, игриво прищёлкивая пальцами в такт далёкой, из шелеста дождя мелодии. Ну, вот, и пришла его Наташка!..

Он притянул её к себе – промокшую, холодную, пахнущую утренним лесом и немножко тревогой.

– Фиалочка моя, ненаглядная! – прошептал он, целуя мокрые волосы, лоб, глаза. – Робкий лесной цветочек!..

– Почему же, робкий?! – улыбнулась она и слегка отстранилась. – Ведь пришла же!..

– У-у, да ты промокла вся!

– А действительно холодно, бр-р-р!.. —Наташка рассмеялась и озорно тряхнула головкой. – Дверь так и будет открытой?!.

– Сейчас я, сейчас… А ты под горячий душ: немед-лен-но!..

Пока она была в ванной, Надеин готовил кофе и бутерброды. Сначала нарезал батон, потом тонкими пластинами любимый Наташкин Тельзитер. Сыр быстро разомлел, и веером разложенные на тарелке пластины стали желтовато-прозрачными, как топлёное масло. Надеин посмотрел на свой стол, поморщился, на минуту задумался и достал из холодильника колбасу. Больше на выстывших полках ничего не было. Надеин опять поморщился: ближайшие два дня придётся довольствоваться только хлебом, кофе и картошкой – и то, если зарплату не задержат. «Сволочи!» – покачал головой Надеин и начал строгать колбасу. Вдруг пришла досадная мысль. «А ведь Наташка не поняла его, когда он назвал её пугливым лесным цветочком!.. Как она ответила: ведь я пришла?!. Даже странно как-то… Ольга в её годы голову теряла от подобных сравнений!.. Н-н-да!.. А потом вдруг променяла их все разом на толстый кошелёк столичного деляги… Или он сам чего-то так и не понял во всей этой истории без начала и конца?!. Ладно, – одёрнул себя Надеин. – Уже и привередничать начинаешь!.. Колбасу, что ли, жалко?!.»

Сначала шутка ему понравилась, но потом он, вдруг, как-то иначе на неё посмотрел и ужаснулся. Даже в прихожую выглянул. Но всё было в порядке: в ванной мирно шумел душ, и что-то напевала Наташка, не подозревая о его странных шутках…

Когда она вышла из ванной, Надеин опять сидел у окна. Дождь кончился, и просветлело, но как-то призрачно, зыбко. Казалось, что это ненадолго, и скоро опять хлынет. Со своего пятого этажа Надеин хорошо видел окраину города и широким клином уходящую к реке и дальше, в горизонт, степь. Степь была тёмной, значит, ливень захватил и её. «Сейчас там и не пройти без сапог, – подумал Надеин. – И в реке вода на полметра поднялась… Мутная, и несёт, как с цепи сорвалась!..»

– Возьми меня с собой, милый! – сказала Наташка за его спиной и прижалась к нему.

Он сразу её почувствовал. Легко сорвал полотенце, и мокрые волосы рассыпались по плечам тонкими светло-русыми жгутиками.

– Что?! – Наташка строптиво сверкнула зелеными глазами и покраснела, и это ещё больше раззадорило Надеина.

– Ты меня стесняешься? – спросил он и развязал поясок на халатике.

– Нет. С чего ты взял?!.

– А покраснела?..

– Да?.. Но ведь и ты тоже покраснел, Надеин!..

Он подхватил её на руки и легко, как игрушку, понёс в комнату. И когда проходил мимо зеркала, невольно бросил туда взгляд. Физиономия его была немного напряженной, но не красной. Он улыбнулся и подмигнул себе в зеркале, потом сделал еще несколько шагов и положил свою игрушку на раскинутый диван…

Когда они вернулись на кухню, кофе давно остыл, пластины сыра на тарелке заветрились и стали похожи на церковный воск, а на стенах играли косые блики от уже уходящего дня.

Надеин опять принялся готовить кофе, а Наташка села на его место у окна и задумалась.

– А ты читал про Камасурту, Надеин? – спросила она вдруг, как раз в тот момент, когда над туркой поднялась пенная шапка.

– Что?!. – он не сразу сообразил, задумался и чуть было не прозевал кофе. – А кто такой Камасурта?..

– Не знаю, я тоже не читала… Ну, там про секс, как им заниматься и всё такое… Всё подробно и по-разному, понимаешь?..

– Понимаю, – ответил Надеин, сдерживая улыбку. – Только это не герой, а название книги, Наташенька… Даже не книги, а целой науки! И правильно: Ка-ма-сут-ра!.. Запомнила?

– Запомнила!..

– А почему ты спрашиваешь?.. Тебя что-то не устраивает?..

– Меня?!. Нет, меня всё устраивает… Ты имеешь в виду секс, что ли?!

– Ну, да!..

– Можешь не беспокоиться! – ответила Наташка и рассмеялась. После небольшой паузы, добавила: – Это я тебя Камасутрой хотела назвать!..

– А-а!..

Он разлил кофе, сел. Передвинул бутербродные тарелки ближе к Наташке.

Из окна тянуло прохладой, и он невольно поёжился.

– Что ты на меня так смотришь?!. – спросила Наташка и подозрительно сузила глазки.

– Ничего, ничего, малышка!.. Ешь!..

– А ты?

– Я ел, – соврал Надеин и взял чашку с кофе.

– Горячий ведь ещё!..

– А я горячий и люблю!

В прихожей – длинно и нудно, как неловкий смычок по расстроенному ряду, – звонок.

– Кто-то пришёл? – почему-то удивилась Наташка.

– Да, – кивнул Надеин, но не встал. Вопросительно посмотрел: – Может не открывать?..

Опять звонок. Теперь по струнам провели смычком дважды.

– Я не знаю, – сказала Наташка. – Как хочешь!..

Надеин встал, патетически развёл руками: – Но ведь когда совсем никто не приходит – тоже плохо?!.

Глава 2

На лестничной площадке стоял его старый друг, в прошлом райкомовский работник, а теперь – коммерческий директор акционерного общества, название которого Надеин так и не смог запомнить. В элегантном дорогом костюме, низкорослый, крепкий, с квадратной физиономией и коротко остриженный, он был похож на преуспевающего бандита. Квадрат. Андрюха Квадрат – так его, ещё с молодости, продолжали звать старые друзья.

Почему-то Надеину не хотелось пускать Квадрата. Что-то такое он почувствовал, чем-то недобрым повеяло, но было уже поздно, и он снял дверь с цепочки и распахнул.

– Спишь, что ли? – Квадрат смотрел косо, исподлобья, и, возможно, улыбался. Улыбка его была похожа на растянутую пружину…

– Или пускать не хочешь, Надеин?!.

– Не пусти такого, попробуй! – так же улыбнулся Надеин и отступил в сторону. Почему-то подумал, что судьба наделила его идиотской фамилией. Наташка, вон, сначала Игорем звала, а теперь и она, тоже: На-де-ин!..

Квадрат прошёл в прихожую, сделал несколько неуверенных, словно в раздумье, шагов, потом остановился и снял туфли.

– Возьми мои!..

Надеин юзом пустил ему по полу тапочек, но Квадрат поморщился и отправил тапочек обратно. Для чего-то поочерёдно заглянул в обе комнаты. Сначала в спальню, потом в зал. Удовлетворённо кивнул:

– А молодец, всё-таки, твоя Ольга!..

– Что?! – не понял Надеин.

– Ольга, говорю, твоя!.. Москва – Москвой, а гнездо разорять не стала!.. Мебель, смотрю, на месте, и всё, как было… Бабы – они ведь, как разводиться, так и веник драный не оставят!.. Уф-ф!.. И вспоминать противно!.. Это я о своей первой, о Галке, помнишь?!.

– Да, – вздохнул Надеин и покраснел. – В определённом смысле, Ольга, конечно, молодец!.. Зачем ей там черепки эти?!.

– А чем чёрт не шутит, возьмёт да и вернётся твоя гулёна!.. Ждёшь ведь ещё, а, Надеин?!.

– Не вернётся!

– Ну-ну!.. – Квадрат бросил на хозяина красноречивый взгляд и шагнул на кухню.

Наташка, как и прежде, сидела у окна, но что-то с нею произошло. Тонкая, слабая, с почти безвольным лицом, словно съёжилась вся, сжалась от обиды или боли и состарилась – вдруг, в одно тёмное мгновение…

– Здра-а-сь-те! – невозмутимо выдал Квадрат.

– Здравствуйте…

Наташка встала, быстро застегнула верхнюю пуговицу на халатике, поправила волосы. Далеко-далеко за её спиной, в степи, над горизонтом, уже подожгло закат солнце, и от этого светло-русые Наташкины волосы стали огненно-рыжими. Из-за спины Квадрата Надеин поймал её растерянный взгляд, хотел поддержать улыбкой, но вышло неуверенно, кисло… «Как дети! – подумал Надеин. – Словно за чем-то недозволенным застали!.. Не нужно было ему открывать!.. И чувство такое, словно кто-то посягает, кто-то уже теребит языком их тайну – ведь удавалось же им всё это время обходиться без свидетелей!..» Он посмотрел на свою подругу более внимательно и удивился, что у неё такие огненные волосы. «Похожа на кающуюся Магдалину!.. – вспомнил Надеин где-то, когда-то виденную им картину. – Только лицо попроще, русское…»

Надеин подтолкнул Квадрата к столу, кивнул Наташке:

– Мой старый друг Андрей, э-э…

– Просто Андрей! – перебил его Квадрат и значительно повёл угловатым подбородком.

Надеин неуверенно пожал плечами и обошёл друга слева. – А это моя…

– Просто Наташа!..

Они встретились глазами и теперь улыбнулись вместе. Испуг прошёл, и дети опять стали взрослыми.

– Хочешь кофе, Андрюша?

– Конечно, и с коньячком!..

– Коньяка, увы, нет-с!..

– Коньяк всегда вот в этом кармане, Надеин, – пора уже и запомнить! – Квадрат распахнул пиджак, достал из внутреннего кармана огромную и плоскую, как походная фляга, бутылку и, широким артистичным замахом, поставил её на стол.

– Да, Андрюша, ты крут!..

– Он, ещё, удивляется! – хмыкнул Квадрат и, повернувшись к Наташке, словно уже не для Надеина, а для неё одной, добавил: – Почаще прислушивайся к тому, что тебе друзья говорят, и тоже попрёт!.. Верно, говорю, Натаха?!.

– Не знаю! – пожала плечами Наташка и отошла от окна. Волосы её сразу же лишились колдовского огня и стали светло-русыми, как всегда.

– Я, наверное, пойду, Игорь! – сказала она.

– Нет. С какой это стати?!.

– Пойду. Мне нужно!..

– Пять минут назад не было нужно?!.

– Было. Просто, я не успела сказать!..

И быстро, испуганной ящерицей, между Надеиным и Квадратом, тонкая и живая, – в прихожую и дальше, куда-то в комнату…

– Задело её! – констатировал Квадрат.

– Что?!.

– Обиделась, говорю!.. Про Ольгу услышала, вот и взвилась!..

– А-а… Ну, да, наверное!..

– Студентка, что ли?

– Нет, с чего ты взял?!.

– Да, уж больно юна!.. Даже неловко, как-то!..

– А тебе-то, чего стесняться?!.

– Так, я вообще… Она работает или как?..

– Нет, я спонсирую!..

– Хых, ты!..

– А чего тогда спрашиваешь?!. Всё у нас, Андрюша, в порядке. И работает, и совершеннолетняя, и даже не замужем ни разу!.. Ещё, чем интересуешься?

– А где работает?

– Слушай, Андрей, хватит, а?!.

Квадрат ухмыльнулся, но ничего не сказал. Сел на место Наташки, отвинтил крышку и занёс бутыль над столом. Запахло коньяком: свежим, настоящим.

– Или не будем?.. Ты, вообще, скажи, может я, действительно, некстати?.. Я такие вещи понимаю, Надеин!..

– Да, ладно, что ты!.. – махнул рукой Надеин. – Никто никого специально не обижал!.. Ну, услышала, ну, задело, но обижаться ведь глупо! Глу-у-по, Андрюша!.. И она это сама прекрасно понимает – выпустит парок и всё забудет, вот, увидишь!..

– Тогда вздрогнули?!.

– Давай! – согласился Надеин и одним глотком принял коньяк.

И, хотя, краем уха он ещё ловил звуки оттуда, из комнаты, но ему вдруг захотелось показать и Квадрату, да и себе самому, что он больше, значительней подобных мелочей. Потом он, конечно, расслышал Наташкино «всем – до свидания!» Но как-то смутно, без значения. И даже пошёл в прихожую, проводить её, но опоздал. И только тугой, острый щелчок от прихлопнутой Наташкой двери, как метка в сознании: а ведь действительно обиделась, обиделась его Магдалина…

Они просидели с Квадратом часа полтора. Пили со вкусом, из серебряных, купленных когда-то к праздничному столу Ольгой коньячных стопочек. Но разговор не клеился. Может быть из-за Наташки, а может быть и оттого, что давно уже разошлись их пути-дороги, а бесконечно стучать по одному и тому же месту надоедает даже дятлу…

– Скучновато у тебя, Игорёк, стало!.. – подвёл, в конце концов, итог встрече Квадрат и рубанул ребром ладони по столу. – Раньше не так было!.. Не та-ак!..

– Ну, и что?!. – Надеин вскинул на друга смурной, как лунная тень, взгляд.

– Что?!.

Квадрат встал, описал по кухне бессмысленный полукруг и опять вернулся к столу. Тяжело, со скрипом, сел.

– Жениться тебе надо, Игорёк, понял?!.

– Понял! – усмехнулся Надеин и перевёл взгляд на остатки коньяка в бутылке. – Давай, Квадрат, за это и выпьем!..

Гость покачал головой, но стопки сразу наполнил и молча, словно пил сам на сам, опрокинул свою. Порция не пошла, он брезгливо поморщился, но перетерпел, и закусывать не стал. Задумался. И вдруг залпом, видимо продолжая какой-то свой, внутренний, монолог, выдал:

– Ну, что ты живёшь, как бирюк, в самом-то деле, Игорь?!. Ну, разладилось с Ольгой, уехала, и что теперь?.. Всё, да?!. Всё?!. С этой, с Натахой теперь, да?!. Ну, ты совсем обалдел, Надеин, где ты её нашёл?!. Со стороны посмотри, ведь она тебе в дочки!.. Ты, что Рокфеллер, что ли? Не Рокфеллер?!.. Тогда чего дурью маешься?!. Ну, месяц, два покувыркаетесь, а дальше что?.. Что, Надеин?!. Ольга – и та уже не…

– А причём здесь Ольга?! – раздражённо перебил Надеин.

– Что?!.

– То!.. Ольга, Натаха, вернется, не вернётся – зачем вообще этот разговор?!. Ну, вы все такие прямо!.. А мне как?!. Мне-э, как?!. Ты поумничаешь и пойдёшь своей дорогой, и Ольга далеко, у неё, видите ли, новая жизнь, и ей, тоже, не до меня!.. А мне как, скажи, на луну выть, да?!. Наташа приходит ко мне каждый день, Андрей, ка-а-ждый!.. Я уже привык к ней, и она, – ведь она любит меня!.. Я и пить-то бросил только из-за неё!.. Да, бросил! Так бросил, что уже и не помню, что со мной творилось тогда!.. Смешно тебе, да?!.

– С чего ты это взял, Игорёк?!. – Квадрат спрятал ухмылочку, свёл к переносице глаза и набычился: – Наоборот, мне сейчас грустно, как никогда!..

– Ладно тебе, клоун!..А мне, вот, совсем не смешно было. Так не смешно, что я и вспоминать об этом не хочу!.. Никогда, понимаешь?!. Никогда не хочу вспоминать!.. А ты мне: месяц покувыркаетесь!.. Я-то думал, что ты за меня порадуешься, Квадрат!.. Да, ты, вообще, понимаешь, что со мной произошло тогда?!. Не понимаешь, а-а?!. Ну, тогда, послушай!.. У меня была семья,.. скажи, вот, мне, – была?!.

– Ну, была, конечно! – согласился Квадрат и вяло пожал плечами. – Никто и не сомневается!..

– Я сомневаюсь, Квадрат, я!..

– Ты?!.

– Почему она детей забрала, Квадрат?!. С детьми только я и возился!.. Или я, что – пил, гулял и зарплату домой не приносил?!. Ведь, всё до рубля отдавал, на сигареты, потом, копейки выпрашивал… И ничего, совершенно от этого не страдал, считал, что так и положено, потому что – семья!.. Ведь я в аспирантуру думал, материалы для диссертации начал собирать, – ты же помнишь, пока жениться не угораздило!.. А что в результате, другого полюбила моя жёнушка ненаглядная?!. Ну, ладно, полюбила – уходи!.. А семья пусть на месте остаётся, или я не прав, Квадрат?.. Ведь семья – это мы все были, когда вместе, понимаешь?!. Или у мужика совсем нет никаких прав?!. Кем я был или чем я был в своей семье, Квадрат, частью мебели?!. Ведь семью Ольга разрушила, не я-а!.. А детей забрала она, – так, где же логика?!. Меня-а, меня, а не её из семьи выгнали, ты это, хоть, понимаешь?!.

– Ладно, ладно, Игорёк! – Квадрат привстал и, дотянувшись до плеча Надеина, слегка встряхнул его. – Успокойся, соседи сейчас сбегутся!..

– А я спокоен!..

– Вижу!..

– Не то ты видишь!..

– Всё то!.. И, если уж откровенно, тебе ещё и повезло, Игорёк!..

– Это как же?!.

– Повез-ло-о!.. Представь, где бы ты сейчас был, если бы жёнушка твоя полюбила не этого хрена столичного, а какого-нибудь Петю водопроводчика!.. Так, вот, образно – представил?!. То-то же!.. Пили бы мы сейчас коньячок из разовых стаканчиков где-нибудь в парке на скамеечке. В лучшем случае, в гараже, приспособленном для жилья!..

– Да, что ты опять!.. Не в квартире же дело!..

– Эх, Игорёк! – Квадрат опять занёс бутылку над стопками. – Давай, на посошок, что ли?.. Дело, как говорится, тонкое, ты уж извини, если не так сказал что!.. Мне ведь тебя дурака жалко!..

– А ты себя пожалей!.. За год по три секретарши меняешь!..

– Меняю, да! Нужно мне, вот, я и меняю! – спокойно ответил Квадрат. – А вечером домой прихожу, у меня нормальная жена, семья… Хотя, тоже, между прочим, не первая. И развёлся я, сам знаешь, как погано!.. Нельзя вечно таскать за собой этот чемодан, пойми, Игорёк!.. Я домой прихожу и чувствую себя, как и положено чувствовать мужику в наши с тобой годы, чёрт возьми! В своей тарелке я, и на луну мне выть не приходится, ты, уж, извини!.. Секретарши секретаршами, а главное у меня всегда на месте… Моя крепость!..А Натаха твоя – ну, не знаю! И смазливая… И девчонка, так, видимо, и неплохая, – но не жена ведь!.. Ну, какая из неё жена?!.

– Ясно, – Надеин лениво поднял стопку.– Ну, вздрогнули?..

– Угу!..

Порция опять не пошла, и на Квадрата напала икота. Некоторое время он с нею безуспешно боролся, потом встал, взял с полки стакан и набрал воды из крана. Затем сильно наклонился, забросил левую руку назад, к пояснице, и в такой неловкой позе, тягучими крупными глотками, выпил воду. Икота сразу прошла.

– Уф, ты, гадость, какая! – возмутился Квадрат. – Раньше было, как пива выпью, так чихать начинаю!.. А теперь, вот, икота достаёт!.. Свинство, ведь, Надеин!.. Что делать, не знаешь?!.

– На минералку переходи!

– Хых, ты!.. Ладно, давай прощаться!..

– Как хочешь.

Квадрат сделал шаг в прихожую, но, видимо, передумал. По лицу его было видно, что он определённо борется с каким-то сомнением. Наконец, он сделал выбор.

– Короче, Игорек! Я скажу, а ты подумай. У нас сейчас в отделе сбыта одна дама появилась… Симпатичная, всё при ней, ну, и всё такое!.. А муж, извини, как твоя Ольга, в первопристольную укатил, счастье искать!.. Сначала, вроде бы, на заработки, а теперь, уже, как будто бы и нет… В общем, ты подумай… А баба – конфетка, честно!..

– Какой ты заботливый, Андрюша! – Игорь рассмеялся. – Знаю я тебя – с барского плеча подарочек?!.

– Не это смешно, Надеин!..

– А что?

– Ладно, проехали!.. Короче, шевели мозгами, Игорек! И пошустрее шевели!.. От неё семьей пахнет, пойми, дуралей, семьё-ой!.. И это при всех её, так сказать, внешних данных!.. Уведут, глазом моргнуть не успеешь – усёк, Надеин?..

– Усёк.

– Рад. Переваришь, позвони. Хотя, нет, я сам позвоню!.. Ну, до скорого?

– Давай, – кивнул Надеин и пожал протянутую ему руку.

Глава 3

На следующий день Надеин проснулся позже обычного. Летняя сессия была в самом разгаре. Но экзаменов пока не было, только консультации, и он позволил себе поваляться ещё в постели. Голова слегка побаливала, но не настолько, чтобы сожалеть о вчерашнем. Лениво, без развития, проявлялись в сознании бессвязные образы. То сочная, умытая дождём степь за городской чертой и быстро уходящая в точку стая диких голубей над ней. То толстенная, с тетрадь, шпаргалка и перепуганное лицо второкурсницы, у которой он эту шпаргалку забрал. То Наташка. То вдруг какая-то незнакомка в сиреневом шёлке. Тёмные её волосы были собраны тугим узлом на затылке, круглолицая и слегка курносая, в лёгком весеннем платье без рукавов, открытая, спокойная и светлая, как Ольга в их лучшие времена… Незнакомка лишь раз взглянула на Надеина: как ему показалось, с укором. Так, что он даже вздрогнул. И где-то очень далеко, ускользающим лучиком, блеснула мысль, что у неё есть право на этот не совсем ещё понятный ему взгляд… Потом незнакомка отвернулась и больше уже не обращала на Надеина внимания. Она была то очень близко: рядом с его мыслями и сознанием, но только рядом, не более… То, вдруг, растворялась в сиреневом мерцании. А он ловил и ловил её взгляд, чтобы понять, но так и не смог… И у Надеина щемило сердце, словно вместе с незнакомкой уходила и какая-то его надежда. Незнакомка появлялась несколько раз, пока полусонный Надеин не сообразил, что это и есть, та самая, дама из отдела сбыта, о которой вчера говорил ему Квадрат… И, на какое-то время, догадка его успокоила…

…Надеин приготовил кофе и, на всякий случай, заглянул в холодильник. Чуда за ночь не произошло, и он опять обозвал кого-то сволочью, взял старую, зачитанную газету и сел за стол.

Кофе показался ему слишком горячим и пустым, как из автомата на вокзале. Газетные новости в голову не лезли, словно вместо мозгов у него был мокрый ком промокательной бумаги. Почему-то вспомнилось, когда-то прочитанное, что если с похмелья мучает чувство вины, значит в организме не хватает магния и ещё чего-то там. И он даже рассмеялся. Но как-то не до конца, словно смеялся на камеру в мыльном телесериале…

Но нужно было как-то начинать день.

Надеин встал и подошёл к окну, склонился над подоконником. На улице всё было, как всегда: дорога, затоптанная зебра на перекрёстке и стайка прохожих у столба светофора, цепочка каштановых крон и лента тротуара вдоль его дома. Молодая мама с малышом, две старушки на лавочке и толстячок подросток, гоняющий по клумбе жёлтого котенка. Кто-то ещё там был, шёл неторопливо, словно в замедленной съёмке. Надеин всмотрелся. Наташка?!. Странно, она никогда не приходит так рано…

Она вошла в подъезд, и Надеин бросился открывать.

Он встретил её в проёме уже распахнутой двери: непривычно задумчивую и настороженную, как неожиданное прозрение.

– Что-то случилось? – спросил он обеспокоено и попытался, но не смог удержать её взгляд.

– Да, случилось!..

Надеин отступил назад, но замешкался. Что-то в нём всколыхнулось, запело. Перед ним стояла женщина, о которой он мог мечтать и, конечно же, не раз в своей жизни мечтал, но забыл, растерялся в бесконечной простоте дней…

Наташка была в голубых обтягивающих джинсах и свободной простенькой футболке свежего салатного цвета. Светло-русые волосы легко, с живым блеском, ложились на её плечи. И лицо – всегда открытое, а теперь непростое, в каких-то своих, тайных мыслях – показалось Надеину утончённым и необыкновенно возвышенным. «Какая же она, всё-таки, красавица! – восторженно подумал он. – И не простушка, нет, совсем она не простушка!..»

Она почувствовала его взгляд и поняла. Улыбнулась легко и спросила:

– Мне можно войти?

– Войти?! – смутился он. – Ты ещё спрашиваешь!.. Давай сумку, ну же!..

И только теперь он осознал, что в руках у неё действительно сумка. Огромная, чёрная, с такими обычно уезжают куда-нибудь далеко и надолго. И опять, ещё больнее, всколыхнулось в нём и запело, и, как откровение, промелькнула теряющаяся в сиреневой глубине незнакомка со строгим, ничего ему не прощающим взглядом… Так, значит, он ошибся, и эта незнакомка – совсем не то, что он подумал… Вот, ведь, как бывает: он ещё и не проснулся толком, а уже чувствовал, бессознательно чувствовал, что что-то не так с его Наташкой, – и, поэтому, так щемило сердце…

– Ты, что уезжаешь, Наташа? – спросил он осторожно.

– Нет, – ответила она и, наконец, посмотрела прямо. – Знаешь, я решила… В общем… Я хочу, чтобы мы с тобой жили вместе, Игорь!.. Ну,.. как муж и жена!..

Она на мгновение умолкла, глубоко вздохнула, потом протянула Надеину сумку и сказала: – Вот!.. А в этой сумке мои вещи!.. Так мне войти, Надеин?!.

– Конечно, да! – ответил он и взял сумку.

В прихожей он положил сумку на табурет, возле шкафчика для верхней одежды. Достал из шкафчика Наташкины тапочки и шлёпнул их на пол, к её ногам. Для чего-то щёлкнул несколько раз выключателем, хотя света было достаточно и так. Хотел было что-то сказать, но сбился, забыл что. Наташка наклонилась, снимая кроссовки, и он залюбовался игривой линией её фигуры. И вдруг подумал, что просто тянет время, тянет, потому что не знает, что ей сказать, что вообще, теперь, он должен ей говорить…

– Хочешь есть? – спросил он, когда она справилась с тапочками и выпрямилась.

– Нет. Я позавтракала.

– Тогда кофе? Со мной!.. – сказал он и облегчённо вздохнул.

– Кофе – да.

Наташка села на своё любимое место у окна, а Надеин опять поставил турку на огонь. Молча. Он чувствовал, что Наташка ждёт от него каких-то слов, и он даже точно знал, каких. Но сознание его словно отделилось от него и ушло в какую-то иную ипостась. Он смотрел на себя со стороны, вглубь, и видел, что никаких таких слов, которых ждёт от него Наташка, в нём нет. Есть тоскливая, медленно, как весенний лёд, теряющая свою форму боль о прошлом; есть страх перед одиночеством и раскаяние за нередко грешную жизнь; есть радость от встреч с Наташкой, – коротких и ярких, как двадцать пятый кадр из телерекламы. Но слов, вообще всего того, о чём он должен был бы ей сейчас сказать, в нём просто нет…

– Тебе ложить сахар? – спросила Наташка, когда он разлил кофе в чашки.

– Положить! – поправил он. – Или, класть, в крайнем случае!..

– А какая разница?! – она вскинула на него свои настороженные глаза. – Так, разве, не понятно!..

– Ну, принято так… Корень лож употребляется только с приставкой, – задумчиво ответил Надеин и, неожиданно для самого себя, сострил: – Понятное – не всегда означает, что правильно, Наташенька!.. И наоборот: правильное – не всегда понятно!..

– Хорошо, я запомню. Но не всё сразу. Пока, только, про корень лож!.. – Наташка опустила ресницы и покраснела. И некоторое время молчала, задумчиво раскручивая воронку в кофейной чашке. Потом спросила, неуверенно: – Может быть, мне учиться поступить, Игорь?..

– Учиться?!.

– Ну, да. Заочно, куда-нибудь!..

Надеин пожал плечами и ничего не ответил. А в голове, как крыса – воровка, мыслишка о том, что если бы он семь лет назад не заставил Ольгу учиться заочно в Москве, то они, скорее всего, и сейчас были бы вместе. И, как сравнение, опять проплыла перед ним дама в сиреневом шёлке и тёмной строгости старомодным узлом собранных на затылке волос. Женщина – выстрадавшая своё право на простое человеческое счастье. Да, да – этот её такой непростой взгляд!.. Ведь, в принципе, что мешает ему, хотя бы, посмотреть на неё?!.

– Тебе что, плохо живётся? – спросил он Наташку.

– Нет.

– Тогда, зачем же учиться?!.

– Ну, я не знаю!.. Может быть, тебе так будет лучше?.. Или тебя устраивает, что я просто продавщица с рынка?!.

– Мы все – просто, пойми это!.. – перебил он и встал.

– Что?!.

– Так, извини!.. Мне нужно уйти, Наташенька!..

– Хорошо. Надолго?

– Нет. Часа на три – четыре. В одиннадцать у меня консультации, а потом…

– Хорошо!.. Я сегодня отпросилась, приберусь здесь, пока!..

Он вскинул брови, но промолчал. Опять бросил долгий взгляд в своё больное, как вскрытая рана, нутро, пытаясь найти там хоть что-то, что успокоило бы и Наташку, и его самого, но ничего там не прибавилось. И он сделал шаг от стола, но Наташка вдруг метнулась к нему, по-щенячьи, беспомощно, ткнулась в грудь, потом вцепилась пальчиками в расстегнутый ворот рубашки и надрывно, как деревенская кликуша, запричитала: – Что он тебе сказал, Игорь?.. Ну, скажи мне, что он тебе сказа-ал?..

– Кто он?!.

– Ты знаешь кто, не ври!.. Что он тебе сказал, Надеин?!.

Наташка не отпускала, и её ноготки царапали ему шею. Но боли он не чувствовал. Он попытался её обнять и успокоить, но Наташка отбросила его руку и ещё сильнее впилась в него ногтями.

– Что он тебе сказал?!. Только не ври мне, слышишь, Надеин?!.

И неожиданно, дурным куражом, в Надеине проснулось желание. Ему захотелось взять её, взять прямо сейчас, грубо, насильно. И сделать всё так, чтобы и её тоже захватила страсть – болезненная и глубокая, как эта истерика. Он закрыл на мгновение глаза и всё это увидел, но, почему-то, не принял, отшвырнул от себя, вместе с плачущей Наташкой…

А через несколько минут он уже быстро спускался вниз, по лестнице, наскоро умытый, в серой, под горло, водолазке, растерянный и, в чём-то, даже, злой…