Текст книги "Два мира – два солнца"

Редуард задумался, есть ли на свете более бессмысленное и малоэффективное – с точки зрения затраченной энергии и полученного результата – занятие, чем драка в невесомости. И сам себе ответил: есть. Это драка в невесомости посреди тесной рубки, набитой высокоточным оборудованием.

И ладно бы подрались два курсанта с боевого потока. Нет же, сошлись естественник с гуманитарием! Будущий специалист по внеземным формам жизни и эксперт-теоретик по контактам в разумными представителями вышеупомянутых форм. Итог плачевен: полчаса головокружительных кульбитов, несколько выведенных из строя приборов – и всего один более-менее точный удар!

Редуард вздохнул и настроил лицевой щиток гермошлема на отражение. Синяк был на месте. «Вот тебе, бабушка, и полный контакт!» – удрученно подумал он.

– Как связь, Ник? – спросил он, делая тем самым шаг к примирению. – Ты это… если они не отзовутся ни на один из известных языков, попробуй универсальный код.

– Угум. Именно так я бы и поступил, если бы некоторые поаккуратней махали конечностями! И выбирали место, прежде чем со всего размаха врезаться в приборную панель! – Ксенобиолог выпустил из рук мертвые наушники. Они медленно поплыли вверх, прихватив с собой небольшой фрагмент, отколовшийся от блока связи. – Хорошо хоть до внешних камер ты не добрался в своем всесокрушающем танце. Так у нас по крайней мере осталась возможность посмотреть немое кино из жизни чужих и даже покричать им в иллюминаторы: «Эй, ты, инопланетянин!» Кстати, они уже на подлете.

Действительно, камеры были в порядке, да и обзорный экран уцелел, правда после побоища на его чувствительной поверхности осталась пара медленно зарастающих вмятин, сильно напоминающая следы десантных ботинок. Причем, что характерно, оба ботинка были левыми.

Подстегиваемые любопытством курсанты прильнули к экрану, на котором уже отчетливо вырисовывались очертания звездолета чужих.

Первую минуту никто не проронил ни слова. Потом Редуард Кинг, утомившись моргать и щипать себя за что попало, отважился на вопрос:

– Тебе… ничего не кажется странным?

– Еще как! – глухо ответил Николас Лэрри. – Странней некуда. Хотя нет, смотри – они разворачиваются боком! Вот теперь точно некуда… Ну что, идем на сближение? Наши коллеги, похоже, тормозят.

– Не знаю. Я не уверен…

– Я же не предлагаю тебе обгонять, – пожал плечами ксенобиолог, не отрывая взгляда от изображения странного, весьма странного корабля.

И это было только начало.

Стыковочные элементы подошли друг к другу как родные.

– Ты уверен, что мы поступаем правильно? – волнуясь, спросил Редуард. – Помнишь, в задании шефа речь шла не о контакте, а лишь о предварительной разведке.

– Не дрейфь, – посоветовал Николас. – Всю ответственность беру на себя. Ты только смотри, не урони камеру.

С этими словами он открутил последний крепежный болт и, откинув в сторону крышку люка, уверенно устремился в неизвестность. Редуард поставил камеру на запись, шагнул следом за ним и уже в следующую секунду подумал: «Что за глупая шутка!»

Из-за того, что в момент стыковки корабли сблизились чуть больше необходимого, гибкий стыковочный рукав посередине слегка изгибался под тупым углом, и вот как раз в месте изгиба какой-то остряк установил большое круглое зеркало, полностью перегородившее проход. Вдобавок, из-за отсутствия освещения внутри рукава обитал полумрак, распахнутый люк за спиной света почти не давал, отчего человеку менее догадливому и наблюдательному, похвалил себе Редуард Кинг, могло бы показаться, что он видит пришельцев, один из которых как две капли воды похож на него самого, а другой – на его спутника. В то время как на самом деле причиной забавному обману зрения служило обычное зеркало.

Контактер усмехнулся и, желая показать, что раскусил розыгрыш, помахал своему отражению рукой. Отражение, разумеется, не заставило себя ждать, тоже ухмыльнулось до ушей и повторило приветственный жест.

И только сообразив, что Редуард в зеркале машет почему-то тоже левой рукой, в то время как по всем законам отражения должен бы правой, Редуард пришел к выводу, что что-то тут не так, почувствовал странное недомогание, а слабый свет, струящийся из шлюзового отсека, стал меркнуть, меркнуть, пока не померк совсем.

Редуард привычно очнулся на дне анабиотической камеры и с облегчением подумал: «Ну вот, а ксеноботаник говорил, что во время гибернации ничего не снится!», нимало не смущаясь тем фактом, что сформулировал эту мысль Николас, получается, тоже во сне.

Однако, крышка камеры была откинута, а в непосредственной близости от Редуарда о чем-то беседовали. Двое!

Впрочем нет, прислушавшись повнимательнее, Редуард понял, что разговаривает один Николас, сам с собой.

– Смотри, смотри, кажется очухался, – сказал он и сам же ответил:

– Угум.

Редуард приподнялся на локте, выглянул из ванны… и тут же слег обратно, почувствовав, что недоспал. Приблизительно 913 суток.

Николасов Лэрри на поверку оказалось все-таки два. И объектом их внимания был не Редуард, а кто-то другой, лежащий в соседней камере.

– Притворяется? – спросил один из Николасов.

– Похоже, – ответил второй. – Ничего, сейчас встанет.

Редуард лежал с зажмуренными глазами, мечтая проснуться в третий раз, и слушал, как совсем рядом кого-то звучно шлепали по щекам.

– И что тут, извините за любопытство, происходит? – не выдержав, поинтересовался он.

– О! Я же говорил, встанет, – обрадовался ближний к Редуарду Николас и шагнул к нему чуть ли не с распростертыми объятьями. – Рэд, ты не поверишь!.. – начал он.

– Я уже не верю, – успокоил Редуард.

– Я, кстати, тоже, – заявил, вылезая из ванны, стопроцентный двойник Редуарда. С точностью до синяка под глазом!

Ну, разве что чуть более румяный вследствие полученных оплеух.

Пока оба Николаса размахивали руками и возбужденно, перебивая друг друга, расписывали сложившуюся ситуацию, они сидели рядышком, поделив по-братски один стул, и мало-помалу постигали невероятную истину.

Собственно, в самой истории не было ничего нового или неожиданного. Да, земляне обнаружили планету-близнеца, планету-побратима, если угодно, и отправили к ней экспедицию, отбирая ее участников по принципу «кого не жалко». Да, экспедиция преодолела ровно половину пути и повстречала корабль пришельцев – чужой, но по внешнему виду ничем не отличающийся от собственного – и двух космонавтов с поразительно знакомыми выражениями на лицах. Более того, с совпадающими именами, фамилиями и, насколько успели выяснить ксенобиологи, областями специализации.

Словом, все бы ничего, если бы поведал об этом Редуарду не Николас с Земли-два. То есть, он-то как раз утверждал, что с Земли-один – на свой субъективный взгляд, и прийти к соглашению относительно порядковых номеров оказалось сложнее всего. Один из Николасов – «Кажется, наш», – отметил Редуард, впрочем, без полной уверенности – предложил не омрачать спорами светлый миг контакта с «близнецами по разуму» и определить первенство родных планет по-простому, разыграв его на пальцах. Возражений не последовало. Однако, ближе к десятой попытке оба участника соревнования убедились в неизбежности ничьей и в итоге каждый остался при своем мнении.

Редуард следил за ходом дискуссии вполуха и вполглаза, развернувшись к спорщикам чуть ли не боком, чтобы ненароком не выдать своего чересчур явного интереса к соседу по стулу. Тому, похоже, тоже казалось нескромным пялиться на самого себя без помощи зеркала. Взгляд контактера рассеянно блуждал по знакомым элементам обстановки, его успокаивал вид закругляющихся стенок отсека, пакета с фруктами на дне пустующей камеры долгого сна, дрейфующих за дверью рубки обломков, напоминающих о недавней потасовке.

– Надо было прибраться, прежде чем приглашать гостей, – дождавшись паузы в беседе, шепнул он на ухо Николасу.

– Не волнуйся, – ответил тот. – Это мы у них в гостях, – и подмигнул, забавляясь растерянным видом товарища. – Кстати, не хочешь ли поработать по специальности? А то я, честно сказать, представляю процедуру контакта в общих чертах. Если что, температуру им я уже смерил, образцы тканей ненавязчиво позаимствовал. Так что не тяни, переходи сразу к официальной части.

«Вот он, – подумал Редуард, – мой звездный час!» Хотя на обзорном экране по-прежнему не разглядеть было ни единой звездочки.

– Может, обменяемся научными достижениями? – не очень уверенно предложил он, чувствуя себя совершенно не готовым к обмену культурными ценностями.

– Отличная идея! – поддержал ксенобиолог. – С чего начнем?

– Значит, в космос, как я погляжу, вы уже вышли, – заметил его коллега из команды двойников.

– О, еще когда! – улыбнулся Николас. – В двадцатом веке.

– Правда? А мы в девятнадцатом.

– Ну, это смотря от чего отсчитывать, – заметил наш после недолгих раздумий. – Мы, пожалуй, тоже в девятнадцатом. Во второй половине.

– А мы в первой.

– Зато мы навсегда избавились от болезней! – быстро нашелся землянин.

– Болезни? – переспросил уроженец Земли-два, делая удивленное лицо. – Что это?

Так что поникшему Николасу пришлось объяснять очевидное. Впрочем, объяснение получилось таким занудным, что его оппонент не выдержал и пары минут.

– Понял, понял, – прервал он докладчика и неискренне посочувствовал: – Эти так называемые болезни, должно быть, часто приводили к преждевременному старению?

– Какому еще старению? – довольно ухмыльнулся Николас. – Неужели вы до сих пор не открыли рецепта вечной молодости?

– Мы… мы… – беспомощно, как ребенок, повторял Николас-второй.

«Открыли, как же! – окончательно успокоившись, подумал Редуард Кинг. – В некоторых так и вечное детство еще не отыграло».

– В общем, судя по вашим заявлениям, с фантазией на обеих планетах дела обстоят неплохо. – сказал он. – А теперь, пожалуйста, серьезно.

Он на минуту нырнул в рубку и вернулся с планшетом для записей. Расположил его так, чтобы всем присутствующим было видно и уверенно написал:

2 х 2=4

2 х 3=6

Притихшая троица следила за его действиями завороженными взглядами дикарей, которым только что открылось подлинное величие разума. Правда, уже на «шестью шесть» терпение наблюдателей подошло к концу, и с обеих сторон послышались смешки и ехидные замечания. Не обращая на них внимания, Редуард методично запротоколировал всю таблицу умножения. Рука дрогнула лишь однажды, когда напротив «7 х 7» он по инерции чуть было не поставил «47».

Впрочем, Редуард второй следил за действиями первого с неподдельным интересом до самого конца. Хотя интересовали его не столько цифры, сколько рука, сжимающая карандаш.

– Ты что, левша? – спросил он, когда Редуард закончил.

– А ты разве нет?

– В детстве был, но в школе заставили переучиваться. Теперь одинаково владею обеими руками.

– Я тоже.

– Жаль, растут обе не из того места, – хором пошутили ксенобиологи и, рассмеявшись, показали друг другу большой палец.

Редуарды в ответ презрительно скривились и высунули язык. Тот самый общий язык, который так важно найти для успешного установления контакта.

– Прошу не отвлекаться! – бодрым голосом призвал Редуард, перелистывая страницу. – Перейдем к геометрии…

– И наконец, тело, погруженное в жидкость… – устало продолжал он несколько часов спустя.

– Или в газ, – зевнув, уточнил Николас.

– Да, короче, во что угодно, кроме вакуума, теряет в своем весе столько… – Он покачал головой, отгоняя тупое оцепенение, и слегка развел руками, как бы показывая, сколько именно теряет тело.

– Знаем, знаем, – сжалился над утомленным контактером Николас-второй. – Закон Пифагора!

«Ну наконец-то!» – подумал Редуард. – «Хоть какая-то нестыковка…» Он изобразил на лице улыбку человека, добившегося желаемого ценой неимоверных усилий, и попытался хотя бы приблизительно представить, каким должен быть мир, в котором два великих грека, самосский и сиракузский, поменялись местами.

Однако, наслаждаться победой пришлось недолго. Сам же Николас-второй все и испортил.

– Или Архимеда?.. – всерьез задумался он.

А первый склонился к уху Редуарда и доверительно сообщил:

– Я тоже всегда их путал.

– Будем считать, что различий в развитии естественных наук нам обнаружить не удалось, – подытожил Редуард. – Как насчет истории?

– С историей все просто замечательно! – воодушевился Николас и огласил первый вопрос: – В каком году произошло восстание Спартака?

Повисло тягостное молчание.

– Может быть, ограничимся нашими собственными историями? – робко предложил Редуард-второй.

– Или вот еще один случай. Мне было тогда девять лет. И мы с двумя соседскими пацанами поспорили, что…

– С ума сошел! – перебил свое второе Я – практически безальтернативное – Редуард Кинг. – Нельзя же об этом при посторонних! – и, слегка покраснев, покосился на ксенобиологов.

Но тем давно уже не было дела до сбивчивой исповеди Редуардов. Не вникая в смысл сказанного, они переводили заинтересованные взгляды с одного рассказчика на второго. Потом посмотрели друг другу в глаза.

– Ты тоже заметил? – спросил первый.

– Что значит «тоже»? – обиделся второй. – Я первым обратил внимание!

– Неважно! Главное, что у вашего синяк под правым глазом…

– …а у вашего – под левым!

– Слушай, может вы хотя бы из антивещества?

– Или вы!

Николасы сделали шаг навстречу друг другу и протянули руки для пожатия.

Потрясенный смелостью их выводов Редуард лишь усилием воли заставил себя не зажмуривать глаза, хотя, к чему скрывать, аннигилировать раньше отпущенного срока было страшно.

Ладонь решительно коснулась ладони.

– Ладно, – пожал плечами Николас-второй и продолжил скучным голосом: – Если вам так интересно, самым ярким воспоминанием последнего дня перед отлетом лично для меня стало свидание с Надей Марципановой.

– С Надеждой? – от возбуждения Редуард едва не подпрыгнул на месте. – С ней? – он протянул ксенобиологу извлеченный из кармана фотоснимок.

– Да. Мы сидели в парке на скамейке, слушали музыку, болтали о том о сем. Целовались, конечно – все-таки два часа до старта…

– В таком случае, ура! – поздравил присутствующих Редуард. – Нам удалось найти то несоответствие, с которого началось расхождение в истории наших миров. Дело в том, что на моей Земле именно я, а не Николас встречался с Надей накануне вылета. В том же парке, хотя и на час раньше.

Однако, энтузиазм Редуарда никто не разделил.

– Видишь ли… – начал Николас-первый, тщательно подбирая слова, и Редуарду не понравилось сочувственное выражение его лица. В одно мгновение он вспомнил все: запах цветущих эвкалиптов, и щекочущее прикосновение локона к щеке, и горячий шепот, и нетерпеливый взгляд на часы…

Он встал, краем глаза заметив, как рядом поднимается его двойник, и, качнувшись, ухватился за спинку стула, надеясь, что это заставит окружающие предметы остановить свое бессмысленное вращение. Перед глазами все куда-то плыло, и Редуарду казалось, что он чувствует, как кровь горячей волной приливает к голове. Что, строго говоря, было вряд ли возможно, поскольку голова, как известно, возвышается над прочим корпусом, а центробежная сила слабеет по мере приближения к центру вращения. Резоннее предположить, что кровь, а вслед за ней и сердце Редуарда устремились в направлении пяток, и именно обескровление мозга послужило причиной его последующих необдуманных действий.

Как бы то ни было, оба Редуарда с поразительным хладнокровием произнесли вдруг:

– Ну что ж… Тогда – защищайтесь. И да поможет вам Космос! – и, развернувшись друг к другу спинами, улыбнулись ксенобиологам одинаково бескровными губами.

«За тридевять парсеков от Земли…» – в последний раз прочел он, прежде чем предать фотографию высокотемпературной плазме. Подумал: «Стоило тащиться в такую даль только ради того, чтобы убедиться в извечном женском коварстве?» И не нашелся с ответом.

– Хочешь персик? – продемонстрировал невиданную широту души Николас Лэрри. – Пока теплый…

Он все еще испытывал неловкость перед товарищем, несмотря на троекратную просьбу о прощении, оставшуюся без ответа. Вот и сейчас Николас не дождался никакой реакции от Редуарда, обреченно откусил половину персика и посоветовал:

– Смотри на вещи проще. Во всем ищи свои плюсы. Вот мы, например, сами с собой встретились, ничего полезного не узнали, даже наоборот – зато целых пять лет сэкономили! Вот сейчас поспим годик-другой – и дома! Представляешь, как наши обрадуются? Небось, все выпустились уже!

«Конечно, ему легко смотреть на вещи проще, – жалея себя, думал Редуард. – Ни одного подбитого глаза! Не то что я… жертва контакта!»

Николас закончил настройку бортового компьютера на возвращение и стал устраиваться в ванну для долгого сна.

– Слушай, а мы на тот корабль загрузились? – почти отчаявшись расшевелить друга, пошутил Николас. – А то вдруг вернемся на автопилоте, а планета не наша!

– А разве есть какая-нибудь разница? – равнодушно спросил Редуард.

В самом деле, синяк под вторым глазом контактера устранил, казалось, последнее различие между двумя мирами. По крайней мере со вторым Редуардом они стали выглядеть полноценными близнецами.

– Вообще-то нет, – пожал плечами ксенобиолог. – Хорошо хоть друг друга мы не перепутали.

– Думаешь? – мрачно усмехнулся контактер. В гулкой замкнутости анабиотической камеры его смех прозвучал жутковато, так что едва не напугал самого Редуарда. – А с чего ты взял, что я – тот самый?

И не проронил больше ни слова, надеясь, что ближайшие 913 суток Николасу будут сниться исключительно кошмары – несмотря на пониженную мозговую активность.

Впрочем, когда она у него повышалась?

– Лежите, лежите, не вставайте! – разрешил шеф. И это столь несвойственное ему проявление заботы заставило курсантов вытянуться в струнку на жестких больничных койках. Так что у более рослого Николаса из-под одеяла даже выглянули носки начищенных ботинок, которые он, впрочем, тут же втянул обратно.

– Я, собственно, на минутку, – продолжил удивлять своих подчиненных шеф. – Только передать кое-какие гостинцы и… вот. – Он неловко, со второй попытки пристроил на крышку тумбочки пакет с чем-то круглым и катящимся, скорее всего, с арбузом. – Я ознакомился со всеми письменными отчетами и видеозаписями, но мне хотелось бы услышать ваши собственные соображения по поводу случившегося. Если не сложно, буквально в двух словах…

Курсанты, до самых подбородков укрытые толстыми одеялами, обменялись быстрыми взглядами.

– Тезис первый, – доложил Николас. – Параллельные миры существуют. Правда, до них довольно далеко. Тезис второй…

– Но они ничем не лучше нашего, – вздохнул Редуард.

– Что-то не так, – заметил он, как только шеф, пожелав курсантам побыстрее поправляться, вышел в коридор. – Старик наверняка задумал какую-то новую пакость.

– Угум. Мягко стелет, – согласился ксенобиолог, отбрасывая в сторону чересчур теплое для летнего времени одеяло. Под одеялом Николас, как и Редуард, оказался полностью одетым, более того – в парадную форму десантника, с новеньким изумрудным значком на груди. – Что-то мне уже не хочется быстро поправляться.

– Да тебе вроде уже и некуда, – пошутил Редуард, взбираясь на подоконник.

Окна карантинной палаты располагались на уровне третьего этажа, ну да для десантника, как известно, пять метров – не высота.

– А может, мы все-таки того? – спросил Николас, задержавшись на месте приземления – посреди цветочной клумбы, чтобы насобирать букет. – Перепутали планеты?

– Пожалуй, – кивнул Редуард. – Такого шефа, как у нас, боюсь, нет больше ни в одном из миров.

– Да уж, наш был намного вреднее.

– О чем речь! Гора-аздо.

Каблуки курсантов весело застучали по асфальту аллеи. Там, в тени экзотических деревьев одного из них дожидалась Надежда. Милая, бесхитростная и кажущаяся еще более свежей после разморозки.

Эх, знать бы только, кого?..

февраль-март 2002